Диалектика плана и рынка

29 апреля 2005 г. на экономическом факультете МГУ им. М.В. Ломоносова состоялся семинар "План и рынок", посвященный памяти Н.В. Хессина, одного из выдающихся ученых кафедры политэкономии МГУ.

Представляют интерес и расширение в современном мире так называемого локального планирования, составляющего сложный конгломерат с внутрифирменным планированием современных корпораций, поскольку объемы их продаж сопоставимы с размерами ВВП отдельных стран. Такого аспекта не было высказано в работах Н.В. Хессина. Но он тесно перекликается с проблемами самостоятельности предприятия как звена планомерных связей и вырастающими из них новыми чертами планомерности, которые обсуждались тогда в том числе и Н.В. Хессиным.

Наконец, возникает вопрос, являвшийся предметом острых дискуссий, в которых участвовал Н.В. Хессин, и не потерявший актуальность в настоящее время - о правомерности соотношения плана (регулирование) и рынка (товарное хозяйство). Здесь следует упомянуть о научных параллелях двух групп исследователей. С одной стороны, это Р. Макинтайр, Л. Тэйлор и некоторые кейнсианцы, утверждавшие регулирование рынка как норму современной рыночной экономики. А с другой - советские экономисты-"хозрасчетники", считавшие, что товарно-денежные отношения, дополняющие плановую экономику, - норма для последней.

С.С. Дзарасов (д-р экон. наук, профессор, кафедра экономической теории РАН). Научное наследие кафедры политэкономии МГУ, и работы Н.В. Хессина в частности, во многом актуальны и не могут быть безразличны для исследователей. Творческую деятельность Н.В. Хессина нельзя оценивать однозначно. В отношении политэкономических воззрений его считали "консерватором", "догматиком". Но он критиковал недостатки политической системы, будучи в определенном смысле слова "советским диссидентом". К тому же так называемый его догматизм диктовался соображениями иного рода, нежели принято считать. Он опирался на честную, бескомпромиссную позицию, был предан своему делу - развитию, вместе с Н.А. Цаголовым и другими учеными, политэкономической школы МГУ, отстаиванию подлинно научных, "не начетнических", принципов исследования, научно обоснованной позиции.

Н.В. Хессин рассматривал идеи подрыва товарного производства при капитализме. Согласно его представлениям, монополия означает по сути несовершенную конкуренцию, т. е. отрицает конкуренцию, и из этого вытекает необходимость регулирования, требуется планомерность.

Видение социализма у Н.В. Хессина предполагало понимание планомерности как всеобъемлющего начала, с сочетанием в самой ее основе и инициативности, и самостоятельности. Обособленность, по Н.В. Хессину, была тождественна рыночности, товарности капиталистического характера и рассматривалась как "не благо", а "зло". Она могла быть представлена, в крайнем случае, как некоторая доля хозяйственной самостоятельности, в дополнение планомерности. В этом была основа для творческих дискуссий в рамках двух направлений политэкономов, условно называемых "товарниками" и "нетоварниками".

Вообще вместе со своими коллегами Н.В. Хессин внес большой вклад в развитие и марксистской, и общемировой экономической мысли. И его наследие требует серьезного изучения.

А.А. Деленян (канд. экон. наук, доцент МГУ). Н.В. Хессин был сознательным единомышленником Н.А. Цаголова и созданной им школы политической экономии. М. Блауг совершенно справедливо указывает, что в науке, как правило, не бывает отдельных исследователей - спорят друг с другом отдельные направления. О том, что конструктивно-критическое направление в политической экономии социализма возглавлялось именно Н.А. Цаголовым, свидетельствовала прежде всего география участников конференций кафедры политической экономии экономического факультета МГУ. Исследователи на местах самостоятельно приходили к выводам, близким к положениям школы МГУ, и искали возможности высказать их. Конструктивность критики, исходящей от данной школы, отчасти определялась невозможностью высказывания выводов, подвергавших сомнению социалистическую сущность строя в СССР. С этой точки зрения догматизм всей системы политической экономии социализма определялся тем, что вывод о построенном социализме был вне пределов прямой критики. Он был сделан ненаучно, но в дальнейшем воспроизводился - несмотря на все оттепели и перестройки. В науке не должно быть объектов, воспринимаемых некритически. Этот постулат марксизма и обществознания вообще не затрагивал предмета политической экономии социализма. Именно поэтому догматика присутствовала и в политэкономической школе МГУ.

Ю.М. Осипов (д-р. экон. наук, профессор лаборатории "Философия хозяйства" экономического факультета МГУ). Начну с характерного эпизода, наглядно показывающего глубину понимания Н.В. Хессиным феномена планомерности. Так, по поводу идеи о неполной планомерности при капитализме он заметил, что это "не планомерность". И такая позиция правильна. На практике совокупность элементов планомерности не перерастает в новую целостность до тех пор, пока власть остается частной по своему характеру. Новая целостность всегда подчинена реализации определенных целей. При капитализме она по определению остается частной. Отсюда непоследовательность ряда исследователей маржинализма, которых, кстати говоря, также не устраивал капитализм: они предпочитали бороться с капитализмом на словах, просто отрицая его существование. Формула "капитализма уже нет" сродни страусиной тактике засовывания головы в песок, чтобы не встречаться с реальностью. Интересно, что лучшие побуждения социалистов отмечал и А. Маршалл: мол, "стремления у них хорошие".

Н.В. Хессину, к сожалению, не посчастливилось лично посмотреть, как обстоит дело на практике в ведущих капиталистических странах. При знакомстве с их новейшей практикой ему, возможно, пришлось бы пересмотреть свои выводы и относительно возможности существования "полной планомерности в отдельно взятой социалистической стране". То, что обнаружил Н.В. Хессин в Польше в 1980-е гг., объективно было продолжением реализации планомерности. Но только во взаимоотношениях с планомерностью не получилось простого оттеснения товарности. Наоборот, товарность продемонстрировала нелинейный характер своего развития. Одно дело - декларировать положения о диалектичности, другое дело - встреча с практикой диалектики. Нелинейный характер развития элементов товарности может не совпадать с развитием капиталистических элементов. В современный период усиление элементов капиталистического способа - реальный факт. Подобного рода диалектики на практике все больше, что характерно для переломных периодов истории.

С диалектической точки зрения немало вопросов и по советской модели строительства социализма. Она может быть рассмотрена в рамках логики, заданной в работе В.И. Ленина "Развитие капитализма в России", а именно как третий путь развития капитализма - в дополнение к прусскому и американскому вариантам. Если американский путь предполагал широкую опору на общественные механизмы, то прусский требовал более решительного воздействия государства.

Третий путь, реализованный в СССР и до сих пор реализуемый в Китае, означает невозможность игнорирования революционных настроений народа. Именно народ сделал невозможным помещичий способ индустриализации. Новым явлением была советская власть. Она представляла собой слабую форму организации, легко подчиняемую почти всякому политическому диктату. Но и легко, почти бескровно позволяющую перейти к такой системе социальной и хозяйственной организации, которая покажется или на самом деле более удобна населению. В этом отношении новое социальное качество - советский народ - действительно было создано в СССР.

Н.В. Хессин понимал, что цель, соответствующая сути социализма, должна характеризовать новое качество населения и его самореализацию. Обычно при этом кивают на демократию, не замечая, что советская власть также была вполне демократической.

Попытки социалистического переустройства общества не начались и не закончатся советской властью. Интересно, что идеи произведения Т. Кампанеллы "Город Солнца" вдохновили иезуитов на строительство христианского социализма в Парагвае. Утопия в конечном счете провалилась, но концепция естественных прав является элементом современной демократии.

A.M. Белянова (канд. экон. наук, доцент МГУ). Высказывания о Н.В. Хессине как консерваторе и догматике в экономических взглядах представляются спорными. На самом деле он пытался осмыслить положения классиков в контексте целостного видения ими закономерностей мирового экономического развития. Ни одно положение он не принимал без доказательства его научной верности. И учил очень бережно относиться к наследию классиков экономической науки, был непримирим к попыткам необоснованных интерпретаций их положений. Но это не тождественно догматизму.

Известно, какое внимание уделял Н.В. Хессин методу исследования экономических систем, возможности применения метода Маркса к изучению производственных отношений социализма. Его лекции и работы по проблемам методологии не были направлены на утверждение каких-либо догм, а давали пищу для размышлений, заставляли вновь обращаться к первоисточникам, позволяли вырабатывать свою собственную точку зрения, не всегда совпадающую с его собственной. Достаточно вспомнить методологические семинары по поводу начала системы "Капитала" К. Маркса и тот научный суд, который не только привлек внимание широкой экономической общественности к "Капиталу", но и послужил основанием для углубленного погружения в методологические проблемы. Сами методологические семинары тех лет являлись превосходной школой для аспирантов и преподавателей кафедры политэкономии не только МГУ, но и других учебных заведений.

Выступления Н.В. Хессина по поводу товарно-денежных отношений со старым и новым содержанием, сочетания плана и рынка, различий хозяйственно-оперативной самостоятельности и экономической обособленности и многого другого представляются небезынтересными для сегодняшнего дня. Можно вспомнить уместное в связи с этим высказывание А. Маршалла: "Умственные способности исчезают со смертью человека, но система научного познания остается..."

Достоин уважения Н.В. Хессин также как преподаватель и организатор учебного процесса. К любой работе он относился ответственно, неравнодушно. До сего дня вспоминаются семинары, которые он вел еще в начале своей педагогической деятельности. Это всегда были замечательные и по содержанию, и по форме лекции. Его жизнь была отдана сначала родине (он был фронтовиком, орденоносцем), а потом - экономической науке. Экономическая наука на самом деле захватила Николая Владимировича полностью, хотя он был талантлив во многом - великолепно рисовал, хорошо играл в шахматы. Кафедру политэкономии МГУ обогатило то, что на протяжении многих лет среди нас был такой замечательный человек и ученый.

А.И. Колганов (д-р экон. наук, в.н.с. МГУ). В ходе известной дискуссии о планомерности и товарном производстве при социализме Н.В. Хессин был одним из наиболее последовательных и активных сторонников нерыночной природы социализма и критиков идей "рыночного социализма". Ныне принято считать всех сторонников планомерности апологетами "генеральной линии ЦК КПСС", но в действительности ситуация была иной. Н.В. Хессин в отличие от тех, кто пытался примирить социализм и рынок, открыто называл вещи своими именами, показывая, что социализм и рынок противоположны.

Н.В. Хессин доказывал, что развитие обособленности производителей и других рыночных начал вызывает дифференциацию, порождает товарный и денежный фетишизм и т. п. По его мнению, товарные отношения использовать можно и должно, но, во-первых, понимая, что они могут быть очень опасны, и контролируя их; во-вторых, постепенно вытесняя их собственное содержание новым, сохраняя от товарных отношений только форму. Это был "позитивный догматизм", защищающий марксистский метод от "протаскивания контрабандой" под флагом "новых концепций" откровенно ненаучных, антимарксистских идей. Этот взгляд противоречил официальной линии, в соответствии с которой все, что было в СССР, включая и рыночные начала, шаблонно объявлялось социалистическим.

Те споры уже далече. В принципе Н.В. Хессин и его товарищи, акцентировавшие противоположность плана и рынка, оказались правы: не случайно разрушение плановых начал стало первой задачей реформаторов-рыночников - они точно выбрали первый объект атаки. Н.В. Хессин никогда не отказывался от своего критического отношения к рынку и подчеркивал это, наблюдая, в частности, кризисные процессы в Польше начала 1980-х гг. и выступая не за консервацию старой системы, а за иной, демократически-плановый путь развития экономики наших стран. Все это еще раз позволяет нам говорить о его последовательной и бескомпромиссной позиции как ученого и гражданина.

К.А. Хубиев (д-р экон. наук, профессор МГУ). Вклад Н.В. Хессина в разработку вопросов научной методологии. Его научное наследие чаще ассоциируется с вопросами товарного производства при социализме, планомерности. Но не следует забывать о том, что он был крупным методологом. Разрабатываемые им теоретические конструкции опирались на прочную методологию. Исключительную популярность имели работы по "экономической клеточке", "историко-генетическому методу", соотношению собственности и системы производственных отношений. Об этом следует вспомнить и потому, что после некоторого безвременья интерес к методологии постепенно возрождается. Причем к ней потянулись представители конкретных дисциплин и молодежь. В новый учебный курс кафедры политэкономии МГУ включен спецкурс "Методология организации научных исследований".

Вопрос о плане и рынке несколько отодвинут в последнее время - по соображениям отнюдь не научного порядка. Актуальность данной проблемы, если не иметь в виду затратно-директивное планирование, сохраняется. Материально-экономической базой для серьезных разработок в области стратегического планирования являются интенсивные процессы обобществления в развитых странах, процессы интернационализации и иные факторы. Резко возросла технологическая, информационная и иная взаимозависимость между отраслями,

сферами и отдельными фирмами. Применение технологий повышенной опасности, имеющих диверсифицированное проникновение, также усиливает развитие общественного характера производств. Все это требует стратегического планирования развития экономики.

Актуальность разработки современных форм планирования и контроля трудно отрицать. Для России этот вопрос имеет особое значение, ибо для нее важно определиться со стратегией своего развития. Иначе она будет подчинена исторической логике реализации чужих стратегий, что, собственно, сейчас и происходит. Реформаторы навязывают либеральную экономическую идеологию, с наименьшим вмешательством государства в экономику. Между тем в странах происхождения этих рекомендаций разрабатываются прогнозы, программы и даже планы энергетической, продовольственной, военной и иной безопасности. А так называемая защита национальных интересов во всех точках земного шара - яркая демонстрация реализации стратегических планов.

Вопрос о соотношении плана и рынка для России должен решаться следующим образом. Стране следует определиться со стратегией опережающего развития и для ее реализации разрабатывать стратегические планы. Оценивать степень их исполнения необходимо по критерию наибольшей эффективности достижения стратегических, тактических и промежуточных целей. В противном случае России грозит перспектива инертного растворения в бушующих волнах реализации чужих стратегий.

С.С. Губанов (зам. главного редактора журнала "Экономист"). Позиция Н.В. Хессина относительно развертывания товарных и планомерных начал в хозяйственном устройстве СССР 1950-1960-х гг. (тогда уже волюнтаристски искореженном в соответствии с ложно понятыми "требованиями закона стоимости") привлекла внимание еще в студенческие годы. И хотя не сказал бы, что согласен с ней, она во многом помогла разобраться в эволюции подхода к данному вопросу, а вернее - отхода от диалектического отношения к товарному хозяйству и присущим последнему антагонистическим противоречиям.

Защита планомерности в рамках развития учения об исторически обусловленном подрыве товарного производства, выступление против политики придания товарно-денежным отношениям системного характера - в данных пунктах позиция Н.В. Хессина была, несомненно, строго научной и, как показала практика, совершенно правильной. Он был убежден: одно дело -существование отношений товарного производства, и совсем другое - их доминирование и господство на всех уровнях народного хозяйства.

Отвергая выдвинутую К.В. Островитяновым формулу о "товарном производстве особого рода" в СССР (в ходе известной дискуссии по закону стоимости), Н.В. Хессин фактически отрицал не что иное, как протаскивание идеологии "рыночного социализма", а по сути - идеологии либерально-капиталистической реакции.

Однако одной только "защиты отрицанием" было недостаточно. Необходимо было обосновать также то, как именно усиливать используемые формы планомерности и каким образом их усиление способно содействовать решению практических задач и проблем хозяйственного строительства, нацеленного на упрочение социальных отношений, свободных от эксплуатации человека человеком.

Иными словами, требовалась еще "защита развитием", и в первую очередь - увязка исторически предрешенной судьбы товарного производства с движением производительности общественного труда и достижением того пункта, где неминуемо "обнуление" стоимости посредством производительности, т. е. мерами экономическими, а не внеэкономическими и надстроечными.

К сожалению, сконструировать действенную "защиту развитием" Н.В. Хессину не удалось. Оппоненты же, напротив, искусно пользовались слабостями его "защиты отрицанием". Особенно уязвимым являлось утверждение о будто бы учетном только и сугубо формальном (бессодержательном) значении товарно-денежных форм и категорий в практике советской экономики.

Ухватившись за сей наиболее слабый пункт, оппоненты не просто доказывали факт существования реальных отношений закона стоимости и товарного производства в СССР, но подменяли тезис и отстаивали уже не столько существование, сколько системное господство товарно-денежных начал, с превращением их в рыночные.

Надо сказать, принципиальный политико-экономический анализ советской экономической действительности очень жестко сковывался ненаучной и волюнтаристской формулой о "полной и окончательной победе социализма". Она означала установку, равносильную запрету на научное определение и формационную идентификацию реальных противоречий далеко еще не завершенного переходного периода. Прямому запрещению подверглось изучение антагонистических форм и начал, несмотря на наличие данных о бурном росте "теневого" капитала.

Ложный вывод о "победе социализма" обусловил асимметричные последствия: сторонников реального обобществления труда он связал по рукам, а "рыночникам", напротив, дал абсолютную свободу. Последние получили возможность демагогически утверждать, будто советская общественно-экономическая система необратима уже независимо от того, в какой степени допускаются товарно-денежные отношения, и без ущерба выдержит любой их размах.

Спекуляции на ложной "победной формуле" скрывали полное отступление от ленинского учения о переходном периоде. Ленин, как общеизвестно, не раз и не два подчеркивал именно антагонистический характер противоречий данного периода, в связи с чем настаивал на скорейшем введении отношений товарного производства в русло регулируемого государственного капитализма - при господстве государственной собственности и планового управления производством и распределением, удержании в руках государства командных высот экономики и ключевых государственных монополий.

Жестокий удар "победная формула" обрушила также на политэкономию. Логическое только, сугубо мысленное и фиктивное, а не действительное снятие объективно неразрешенных противоречий - вот в чем заключалась официальная, жестко предписанная ей установка. Главная ее функция - научное познание формационной действительности - оказалась отброшенной. От политэкономии директивно требовалось заняться логическим "примирением" социализма и товарного производства, хотя те и другие находятся в историческом антагонизме друг с другом и потому объективно непримиримы.

Как следствие, из науки, которая должна помогать осмыслению и познанию противоречий реальной действительности, советская политэкономия стала превращаться в апологетическую идеологию. Предметом апологии стали, увы, не прогрессивные начала планомерности, а товарно-денежные отношения, к тому же характерные для эпохи фабрично-заводской, или низшей стадии капитализма.

Тем самым политэкономия была поставлена на службу фикции. И потому позицию Н.В. Хессина нельзя вырывать из конкретно-исторического контекста того времени. Едва ли имеет смысл рассматривать ее в аспекте "догматизма", "консерватизма", "романтизма" и т. п.

В науке, как известно, значимы не только положительные, но и отрицательные результаты. В творческом наследии политэкономической школы МГУ представлены, разумеется, и те, и другие. И сам факт нынешней встречи, актуальность ее проблематики, обращение к разработкам предшественников и переосмысление с учетом нынешнего состояния нашей страны и перспектив ее развития, прозвучавшие здесь емкие оценки, идеи и выводы, свидетельствуют о том, что университетская школа политэкономии, несмотря ни на какие конъюнктурные веяния, жива, отвергает вульгарную апологию и возвращается к науке, смотрит в будущее и отстаивает прогрессивные тенденции социально-экономического развития.

И.Г. Левина (студентка экономического факультета МГУ). Московский государственный университет всегда был и остается особым местом, поскольку предоставляет уникальную возможность вести диалог между учеными, между учителями и их учениками, - диалог, не знающий временных границ. И кафедра политической экономии времен Н.В. Хессина была одним из ярких примеров этой традиции. Сейчас, к сожалению, существует реальная угроза разрушения этой традиции.

В связи с вопросом о догматизме: можно по-разному относиться к догматизму, признавать или отрицать его существование, но при этом ясно одно - на кафедре существовала научная школа. И это важно уже само по себе, особенно в свете того, что традиция научного поиска, анализа практики на сущностном уровне, а не только на уровне явлений, утрачивается. Причем парадокс состоит в том, что это происходит на фоне обострения, усложнения реальных противоречий современной социально-экономической системы, что делает особо важным анализ их природы и содержания. И в этой связи хотелось бы подчеркнуть особое место и роль методологии в научном поиске, которая всегда была его активным элементом, но которая занимает все меньше места в современной экономической теории. При этом наследие Н.В. Хессина и его коллег -генетический метод, позволяющий описывать историко-логическое развертывание феноменов и показывать не просто результат, но результат в его становлении - могло бы быть очень важно при анализе явлений на сущностном уровне.

И.Е. Гумаргалиев (канд. экон. наук, МФЮА). Поколение, вступившее в учебную жизнь на рубеже начала 1990-х гг., оказалось под влиянием новой конъюнктурной волны, которая характеризовалась некритическим восприятием либеральных экономических теорий в виде облегченного восприятия economics. И поэтому та политическая экономия, которая сохранила достижения научной экономической мысли и которую преподавали Н.В. Хессин, его коллеги и ученики, пробивалась через сито "неформальных" запретов.

Как показала практика, в спорах "товарников" и "нетоварников" содержалось значительное рациональное зерно, в том числе и с точки зрения нынешних времен. "Товарники" искусно пользовались противоречиями советской экономики, подчеркивая неотлаженность планового механизма в условиях недостаточного развития и обобществления производительных сил. С другой стороны, "нетоварники", и к ним можно отнести Н.В. Хессина, считали, что плановый механизм во многом качественно уникален и "требует особых условий развития". Впоследствии "перестройка" и реформы методом "от противного" доказали исходную правоту данного тезиса.

Актуальность высказанных Н.В. Хессиным воззрений относительно размывания товарного хозяйства - через опыт в рамках крупных корпоративных структур, а также изменения форм планирования с учетом развития современных информационных технологий несомненна.

З.А. Корчагина (н.с., лаборатория исследований социально-экономической трансформации, МГУ). Творческое наследие Н.В. Хессина широко и многогранно. Анализ опубликованных им работ свидетельствует о разнообразии научных интересов. Его перу принадлежат труды в области товарно-денежных отношений и закона стоимости, собственности и ее места в системе социалистических производственных отношений, проблемам централизованного планирования и хозрасчета предприятий, политико-экономического содержания услуг при капитализме и др.

Многие годы своей жизни Н.В. Хессин посвятил изучению ленинских работ в области политической экономии. Его работа (В.И. Ленин о сущности и основных признаках товарного производства. М.: Изд-во МГУ, 1968) широко известна научной общественности. Эта монография не только яркое свидетельство глубокого знания им ленинских работ в области экономической теории, но и достойный образец владения самой экономической теорией, что позволяло ему успешно отстаивать ее чистоту.

Но, пожалуй, самое видное место в теоретическом наследии Н.В. Хессина принадлежит разработкам методологического характера. Проблема методологии занимала и занимает особое место в экономической теории. Она связана со специфическим характером и сложностью производственных отношений любой экономической системы, включая социализм. Усиленное внимание к вопросам методологии тесно увязывалось с решением задач дальнейшего развития науки, необходимостью создания системы категорий и законов политической экономии социализма, отражающей всю сложность новых производственных отношений. Было установлено, что метод исследования К. Маркса применительно к анализу производственных отношений капитализма нельзя воспринимать как застывший набор правил, универсальный инструмент анализа вновь нарождающейся системы отношений. Требовалось дальнейшее его развитие и обогащение новыми приемами и принципами. Н.В. Хессин предложил историко-генетический метод, основанный на принципе постоянного незатухающего развития производственных отношений. Основная цель этого метода состояла в том, чтобы установить и показать внутреннюю генетическую связь между элементами экономической системы во времени, раскрыть последовательность их становления, переход от низших форм к высшим и, наконец, научно предвидеть их тенденции и перспективы.

Историко-генетический подход к анализу производственных отношений остается актуальным и сегодня. Так, в области теории товарного производства как исторически определенной системы производственных отношений следует учитывать масштабные перемены, происходящие в экономике развитых стран и генетически связанные с предшествующей индустриальной эпохой развития капитализма. Появление новых векторов и направлений в экономике усложняет капиталистическую систему отношений. Наряду с коренными производственными отношениями капитализма появляются новые производственные отношения. Однако эти отношения остаются частью преимущественно индустриальной экономики и несут в себе, по существу, те же социально-экономические проблемы, что и прежняя экономическая система.

З.А. Грандберг (д-р экон. наук, профессор, МГУ). Необходимо отметить, что Н. В. Хессин был выдающимся ученым-политэкономом, внесшим большой вклад в развитие советской экономической мысли и, безусловно, игравшим одну из ведущих ролей в создании научной школы МГУ, известной как "школа Н.А. Цаголова", а также новаторского фундаментального "Курса политической экономии" в двух томах. Он занимал бескомпромиссную и всегда четко обоснованную им позицию в дискуссиях по важнейшим проблемам развития экономической теории и самой экономической системы в нашей стране.

Наиболее важной и острой в 1960-1970-е гг. была проблема сочетания плана и рынка в различных социально-экономических системах и, прежде всего - в хозяйстве советского типа. На нынешнем переломном (переходном! ) этапе в России и в мире в целом эта проблема не только не утратила своей актуальности, но и по ряду аспектов становится и в теоретическом, и в практическом отношении едва ли не самой важной. Поэтому не только по соображениям благодарной памяти к замечательному ученому, но и в силу того, что наука не начинается каждый раз с чистого листа, тем более когда она снова и снова сталкивается с проблемами, стоявшими и перед нашими предшественниками, обращение к теме "План и рынок", в том числе и в контексте сделанного в науке Н.В. Хессиным, считаю очень уместным и своевременным.

Истоки тех радикальных социально-экономических преобразований, которые произошли в нашей стране в последние два десятка лет, а также принципиальных различий в определении направлений современной российской экономической политики, ее стратегии и тактики, берут свое начало в дискуссиях 1960-1970-х гг.

Проблема соотношения плана и рынка в те годы своим закономерным подтекстом имела соотношение социализма и капитализма, этих двух соревнующихся и противоборствующих систем. Это прекрасно осознавалось сторонниками позиции "школы Цаголова". А сама эта позиция обосновывалась политэкономической методологией, разработанной К. Марксом применительно к исследованию капиталистического способа производства. С позиции этой методологии рынок никак не может быть включен в определение сущности социализма, и в этом смысле определение "рыночный социализм" ложно по определению. (Интересно, что Я. Корнай по тем же соображениям, но с противоположной стороны, поскольку защищал капитализм, также отвергал возможность "рыночного социализма".) На самом деле признание социализма рыночным (или стремление сделать социализм рыночной системой) означало поворот вспять, к утверждению в нашей стране капитализма. Отсюда та острота, с которой протекали дискуссии 1960-1970-х гг.

Может быть, не все сторонники "рыночного социализма" осознавали такую опасность, но теперь они могут на практике убедиться в реальных последствиях. Реформы, стыдливо, фарисейски названные "рыночными", на самом деле сокрушали коренные основы социально-регулируемого хозяйства, и прежде всего планомерное регулирование экономики. Тем самым они открывали путь к утверждению капитализма в исторически самых отсталых и примитивных его формах.

Надо напомнить, что с позиции научной методологии отождествление планомерности и планирования абсолютно неправомерно и недопустимо. Планирование, даже директивное, т. е. обязательное к исполнению экономическими субъектами, имеющее силу юридического закона, является всего лишь формой выражения закона планомерного пропорционального развития народного хозяйства. Включая в себя более сложный круг отношений (мотивов, интересов, словом, субъективных проявлений), планирование само по себе не гарантирует ни идеальных пропорций в экономике, ни адекватного достижения всех заявленных руководящими органами страны целей. С этой точки зрения можно найти много общих моментов в осуществлении государственного регулирования в социалистической и капиталистической системах, но принципиального различия этих систем оно не устраняет.

Можно отметить нарастание планомерных начал в деятельности современных крупнейших корпораций, контролирующих не только отдельные отрасли, но и комплексы отраслей, оперирующие громадными капиталами, но вся их деятельность в конечном счете есть появление бытия общественного капитала.

Н.В. Хессин своеобразным способом отстаивал позицию, признающую несовместимость планомерности как объективного экономического закона социализма и господства рыночной системы: он считал, что рынок и товар при социализме, хотя они и вполне реальны, но имеют свое, принципиально отличное от капитализма содержание. С таким пониманием НА. Цаголов не был согласен, поскольку полагал, что товар есть товар, а рыночные отношения суть рыночные отношения, независимо от того, в какой социально-экономической системе они существуют.

Еще раз подчеркну: признание необходимости использования отношений товарного производства в СССР не вступало в научной политэкономии в противоречие с признанием того, что социализм в своих коренных, принципиальных основах не является товарно-денежной системой, в отличие от капитализма, который тождествен понятию рыночная система, система товарно-денежных отношений.

Только теперь, по прошествии двух десятилетий свободного движения к рынку, можно оценить те подлинные преимущества социализма, которые проявлялись в гарантировании самых главных прав человека - на труд, отдых, охрану здоровья и образование, притом прав далеко не декларативных. Вместо этого страна получила громадную дифференциацию доходов, масштабную безработицу, коммерциализацию образования и здравоохранения, усиливающую разрыв в уровне доходов, массовую бедность (более трети населения имеют доход ниже прожиточного уровня) на фоне циничного обогащения немногих за счет монополизации естественных природных богатств страны и, как следствие - высокую социальную напряженность.

Что касается системы капитализма, то ее развитие в полном соответствии с действием закона повышения уровня обобществления производства, диктуемого поступательным развитием производительных сил, проявляется в усилении государственного вмешательства в экономические и социальные процессы, в попытках их регулирования. Подобное вмешательство - в большей или в меньшей степени в разных странах - приносит свои позитивные плоды. Но системный подход к анализу этих процессов показывает, что регулируемый капитализм (его можно назвать и смешанной экономикой) по существу, по природе своей остается капитализмом. И усиливающиеся в условиях современной технологической и информационной революций тенденции превращения товара - в не-товар и рынка - в не вполне классический рынок свободной конкуренции не достигли еще того уровня (и временные перспективы такого достижения еще очень туманны), который бы позволял сделать вывод о наступлении посткапиталистической эпохи.

Представляется, что в исследовании современных тенденций в развитии капитализма было бы плодотворным обращение к несправедливо забытым (и во многом искаженным) моментам ленинской теории империализма и государственно-монополистического капитализма, а также к исследованиям советскими учеными новейших процессов развития капитализма.