Выход из кризиса: региональная проекция

Н. Зубаревич
доктор географических наук
профессор географического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова

---

С начала экономического кризиса 2008—2009 гг. прошло более трех лет, и уже можно подвести итоги. Кризисный спад в основном преодолен на макроуровне, но на региональном уровне оценки будут неоднозначными. Воздействие глобального кризиса на развитие регионов России оказалось разным — от очень сильного до малозаметного. Различия обусловлены многими объективными факторами, к числу важнейших относятся специализация экономики, уровень развития и географическое положение региона. Помимо них существенную роль сыграл субъективный фактор — политика государства.

Поскольку это сложно оценить с помощью моделей, в статье использован широко применяемый в экономической географии способ оценки через типологизацию регионов.

За основу взяты типология социально-экономического развития регионов Независимого института социальной политики¹ и разработанная автором для Министерства регионального развития типология регионов по уровню развития и отраслевой специализации. В них базовую экономическую иерархию от развитых до слаборазвитых регионов дополняют так называемые «плавающие признаки» (от специализации экономики до географического положения)², по которым регионы делятся на группы. Для каждой группы выбирается наиболее значимый признак.

Чтобы установить, преодолен ли кризисный спад, динамику развития регионов по всем индикаторам рассчитывали нарастающим итогом от 2008 г. Дополнительно анализируется динамика за 2011 г. Следует отметить, что достоверность региональной статистики ниже, чем общероссийской. Особенно это касается статистики денежных доходов населения. Тем не менее анализ динамики позволяет выявить, в каких сферах достигнуты позитивные результаты, а какие остаются проблемными.

Преодолен ли кризисный спад в промышленности?

Темпы выхода из кризиса зависят от его глубины. В промышленности кризис начался осенью 2008 г., за 2009 г. промышленное производство в России сократилось на 11%, наибольшим спад был в мае (-17% к маю 2008 г.). Региональная картина кризисного спада оказалась очень пестрой (см. рис. 1), но можно выделить три группы регионов по темпам спада промышленности и основным факторам динамики.

¹ www.socpol.ru/atlas/typology/Typology_tabl.htm.

² Подробнее см.: Смирнягин Л. В. Районирование общества: теория, методология, практика: На материалах США. Дисс. на соискание уч. степени доктора геогр. наук. Москва, 2005.

Сильный спад начался в конце 2008 г. в регионах металлургической специализации (Вологодская, Челябинская, Липецкая области и др.) и достигал от -25 до -40% на пике кризиса. Но уже летом 2009 г. они начали выходить из кризиса и к концу года наполовину компенсировали падение. Столь же сильный, но более длительный спад пережили регионы машиностроительной специализации, особенно автомобильной (Самарская, Нижегородская, Ярославская области и др.) вследствие низкой конкурентоспособности и сократившегося спроса. Менее глубоким и относительно краткосрочным спад был в Калужской и Ленинградской областях, где созданы новые сборочные автомобильные предприятия иностранных компаний. Сильный и длительный спад промышленности отмечался и в двух крупнейших агломерациях страны.

Меньше пострадали регионы юга благодаря специализации на пищевой промышленности, которой удалось расширить рынки сбыта после девальвации рубля и сокращения импорта пищевой продукции. Умеренным спад был в развитых регионах с диверсифицированной промышленностью и городами-миллионниками

(Татарстан, Башкортостан, Красноярский и Пермский края и др.), так как сочетание экспортно-ресурсных отраслей промышленности и развитого сектора услуг в крупнейших городах повышает устойчивость экономики региона.

Кризис почти не затронул большинство регионов Дальнего Востока и Забайкалья, поскольку там многие неэффективные обрабатывающие производства «сжались» еще в период предыдущего кризиса 1990-х, а экспортно-сырьевые отрасли более жизнеспособны. Кроме того, в ведущих отраслях (рыбной и лесной) высока доля теневой экономики, динамику которой невозможно измерить. Почти не было спада и в ведущих регионах нефтедобычи, а в регионах разработки новых месторождений (Сахалинская область, Ненецкий АО) продолжался быстрый рост. Только лидеры по добыче газа (Ямало-Ненецкий АО, Астраханская область) пережили в 2009 г. спад на уровне среднего по стране из-за неэффективной ценовой политики «Газпрома». Положительная динамика была и в экономически слаборазвитых республиках Северного Кавказа, но их доля в промышленном производстве минимальна.

Промышленный рост, начавшийся во второй половине 2009 г., был неустойчивым и зависел от глобального спроса на сырье и полуфабрикаты. Только в конце 2011 г. промышленный спад был преодолен в 57 регионах из 83 (+1% в 2011 г. к 2008 г.). Но корректнее сравнивать не годовую динамику, а по итогам трех кварталов, так как кризисный спад в металлургических регионах начался в октябре-ноябре 2008 г. По данным за три квартала 2011 г. (к аналогичному периоду 2008 г.), кризисный спад преодолели только 49 регионов из 83. Более чем в 40% регионах России промышленный кризис не закончился. Показатели 2011 г. лучше по сравнению с 2010 г.: промышленное производство выросло в 73 регионах.

Лидерами промышленного роста в 2010—2011 гг. стали регионы «новой индустриализации» с крупными инвестиционными проектами в обрабатывающей промышленности (Калужская, Калининградская, Ленинградская, Белгородская области) и в добыче нефтегазовых ресурсов (Сахалинская, Иркутская области, Республика Саха-Якутия). Выше темпы промышленного роста на Дальнем Востоке и в большинстве регионов Сибири, хотя следует учитывать эффект низкой базы: на Дальний Восток приходится только 4,4% промышленного производства страны. Преодолели кризисный спад все промышленно развитые полифункциональные регионы, диверсификация экономики которых в очередной раз показала свои преимущества. Даже среди переживших сильный спад машиностроительных регионов некоторые более успешно выходили из кризиса. В Ульяновской области быстрый восстановительный рост обеспечен двумя факторами: крупным госзаказом Минобороны, который получила автомобильная компания «Соллерс» (УАЗ), и активной инвестиционной политикой региональных властей, создавших промышленный парк, куда пришли глобальная пищевая компания «Марс» и производители автокомпонентов. В других машиностроительных регионах, преодолевших кризисный спад, основным драйвером роста были предприятия крупнейших российских компаний (например, «Ростехнологии» и «Базовый элемент»), поддержанные заказами государства и госмонополий.

Результатом кризиса 2008—2009 гг. стало частичное воссоздание депрессивных зон в Центре, на Урале и в Поволжье. Отличия от кризисных 1990-х годов состоят в том, что к депрессивным машиностроительным регионам добавились ранее относительно благополучные Ярославская, Самарская, Нижегородская и Орловская области. Только половина машиностроительных регионов смогли преодолеть сильный промышленный спад благодаря привлечению инвестиций или госзаказу. Медленно выходят из кризиса регионы металлургической спе-

циализации (Липецкая, Челябинская, Кемеровская области), а также Волгоградская область с более диверсифицированной экономикой. В крупнейших агломерациях страны только их периферийная зона — Московская и Ленинградская области — превысили докризисные объемы производства. Сами же агломерационные центры демонстрируют разные тренды: в Санкт-Петербурге практически достигнуты докризисные объемы производства благодаря приходу иностранных инвесторов в автопром, а в Москве объем производства почти не растет, поскольку столица завершает переход к постиндустриальной экономике.

Кризис усилил пространственную концентрацию промышленности. Основная часть российской индустрии, как и ранее, сосредоточена в Центральном (25%), Приволжском (21%) и Уральском (19%) федеральных округах. Процесс территориальной концентрации промышленности длительный и устойчивый: за 1997—2011 гг. доля 10 регионов-лидеров выросла с 45 до 56% (15 регионов-лидеров — с 57 до 69%).

По итогам 2011 г. лидерами по доле в объеме промышленного производства страны стали: Москва (9,6%), Ханты-Мансийский АО (7,6%), Санкт-Петербург (5,8%), Московская область (4,9%), Свердловская область и Татарстан (по 3,8%), Пермский край и Башкортостан (по 3%), Челябинская, Кемеровская области и Красноярский край (по 2,9%) и Тюменская область вместе с ее автономными округами (11,8%).

Помимо объективных факторов — более высокой конкурентоспособности и динамики цен, вклад регионов менялся под воздействием институциональных и статистических факторов. Так, в федеральных городах «прописаны» не только штаб-квартиры крупнейших нефтегазовых компаний, но и их добывающие подразделения. По этой причине на Москву с середины 2000-х годов приходится 8 — 10% всей добывающей промышленности страны (почти все это — добыча топлива). Кроме того, с переходом в 2005 г. статистического учета на ОКВЭД вырос вклад производственной инфраструктуры крупнейших городов (производство и распределение электроэнергии, газа и воды).

Кризис увеличил сырьевой крен отраслевой структуры промышленности, поскольку спад в обрабатывающих отраслях был более глубоким. Тем не менее географически концентрация производства в северных и восточных регионах страны не усилилась. Суммарная доля Сибири (с Тюменской областью) и Дальнего Востока в объеме промышленного производства за 2007—2011 гг. увеличилась несущественно — с 27 до 28%. Это можно считать следствием статистического «перераспределения» нефтегазодобычи в столицу. В кризисные 1990-е годы статистического «перераспределения» не было, поэтому сдвиг промышленности на восток был более сильным³. И лишь в начале 2000-х годов, когда обрабатывающая промышленность частично восстановилась, наблюдался незначительный и неустойчивый возвратный сдвиг в Европейскую часть страны. Повторить этот цикл в текущем десятилетии будет сложнее: для нового географического сдвига промышленности на запад и ослабления сырьевого крена в экономике

³ Трейвиш А. И. Региональное развитие и регионализация России: специфика, дилеммы и циклы // Регионализация в развитии России: географические процессы и проблемы / Под ред. А. И. Трейвиша, С. С. Артоболевского. М.: Эдиториал УРСС, 2001.

потребуются реальная модернизация институтов и снижение барьеров развития для несырьевых отраслей.

Инвестиционная «яма»

Инвестиционный спад оказался сильнее, чем промышленный: -16% в целом по России в 2009 г. Восстановление идет медленно: объем инвестиций в 2011 г. на 4% был ниже показателя 2008 г. Региональная проекция подтверждает общий тренд: в 2011 г. только в 39 регионах превышены докризисные показатели 2008 г. Объяснить динамику инвестиций с помощью типологии регионов крайне сложно из-за разнонаправленного воздействия факторов. По этой причине она рассматривается по федеральным округам (см. рис. 2).

Зона инвестиционного спада охватывает большинство регионов Приволжского, Северо-Западного и Южного федеральных округов, половину регионов Урала и Центра с разной специализацией и уровнем развития. Наиболее сильный спад в Ненецком АО (-69% за 2008 — 2011 гг.) обусловлен завершением этапа освоения новых нефтяных месторождений.

Сильный кризисный спад наблюдался в крупнейших агломерациях, наиболее привлекательных для бизнеса: в Москве инвестиции сократились на 31% по сравнению с 2008 г., в Санкт-Петербурге и Московской области — на 40—41%, причем в северной столице в 2011 г. спад продолжился (-29% к 2010 г.). Спад пережили и регионы «новой индустриализации», которые до кризиса были в числе лидеров: в Калининградской области инвестиции за три года сократились на ¹/₃, в Калужской области — более чем на ¹/₄, в 2011 г. снижение не прекратилось (-14% к 2010 г.). В инвестиционной «яме» (от -25 до -40%) оказались многие развитые и крупногородские регионы (Пермский край, Республика Башкортостан, Ростовская и Челябинская области), а также регионы, сохраняющие черты депрессивных с 1990-х годов (Кировская, Костромская и Курганская области, Забайкальский край). Столь пестрая картина регионов не позволяет выделить наиболее значимые негативные факторы.

С позитивными факторами все гораздо проще. Лидерами роста инвестиций стали регионы Дальнего Востока и некоторые регионы Сибири. Высокие темпы обеспечены либо федеральным бюджетом (подготовка к саммиту АТЭС в Приморском крае) и госкомпаниями (на юге Дальнего Востока «Транснефть» строит восточный нефтепровод, в Хакасии «Русгидро» восстанавливает Саяно-Шушенскую ГЭС), либо разработкой новых месторождений нефти и газа (Сахалинская область, Красноярский край, Якутия). Рост инвестиций в Ленинградской области обусловлен строительством Балтийской трубопроводной системы и экспортных портов. Федеральный бюджет и крупный бизнес наращивают инвестиции в Краснодарский край, где будет проводиться Олимпиада. До 2010 г. высокие темпы роста инвестиций демонстрировали и некоторые республики Кавказа благодаря трансфертам из федерального бюджета и эффекту низкой базы. Однако федеральным властям все труднее финансировать не всегда обоснованные инвестпрограммы, поэтому в Чечне инвестиции за три года сократились на 19%, в Кабардино-Балкарии — на 57%.

В 2011 г. ситуация улучшилась, рост инвестиций составил 8% к 2010 г., положительная динамика отмечена в 64 регионах из 83. В дальневосточных и некоторых центральных регионах высокие темпы роста обусловлены эффектом низкой базы (небольшим объемом инвестиций на душу населения). Быстро росли инвестиции в нефте-

добывающих регионах (Республика Коми, Сахалинская и Томская области, Республика Саха-Якутия), металлургических (Кемеровская, Вологодская и Свердловская области), а также в Приморском крае. Сырьевой экспорт и политические мероприятия остаются важнейшими инвестиционными приоритетами.

Кризисная динамика повлияла на географию инвестиций (см. рис. 3). Центральный федеральный округ остался лидером, но его доля за 2008—2011 гг. снизилась с 26 до 22%, в основном за счет столичной агломерации, на которую приходится более половины всех инвестиций (Москва — 8%, Московская область — 4%). Сильный спад в Москве объясняется в первую очередь сокращением инвестиций из бюджета города: в 2008 г. их доля составляла 43% всех инвестиций в столице, в 2011 г. — только 26%. Далее по масштабам инвестиций следует Уральский федеральный округ (17%). Основной вклад

в прирост внесла Тюменская область (12%), поскольку входящие в нее автономные округа преодолели инвестиционный спад. Также наиболее быстро инвестиции росли в нефтедобывающий Ханты-Мансийский АО. На Приволжский федеральный округ приходится почти 16% инвестиций, они более равномерно распределены по регионам.

Объемы инвестиций в Северо-Западном, Южном и Сибирском федеральных округах сопоставимы (по 10—12%). К ним приблизился Дальний Восток, доля которого за три года увеличилась почти на ¹/₃ за счет роста инвестиций в Приморском крае и регионах строительства восточного нефтепровода. В ЮФО инвестиционную погоду делает Краснодарский край, доля которого достигла ²/₃ всех инвестиций в округе. На Северо-Западе инвестиционные потери Санкт-Петербурга и Ненецкого АО были частично компенсированы ростом инвестиций в Ленинградскую область и Республику Коми. Таким образом, в Центре и на Северо-Западе экономический кризис способствовал территориальной деконцентрации инвестиций, а на Юге и Дальнем Востоке происходит концентрация, обусловленная политическими приоритетами.

Доля Северо-Кавказского федерального округа минимальна: 3% всех инвестиций в стране, в том числе на республики приходится 2%. Большинство экономически слаборазвитых республик этого региона не привлекают частных инвесторов, почти не осуществляют инвестиции из своих бюджетов, основным источником остается федеральный бюджет, доля которого в объеме инвестиций составляет 52—89%.

В России инвестиции государства не компенсировали в период кризиса падение инвестиционной активности бизнеса (в отличие, например, от Китая). Доля бюджетов всех уровней в инвестициях даже сократилась за 2008—2011 гг., хотя и несущественно — с 21 до 19% от общего объема инвестиций. До кризиса бюджеты регионов инвестировали больше, чем федеральный бюджет, теперь доля последнего выше (10%). Более сильное сокращение доли инвестиций из бюджетов регионов (с 12 до 8% общего объема инвестиций за 2008—2011 гг.) в основном обусловлено сильным спадом инвести-

ционной активности бюджета Москвы: если в 2008 г. на Москву приходилось 42% всех инвестиций из бюджетов субъектов РФ, то в 2011 г. — только 25%.

Инвестиции из федерального бюджета крайне неравномерно распределены по регионам. В 2011 г. Краснодарский и Приморский края суммарно получили 20% всех инвестиций для подготовки Олимпиады и саммита АТЭС, к ним можно добавить и Татарстан (5%), готовящийся к Универсиаде. На проведение таких мероприятий направлено ¹/₄ всех инвестиций из федерального бюджета. (По мнению многих экспертов, это сверхвысокая цена.) После смены мэра значительно выросла доля Москвы (с 6 до 10%), федеральные власти помогли самому богатому городу страны частично компенсировать сильный спад инвестиций из столичного бюджета. Такую же долю инвестиций получают республики Северного Кавказа (суммарно 10% в 2011 г., в том числе Дагестан — 5,5%, Чечня — 2,6%). Доля северокавказских республик в инвестициях из федерального бюджета в два раза выше, чем в населении страны. Очевидно, что слаборазвитым регионам необходимо помогать, но вызывает вопросы не столько значительный объем, сколько крайне низкая эффективность инвестиций. Хотя финансирование республик Северного Кавказа вызывает протесты, остается в тени тот факт, что Краснодарский и Приморский края получают из федерального бюджета намного больше инвестиций, а эффективность расходов на политические приоритеты властей (Олимпиада и саммит АТЭС) вряд ли выше.

прямые иностранные инвестиции

Инвестиционная «яма» сохраняется и в прямых иностранных инвестициях (ПИИ). По данным Росстата, их объем за 2008—2010 гг. сократился в два раза. В 2011 г. ситуация улучшилась: отставание снизилось до ¹/₃ от показателя 2008 г. (см. табл. 1). Самые сильные потери в кризис понесли федеральные города, а наибольшим рост ПИИ за три года был в регионах, где реализуются новые проекты иностранных компаний в обрабатывающей промышленности (Калужская и Нижегородская области) и в добыче нефти и газа.

В период кризиса Москва стала менее привлекательной для иностранных инвесторов: ее доля сократилась c ¹/₃ до 22% общего объема ПИИ. Однако географию ПИИ в 2011 г. определяли те же факторы — агломерационный и сырьевой. Агломерации федеральных городов получили 45% ПИИ, регионы добычи нефти и газа — почти 20%. В 2011 г. в группу лидеров впервые попала «вотчина» Газпрома — Ямало-Ненецкий АО. Ранее иностранный бизнес почти не допускали в добычу газа, теперь это делается в форме совместных предприятий. На Дальнем Востоке выросли ПИИ в добычу золота и серебра.

Благодаря запущенным до кризиса проектам до 10% выросла доля регионов обрабатывающей промышленности (к ним присоединились Калининградская и Воронежская области). Большой интерес инвесторы проявляют к Калужской и Нижегородской областям,

Т а б л и ц а 1

динамика прямых иностранных инвестиций и распределение по регионам

(10 регионов с максимальным объемом ПИИ в 2011 г., в %)

	Динамика ПИИ	Доля региона в общем объеме ПИИ
	2011 к 2008	2008	2009	2010	2011
РФ	68	100	100	100	100
г. Москва	46	32	36	27	22
Сахалинская область	70	12	7	6	12
Московская область	116	8	13	16	14
г. Санкт-Петербург	78	5	8	4	6
Калужская область	137	2	3	8	4
Ямало-Ненецкий АО	318	1	0	0	4
Нижегородская область	224	1	1	3	4
Ленинградская область	118	2	2	3	3
Ненецкий АО	164	1	3	3	3
Амурская область	372	0	1	2	2

источник: составлено автором на основе данных Росстата.

расположенным близко к огромному столичному рынку. Остальные ПИИ, как и до кризиса, тончайшим слоем «размазаны» по стране, а в слаборазвитых регионах их нет совсем. Динамика и география инвестиций, как российских, так и иностранных, вновь подтверждает банальную истину: для выхода из кризиса и устойчивого развития необходимо улучшить инвестиционный климат в стране.

жилищное строительство

Жилищное строительство было поддержано трансфертами из федерального Фонда содействия реформированию ЖКХ, они направлялись на расселение живущих в ветхом и аварийном жилом фонде. Почти все регионы подготовили программы реформирования и получили финансирование. Его объем значителен — до 3 — 5% доходов консолидированного бюджета некоторых регионов. Однако компенсировать кризисный спад не удалось, объем ввода жилья в 2011 г. был на 3,5% ниже 2008 г., отрицательная динамика сохраняется в 35 регионах. В 2011 г. по сравнению с 2010 г. ситуация улучшилась, рост жилищного строительства отмечался в подавляющем большинстве регионов.

Кризис несущественно повлиял на географию ввода жилья, сдвиги обусловлены иными факторами. Усиление лидерских позиций Московской области, на которую приходится 13% вводимого в стране жилья, связано с переносом жилищного строительства на периферию столичной агломерации, где цены ниже и имеются свободные площадки под застройку. Доля Краснодарского края (6%) выросла благодаря приходу крупных компаний, участвующих в олимпийских стройках, а также опережающему росту доходов населения и высокому спросу на жилье. Стабильна доля Татарстана (4%), который продолжает программы поддержки жилищного строительства. Лидерами по относительным показателям (на 1000 населения), кроме вышеперечисленных, остаются Белгородская область и Чувашия, где значительная часть жилья строится населением за счет собственных средств, а в

Калининградской области и Санкт-Петербурге, где преобладает индустриальное домостроение, объемы ввода заметно сократились под влиянием кризиса. В Москве ввод жилья на 1000 населения теперь ниже, чем во многих дальневосточных регионах, в городе не осталось свободных площадей для массовой застройки, а цены на жилье очень высокие.

занятость как символ стабильности

Кризисы модернизируют рынки труда, сокращая неэффективную занятость. Этот болезненный процесс требует масштабной поддержки высвобождаемых работников со стороны государства, их переподготовки, но без такой санации занятости модернизация экономики не возможна. В России ситуация иная. Исследования Независимого института социальной политики показали, что в период кризиса 1990-х при спаде экономики в 2 раза сокращение занятости было небольшим (на 15%), но резко снизилась заработная плата (в 2,5 раза)⁴. В 1990-е годы Россия продемонстрировала этот особый путь адаптации к кризису не через стандартное для других стран высвобождение рабочей силы, а через распределение кризисных издержек на всех занятых в виде снижения заработков.

В ходе кризиса 2009 г. рост безработицы также был относительно небольшим — до 10% на пике кризиса, что ниже показателей 1998 г. Уже осенью 2011 г. уровень безработицы, по методологии МОТ⁵, вернулся к докризисным показателям, снизившись до 6,3%. Региональная динамика более разнородна: в октябре-декабре 2011 г. в 30 регионах уровень безработицы был на 1 — 8 п. п. ниже докризисного 2008 г., а в 18 регионах — на 1 — 3 п. п. выше (точность этих данных невысока из-за недостаточного объема выборки обследований населения по проблемам занятости, проводимых Росстатом). Но в целом региональные показатели близки к докризисному уровню.

Максимальный уровень безработицы сохранился в наименее развитых республиках (Ингушетия — 49%, Чечня — 37, Тыва — 21, Калмыкия — 15%), хотя в ряде республик Северного Кавказа он снизился. Как и до кризиса, высокий уровень безработицы в некоторых депрессивных регионах (Курганская область, Забайкальский край, Республика Марий Эл), в регионах значительного миграционного притока (Калининградская область). Низкий уровень безработицы восстановился в регионах Центра, этому способствует доступность маятниковой трудовой миграции в столичную агломерацию.

⁴ Обзор социальной политики в России: начало 2000-х / Под ред. Т. М. Малевой. М.: НИСП, 2007.

⁵ Уровень зарегистрированной безработицы хотя и самый благополучный, но наименее информативный индикатор. После пика весной 2009 г. (3,2%) к декабрю 2011 г. он сократился почти вдвое (до 1,7%), что ниже докризисного уровня (2,0% в декабре 2008 г.). Лучшая динамика характерна для регионов с высоким уровнем зарегистрированной безработицы: Чечни (с 43 до 33%), Ингушетии (с 21 до 17%) и Тывы (с 5,6 до 4,8%). Географические различия зачастую трудно объяснить: вряд ли можно поверить, что проблемы безработицы одинаковы в Ивановской области и Дагестане (2,3—2,6%). Данный показатель сильно зависит от институциональных (барьеры регистрации) и финансовых факторов (объем выделяемых бюджетных средств, привлекательность пособий для населения), не связанных с реальным состоянием региональных рынков труда.

Показатели уровня безработицы не вполне отражают состояние региональных рынков труда, потому что в России существует механизм оптимизации занятости — неполная занятость. Вместо того чтобы увольнять, предприятия нередко переходили на неполную рабочую неделю, предоставляли административные отпуска без сохранения или с частичным сохранением зарплаты. Масштабы неполной занятости были максимальными в январе—марте 2009 г. (2,9 млн человек), затем сократились до 1,9 млн в декабре 2009 г. и до 1,1 млн человек в декабре 2010 г. В 2011 г. процесс сокращения затормозился, к концу года показатель составил 1 млн человек.

Неполная занятость имеет сезонный характер, в зимний период она растет на фоне снижения занятости в экономике. Помимо сезонных колебаний, существуют устойчивые географические различия.

Проблемными территориями с повышенным уровнем неполной занятости (1—3% общей численности занятых в конце 2011 г.) были регионы Центра (в первую очередь Ярославская область, а также Смоленская, Владимирская и Липецкая), Приволжского (Ульяновская, Самарская области, Татарстан и Удмуртия, Пермский край и др.) и Уральского федеральных округов (Челябинская, Свердловская области и др.). Неполная занятость в регионах с преобладанием обрабатывающей промышленности показывает, что рынки труда еще не восстановились после кризиса.

Государство в период кризиса разработало несколько инструментов поддержки занятости.

1. Общественные и временные работы. В кризисном 2009 г. суммарная численность занятых за год достигла 2,4 млн человек (в том числе на общественных работах — 1,8 млн). В 2010 г. показатель оставался высоким (1,6 млн), и только в 2011 г. он сократился до минимума (98 тыс. человек).

В 2011 г. 39 регионов не использовали общественные и временные работы (федеральные города, Тюменская область с автономными округами, половина областей Центра и Южного ФО, большинство регионов Дальнего Востока и все регионы СевероКавказского ФО). Этот инструмент сохранился в регионах, где не преодолен спад промышленного производства, — металлургических (Вологодская, Свердловская области) и машиностроительных (Удмуртия, Чувашия, Ярославская, Самарская области и др.), а также в депрессивных регионах (Кировская и Ивановская области, Бурятия и др.).

В 2009 г. общественные и временные работы более чем на 90% (при общем объеме 30 млрд руб.) были профинансированы из федерального бюджета. В 2011 г. суммарный объем финансирования сократился в 25 раз (1,2 млрд руб.), а доля субъектов РФ выросла. Даже «чемпион» по получению федеральных трансфертов на общественные работы Республика Татарстан (получила в 2009 г. почти 8% всех выделенных государством средств на общественные работы) в 2011 г. наполовину финансировала их из собственного бюджета. Можно отметить важную взаимосвязь: в регионах с повышенной занятостью на общественных и временных работах, как правило, ниже показатели неполной занятости. Только в Ярославской области и Удмуртии для решения проблем рынка труда широко используются неполная занятость и общественные работы.

2. Стимулирование самозанятости и малого предпринимательства. В 2011 г. Роструд отчитался об участии в данной программе 151 тыс. человек (в кризисном 2009 г. — 150 тыс.), в том числе 142 тыс. стали индивидуальными предпринимателями без образования юридического лица.

Более половины участников программы (57%) составляют сельские жители. Они, как правило, используют выделяемые государством средства (в 2011 г. — 83 тыс. руб. в среднем на одного участника) на приобретение скота и птицы. География программы самозанятости это подтверждает: в Приволжском ФО концентрируется почти 29% ее участников, в Северо-Кавказском — 25%, в том числе в Чечне — 10%, в Дагестане — 7%. О распределении средств на стимулирование самозанятости в республиках Северного Кавказа нет точных данных. На более урбанизированные регионы Дальнего Востока, Северо-Запада и Урала приходится минимальная доля участников программы самозанятости (от 2 до 5%).

3. Стимулирование переезда из депрессивных территорий со значительной безработицей. В отличие от общественных работ и самозанятости охват этой программой очень низкий: в 2009 г. — 15 тыс. человек по всей стране, в 2011 г. — 11,6 тыс. Основной причиной можно считать низкий уровень финансовой поддержки переезжающих: в 2011 г. на одного участника программы в среднем выделялось 42 тыс. руб. География реализации программы за 2011 г. весьма показательна: на Дагестан пришелся 21% всех переехавших, причем все они выехали за пределы республики, на Челябинскую область — 11%, на Свердловскую — 9%, переезд в основном шел в пределах своего региона. Программа провалилась по финансовым и институциональным причинам.

Далеко не все инструменты использовались во всех регионах (об этом свидетельствует распределение средств). Только Татарстан и Свердловская область активно и эффективно применяли все. Значительное финансирование почти по всем программам получали также республики Северного Кавказа, прежде всего Чечня и Дагестан. С одной стороны, это необходимо с учетом острых проблем занятости, но, с другой стороны, общеизвестно низкое качество реализации госпрограмм в этих республиках.

доходы и потребление: стагнация вместо спада

Как уже отмечалось, основным механизмом адаптации к кризису 1990 -х годов был сильный спад заработной платы и доходов населения при относительно небольшом снижении занятости. В 2009 г. спад реальной заработной платы был минимальным — на 5% к 2008 г., а реальные денежные доходы населения выросли на 1% благодаря повышению пенсий и пособий, профинансированному из накопленных до кризиса внебюджетных фондов. В 2010 г. реальные доходы населения выросли почти на 4%, а основным фактором был значительный рост социальных выплат, частично «съеденный» ростом цен на продовольствие и повышением тарифов ЖКХ. Но искусственная поддержка не может продолжаться вечно. Спад реальных доходов населения стартовал в начале 2011 г., его удалось преодолеть только к ноябрю с помощью предвыборного повышения пенсий и заработной платы отдельным категориям бюджетников. Несмотря на эти меры, в целом за 2011 г. прирост доходов был минимальным (на 1% к 2010 г.).

За 2008—2011 гг. реальные доходы населения выросли на 6%. Столь низкие темпы роста воспринимаются как стагнация, особенно на фоне двузначных докризисных показателей (на 11 — 13% в год). Но даже такой слабый рост был не везде: за три года доходы населения выросли только в 60 регионах из 82 (данные по Чечне отсутствуют). В 2011 г. динамика реальных доходов населения была наихудшей среди всех индикаторов: рост отмечался только в 45 регионах.

Еще раз отметим, что статистика доходов населения регионов не вполне достоверна, но основные тенденции она показывает. В развитых регионах динамика доходов населения за трехлетний период была разнонаправленной (см. рис. 4). Самый сильный и устойчивый спад доходов пережили ведущие регионы добычи нефти и газа,

хотя промышленный спад в них был минимальным. Причина в том, что крупный бизнес снижал свои издержки путем сокращения переменной части заработной платы занятых (доплат, премий и бонусов, которые в экспортных отраслях составляли до кризиса более половины заработков). Снижение доходов населения в металлургических регионах, особенно в Вологодской области, обусловлено затянувшимся спадом производства, ростом безработицы, особенно скрытой (вынужденной неполной занятости), а также занятости на низкооплачиваемых общественных работах. В федеральных городах тренд был противоположным, заметный рост доходов их населения можно объяснить влиянием двух факторов. Первый — статусное преимущество: доходы от растущих цен на нефть в первую очередь оседают в столицах. Второй — статистический эффект базы: в 2008 г. доходы населения федеральных городов снизились на 11—18% вследствие финансового кризиса. Кроме того, на динамику могла повлиять используемая Росстатом методика дооценки доходов населения, в которой учитывается обмен валюты.

В среднеразвитых регионах в основном наблюдалась положительная динамика доходов населения, даже в большинстве переживших сильный кризис машиностроительных регионах. Более высокие темпы роста доходов на Дальнем Востоке обусловлены ростом инвестиций из федерального бюджета и реализацией крупных инвестпроектов госкомпаний, а также ростом межбюджетных трансфертов. Еще быстрее росли доходы населения Краснодарского края вследствие вливания огромных бюджетных средств и инвестиций бизнеса в олимпийские объекты.

Слаборазвитые регионы стали безусловными лидерами по темпам роста доходов населения благодаря возросшим трансфертам из федерального бюджета. Однако показатели некоторых республик трудно объяснить, и в целом качество статистики по республикам Северного Кавказа крайне низкое. С большой осторожностью нужно использовать данные о динамике доходов и в других регионах с экстремальными показателями за отдельные годы (Чукотский и Ненецкий АО, Ярославская область и др.). Основная причина дефектов измерения — недостаточный объем выборки обследований бюджетов домашних хозяйств, особенно в регионах с небольшой численностью населения.

Сопоставление динамики реальных денежных доходов населения и номинальной заработной платы по регионам показывает слабую связь двух индикаторов. Это обусловлено рядом причин. Во-первых, используются разные источники данных: доходы измеряются по обследованиям бюджетов домашних хозяйств с последующей дооценкой, а заработная плата — по отчетности крупных и средних предприятий и организаций. Во-вторых, доля легальной заработной платы в доходах населения составляет только 45% и сильно дифференцирована по регионам. В-третьих, в последние годы доля социальных пособий возросла до 20% доходов населения, в основном это пенсии, динамика которых не связана с динамикой заработной платы занятых. В результате дефекты статистических измерений и структурные факторы не позволяют оценить связь региональной динамики доходов населения и заработной платы.

Кризис несущественно повлиял на дифференциацию регионов по уровню жизни населения. Покупательная способность доходов, измеряемая как соотношение душевых денежных доходов населения и регионального прожиточного минимума, по-прежнему максимальная в Москве (в 3—3,5 раза выше, чем в слаборазвитых республиках). Более чем в трети регионов, в том числе во всех нефтегазодобывающих и частично со специализацией на черной и цветной металлургии (Вологодская, Кемеровская, Иркутская области, Красноярский край), соотношение доходов и прожиточного минимума за три года

ухудшилось. Рост покупательной способности доходов характерен для высокодотационных регионов Дальнего Востока и Северного Кавказа, а также территорий, оказавшихся в зоне особого внимания федеральных властей (Приморский и Краснодарский края).

Динамика оборота розничной торговли за 2011 г. лучше динамики доходов населения: потребление выросло на 7% к предыдущему году. Но по сравнению с 2008 г. оборот розничной торговли увеличился несущественно (на 6%), как и доходы. Кризисный спад (на 5,5% в 2009 г. к 2008 г.) был преодолен только в 2011 г. Лидерами роста с 2009 г. остаются республики Северного Кавказа, после кризисного спада восстанавливается потребление населения Центрального, Северо-Западного и, медленнее, Приволжского федеральных округов. Спад торговли сохраняется в ведущих регионах экспортной экономики: добычи нефти и газа, металлургии, а также в ряде машиностроительных регионов, где был сильный спад промышленного производства. Наиболее проблемной зоной остается Уральский федеральный округ, за исключением Свердловской области. Таким образом, по основным типам регионов динамика розничной торговли совпадает с динамикой доходов населения.

Нтоги 2011 года

Анализ региональных тенденций в экономике, инвестициях, занятости и доходах населения (табл. 2) позволяет сделать следующие выводы.

Самой острой экономической проблемой стал медленный выход из кризисного спада инвестиций. В 2011 г. динамика улучшилась, число регионов, где инвестиции растут, почти удвоилось, однако в регионах с высокими темпами роста основными источниками были инвестиции из бюджета или средства госкомпаний.

Острой проблемой для населения в 2009 г. была безработица, но к 2011 г. на первый план вышла стагнация реальных доходов населения и даже их снижение в 2011 г. почти в половине регионов. Наиболее сильное и длительное снижение доходов произошло в развитых про-

Таблица 2

Выход из кризиса и динамика развития субъектов РФ*

Показатель динамики	Субъекты РФ, преодолевшие кризисный спад (2011 г. к в 2008 г.)		Субъекты РФ с положительной динамикой за 2011 г. (к 2010 г.)
	количество	доля, %	количество	доля, %
Инвестиции в основной капитал	39	47	66	80
Ввод жилья	48	58	70	84
Промышленное производство	57	69	73	88
Безработица по методологии МОТ	51	61	65	78
Зарегистрированная безработица	60	72	83	100
Реальные денежные доходы населения	60	72	45	54
Оборот розничной торговли	69	83	81	98

* Всего 83 субъекта РФ.

Источник: составлено автором на основе данных Росстата.

мышленных регионах экспортной экономики, оно сопровождалось спадом потребления (оборота розничной торговли).

Восстановление промышленного производства идет медленно, только в ²/₃ регионов преодолен кризисный спад. Проблемными остаются металлургические и часть машиностроительных регионов. Моноотраслевая структура экономики, территориальная концентрация неконкурентоспособных или крайне зависимых от глобальной конъюнктуры отраслей остаются долгосрочными негативными факторами, усиливающими риски повторного спада при возникновении новой волны кризиса.

Кризисный рост безработицы оказался относительно небольшим и краткосрочным. Позитивный тренд снижения уровня безработицы до докризисных показателей характерен для большинства регионов, за исключением машиностроительных и металлургических, в которых высока скрытая безработица в виде неполной занятости. Меры государственной поддержки занятости сыграли существенную роль, но проблема неэффективной занятости в регионах трудоемкой обрабатывающей промышленности не решена, велики риски масштабного роста безработицы в случае новой волны кризиса.

Для каждого типа регионов можно выделить особенности воздействия кризиса и выхода из него, хотя и со значительными допущениями из-за влияния множества факторов. Один из таких факторов — приоритеты федеральной политики. Они зачастую не соотносятся ни с уровнем и динамикой развития региона, ни со структурой его экономики, ни с остротой существующих проблем. Федеральные власти оказывают поддержку регионам в «ручном режиме» и чаще всего по непрозрачным критериям⁶.

Наиболее существенные типологические особенности развития регионов можно систематизировать следующим образом.

В крупнейших агломерациях страны наиболее сильный спад инвестиций, доходы населения быстро растут только в федеральных городах, а во внешней зоне агломераций (Московской и Ленинградской областях) быстрее восстанавливается и растет промышленное производство.

В регионах ТЭК, за редким исключением, не было сильного спада промышленности и инвестиций, но доходы населения и потребление все еще существенно ниже докризисного уровня.

Металлургические регионы — самые проблемные среди развитых, в них не преодолен сильный спад промышленного производства, доходы населения ниже докризисных, высока скрытая безработица.

Среди среднеразвитых самые низкие темпы преодоления промышленного спада наблюдаются в регионах машиностроительной и текстильной специализации (половина его не преодолела), в них также высока скрытая безработица, однако спад реальных доходов населения в большинстве регионов преодолен.

Лучшую динамику из числа среднеразвитых имеют регионы Дальнего Востока: они почти не затронуты промышленным спадом,

⁶ Межбюджетная политика федеральных властей рассмотрена в: Зубаревич Н. В. Регионы России: неравенство, кризис, модернизация. М.: Независимый институт социальной политики,

2010.

в них быстрее росли инвестиции (в основном за счет федерального бюджета и госкомпаний) и доходы населения (благодаря повышенной дотационности бюджетов и стабильности федеральных трансфертов). Однако рынки труда этих регионов остаются проблемными, новых рабочих мест создается мало.

В экономически слаборазвитых республиках наблюдается самый высокий рост доходов населения и потребления благодаря высокой дотационности и стабильным федеральным трансфертам. В этих регионах не было промышленного кризиса, так как деиндустриализация произошла еще в 1990-е годы. В них не было и инвестиционного спада (снижение инвестиций из федерального бюджета в 2011 г., особенно в Чечне, не связано с кризисом), а уровень безработицы в кризисный период снижался, хотя в большинстве республик все еще остается высоким.

Мировой опыт показывает, что кризисы влияют на территориальную структуру экономики, усиливая более конкурентоспособные регионы и ослабляя позиции неконкурентоспособных. Это происходит и в России. Перспективы развития регионов, где не модернизирована машиностроительная специализация, нельзя назвать радужными. В условиях нестабильности глобального рынка усиливаются риски и для монопрофильных металлургических регионов: моноспециализация в сочетании с обилием старых металлургических активов, в первую очередь на Урале, обусловливает высокую уязвимость при кризисах. Кризис также показал, что экономика южных аграрно-индустриальных регионов более устойчива, как и развитых полифункциональных, в которых сочетаются разные направления промышленной специализации и относительно развитая сервисная экономика городов-миллионников. Кроме того, кризис ускорил переход федеральных городов к постиндустриальной экономике и перемещение промышленных функций на периферию агломераций. Все эти сдвиги объективны и имеют аналоги за рубежом.

Но Россия не похожа на другие страны, и кризис это еще раз показал. Во-первых, более благополучными оказались регионы, максимально зависящие от федеральной помощи, им была обеспечена подушка безопасности. Быть слабым и зависимым опять оказалось выгодно. Во-вторых, кризис не повлиял на реализацию высокозатратных приоритетных проектов федеральных властей, ускоривших рост экономики и доходов населения Краснодарского края и, в значительно меньшей степени, Приморского края. Именно они стали «назначенными чемпионами», но когда саммит АТЭС и Олимпиада завершатся, этим регионам придется жить по средствам.