Внешнеэкномическая интеграция - системный аспект

Современная практика показывает, что международные экономические связи становятся не просто выгодным каналом реализации производимой продукции, каким они являлись в предшествовавшую эпоху, а важнейшей формой самого существования составных частей мирового хозяйства - причем как отдельных субъектов хозяйствования на территории национальных экономических комплексов, так и самих национальных экономик. Международная торговля представляет международную экономическую кооперацию и интеграцию, в связи с чем России настоятельно необходимо найти свое место в изменяющихся или нарождающихся межгосударственных интеграционных союзах, стать полноценным звеном в интернациональной системе обобществления труда.

В настоящее время практически ни одна национальная экономика не может развиваться без активного участия в мирохозяйственных процессах.

Научно-технический и технологический переворот в средствах массовой коммуникации не только сделал легким международное, действительно глобальное (т. е. в мировом масштабе) общение по сети Интернет, с помощью электронной почты и т.д., но и обеспечил проведение по тем же каналам в течение считанных мгновений таких финансовых операций, объемы которых значительно превышают размеры производимого ВВП и национального богатства самых крупных государств планеты. Так, именно использование наиболее передовых электронных средств связи позволило уже к концу 1990-х гг. достичь ежедневного объема операций на основных валютных рынках мира в 1, 5 трлн. долл. В начале XXI столетия, по последним оценкам, эта цифра еще более возросла.

Что касается развития рынка самих электронных средств общения, то, по мнению аналитиков, в течение первых десятилетий XXI в. в развитых странах мобильной связью будет охвачено 60-90% населения. Уже к 2010 г. оборот на мировом рынке телекоммуникаций прогнозируется на уровне 3, 3 трлн. долл. Уместно заметить, что бурное развитие комплекса этих технологий, а также производств, их обслуживающих, дало определенное основание некоторым зарубежным и отечественным специалистам назвать весь этот производственно-инфраструктурный комплекс "новой экономикой" - при всей неоднозначности этого термина. Ряд специалистов, в том числе отечественных, предлагает даже называть отмеченное бурное развитие всемирной сферы информационных технологий "информационной революцией" (1).

Относительно предложений выделять комплекс отраслей, связанных с наиболее передовыми технологическими и информационными технологиями, в некую "новую экономику" необходимо напомнить: в подобном вычленении нескольких, пусть даже наиболее передовых по насыщенности изобретениями и идеями, отраслей из всей остальной экономики всегда таится определенный элемент искусственности. Всякое же искусственное разделение любой национальной, а также мировой экономики на "новую" и "старую" части чревато открытым пренебрежением экономическим базисом, ибо именно в так называемой старой экономике сосредоточены отрасли, традиционно обеспечивающие не только материальные возможности для дальнейшего развития научно-технического прогресса (электроника и электротехника, машиностроение, в том числе оборонное, и металлургия и т.п.), в том числе в самой "новой" экономике, но и непосредственно основное благосостояние человека. "Узаконенное", таким образом, в теории и запрограммированное отставание одних отраслей современного хозяйства от других привело бы к недопустимому инвестиционному крену, перепроизводству исключительно в отраслях высоких технологий, не подкрепленному соответствующим развитием в других отраслях экономического базиса и в конечном счете к тяжелейшему структурному кризису.

Приведем здесь пример США, являющийся для последнего времени наиболее показательным. На стыке XX и XXI вв. последовал одномоментный биржевой крах огромного количества американских компаний, занятых в сфере информационных технологий. Вот какую оценку происшедшего дают специалисты: "Произошедший кризис был вполне закономерен. Дело в том, что от рынка высоких технологий изначально ждали слишком многого - например, того, что новые технологии едва ли не полностью вытеснят процесс совершения сделок в виртуальное производство. Однако, когда этого не случилось, инвесторы разуверились в том, что их вложения смогут вернуться быстро. Инвесторы начали срочно забирать свои деньги из индустрии, и рынок лопнул" (2).

Напротив, всесторонне взаимообогащение различных частей современного хозяйства, расширение обмена достижениями научно-технического прогресса между реальным сектором экономики (точное и электронное машиностроение, энергетика, производство новейших станков и пр.) и отраслями сферы так называемых постиндустриальных услуг (телекоммуникации и компьютерное обеспечение, кино- и особенно телеиндустрия, финансовые услуги и консалтинг и т. п.) способно обеспечить долгосрочный экономический рост на солидной, неконъюнктурной, воспроизводственной основе.

Несомненно, планетарные интеграционные процессы представляют собой сложное, противоречивое, многофакторное, можно даже сказать, многослойное явление. В самом общем плане оно характеризуется колоссальным усилением торгово-экономической, транспортно-коммуникационной, финансовой взаимозависимости различных стран и народов современного мира на базе революционных изменений в технико-технологическом и информационном базисе экономики и всего человеческого общества. Однако возможности и преимущества складывающихся условий разные страны используют неравномерно и с неодинаковыми для себя результатами.

Так, в 1990-е гг., по данным Международного валютного фонда (МВФ), ежегодные темпы роста оборотов международной торговли составляли в среднем 8% и более чем вдвое превосходили среднегодовой рост объемов мирового производства (3). К 2000 г. доля международной торговли в мировом ВВП достигла почти 1/3 (4). Причем во взаимоотношениях развитых стран торговля патентами, лицензиями и ноу-хау, наукоемкими технологиями стала начиная с середины 1980-х гг. наиболее динамично развивающимся сектором. Как следствие, для конкурентоспособности стран ОЭСР возросло значение международного обмена в сфере новых знаний, воплощаемых в новейших технологиях и производстве оборудования, а также в сфере подготовки кадров и организации производственного процесса. В частности, на долю ОЭСР пришлось до 80% прироста производства мирового ВВП, а ежегодный оборот на рынке новых технологий и наукоемкой готовой продукции в несколько раз превышает оборот рынка сырья, включая нефть, нефтепродукты, газ и древесину.

Таким образом, наибольший эффект из складывающихся ныне условий международного обобществления труда извлекают развитые страны, которые сохранили за собой технологическую монополию, но получили практически открытый доступ к природным ресурсам всей планеты.

Нельзя не видеть очевидного: рост технической и коммуникационной оснащенности производства, увеличение объемов производимых товаров и услуг, а также усиление внешнеэкономической составляющей в деятельности как отдельных субъектов хозяйствования, так и целых национальных экономик приводит к колоссальному обострению конкуренции между ними не только за место на рынках сбыта, но и за доступ ко всем видам ресурсов - природно-сырьевых, технико-производственных, кредитных, инвестиционных, кадровых, информационных, наконец, организационно-управленческих. Чем большим количеством ресурсов из перечисленных (включая последние) обладает национальная экономика, тем более конкурентоспособной по сравнению с другими национальными экономиками на мировом рынке она выступает.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что реальные процессы внешнеэкономической интеграции требуют от претендующей на достойные позиции в современном мире национальной экономики и страны в целом высокой конкурентоспособности ее совокупного воспроизводственного потенциала, способного обеспечить наиболее эффективную реализацию имеющихся в распоряжении данной национальной экономики конкурентных преимуществ. Это и только это является определяющим условием достойного представительства страны на международной арене и в мировой экономике. Какие-либо Другие требования к национальному государству вроде "унификации" образа жизни проживающего на его территории населения с населением иных государств, заимствования чуждых морально-этических, культурных и, тем более, политических ценностей относятся к области внешнего диктата и никакого отношения к обеспечению экономического успеха не имеют.

Соответственно исключительно к внутренней компетенции любого государства и его законных органов власти относится выбор общественно-политической и экономической систем, способных наилучшим образом использовать весь указанный народнохозяйственный потенциал. Эти системы совершенно не обязательно должен состоять из усредненно-стандартных элементов, свойственных исключительно государственной организации стран, относящихся к западной цивилизации. Только те системы, которые безотносительно к их внутриполитическому устройству выигрывают повседневное экономическое соревнование на мировом рынке, и могут быть признаны как наиболее эффективные в современных условиях. С этой точки зрения бездоказательными и откровенно спекулятивными являются утверждения о том, что якобы общественные системы США и стран Западной Европы - "самые успешные". Пример колоссальных, не имеющих аналогов в мировой истории успехов социально-экономического развития, которые демонстрирует на протяжении последних 25 лет плановая система Китая, доказывает полную несостоятельность попыток сведения условий экономического успеха к образу жизни на основе западных ценностей.

Согласно данным, приводимым в докладе ООН "О торговле и развитии в 2004 году" среднегодовые темпы прироста ВВП КНР в период 1979 - 2003 г. в сопоставимых ценах составляли 9, 4%; при этом за последние 6 лет, с 1998 по 2003 г. включительно, они составили 9, 1% против 3, 8% среднегодовых темпов развития мировой экономики в указанный период.

В целом за годы успешных экономических реформ, проходящих на основе укрепления системы планового государственного регулирования и государственного сектора экономики, Китай смог увеличить свой ВВП более чем в 6 раз. Специалисты спорят в прогнозах, называя дату, когда КНР по объему ВВП догонит США, темпы роста валового внутреннего продукта которых составляют сейчас чуть больше 3, 2% в год. За указанный выше период экономических реформ доля КНР в мировом товарообороте возросла в 4 раза и приблизилась к величине в 5%, что более чем в 3 раза превышает аналогичный показатель Российской Федерации.

В настоящее время экспорт КНР почти на 90% состоит из готовой продукции, а доходы от одного лишь экспорта игрушек (включая самые современные, с электронной "начинкой") сопоставимы с той выручкой, которую современная Россия получает от вывоза огромного, постоянно увеличивающегося количества сырой нефти. При этом солидными темпами возрастает экспорт продукции машиностроения. Так, в 2001 г. экспорт машиностроительной продукции в стоимостном выражении составил 85 млрд. долл., а уже в следующем, 2002 г., он увеличился почти на 80% и составил 152 млрд. долл.

Поражают сами объемы сегодняшнего китайского экспорта. Так, по данным американской торговой статистики, по итогам 2003 г. экспорт Китая в США достиг 210 млрд. долл.; при этом положительное сальдо в торговле КНР с Соединенными Штатами превысило 120 млрд. долл., что на 20% превышает аналогичный показатель за 2002 г. (5). Еще раз обращаем внимание, что такое сальдо получено за счет экспорта на сверхконкурентный американский рынок готовых изделий, что само по себе свидетельствует как об их качестве, так и об успехе китайской торговой политики.

Подобные успехи китайской экономики стали возможными еще и благодаря тому, что в КНР в условиях развития государственно-регулируемой рыночной экономики, при многообразии форм собственности ведущая роль отводится общественной собственности, государственному сектору хозяйства. Именно находящиеся в его структуре крупные предприятия обеспечивают отмеченный выше прорыв в производстве и экспорте продукции машиностроения, в том числе в высокотехнологичных отраслях (включая оборонный комплекс). Цементирующая и стабилизирующая роль государственного сектора китайской экономики как материальной основы существующего социально-экономического строя в КНР реализуется на деле. Дальнейшее успешное поступательное развитие государственно-регулируемой рыночной экономики не мыслится без "маяковой" роли наиболее мощных промышленных предприятий, остающихся под контролем государства.

Сравним эту ситуацию со сложившейся в российской экономике. На 1 июля 2004 г. в государственной собственности оставалось всего чуть более 9, 2 тыс. унитарных предприятий и 3, 9 тыс. пакетов акций акционерных обществ. При этом в федеральном бюджете на 2005 г. запланировано приватизировать почти 800 унитарных предприятий из оставшихся и свыше 500 пакетов акций в АО. Продолжается, таким образом, дальнейшее сокращение и без того уже ослабленного государственного сектора российской экономики вместо его укрупнения или хотя бы консолидации оставшихся возможностей.

Становясь все более могучей экспортирующей силой и постоянно повышая уровень жизни и доходы основных слоев своего населения, Китай сам предъявляет растущий спрос на зарубежные товары. Современные реалии - а не мифы - в том и состоят, что именно бурно растущий на фоне общеэкономических успехов внутренний рынок КНР обеспечил по итогам 2003 г. не менее 40% всего прироста экспорта Южной Кореи, 70% прироста экспорта Японии и 90% - Тайваня. В течение ближайших 3 лет Китай намерен импортировать товаров на сумму в 1 трлн. долл. (6)

Специалисты свидетельствуют, что китайская валюта - юань - превратилась в важнейший регулятор всего мирового потребительского рынка (7). Более того: Центральный банк КНР стал крупнейшим, наряду с Центральным банком Японии, покупателем ценных бумаг Министерства финансов США; тем самым получается, что именно мощь китайской экономики становится своего рода важнейшим фактором благополучия даже самой устойчивости финансовой системы давно уже живущих не по средствам, с каждым годом увеличивающих объем своего государственного долга Соединенных Штатов.

КНР также является общепризнанным рекордсменом среди всех стран за пределами западного мира по привлечению иностранных инвестиций, в том числе прямых. Этому в значительной степени способствует, в частности, тот факт, что уже третий год подряд по совокупному индексу инвестиционной привлекательности Китай прочно удерживает первое место в мире, обходя Соединенные Штаты Америки (8). В результате по итогам 2001-2003 гг. были последовательно зафиксированы рекордные даже с точки зрения прежних, очень высоких показателей капиталовложения в экономику КНР: приток прямых иностранных инвестиций в страну составил соответственно 46, 9 млрд. долл., 52, 7 млрд. и 57, 0 млрд. долл.

Несколько меньших по сравнению с Китаем, но тем не менее впечатляющих успехов в социально-экономическом, а также и в военно-политическом развитии достиг ряд других государств, не принимающих безоглядно "ценности западной цивилизации". Достаточно упомянуть Социалистическую Республику Вьетнам, ряд стран Юго-Восточной Азии и, разумеется, официально ставшую недавно ядерной державой Индию. О последней следует сказать особо. Благодаря сочетанию таких факторов, как квалифицированные кадры (подготовленные на развитой в последние десятилетия высокоэффективной образовательной базе), рост квалификации рабочей силы и хорошо развитая правовая система, эта страна стремительно набирает популярность у иностранных инвесторов, особенно в отраслях информационных и высоких технологий. По данным за 2004 г., Индия заняла 3-е место в рейтинге мировой инвестиционной привлекательности, уступая лишь Китаю и США.

Успехи высокотехнологичных (в том числе оборонного и информационно-технологического назначения) отраслей индийской экономики так же, как и в случае с КНР, не могли бы быть достигнуты без нахождения их в структуре мощного государственного сектора экономики. Развитие частнопредпринимательской инициативы сочетается в этой стране с реализацией долгосрочной государственной стратегии, реализуемой, прежде всего, через наиболее современные предприятия государственного сектора. Среди примеров последних -ракетно-космическая корпорация "БраМос", производящая ракеты совместного российско-индийского производства, предприятия металлургии и самого современного станкостроения.

Индия, равно как и КНР, является одним из основных потребителей российских вооружений и военной техники. Так, по официальным данным, в настоящее время на Индию приходится почти 40% всего российского военного экспорта (9). Возрастают объемы российского военного экспорта и в КНР, что, безусловно, не только представляет важное значение с точки зрения обеспечения текущих доходов российского бюджета, но и в первую очередь является "светлым пятном" на фоне энерго сырьевого российского экспорта, позволяет выживать высокотехнологичным предприятиям российского ВПК, тем немногим из гигантских корпораций, которые еще остались в хилом российском госсекторе.

В то же время здесь необходимо сделать одну важную оговорку. Бытует расхожее мнение, что энергично перевооружающаяся Народно-освободительная армия Китая (НОАК) чуть ли не в основном вооружена именно российскими оружием и военной техникой. Это далеко не так. По сводным оценкам экспертов, КНР за весь период начиная с 1992 г. закупила у России вооружений на 10 млрд. долл. (10) Представляется, что это крайне мало в сопоставлении с потенциальными возможностями российского ВПК и с общим уровнем сложившихся между нашими странами политических отношений. Причины упущения выгоды российскими предприятиями ВПК на китайском рынке следует искать в той самой половинчатой внешней политике, которую проводила и продолжает проводить Российская Федерация и которая во многом сводится к попыткам балансирования на международной арене между крупными самостоятельными державами и группой западных государств во главе с США, желающих видеть Россию исключительно в орбите собственного влияния.

Между тем с дальнейшим развитием экономики КНР, по мнению экспертов Центра анализа стратегий и технологий, Китай все более "сосредотачивается на развитии собственных военных производств, а не на закупках вооружений" (11). Это означает, что уже в ближайшее время возможности предприятий российского ВПК на китайском направлении будут объективно сужаться, что при сохранении нынешнего социально-экономического курса России сократит и без того скудные возможности диверсификации современного сырьевого развития нашей страны.

Что же касается попыток определенной узкой группы государств навязать другим странам и народам собственные представления о внутригосударственном и внутриполитическом устройстве, то сегодня, точно так же как и вчера, и двадцать лет назад, таковые находятся в полном противоречии с нормами международного права и устава ООН и должны характеризоваться как недопустимое вмешательство во внутренние дела других государств. Тем более это касается попыток силового, военного навязывания системных представлений.