К новым социальным императивам России

Зарождение и становление новой исторической эпохи (или даже цивилизации) не дискретно во времени, а потому обеспечивается не революционными реформами, а накопленными изменениями в производительных силах общества, в социальном статусе, культуре и самосознании человека. В этом смысле социальная революция в России начала прошлого века была порождена глобальным формированием и развитием индустриального общества.

Все реформы социалистического периода нашей истории (от военного коммунизма, нэпа, коллективизации, индустриализации до экономических реформ 1950 - 1980 годов) были обусловлены стремлением противостоять и соответствовать вызовам мирового индустриального, позже постиндустриального, уклада. Принципы полного хозрасчета, создания крупных объединений, развития госзаказа, оптовой торговли и применения экономических стимулов без реального включения их в систему рыночных отношений производителя и потребителя не принесли успеха. Валовой продукт, создаваемый государством, не отвечал реальным потребностям народного хозяйства и конкретным потребностям каждого человека, что и стало началом нарастания экономического кризиса в СССР (загнивания социализма).

Надо признать, что, несмотря на несостоятельность социалистического проекта в России, капиталистические страны в модель своего развития своевременно включили социальный критерий и до последнего времени умело его использовали. Случайно или нет, но в России преобразование социализма в капитализм тоже совпало с необходимостью смены технологического уклада, то есть перехода от индустриального к постиндустриальному. Есть ли здесь какая-то связь?

Концепция постиндустриального общества получила распространение после выхода в 1973 г. книги профессора Гарвардского университета Д. Белла "Грядущее постиндустриальное общество", хотя в современном значении термин "постиндустриальное общество" впервые был употреблен еще в конце 1950-х годов. Понятно, что этимология термина "постиндустриальный" несет в себе очевидный футурологический оттенок, но он широко применим в межстрановых и страновых классификациях.

Россия является индустриальным обществом (индустриальной цивилизацией), что не вызывает сомнений. В ряде стран поспешили шагнуть в постиндустриальную эпоху (цивилизацию). Частично это было продиктовано идеологическими соображениями, поскольку именно индустриальному строю, как правило, свойственны отчуждение труда, острые классовые противоречия и т. д. Но никакого нового промышленного переворота не было(1). Что же произошло реально?

В развитых странах идет активное становление "новой" экономики, где основная часть добавленной стоимости концентрируется в сфере создания новых технологий, а не их "индустриальной репликации". В этом, собственно, и заключается вызов для России, которая должна занять достойное место в глобальной цепи создания добавленной стоимости, обеспечивая инновационное воспроизводство собственного индустриального потенциала.

Производство переходит из IV технологического уклада в V и даже в VI уклады. Это свидетельствует о становлении инновационной и информационной парадигм экономического развития, но далеко не во всех странах и секторах экономики. Безусловно, мощность и потенциал индустрии не только не снизились, но и возросли. Вместе с тем нельзя не заметить формирования нового сегмента экономики (как бы его ни называли: постиндустриальный, информационный, инновационный, экономика знаний и др.), который обслуживает тот же индустриальный потенциал, а информационные технологии - бизнес, предпринимательство, финансово-промышленный капитал.

В развитых странах на долю передовых или усовершенствованных технологий приходится до 80% прироста ВВП. Разумеется, это не отрицает машинную технологию. О наступлении новой технологической эпохи имеет смысл говорить в случае эффективного овладения солнечной энергией (включая возможности фотосинтеза) и нанотехнологиями во всех сферах жизнеобеспечения деятельности человека, другими видами воспроизводимой энергии, преодоления экологических катастроф, достижения социальной гармонии и совместимости интересов всех народов мира.

Социализация экономики

Для постиндустриальной эпохи человеческий капитал является важнейшим ресурсом. В политике должен состояться переход от классовых критериев к социально структурированному обществу. Это тот минимум, без которого говорить о новых эпохах в общественном развитии рано и, главное, бесполезно. Именно классы препятствуют интеграции человеческих интересов. Если мы не хотим больше жить в условиях классовой борьбы, то зачем формировать класс нуворишей, которому в отличие от пролетариата будет что терять и, следовательно, защищать. Об этом необходимо напоминать, чтобы опять не наступить на те же грабли "загнивания капитализма", "жизни при коммунизме в 1980-е годы" и т. п.

В последние годы в социально-экономических исследованиях и концепциях словосочетание (далеко еще не категория) "постиндустриальная эпоха" употребляется как понятие, родственное социальности, информационности и глобализации. Критерий социальности получил системное определение в теории "социальных альтернатив"(2). При этом социальной альтернативой всегда выступает смена курса, но нет единых подходов, представлений о конечных целях социального развития, механизмах, регулирующих социальные трансформации в обществе.

Обоснования социальной системы как взаимозависимой структуры отраслей и сфер, составляющих непроизводственную сферу, ориентированную на удовлетворение материальных и духовных потребностей населения, явно недостаточно для современного понимания экономической сущности социальности. Например, в трансформации социальных процессов участвует весь ВВП, идущий на накопление и потребление. В эпоху планового хозяйства это обстоятельство не учитывалось в системе управления трудом и социальной сферой. Академик Д. Львов приводил шокирующие цифры о том, что если по производительности труда мы отстаем от США в 5 -6 раз, то по уровню заработной платы в 10 и более раз (3) . Сложившаяся диспропорция явилась результатом долговременного проведения политики накопления в ущерб потреблению.

Социализация экономики - это процесс социальной переориентации производства и воспроизводства в целом. Социальное планирование и регулирование, социальные цели, социальный консенсус и социальное партнерство до сих пор исследуются в основном по совокупности параметров, характеризующих качество жизни, уровень потребления материальных благ и услуг и т. п. Но при этом упускается главное - критерии качественного изменения личности, человека и общества в целом. А ведь этот вопрос требует специального рассмотрения. Как бы то ни было, устойчивого экономического роста добиться удалось, а вот социальной устойчивости жизни граждан - нет. Статистически к российскому среднему классу относят 40% населения. Но средний класс в России существенно отличается от среднего класса в развитых странах: уровень его образования и культуры не соответствует материальному достатку, при котором он мог бы стать ядром общественного согласия.

Первым шагом на пути достижения социального консенсуса считается обеспечение доходной сбалансированности групп населения. Государство готово повысить уровень жизни низкодоходных групп граждан. Однако возникает вопрос: способно ли оно уменьшить разрыв в социальном неравенстве? В таблице приведены данные о неравенстве групп по доходам в разных странах.

На наш взгляд, из-за отсутствия в стране устойчивых источников финансирования повышения доходов государство не способно обеспечить гармонизацию интересов каждого члена общества, каждой группы. Так, интересы группы олигархов далеки от интересов не только многих групп, но и общества в целом и отдельной личности в частности. Видимо, целесообразнее искать реальные возможности сочетания интересов по конкретным параметрам и характеристикам жизнедеятельности человека и общества, а не пути достижения общественного консенсуса - широкого понятия, годного на все случаи жизни. Это и будет первым признаком достижения (развития) необходимой социальности.

От перманентных реформ к целостной системе управления

Целостная система управления должна обеспечивать стабильное политическое, социально-экономическое и научно-техническое развитие, включая инновационное воспроизводство производительных сил общества. Качественные характеристики формирования социально-структурированного общества определяются критериями структурных преобразований общественных отношений, форм собственности, инвестирования воспроизводства, хозяйственной и коммерческой деятельности. Отличительной особенностью современного периода является необходимость преодоления идеологизации и догматизма в концептуальных основах таких преобразований, утверждение системности, многовариантности и интеграции научных школ и подходов.

Реформы в России прошли этап обвального кризиса и стагнации. Экономика вышла на этап устойчивого роста, стабильность которого будет определяться инновационной и инвестиционной активностью. Но вот среди основных направлений (источников) социализации общества пока можно назвать только следующие.

Во-первых, проведение налоговой политики перераспределения доходов от богатых к бедным. Как декларация эта мера чрезвычайно проста, но она обречена на бюрократическое администрирование с ничтожными для малоимущих граждан результатами. Но главное в том, что это не решает проблему дифференциации, поскольку доходы богатых (5-й квинтиль) лишь на 40 % состоят из заработной платы и, следовательно, в большей части увеличиваются темпами, близкими к росту финансовых активов, недвижимости и т. д.

Во-вторых, расходование части средств Стабилизационного фонда на социальные программы, в том числе на повышение жизненного уровня. Эта государственная мера социально приемлема и востребована, но она носит неизбежно конъюнктурный характер, поскольку зиждется исключительно на благоприятной динамике нефтяных цен.

В-третьих, повышение цены труда. Его можно рассматривать как задачу социальной политики, но имеет оно сугубо экономическое решение.

Если учесть все препятствия на пути повышения уровня жизни малоимущего населения (недопотребление в пользу накопления, низкую рентабельность производства, маргинализацию нищеты, трудовую миграцию на непрестижные рабочие места, старение населения и т. д.), то остается один-единственный путь - модернизация экономики и переход на инновационный путь развития с иным качеством человеческого капитала; распространение новейших технологий и достижений фундаментальной науки.

В России неравенство доходов характеризуется почти такими же перепадами, как и в мире в целом (за исключением самых развитых стран и стран Африки южнее Сахары). Именно поэтому "потребительская" социальная направленность преобразований сама по себе не может быть исчерпывающим условием качественных изменений в жизнедеятельности общества. Это такая же утопия, как "рыночный социализм".

Другое дело - активная политика в сфере социальной структуризации общества на основе критериев качества жизнедеятельности людей, их соответствия целям и параметрам постиндустриального общества (эволюционному накоплению новых качественных социальных характеристик в жизнедеятельности общества и человека). Реальное место человека в экономических отношениях определяет динамику социальной структуризации, которая должна базироваться на соответствующих стратегиях, целевых программах и действенных законах. Попытки подменить теорию воспроизводства современного человека ориентирами на его выживание - просто антигуманны. Без здорового, высококультурного, образованного и трудолюбивого человека невозможно сильное государство с развивающейся экономикой.

Провозглашаемые принципы формирования российской модели социального рыночного хозяйства не новы. Один из них - сочетание рыночной свободы с социальной справедливостью, хотя на практике последняя очень часто нарушается, расширяются коррупция и теневой рынок, экономически обескровливаются регионы и крупные города. Произвол рынка налицо, а социальная справедливость остается лозунгом. С этих позиций национальные проекты важно трансформировать в систему мер по оздоровлению нации.

Предпринимательство как основной институт экономической системы пока еще не дополняется социальными критериями, а находится в известной конфронтации с государственным регулированием экономики и социальным управлением. Например, крупное предпринимательство, на долю которого приходится свыше 90% ВВП, предпочитает оставаться нерегулируемой структурой. На наш взгляд, от государства требуется не только и не столько традиционное (налогово-распределительное) регулирование экономики, сколько создание системы управления, обеспечивающей сочетание интересов всех слоев общества, разработку целевых программ инновационной реструктуризации производства, распределения и потребления.

Государственную систему управления и хозяйствования надо ориентировать на качественные изменения в структуре, сферах и формах жизнедеятельности людей, а не только на государственно-частное партнерство. Подобная система строится и развивается по критериям реальной потребности, экономической целесообразности и оптимизации социальной структуры общества, обеспечивающей его безопасность и эффективное функционирование.

Признание высокой значимости вложений в социальную сферу - шаг вперед только в психологическом плане, но не в реальном изменении подходов к инвестированию. Это подтверждается структурой государственного бюджета и распределением ресурсов за весь период реформ. Доля расходов в качественное изменение состояния жизнеобеспечения человека, в прирост его производительной силы постоянно снижается. Потому формальным остается использование таких терминов, как "вложения в человека", "человеческий капитал" и т. д.

Десоциализация российского общества

Критерий социально структурированного общества непременно требует отказа от остаточного принципа финансирования социальной сферы, а социальные компоненты экономической политики должны получить воплощение в конкретных показателях социальных программ. Пока, несмотря на благие намерения, этого, в сущности, не происходит из-за разрыва во времени между оздоровлением экономики и улучшением условий жизни. Сначала следует восстановить производство, затем повысить уровень занятости, чтобы создать условия для увеличения объемов финансирования социальных потребностей населения. Уровень бедности начнет заметно снижаться только спустя несколько лет после восстановления экономики.

При социализме худо-бедно минимальные социальные гарантии обеспечивались, будь то закрепление социальных объектов на балансе предприятий, установление пенсий на уровне примерно 40% зарплаты и т. д. Перераспределение социальных ресурсов через государственную финансовую систему сегодня сведено к минимуму, а системность социального обеспечения утеряна. В информации о реализации национальных проектов нам демонстрируют скорее счастливчиков, которым чуть ли не с неба свалились приличная квартира (военнослужащие), новое медоборудование (поликлиники). Пенсии выглядят приличными в процентах роста, а в рублевом исчислении они ничтожно малы.

В депрессивных регионах и городах безработица в несколько рал превышает среднюю по стране. Постоянно снижающийся уровень и качество жизни вынуждают людей искать лучшую долю на новом месте. Такая ситуация типична для Восточной Сибири и для старых индустриальных центров (Кострома, Иваново, Кузбасс). Нищета лечится развитием экономики и социальной сферы, созданием новых рабочих мест. Но для этого требуются стартовые капиталы и эффективное бизнес-планирование, создание рыночной инфраструктуры и пр. Пока же рынки труда возникают стихийно.

Преобразования в экономике оказались экстремально безжалостными для аграрного сектора вследствие высокой степени монополизации в сбытовой сфере, прихода на российский продовольственный рынок интернациональных компаний (4) . Диспаритет цен на промышленную и сельскохозяйственную продукцию увеличился в результате прессинга непосредственных производителей. Существенно снизились доходы занятых в этой отрасли среди всех профессиональных групп. Известно, что рост цен на некоторые группы продовольственных товаров осенью прошлого года произошел также в связи с ростом мировых цен (отмена субсидий сельскому хозяйству в некоторых европейских странах), на которые ориентируются товаропроводящие сети российского продовольственного рынка.

В ряде постсоциалистических стран Восточной Европы в процессе рыночных преобразований около 1/3 населения осталось жить в сельских районах и заниматься сельскохозяйственным трудом, ухудшая структуру производительных сил. В этих государствах возникли "новые бедные" на селе. Спад производства усилил рост нищеты, вынужденную миграцию населения.

Богатые русские также мало чем отличаются от своих восточноевропейских соседей. Основным специфическим источником обогащения для них стала так называемая "самолегализация". Большая часть зажиточного среднего класса вышла из среды партийно-хозяйственной номенклатуры, имевшей отношение к распределению активов государственной собственности. Причем основным источником доходов "новых богатых" было не только перераспределение фондов и ресурсов, нет и накопление доходов от прибыльных экспортных операций и субсидий, от тех субсидированных кредитов, которые были предоставлены на условиях ничем не обоснованных процентов.

Либерализация внешней миграционной политики становится очевидным препятствием межрегиональной миграции. Мигранты, соглашаясь на низкую оплату, тем самым полностью лишают привлекательности для россиян тот или иной сегмент рынка труда. Подобную ситуацию пережили в Германии, где поначалу турки и югославы занимались уборкой мусора. Приезжие брались за любую низкооплачиваемую работу, но затем стали бороться за право на хорошую зарплату.

Огромные перетоки населения с запада на восток в годы Второй мировой войны в основе своей носили долговременный маятниковый характер, но в итоге в Восточно-Сибирской части СССР на постоянное местожительство осталось около четверти перемещенного туда населения. В результате в период послевоенного восстановления разрушенной экономики страны регионы, в которых сформировался в годы войны новый производственный потенциал, внесли весомый вклад в быстрый рост производства, ускоренное освоение природных богатств Сибири, Севера, Дальнего Востока, Средней Азии. Практически смешанная миграция во многом создала новую структуру развития производительных сил страны в 1940 - 1950 годы. Такой же характер смешанной маятниковой миграции приобрели целевые призывы молодежи на освоение целины, строительство БАМа и другие крупнейшие стройки периода индустриализации.

Анализ этих перетоков трудовых ресурсов показывает, что примерно половина из прибывших на новые, необжитые места осталась там, составив мощную производительную силу в создании и развитии нового производственного потенциала страны. Этот опыт следует использовать в современной демографической политике России, особенно для преодоления непродуманных действий руководства, приведших к массовой эмиграции из северных регионов страны.

Социальные императивы России

Никакими выборочными мерами или программами нельзя решить такую сложнейшую проблему, как социализация экономики. При этом не следует забывать, что Россия не только большая часть мира, но и "становой хребет", на котором веками держался и держится мировой процесс поиска взаимопонимания и содружества цивилизаций. Что здесь определяющее - географическое положение или особенности нашей цивилизации? Трудно сказать. Но то, что это объективная историческая реальность, очевидно. Вот почему так необходима сильная, стабильная Россия, создать которую просто реформами нельзя.

Какие трансформации предстоят России в XXI в.? Может, не следует заглядывать слишком далеко с точки зрения концепций, политических оценок? Мы уже заглядывали в развитой социализм и коммунизм, в последнюю стадию загнивающего капитализма. Но если экономическое развитие имеет средние и большие циклы, переживает локальные и глобальные кризисы, то почему общественно-политические системы (материально-технической и социальной базой которых является экономика) не подвержены таким циклам? Ведь существовали же рабовладельческое общество, феодальное, раннекапиталистическое. Это в их среде рождались соответственно античная культура, эпоха Возрождения, Золотой век. Культура Серебряного века в России конца XIX - начала XX в. так же, как и Золотого, эпохи Возрождения, - бессмертна. Она остается духовным ядром человека, несмотря ни на какие природные и социально-политические катаклизмы и преобразования.

Вот почему Россия включает весь культурный, социальный и общественный позитив развития в XX в. Ее нельзя вернуть в эпоху дикого капитализма, первоначального накопления капитала (хотя эти тенденции проявились в переходный период). Из этого и надо исходить, заглядывая вперед и обращаясь к истории. Сегодня идет создание нового целостного фундамента социально-экономической и научно-технической системы России. По этому поводу ведутся исследования социализма, капитализма, их конвергенции, смешанной экономики, возврата России в капиталистическое прошлое, новой концепции перспективного развития страны (оптимистические и пессимистические варианты).

На наш взгляд, пора от диспутов переходить к конкретной деятельности, создавая здоровую, целостную систему социально-экономического прогресса России XXI в. Все для этого есть. Требуются воля власти и народа, четко сформулированная стратегическая социальная цель и разработка системного подхода к ее реализации. Главное - свести к минимуму тормозящие факторы, как внутренние, так и внешние.

Политическая воля требует, прежде всего, понимания и признания следующих положений:

• Россия и СССР XX в. - свершившийся факт в поиске путей развития мировой цивилизации, а не политический зигзаг;
• трансформация деформированной социалистической модели произошла в силу ряда внутренних причин и внешних условий мирового развития - технологий, управления и социальных детерминант.

Именно в силу объективности трансформаций, происходящих в соответствии с мировым политическим и социально-экономическим процессом, реальные перемены в России должны быть закреплены в Конституции. Новая Россия по многим параметрам жизнедеятельности общества, человека, по политическому, финансовому, институционально-правовому уровню развития, международному престижу и имиджу качественно отличается от той, которая была в 1993 г. В основу достигнутой целостности государства должна быть положена социальная доминанта интенсивного экономического развития и инновационного воспроизводства. Только на прочной конституционно-правовой основе может быть обеспечена системность решения демографических задач и проблем безопасности страны, принятых текущих и среднесрочных национальных проектов и долгосрочных программ комплексного развития.

Конституция РФ 1993 г., в которой акцент сделан на федеративном устройстве страны, была принята в условиях расстановки региональных сил и элит на тот момент и исчерпала себя уже к 1998 г., то есть на первых трех этапах рыночных реформ (5) . Она хорошо послужила лозунговой демократизации, обвальной приватизации второй (третьей) по значимости экономики мира, ликвидации плановой системы управления, внедрению чужеродной для России монетаристской модели, умело использовав для разграбления мощный производственный потенциал в условиях "ни плана, ни рынка". Дефолт 1998 г. явился критической точкой в этих процессах.

Сегодня сложились экономические и политические условия для повышения стабильности в стране; ряд территориальных единиц укрупняется по экономическим принципам; произошло укрепление вертикальной власти, чему в немалой степени способствовал переход от выборности губернаторов к их назначению президентом РФ.

Таким образом, стали очевидными позитивные тенденции в историческом развитии страны к единению. Поэтому надо бы вернуть ей исконное название - Россия, разработать и принять первую Конституцию России в новом облике и величии страны, утверждающую самодостаточность, федерализм, демократизм, социальность как имманентные характеристики государственного устройства. Для нашего народа первая Конституция России будет почитаемым и обязательным правовым документом. Прошедшие выборы в Государственную думу с победой "Единой России" можно считать референдумом за Конституцию России.

(1) Индустриальное общество (цивилизация) отличается от доиндустрнального качественным скачком, промышленным переворотом (XVIII - начало XIX в.).

(2) Абалкин Л. И. В поисках новой стратегии // Труды Вольного экономического общества России. Т. IV. М., 2000, С. 581; Абалкин Л. И. Взгляд в завтрашний день. М., 2005.

(3) Львов Д. С. Перспективы долгосрочного социально-экономического развития России Вестник Российской академии паук. 2003. Т. 73, N 8. С. 675 - 697.

(4) Подробнее ем.: Радаев В. Эволюция организационных форм в российской розничной торговле // Вопросы экономики. 2006. N 10.

(5) См.: Кудров В. М. Экономика России в мировом контексте. СПб.: Алетейя, 2007. С. 550, 551.