Глобализация и инфраструктура: новые тенденции во взаимоотношениях государства и бизнеса

М. Клинова

В последние годы организация работы отраслей общественных услуг, на которые приходится 2/3 ВВП и занятых развитых стран(2), 80% европейских активов(3), на рыночных принципах стала считаться более эффективной, чем традиционная. В соперничестве континентальной и англосаксонской моделей побеждает вторая, где приоритет отдается принципам Новой системы государственного управления (New Public Management, NPM), построенной на коммерческих началах и направленной на сокращение государственных расходов на предоставление общественных услуг (4) .

Эффективным инструментом здесь становится государственно-частное партнерство (ГЧП). Это глобальное явление осложнило разграничение понятий "национальный" и "международный", потребовало изменения привычных форм участия государства в экономике в целях стимулирования ее роста. Все большее распространение получает подход к государству как субъекту хозяйственных отношений, способному участвовать в коммерческом производстве общественных благ в стране и за ее пределами.

ГЧП - "элемент смешанной экономики, который существовал всегда"(5), но единого его определения в мире нет. Наиболее общее дано отечественным экспертом В. Варнавским (ИМЭМО РАН): "Государственно-частное партнерство - это институциональный и организационный альянс между государством и бизнесом для реализации общественно значимых проектов и программ в широком спектре отраслей промышленности и НИОКР, вплоть до сферы услуг"(6).

ГЧП направлено на "реформирование государственной собственности в целях ее более органичного включения в систему рыночных отношений", являя собой "альтернативу приватизации жизненно важных, имеющих стратегическое значение объектов государственной собственности"!(7). Тем самым возникает нечто среднее между государственным предпринимательством (в форме казенных и унитарных предприятий, акционерных обществ со 100%-ным государственным капиталом) и полной передачей хозяйственной деятельности частному сектору, в том числе через приватизацию(8).

Сегодня ГЧП все чаще представляет собой "комплекс договорных взаимоотношений между внутренними и внешними инвесторами"(9). Среди форм ГЧП - контракты, соглашения (лизинговые и о разделе продукции, СРП), особые экономические зоны, совместные предприятия (СП), концессии.

Оценивая ГЧП с несколько иных позиций - с учетом тенденций глобализации, можно выделить два его типа: подключение иностранного капитала на началах ГЧП к проектам внутри страны; господдержку национального капитала любой формы - государственной, смешанной, частной - во внешнеэкономической деятельности. При определенных условиях ГЧП может способствовать возрождению протекционизма(10).

ГЧП с участием иностранного капитала помогает стране интегрироваться в мировую экономику и получать необходимый опыт и передовые технологии. Такое ГЧП подразумевает использование методов экономической дипломатии для стимулирования роста национальной экономики: государства взаимодействуют с ТНК в глобальном контексте, что служит условием поддержания и повышения конкурентоспособности национальных экономик. В итоге хозяйственная роль государства возрастает, несмотря на уменьшение его доли в капитале компаний.

В России опыт совместной работы с ТНК способствовал импорту передовых институтов в сфере управления и организации производства. В то же время из-за недоверия бизнеса государству ТНК нередко привлекались (особенно в 1990-е годы) в качестве некоего противовеса последнему. Правда, в 2000-е годы ситуация несколько изменилась, и данный метод показал свою неэффективность (в качестве примера можно привести события вокруг проекта "Сахалин-2", реализуемого на принципах СРП).

Государственно-частное партнерство в Европе

Французский политик и исследователь Л. Фабиус утверждает, что на смену государству-властелину в XXI в. приходит время государства-партнера - "наступает эпоха синтеза", что делает государство более эффективным и открытым(11). В условиях межстрановой интеграции, при взаимопроникновении международных товарно-финансовых потоков ГЧП стало важным направлением экономического развития.

ГЧП в ЕС широко применяется для укрепления хозяйственных, территориальных и социальных связей между отдельными частями единого экономического пространства. И хотя государство сворачивает свою деятельность в конкурентном секторе экономики, его ресурсы продолжают участвовать в создании прибыли путем поддержания предприятий инфраструктуры.

Для обозначения инфраструктурных отраслей в Евросоюзе используется термин "службы общего экономического значения" (СОЭЗ), в котором отсутствует прилагательное public (общественные). Правила Евросоюза нейтральны по отношению к форме собственности (государственной или частной) функционирующего в рамках СОЭЗ предприятия. Главное, чтобы эти объекты и хозяйственный комплекс надежно работали, не ограничивая конкуренцию. Но когда речь заходит о международных проектах с участием компаний, контролируемых государством и занимающих монопольное положение в своих странах, их воспринимают как агентов влияния иностранного государства.

Вместе с тем государство не ушло из процессов международной кооперации, поскольку "рынки и глобализация могут служить средствами достижения целей развития, ведущего к повышению качества жизни людей, но лишь в том случае, если действия государства остаются составной частью стратегии развития"(12). Это означает признание перспективности ГЧП, когда государство призвано улучшать условия хозяйственной деятельности, непосредственно влияя на макроконкурентоспособность.

Формально можно утверждать, что глобализация смещает центр тяжести хозяйственной власти от правительств к частному сектору(13). В то же время на внешнем рынке национальные государства, как субъект экономической дипломатии и важный элемент ГЧП, владеют и пользуются инструментами влияния, по-прежнему выступая ключевыми игроками, но при этом их роль меняется.

В настоящее время приватизация с участием зарубежных инвестиций начинает затрагивать и сетевые отрасли, вопреки протекционистским веяниям (одной из форм "экономического патриотизма") - реакции на процессы глобализации. Поддержка государства содействует активизации деятельности бизнеса за рубежом. Все больше осознается потребность перехода от отдельных национальных рынков к общеевропейскому, объединяющему капиталы из разных стран. Прямые иностранные инвестиции (ПИИ) с новым типом ГЧП повсеместно получают доступ в сферы, которые общество привыкло видеть в собственности или под управлением государства. Перенос центра тяжести ПИИ из промышленности в сетевые отрасли можно считать устойчивой мировой тенденцией, в формирование которой заметный вклад внесли европейские ТНК.

Еще в начале 1990-х годов, по данным ЮНКТАД, предприятия сетевых услуг не были представлены среди 50 крупнейших нефинансовых ТНК мира. Десятилетие спустя на них уже приходилось около трети их числа. В 2005 г. ТНК этой сферы из ЕС расположились в начале списка 100 крупнейших нефинансовых групп мира. Некоторые из них полностью или почти полностью приватизированы. Так, в 2006 г. доля государства составляла в Deutsche Telekom 37,5%, во France Telecom - 32,5, в E.ON - 2,5% (у федеральной земли Бавария). Vodafone - это частная компания с иностранным капиталом на концессионных началах.

Нередко ТНК, занимающие дома почти монопольное положение, в условиях глобализации успешно конкурируют на внешних рынках. Среди причин успеха, например, EdF П. Фриденсон называет практику международной технической кооперации (концессионно-контрактная схема ГЧП), готовность создавать СП в целях сбережения капитала, переносить производство за рубеж. Он выделяет особую роль иностранных хозяйственных агентов - пенсионных фондов США и Великобритании - в приватизации энергетики Франции(14).

Интернационализируются, разумеется, не все компании сетевых услуг, но можно утверждать, что процесс создания европейских предприятий ускорился(15). Сегодня они представляют собой самостоятельные хозяйственные единицы, основанные на трансъевропейском движении капиталов. Такие ТНК позиционируют себя и как глобальные, внедряясь на рынки стран Азии, Африки и Латинской Америки.

Если в начале 1990-х годов ПИИ в ТНК сферы общественных услуг составляли менее 5% общемирового объема(16), то с середины десятилетия сюда устремились зарубежные инвестиционные потоки. В 2005 г. на них пришлось 2/3 накопленных общемировых ПИИ (по сравнению с 49% в 1990 г.), а доля отраслей инфраструктуры выросла и в абсолютном, и в относительном выражении(17).

В том же году произошло порядка 300 слияний и поглощений с участием фирм сетевых отраслей. Они активно создавали новые заграничные объекты, участвуя в инвестиционных проектах на началах greenfield. В 1993-2005 гг. доля сетевых компаний в общей численности слияний и поглощений увеличилась с 4,3 до 9,2%, а в стоимостном выражении - с 17 до 27%; в 1987-2006 гг. на сектор общественных услуг пришлось около половины таких сделок(18). В июле 2008 г. акционеры одобрили слияние государственной энергокомпании Gas de France и частной - SUEZ, в результате которого будет создана вторая по величине в Европе газовая и электроэнергетическая компания стоимостью 100 млрд евро(19). При этом предполагается конкуренция с EdF.

Приватизация госпредприятий, по-видимому, имеет целью создание "европейских чемпионов". Можно утверждать, что и в России наблюдаются тенденции, присущие инфраструктурной сфере в ЕС и в мире, а именно укрупнение игроков и интернационализация капитала.

Так, ОАО "Газпром" из "национального чемпиона" превратился в глобального энергетического бизнес-лидера. Еврокомиссия (ЕК) присвоила статус трансъевропейской сети газопроводу "Северный поток" с его партнерским участием. По уровню капитализации (на конец 2007 г. - 329,6 млрд долл.) "Газпром" занимает третье место среди крупнейших энергетических ТНК мира, и первое - среди европейских компаний. Правда, это сопровождается ростом внешней задолженности компании (около 50 млрд долл.), дальнейшей монополизацией газовой отрасли в России (усилением контроля со стороны "Газпрома" над независимыми газодобывающими компаниями).

Экстенсивный рост сетевых отраслей в России не способствует повышению их эффективности. Чтобы снизить удельные затраты, принято решение о либерализации к 2011 г. российского внутреннего рынка газа (как и электроэнергии). Одновременно предполагается увеличить долю независимых производителей газа на внутреннем рынке до более чем 1/3 к 2010 г.

Стандартизация и кооперация в сетевых отраслях ЕС

С учетом распространения в инфраструктуре ЕС ГЧП с иностранным капиталом на передний план выходит проблема совершенствования системы стандартов. Отсутствие согласованной европейской политики стандартизации качества, унификации и совместимости вызывает понятную обеспокоенность у аналитиков Евросоюза. Без надежной единой системы трансъевропейских сетей (TEN) ему трудно выдержать международную конкуренцию. Для ряда стран, прежде всего восточно-европейских, кооперация в сетевых отраслях требуется для сокращения разрыва с передовыми странами в социально-экономической сфере.

Среднегодовые темпы прироста производительности труда (ВВП в час работы) в ЕС-15 снизились с 2,4% в 1973-1995 до 1,5% в 1995-2006 гг. В США наблюдался обратный процесс: они повысились соответственно с 1,2 до 2,3%. Нынешнее развитие кооперации в сетевых отраслях ЕС, в том числе в ходе реализации Директивы по услугам 2006 г., может, по мнению ученых, способствовать росту производительности в ЕС в предстоящее десятилетие(20).

Осуществление ГЧП с иностранным капиталом необходимо и с учетом содержащегося в Докладе Европарламенту "О перспективах внутреннего рынка газа и электроэнергии" (2007 г.) предложения к ЕК выработать "дорожную карту" единой европейской газо-и электросети, чтобы довести объединение систем ЕС к 2010 г. до 10% (эта цель была заявлена на саммите в Барселоне в 2002 г.). Здесь имеется своя специфика, особенно в ценообразовании. Так, на региональном общем рынке электроэнергии Франции, стран Бенилюкса и Германии тарифы установлены по уровню последнего (наименее эффективного) поставщика. ЕК требует от французов выровнять их по немецкому уровню (поднять), аргументируя это необходимостью обеспечить доступ на рынок конкурентов. Но "как объяснить гражданам стран, избравших атомную энергетику или владеющих богатыми гидроресурсами, что возросшую цену придется платить за электроэнергию, произведенную из газа или угля?" - задается вопросом французский общественный деятель и ученый Ф. Эрзог(21). Получается, что не столько конкуренция определяет цены на электроэнергию, сколько сырье, из которого она вырабатывается.

Другая проблема партнерства - регулирование рынков газа и электроэнергии. С одной стороны, речь идет о сетевых отраслях, производящих публичные блага, которые должны быть доступны по приемлемым тарифам. С другой стороны, возникает вопрос о концентрации рынка. В упомянутом Докладе Европарламенту выражена озабоченность угрозой монополизации данной сферы, включая установление контроля госкомпаний над частными и чрезмерное вмешательство государства в процесс слияний, которые, по замыслу политиков, должны представлять собой исключительно коммерческие мероприятия, исходя из приоритета общественных интересов. В Докладе отмечено, что госпредприятия затрудняют конкуренцию на рынках газа и электроэнергии. Вместе с тем признается необходимость госрегулирования в интересах наименее защищенных социальных слоев.

Как представляется Европарламенту, самое эффективное средство, обеспечивающее прозрачность, справедливое (без дискриминации) инвестирование в инфраструктуру и доступ к сетям новых участников рынка, - отделение собственности на добычу, продажу и распределение энергии от собственности на ее транспортировку. ЕК не просто требует юридического отделения транспортировки (unbundling), но настаивает на имущественно-правовом разделе собственности на активы (ownership unbundling). Причем речь идет и о газе, и об электричестве. Между тем положение в этих двух сферах различно. Еврокомиссия не хочет признать, что конкуренция в газовой энергетике затруднена, ибо газ ЕС импортирует.

В электроэнергетике ЕК делает ставку на создание универсальной общеевропейской сети с единым тарифом. Реализация идеи - вопрос будущего. Пока энергетические группы действуют в каждой стране ЕС разрозненно. ЕК надеется, что раздел собственности, при условии обеспечения независимости операторов друг от друга, позволит им финансировать создание единой сети. Что касается самих инвесторов, то они считают регулирование сетей на наднациональном уровне более важным, чем раздел собственности, поскольку могут вкладывать капитал в единую группу и будучи интегрированными.

С трансформацией СОЭЗ в транснациональных операторов может возникнуть вопрос об их национальной принадлежности. Иногда она не играет существенной роли. Так, в Великобритании французский государственный капитал в лице EdF занимает серьезные позиции в электроэнергетике и водоснабжении. Британскую Scottish Power приобрела испанская энергетическая компания Ibedrola SA. Подчинение предприятий стран ЕС схожим нормам регулирования и контроля создает гарантии того, что бизнес будет соблюдать общественные интересы и законы страны пребывания.

Между тем ГЧП с опорой преимущественно на свое государство может порождать рецидивы протекционизма. Зачастую это объясняется опасениями, что иностранные предприятия с участием государства в капитале (даже ТНК из стран ЕС, не говоря о "постороннем" бизнесе) могут нарушать равенство условий конкуренции. Положение усугубляется отмечаемым ЮНКТАД фактом превращения ряда развивающихся стран из получателей капитала в его экспортеров(22).

В последнее время наблюдается явная тенденция к дискриминации импорта капитала из-за пределов ЕС со стороны его институтов, в частности Европарламента. По меткому выражению вице-спикера от фракции "зеленых" П. Йонкера, они страдают "гангреной национальных интересов"(23), когда в условиях глобализации на карту, по их мнению, поставлены экономическая безопасность, защита стратегических интересов и поддержание социально-экономической сплоченности, а главное - сохранение конкурентоспособности и места страны в мире. П. Гемават, преподаватель Гарвардской школы бизнеса, отмечает усиление противодействия транснациональным слияниям и поглощениям в 2000-е годы(24).

Упомянутый Доклад нацелен на ограничение доступа к инфраструктуре ЕС компаний из России, Китая, Ближнего Востока. Зампредседателя Европарламента А. Видаль-Квадрас призвал запретить иностранным ТНК покупать объекты энергетической инфраструктуры ЕС, кроме случаев, когда эти страны готовы на ответные шаги. Требования взаимности в обеспечении прав инвесторов имеют право на существование, но необходимо отличать слияние капиталов по взаимному согласию от недружественного поглощения. Защититься от него стремятся даже компании из стран самого ЕС. Таким образом, сталкиваются интересы не только экспортеров и импортеров разных регионов мира, но и различных ТНК Евросоюза.

У контрагентов есть свои особенности. В ЕС действуют два типа компаний. Одни, как ВР, специализируются на добыче-производстве, транспортировка имеет для них второстепенное значение. Для других, таких как Gaz de France, на первом месте - транспортировка и газоснабжение. Последние стремятся диверсифицировать свой бизнес в направлении производства. Разделение поставило бы их в невыгодное положение: став своего рода структурной дискриминацией, оно породило бы ряд проблем. Для потребителя эффект от одной вертикальной дезинтеграции, по мнению ряда экспертов, ничтожен(25).

Полное разделение лишило бы интегрированных операторов финансовой базы, необходимой для инвестиций в производство. В условиях глобальной взаимозависимости в энергетике неизбежен поиск компромиссов между поставщиками и потребителями. Поэтому вряд ли обосновано скептическое отношение ЕК к долгосрочным контрактам на поставку углеводородов.

Итак, с одной стороны, обостряется конкуренция между ТНК, а с другой - усиливается межгосударственное партнерство. Это происходит на фоне жесткой борьбы за рынки сбыта и источники сырья, особенно в связи с возрастанием веса Китая и Индии в мировой экономике. В такой ситуации роль государства в разработке программ развития энергетики и ее финансировании может еще больше возрасти.

К. Мандиль на посту исполнительного директора Международного энергетического агентства (МЭА) выражал озабоченность по поводу энергетической безопасности в мире, полагая необходимым вмешательство в эту сферу правительств, поскольку речь здесь идет об общественном благе(26). У. Рамсей, высокопоставленный чиновник МЭА, подчеркивает, что либерализация энергетики означает не сокращение регулирования, а его улучшение(27). Под этим, очевидно, следует понимать создание благоприятных условий для ГЧП.

Российская специфика диалога государства и бизнеса: проблемы и перспективы

Во взаимоотношениях государства и бизнеса в России есть элементы, не содействующие развитию ГЧП. В частности, это проблема соотношения ролей каждой из сторон в таком партнерстве.

Процесс перехода к рынку в нашей стране в 1990-е годы характеризовался ослаблением роли государства в экономике. В начале XXI в. на повестку дня встала задача "превращения государства в равноправного субъекта рыночных отношений"(28), что касалось прежде всего не просто количественного вклада(29), а соотношения прав и обязанностей сторон.

Сегодня, напротив, все чаще звучат тревожные оценки, согласно которым государство в России стало доминирующим партнером, когда "заведомо неравные" позиции власти и бизнеса могут привести к "профанации идеи частно-государственного партнерства"30. Суть равноправного диалога заключается в том, что нельзя "командовать бизнесменом", ему надо помогать, постоянно создавая благоприятные условия для эффективной деятельности. Как подчеркивал еще в начале XX в. отечественный политэконом И. X. Озеров (1869 - 1942), "с осуществлением правового строя даровитое русское население... проявит свою энергию" (курсив мой. - М. К.)(31).

Повышение экономической роли государства в России сопровождается стремлением "построить" отечественный бизнес в режиме ГЧП. Пока более плодотворным оказывается взаимодействие государства с зарубежным бизнесом. Анализ результатов работы примерно 600 СП с иностранным капиталом свидетельствует о том, что по показателям эффективности они представляют собой лучшую часть нашей экономики(32). Тем не менее на региональном уровне их доля остается очень низкой(33), хотя еще примерно пять лет назад была заметна тенденция сокращения гигантского разрыва между объемами периферийных и столичных инвестиций и вовлечения в сферу крупного совместного предпринимательства новых территорий(34).

Привлечение частнопредпринимательского сектора к выполнению социальных и экономических программ, в том числе в сфере общественных услуг, включая реализацию инфраструктурных проектов, может сделать государство компактным, эффективным и гибким, тем самым снижая уровень бюрократизации и коррумпированности экономики. По сути, речь идет о поддержании некоего оптимума между госрегулированием и рыночными силами; иными словами, нужен поиск "цивилизованного консенсуса" между государством, собственником и менеджментом. Решение этой задачи тормозят многие факторы, в частности отсутствие соответствующей законодательно-нормативной базы, долговременной промышленной политики. Исключение составляют энергетика и железнодорожный транспорт после принятия правительством стратегии его развития до 2030 г. (июль 2008 г.) на началах ГЧП (75%-ная доля частных инвесторов и 25%-ная - государства в лице РФ и его субъектов). Конкретные механизмы реализации ГЧП еще предстоит разработать.

В сфере общественных услуг у нас, в отличие от зарубежных стран, концессии пока не получили широкого распространения. Так, российское законодательство разрешает частной компании привести в порядок обветшалый водоканал, но не поставлять воду в квартиры. Между тем в мире негосударственным операторам частично или полностью передано около 10% услуг по водоснабжению(35). Власти призывают сотрудничать с частным сектором даже предприятия коммунально-бытовой сферы, которые не могут работать с прибылью (36) . В 2006 г. правительство РФ сделало шаг в данном направлении: утверждено типовое концессионное соглашение в отношении объектов водо-, тепло-, газо - и энергоснабжения, водоотведения, очистки сточных вод, переработки и утилизации бытовых отходов.

На фоне сравнительно быстрого развития российской экономики в последние годы инфраструктурные отрасли остаются, пожалуй, наиболее узким местом отечественной хозяйственной системы, порождая опасность техногенных кризисов и катастроф. Даже у "странообразующей" (по выражению В. Б. Христенко) компании "Газпром" весьма изношенное оборудование: доля основных фондов со сроком эксплуатации свыше 10 лет составляет более 80%(37). Инвестиционные потребности газовой отрасли в целом до 2020 г. оцениваются в огромную сумму - 170 - 180 млрд долл.(38)

ГЧП здесь представляется весьма уместным, но при этом не следует забывать, что государственные капиталовложения не заменят опыта и знаний частных инвесторов. Так, Р. Аренд (экономист ОЭСР) резонно полагает, что контролируемые государством нефтяные и газовые компании могут достичь определенного роста производства, сотрудничая в отдельных проектах с крупными иностранными частными нефтяными корпорациями(39).

Государство призвано формировать и совершенствовать в альянсе институциональную среду. В российском законодательстве отсутствуют институты публичного права и публичной собственности, в рамках которых работает вся система ГЧП на Западе. Кроме того, правовая база должна быть стабильной, а не меняться столь часто (сохраняя огромные пробелы). Для формирования благоприятного инвестиционного климата важно упорядочить налоговый режим в стране (40) .

Еще один пример "пробела" у нас - законодательство для малой и автономной сферы энергетики(41). В эпоху "ренессанса" атомной отрасли создание мобильных АЭС малой мощности промышленного назначения, требующих значительных инвестиций, тормозится из-за отсутствия необходимых механизмов ГЧП. Общеизвестные концессионные схемы тут неприменимы, так как не соответствуют нормативно-правовой базе РФ или ключевым положениям в области гарантий безопасности. Наиболее перспективным представляется вариант создания СП с соблюдением паритета между государством и частной компанией. Экспортный вариант предполагает отведение в ГЧП частной фирме роли лизингодателя, а государству - роли лизингополучателя(42).

В России, как и в остальном мире, ГЧП может и должно стать инструментом повышения эффективности и конкурентоспособности сетевых отраслей инфраструктуры, привлекая к их реформированию иностранные инвестиции, в том числе через концессии. Сотрудничество с "привлечением к нам иностранных капиталов" И. X. Озеров рассматривал как способ "привить ростки европейской и особенно американской энергии"(43).

Создание разветвленной инфраструктуры, обеспечивающей бизнесу выгодные условия для работы, - одна из основных задач государства. Средства учрежденного в этих целях Инвестиционного фонда РФ на началах ГЧП будут направляться через ОАО "Российский банк развития". Имеется в виду одновременное создание производств и транспортно-энергетической и социальной инфраструктуры в интересах территориального развития РФ. Государству отведены вложения в наименее выгодную инфраструктурную часть проектов (пример - комплексная программа развития Нижнего Приангарья, проект развития Южной Якутии) и федеральных целевых программ (например, ФЦП "Дальний Восток и Забайкалье").

Обратимся в данной связи к опыту Норвегии по налаживанию ГЧП в нефтегазовой сфере. Ст. 54 Закона о нефтяной деятельности (1985 г.) требовала от иностранных ТНК отдавать безусловное предпочтение отечественным товарам и услугам, тогда как национальные компании Norsk Hydro(44) и Saga пользовались большей свободой выбора вплоть до середины 1990-х годов. После вхождения Норвегии в Европейское экономическое пространство с максимумом экономической интеграции с ЕС (без членства) законодательство изменилось. В настоящее время преференции для норвежских товаров и услуг в этой сфере отменены, и конкурентам предоставлены равные возможности для получения заказов. Вместе с тем в Норвегии последовательно обеспечивается национально-государственный контроль в данной сфере. С начала освоения ресурсов Северного моря (конец 1960-х годов) непременным условием лицензионных соглашений стала реализация плана профессиональной подготовки норвежских кадров и передачи им технологических знаний и навыков нефтяными ТНК, что представляется разновидностью ГЧП(45).

В России, в условиях сохраняющейся экспортной ориентации ТЭК, ГЧП в инфраструктурных отраслях может способствовать созданию общей экономической зоны Европы и Азии, укрепить энергетическую безопасность, связать между собой хозяйственные структуры Востока и Запада. Основным направлением реализации мегаэнергетических проектов на основе ГЧП в нашей стране является создание межотраслевых энергопромышленных кластеров, или совокупности промышленных зон, сосредоточенных на определенной территории и являющихся объектом хозяйственной политики государства(46). Особый интерес тут представляет опыт ГЧП по транспортировке природного газа.

Международное сотрудничество в строительстве трубопроводов в отечественной нефтегазовой сфере осуществляют по схеме проектного финансирования (ПФ). Строительство инвестируется в счет ожидаемой прибыли от создаваемого предприятия. В ЕС по такой схеме построены Евротуннель под Ла-Маншем, трансграничные скоростные железные и автодороги, трансъевропейские сети телекоммуникаций и энергетики. С использованием ПФ, например, реализуется проект "Газпрома" "Голубой поток" по дну Черного моря. В России ГЧП с зарубежными инвесторами применимо в ТЭК при сохранении за государством контроля над проектами и на началах разграничения доступа к энергоресурсам и права собственности на них (как на Штокмановском газовом месторождении при участии "Газпрома", французской Total и норвежской StatoilHyclro). Природная рента - естественное преимущество, не подлежащее дележу ни с кем.

В специальном докладе, посвященном России (декабрь 2006 г.), аналитики Всемирного банка пришли к выводу о формировании в нашей стране новой экономической стратегии, "смещении акцента". Это выражается в отходе от классического либерального экономического курса, направленного на создание равных условий для частных инициатив и предпринимательства, в сторону "промышленной", или "региональной", политики, задача которой - "создание особых условий для приоритетного развития определенных секторов, регионов или предприятий". Специалисты Всемирного банка считают логичным, что для повышения конкурентоспособности на международных рынках и уменьшения зависимости от сырьевых отраслей "требуется государственное вмешательство". Главная цель - диверсификация, поощрение инновационной экономики, развитие конкурентных отраслей - у экспертов ВБ находит и понимание, и поддержку(17). Вопрос в том, какие методы для этого используются - малоэффективные административные или рыночные.

Для совершенствования механизмов ГЧП необходимо формирование конкурентной среды, чему способствует включение российской экономики в процессы глобализации. Однако из-за сохраняющейся энергосырьевой ориентации она, по меткому замечанию члена-корреспондента РАН Р. С. Гринберга, "растет, а не развивается" (48) . Вот почему структурные реформы, закладывающие долговременные основы динамичного сбалансированного развития экономики, сегодня важнее роста(49). Сиюминутный эффект не должен иметь приоритет перед будущим.

Для формирования конкурентной среды требуется также снять барьеры на пути сотрудничества отечественного бизнеса с зарубежным. Это важно не только для отдельных предприятий, но и для экономики РФ в целом. Страны ЕС настороженно относятся к стремлению российских компаний с госучастием инвестировать в их инфраструктурные сети. В ЕС усиливается отрицательное отношение к госсобственности. В определенной степени неблагожелательной реакцией в Евросоюзе объясняется поворот отечественных компаний на Восток. Повышение роли частного капитала с одновременной поддержкой его государством при налаживании коммерческих связей с зарубежными партнерами могло бы ослабить подобные опасения. Сегодня весьма уместно высказывание российского публициста начала XX в. (периода более ранней волны глобализации) М. Меньшикова о целесообразности борьбы народов "не за независимость... а за правильную зависимость друг от друга"(50).

1 Чичерин Б. Н. Собственность и государство. СПб.: Изд-во РХГА, 2005. С. G05.

2 Damon D. Public, prive: concilier performance et croissance // Problemes economique. P., 2003. Dec. 17. P. 21; Alesina A., Giavazzi F. The Future of Europe. Reform or Decline. L.: Cambridge, 2006. P. 126.

3 Confrontations Europe. 2007. No 78. P. 8.

4 См.: Clifton J., Duaz Fuentes D. EU Policies on Public Services: Let the Citizens Speak! / The ETUI-REHS-EPSU-SALTSA Conference "An Alternative to the Market: The Social, Political and Economic Role of Public Services in Europe". Brussels, 2007. Nov. 19-20. P. 1.

5 См.: Варнавский В. Г. Интервью (http://www.concession.ru/parseDocumcnt.php? DocFName=116).

6 http://www.rusrand.ru/public/public_7.html.

7 Варнавский В. Г. Партнерство государства и частного сектора: формы, проекты, риски. М.: Наука, 2005. С. 5; Варнавский В. Г. Государственно-частное партнерство в России: проблемы становления // Отечественные записки. 2004. N 6. С. 172.

8 См.: Николаев Л. И. Государственно-частное партнерство в РФ: экономическое содержание и правовое обеспечение // Недвижимость и инвестиции. Правовое регулирование. 2007. N 1-2. Июль (http://www.dpr.ru/journal/journal_30_8.htm).

9 Сильвестров С. Н. Государственно-частное партнерство в инвестиционной сфере энергетики (http://www.koism.rags.ru/science/actions/silv2.php).

10 См.: Вилисов М. В. Государственно-частное партнерство: политико-правовой аспект // Власть. 2006. N 7 (http://www.rusrand.ru/public/public_7.html).

11 Le role et la place de 1'Etat au debut du XXIe sieele. P., 2001. P. 89.

12 Найяр Д. Глобализация и стратегии развития: "Круглый стол" высокого уровня по торговле и развитию: Ориентиры на XXI век / ЮНКТАД X. Бангкок, 2000, 12 февр. С. III.

13 Ваупе N., Woolcock S. The New Economic Diplomacy: Decision-Making and Negotiation in International Economic Relations. Aldlershot, Burlington, 2003. P. 86.

14 См.: Friedenson P. Transforming Public Enterprise in France // Transforming Public Enterprise in Europe and North America: Networks, Integration and Transnationalisation / J. Clifton., F. Comin, D. Diaz Fuentes (eds.). L.: Palgrave Macmillan, 2007. P. 69, 74.

15 См.: L'Euro-entreprise / Babeau A., Bernis de G., Bonnafous A. et al. Pref. de Berlioz-Houin B. P.: Economica, 1988, а также нашу рецензию на эту книгу в: МЭиМО. 1990. N 2. С. 143-144.

16 Transforming Public Enterprise in Europe and North America. P. 16.

17 World Investment Report 2007. Overview (UNCTAD). Transnational Corporations, Extractive Industries and Development. P. 4.

18 Evaluation of the Performance of Network Industries Providing Services of General Economic Interest: European Commission Report // Commission Staff Working Document SEC. 2007. No 1024. P. 46; http://siteresources.worldbank.org/INTGDF2007/Rcsoiirces/3763069-1179948748801/GDF07_complctcFinal.pdf.

19 Газета.Ru. 2008. 17 июля. После слияния GdF с франко-бельгийской SUEZ доля государства в капитале вследствие дальнейшей приватизации сократится с 80 до 35% (http://www. gazdefrance.com/FR/D/1530).

20 Ark van В., O'Mahony M., Timmer M. P. The Productivity Gap between Europe and the United States: Trends and Causes // Journal of Economic Perspectives. 2008. Vol. 22, No 1. P. 25, 42.

21 Herzog Ph. Les cles d'une Communaute europeenne de Penergie // Confrontations Europe. 2007. No 80. P. 2.

22 См.: Нормотворческая деятельность в сфере международных инвестиций: Записка секретариата ЮНКТАД. Женева, 2007, 28-29 июня. Р. 7.

23 La lettre de Confrontations Europe. 2005. No 72. P. 19.

24 См.: Гемават П. Почему мир не "плоский" // Pro et Contra. 2007. N 3. С. 104.

25 Doronzo R., Florio M. Privatization, Unbundling, and Liberalization of Network Industries: A Discussion of the Dominant Policy Paradigm in the EU-ETUI-REHS-EPSU-SALTSA Conference "An Alternative to the Market: The Social, Political and Economic Role of Public Services in Europe". P. 27.

26 См.: Mandil С/. Energy Security: The IEA's Perspective. New Orleans, 2007. P. 18. (http://www.iea.org/textbase/speech/2007/mandil/NewOrleans.pdf).

27 Ramsay W. Emergency Responses in Asia Pacific Region / IEA. Tokyo, 2007. P. 8.

28 Конкурентоспособность России в глобальной экономике. М., 2003. С. 373.

29 Нормальным может считаться 70 -80%-ное участие частного партнера и соответственно 20 -30%-ное - государства (см.: Паппэ Я. Ш. Трансформация крупной собственности в России: тенденции и риски // Отечественные записки. 2005. N 1. С. 81).

30 Яковлев А. Власть, бизнес и движущие силы экономического развития в России: до и после "дела ЮКОСа" // Материалы международного научного коллоквиума "Системные изменения в российском обществе: новые взгляды". М., 2005. С. 131.

31 Озеров И. X. Чему учит нас Америка? СПб., 1908. С. 215.

32 Журавский Ю. А., Гилева В. К. Анализ параметрических зависимостей менеджмента и собственности // Россия в экономических системах всемирного хозяйства: диалектика содержания и формы собственности (экон. очерки). Ярославль, 2004. С. 113.

33 Яковлев А., Фрай Т. Реформы в России глазами бизнеса // Pro et Contra. 2007. N 4-5. С. 131.

34 См.: Актуальные проблемы внешнеэкономической стратегии России. М., 2003. С. 208.

35 Chaussade J.-L. L'acces a l'eau pour tons // Defense nationalc. 2006. A. 62. No 11. P. 82.

36 Реструктуризапия промышленности в европейских странах с переходной экономикой: накопленный опыт и перспективы. Женева: ЕЭК ООН, 2002. С. 22.

37 Нефть и капитал. 2005. N 4. С. 5.

38 Глаголев А. И., Демин С. С., Орлов Ю. Н. Долгосрочное прогнозирование газового рынка: опыт сценарного программирования. М., 2003. С. 47, 49.

39 Arend R. Russia's Post-crisis Growth: Its Sources and Perspectives for Continuation // Europe-Asia Studies. 2006. Vol. 58, No 1. P. 22.

40 По данным опроса Ernst & Young, проведенного в 2007 г., 54% иностранных компаний характеризовали влияние налоговой системы РФ на инвестиционный климат как негативное, а 9% - как крайне негативное по сравнению с 44 и 5% соответственно в 2006 г. Схожи оценки и отечественного бизнеса (Газета. 2007. 15 нояб. С. 13).

41 См.: Язев В. А. Возобновляемые источники энергии // Экономика ТЭК сегодня. 2007. N 4. С. 4.

42 См.: Ишеков А. Г., Субботин С. А., Щепетина Т. Д. Пути коммерциализации АЭС малой мощности // Энергия. 2007. N 10. С. 5, 7.

43 Озеров И. X. Указ. соч. С. 21-22.

44 Объединена в 2007 г. со Statoil при 62,5%-ном контроле государства.

45 См.: Ряшин В. Норвежский подход к вопросу увеличения доли национальной составляющей в нефтегазовом секторе: Доклад па Международной энергетической неделе "МЭН-2007". Москва, 2007, 24 окт. С. 8, 10.

46 Об опыте ЕС по проведению государственной политики через кластеры см.: Пилипенко И. В. Конкурентоспособность и интеграция: кластерная политика в Европейском Союзе // Интеграционные процессы в современном мире: экономика, политика, безопасность. М.: ИМЭМО РАН, 2007. С. 24-32.

47 См.: Доклад об экономике России. Декабрь 2006 г. N 13 / World Bank Moscow Office. Economic Units. C. 15. (http://ns.worldbank.org.ru/files/rer/RER_13_rus.pdf).

48 Цит. по: Известия. 2007. 14 нояб. С. 10.

49 См.: Ясин Е. Г. Нерыночный сектор: Структурные реформы и экономический рост. М.: ГУ-ВШЭ, 2004. С. 7.

50 Цит. по: Шлемии П. И. М. О. Меньшиков: мысли о России. М.: ИНИОН РАН, 1997. С. 194.