Продовольственная безопасность России в условиях «санкционного противостояния»

Происходящее углубление взаимосвязей в глобальных мирохозяйственных процессах, формирование соответствующих всемирных и региональных межгосударственных структур не умаляет национальных интересов и национальной безопасности в ключевых отраслях и сферах экономики, в том числе и (и особенно) в системе обеспечении населения собственным продовольствием - продукцией первостепенной стратегической важности. Особая значимость этой системы, неизбежные противоречия и деформации в указанных процессах, международные несогласованности, конфликты, проявления недоверия, прямые злоупотребления принятыми нормами и правилами, односторонние или взаимные санкции и т.д. объективно предполагает достижение необходимых уровней самообеспечения соответствующими видами продукции отечественного производства, гарантирующее национальную безопасность в этой области. Негативные изменения в этом плане за последнее время на мировой арене, прежде всего, в отношениях России с США, другими странами Запада обусловили необходимость неотложного решения как существовавших, так и вновь возникших проблем в агропродовольственной сфере страны, находящейся в состоянии затяжного системного кризиса.

Импортозамещение как условие обеспечения продовольственной безопасности

Введение Россией в 2014 г. эмбарго на импорт продовольствия из США, других западных стран, по мнению многих, является «стимулирующим» фактором импортозамещения на агропродовольственном рынке продукцией отечественных производителей и тем самым укрепления продовольственной безопасности страны. С этим можно согласиться при условии, если для активизации процесса импортозамещения имеется или создается необходимая экономическая основа и соответствующая материально-техническая база развития сельского хозяйства и всего агропромышленного комплекса. Однако анализ показывает, что такая база, отвечающая современным требованиям и достижениям развитых стран в российской агропродовольственной системе пока отсутствует, в связи с чем ситуация в этой системе профессиональными аналитиками однозначно оценивается как остро кризисная. Это, в частности, подтверждается засилием импорта продовольствия, который лишь частично смягчается экспортом, в основном зерновым. Ослабить это засилие предполагалось разработкой и реализацией в 2005-2007 гг. национального проекта «Развитие АПК», а затем Государственной программы по сельскому хозяйству на 2008-2012 гг. Однако за период осуществления указанного проекта продовольственный импорт в страну удвоился и к 2013 г. его объем достиг 43,1 млрд долларов (по отношению к 2000 г. увеличение в 6 раз), что значительно превысило выручку от реализации продукции отечественных товаропроизводителей и свидетельствует об очевидной угрозе продовольственной безопасности России.

Принятой в 2010 г. Доктриной продовольственной безопасности РФ установлены нормативы обеспеченности продуктами питания отечественного производства, которые по отдельным видам или достигнуты, или приближаются к ним, а часть продукции, прежде всего зерна даже экспортируется. Это явилось поводом для формальных обобщений о снижении угрозы продовольственной безопасности страны, что не соответствует действительному положению, усложнившемуся с введением против России в связи с ее позицией по украинскому кризису санкций со стороны стран Запада и особенно ответного эмбарго на импортные поставки продовольствия из США, ЕС, Австралии, Канады, Норвегии (всего из 31 страны). Результат этих контрсанкций на сумму около 9 млрд долл. пока противоположный желаемому. Все сводится в основном к замене одних поставщиков другими, а сам процесс сопровождается быстрым повышением продовольственных цен. Между тем угроза продовольственной безопасности России в условиях санкционного противостояния заметно не ослабляется. Для оценки степени этой угрозы и продовольственной независимости страны нельзя опираться на однобокий показатель доли собственного производства в общем потреблении продуктов питания, определенного указанной Доктриной. Дело в том, что некоторое повышение этой доли в 2013-2014 гг. - результат, во-первых, благоприятных природно-климатических условий этих лет и, во-вторых, крайне опасного по последствиям «износа» производственного потенциала, человеческого фактора, естественного плодородия земли. В какой-то мере прирост урожайности результат использования лучших (кстати, во многом зарубежных) сортов. Но в основном он был обеспечен за счет истощения этого плодородия. Нынешнее его состояние, как и деградированное состояние всей ресурсной базы, трудового потенциала, социальной и инженерной инфраструктуры села содержит в себе серьезную потенциальную угрозу продовольственной безопасности страны, если государство всерьез не займется радикальной модернизацией этой базы и повышением качества жизни в деревне, а следовательно, подъемом сельскохозяйственного производства и импортозамещением на агропродовольственном рынке страны. На эти направления должна быть направлена вся аграрная политика.

В результате введения контрсанкций более дешевые, доступные для большинства населения продовольственные товары (молочные, мясные, овощи, фрукты) стали заменяться более дорогими, завозимыми, например, вместо из соседних Польши, Литвы, Латвии и т.д. из Аргентины, Китая и т.д. От эмбарго польских яблок пострадали фермеры, но у населения страны в связи с ростом их предложения на внутреннем рынке появилась возможность покупать их по более низким ценам. В России введение контрсанкций, наоборот, привело к росту потребительских цен и на фрукты и на многие другие продукты, поскольку вместо импортозамещения, требующего кардинально изменить бюджетную и инвестиционную политику, произошло в основном более затратное замещение одних зарубежных поставщиков другими, причем часто менее качественными. Естественно, контрсанкции «стимулировали» рост инфляции.

По оценке экспертов Института стратегического анализа ФБК связанные с продовольственным эмбарго потери населения в расчете на установленный годовой период составил 143,7 млрд рублей. В то же время по прогнозу Европейского банка реконструкции и развития (ЕБРР) воздействие контрсанкций на страны ЕС будут ограниченными. В большей степени могут пострадать Литва, Эстония, Норвегия, в меньшей - Польша, Венгрия, причем не потребители, а производители. В России же страдают и те и другие, что в целом свидетельствует о контрпродуктивности ответных санкций в их нынешнем виде.

Многие, в частности акад. А.Г. Агенбегян, член-корреспондент РАН Б.Н. Порфильев считают, что «необходима ускоренная отмена» введенного Россией продовольственного эмбарго. Их анализ показывает, что действующее эмбарго на импорт продовольствия из указанных стран «можно было бы заменить селективным подходом, предусматривающим ограничение или частичный запрет импорта из стран-инициаторов, сохранением санкций только по отдельным позициям, охватывающий исключительно продукцию, поставка которой из других государств может быть гарантирована без увеличения расходов и без ущерба для качества питания населения» ¹⁾.

О контрпродуктивности эмбарго свидетельствует факты «обхода» его положений в торговых сетях, в движении продовольственного импорта через страны-члены ЕАЭС, прежде всего Белоруссию, которая, как и Казахстан, не в восторге от российских продовольственных контрсанкций (а фактически не поддерживают их). Исследование, проведенное журналом «Эксперт» в ноябре 2014 г. показало, что за 4 месяца действие этих контрсанкций из 10 крупнейших компаний сетевой розницы, контролирующих более 80% рынка запрет соблюдала лишь одна компания «Магнит» (см. от 22 декабря 2014 г., с. 38). Западные же страны, неся издержки от российских контрсанкций в первые недели их введения быстро нашли других потребителей и в конечном счете не сократили, а на 5% увеличили экспорт продовольствия, ранее поставлявшегося в Россию.

Кардинальное решение проблемы - активизация процесса импортозамещения за счет повышения собственной продовольственной обеспеченности на основе интенсификации и системного инновационного преобразования российского сельского хозяйства. А это предполагает радикальные изменения в аграрной политике, включая ее внешнеэкономическую составляющую.

Угрозу продовольственной безопасности страны независимо от показателей импортозамещения, экспорта зерна за счет искаженной отраслевой структуры, деградации ресурсного потенциала сельского хозяйства представляет кризисное положение в сельхозмашиностроении, в I сфере АПК в целом. В итоге производство, соответственно парк основных видов техники в сельскохозяйственных организациях резко сократился. По отношению к 1990 г. число тракторов уменьшилось в 4,5 раза, зерноуборочных комбайнов почти в 6 раз, кормоуборочных комбайнов - в 7,2 раза и т.д. Качество продукции отечественного сельхозмашиностроения остается низким, в лучшем случае на уровне 4-го технологического уклада. За счет скудных накоплений, экономя на оплате труда, сельхозпроизводители предпочитают приобретать более дорогую, но высококачественную зарубежную технику. В 2013 г. в стране было произведено всего 7,2 тыс. тракторов для села против 214 тыс. шт. в 1990 г., зерноуборочных комбайнов, соответственно, 5,2 и 65,7 тыс. шт., доильных установок 3,5 и 30,7 тыс. шт. и т.д.

Запредельным остается диспаритет цен на продукцию сельского хозяйства и поставляемые селу промышленные средства производства. В пользу субъектов монопольного окружения отрасли и государства ежегодно «перекачивается» до 1,3 трлн рублей созданного крестьянством национального дохода, что и приводит к искусственной «экономии» на оплате труда работников сельского хозяйства. Ее уровень в 2014 г. составил 51% к среднему по экономике против 95% в 1990 г., что снижает мотивацию к более производительному труду и ведет к уходу из села активной части занятых, молодежи. Этому негативному процессу способствует убогое состояние социальной сферы села, дорожно-транспортной системы, неразвитость системы информационного обслуживания и т.д.

Представители аграрного ведомства, экономического блока правительства, в недрах которого сформировалось ложное представление о сельском хозяйстве как «черной дыре» (вопреки, например, сформулированной Дэн Сяопином концепции китайского руководства: «сельское хозяйство - основа экономики»), пытаются кризисное социально-экономическое положение в отрасли преуменьшить или сгладить ссылками на показатели продовольственного, в основном зернового, экспорта. Однако импорт продовольствия почти сопоставим с выручкой от экспорта российского газа и в три раза превышает его объемы. При этом он осуществляется на базе деформированной отраслевой структуры сельскохозяйственного производства, искусственных «флюсов» посевных площадей, прежде всего зерновых, некоторых технических культур, особенно подсолнечника, при нарушении севооборотов, специализации и вообще рациональной системы ведения сельского хозяйства.

Важным показателем этой системы является рациональное соотношение между производством продукции растениеводства и животноводства, создающее экспортный потенциал последнего и действительно определяющей статус страны как продовольственной державы, каким обладала Россия в результате осуществления Крестьянской (1861 г.) и особенно Столыпинской аграрных реформ. Только экспорт сибирского сливочного масла давал стране золота в два раза больше, чем вся золотопромышленность края. Помимо зерна экспортировалась продукция льноводства, садоводства, других отраслей. Наращивался экспорт грибов, других даров природы. Для поддержания указанного статуса необходимо иметь оптимальную долю в структуре производства животноводческой продукции. При всех перипетиях и парадоксах «социалистических» преобразований в сельском хозяйстве этот принцип в целом также соблюдался. В растениеводстве вводилась система севооборотов, а развивавшееся животноводство способствовало увеличению накоплений органических удобрений. По данным за 1990 г. продукция животноводства в сопоставимых ценах составила 63,4 общего объема производства, продукция растениеводства - 36,6%.

За годы нынешних реформ в этих соотношениях сложилась очевидная структурная диспропорция. К 2014 г. удельный вес животноводческой продукции снизился до 46%, а доля продукции растениеводства возросла до 54%. Если в 1990 г. удельный вес зерновых в общей структуре посевов составлял 54, в том числе пшеница 20%, то в 2014 г. он повысился, соответственно до 60 и 30%, удельный вес подсолнечника с 2,5% возрос до 10%, достигая в отдельных регионах 20 и более процентов, внося деструктивные элементы в рациональную систему земледелия. Произошло масштабное нарушение севооборотов, охватившее по последним данным более 75% посевных площадей в стране.

По сути, вместо активных мер укрепления главного пути развития сельского хозяйства - его интенсификации возобладали экстенсивные методы хозяйствования. Урожайность зерновых -основной сельскохозяйственной культуры в среднем за 2012-2013 гг. осталась на уровне 1990 г., а урожайность семян подсолнечника возросла всего на 10%. Для сравнения: в Китае за годы начатых с конца 80-х годов XX в. рыночных реформ, ориентированных на интенсификацию сельского хозяйства, урожайность зерновых почти удвоилась и приблизилась к 60 ц/га, что в 2,6 раза превышает российские показатели, которые вследствие подрыва экономической и материально-технической базы интенсификации остались почти на дореформенном уровне.

Сложилось положение, когда вынос питательных веществ из почвы стал все больше превышать их внесение в виде удобрений. И без того недостаточные дозы минеральных удобрений в 1990 г. сократились в 2,2 раза, составив 38 кг действующего вещества на 1 га посевной площади, т.е. на порядок ниже показателей стран с интенсивно развивающимся сельским хозяйством. Сейчас более половины этих площадей вообще не получают минеральных удобрений, свыше 80% производства которых экспортируется и используется для повышения плодородия земель зарубежных фермеров, а органические удобрения не применяются на 95% посевов. Производство продукции растениеводства в этих условиях достигается за счет истощения почвенного плодородия.

На этом деструктивном, с точки зрения объявленной властями модернизационной стратегии развития экспорт зерна, некоторых других видов продукции, осуществляемый при нарушении оптимальный отраслевой структуры сельского хозяйства не дает никакого повода для эйфории в отношении состояния продовольственной безопасности страны и решения насущных проблем импортозамещения на агропродовольственном рынке. При экспорте зерна в последние годы в среднем около 14-15 млн т импорт продукции животноводства, обусловленный искаженной отраслевой структурой сельского хозяйства эквивалентен 18 млн т зерна, необходимого для формирования зернофуражного компонента кормовой базы отечественного животноводства.

Таким образом, деформируется не только внутренняя отраслевая структура сельского хозяйства, но складываются негативные с точки зрения обеспечения его устойчивости соотношения между экспортом и импортом продовольствия. При этом село практически ничего не получает от экспортной выручки, а затрачиваемые на импорт средства свыше 40 млрд долларов по сути идут на поддержку тех же зарубежных фермеров. Господдержка собственных сельских товаропроизводителей составляет не менее 1/10 этой суммы. В известной мере, здесь повторяется печальная практика начала 30-х годов XX в., когда экспорт зерна не только подорвал кормовую базу животноводства, но оставлял на голодном пайке самих крестьян. Отсюда задача направить аграрную политику страны на устранение этих деформаций, обеспечение необходимой межотраслевой сбалансированности отрасли, последовательной интенсификации ее развития, системной модернизации, создавая тем самым (вместо замены одних зарубежных поставщиков продовольствия на других, часто менее выгодных) реальные условия импортозамещения отечественной продукцией, прежде всего животноводства (с наращиванием его экспортных возможностей). Только в условиях такой политики можно говорить и снижении угрозы продовольственной безопасности за счет действительного возрождения сельского хозяйства страны.

Отраслевые аспекты обеспечения продовольственной безопасности

В плане обеспечения продовольственной безопасности и импортозамещения обычно больше внимания обращается на ситуацию в животноводстве, прежде всего его мясо-молочной подотрасли. За 2000-2013 гг. при некотором снижении импорта мяса птицы зарубежные закупки мяса, в основном говядины увеличились в 2,5 раза и составили 1285 млн т, молока и сгущенных сливок почти в 3 раза.

В условиях отмеченных углубившихся за последний период деформаций в отраслевой структуре сельского хозяйства страны такой динамики импорта удивляться не приходится. Удивляет другое - растущие закупки ряда основных продуктов растениеводства, в частности, картофеля и овощей, внутренние потребности которых и немалые возможности экспорта можно обеспечить и в рамках сложившейся отраслевой структуры, в том числе по посевным площадям, при благоприятных природных условий производства этих традиционных продуктов питания. Однако в 2013 г. за рубежом было закуплено 447 тыс. т картофеля (на V больше, чем в 2000 г.), томатов, соответственно, 853 тыс. т (почти в 6 раз больше закупок 2000 г.) много другой овощной продукции. На прилавках магазинов можно видеть даже морковь, другие виды овощей, выращенных на каменистых, засушливых землях Израиля, Египта и т.д.

Сложившееся в соответствующих отраслях положение, сколько бы не говорили, ссылаясь на экспорт зерна, об успехах нашего сельского хозяйства свидетельствует как раз об обратном. Среди отраслей, уровень производства в которых характеризуется высокой степенью угрозы продовольственной безопасности, особенно выделяется садоводство. Целенаправленное воспроизводство плодово-ягодной продукции, имеющей особое значение для поддержания здоровья человека, заменяющей дорогостоящие, часто поддельные химические препараты, сейчас вообще выпало из приоритетных направлений агропродовольственной политики государства. Садоводство фактически выпало и из поля зрения разработчиков и самого государственного документа -Доктрины продовольственной безопасности страны, утвержденной Правительством РФ в 2010 г. Официальная статистика дает скудные сведения или вообще не дает информации о социально -экономической ситуации в отрасли и плодово-ягодном подкомплексе в целом.

Между тем положение в этом важнейшем сегменте продовольственной обеспеченности населения страны остается остро кризисным с общей тенденцией к ее ухудшению. «Устойчиво» сокращаются площади плодовых и ягодных культур. За 2005-2013 гг. это сокращение составило почти 30% (до 502 тыс. га общей площади и 406 тыс. га в плодоносящем возрасте). Валовой сбор плодов и ягод за этот период снизился с 2403,7 тыс. т до 2148,8 тыс. т, а их урожайность остается на уровне в 2-3 раза ниже показателей многих зарубежных стран. Урожайность плодовых и ягодных культур в СХО на 1/3 ниже, чем в хозяйствах населения, продукция которых по ряду причин, прежде всего, проблемы сбыта поступает на рынок в крайне небольших объемах, в значительном количестве теряется, в лучшем случае скармливается скоту.

Несмотря на значительные достижения отечественной науки в области садоводства, имеющиеся разработки в селекции, технологии, хранения продукции, ее переработки не находят широкого применения в хозяйственной практике, в самом производстве. Основная причина этого кроется в низком уровне или отсутствии необходимой государственной поддержки отрасли, в связи с чем не получило должного развития промышленное садоводство, а в целом производство плодов и ягод в СХО характеризуется технической и технологической отсталостью. Налаживанию интенсивных технологий способствует использование импортных машин и оборудования для садоводства, но при росте их доли общие абсолютные размеры технических средств в целом крайне недостаточны для широкого применения таких технологий.

Отсутствие необходимой материально-технической базы для системной модернизации садоводства, связанное с уходом государства от активной поддержки финансовой, общей экономической основы ее осуществления привело к тому, что производство плодово-ягодной продукции в лучшем случае на 1/3 соответствует реальным потребностям в расчете на душу населения. Засилие импорта этой продукции, превышающее все допустимые границы и достигающие 60% общей реализации, крайне низкий уровень ее душевого потребления в сравнении с развитыми странами - прямой результат недопонимания государством современных проблем и задач развития садоводства. На этом неблагоприятном для отрасли фоне заслуживает внимания и широкого использования зарубежного опыта государственного подхода к этим проблемам и задачам, в частности, опыта Китая.

Одним из впечатляющих результатов китайского «экономического чуда», научная концепция которого исходила из отмеченного выше положения Дэн Сяопина: «сельское хозяйство - основа экономики» является социально-экономический прогресс в деревне. Поэтому экономическую реформу власти страны в 1978 г. начали с сельского хозяйства и спустя пять лет успешного эксперимента эволюционного осуществления рыночных реформ распространили ее на другие отрасли и сферы народного хозяйства. Локомотивом системных преобразований в отрасли стали масштабные государственные вложения в производственную и социальную сферу села, возросшие за годы реформ почти в 30 раз, что дало возможность широко применять интенсивные технологии и получать, например, урожайность плодов до 200 и более ц/га. Этому способствовал и последовательный демонтаж административно-командной системы, прежде всего ликвидация «народных коммун» с их казарменными условиями труда и быта, а главное то, что бюджетная поддержка села осуществлялась в приоритетном порядке и имела выраженную протекционистскую направленность, о чем свидетельствуют масштабные бюджетные расходы на развитие сельского хозяйства. Доля этих расходов в общем бюджете страны с 2-2,5% возросла до 7,5%, тогда как в России за годы реформ она снизилась с 15 до 1,2%.

Различия двух стран в аграрной политике, прежде всего в ее финансовом, бюджетном обеспечении дали, по сути, прямо противоположные результаты развития и социально-экономического положения в сельском хозяйстве. В то время как в России уровень сельскохозяйственного производства по сравнению с началом реформ (1990 г.) упал на 15,5% в Китае за годы аграрных преобразований этот уровень возрос в 2,2 раза, а потребление в основном за счет собственного производства в расчете на душу населения по важнейшим продуктам в 2-3 и более раз (по мясу в 2,3 раза, по растительному маслу в 4,3 раза и т.д.). При этом наряду с приоритетной поддержкой производства зерна, других основных культур особое внимание государство уделило развитию садоводства, в результате чего душевое потребление плодов и ягод в стране возросло более чем в 10 раз, появились возможности формирования экспортного потенциала отрасли, как и всего сельского хозяйства, включая животноводческую продукцию.

Сейчас Китай по производству плодово-ягодной продукции занимает первое место в мире (около 50 млн т), т.е. почти V мирового объема или в 20 раз больше, чем Россия, где удовлетворение потребностей населения в этой продукции не превышает 30% от необходимого количества по научно обоснованным нормам. В китайском экспорте продукции сельского хозяйства на сумму свыше 70 млрд долларов в год значительную долю занимает плодово-ягодная продукция, в том числе в больших объемах закупаемая нашей страной. С введением встречных санкций на импорт продовольствия из стран Запада эти закупки еще более возрастают и китайские производители благодаря приоритетной государственной поддержке садоводства способны удовлетворить любые российские заявки на импортные фрукты и ягоды. Эти заявки за период с 2000 г. возросли в 3,5 раза и при сложившемся отношении государства к отрасли могут возрастать, хотя при радикальном изменении этого отношения, судя по китайскому опыту, модернизации отрасли на базе активной господдержки, в этом сегменте агропродовольственного рынка и у нас открываются огромные возможности импортозамещения, которые, к сожалению, пока не используются, в лучшем случае все ограничивается полумерами, а то и общими декларациями.

Между тем поучительным примером применения взвешенной государственной политики в области садоводства может служить Польша, полностью обеспечивающая внутренние потребности населения в плодово-ягодной продукции и экспортирующая ее в последний период на сумму свыше 20 млрд долларов в год. Только производство яблок в стране достигло почти 3 млн т, или 26% от общего производства в ЕС, а их экспорт около 900 тыс. т (в том числе 55% общего объема в Россию).

Поляки по праву считают свою страну «земляничной державой». Основанием для этого служит динамика и абсолютные масштабы производства этой ценной ягоды. Если в 1955-1956 гг. земляники производилось 5-10 тыс. т в год, то уже в 1965 сбор ее достиг 150 тыс. т и в последнее время превысил 200 тыс. т (2-е место в мире после США). Однако ведущую роль в структуре плодово-ягодной продукции занимает производство яблок, достаточно высокого качества и экологической чистоты.

Основные культуры яблоневых садов - это яблоня на подвоях М9 и его клонах и М26, средняя урожайность колеблется в пределах 40-60 т/га. Из других культур садоводства распространена груша на подвоях айва А, С, черешня на подвоях «Колт», Гизелла 5 (урожайность 15-25 т/га); вишня с различными типами ведения формировки - для ручной и комбайновой уборки; персик. Из ягодников - это прежде всего земляника, черная смородина, голубика.

Производители плодовой продукции - это в основном фермерские хозяйства с площадью от 5 до 50 га садов. Имеются также хозяйства с большей площадью, но это в основном питомниководческие. После вступления Польши в Евросоюз, который в дополнение к большим суммам национальной господдержки активно дотирует производство плодов и ягод резко вырос качественный уровень садоводства. Теперь любое предприятие с площадью сада 10 га и более имеет современный холодильник с регулируемой газовой средой, сортировочные линии, которые способны сортировать плоды по размеру, массе, окраске.

Относительная стабильность производства и невысокий процент колебаний урожайности в условиях интенсивных технологий, а также гарантированный уровень цен производителя свидетельствует о дальнейшем значительном потенциале поступательного роста в Польше уровня производства и товарности отрасли. С введением Россией санкций на поставку продукции польских садоводов в целях сохранения этого потенциала власти страны и непосредственные производители активно занимаются поиском альтернативных рынков сбыта плодово-ягодной продукции.

Как и в Китае, польское государство не только активно поддерживает садоводство значительными бюджетными средствами, но и содействует эффективной организации сбыта выращенной продукции на внутреннем рынке. Крупные фермы с их конкурентными преимуществами успешно «пробиваются» на рынок самостоятельно. Но большинство средних и более мелких фермеров предпочитают объединяться в кооперативы, участвуют в крупных плодово-ягодных ярмарках.

Непосредственно в сфере производства все фермеры пользуются мерами прямой государственной поддержки. Так, для закладки сада или питомника выделяется кредит на 25 лет под довольно низкие проценты (0,5-2% годовых). Но уплату и этих процентов целиком берет на себя государство. Половину средств, израсходованных на закладку, производителю также возмещается государством. Реализуется программа поддержки молодых фермеров. Только подъемных для обзаведения хозяйством фермер получает 50 тыс. евро безвозвратной ссуды плюс другие льготы и выплаты, в частности строительство хранилищ, их оснащение современным оборудованием, временное хранение продукции и т.д. При этом используются самоходные платформы, где яблоки укладываются в контейнеры, из которых они поступают на сортировку, где их разбирают по размеру, при этом вместо транспортеров используются водные потоки, чтобы плоды не бились. Далее они попадают в упаковочный пункт, а затем поступают в хранилища, где лежат при низких температурах в газовой среде. Храниться они могут без значительной потери качества до нового урожая. Некоторые кооперативы не ограничиваются только первичной обработкой и хранением фруктов, а занимаются еще и производством соков из свежих фруктов.

Союз садоводов Польши возглавляет профессионал отрасли Мирослав Малишевский, а многие садоводы имеют высшее специальное образование, что позволяет им быть в курсе всех мировых новинок. Общества Союза на местах также проводят бизнес-консультации, благоприятствующие развитию предпринимателей и поддерживающие экологические методы производства и охрану окружающей среды. Организация объединяет более четырех тысяч фермеров, имеющих собственные сады.

Использование в нашей стране опыта Польши, других стран, прежде всего США в развитии садоводства, основанного на современных достижениях науки и промышленной технологии производства позволил бы радикально изменить нынешнее крайне неблагоприятное положение в отрасли в нашей стране. Но для этого надо использовать и соответствующие меры государства по ее поддержке необходимыми финансовыми ресурсами, которые в расчете на гектар плодовых и ягодных насаждений превышают российские показатели на порядок. Анализ показывает, что ряд хозяйств и у нас ведут производство на промышленной основе, применяют интенсивные методы, инновационные научные достижения и т.д. Но, призывая к широкому использованию их достижений часто забывают сказать, что они получены при более высоких масштабах ресурсного обеспечения, получаемого за счет приоритетного использования субсидий, льготных кредитов, рентных доходов, особенно по местоположению к рынкам сбыта и т.д. Поэтому речь должна идти не об отдельных хозяйствах, а об отрасли в целом, насущные интересы и нужды которой, в проводимой аграрной политике, к сожалению, остаются на заднем плане. Отсюда ее технологическая отсталость, общее кризисное состояние, отсутствие у хозяйств необходимых накоплений для интенсивного развития производства, создания современной базы хранения, переработки и т.д.

На тяжелом финансово-экономическом положении садоводов, да и всего сельского хозяйства прежде всего сказывается ценовой диспаритет на продукцию селян и промышленные средства производства при практическом отсутствии развитой системы сельскохозяйственной кооперации и общем монопольном окружении сельских товаропроизводителей заготовителями, другими посредниками, переработчиками и т.д. При сопоставимой оценке оплаты труда (вдвое более низкой, чем в среднем по экономике) отрасль, как и в целом сельскохозяйственное производство, убыточна. Недоплата за труд снижает стимулы эффективной деятельности, а сами предприятия не имеют необходимых средств для обновления производства, приобретения научных разработок, создаваемых НИИ по садоводству, необходимой техники и оборудования для применения интенсивных технологий. Фермеры и владельцы приусадебных семейных хозяйств с их плодово-ягодными посадками вообще выпали из поля зрения государства в смысле необходимой их финансовой поддержки, сбыта продукции, поддержки кооперативных форм его организации, правового обеспечения и т.д.

Имеющиеся в стране серьезные научные разработки селекционно-технологической направленности, результаты деятельности НИИ по системе ведения садоводства, механизации трудоемких процессов на 70 и более процентов не пользуются спросом у непосредственных производителей из-за отсутствия средств, в том числе для обновления машинно-тракторного парка отрасли. Снижение по этой причине спроса на технику ведет к свертыванию ее производства в отечественном сельхозмашиностроении, многие предприятия которого с распадом СССР оказались на Украине, в Молдавии, Узбекистане и т.д. Имеющаяся сейчас техническая база садоводства от 40 до 80% состоит из импортных машин и оборудования. При этом общая обеспеченность садоводства техникой с точки зрения применения комплекса машин для интенсивных технологий и развитой системы промышленного производства плодов и ягод не превышает 15% от потребности, тогда как в Польше она достигает 70 и более процентов. Списание техники в садоводстве РФ в 2,5 раза превышает ее пополнение. В итоге технологии производства плодов и ягод упрощены до крайности.

За последние 10 лет подразделениями механизации НИИ по садоводству на основании проведенных исследований разработаны новые технические средства для садоводства более 65 наименований. Уровень разработки многих из них соответствует современным требованиям, о чем свидетельствует экспонирование машин на международных, всероссийских и региональных выставках, с высокими оценками техники в виде дипломов и медалей. Несмотря на это в последнее время наметилась негативная тенденция сворачивания и даже прекращения инженерных исследований по садоводству. Так, ликвидирована лаборатория механизации в СКЗНИИСиВ (г. Краснодар), а оставшиеся немногочисленные сотрудники переведены в другие подразделения. Под предлогом «оптимизации» структуры института реорганизован отдел механизации во ВНИИЦиСК (г. Сочи), который успешно работал 50 лет, имел опытно-конструкторское бюро, с участием которого было разработано более 200 специализированных машин, а 120 проектов подготовлены к производству.

В настоящее время машиностроительные предприятия, разрабатывающие и выпускающие технику для механизации трудоемких процессов в садоводстве (комбайны для уборки плодов и ягод, машины для контурной обрезки деревьев в садах, агрегаты для вывозки плодов из сада типа ВУК-3, столбоставы, косилки-измельчители с обходом штамбов деревьев, машины для обработки почвы в рядах деревьев, агрегаты для детальной обрезки деревьев, машины для посадки деревьев) в Российской Федерации фактически отсутствуют. И только инженерные подразделения, имеющиеся в некоторых институтах садоводства и виноградарства РФ, по мере своих ограниченных возможностей выполняют отдельные заявки хозяйств на изготовление машин. Прежде всего, это ФГБНУ ВСТИСП и НОЦ «ИнТех» (Тамбовская область). Активизирует свои работы в данном направлении ФГБНУ ВИМ.

Радикально изменить положение в состоянии материально-технической базы садоводства в условиях сложившегося крайне неблагоприятного экономического положения хозяйств весьма проблематично или практически невозможно. Правда, в Государственной программе развития сельского хозяйства и регулирования рынков сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия на 2008-2012 гг. садоводство было включено в число приоритетных подотраслей сельского хозяйства. Но эта приоритетность касалась только одного сегмента - закладки многолетних насаждений на площади 47,2 тыс. га с субсидированием части затрат на эти цели из бюджета на сумму 3,2 млрд рублей с распределением по годам, в т.ч. в 2012 г. 885 млн рублей. В качестве основных индикаторов по садоводству выделены: повышение урожайности плодово-ягодных культур до 60-63 ц/га, их валового сбора до 2,9 млн т и консервов (вместе с овощными) до 11597 млн банок. Ни один из этих индикаторов не достигнут прежде всего по причине неадекватной государственной поддержки отрасли.

Без оптимизации такой поддержки трудно рассчитывать на достижение показателей развития садоводства, намеченной Госпрограммой на 2013-2020 гг. По сути Госпрограмма определила основные индикаторы, которые практически почти «дословно» повторяют из Госпрограммы на 2008-2012 г.г., включая те же 2,9 млн т плодов и ягод и те же 11597 млн банок плодоовощных консервов и т.д. На закладку 39 тыс га многолетних насаждений с компенсацией части затрат на 2013-2017 гг. намечается выделить 2,3 млрд рублей, т.е. почти на 1/3 меньше, чем по Госпрограмме 2008-20012 гг. Ожидать выхода на намеченные индикаторы при такой «динамике» господдержки на этом приоритетном направлении развития садоводства заведомо нереально.

Обеспечение продовольственной безопасности - стратегическая задача аграрной политики

Аграрная политика, если исходить из научно обоснованного определения этого понятия представляет собой совокупность государственных целеустановок по созданию работающим в подверженном повышенному риску сельскохозяйственном производстве всех необходимых социальных, экономических, правовых, материально-технических и технологических условий до высокопроизводительного творческого труда. Результатом такой политики является обеспечение потребностей населения в основном отечественной качественной и относительно дешевой продукцией и активное позиционирование страны на мирохозяйственном агропродовольственной рынке. Для больших стран, к которым относится Россия, с ее 10 процентами посевных площадей таким результатом является обретение статуса мировой продовольственной державы, крупного экспортера в животноводческой продукции.

Учитывая значение сельского хозяйства, как базовой отрасли экономики, производящей продукцию первейшей жизненной потребности человека, проведении аграрной политики характеризует профессионализм, дальновидность политического руководства страны вообще. Главным признаком «качества», научной обоснованности аграрной политики является полное и системное отражение в ней принципа приоритета сельского развития, предполагающего прежде всего государственные меры по повышению экономического плодородия используемых земель на основе интенсификации производства, высокие стандарты уровня и качества жизни сельских товаопроизводителей. Степень продовольственной безопасности, возможности импортозамещения, наращивание экспорта агропродовольственной продукции - следствие реализации указанного принципа и в то же время узловая задача аграрной политики.

Пока приходится констатировать, если не от отсутствие, то по меньшей мере, искаженное отражение в проводимой аграрной политике приоритета сельского развития, активной протекционистской защиты отечественных товаропроизводителей на внутреннем и внешнем агропродовольственном рынке. Сохраняется деструктивная практика «перекачки» создаваемого в отрасли национального дохода в пользу субъектов ее монопольного окружения, включая само государство.

Мало того, что по имеющимся оценкам из создаваемого в сельском хозяйстве национального дохода в расчете на товарную часть продукции, прежде всего, через ценовой диспаритет, налоги и другие фискальные изъятия ежегодно «перекачивается» около 1,3 трлн рублей. В дополнение к такому социально несправедливому механизму экономических отношений государства с сельским хозяйством действует механизм экономически необоснованного занижения общественно необходимого (среднего по экономике) уровня оплаты труда сельских производителей, почти на 50%, т.е. на сумму свыше 100 млрд рублей.

В этих условиях определенный рост валовой продукции сельского хозяйства в последние годы достигается не благодаря, а вопреки проводимой аграрной политике, во-первых, за счет истощения естественного природного потенциала обрабатываемых земельных угодий и, во-вторых, за счет традиционного крестьянского самопожертвования и терпения. Но ни то, ни другое не может долго продолжаться, поскольку на этом деструктивном пути происходят необратимые процессы или последствия, для исправления которых потребуются огромные ресурсы. Отсюда надо менять аграрную политику, в первую очередь, в отмеченных ее основополагающих элементах следуя, говоря словами Президента РФ В.В. Путина, «опыту всех развитых стран» (Ведомости, 31.04.2012 г.). С убедительной аргументацией такой смены в последнее время выступали известные экономисты-аграрники (И.Н. Буздалов, 2010, 2013 гг., Б.И. Пошкус, 2012 г., И.Г. Ушачев, 2014 г.). Исходя из реального социально-экономического сельского хозяйства, связанного с непоследовательностью и декларативностью в реализации государством принципа приоритетности его развития, фактически нужна не корректировка, а по сути, разработка новой актуализированной аграрной политики, новой экономической модели функционирования АПК с соответствующими изменениями в общей экономической стратегии государства.

Обусловленный нынешней стратегией аграрной политики общий структурный дисбаланс в экономике, остаточный принцип формирования бюджетных назначений для села, сохраняющиеся «ножницы цен», подрывающие финансово-экономическую базу расширенного воспроизводства в сельском хозяйстве, засилие импорта на агропродовольственном рынке, деградация ресурсного, прежде всего природного потенциала отрасли, сельской демографии, фактическая убыточность СХО и т.д. - все это поставило аграрный сектор на грань банкротства. Наглядным свидетельством этого является запредельная кредиторская задолженность СХО превысившая 2 трлн рублей и без изменения аграрной политики в указанных ее определяющих элементах сельхозпроизводители практически не способны погасить задолженность. Простое ее списание может временно приостановить углубление аграрного кризиса, т.к. при сложившемся положении долги вновь будут накапливаться снежным комом и ложиться новым бременем на финансовую систему государства.

Элементы серьезных просчетов присутствуют и во внешнеэкономической составляющей проводимой аграрной политики, усилившихся в связи с вступлением России в ВТО и введением встречных санкций на импортные поставки в Россию продовольствия. Утверждения о том, что вступив в ВТО Россия отстояла свои национальные интересы, в частности, по сельскому хозяйству, по меньшей мере вызывают сомнения, поскольку ряд важных пунктов соглашения по сути носит дискриминационный характер и инициирует усиление кризисной ситуации в аграрном секторе страны.

Совершенно очевидно, что успешное функционирование отраслей и предприятий в данном случае сельского хозяйства в рыночной системе ВТО возможно в условиях обладания ими конкурентных преимуществ. Поэтому при подготовке к вступлению в эту организацию важно было добиться этих преимуществ в цене производства, качестве продукции, возможностях ее поставок на мировой рынок. К сожалению, в ходе 17-летних переговоров России о вступлении в ВТО были упущены возможности создания условий и предпосылок безболезненного для российского сельского хозяйства присоединения к правилам и требованиям этой организации. Прежде всего, это касается размеров протекционистской поддержки отрасли, являющейся определяющим макроэкономическим фактором ее модернизации, а значит, достижения высокой конкурентоспособности.

Поучительный пример целенаправленного проведения активной политики аграрного протекционизма и тем самым разумности, серьезности подготовки к вступлению в ВТО показала Южная Корея. По сути, закрыв внутренний рынок для импортной агропродовольственной продукции, правительство страны мобилизовало крупные государственный ресурсы для оказания масштабной бюджетной поддержки сельского хозяйства (выделяя по 5 тыс. долл. на 1 га сельхозугодий), обеспечив тем самым его системную модернизацию и конкурентные преимущества в рамках ВТО.

Россия, располагая огромными поступлениями от нефтегазового экспорта, при правильной расстановке макроэкономических приоритетов также могла бы с успехом реализовать эти преимущества. По нынешнему соглашению с ВТО это недостижимо. Для многих стран такие соглашения позволяют субсидировать сельское хозяйство в размере до 1 тыс. долл. и более на 1 га, а в Российской Федерации поддержка в сумме менее 50 долл. (и те выделяются только на 50%).

Заслуживает внимания позиция китайских властей по отстаиванию национальных интересов в переговорах о вступлении в ВТО, касающаяся бюджетной поддержки сельского хозяйства. Эти переговоры велись почти 20 лет, в течение которых китайские представители добились приемлемых условий размеров господдержки в соответствии с принципами аграрного протекционизма. В итоге Китаю было «разрешено» бюджетное финансирование в расчете на 1 га пахотных земель на уровне США и ЕС, многих других стран членов ВТО, т.е. на порядок выше дискриминационного уровня господдержки, на который согласились российские представители, выдавая это за показатель отстаивания интересов отечественных сельских товаропроизводителей, лишившихся благодаря этому «согласию» необходимых ресурсов для углубления процесса инновационного преобразования отрасли.

Многие, особенно в экономическом блоке правительства, утверждают, что нынешние размеры его господдержки достаточны и их даже надо снижать, т.к. тенденция к такому снижению, мол, наблюдается на общем пространстве ВТО. Соглашением с последней эти размеры с «разрешенных» сейчас 9 млрд долл. в перспективе предполагалось сократить примерно в 2 раза, а российские власти поспешили практически сделать это уже сейчас, лишая СХО накоплений для расширенного воспроизводства и реализации модернизационной стратегии развития отрасли.

Понятно, что возможности снижения господдержки имеются, когда ее размеры на 1 га земельных угодий в Китае, других странах в 10-15 раз превышают российские показатели. Сокращение (и даже сохранение этих показателей на нынешнем мизерном уровне) ставят прямые преграды на модернизации отрасли и всей системы агропродовольственного производства. Это прямой результат неподготовленности ее к вступлению ВТО и положение можно исправить только на пути к активизации политики аграрного протекционизма и тем самым осуществления на деле инновационной стратегии развития сельского хозяйства и АПК в целом.

Что касается эмбарго на импорт продовольствия из США, стран ЕС, Норвегии, то обоснованность их надо оценивать не только с позиции нанесения ущерба противной стороне, а учитывать экономические и социальные последствия для своей страны, для собственного ее населения. «Встречные» санкции в отношении продовольственного импорта болезненно ощутили на себе непосредственные западные производители, но они положительно сказались на уровне цен для массового потребителя. В России эти санкции, наоборот, негативно повлияли на розничные продовольственные цены, внеся свой «вклад» в обесценивание рубля. Ожидалось, что указанные санкции активизируют присутствие на агропродовольственном рынке страны отечественных производителей, ускорят импортозамещение на этом рынке. Но для действительного прогресса в импортозамещении нужны серьезные изменения в экономической и материально-технической базе сельскохозяйственного производства, которые практически невозможны без серьезных корректировок в бюджетной политике, без выхода на расчетные параметры господдержки, которые по исследованиям многих экономистов исчисляются суммой в 600-700 млрд рублей. Практически выделяется около 20% этой суммы и добавки в 20-30 млрд в год не могут кардинально изменить положения в сельском хозяйстве ускорить процесс импортозамещения, обеспечить прочную продовольственную безопасность страны.

Стратегический выход из сложившегося положения лежит в плоскости превращения принципа приоритета сельского развития из призывов и деклараций в реальную экономическую политику государства. Безальтернативной финансовой базой такой политики в условиях фактической убыточности сельского хозяйства является оптимизация аграрного бюджета страны, обеспечивающие указанные выше объективно необходимые размеры господдержки сельского хозяйства, обеспечивающие поддержание рентабельности отрасли при сопоставимой оплате труда в 2530%. Сейчас доля бюджетной поддержки сельского хозяйства в России втрое ниже доли сельского хозяйства в создание валовой добавленной стоимости в экономике, а в Евросоюзе - почти в 19 раз выше. Кроме того, львиная доля аграрного бюджета идет на содержание обслуживающих структур, поддержку Россель-хозбанка, Росагролизинга и т.д. Государство должным образом не противодействует «перекачке» создаваемого в сельском хозяйстве дохода в другие отрасли и сферы через неблагоприятные для сельского хозяйства «ножницы цен», чрезмерную фискальную нагрузку и т.д., тогда как, например, китайские крестьяне, получая масштабную бюджетную поддержку, практически вообще освобождены от налогов. Приоритетность аграрного сектора в социально-экономической политике российского государства остается во многом декларацией, не подкрепленной реальными обязательствами и ресурсами. В результате такой политики сельское хозяйство оказалось в безвылазной долговой яме.

В отчете Правительства РФ в Госдуме 22.04.2014 г. Д.А. Медведев заявил, что задолженность СХО по кредитам является «положительным фактором», не пояснив сути этой положительности для хозяйств с позиции нынешнего неэквивалентного обмена, ценового диспаритета, продолжающейся «перекачки» результатов крестьянского труда, следовательно, пребывания сельского хозяйства в безвылазной долговой яме. Положительные тенденции финансового оздоровления СХО возможны лишь в условиях принципиальных перемен в аграрной политике, методах и механизмах ее осуществления. Основным признаком таких перемен должно стать реальное соблюдение приоритета сельского развития.

Страны, реально стремящиеся к достижению продовольственной и в связи с нею общей национальной безопасности, соответственно, к активному позиционированию на мировом агропродовольственном рынке, не только декларируют эту приоритетность, но на деле оказывают ему реальную и устойчивую финансово-организационную поддержку, т.е. проводят опыт к использованию которого призывает Президент РФ. Так, во Франции, этой крупной (и ядерной державе), к тому же лишенной в отличие от России огромных нефтедолларовых потоков на основе интенсификации сельского хозяйства, как практического выражения протекционистской аграрной политики, фондооснащенность отрасли в расчете на гектар обрабатываемых земель и, соответственно, урожайность сельскохозяйственных культур, а также продуктивность скота в 2-3 раза выше, чем в России. Имея на одного жителя сельхозугодий в 2,7 раза меньше, чем в нашей стране, Франция с ее социально обустроенным, модернизированным сельским хозяйством производит продукции отрасли на каждого человека в 2,6 раза больше (на сельского жителя в 5,8 раза) и является вторым в мире экспортером сельскохозяйственной, в том числе животноводческой продукции. Такую политику и ее результаты демонстрируют Швейцария, Германия, Скандинавские и многие другие страны, включая Китай.

К сожалению, в бюджетных расходах последних лет и в планах на ближайшую перспективу приоритеты отдаются другим, далеко не первостепенным приоритетам. Если в нынешних сложных условиях международных отношений на 2014-2020 гг. на аграрное развитие страны ЕС наметили выделить 408 млрд евро (около 18 трлн руб. по курсу 2013 г.), то в Госпрограмме развития сельского хозяйства РФ на 2013-2020 гг. всего 2,2 трлн руб., т.е. на порядок меньше (на почти сопоставимую площадь земельных угодий). Однако и намеченные параметры видимо не будут достигнуты, т.к. стремление «экономить» на сельском хозяйстве заложено в практику работы экономического блока правительства. Без преодоления такой практики положение на селе, представляющее серьезную угрозу продовольственной безопасности, изменить к лучшему, тем более посредством «контрсанкции», невозможно.

¹⁾ А.Г. Агенбегян. Аграрный сектор России в условиях международных санкций: вызовы и ответы / А.Г. Агенбегян, Б.Н. Порфильев. - М.: Изд-во РГАУ-МСХА, 2015 г. -С. 32, 33.