Роль глобальных цепочек создания стоимости в формировании динамики российской экономики

А.Р. Саяпова
А.А. Широв

Несмотря на происходящие изменения в российской модели развития экономики, связанные с нарастанием внешнеэкономических ограничений, наша страна остается включенной в глобальное разделение труда. Любой конструктивный сценарий развития российской экономики предполагает ее открытый характер с высокой значимостью внешней торговли при формировании экономической динамики. Одним из наиболее интересных направлений исследования вовлеченности страны в процессы разделения труда является анализ глобальных цепочек создания стоимости (ГЦС).

Даже простая оценка прямого вклада чистого экспорта в экономическую динамику на протяжении десяти лет, с 2014 по 2023 гг., показывает высокую значимость внешней торговли при формировании ВВП (рис. 1).

В отдельные годы он превышал вклад в формирование экономической динамики со стороны всех остальных элементов конечного спроса. Однако понятно, что производство и формирование доходов в нашей стране связано с внешним миром не только напрямую, но и косвенно, в том числе, и за счет сложившейся конфигурации ГЦС.

Когда рассматривается роль ГЦС в формировании экономической динамики, то речь, в основном, должна идти об исследовании взаимосвязи между динамическими характеристиками вовлеченности в мировое хозяйство и развития национальной экономики. Наличие подобной взаимосвязи отмечают многие исследователи интеграции стран в ГЦС. Например, в источнике [1] утверждается, что, по-видимому, существует положительная корреляция между участием в ГЦС и темпами роста ВВП на душу населения; экономики с самым быстрым ростом участия в ГЦС имеют темпы роста ВВП на душу населения примерно на два проц. п. выше средних показателей.

Количественные параметры ГЦС и динамика ВВП

Взаимосвязь динамики российской экономики и ее интеграции в ГЦС может быть изучена на основе двух групп показателей. Первая группа – это показатели участия России в глобальных цепях стоимости в строгом понимании, то есть, показатели, отражающие объем иностранной добавленной стоимости, проходящий «транзитом» через страну, и объем добавленной стоимости, который берет начало в стране и затем участвует в экспорте других стран соответственно, при отнесении к валовому экспорту, известные как VS (обратная или восходящая интеграция) и VS1 (прямая или нисходящая интеграция). Согласно международным трактовкам, VS и VS1 – это показатели VAiT (Value Added in Trade, добавленная стоимость в торговле) [2-4].

Вторая группа показателей отражает участие отечественной добавленной стоимости в удовлетворении иностранного конечного спроса и участие иностранной добавленной стоимости в удовлетворении внутреннего конечного спроса², относящиеся к группе TiVA (Trade in Value Added, торговля добавленной стоимостью) [2-4]. Конечно, современные, модифицированные подходы к разложению добавленной стоимости учитывают и повторный ее счет, содержащийся в промежуточных товарах [5-7]. С учетом того, что Россия слабо встроена во входящие (восходящие) ГЦС и повторный счет в них невелик, при их рассмотрении можем ограничиться вышеперечисленными основными показателями VAiT и TiVA.

Приведенный в настоящей статье эмпирический анализ динамики показателей ГЦС и экономической динамики РФ выполнен на основе расчетов авторов с использованием базы данных TiVA Управления статистики ОЭСР. На настоящий момент это наиболее полный источник о пропорциях мировой экономики. Впрочем, доступные к текущему моменту данные не отражают сдвиги, произошедшие после 2022 г.

В целом, динамика ВВП России показывает достаточно тесную связь с параметрами ГЦС, что, в частности, подтверждается рис. 2.

Коэффициент детерминации регрессионной зависимости ВВП от коэффициента интеграции (являющегося суммой VS и VS1) составляет 0,89. При этом отдельное рассмотрение периодов 1995-2009 гг. и 2010-2020 гг. показывает, что для первого из них коэффициент детерминации равен 0,83, для второго – всего 0,01. Российская экономика, являясь интегрированной в нисходящие ГЦС через добывающие отрасли, оказалась вовлеченной в ускоренное развитие глобализации через рост объемов российской добавленной стоимости в экспорте других стран. Это, в свою очередь, было вызвано усилением мирового трансграничного движения добавленной стоимости. То есть интенсификация вовлеченности российской экономики в нисходящие ГЦС была следствием глобальных процессов и в меньшей степени зависела от внутренней экономической динамики. После мирового кризиса 2008-2009 гг. уровень участия РФ в нисходящих ГЦС, вслед за торможением темпов развития глобализации, стабилизировался.

Таким образом, подтверждается известное положение о том, что при формировании динамики ВВП непосредственный вклад экспорта в экономическую динамику после кризиса 2008-2009 гг. снижался, и он из драйвера роста постепенно превращался в фактор устойчивости экономики. Об этом же свидетельствует график на рис. 3, представляющий динамику доли занятых, обеспечивающих экспорт, в общей численности занятого населения: данный показатель за исследуемый период устойчиво занимает интервал от 15% до 20% (не считая снижения уровня занятости во второй половине 90-х годов, приведшего к увеличению доли экспортноориентированных отраслей), но не имеет тренда.

Регрессионная зависимость ВВП от VS и VS1, рассмотренных раздельно, показывает также высокий коэффициент детерминации (0,9), но несущественность фактора VS по t-критерию, свидетельствующую о слабой встроенности экономики РФ во входящие (восходящие) цепи добавленной стоимости.

Характер интеграции отечественной экономики в мировую, согласно [8], определяется следующим. Более крупные экономики с меньшей вероятностью будут использовать импортные ресурсы в своем экспорте и должны, при прочих равных условиях, фиксировать более низкие уровни обратной (восходящей) интеграции. С другой стороны, в силу своих размеров, крупные страны, вероятно, географически близки к мировому спросу на товары и, таким образом, их более «центральное» расположение должно сделать их более склонными к специализации на нисходящей цепочке поставок. Показатели VS и VS1для России укладываются в данную схему [9-10].

Следует отметить, что термин входящие (восходящие) ГЦС, строго говоря, относится к участию потоков иностранной добавленной стоимости в отечественном экспорте. Но экономическая динамика страны зависит не только от «пропускной способности» иностранной добавленной стоимости в составе отечественного экспорта, но и от той ее части, которая «оседает» в стране в составе внутреннего конечного спроса. Для России в 2019 г. доля иностранной добавленной стоимости в стоимостной структуре экспорта составляла 8,6 %, конечного спроса – 20,5.

В связи с тем, что импорт товаров конечного потребления и накопления традиционно превышает импорт промежуточных товаров, доля иностранной добавленной стоимости в конечном спросе в два-три раза превышает VS.

По данным таблиц «затраты-выпуск» для мировой экономики за 2015-й год³ в стоимости конечного потребления и накопления РФ импортируемая добавленная стоимость занимала 19,2%, в экспорте – 10,8%. Соответственно доля отраслей «машины и оборудование» стран Европейского Союза в стоимости российского конечного потребления и накопления составляла 0,4%, в экспорте – 0,23%, в частности, в экспорте энергетического сырья – 0,31%. Аналогичные показатели для США составляли: доля отрасли «машины и оборудование» в стоимости российского конечного потребления и накоплении – 0,06%, в российском экспорте – 0,03%, в частности, в экспорте энергетического сырья – 0,04%.

Приведенный пример демонстрирует слабую вовлеченность экономики РФ во входящие (восходящие) ГЦС и «оседание» большей части импортированной добавленной стоимости в стране. Поэтому, на наш взгляд, показатель участия иностранной добавленной стоимости в удовлетворении отечественного конечного потребления и накопления для России заслуживает более пристального внимания, чем VS.

Дальнейший анализ роли ГЦС в формировании экономической динамики в РФ будем выполнять на основе показателей участия отечественной добавленной стоимости в удовлетворении иностранного конечного спроса и участия иностранной добавленной стоимости в удовлетворении внутреннего конечного спроса.

В базе данных Управления статистики ОЭСР для оценки взаимосвязи экономической динамики страны с интеграцией отечественной экономики в мировую через конечный спрос приведены следующие показатели:

1. Отечественная добавленная стоимость в стоимостной структуре иностранного конечного спроса, – сокращенно ОДС_ИКС, в млн долл. США;
2. Доля отечественной добавленной стоимости, обеспечивающей иностранный конечный спрос, в процентах от отечественной добавленной стоимости – ДС_ОДСИКС;
3. Доля отечественной добавленной стоимости в мировом конечном спросе – ДОДС_КС;
4. Иностранная добавленная стоимость в стоимостном составе внутреннего конечного спроса, в млн долл. США, сокращенно ИДС_ВКС;
5. Доля иностранной добавленной стоимости в составе внутреннего конечного спроса РФ – ДИДС_ВКС.

Из перечисленных показателей ОДС_ИКС и ИДС_ВКС измеряются в стоимостном выражении в текущих ценах и поэтому подвержены ценовым колебаниям, их динамика отражает рост цен, что не позволяет использовать их в качестве факторов, объясняющих динамику ВВП. Однако эти показатели могут быть использованы для наглядного отображения влияния глобальной экономической конъюнктуры на уровень интеграции отечественной экономики в мировую (как это показано на рис. 4), а также для расчета ряда структурных характеристик.

На основе показателя ИДС_ВКС в текущих ценах не удается также оценить какое-либо влияние иностранной добавленной стоимости отраслей на ВВП России в связи со значительным колебанием цен⁴.

Остальные показатели (ДС_ОДСИКС, ДОДС_КС, ДИДС_ВКС) являются относительными, не зависящими от уровня цен, поэтому позволяют анализировать их влияние на показатели экономической динамики⁵. Например, доля российской добавленной стоимости в составе мирового конечного спроса (ДОДС_КС)⁶ тесно коррелирует с динамикой ВВП РФ. Об этом свидетельствуют как рис. 5, так и коэффициент детерминации регрессионной зависимости ВВП РФ от ДОДС_КС, равный 0,63. Конечно, определяющая роль в такой зависимости принадлежит российскому конечному спросу в составе мирового, но отрицать зависимость экономической динамики РФ от интегрированности в мировую экономику сложно.

Долю отечественной добавленной стоимости, обеспечивающей иностранный конечный спрос, в процентах от отечественной добавленной стоимости (25-30%), и долю иностранной добавленной стоимости в составе внутреннего конечного спроса (18-23%) можно характеризовать как показатели, достаточно стабильные во времени. Поэтому нет оснований считать их факторами, определяющими динамику ВВП, скорее можно признать их нейтральный вклад в экономическую динамику.

Структурные сдвиги в составе иностранной добавленной стоимости, инициированной конечным потреблением и накоплением РФ

Как уже отмечалось, показатели, производные от ОДС_ИКС и ИДС_ВКС в текущих ценах, могут быть полезны для оценки роли отраслевых и страновых структурных сдвигов в участии иностранной добавленной стоимости в формировании внутреннего конечного спроса, а также отечественной добавленной стоимости в иностранном конечном спросе.

Переходя к подобному анализу, оговоримся, что участие в исходящих (нисходящих) ГЦС относится к более исследованным областям межстрановых связей, чем встроенность РФ во входящие (восходящие) потоки добавленной стоимости. Выше уже была отмечена тесная связь динамики VS1 с динамикой ВВП, подтверждающая известные положения о роли экспорта РФ за исследуемый период 1995-2020 гг. На наш взгляд, при текущем уровне санкционного давления на Россию исследование роли входящих (восходящих) потоков добавленной стоимости в формировании экономической динамики заслуживает большего внимания.

В условиях расширения санкционных ограничений со стороны недружественных стран немаловажное значение имеет ретроспективный анализ участия разных стран в обеспечении внутреннего конечного спроса РФ (рис. 6).

Динамика долей ЕС, США, Китая и остального мира⁷ в иностранной добавленной стоимости в составе внутреннего конечного потребления и накопления РФ приведена на рис. 6. Указанные страны и регионы являются источником около двух третей иностранной добавленной стоимости в стоимостном составе конечного потребления и накопления РФ. График на рисунке достаточно красноречивый – он отчетливо показывает снижение долей ЕС, США и даже остального мира, замещаемых ростом доли Китая.

Отраслевой разрез участия добавленной стоимости в конечном потреблении и накоплении РФ показывает, что ЕС и США не удерживают свои позиции почти по всем отраслям. Во-первых, по совокупности отраслей снижение их доли составило от 55,5% в 1996 г. до 39,6% в 2020 г. Сильнее всего ухудшили свои позиции такие отрасли, как электроника и электрические машины, химическая и неметаллические материалы, основные металлы и металлические изделия. Перекрестный анализ показывает, что в этих отраслях наблюдается рост доли добавленной стоимости Китая в стоимостной структуре конечного потребления и накопления РФ (рис. 7). Наименьшее снижение наблюдается для таких отраслей США и ЕС, как фармацевтика, ИиР⁸.

По величине иностранной добавленной стоимости, входящей в стоимостной состав конечного потребления и накопления РФ, в первую десятку (в порядке убывания) входят такие отрасли (исключая торговлю) и страны, как сельское хозяйство и добыча энергетических ресурсов остального мира⁹, электроника Китая, ИиР США, финансовые услуги, текстиль, сельское хозяйство Китая, машины и оборудование Германии, машины и оборудование и основные металлы Китая.

Следует отметить высокую зависимость российской экономики от американской отрасли ИиР, что подтверждает высокую актуальность действий, направленных на достижение технологического суверенитета по критически значимым направлениям, а также на импортозамещение в области проектной деятельности и бизнес-услуг.

Во вторую десятку входят химическая продукция Китая, пищевая промышленность остального мира, транспортное оборудование Германии, прочее транспортное оборудование США, сухопутный и трубопроводный транспорт Китая, текстиль остального мира, финансовые услуги США, ИиР Германии, транспортное оборудование Японии, сухопутный и трубопроводный транспорт остального мира. В отраслях услуг (ИиР, финансовые услуги, транспорт) иностранная добавленная стоимость в составе внутреннего конечного спроса РФ превышает (иногда значительно, например, для финансовых услуг Китая – более чем в 60 раз) объемы импорта по этим отраслям, что объясняется косвенным влиянием на добавленную стоимость этих отраслей.

В отраслях реального сектора ситуация неоднозначная: для каких-то абсолютный объем импорта примерно в два раза превышает импортируемую добавленную стоимость отрасли, в некоторых это соотношение составляет до пяти-шести раз (например, электроника Китая), что свидетельствует об интенсивной включенности экспортирующей отрасли и страны в ГЦС. В итоге абсолютные объемы импорта сильно отличаются от импортируемой добавленной стоимости в отраслевом разрезе и, соответственно, меняется значимость производящей страны и отрасли для конечного потребления и накопления РФ.

Как уже отмечалось выше, абсолютные объемы валового импорта и импортируемой добавленной стоимости измеряются в текущих ценах, поэтому анализ их динамики предпочтительно выполнить в относительных показателях. В качестве таких относительных показателей выбраны доля отраслей в валовом импорте и доля в иностранной добавленной стоимости в составе внутреннего конечного спроса.

Отраслевую структуру иностранной добавленной стоимости в составе внутреннего конечного спроса можно рассматривать как некий технологический уровень (инновационности, экологичности, энергоемкости и др.) обратной (восходящей) интеграции национальной экономики в мировую. Изменение структуры импорта не всегда правильно отражает изменение «технологической» зависимости отечественной экономики от мировой. Например, доля импорта ИиР в РФ не растет (не имеет тренда, хотя колеблется). Но иностранная добавленная стоимость ИиР во внутреннем конечном спросе демонстрирует явный растущий тренд, то есть, в стоимостной структуре российского конечного потребления и накопления растет доля добавленной стоимости иностранных научно-технологических услуг. Другими словами, мы потребляем и накапливаем все более высокотехнологичную продукцию, произведенную с использованием технологий иностранного происхождения. Поэтому для корректной оценки роли отраслей других стран в экономической динамике важен анализ динамики отраслевой структуры иностранной добавленной стоимости в составе внутреннего конечного спроса.

Разница в структуре импорта и иностранной добавленной стоимости в составе внутреннего конечного спроса зависит от многих факторов. 1. Превышение удельного веса отрасли в структуре импорта возможно в случае высокого импорта для промежуточного потребления, который после переработки направляется не в конечный спрос, а в экспорт. В целом, чем выше импорт для промежуточного потребления, тем меньше иностранная добавленная стоимость в конечном потреблении и накоплении. 2. Наличие зависимости от расстояния отрасли от конечного спроса, которое может быть измерено на основе показателя TFL (от английского Total forward linkage, см. [11-14]). К отраслям с высоким значением TFL (от 2,5 до 3,5) относятся, в частности, добывающие отрасли, сельское хозяйство, ИиР, для которых доля в ИДС_ВКС неизменно выше, чем доля в импорте. 3. Соотношение между долями в иностранной добавленной стоимости и в импорте зависит также от доли добавленной стоимости в выпусках отрасли. Например, самые низкие доли добавленной стоимости в выпусках принадлежат пищевому и текстильному производствам. Соответственно, в этих отраслях доля импорта в два раза выше доли в иностранной добавленной стоимости в составе внутреннего конечного спроса (см. рис. 8).

По соотношению долей в ИДС_ВКС и в импорте отрасли можно отнести к следующим типам:

• доля в ИДС_ВКС выше доли отрасли в импорте. Примерами являются сельское хозяйство, добывающие отрасли, ИиР (см. рис. 9). Для отраслей торговли и транспорта доля в ИДС_ВКС на 5 проц. п. превышает долю в импорте;
• доля в импорте выше, чем доля в ИДС_ВКС. Например, пищевая и текстильная промышленность, фармацевтика, электроника, транспортные средства, машины и оборудование, то есть, отрасли, достаточно близко расположенные от конечного спроса;
• отрасли с примерно одинаковыми долями в ИДС_ВКС и в импорте, занимающие среднее расстояние от конечного спроса. Примеры: химическое производство, нефтепереработка, прочие неметаллические продукты (см. рис. 10).

Кроме места в структуре ИДС_ВКС и в структуре импорта, отрасли подразделяются на типы по динамике доли в ИДС_ВКС: с растущей, убывающей и постоянной долями. Отчетливый тренд наблюдается для таких отраслей, как сельское хозяйство, пищевая, ИиР, фармацевтика. Доля сельского хозяйства в ИДС_ВКС снизилась с 6,9% в 1996 г. до 5,1% в 2019 г., пищевой отрасли – с 5,7% в 1995 г. до 2,6% в 2019 г., то есть, более чем в два раза. При этом доля сельского хозяйства в импорте существенных изменений не претерпела, оставаясь на уровне примерно 3%. Это позволяет сделать вывод о повышении глубины переработки отечественного сельскохозяйственного сырья и замещении ряда импортных товаров, изготовленных из сельскохозяйственного сырья. Снижение доли пищевой промышленности в ИДС_ВКС сопровождалось снижением доли в импорте (и тот, и другой показатель – почти в три раза).

Следовательно, снижение доли в импорте и явилось причиной снижения первого показателя. Данное двойное снижение согласуется также с установленным выше снижением доли сельского хозяйства в ИДС_ВКС. Характеристики обеих отраслей свидетельствуют о повышении продовольственной безопасности РФ в рассматриваемый период. Доля ИиР в ИДС_ВКС выросла от 8,8% в 1995 г. до 11,6 в 2020 г., динамика доли в импорте без тренда колеблется на уровне 3-4% (см. рис. 7). Следует отметить, что отсутствие тренда в доле ИиР от импорта исключает ценовое объяснение тренда доли в ИДС_ВКС, то есть доля ИиР в ИДС_ВКС не росла вследствие роста мировых цен на услуги науки. Доля фармацевтики в ИДС_ВКС, хотя и росла, оставалась невысокой, составляя 1,7% в 2020 г. В целом, снижение долей сельского хозяйства и пищевой промышленности в ИДС_ВКС компенсируется ростом доли ИиР в ИДС_ИКС. Заметим, что указанный «технологический» сдвиг не подтверждается динамикой структуры импорта. Для таких главных участников стоимостного структурного сдвига внутреннего конечного спроса РФ, как сельское хозяйство и ИиР, доля в импорте остается примерно постоянной (во всяком случае, без тренда) и не позволяет увидеть произошедший структурный сдвиг (см. рис. 9 и рис. 11).

С учетом изложенного можно сделать следующие ключевые выводы:

• структура импорта не вполне характеризует зависимость отечественной экономики от отраслей других стран, поэтому анализ процессов импортозамещения целесообразно дополнить исследованием отраслевой структуры ИДС_ВКС, так как сдвиги в отраслевой структуре ИДС_ВКС характеризуют зависимость от мировой экономики с учетом прямых и косвенных связей;
• за рассматриваемый период (1995-2020 гг.) наблюдалось снижение доли добавленной стоимости, созданной сельскохозяйственным производством за рубежом. С одной стороны, это означает повышение уровня продовольственной безопасности¹⁰, с другой – не исключает вероятности замещения сельскохозяйственного сырья менее экологичными его видами – например, продуктами химической промышленности. Во всяком случае, в рассматриваемом периоде наблюдался рост доли химической отрасли, как в иностранной добавленной стоимости, так и в прямых поставках (импорте). Справочно: в США доля химической отрасли снижается в обоих показателях;
• в 1995-2020 гг. росла доля иностранной добавленной стоимости ИиР в составе внутреннего конечного спроса России при отсутствии тренда в доле импорта, т. е. повышался уровень инновационности импортируемых товаров и услуг для конечного потребления и накопления. Отсутствие тренда в доле ИиР в импорте позволяет принять гипотезу об отсутствии влияния цен на динамику ДИДС_ВКС по ИиР. Это означает, что ключевым каналом влияния ГЦС на экономическую динамику становится передача технологий¹¹;
• Доли остальных отраслей в иностранной добавленной стоимости в составе внутреннего конечного спроса не показывают наличие выраженного тренда, то есть демонстрируют достаточно стабильную структуру. С этой точки зрения можно констатировать сложившуюся отраслевую структуру иностранной добавленной стоимости в составе внутреннего конечного спроса РФ, которая определяется структурой производства, географическим положением, запасами природных ресурсов и др.

Исключение составляют некоторые периоды для транспортных средств, а также машин и оборудования: для транспортных средств – рост в 1995-2005 гг., для машин и оборудования – рост в 2010-2020 гг., вероятно, из-за роста торгово-транспортной компоненты цены вследствие ужесточения торговых ограничений.

Сопоставительный анализ структурных сдвигов

Долю отраслей в импортируемой добавленной стоимости, как уже отмечалось выше, можно рассматривать как технологическую структуру интеграции страны в мировую экономику. Вполне понятно, что эта структура различается по странам в зависимости от структуры конечного потребления и накопления, наделенности природными ресурсами, структуры производства и др. Например, сравнительный анализ данной структуры для США и России показывает их существенное различие. Доля иностранной добавленной стоимости, созданной в добывающих отраслях для обеспечения внутреннего конечного спроса США, гораздо выше, чем в России. Для России же доля ИиР в ИДС_ВКС гораздо выше, чем в США.

Отраслевую структуру ИДС_ВКС США в существенной мере определяют уровень обеспеченности энергетическими ресурсами и мировые цены на энергоносители. Колебания мировых цен на энергоносители определяют динамику долей в ИДС_ВКС для большинства отраслей. Например, рис. 12 демонстрирует зеркальное отражение долей добывающих отраслей и транспортных средств в ИДС_ВКС. Подобная динамика характерна для долей большинства отраслей в ИДС_ВКС США.

Однако есть отрасли, доля которых в ИДС_ВКС США мало подвержена влиянию мировых цен на энергоносители – например, сельское хозяйство, пищевая промышленность, фармацевтика, ИиР. Если доли сельского хозяйства¹² и пищевой отрасли колеблются примерно на одном уровне, то фармацевтика и ИиР имеют растущий тренд. Сравнивая с отраслевой структурой ИДС_ВКС России, можно сделать вывод, что рост доли ИиР в ИДС_ВКС США, возможно, свидетельствует об общемировом тренде роста интегрированности национальных экономик в мировую через данную отрасль. Следует также отметить, что доля фармацевтики в ИДС_ВКС России хоть и растет, но в 1,4 раза ниже, чем в США: в 2019 г. доли ИиР в импорте США и РФ сравнялись, хотя доля ИиР в ИДС_ВКС РФ в среднем за период в два раза выше, чем аналогичный показатель США, что еще раз подчеркивает важность показателей ГЦС в анализе экономической динамики: прямые зарубежные поставки научных услуг в США и РФ занимают одинаковую долю в импорте этих стран, но косвенные межотраслевые межстрановые связи повышают инновационный уровень конечного потребления и накопления США.

Обращает на себя внимание динамика доли химической продукции в ИДС_ВКС и импорте США. Несмотря на отсутствие тренда в доле ИДС_ВКС, доля в импорте показывает отчетливое снижение (в РФ, наоборот, наблюдается рост). То есть, можно сделать вывод: несмотря на сохранение уровня использования химической продукции для удовлетворения конечного потребления и накопления, доля прямых поставок химической продукции в импорте США снижается.

Таким образом, сравнительный анализ отраслевой структуры иностранной добавленной стоимости в составе конечного потребления и накопления РФ и США позволяет констатировать, что для обеих стран основные структурные показатели не имеют тренда, то есть, достаточно постоянны, хотя и с некоторыми колебаниями. К отраслям с растущим трендом в обеих странах относятся ИиР, фармацевтика. Такая стабильность позволяет рассматривать отраслевые составляющие иностранной добавленной стоимости в составе потребления и накопления как элементы сформировавшейся структуры используемых технологий. Соответственно, для целей анализа и прогнозирования целесообразно рассматривать взаимосвязь этих показателей с объемом инвестиционных ресурсов, направляемых на цели импортозамещения или развития международной производственной кооперации.

Характерной особенностью отраслевой структуры ИДС_ВКС России является снижение в ней доли сельского хозяйства и пищевой отрасли, свидетельствующее о повышении уровня продовольственной безопасности страны. В отличие от России, особенностью отраслевой структуры ИДС_ВКС США в текущих ценах является ее подверженность колебаниям (для большинства отраслей – без тренда) в зависимости от соотношения мировых цен на товары и услуги к ценам на энергоносители. Для обеих стран отраслевая структура импорта и в статике, и в динамике отличается от отраслевой структуры ИДС_ВКС, что подтверждает необходимость исследования роли ГЦС в формировании экономической динамики стран.

Ключевые выводы

В современной экономике поддержание конкурентоспособности для крупных стран связано с использованием преимуществ, обеспечиваемых эффективным участием в международном разделении труда. В связи с этим анализ полных эффектов взаимодействий с внешним миром становится одним из важных элементов сопровождения долгосрочной внешнеэкономической стратегии.

Сами по себе показатели ГЦС не могут отражать полный вклад внешней торговли в экономическую динамику, но могут выступать в роли важного элемента для оценки структурно-технологических сдвигов во взаимоотношениях с зарубежными странами, эффективным инструментом межстрановых сопоставлений.

В процессе реализации программ импортозамещения либо развития производственной кооперации анализ ГЦС может обеспечить полные оценки эффективности таких процессов как в части анализа, так и макроструктурного прогнозирования на средне- и долгосрочную перспективу.

¹ Статья подготовлена при поддержке Российского научного фонда (в рамках научного проекта № 23-18-00672 «Влияние глобальных цепей создания стоимости на российский рынок труда и доходы населения»).

² Так называемого использованного конечного спроса.

³ Таблицы составлены Управлением статистики ОЭСР в редакции 2018 г.

⁴ Вернее, регрессионная зависимость ВВП от этих факторов более чем существенная, но это не более чем ложная корреляция.

⁵ Конечно, необходимо учесть, что отраслевая структура иностранной добавленной стоимости в составе внутреннего конечного спроса в текущих ценах подвержена колебаниям вслед за колебаниями соотношения цен между отраслями. Драйвером таких колебаний, как правило, являются цены на энергоносители. В составе импортируемой добавленной стоимости России на долю энергоносителей приходится очень небольшая часть, поэтому влияние цен на энергоносители на отраслевую структуру в текущих ценах минимально.

⁶ Мировой конечный спрос включает также конечный спрос РФ.

⁷ В данном контексте «остальной мир» подразумевает соответствующую позицию в перечне стран мировых таблиц «затраты-выпуск», разработанных Управлением статистики ОЭСР, а не остаток после вычета ЕС, США и Китая.

⁸ ИиР – исследования и разработки (также часто обозначается как НИОКР – научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы). Здесь и далее отрасль ИиР включает не только непосредственно исследования, но и бизнес-услуги, такие, как проектирование, разработка, маркетинг, гарантии и послепродажное обслуживание и др. (по классификации ОЭСР «Professional, scientific and technical activities; administrative and support service activities»).

⁹ К остальному миру в мировых таблицах «затраты-выпуск», разрабатываемых ОЭСР, относятся страны, не вошедшие в 76 крупнейших экономик мира.

¹⁰ Снижение доли пищевой отрасли также свидетельствует о повышении уровня продовольственной безопасности.

¹¹ Роль ГЦС в данном процессе широко обсуждается в англоязычных источниках, в частности, в [8, 15-20]. В российском случае можно отметить, что, хотя коэффициент детерминации принимает небольшое значение, t-статистика показывает существенность данного показателя в определении динамики ВВП, но в совокупности с другими факторами.

¹² Можно предположить, что мировые цены на сельскохозяйственную продукцию в какой-то степени следуют за ценами на энергоносители и позволяют держать ее долю в ИДС_ВКС США примерно постоянной. Цены на пшеницу, в частности, в какой-то степени повторяют динамику цен на энергоносители.

Литература / References

1. Global value chains and development. United Nations Publication. UNCTAD, 2013.
2. Stehrer R. Trade in Value Added and the Value Added in Trade // Working Paper. No. 8. URL: https://www.rug.nl/ggdc/valuechain/wiod/papers/wiod8.pdf?lang=n
3. Stehrer R., Foster N., Gaaitzen de Vries. Value Added and Factors in Trade: A Сomprehensive Approach // Working Paper. No 7. URL: https://www.rug.nl/ggdc/valuechain/wiod/papers/wiod7. pdf?lang=nl
4. Robert Stehrer. Accounting relations in bilateral value added trade. The Vienna Institute for International Economic Studies. May 2013.
5. Robert Koopman, Zhi Wang, Shang-Jin Wei. Tracing value-added and double counting in gross exports // Working Paper 18579, National Bureau of Economic Research. November 2012. URL: http://www.nber.org/pa-pers/w18579
6. Sébastien Miroudot and Ming Ye. Investigating double counting terms in the value-added decomposition of gross exports. OECD. May 2019.
7. Johnson R.C. and Noguera G. Accounting for Intermediate Production Sharing and Trade in Value Added. Journal of International Economics. March 2012. Vol. 86. Issue 2. Pр. 224-236.
8. Pol Antràs. Conceptual aspects of global value chains // Working Paper 26539. National Bureau of Economic Research, December 2019. URL: http://www.nber.org/papers/w26539
9. Трансформация мировой экономики: возможности и риски для России. Научный доклад / Под ред. члена-корреспондента РАН А.А. Широва. М., Динамик Принт. 2024. 144 с. (Научный доклад ИНП РАН.) DOI:10.47711/sr2-2024. [Transformatsiya mirovoy ekonomiki: vozmozhnosti i riski dlya Rossii. Nauchnyy doklad / Pod red. chlena-korrespondenta RAN A.A. Shirova. M., Dinamik Print. 2024. 144 p. (Nauchnyy doklad INP RAN.) (In Russ.)]
10. Стрижкова Л.А., Тишина Л.И., Селиванова М.В. Структурные сдвиги в экономике России и ее импорто-емкости в 2014-2019 годах: анализ макроэкономической статистики // Вопросы статистики. 2021. Т. 28. № 5. С. 5-27. DOI 10.34023/2313-6383-2021-28-5-5-27. [Strizhkova L.A., Tishina L.I., Selivanova M.V. Strukturnye sdvigi v ekonomike Rossii i ee importoemkosti v 2014-2019 godax: analiz makroekonomicheskoj statistiki // Voprosy statistiki. 2021. Vol. 28. No. 5. Pp. 5-27. (In Russ.)]
11. Miller R.E., Temurshoev U. Output upstreamness and input downstreamness of industries/countries in world production. GGDC Working Papers. 2013. Vol. GD-133. GGDC.
12. Erik Dietzenbacher and Isidoro Romero. Production Chains in an Interregional Framework: Identification by Means of Average Propagation Lengths // International Regional Science Review. 2007. Vol. 30. No 4. Pp. 362383.
13. Antras Pol and Davin Chor. Organizing the Global Value Chain. 2012. NBER Working Paper No. 18163.
14. Саяпова А.Р., Ракоч Р.Е. Концепция глобальных цепей стоимости в количественных измерениях российских внешнеэкономических связей // Проблемы прогнозирования. 2023. № 6 (201). С. 180-192. DOI: 10.47711/0868-6351-201-180-192. [Sayapova A.R., Rakoch R.E. Kontseptsiya globalnykh tsepey stoimosti v kolichestvennykh izmereniyakh rossiyskikh vneshneekonomicheskikh svyazey // Problemy prognozirovaniya. 2023. No. 6 (201). Pp. 180-192. (In Russ.)]
15. Baldwin R. Global Supply Chains: Why They Emerged, Why They Matter, and Where They Are Going. In Global Value Chains in a Changing World, edited by D. Elms and P. Low. Geneva: World Trade Organization. 2013. Pp. 13–59.
16. Inomata S. Analytical Frameworks for Global Value Chains: An Overview. URL: https://www.research gate.net/publication/322655477
17. Los B., Timmer M.P. & de Vries G.J. How Important Are Exports for Job Growth in China? A Demand Side Analysis // Journal of Comparative Economics. 2015. Vol. 43 (1). Pp. 19-32. URL: https://doi.org/10.1016/ j.jce.2014.11.007
18. Широв А.А., Гусев М.С., Саяпова А.Р., Янтовский А.А. Научно-технологическая компонента макроструктурного прогноза // Проблемы прогнозирования. 2016. № 6 (159). С. 3-17. [Shirov A.A., Gusev M.S., Sayapova A.R., Yantovskiy A.A. Nauchno-tekhnologicheskaya komponenta makrostrukturnogo prognoza // Problemy prognozirovaniya. 2016. No. 6 (159). Pp. 3-17. (In Russ.)]
19. Inomata S. and B. Meng. Transnational Interregional Input-Output Tables: An Alternative Approach to MRIO? // Sustainability Practitioner’s Guide to Multi-Regional Input-Output Analysis, edited by J. Murray and M. Lenzen, 2013. Pp. 33-42.
20. Потенциальные возможности роста российской экономики: анализ и прогноз. Научный доклад / Под ред. члена-корреспондента РАН А.А. Широва. М., Артик Принт. 2022. 296 с. DOI: 10.47711/sr2-2022. [Potential Growth Opportunities for the Russian Economy: Analysis and Forecast. Scientific report / Ed. Corresponding Member of the Russian Academy of Sciences A.A. Shirov. M., Artik Print. 2022. 296 p. (In Russ.)]