Направления и перспективы развития политико-экономических исследований (часть №1)

А. Либман

Проблемы взаимовлияния экономических и политических процессов можно считать одним из ключевых предметов исследования в науках об обществе. После почти столетия "раздельной эволюции" экономической и политической науки в настоящее время моделирование взаимодействия экономики и политики вновь оказывается в центре внимания большого числа направлений и школ как в экономической теории, так и в политологии и других социальных науках. Под политико-экономическими исследованиями в данном случае понимаются, во-первых, работы, в которых политические процессы являются эндогенными с точки зрения структуры модели, и, во-вторых, работы, в которых экономические методы применяются для анализа политических процессов. Настоящая статья представляет собой аналитический обзор некоторых таких подходов.

Политическая экономика и формальная политология

Наиболее успешным проектом в области политико-экономических исследований в современных социальных науках можно считать политическую экономику (political economics) или новую политическую экономию (new political economy). Если упрощать, то суть данного подхода составляет исследование политической сферы (как в вопросах экономической политики, так и в областях, не связанных с последней) с использованием допущений теории рационального выбора и экономических методов, как правило, на основе математического моделирования. Существование экономической политики как таковой и конкретные ее направления определяются (экзогенно заданными) предпочтениями игроков на "пространстве политик", или, в частном случае, их эгоистическими интересами (скажем, стремлением к максимизации голосов, к росту контролируемого бюджета, к поиску ренты, к власти, престижу и др.). Тем самым теория отказывается от использования допущения "благожелательного диктатора", стремящегося к общественному благу, и рассматривает политические процессы в качестве такого же взаимодействия множества эгоистичных агентов, как и экономические. Помимо этого, речь идет об отказе от политической теоремы Коуза (то есть представления о том, что экономическая политика не зависит от распределения власти в политической системе) в пользу анализа влияния власти и институтов на поведение политических игроков. Сегодня новая политэкономия полностью "интегрирована" в ее мейнстрим; более того, входит в число ведущих отраслей исследований.

В современном виде новая политэкономия сформировалась в результате взаимопроникновения и взаимопереплетения нескольких теоретических школ. Наиболее известной из них является школа общественного выбора (public choice). Зарождение этой школы в 1960-х годах связано с работами Г. Таллока, Дж. Быокенена и М. Олсона. В рамках данного подхода впервые осуществлялось систематическое моделирование поведения политиков и других игроков как эгоистичного, направленного на максимальное достижение собственных целей, отличных от целей общественного благосостояния. Основное внимание уделялось вопросам государственных финансов и регулирования. Ключевую роль в этих моделях играли вопросы лоббирования и поиска ренты (что, впрочем, вполне оправданно: в политической среде оппортунистическое поведение распространено даже больше, чем на рынке). В то же время в самой теории общественного выбора целесообразно различать несколько традиций: чикагская школа, скорее исходившая из эффективности конкуренции лоббистов (на основе моделей Г. Беккера), и вирджинская школа (собственно говоря, являющаяся наиболее "чистым" выражением теории общественного выбора), представители которой крайне пессимистично смотрели на возможности государственного вмешательства в экономические процессы, главным образом из-за феноменов поиска ренты политиками и оппортунистического поведения (1) .

Параллельно американской традиции школа общественного выбора ("новой политической экономии") появилась и в Европе (скажем, работы Ф. Хердера-Дорнайха в Германии), но не получила серьезного развития; поэтому там теория общественного выбора была "переоткрыта", когда пришла из США. В настоящее время положение школы общественного выбора является двойственным. Новая плеяда исследователей политико-экономических процессов (например, А. Алезина, Д. Асемоглу, Т. Бесли, Г. Табеллини и Т. Персон) дистанцируются от традиционного сообщества теоретиков общественного выбора в силу различных причин. Прежде всего, речь идет об ограниченном использовании теоретико-игровых моделей и современного математического инструментария в традиционной теории общественного выбора, упрощенных представлениях о мотивации игроков (игнорировании политических предпочтений игроков и редукции их поведения к чисто рентной ориентации, что ведет к представлению о пагубности любого государственного вмешательства п экономику), а также сравнительно высоком уровне идеологизированности, свойственном американскому исследовательскому сообществу Public Choice Society. Как отмечают сторонники политической экономики, в теории общественного выбора "злонамеренный Левиафан, заинтересованный исключительно в извлечении ренты, приходит на место благожелательного планировщика по Лигу [в неоклассической школе. Л.Л]. Интересы избирателей обычно игнорируются..." (2) В какой-то степени можно говорить, что новые исследователи пытаются в полной мере ввести достижения формальной институциональной экономики и микроэкономического анализа в исследования сферы общественного выбора. Однако представление о новой политэкономии как о направлении, качественно отличном от теории общественного выбора, вызывает острую критику сторонников последнего (3) .

Экономическая теория демократии. В рамках данного направления, связанного с работами Э. Доунса, основное внимание уделяется исследованию процедуры конкуренции политических партий в условиях существования победителя по Кондорсе (модели медианного избирателя). На основе разработок данного направления в современной политической экономике проводятся исследования парламентских и президентских выборов.

Теория макроэкономической политики. В основе этого направления лежит революция в области макроэкономики, связанная с теорией рациональных ожиданий. Начиная с 1970-х годов работы в данной области посвящены в основном сравнительному анализу последствий экономической политики в условиях различных институциональных систем. Институты определяют ожидания игроков и тем самым - равновесие в макроэкономической модели. В то же время не все правила в равной степени являются динамически устойчивыми и последовательными (time-consistent), то есть правительство не всегда способно гарантировать соблюдение тех или иных норм. Ярким примером является поведение Центрального банка с точки зрения соблюдения жесткой антиинфляционной политики. Соответственно индивиды учитывают в своих рациональных ожиданиях вероятность обмана, основываясь при этом на возможных стимулах для политиков. Таким образом, в рамках данной традиции политические институты и конфликты моделируются упрощенно (по сравнению с теорией общественного выбора). В указанных моделях рассматриваются проблемы межвременного выбора и экономической динамики (в частности, при разработке денежно-кредитной политики и в моделях роста с эндогенной фискальной политикой) (4). Здесь же, наверное, стоит упомянуть и об исследованиях политико-экономических деловых циклов.

Конституционная политическая экономия. Традиция конституционной политической экономии является своеобразной "периферией" мейнстрима в связи со сравнительно ограниченным применением математических методов и интересом к вопросам политической философии. Тем не менее в основе своей конституционная политическая экономия (далее - КПЭ) зародилась одновременно с теорией общественного выбора; "общим отцом" обеих школ можно считать Дж. Бьюкенена. Говоря упрощенно, если теория общественного выбора исследует в основном формирование текущей политики в рамках правил игры, то для КПЭ основным предметом является формирование наиболее общих правил принятия решений. В КПЭ применяются эволюционные подходы, но основное внимание уделяется все же конструктивистским моделям "общественного договора".Последние включают в себя как модели создания конституции без "ширмы (вуали) неведения" (реальный консенсус), так и модели "гипотетического консенсуса", основатшые на вуали неведения (5). В последнее время, впрочем, КПЭ получила новый импульс, связанный с интеграцией этой предметной области в мейнстрим новой политэкономии, осуществленной в работах Т. Перссона и Г. Табеллини, использующих эконометрические методы для выяснения влияния конкретных конституционных правил в различных демократиях на экономическую политику (6) .

Формальная политология или теория рационального выбора. Если до сих пор рассмотренные направления были "институционально" частью экономической науки, то теперь речь идет уже о традиции применения формальных методов и допущений теории рационального выбора в политической науке применительно к своему традиционному объекту исследований. Первые работы в этой области относятся к 1960-м годам (У. Райкер), однако настоящий расцвет формальная политология переживает, начиная с 1980-х годов (7) .

Теория рационального выбора в современной политологии существует в трех "форматах". Первые два - математическое моделирование и эконометрические исследования - по сути, родственны их аналогам на факультетах экономических наук и в экономических журналах (8) Третий формат - так называемый "мягкий" рациональный выбор - с точки зрения аксиоматики идентичен первым двум, но использует вербальное моделирование и возник в основном из-за слабой инструментальной подготовки исследователей.

С точки зрения тематики и методологии грань между формальной политологией и экономической теорией сильно размыта. Концепция рационального выбора развивалась в политологии как самостоятельно, так и в результате заимствования результатов экономической теории, причем в отличие, скажем, от социологии в политической науке экономический империализм был позитивно воспринят исследовательским сообществом. Успех был столь значительным, что породил в Американской ассоциации политической науки "перестройку" (Perestroika Movement), инициаторы которой считали свои устремления схожими с устремлениями представителей "постаутистского" движения в экономической теории. Однако сегодня распространение формальной политологии привело и к изменению восприятия этой дисциплины экономистами. Достаточно сказать, что такие журналы, как "American Political Science Review" и "International Organization", входят в число наиболее цитируемых журналов среды экономистов. В самой же формальной политологии активно используются работы представителей экономической науки. Такие исследователи, как Б. Вейнгаст, П.Ордешук, Э. Остром, Дж. Робинсон или Д. Трейсман, в равной степени цитируются экономистами и политологами. Некоторые концепции формальной политологии, и прежде всего теория вето-игроков, пользуются широким признанием среди экономистов.

Впрочем, чрезмерный оптимизм тут неуместен. Распространение формальной политологии сильно зависит от региона мира. В США парадигма рационального выбора является доминирующей; однако европейские университеты гораздо менее восприимчивы к заимствованиям из экономических наук. Точно так же до сих пор сохраняются сомнения относительно того, насколько корректным является усвоение теоретических концепций экономической теории политической наукой (9). С другой стороны, политологи нередко более тщательно, чем экономисты, относятся к подбору и измерению переменных, включаемых в эконометрический анализ.

Структура новой политэкономии

В современном виде новая политэкономия включает в себя несколько предметных областей. Прежде всего, в ней рассматриваются как чисто политические, так и политико-экономические модели. Первые описывают исключительно действия политических игроков. Вторые, по сути, состоят из двух частей: модели, объясняющей политический выбор, и чисто экономической модели, объясняющей реакцию на этот выбор экономических переменных. Классическим примером являются основные модели внешнеторговой политики (10): в каждой из них используются особая модель политики и модель внешней торговли.

Классической сферой политической экономии демократии можно считать анализ выборов. В принципе он строится на основных выводах теории социального выбора (social choice), и прежде всего на теореме Эрроу о невозможности. Однако здесь проявляется главное различие двух подходов: если в аксиоматической теории социального выбора исследуются наиболее общие проблемы агрегирования предпочтений, то для новой политэкономии актуально то, каким образом формируются равновесия в реальных политических системах. В частности, для преодоления проблемы несуществования политического равновесия используются модели вероятностного голосования (probabilistic voting), определения повестки дня (agenda-setting) и структурно обусловленного равновесия (structure-induced equilibrium). Кроме того, моделируется поведение отдельных типов игроков: избирателей, политиков, бюрократии, судебной системы, групп интересов. С содержательной точки зрения можно выделить четыре раздела политэкономии демократии: перераспределительную политику (вопросы трансфертов и налогообложения), динамическую политику (рост, налогообложение и государственный долг), денежно-кредитную и сравнительную политику. Внешнеторговая политика (прежде всего, политические факторы, определяющие масштабы протекционизма и свободы перемещения благ и факторов производства) также является традиционной областью политико-экономического анализа (11) .

Новая политэкономия играет важную роль в сравнительном институциональном анализе. В данном случае основное внимание на теоретическом уровне уделяется сравнению различных версий демократических политических систем с точки зрения "генерируемой" ими экономической политики (президентских и парламентских режимов, прямой и представительной демократии и др.). Классическим вариантом является сравнительный анализ влияния электоральных правил на экономическую политику (12) и изучение сравнительной эффективности бюрократов и выборных политиков (13). В эмпирической литературе (впрочем, не очень результативно) исследуются также и взаимосвязь результатов экономической политики, и степени демократизации в целом. В данном случае проявляются различия между представителями формальной политологии, скорее согласными с существованием позитивных эффектов демократизации для роста, и экономистами, более скептичными в этом отношении (14). Проблемы, возникшие в рамках данного направления, сегодня привели к появлению литературы, описывающей зависимость между качеством политики и демократизацией в качестве перевернутой U-образной кривой: такие эффекты выявлены, например, для уровня экономической свободы, вероятности гражданских войн, рисков инвесторов и уровня коррупции (15).

Помимо этого, все более важную роль играет анализ эндогенного формирования экономических институтов в рамках различных политико-экономических моделей. Сама по себе идея о взаимосвязи и взаимообусловленности экономических и политических институтов, существующих лишь в определенных "устойчивых комбинациях" (среди ордолибералов было принято говорить о "взаимосвязи общественных порядков"), уже давно является общепризнанной в институциональном анализе (16). Вопрос состоит, однако, в описании конкретных причинно-следственных взаимосвязей между институциональными системами. Например, в работах Д. Асемоглу рассматривается взаимосвязь систем политической власти (де-факто и де-юре) и распределения ресурсов, с одной стороны, и эволюции экономических институтов - с другой, причем политические институты и отношения власти рассматриваются как сравнительно более стабильные (17). Г. Роланд, наоборот, именно политические институты трактует как быстро меняющиеся, в то время как медленно изменяющимся институтом оказывается культура (18). Вообще можно констатировать, что целый ряд исследователей политико-экономических перераспределительных конфликтов (яркими примерами являются Д. Норт и Г. Табеллини) рано или поздно переходят к анализу культуры, ментальных моделей и "мягких" неформальных институтов как факторов политико-экономической дифференциации (19) .

Своеобразным "предельным случаем" анализа эндогенного формирования политических институтов можно считать исследование эндогенного (формировании границ государств. В основополагающих для этого направления работах Л. Алезины с соавторами показывается, что размер и конкретная конфигурация государственных границ может рассматриваться как результат политико-экономического процесса (20). Вопросы структуры юрисдикции исследует также программа теории федерализма второго поколения, ориентирующаяся на выявление зависимости поведения игроков различного уровня в федерации от структуры стимулов и на изучение эндогенного распределения власти в федеральной системе (21). В принципе в исследовании федеративных отношений и конкуренции юрисдикции (соперничества правительств за мобильные факторы производства) грань между политико-экономическими и "традиционными" исследованиями размыта. Даже если в исследованиях предполагается модель "благожелательного диктатора", все равно поведение этого игрока описывается как эндогенное по отношению к динамике потоков благ между юрисдикциями. Сегодня, в зависимости от моделирования предпочтений (однородных или разнородных), сложились две школы анализа конкуренции юрисдикции - "сравнительный федерализм"/"налоговая конкуренция" и "сортировка по Тибу", активно развивающиеся в политической и экономической науке (22) .

Роль эмпирики в новой политэкономии

Исторически теория общественного выбора была связана, прежде всего, с формальной теорией и - в отдельных случаях - с анализом "стилизованных фактов". Последние тридцать лет стали периодом распространения эмпирических методов в исследовании политико-экономических явлений. Это обусловлено тем же, чем и распространение эконометрики в других отраслях экономики, однако появление эмпирики оказалось сравнительно большей новацией для изучения политических процессов, чем для "традиционных" экономических отраслей. В настоящее время практически все сферы анализа государственной деятельности в экономике являются предметом эмпирического анализа, что связано с настоящей революцией с точки зрения доступа к данным: развитие опросов, создание многочисленных индексов в политической сфере, совершенствование инструментов измерения качества институтов, накопление данных по различным аспектам политики содействуют распространению эконометрических методов. Точно так же немаловажную роль играет и экспериментальный поворот в политико-экономической науке. Важными направлениями экспериментальных исследований являются формирование "вкладов в общественные блага", коалиций и кооперации между игроками (23). Таким образом, исследователи получают возможность проанализировать фундаментальные основания сотрудничества между индивидами в процессе коллективного действия. В формальной политологии также существует несколько стандартных областей экспериментирования (24). Насколько нам известно, в данной области исследований вычислительные методы пока не получили столь масштабного развития. Тем не менее уже появились работы, в которых имитационное моделирование применяется для описания эволюции эндогенных границ государств или возникновения иерархий (25). Распространение макроэкономических методов в политико-экономическом анализе (например, в динамических моделях конкуренции юрисдикции) безусловно рано или поздно приведет к использованию моделей перекрывающихся поколений, которые в большинстве случаев не могут быть решены аналитически. В этой ситуации распространение вычислительных методов станет неизбежным (как это произошло в современной макроэкономике).

Эволюционная теория экономической политики

Новая политическая экономия, основанная на концепции рационального выбора, связана, прежде всего, с существующим сегодня мейнстримом экономических исследований. Альтернативные подходы к исследованию политико-экономических явлений предлагаются и в рамках неортодоксальных школ. В разных школах роль политико-экономической проблематики и отношение к новой политической экономии различны. В нашей статье мы рассмотрим лишь один из альтернативных подходов к исследованию политико-экономических явлений, связанный с австрийской школой и эволюционной экономикой, - эволюционную теорию экономической политики.

Суть эволюционного подхода в экономике заключается в существовании двоякого ограничения информации у всех экономических агентов: во-первых, оно возникает из-за принципиальной неопределенности будущего, которое никогда до конца не известно (неопределенность по Шумпетеру), и, во-вторых, из-за того, что информацией, принадлежащей отдельным агентам, невозможно поделиться (неопределенность по Хайеку). Эволюционный подход к экономической политике предполагает, что политику также реализуют индивиды, сталкивающиеся с двойной проблемой неопределенности (распыленное знание и неопределенное будущее). Базовое допущение состоит в том, что все агенты, вовлеченные в процесс разработки экономической политики, в любой момент времени обладают неполным знанием доступных им инструментов и возможного характера воздействия этих инструментов на экономические процессы, они не уверены в своих целях и интересах. Значит, вопрос в том, каким образом участники политического процесса преодолевают двойную неопределенность в различных политических системах, успех которых напрямую зависит от их способности содействовать экспериментированию и внедрению, отбору и распространению инноваций в политической сфере (26) .

Эволюционная экономика трактует процесс формирования экономической политики не так, как новая политэкономия. Если в последней политический процесс рассматривается как своеобразный механизм "трансформации" индивидуальных предпочтений в коллективные (причем первые предполагаются заданными), то для эволюционной теории речь идет скорее об институционально оформленном, процессе обучения и выявления предпочтений, не существовавших или неизвестных участникам процесса до его начала. Можно выделить три основных элемента такого подхода: политические предпочтения и взгляды основаны на теориях и концепциях, которые могут быть подвергнуты фальсификации; демократический процесс формирования решений связан с взаимодействием множества игроков в процессе обучения и открытия нового знания; основным преимуществом демократии в данном процессе является не доминирование, а возможность критики мнения большинства (27) .

В рамках эволюционного подхода главная проблема экономической политики состоит в невозможности точной оценки результатов применения ее инструментов. Поэтому реальные интервенции на рынки будут сталкиваться с целым рядом проблем. Рассматривается возможность "спирали интервенций": проще говоря, политик пытается "исправлять" ошибки предшествующих форм регулирования за счет новых ошибок, ведущих лишь к ухудшению ситуации. Вообще экономическая политика, с точки зрения эволюционистов, не способна целенаправленно упорядочивать действия экономических игроков; единственным реально действенным и предсказуемым ее инструментом становится расширение возможностей действия агентов. Любые меры экономической политики индуцируют процесс обучения игроков с непредсказуемыми последствиями. Провалы экономической политики являются следствием сложности и нелинейного характера взаимосвязей в экономической системе (28). Соответственно в рамках эволюционного подхода к эндогенизации экономической политики уделяется большое внимание когнитивным моделям поведения политических игроков и политической коммуникации (29) .

В связи с этим важным аспектом эволюционного подхода является идея политического предпринимателя. По сути дела, речь идет о переносе концепции предпринимательства как "созидательного разрушения" (по Шумпетеру) на политическую сферу. Политики в рамках соперничества за власть и ресурсы выдвигают гипотезы относительно тех или иных мер экономической политики, пытаясь выявить предпочтения избирателей и групп интересов. Предлагаемые политическими предпринимателями инновации в сфере экономической политики или "принимаются" избирателями, или "отклоняются" ими. Однако важно подчеркнуть, что предприниматель не следует спросу, а сам создает его: до внедрения той или иной инновации в политический процесс избиратели и группы интересов могли даже не рассматривать такую возможность; возможность формирования потребностей появляется лишь в процессе внедрения инноваций. В некоторых случаях сама эволюция государства в новое и новейшее время рассматривается как результат "предпринимательской" (в том значении, которое вкладывает в это слово Шумпетер) деятельности в политике (30) .

Другой аспект распространения инноваций носит пространственный характер и связан с функционированием устойчивой федеративной системы. В принципе идея "лабораторного федерализма" не является результатом собственно эволюционной теории и восходит еще к работам классиков федерализма. В федеративном государстве различные регионы имеют возможность "экспериментировать" с различными типами политических инноваций. Ключевым механизмом распространения инноваций является конкуренция юрисдикции, понимаемая как эволюционная процедура познания. Надо сказать, что, в отличие от неоклассиков, эволюционисты однозначно позитивно оценивают конкуренцию юрисдикции - и как инструмент инноваций в общественном секторе, и как способ сдерживания эгоизма политиков (31). В отличие от неоклассиков, эволюционисты подчеркивают неизбежность сохранения институционального разнообразия в процессе глобализации и интеграции экономик (32). Впрочем, и в отсутствие федеративной системы

"обучение" может осуществляться за счет целенаправленного экспериментирования, подобного созданию свободных экономических зон в КНР (33). Правда, в этом случае могут возникнуть большие проблемы, связанные с распространением инноваций из-за поиска рейты.

Эволюционная теория общественного выбора часто оказывается под "двойным огнем". С одной стороны, неоклассики нередко ставят под сомнение базовые выводы теории, скажем способность федеративных государств и конкуренции юрисдикции содействовать инновациям и обучению (34). С другой - описанные выводы не являются единственными, поскольку на основе анализа экономической политики, целесообразной с точки зрения эволюционной экономики, (без эндогенизации политических процессов), можно было бы получить и другие результаты: например, целесообразными могут оказаться отказ от общих правил и постоянная гибкость и готовность к адаптации политики (35)

(1) Основными научными изданиями теории общественного выбора можно считать журналы "Public Choice" (давший название дисциплине) и "Economics and Politics".

(2) Petsson Т., Roland G., Tabcllini G. Towards Micropolitical Foundation of Public Finance European Economic Review. 1998. Vol. 42, No 3 - 5. P. 686..

(3) См.: Blankart С.В. Koestcr G. Political Economics versus Public Choice: Two Views of Political Economy in Competition // Kyklos. 2006. Vol. 59, No 2. P. 171--200; Blankart C.B.. Koester G. The Economic Analysis of Constitutions: Fatalism versus Vitalism // Econ Journal Watch. 2007. Vol. 4, No. 2. P. 169-183; Mueller B.C. Review: T. Persson and G. Tabellini. The Economic Effects of Constitution // Constitutional Political Economy. 2007. Vol. 18, No 1. P. 63-68.

(4) Persson Т., Tabellini G. Political Economics and Macroeconomic Policy. NBER Working Paper No 6329. 1997.

(5) Основным журналом, в котором публикуются представители КПЭ, является "Constitutional Political Economy".

(6) Persson Т., Tabellini G. The Economic Effects of Constitutions. Cambridge: MIT Press, 2005.

(7) См.: Ordeshook P. The Emerging Discipline of Political Economy Perspectives on Positive Political Economy / J. E. Alt, K. A. Shepsle (cds.). Cambridge: Cambridge University Press, 1995.

(8) Формальная политология связана, прежде всего, с "Journal of Theoretical Politics", а также с появившимся сравнительно недавно конкурентом, созданным по образцу престижного " Quarterly Journal of Economics" - "Quarterly Journal of Political Science". Непосредственно к данным двум примыкает специализированный журнал в области конфликтологии, также основанный па теории рационального выбора, - "Journal of Conflict Resolution".

(9) Karagiannis Y. Economic Theories and the Science of the Inter-Branch Relations /. EUI Working Paper RSCAS 2007/04. 2007.

(10) Mayer W. Endogenous Tariff Formation // American Economic Review. 1984. Vol. 74, No 5. P. 970 - 985; Grossman G. M., Helpman E. Protection for Sale //' American Economic Review. 1994. Vol. 84, No 4. P. 833-850.

(11) См.: Beslay Т. The New Political Economy / Mimco. 2004; Persson Т.. Tabellini G. Political Economics: Explaining Economic Policy. MIT Press, 2000; Facchini G. The Political Economy of International Trade and Factor Mobility // Journal of Economic Surveys. 2004. Vol. 18, No 1. P. 1-32.

(12) Alesina A. The Choice of Institutions. Mimco. August. 2007.

(13) См.: Alesina A., Tabellini G. Bureaucrats or Politicians? Part I: A Single Policy Task // American Economic Review. 2007. Vol. 97, No 1. P. 169-179; Alesina A.. Tabellini G. Bureaucrats or Politicians? Part II: A Multiple Policy Tasks // Journal ol Public Economics. 2007 [forthcoming].

(14) См. обзор в: Sunde U, Wirtschaftliche Entwicklung and Demokratie: Ist die Dcmokratlie cin Wohlstandsmotor oder ein Wohlstandsprodukt? // IZA Discussion Paper 2241. 200(i.

(15) Merkel W. Demokratic durch Kricg // WZB-Vorlesungen Nr 14. 2005; Kenyan Т., Naoi M. Political Uncertainty in Hybrid Regimes - Evidence from Firm Level Surveys Mimco. 2006; Rock M.T. Democracy and Corruption // DESA Working Paper No. 55, August 2007; Leonida L., Patti D. M, A., Navarra P. Political and Economic Liberalization: Is This Relationship Non-Linear? / Mimeo. 2007.

(16) North D., Wallis J.J., Weingast B. A Conceptual Framework for Interpreting Recorded Human History. NBER Working Paper 12795. 2006.

(17) Acemoglu D., Johnson S., Robinson D. Institutions as the Fundamental Cause of Long-Run Growth // Handbook of Economic Growth. Vol. 1A ' P. Aghion, S. N. Durlaui (eds.). Amsterdam: Elscvier, 2005.

(18) Roland G. Understanding Institutional Change: Fast Moving and Slow Moving Institutions Studies in Comparative International Development. 2004. Vol. 38, No 4. P. 109-131.

(19) Tabellini G. Institutions and Culture. Mimco. 2007; North D.C. Understanding the Process of Economic Change. Princeton: Princeton University Press, 2005.

(20) Cm. обзор в: Alcsiria A.. Spolaoro E. The Size of Nations. Cambridge, MA: MIT Press, 200.1

(21) Weingast B. Second Generation Fiscal Federalism: Implications lor Decentralized Democratic Governance and Economic Development / Mimco. 2007.

(22) Levy J. T. Federalism, Liberalism and the Separation of Loyalties// American Political Science Review. 2007. Vol. 101, No 3. P. 460.

(23) Anderson L. R., Holt, С. Experimental Economies and Public Choice ' The Encyclopedia of Public Choice / C. Rowley (ed.). Norwell: Kluver, 2003.

(24) Druckman J.M., Green D.P., Kuklinski J.H., Lupia A. The Growth and Development of Experimental Research in Political Science // American Political Science Review. 2006.Vol. 100, No 4. P. 627-635.

(25) Lane D. A. Artificial Worlds and Economics. Part I // Journal of Evolutionary Economics. 1993. Vol. 3, No 2. P. 89-107; Boix C, Codenotti В., Resta G. War, Wealth and the Formation of States / Mimeo. 2006.

(26) Witt U. Economic Policy Making in Evolutional')' Perspective // Journal of Evolutionary Economics. 2003. Vol. 13, No 2. P. 77-94.

(27) Wohlgemuth M. Evolutionary Approaches to Politics // Kyklos. 2002. Vol. 55, N 2. P. 223-246.

(28) Wrobel R.M. Diс Bcdcutung der Komplcxitat okonomischcr Strukturcn fur die Wahl wirtschaftspolitischcr Stratcgien // Zcitschrift fur Wirtschaftspolitik. 2001. Jg. 50, Heft 2. S. 217-249.

(29)Herrmann-Pillath C. An Evolutionary Approach to Endogenous Political Constraints on Transition in China / Mimco. 2006.

(30) Elmer A. Institutions, Entrcprencurship, and the Rational for the Govern incut: An Outline of the Schumpctcrian Theory of the State // Journal of Economic Behavior and Organization. 2006. Vol. 59, No 4. P. 497-515.

(31) О теории институциональной конкуренции и се роли и развитии Европы см.: Vaubel R. A History of Thought on Institutional Competition / Mimco. 2007.

(32) Herrmann-Pillath C. The Evolutionary Perspective on Institutional Divergence and Competitive Advantage// Systemic Change in the Japanese and German Economies W. Pascha (ed.). L.Routledgc, 2004.

(33) Yu F.- L. Т. China's Economic Transformation in the Evolutionary Perspective: Uncertainty, Learning and Experimentation // International Journal of Economic Policy in Emerging Economics. 2007. Vol. 1, No 1. P. 5-20.

(34) Cai H., Treisman D. Political Decentralization and Policy Experimentation // HSE Working Paper 13/2007/05. 2007; Rauscher M. Tax Competition, Capital Mobility and Innovation in the Public Sector // German Economic Review. 2007. Vol. 8, No 1. P. 28 - 40.

(35) Stolper W.F. The Theoretical Bases of Economic Policy: The Schumpctcrian Perspective Journal of Evolutionary Economics. 1991. Vol. 1, No 3. P. 189- 205.