Высокотехнологическая модернизация

Инновационная деятельность, инновационные центры, инновационная политика ... Все общественные процессы испытывают воздействие инновационных процессов. Общественное целое наполняется изменяющимися составными частями. Инновация есть новый или усовершенствованный продукт или технологическое новшество как результат творчества, реализованный на практике. В инновационной деятельности находят отражение и аккумулируются многочисленные ступени научно-технического прогресса - от фундаментальных исследований до освоения нового в массовом производстве. Понятие НТП шире понятия инновационной деятельности, так как последняя развертывается под заранее поставленную практическую цель, а НТП охватывает чисто научные устремления и инновационную деятельность. Здесь тоже возникает вопрос о корреляции понятия инновационной деятельности с известным членением НТП на фундаментальные, прикладные исследования и разработки. Это членение и сегодня сохраняет свое значение.

В движении к интегрирующему понятию решающую роль сыграло современное производство. Потребность в постоянном обновлении товара оно выразило в понятии наукоемкой продукции. Издержки производства на освоение нового стали занимать значительную часть общих издержек, темпу и масштабу обновления сопутствовала перестройка финансового механизма, выросло значение фактора корпоративного управления обновлением производства и связей с наукой. Поскольку такое управление предполагало движение к заранее обусловленному результату по межотраслевым и междисциплинарным ступенькам, оно в существенной степени становилось планомерным. Можно было бы даже сказать, что инновационная деятельность есть наиболее емкое выражение стремления современного производства и науки к планомерному развитию исходя из учета возможностей общества.

Специфические с общественной точки зрения процессы дифференциации и взаимопроникновения наук, индустриализации и интенсификации исследований породили различные способы концентрации научного потенциала. Его растворимость в крупных городах и мегаполисах не очень сочеталась с новыми условиями развития исследовательской деятельности, особенно при необходимости решить крупные проблемы. Поэтому возникли специализированные города, постепенно вошло в обиход новое понимание научных центров, существование которых определялось деятельностью сосредоточенных в них научных и научно-технических коллективов, с использованием набора механизмов комплексного взаимодействия. В одних случаях возникли центры с господством концентрата из фундаментальной науки, в других - с преобладанием научно-технического потенциала для решения крупных целевых задач производства, в третьих - как сочетание обоих.

Но инновационные результаты невозможны вне движения теоретической мысли. Инновационная деятельность не заканчивается в границах данного инновационного центра. Она продолжается за его рамками и следует за инновационным продуктом. Инновационный центр обычно является стартовой позицией инновационной деятельности.

К правовой базе научного центра. Если бы перед нами встала задача определить число научных центров в государстве исходя из сложившегося житейского представления, мы бы не очень погрешили против истины, начав подсчет с крупных городских образований. Но все также знают, что есть города с небольшим числом жителей, но с мощно представленным научным и научно-техническим потенциалом. Такие города меркли по размерам перед мегаполисами и их меньшими собратьями, но они тоже были крупными научными центрами и даже кое в чем их превосходили. С 1 января 2006 г. в соответствии с измененной редакцией Федерального закона от 7 апреля 1999 г. N 70-ФЗ "О статусе наукограда Российской Федерации" (в редакции Федерального закона от 22 августа 2004 г. N 122-ФЗ) наукоград Российской Федерации - муниципальное образование со статусом городского округа, имеющее высокий научно-технический потенциал, с градообразующим научно-производственным комплексом. Научно-производственный комплекс должен быть градообразующим и отвечать критериям: численность работающих в организациях научно-производственного комплекса составляет не менее 15% численности работающих на территории данного муниципального образования; объем научно-технической продукции (соответствующей приоритетным направлениям развития науки, технологий и техники Российской Федерации) в стоимостном выражении составляет не менее 50% общего объема продукции всех хозяйствующих субъектов, расположенных на территории данного муниципального образования, или стоимость основных фондов комплекса, фактически используемых при производстве научно-технической продукции, составляет не менее 50% стоимости фактически используемых основных фондов всех хозяйствующих субъектов, расположенных на территории муниципального образования, за исключением жилищно-коммунальной и социальной сферы.

Установлено, что порог численности занятых в научно-производственном комплексе не должен опускаться ниже 15% в наукограде, т. е. это характеристика не только научно-производственного комплекса, но и всего поселения. Принятый количественный метод причисления города к определенному профилю достаточно уникален. Аналогов ему в истории общества вряд ли удастся найти. Все знают, что, к примеру, Архангельск - крупный портовый город, Кисловодск - курортный, Липецк - город металлургов. Для них, как и для всех других поселений, установления пороговых значений "профессионализма" не потребовалось. А вот для наукоградов - потребовалось. Зачем?

Профильная характеристика поселения вовсе не нуждается в количественных показателях. Это качественная характеристика, складывающаяся либо естественно-историческим путем благодаря коллективным устремлениям его обитателей, либо директивой государства, либо сочетанием обоих путей. Количественные параметры, конечно, могут свидетельствовать о расцвете или упадке профильной деятельности и месте ее среди других занятий. Но они не могут подменять соответствующую качественную основу.

Задача, следовательно, состоит в выведении вперед качественных критериев. И это оказывается совсем не просто, когда затрагивается сфера интеллектуальной деятельности. В нашем случае качественная определенность города не может выражаться в числе и удельном весе ученых. Зато у инновационных центров есть одна особенность: они совсем необязательно должны быть размещены непосредственно рядом с центрами производства. Они могут быть в горах, на берегу реки, в другом уединении. От этого градообразующая функция исследовательского комплекса только возрастает.

Итак, если количественные критерии непригодны, к какому качеству следует обратиться при определении статуса наукограда? По нашему мнению, к двум критериям. К наличию научных школ или накопленных научно-технических традиций и к оценке масштаба возложенных государством на центр проблем для решения. Понятно, что взвешивание подобных характеристик -совместная забота научных сообществ и федеральных органов власти.

В настоящее время ходатайства о получении статуса наукограда должны исходить из соответствующих муниципалитетов. Возможно, такой путь движения снизу вверх и останется. Но тогда муниципалитеты должны быть вооружены качественными оценками - федеральными инстанциями государства и науки. Между прочим, это было бы свидетельством участия органов государственной власти в развитии самоуправления. Они сами бы проникались самоуправленческими началами.

Очевидно, законодатели были загипнотизированы термином "высокий интеллектуальный, научно-технический потенциал" либо не нашли ему более рельефной замены. На базе такого определения высоту можно было устанавливать как угодно. Барьер в виде городского округа лишил, например, такое инновационное поселение, как Новосибирский академгородок, права войти в почетный ряд наукоградов. Как установлено положением, на статус наукограда можно претендовать, если объем наукоемкой (научно-технической) продукции в научно-производственном комплексе составляет не менее 50% объема промышленного производства хозяйствующих субъектов в муниципальном образовании.

К сожалению, и к этому критерию возникают вопросы, несмотря на кажущуюся его очевидность. Принципы отбора ориентированы на массовое производство и не отражают роль отечественной науки в "онаучивании" производства. Промышленная компания может выпускать наукоемкую продукцию, целиком закупленную за рубежом, и стоять спиной к собственным разработкам, что и происходит в массовом масштабе. На реализацию своих достижений нет денег. Еще менее удачен способ использования термина "научно-технический продукт". По стоимости он может быть небольшим. Или, напротив, перевесить стоимость продукции всех хозяйствующих субъектов муниципального образования (сюда не относится сфера коммунального обслуживания и ей подобные участки хозяйствования). В том и другом случаях пострадает наука.

Ради оживления общих рассуждений сошлемся на небольшую иллюстрацию. Запатентована плавучая аэрационная установка, которая насыщает воду кислородом. Электродвигатель питается от солнечных батарей. Установка недорога, обслуживания почти не требует, но позволит очистить и возродить многие московские водоемы. Промышленные образцы успешно испытаны, однако в производство не пошли: нужны заказы. Или вот передвижная насосная станция, которая тоже питается от солнечных батарей, позволяет качать воду из колодца на приусадебный участок, где нет электричества. Она удобна и бесшумна. Причем энергию можно использовать и для освещения, и в быту (подключить, например, телевизор). Стоит станция сравнительно недорого, она запатентована, испытана, но не используется: денег нет.

Наука свое слово сказала. И у нее в наличии 100% наукоемкой и научно-технической продукции. Другой и не может быть, так как наука призвана создавать новую наукоемкую инновационную продукцию, предназначенную для замены устаревших изделий. И сам новый продукт из инновационного становится наукоемким.

Научно-производственный комплекс (если это действительно комплекс) и должен обеспечивать изложенный круговорот. Ни о каком ином выпуске массовой продукции в рамках научно-производственного комплекса не может быть и речи, если мы не хотим загубить науку. Если уж сохранять принятую терминологию как критерий присвоения статуса наукограда, то под продукцией комплекса может пониматься продукт, защищенный авторскими правами (патентом, авторским свидетельством, публичным признанием в виде премии) и другими общественно признанными подтверждениями приоритетности.

Понятие наукограда привязано к сложившемуся административно-территориальному делению в стране. В абсолютном большинстве случаев - к муниципальным образованиям. Отсюда отсчет от наличного промышленного потенциала, заслонивший главную качественную характеристику наукограда.

Приходится констатировать, что возобладали критерии, бьющие мимо цели. Нам кажется, что у разработчиков научно-технической политики предпочтение было отдано философии самоокупаемости науки. Ученый, грубо говоря, должен создавать продукт, который можно продать. Он должен уметь зарабатывать деньги. Но если это умение возводится в принцип, ученых, по сути, толкают к мелкотоварному и мелкособственническому производству со всеми вытекающими отсюда последствиями. На самом деле современная наука не самоокупается. Она окупает других. И прежде всего тех, кто в нее вкладывается. Разумеется, авторы изобретений не враги себе, чтобы отказываться от заманчивых предложений финансового обеспечения плодов их творческого гения. Но если обеспечивается лишь часть большого целого, что делать с целым? Подчинить его мелкособственническому подходу? Сделать из научного, научно-технического центра мелкий розничный рынок инновационных продуктов?

Наша позиция в определении принадлежности наукограда к инновационному типу зиждется на наличии научных школ и научно-технических традиций, сосредоточенных на решении крупных в масштабах народного хозяйства и даже в глобальных измерениях проблем развития науки, техники и технологии при поддержке государства и международного сообщества ученых. Подразумевается, что научные школы и научно-технические традиции имеют значение специального градообразующего фактора. Было бы, с нашей точки зрения, правомерно ввести специальный градостроительный инновационный критерий именно в высказанных понятиях. Это могло бы служить отрезвляющим моментом для попыток пустить под нож ценнейшее национальное и общечеловеческое достояние. Вместе с тем для капитала были бы очевидны и доступны более точному подсчету масштабы взаимодействия с инновационным комплексом страны и их выгодность.

Под этим углом зрения можно было бы подойти и к правовому понятию наукограда. Вероятно, с высокой степенью тождественности с пониманием инновационного поселения.

Сколько в стране научных центров? Точного ответа на поставленный вопрос нет. Его нет у статистических служб и у государственных инстанций, причастных к научно-техническому прогрессу. Государство, правда, на начало 2007 г. присвоило статус наукограда 12 поселениям. К ним следует добавить порядка полутора десятков закрытых административно-территориальных образований и 7-8 академических центров типа академгородков (кроме уже получивших "степень" наукограда). Однако эти данные оказались слишком приближенными, чтобы на них опираться. Публикация упоминавшихся правительственных документов о критериях отнесения муниципальных образований к наукоградам породила волну ходатайств и просто оценочных подсчетов о количестве научных центров (инновационных поселений). Максимальное число, с которым нам пришлось столкнуться, равнялось 75. Отсюда в том числе и возникла необходимость рассмотреть достаточность и обоснованность нормативной базы по наукоградам.

Сбор и обработка материалов были выполнены Центром региональных проблем Центрального экономико-математического института. Результатом осмысления материалов явилось издание в июне 2008 г. труда "Инновационные поселения России", предназначенного главным образом соответствующим муниципальным образованиям (издание осуществлено на ротапринтной базе института).

В книге содержится характеристика каждого научного центра (поселения) как по спектру ведущихся исследований, так и по социальной инфраструктуре, как по достижениям прошлого, так и по существующему положению дел. Основную работу по сбору и систематизации информации по центрам выполнил член авторского коллектива Ю.Г. Серик.

Бурное развитие пришлось на 1946-1960 гг.: всего за 15 лет возникло 34 инновационных поселения. Это была линия и политика ликвидации не просто огромных потерь военного времени, но и подготовка страны к историческому рывку в развитии производительных и духовных сил. Само размещение крупных научных центров работало на далекую перспективу. Лишь семь центров возникло непосредственно благодаря притяжению промышленности города (Бийск, Химки, Зеленоград, Мичуринск, Ковров, Северодвинск, Комсомольск-на-Амуре). Другие осваивали новые территории, с достаточно независимыми от местных производств задачами. Менялась и география. В течение многих лет господствовало представление, что чуть ли не все инновационные поселения группируются вокруг столицы. В какой-то мере это было так, но стало совсем иначе. За пределами Подмосковья находится 36 центров.

Принято считать, что центры были созданы и функционируют в интересах обороны. Но они были созданы прежде всего на фундаменте достижений научной и конструкторской мысли и до сих пор олицетворяют собой науку. Многие исследования, как правило, имеют вполне мирные выходы. Подобная диверсификация характерна для абсолютного большинства инновационных центров. Всего лишь один пример в качестве иллюстрации. Постановлением Правительства РФ от 21 ноября 2005 г. N 688 Бийску присвоен статус наукограда. Постановлением в числе задач помимо оборонных названы синтез лекарственных средств и пищевых добавок, системы жизнеобеспечения и защиты человека, производство электроэнергии и тепла из органического топлива, энергосберегающие технологии.

Весьма заманчиво дать историческую оценку вклада инновационных центров в прогресс отечественной науки и техники. Для этого следует обладать популярной и в то же время компетентной аналитикой по каждому центру. Но и без специальных изысканий к историческим заслугам наших центров отнесены успехи в освоении космоса, создании атомной энергетики, подводного флота, биологически активных веществ, в физике высоких энергий, элементарных частиц, в заполнении пустых клеток таблицы Д.И. Менделеева.

О значении комплексного подхода. В нашей стране накоплен замечательный опыт функционирования и развития научных центров. Мы не имеем права его терять. Внутренние условия саморазвития научных центров страны сформировались и их можно сгруппировать. Попытаемся их перечислить: поддержание межнаучных контактов, в том числе международного уровня; создание централизованных систем информационного обслуживания начиная с библиотек; собственная издательская база; формирование единой сети использования мощных вычислительных средств; централизованное опытное производство (например, опытный завод); распространение этого опыта на внедренческие звенья (технопарки, технополисы, "пояса внедрения"); общая служба метрологического обслуживания и контроля; создание единых систем инженерного жизнеобеспечения, включая жилищно-бытовой сектор; применение "системы физтеха" и опыта Новосибирского научного центра РАН в подготовке научной смены (сотрудничество университета с институтами академгородка); формирование централизованной структуры управления всем комплексом исходя из перечисленных признаков интеграции; создание единого финансового центра, ориентированного на рыночные реалии; поддержка маркетинговых и рекламных усилий для продвижения научных и научно-технических результатов в массовое производство.

Признаки комплексного существования следует учитывать при оценке положения дел в том или ином инновационном центре. Что дают перечисленные интегрирующие признаки? Приведем отдельные примеры по Новосибирскому академгородку Сибирского отделения РАН, по которым другие исследовательские звенья вряд ли конкурентоспособны. Сибирское отделение, кстати, в 2007 г. отметило полувековой юбилей, и это хороший срок для проверки жизненности заложенных в его фундамент принципов формирования. Ограничимся иллюстрациями прикладного, инновационного типа.

В 1965 г. президиум Сибирского отделения АН СССР выступил с предложением создать на основе результатов исследований своих ученых комплекс институтов, конструкторских бюро отраслей промышленности с сохранением традиционной административной подчиненности, но под научным руководством СО АН СССР. Заметим, что инициатива последовала всего лишь через восемь лет после создания самого отделения и через два года после приемки академгородка правительственной комиссией. В короткие сроки на уровне союзного правительства и союзных министерств были приняты решения о создании восьми НИИ и КБ. К этому списку президиум отделения постепенно добавил около десятка своих КБ прикладного профиля, в основном межотраслевого. Так возник известный "пояс внедрения" в академгородке и вокруг него.

В целом сочетание фундаментальной науки и промышленных отраслей состоялось. Из восьми структур лишь одна не получила развития. Все другие воспользовались преимуществами комплексного подхода и совместного существования. Любопытно, что у академгородка произошло отпочкование поселений и возникли своего рода сателлиты. Конструкторское бюро Главмикробиопрома постепенно трансформировалось в классическое инновационное поселение, которому официально был придан статус наукограда Кольцово. СКТБ катализаторов и НИИ систем послужили основой формирования еще одного поселения - Правые Чомы.

Мы бы сильно приукрасили положение дел с созданием "пояса внедрения", умолчав о преодолении препятствий на новом пути. Они в основном были аналогичны проблемам развития народнохозяйственного комплекса. Сказывалось распыление капиталовложений, диспропорции в градообразовании. Однако отделение больше всего беспокоила опасность узковедомственного подхода к планированию работы организаций двойного подчинения. Очень часто министерства и ведомства искусственно удерживали новшества на стадии экономического эксперимента, опытно-промышленного производства. В результате новое сплошь и рядом проигрывало продукции массового производства. Возникала опасная иллюзия: по количеству новинок ведомство считалось передовым в техническом прогрессе, а по темпам обновления производства постепенно замедляло движение.

Отсюда - поиски других крупномасштабных путей вывода результатов исследований на уровень отраслей. Это, конечно, не было открытием во взаимодействии науки и производства. Но по сравнению с традиционными структурами у отделения обнаружились возможности, открытые благодаря сети организаций внедренческого типа, и именно отраслевого опыта взаимодействия. Так сформировалась идеология и практика выхода на отрасль в, скажем, сибирском исполнении. Она захватила все научные центры СО АН СССР. Конкретные результаты здесь больше всего связаны с усилиями академика Г.И. Марчука. Именно по его инициативе на крупном заводе Министерства радиопромышленности в Барнауле было предложено реализовать автоматизированную систему ежедневного учета результатов сменного труда каждого рабочего и размеров оплаты в публичной форме. Для начала были взяты два цеха из 60 с лишним и заводоуправление. И что же? После того как в подопытных цехах появилась ежедневная информация, резко изменилось отношение к анализу трудовых процессов. И главное: рабочие и специалисты из других цехов потребовали распространить новую методику АСУ у всех. Возник эффект, который мы бы назвали эффектом самонастройки процесса внедрения. В то же время на другом конце страны, на Украине, разработкой теории АСУ и ее приложений активно занимался академик В. Глушков. Судя по публикациям в широкой прессе, его особенно интересовала сфера ресурсного обеспечения народного хозяйства. Но в самой постановке задач иногда мелькали нотки пессимизма, так как никакой математический аппарат и программирование не могли сломить субъективизм принятия решений при многомиллионных связях. Может быть, не хватало учета возможного эффекта самонастройки? Эффекта от появления всеобщего интереса?

Оба примера дают рельефную картину зависимости инновационных процессов от масштабов организации науки. Но и сама наука получала новую возможность ставить прикладные и теоретические задачи в общегосударственных рамках. Такие возможности закреплялись в инновационных поселениях как их очевидное преимущество.

Подлинная наука есть мощный аккумулятор творческой энергии общества. И в этом смысле инновационные центры стали осязаемыми факторами притяжения в подготовке специалистов. Например, в Иркутском академгородке СО РАН в 2006 г. функционировало пять учебно-научных центров, пять учебных лабораторий, 16 кафедр. В инновационном поселении Петергофа, выдающуюся роль в образовании которого сыграл С. -Петербургский университет, участвуют его восемь НИИ, а также два заведения ВМФ. В Димитровграде действует пять филиалов вузов. Заметим, что вузовские ячейки образуются благодаря притяжению сил, способных взяться за наиболее актуальные научные и научно-технические проблемы.

Между небом и землей. Россия и сегодня выступает как средоточие инновационных поселений современного типа. В абсолютных или относительных сопоставлениях вряд ли можно найти страну с аналогичным потенциалом. Это не только национальное, но и общечеловеческое достояние. Нередко отечественные и "иногородние" наблюдатели задаются вопросом, как в отсталой стране мог зародиться авангардный опыт развития просвещения и науки. Это возможно, если у реформаторов общества присутствует научный подход к отбору лучшего мирового опыта просвещения народа и поддержка государством лучших отечественных просветителей. Такой опыт создавался в народном образовании и науке в целом. Инновационные центры - его продукт.

Зафиксируем еще один исторический факт: за период реформ ни один из инновационных центров не утратил своего основного предназначения. Они вели и ведут отчаянную борьбу за выживание, прошли самую суровую проверку на научную и общественную значимость. Проверку временем.

Инновационные центры мешали реформаторам своим федеральным уровнем. Не столько подчиненностью федеральным структурам власти, сколько значимостью задач, которые в абсолютном большинстве случаев выходили далеко за рамки местных и частных интересов.

С административным подчинением "разобрались" довольно быстро. С ликвидацией отраслевых министерств и ведомств многие инновационные центры лишились государственных опекунов. Сложнее и трагичнее обстояло дело с сохранением проблематики. В большинстве случаев защита государственных приоритетов в исследованиях превратилась в заботу самих ученых. Именно в этот период широкое хождение получили различные теории реформирования отечественных институтов науки. Одна из них заключалась в прокламировании опыта организации исследований в США, где научный потенциал концентрировался вокруг университетских центров при весьма скромном положении Национальной академии наук. Нисколько не умаляем этого выдающегося исторического опыта организации науки и реализации ее достижений. Его основу составляет совместное финансовое участие государства и крупного капитала.

Ничего подобного в реформируемой России пока нет. К сожалению, есть, и немало, примеров проникновения на территории инновационных центров банковских и негосударственных структур с запросами, весьма далекими от задач ученых. В инновационных центрах страны противовеса мелкому научному предпринимательству нет. Идеи создания технопарков в Томском и Новосибирском академгородках стали реализовываться с 1997 г. именно с целью поддержки малого научного предпринимательства. Прошло 10 лет. А где же длинные кредиты, где крупный капитал? В состоянии ли он подключиться к финансовой поддержке инновационного центра как целостного организма с сохранением всех условий его комплексного развития?

На подобного рода вопросы требуются четкие ответы. Прежде чем слепо списывать зарубежный опыт, нужно хорошо знать собственный. Чем, к примеру, объяснить, что выставляемая на внешний рынок продукция порой не только превосходит конкурентов по техническим характеристикам, но и обходится дешевле в изготовлении? До сих пор на международных рынках появляются изделия, родившиеся в советское время. Кто оценил длительность такого приоритета и саму способность научного коллектива так далеко заглянуть в технологическое будущее? Почему это стало возможным?

Нельзя отрицать, что на высшем государственном уровне не велись поиски определения надлежащего места для инновационных поселений. Государство озаботилось о статусе закрытых административно-технических образований, предохранив тем самым от хищнической приватизации. Но их интеллектуальные и материальные возможности были значительно урезаны.

Весьма обнадеживающей была и остается идея создания наукоградов. Она облеклась в ряд решений высшего государственного уровня. За 10 лет титула наукограда удостоились 12 инновационных поселений. А претендентов набиралось до 40. Теперь, видимо, число их сократится или вообще иссякнет. Наиболее существенным изменением стало исключение положения о программе развития наукограда, что снижает эффективность закона в части развития экономики инновационного типа. Имеется в виду закон N 70 ФЗ от 7.04.1999 г. "О статусе наукограда Российской Федерации".

Сошлемся еще на один способ торможения. Сибирскому отделению РАН с началом реформ неожиданно пришлось срочно спасать НИИ, КБ двойного подчинения, которые были просто брошены. СО РАН приняло организации под свое крыло, преобразовав в конструкторско-технологические институты (КТИ). Нетрудно представить, насколько была бы подорвана идея комплексного развития академгородка, попади эти структуры в русло дикой приватизации.

Надо полагать, нынешним реформаторам изначально хорошо был известен заложенный в основание Сибирского отделения потенциал для комплексного изучения проблем развития и размещения производительных сил восточных районов страны. В Новосибирске, Иркутске, Томске, Якутске, Улан-Удэ сложился мощный узел институтов, занимавшихся науками о земле. В их составе в разные годы работали свыше 80 академиков и членов-корреспондентов РАН. К ним следует присоединить институты биологического, химического, экономического, исторического профиля.

В результате Сибирское отделение очень скоро заявило о себе как об организации, способной объединить усилия научных коллективов и органов власти в единой программе развития восточных районов страны. Первый вариант программы был подготовлен в сжатые сроки и в 1978 г. одобрен общим собранием СО АН СССР. Поначалу программа включала 24 целевые региональные, отраслевые и межрегиональные подпрограммы, сгруппированные в три раздела. В программу в той или иной мере вовлекались практически все институты Сибирского отделения, к которым присоединилось около 200 научно-исследовательских, проектных и производственных организаций различных ведомств. В 1982 г. отделение удостоилось награждения орденом Ленина не в последнюю очередь и за успехи на этом пути.

Приобретенный опыт столь масштабного научного освоения гигантского региона не мог игнорироваться реформаторами России. Сибирское отделение РАН даже в самые трудные 1990-е гг. продолжало программную линию. Однако к середине 1990-х гг. стало очевидным, что рассчитывать на серьезную поддержку со стороны федеральных министерств и ведомств не приходится: финансирование программы оставалось на крайне низком уровне. Возможности финансирования программы предприятиями региона также были ограниченными. Пользовавшаяся поддержкой государства межрегиональная ассоциация "Сибирское Соглашение" (МАСС) создала специальный фонд финансирования НИОКР, однако к 1997 г. на его счет средства поступили только от одного предприятия.

Тем не менее концептуальные положения и конкретные результаты исследования направлений развития производительных сил восточных районов, предложенные научными коллективами, послужили убедительным основанием для появления федеральной целевой программы по Сибири. Было определено финансирование федеральной целевой программы "Основные направления экономического и социального развития Сибири на период до 2005 г." Однако объем федерального финансирования на протяжении последующих лет неуклонно сокращался, пока в 2002 г. не иссяк окончательно. Перед нами весьма своеобразная реальность. Все примеры обнаруживают существование направлений действий, векторы которых противоположны. Один воплощает созревшую общественную потребность в ускорении научно-технического прогресса, второй - действие существующих государственных механизмов по торможению этой потребности.

Инновационные центры - это своего рода инновационный архипелаг со специфическими особенностями. Это общественные мозги, организованные наилучшим образом. Их использование требует существенных изменений во всей научно-технической, да и в экономической политике.

Свобода рыночных отношений постоянно вступает в противоречие с потребностью науки в опоре на государство, на его регулятивные функции в экономической жизни. Между тем наука и производство сами по себе отнюдь не выступают противниками конкурентных форм ведения хозяйства. Материалы по инновационным центрам свидетельствуют, что их организации и работники глубоко погружены в проблемы конкурентоспособности. В Жуковском из 300 малых предприятий 39 целиком замкнуты на инновационную тематику. В Обнинске зарегистрировано 6690 юридических лиц и 9672 предпринимателя без образования юридического лица. В Долгопрудном из 900 зарегистрированных предприятий и организаций 100 занимаются НИР и подготовкой кадров. В г. Дзержинске Московской области до 25% работающих занято на 60 предприятиях малого и среднего предпринимательства. В небольшом Радужном насчитывается 210 частных предприятий и 1901 предприниматель без образования юридического лица (данные 2002-2005 гг.).

Крупный капитал (включая, разумеется, государственный сектор) не видит самого замечательного ресурса модернизации страны - инновационных центров. Здесь он консервативен, неконкурентоспособен и неэффективен. А без его заинтересованности невозможно определить перспективы развития инновационных поселений. Точнее, они будут весьма печальными. Угроза подобного рода, между прочим, будет существовать и для государственных корпораций и технопарков.

Было бы интересно обсудить, какие механизмы следует создать для превращения предприятий государственной собственности в самых динамичных субъектов экономики, и дать решающий импульс всей политике инновационной модернизации народного хозяйства.