Конец алхимии финансов и суверенные деньги

Ефимов В.М.
д. э. н., независимый исследователь

(О книгах М. Кинга «Конец алхимии: деньги, банковское дело и будущее глобальной экономики» и Й. Хубера «Суверенные деньги. За пределами банковского резервирования»)

В британском парламенте 20 ноября 2014 г. прошли дебаты¹ на необычную тему: «Создание денег и общество» («Money creation and society»), в ходе которых было процитировано известное высказывание Г. Форда: «Хорошо, что народ не понимает, как работает наша банковская система. Иначе завтра же случилась бы революция». С тех пор прошло много времени, но суждение Форда относительно осведомленности о том, как работает банковская система, остается верным. Мало кто знает, что большая часть денежной массы создается не центральным банком, а частными коммерческими банками в форме кредитов. «То, как эти банки, в основном из частного сектора, создают и распределяют денежную массу, мало известно как населению, так и многим подготовленным экономистам, поскольку... в учебниках предполагается, что банки нуждаются во вкладчиках, чтобы начать процесс создания денег. Реальность, однако, в том, что когда банк оформляет кредит, он не требует от кого-то денег, чтобы сделать это. Банки не ждут депозитов, чтобы выдавать кредиты. Банковские депозиты создаются банками исключительно на основании собственной уверенности в способности заемщика погасить кредит» (Ryan-Collins et al., 2012. P. 14, 20-21).

Вот как процесс создания денег частными банками объясняется в периодическом издании Банка Англии: «Когда банк выдает кредит, например, кому-то, взявшему ипотеку, чтобы купить дом, он обычно не делает это, давая ему тысячи фунтов в банкнотах, он кредитует его банковский счет с банковским депозитом размером ипотеки. В этот момент создаются новые деньги» (McLeay et al., 2014. P. 16). Банк России поясняет это так: «Допустим, вы открываете депозит в банке, помещаете на него свои деньги — 100 000 рублей. Они не перестают быть вашими, вы можете снять их в любой момент, но банк платит вам процент за то, что он ими пользуется, например выдает 90 000 другому человеку, но уже в кредит. Получается, что количество денег увеличилось, хотя физически их больше не стало. Вы храните свои 100 000 на депозите и получаете процент. Клиент банка тратит выданные ему в кредит 90 000 и платит по нему проценты»².

На таком реалистичном понимании работы современной банковской системы и основаны две рассматриваемые книги. Начнем с книги Мервина Кинга, который в 2003-2013 гг. был управляющим Банком Англии. Ключевое слово в названии этой книги — «алхимия». «Под алхимией я подразумеваю веру в то, что все бумажные деньги могут быть по требованию превращены в действительно ценный товар, например золото, и что деньги, хранящиеся в банках, можно изъять всякий раз, как вкладчики просят об этом. Правда состоит в том, что деньги во всех их формах зависят от доверия к их эмитенту» (King, 2016. Р. 8). А так как эмитентами большей части денежной массы являются частные коммерческие банки, то нормальное функционирование денег зависит, прежде всего, от доверия к ним. Кризисы наступают именно тогда, когда это доверие нарушается.

Рождение бумажных денег в средневековой Европе Кинг связывает с эволюцией векселей, выпущенных в качестве квитанций за золотые слитки, взятые на хранение золотых дел мастерами, которые стали выполнять функции банкиров. Бумажные деньги, созданные таким образом, обеспечивались слитками золота. Владелец банкноты-квитанции знал, что в любой момент ее можно обменять на золото. Но большинство банкнот-квитанций на самом деле не обменивались сразу на слитки, а находились в обращении для обслуживания сделок, и банкиры начали выпускать банкноты, которые подкреплялись активами, отличными от золота, такими как стоимость кредитов, выданных ими клиентам. Если держатели банкнот были удовлетворены тем, что они могли их использовать в обращении, то активы, обеспечивавшие эти банкноты, сами могли быть неликвидными. Из этой практики вышла современная система банковского дела, в которой неликвидные активы финансируются ликвидными депозитами или банкнотами. Проблема, возникающая при создании денег частными банками, состоит в том, что денежные средства в виде частных банкнот (в прошлом) и/или депозитов (в прошлом и настоящем) являются требованиями на неликвидные активы с неопределенной стоимостью. Такие новые деньги могут время от времени порождать сложности — и в смысле готовности их принимать, и в смысле стабильности выражаемой ими ценности.

Идея о том, что бумажные деньги и/или депозиты на счетах могли бы заменить драгоценные металлы, представляющие ценность сами по себе, и что банки могли бы превратить безопасные краткосрочные депозиты в долгосрочные рискованные инвестиции, возникла в XVIII в. с наступлением Промышленной революции. «Это и было не чем иным, как финансовой алхимией... Использование этого денежного эликсира привело к ряду экономических катастроф — от гиперинфляций до банковских крахов» (King, 2016. Р 5). Стартовав таким образом, банки постоянно искали способы повысить свою доходность и постоянно создавали новые высокорискованные финансовые инструменты.

Центральная идея книги Кинга состоит в том, что деньги и банковское дело — это определенные исторически возникшие институты, которые развивались до появления современного капитализма и были связаны с технологиями прежних времен. Они дали возможность развиваться рыночной экономике, но в конце концов финансовая алхимия приводит к краху. Деньги и банковское дело оказались глобальной угрозой капитализма. Однако эти институты можно переделать. Для этого нужно досконально знать, как сегодня работают деньги и банковский сектор.

Многие выдающиеся экономисты первой половины XX в. предлагали покончить с системой «частичного резервирования», в рамках которой банки создают депозиты для финансирования рискованного кредитования и, таким образом, не имеют достаточных безопасных резервов наличности, чтобы вернуть вкладчикам их депозиты. Предложение о ликвидации частичного резервирования было выдвинуто в 1933 г. и получило название «Чикагский план». Сторонниками этого плана были И. Фишер и группа экономистов из Чикаго, в которую входили Ф. Найт, Г. Саймоне и П. Дуглас.

Большим преимуществом таких реформ, как Чикагский план, является то, что он разрывает связь между созданием денег и созданием кредита. Кредитование реального сектора экономики в соответствии с этим планом осуществляется за счет собственных средств или долгосрочных заимствований, а не за счет создания денег. Деньги в очередной раз станут настоящим общественным благом, его предложение будет определяться правительством или центральным банком. Правительствам не придется бороться с колебаниями в создании или уничтожении денег, которые неизменно происходят сегодня, когда банки принимают решения о расширении или заключении контрактов на кредитование. Так почему же эта идея не была реализована? Одно из объяснений заключается в том, что это приведет к ликвидации системы спасения крупных банков по принципу «слишком важны, чтобы обанкротиться» ('too important to fail'). Банки будут противостоять такой реформе. Для защиты системы осуществления платежей «правительства всегда будут гарантировать ценность банковских счетов, используемых для платежей (курсив мой. — В. Е.), поэтому в интересах банков изыскивать способы размещения рискованных активов на том же балансе, что и депозиты» (King, 2016. P. 263)³.

Содержание обеих рассматриваемых книг полностью противоречит тому, как деньги, кредит и банки трактуются в современных западных и российских учебниках, где происхождение и природа денег объясняются на основе бартера. «Согласно этой точке зрения, деньги, как предполагается, возникли как спонтанное творение архаичного бартера и рыночных процессов для облегчения обмена товарами. Деньги рассматриваются в этом контексте как товар и, следовательно, как любой другой товар, относятся к частной сфере» (Huber, 2017. Р. 35). Й. Хубер⁴ констатирует, что в свете эмпирических данных эта версия происхождения и природы денег, восходящая к А. Смиту и К. Менгеру, представляется в значительной степени фиктивной. Такой же позиции придерживаются антрополог Д. Гребер (Гребер, 2015) и многие другие современные исследователи феномена денег.

Работа Хубера (Huber, 2017) позволяет считать его продолжателем традиции немецкой историко-этической школы и исходного американского институционализма. Развиваемые им и другими сторонниками альтернативной монетарной парадигмы идеи опираются, в частности, на государственную теорию денег представителя немецкой историко-этической школы Г. Кнаппа (Knapp, 1924). Другой идейный источник альтернативной монетарной парадигмы - кредитная теория денег, одним из основателей которой был Г. Маклеод (Macleod, 1855; 1866; Маклеод, 1865), которого Дж. Коммонс назвал одним из основоположников институциональной экономики (Commons, 1934. Р. 399). Как и Кинг, Хубер и его единомышленники рассматривают деньги как социальный институт и проводят его детальное исследование, опираясь на весь арсенал методов исходного институционализма (Ефимов, 2016а).

Институциональный подход, которому следует Хубер, отталкивается от фактов — как настоящего, выявленных путем детального изучения действительности, так и прошлого, на основании результатов тщательных исторических исследований⁵ (Ефимов, 2016b).

Хубер прослеживает, как в доиндустриальные времена чеканкой монет занимались казначейства отдельных феодалов. В то же время именно феодалы были первыми пользователями выпущенных ими монет. Деньги запускались ими в обращение путем оплаты расходов на армию, администрацию, строительство, на слуг и приобретение предметов роскоши. Феодалы (сеньоры) получали от этой чеканки доходы (сеньораж), которые равнялись разности между номинальной ценностью монеты и затратами на ее производство. В XVII в. некоторые частные банки, особенно те, которых поддерживала корона, ввели банкноты. Частные банкноты не пускались в оборот, как казначейские монеты. Вместо этого они выдавались клиентам банка в качестве банковского кредита, который должен быть возвращен банку с процентами. По согласованию с клиентом сумма кредита предоставлялась вместо монет банкнотами, и банк-эмитент обязывался по первому требованию предъявителя банкноты выплатить ему указанную на банкноте сумму в серебряных или золотых монетах. Именно поэтому банкноты рассматривались как долговые обязательства или векселя.

Банк Англии, который существует и сейчас как центральный банк Великобритании, основан в 1694 г. несколькими частными банками и национализирован только в 1946 г. Бумажные деньги он выпускал по договоренности с правительством, которую в современных терминах можно охарактеризовать как государственно-частное партнерство. Тогда, как и сегодня, правительства большинства стран имели чрезмерно высокий уровень задолженности и очень сильно нуждались в средствах. Именно поэтому они предоставили избранным банкам право выпускать банкноты. Однако эти привилегированные банки не обладали монополией на выпуск бумажных денег, и другим частным банкам не запрещалось выпускать банкноты для частных клиентов — что они все и делали в XVIII — начале XIX в. Банки с самого начала злоупотребляли производством банкнот в значительно большей степени, чем в прошлые века феодальные казначейства — с производством монет, уменьшая в них вес драгоценных металлов. Так, Банк Амстердама создавал бумажных денег во много раз больше, чем подкреплялось наличием монет и слитков в его хранилище. Это стало возможно, потому что клиенты не конвертировали все свои банкноты в монеты, а если они это и делали, то не все одновременно. Если резерв монет в банке, необходимый для проведения текущих платежей, составил 30% выпущенных в обращение банкнот, то это означало, что банк может создать 70% своих банкнот почти без затрат, «из воздуха», получая при этом прибыль. Специальная прибыль банков от выпуска банкнот (проценты по депозиту или займам, которых удалось избежать) была тем выше, чем меньше резерв наличности, который был им необходим, чтобы покрыть выпускаемые банкноты. А резерв этот, в свою очередь, мог уменьшаться в связи с тем, что люди все больше предпочитали использовать банкноты вместо монет.

Чем больше банки выдают кредитов (а в настоящее время и других финансовых продуктов), тем выше их прибыль. Тем самым банки были заинтересованы в выпуске как можно большего количества банкнот. Это приводило к чрезмерному росту денежной массы, при котором дополнительные деньги невозможно было быстро поглотить дополнительными поставками товаров и услуг при наличии платежеспособного спроса. Все это было известно еще с середины XVI в., когда увеличение добычи серебра в испанских колониях спровоцировало инфляцию в Андалузии, затем во всей Испании, наконец в испанских Нидерландах и в других европейских странах. В конце XVIII и начале XIX в. из-за регулярного перепроизводства бумажных денег аналогичные явления наиболее заметными были в Британской империи, ведущей индустриально-торговой державе того времени.

Со временем банкноты получали все более широкое распространение, а банки стали, хотя не очень охотно, признавать банкноты друг друга. Люди привыкли к бумажным деньгам, которые с определенного момента стали восприниматься как подлинные деньги наравне с монетами. Этому в большой степени способствовала национализация производства банкнот в XIX в. С тех пор банкноты стали законным платежным средством. За бумажными деньгами стояла государственная власть, и никто больше не думал о конвертации банкнот в монеты. Со второй половины XIX в. монеты все чаще изготавливались из сплавов, а не из чистой меди, серебра и золота. Стало очевидным, что монеты — это жетоны, обозначающие определенную ценность, а бумажные деньги — «талоны», также обозначающие определенную ценность, причем сами по себе как монеты, так и банкноты никакой существенной материальной ценности, как правило, не имеют. Тем не менее широко распространена идея, что деньги имеют какое-то материальное обеспечение. До того как президент США Р. Никсон объявил об отмене золотого стандарта, считалось, что таким обеспечением может служить государственный золотой запас. Но на самом деле, как утверждает Хубер, единственным обеспечением денег является реальный результат экономической деятельности, а именно объем и качество торгуемых товаров и услуг, на которые есть спрос.

Разное понимание природы и эволюции денег влечет за собой и их разную классификацию. Для Хубера все деньги независимо от их формы символически представляют абстрактную ценность в определенных условно выбранных единицах. В то же время все деньги, независимо от их формы, представляют собой кредит, гак как отражают обязательство (долг) сообщества, в котором они циркулируют, предоставить их обладателю товары и услуги соответствующей ценности.

Современные учебники в анализе эволюции и в классификации денег упускают важнейший этап в их развитии, связанный с появлением особого вида денег, а именно денег на банковских счетах или, как их называет Хубер, банковских денег. В первые десятилетия 1800-х годов банковские деньги стали все больше использоваться для безналичной оплаты. Эти деньги создавались коммерческими банками для своих клиентов в виде депозитов на счетах до востребования, а центральными банками — для коммерческих банков в форме резервов на резервных счетах.

В отличие от господствующего сейчас взгляда, что кредитование основано на использовании средств, хранимых на депозитных счетах вкладчиков, Хубер и его коллеги-единомышленники утверждают, что кредитование осуществляется путем записи кредитуемой суммы на текущем счете клиента, и тем самым в современных условиях создаются новые деньги. Ведь клиент банка, получив таким образом кредит, может его использовать, не прибегая к бумажным деньгам, выпущенным центральным банком, а произвести необходимые траты, переводя вновь созданные на его счете деньги на счета поставщиков нужных ему товаров и услуг.

Существует важное различие между банкнотами и банковскими деньгами, которое способствовало всеобщему принятию банковских денег и практики безналичных расчетов. Монета имеет суверенный штамп, денежная купюра — наименование банка-эмитента и подпись директора, ну а сегодня — подпись управляющего соответствующего центрального банка. Напротив, банковские деньги, как только они вошли в оборот, никак не помечаются. Проследить, кто выпустил определенные банковские деньги, практически невозможно. Таким образом, они анонимны и однородны, как если бы все банки и их цели были бы в любой момент времени одними и теми же. Это создает условия для безответственного поведения банков и их безнаказанности за такое поведение. Индивидуальный банк, безусловно, может нести ответственность по своим обязательствам, по крайней мере, в теории. Ответственность за весь объем частных банковских денег падает на государственные или полугосударственные центральные банки (которые выдают лицензии частным банкам, а теперь еще осуществляют надзор за их деятельностью), а также на правительство, то есть государственную казну и налогоплательщиков (в виде крупных финансовых вливаний для спасения крупных банков) — даже если центробанки и правительства лишены многих полномочий и на самом деле мало что могут сделать. Чем более распространен режим банковских денег, основанных на частичном резервировании этих денег центральным банком, тем больше клиентов и банков вынуждены участвовать в этой системе. Если какой-либо банк хочет, чтобы другие банки принимали банковские деньги, которые он создает, то он также должен принимать любые безналичные платежи от всех других банков. Иначе система не будет работать.

Последний вид и этап эволюции денег, рассматриваемый в книге Хубера — электронные деньги. Один из центральных вопросов его книги «Суверенные деньги» — о том, какие организации имеют право осуществлять в стране эмиссию электронных денег. Хуберу совершенно ясно, что рано или поздно металлические и бумажные наличные деньги уйдут в небытие. Как для частных лиц, так и для фирм электронные или цифровые платежи в ближайшее время будут более удобными и дешевыми, чем обработка бумажной, а тем более металлической наличности. Сотрудники налоговых служб и финансовой полиции хотели бы обойтись без бумажных наличных денег, потому что они нередко используются для уклонения от уплаты налогов, а также в теневой экономике. Хубер считает, что если бы при неизменных условиях нынешней банковской системы традиционные наличные деньги полностью прекратили свое существование, то банковская индустрия получила бы монополию на электронные деньги, расширяя тем самым уже установленную ею монополию на банковские деньги (деньги на счетах). Это станет еще одним шагом к полной потере суверенных прерогатив общества в монетарной сфере в пользу гегемонии банковских корпораций, оставив центральным банкам и правительствам роль их обслуги. Хубер полагает, что если у электронных денег в качестве платежного средства, независимого от банковских денег на счетах, и есть будущее, то они должны как можно быстрее стать суверенными деньгами.

Согласно Хуберу, для банковских денег не имеет большого значения, на каких носителях они фиксируются и как технически они перетекают со счета на счет. Разные монетарные системы отличаются не материалами и техническими средствами, которые они используют, а социальными правилами манипулирования счетными денежными единицами с помощью этих технических средств с конечной целью получить доступ к ресурсам, товарам и услугам. Понять социальный феномен денег можно только как функционирование социального института, который характеризуется этими правилами манипулирования. Эволюция используемых технических средств при таком манипулировании сама по себе не меняет монетарную систему, а может только создать предпосылки для институциональной эволюции денег.

Идея о том, что ценность денег зависит от ценности (стоимости) активов или что деньги как денежный актив имеют ценность сами по себе, согласно Хуберу, ошибочна. Хотя банки создают деньги, однако не их ценность. При предоставлении кредита банки в большинстве случаев требуют от заемщиков залога или чьего-то поручительства. Это может привести к ошибочному предположению, что денег может быть столько, сколько есть активов, которые могут служить в качестве залога, в то время как ценность денег зависит от платежеспособности заемщиков и поручителей. Однако на практике большие объемы кредитов не покрываются залогами и поручительствами, а просто основаны на ожидании соответствующих денежных потоков или обычно получаемых доходов.

Ценность денег зависит от количества и качества произведенных товаров и услуг, которые получают денежную оценку в экономическом процессе. Современные деньги не имеют внутренних свойств, за исключением их функций как средства платежа, тем самым обеспечения дохода или создания капитала. Нельзя сказать, что видение денег как средства обмена совершенно ошибочно, но оно явно неполно и представляется устаревшим. Деньги как всеобщее средство платежа выступают в качестве средства размещения ресурсов и распределения доходов.

Современные экономики не являются огромными бартерными системами, их правильнее понимать как сложные сети вертикальных и горизонтальных цепочек производства или снабжения, включающих кооперативные взаимоотношения поставщиков и потребителей, а также конкуренцию между различными поставщиками и среди разных потребителей. Рынки и цены, встроенные в эти цепи, основаны на долгосрочных контрактах, и в области ценовой политики в них доминируют ведущие в звеньях цепи игроки. В этом смысле деньги, возможно, лучше всего рассматривать как право частных и корпоративных агентов, которые ими обладают, на привлечение для собственного распоряжения ресурсов, циркулирующих в экономической системе. Деньги представляют собой покупательную способность универсального типа, при которой не определены ни категория товара или услуги, ни их качество, но которая дает право на приобретение и использование почти любых из них, однако общая ценность которых, выраженная в действующих ценах, не превосходит имеющегося у экономического агента количества денежных единиц.

Это дает основания предполагать, что развитие рынков стало результатом развития методов финансирования, а не наоборот, и что современное развитие финансов стало результатом длительной эволюции денег и банковского дела. Таким образом, деньги управляют финансами, в то время как финансы управляют всей экономикой. Или, другими словами, экономика ведома финансами, а финансы не только ведомы деньгами, но и обусловлены денежной системой, которая сегодня ведома банками. Такая последовательность, конечно, не представляет собой некую линейную причинно-следственную связь этих трех элементов, которые взаимозависимы между собой с обратными связями. Тем не менее эти взаимосвязи разворачиваются вокруг системной иерархии монетарной (денежно-кредитной), финансовой и реальной экономики. Тот, кто контролирует эмиссию и первое использование денег, а также основные пути их выделения, владеет самым мощным инструментом контроля над обществом, отличным от командной власти, основанной на правовых полномочиях издавать распоряжения, исполнение которых подкрепляется силой. Такой взгляд на экономическую реальность, по мнению Хубера, широко распространен в социальных науках, за исключением экономической.

Последняя глава книги Хубера, тематика которой и вынесена в название всей книги, дает четкий ответ на вопрос, поставленный Кингом, а именно: как избавиться от алхимии финансов? Именно поэтому данная глава заслуживает особого внимания.

Хубер пишет, что монеты всегда были суверенными деньгами. Банкноты также стали суверенными деньгами 120-180 лет назад. Сегодня самой большой и важной частью денежной массы являются банковские деньги на счетах. Введение суверенных денег на счетах совершит сегодня с банковскими деньгами то же самое, что произошло с частными банкнотами в XIX в. Выпускаемые банками купюры были упразднены и заменены купюрами центральных банков. Сегодня речь идет о замене банковских денег на счетах и создаваемых банками электронных денег на суверенные деньги на счетах и суверенную цифровую наличность. Весь запас суверенных денег (денежная масса) будет создан и пущен в оборот независимым и беспристрастным государственным органом. В большинстве стран это будет национальный центральный банк.

«Суверенные деньги циркулируют только в виде ликвидных денежных активов. В бухгалтерских балансах банков они не фиксируются в качестве пассивов (обязательств). Если деньги были получены банком путем заимствования, то долг фиксируется в балансе как обязательство (пассив), но не деньги, полученные путем этого заимствования. Так как эти деньги — легкодоступный способ оплаты, они представляют собой всегда ликвидный актив, точно так же как если бы эти деньги находились на балансе банка или центрального банка» (Huber, 2017. Р. 145). Переход от банковских к суверенным деньгам, предлагаемый Хубером, должен основываться на контроле количества фидуциарных (от лат. fiducia — доверие) денег, то есть денег, номинальная ценность (стоимость) которых устанавливается и гарантируется государством, путем четкого разделения денег и кредита. Это должно произойти за счет разделения трех функций: монетарных, которые осуществляет центральный банк, налоговой и бюджетной, закрепленной за правительством, и финансовых функций, которые реализуют банки, другие финансовые учреждения и все остальные участники финансового рынка. Какой бы институциональный механизм ни был выбран, орган, выпускающий суверенные деньги, будет четвертой — монетарной — ветвью власти.

В качестве четвертой власти в государстве центральные банки должны быть независимыми и беспристрастными, как и суды. Требование независимости центрального банка остается пресловутым яблоком раздора. Для большинства экономистов мейнстрима независимость центральных банков означает, что они не должны подчиняться каким бы то ни было правительственным распоряжениям. В то же время они закрывают глаза на «теплые» отношения между банковской отраслью и ее «собственным» центральным банком. Хубер показывает, что банковская отрасль в значительной степени получила прерогативы денежной эмиссии и эмиссионного дохода, а значит, приобрела и соответствующие функции центральных банков, оставив последним роль более или менее добровольных агентов, обслуживающих частные интересы банков и финансов.

Центральный банк в суверенной монетарной системе перестанет быть «банком банков» и в то же время не станет «банком государства». В ограниченных объемах он сможет кредитовать как банки, так и государство. Независимый центральный банк может пускать деньги в оборот различными способами, однако всегда в границах, установленных демократически принятой денежно-кредитной политикой на основании своих четко прописанных прав и обязанностей. Глава и члены совета управляющих центрального банка могут назначаться точно так же, как назначаются судьи конституционного суда.

Задача центрального банка — держать предложение денег в границах производственного потенциала и связанных с ним финансов. Экономические переменные — рост ВВП, занятость и особенно инфляция, инфляция активов, процентные ставки и курсы валют — должны служить целями эмиссионной деятельности Центробанка. Постоянно предвидя потребность в деньгах и корректируя количество денег в соответствии с этими целями, Центробанк должен обладать способностью действовать гибко и оперативно реагировать на изменения.

Иногда идею суверенных денег обвиняют в «централизме» и создании денежной монополии. На это Хубер отвечает, что монетарная монополия Центробанка в суверенной монетарной системе действительно будет создана, однако она имеет ту же природу, что и монополия государства в области законодательства, государственного управления, налогообложения, юриспруденции и применения силы. Современные нации не могли бы существовать без этих монополий, и проблемы дисфункций современной монетарной системы, основанной на банковских деньгах, на самом деле лучшее доказательство того, что и в монетарной сфере нужна аналогичная монополия. Нации-государства или сообщества национальных государств не должны передавать свои суверенные прерогативы частным агентствам и делить свою монетарную прерогативу с коммерческими создателями денег.

Переход от банковских денег к суверенным отнюдь не означает национализацию банковского дела. Речь идет о полной национализации создания денег (сейчас это только монеты и купюры, что составляет очень малую часть денежной массы) при сохранении банков как свободных финансовых предприятий, хотя и лишенных денежных привилегий, которыми они обладают сегодня. В суверенной денежной системе банки должны быть независимыми действующими на рынке предприятиями. Финансы, доход и капитал должны носить совершенно частный характер. Деньги же, напротив, — это не частное дело; скорее это своего рода общественное благо, общественное достояние. Банки в суверенной монетарной системе больше не смогут тратить, кредитовать или вкладывать деньги, не заработав или одолжив их у своих клиентов, у других банков, на открытом рынке и в конечном счете, если нужно, у центрального банка. Банки будут тем, чем они должны быть сегодня, но на самом деле таковыми не являются, а именно посредниками между вкладчиками и заемщиками, между покупателями и поставщиками, между розничными и оптовыми инвесторами.

Как суверенные деньги будут пущены в оборот и согласно какому критерию центральный банк будет решать, сколько выпускать денег? Основной принцип будет заключаться в поддержании денежной массы, соизмеримой с потенциалом роста экономики, и в то же время в достижении дополнительных целей, связанных с инфляцией, процентными ставками и т. д. Экономическая ценность денег, их покупательная способность, зависит от общей продуктивности экономики.

Для центрального банка может быть целесообразно использовать два канала наращивания денежной массы. Первый связан с предоставлением в долгосрочном плане большей части вновь произведенных денег министерству финансов для государственных расходов. При этом, как в средневековье было с вливанием в оборот монет, государство таким образом получает подлинный сеньораж, сопоставимый с исторической прерогативой чеканки. Вновь произведенные деньги передаются государству без процентов и не требуют их последующего возврата, как это имело место при выпуске банкнот центральным банком в виде займа государству. Определенная доля этих денег скоро осядет как накопления или, например, запасы капитала в банках, инвестиционных фондах или в чем-то подобном. Второй канал увеличения денежной массы, создающий меньшую часть новых денег, связан с выдачей краткосрочных кредитов центральным банком коммерческим банкам или другим финансовым посредникам.

Что касается кредитов центрального банка коммерческим банкам, то Центробанк не вмешивается в то, что банки намерены делать с заимствованными у него деньгами. Хубер полагает, что денежно-кредитная политика не должна вмешиваться в банковский бизнес. Банки имеют достаточно точные представления о том, кого они считают кредитоспособными, и требуют от своих клиентов-заемщиков информацию о направлениях использования занимаемых средств. Зачем центральный банк должен делать нечто подобное? Однако имеются исключения, при которых денежно-кредитная политика граничит с финансовой рыночной политикой. Одно из таких исключений — условие потратить предоставленные Центробанком средства на инвестиции, способствующие росту ВВП (Huber, 2017. Р. 162).

Отмечу от себя, что деньги станут действительно суверенными, только если политика центрального банка будет определяться демократическими процедурами, в которых решающую роль играет общественность, и деятельность центрального банка будет находиться под постоянным общественным контролем. Нынешняя парламентско-президентская система правления этого обеспечить не может. Для реальной суверенности денег народ, то есть прописанный в конституции суверен (верховная власть), и его наиболее активная часть — общественность — должны получить доступ к управлению денежными потоками. Это может быть обеспечено, по моему глубокому убеждению, только при развитой системе делиберативной демократии (Chappell, 2012; Neblo, 2015), которая должна дополнить представительную демократию и стать основой новой финансовой системы.

¹ Видеозапись дебатов доступна по адресу: https://www.youtube.com/watch?v=EBSlSUIT-KM

² http://fincult.info/articles/nalichnye-dengi/money-where-they-come-from-and-who-controls-them/

³ Здесь я вынужден остановиться в изложении содержания книги Кинга и перейти к обзору книги Й Хубера. Однако читатели, которые хотели бы узнать, что конкретно предлагает бывший управляющий Банком Англии в качестве альтернативы алхимии финансов, могут прочитать статью обозревателя газеты «Financial Times» М. Вольфа «Грядет другой „гигантский" финансовый кризис» http://www.irishtimes.com/business/economy/ martin-wolf-will-there-be-another-huge-financial-crisis-l .2668834. С русским переводом этой статьи можно ознакомиться здесь: http://finview.ru/2016/06/05/zerohedge-com-1-22

⁴ Йозеф Хубер заслуженный профессор Галле-Виттенбергского университета имени Мартина Лютера (Германия).

⁵ Недавно на эту же тему был опубликован русский перевод книги Феликса Мартина «Money. Неофициальная биография денег» (Мартин, 2017).

Список литературы / References

Гребер Д. (2015). Долг: первые 5000 лет истории. М.: Ад. Маргинем Пресс. [Graeber D. (2015). Debt. The first 5000 years. Moscow: Ad. Marginem Press. (In Russian).)

Ефимов B.M. (2016a). Экономическая наука под вопросом: иная методология, история и исследовательские практики. М.: Курс; ИНФРА-М. [Yefimov V. (2016а). Economic science under question: The other methodology, history and research practices. Moscow: Kurs; INFRA-M. (In Russian).]

Ефимов В. М. (2016b). Прошлое и будущее экономической науки с точки зрения прагматистской философии // Журнал экономической теории. N9 3. С. 50 — 63. [Yefimov V. М. (2016b). Past and present of economic science from the point of view of pragmatist philosophy. Zhurnal Ekonomicheskoy Teorii, No. 3, pp. 50 — 63. (In Russian).]

Маклеод Г. Д. (1865). Основания политической экономии. С.-Петербург: Издание Николая Тиблена. [Macleod Н. D. (1865). The elements of political economy. St. Petersburg: Nikolay Tiblen Edition. (In Russian).]

Мартин Ф. (2017). Money. Неофициальная биография денег. M.: Синбад. [Martin F. (2017). Money. The unauthorised biography. Moscow: Sinbad. (In Russian).]

Chappell Z. (2012). Deliberative democracy. A critical introduction. New York: Palgrave Macmillan.

Commons J. R. (1934). Institutional economics. Its place in political economy. New York: Macmillan.

Huber J. (2017). Sovereign money. Beyond reserve banking. London: Palgrave Macmillan.

King M. (2016). The end of alchemy: Money, banking and the future of the global economy. London: Little, Brown Book Group.

Knapp G. F. (1924). The state theory of money. London: Macmillan.

Macleod H. D. (1855). The theory and practice of banking (Vol. 1). London: Longman, Brown, Green, and Longmans.

Macleod H. D. (1866). The theory and practice of banking (Vol. 2). London: Longmans, Green, Reader, & Dyer.

McLeay M., Radla A., Thomas R. (2014). Money creation in modern economy. Bank of England Quarterly Bulletin, Vol. 54, No. 1, pp. 14—27.

Neblo M. A. (2015). Deliberative democracy between theory and practice. Cambridge, UK: Cambridge University Press.

Ryan-Collins J., Greenham Т., Werner R., Jackson A. (2012). Where does money come from? London: The New Economics Foundation.