Инфляция и банковский процент в современной российской экономике

Основная цель денежно-кредитной политики Банка России на 2014 г. и на период 2015-2016 гг. определена как «достижение и поддержание стабильно низких темпов роста потребительских цен» (Банк России, 2013а). Политика ограничения инфляции была приоритетной для ЦБ РФ и в период с 2001 по 2011 г. Тем не менее показатели роста цен (как потребительских, так и цен производителей) остаются относительно высокими, особенно на фоне низких темпов инфляции в развитых странах. В 2013 г. индекс потребительских цен (ИПЦ) в РФ вырос на 6,5%, а в текущем году, по различным оценкам, он может превысить 9%.

Другая важная макроэкономическая проблема — высокие процентные ставки по банковским кредитам, в том числе привлекаемым для реализации инвестиционных программ.

Денежная масса, цены и процентные ставки: теоретические представления и реальная динамика

Зависимость между инфляцией, ставкой процента и динамикой инвестиций изучали многие исследователи. Современная теория в основном опирается на представления, восходящие к работам И. Фишера. Согласно им, «в состоянии долговременного равновесия повышение темпа роста денежной массы вызовет идентичное повышение темпа инфляции и, следовательно, идентичное повышение ожидаемого темпа инфляции и номинальной ставки процента». «В подобных моделях, -продолжает Л. Харрис, — в качестве главной детерминанты номинальной ставки процента выступает ожидаемый темп инфляции, который сам в свою очередь определяется темпом увеличения М» (Харрис, 1990. С. 620-622). Изменение ставки процента в данном случае - итоговый результат. Вместе с тем, поскольку ее изменение выступает важнейшим компонентом системы стимулов сбережения и инвестирования, повышение темпа роста денежной массы должно привести к увеличению объема инвестиций. В соответствии с этой логикой при понижении темпа роста денежной массы можно ожидать снижения инфляции и номинальной ставки процента, а также объема инвестиций.

Однако при сравнении годовых темпов изменения денежной массы и ИПЦ (последний, согласно широко распространенным представлениям, характеризует величину инфляции) в России за 2005-2013 гг. видно отсутствие заметной зависимости между темпами роста денежной массы и изменением ИПЦ (рис. 1). И когда денежная масса в национальном определении (М2) увеличивалась относительно быстро (в 2005-2007 гг. на 46,6% в среднем за год), и когда ежегодный рост денежной массы был существенно меньше (в 2009-2011 гг. — 23,7% в среднем за год), ИПЦ увеличивался почти одинаковым темпом (109,9 и 109%). В 2008 г., когда темпы роста М2 резко снизились, ИПЦ, по данным Росстата, вырос. Замедление роста денежной массы в 2011-2013 гг. практически не отразилось на динамике ИПЦ. Очевидно, что характер зависимости между динамикой денежной массы и цен в России сложнее, чем предполагает рассмотренная выше формулировка.

Более сложной зависимостью обусловлено и движение номинальной ставки процента по банковским ссудам в РФ. По данным Банка России, общий уровень ставки с 2006 г. никогда не был ниже 8% годовых, а в 2012-2013 гг. колебался в диапазоне 9-10%¹.

При сопоставлении помесячных показателей изменения денежной массы, индекса потребительских цен и средневзвешенной ставки процента по долгосрочным кредитам банков, предоставляемым нефинансовым организациям, видно, что колебания ИПЦ и процентных ставок по долгосрочным кредитам происходят достаточно синхронно (рис. 2). В то же время колебания показателей прироста денежной массы могут как совпадать по направлению с изменением ИПЦ и ставки процента по долгосрочным кредитам банков, так и не совпадать. Рост ИПЦ и ставки процента по долгосрочным кредитам банков происходил и в периоды быстрого роста денежной массы, и в периоды ее снижения.

Можно предполагать, что связь изменения ИПЦ и процентных ставок по кредитам и динамики денежной массы может быть существенно модифицирована рядом факторов. В зависимости от трактовки инфляции результаты их воздействия в виде роста цен и процентных ставок можно оценивать как неинфляционные (если считать инфляцию исключительно денежным феноменом) либо как инфляционные (если рассматривать ее как комплексный макроэкономический процесс общего роста цен).

Расхождения в динамике ликвидности и инфляции в России, Китае, Японии, США в период кризиса 2008 г. и в посткризисный период рассмотрены М. Ершовым (Ершов, 2013). Представляется, что в развитых странах причины расхождения динамики инфляции и денежной массы преимущественно связаны с денежной политикой и механизмами управления денежной массой. Так, Ершов отмечает роль механизмов «самостерилизации» финансовых ресурсов банками в США. Подобных механизмов в странах с развивающимся рынком в настоящее время нет.

По нашему мнению, в числе причин расхождения динамики инфляции и денежной массы в развитых и развивающихся странах наиболее важны различия в мотивах предпочтения ликвидности и инфляционных ожиданиях, характерных для экономических агентов (хозяйствующих субъектов и домохозяйств). Очевидно, что экономический агент, одновременно действующий на развитых и развивающихся рынках, может руководствоваться в каждом конкретном случае различными мотивами и иметь разные предпочтения.

Предпочтение ликвидности (приобретение, хранение, использование) — фактор динамики спроса на деньги (наличные и безналичные средства) и иные высоколиквидные активы. От текущей политики денежных властей зависит, в какой мере этот спрос удовлетворяется, каковы величина и структура дефицита (или избытка) ликвидности в экономике. В свою очередь, предпочтение ликвидности определяется инфляционными ожиданиями.

Рост инфляционных ожиданий побуждает экономических агентов при использовании своих денежных доходов делать выбор в пользу наиболее ликвидных инструментов. Соответственно снижается склонность экономических агентов к сбережению и инвестированию. Результатом становятся увеличение и поддержание стабильно высокого уровня ставок ссудного процента (его величина должна приносить доходность, достаточную для покрытия издержек и обеспечения рентабельной работы банков). Рассмотренная система зависимостей позволяет понять, почему в российской экономике, какой бы ни была динамика денежной массы и ИПЦ, уровень процентных ставок по долгосрочным кредитам банков в 2006-2013 гг. практически никогда не опускался ниже 10% (рис. 3).

Уровень средневзвешенных ставок по долгосрочным кредитам предприятиям и организациям мало отличается от уровня средневзвешенных процентных ставок по всем видам кредитов, предоставляемых юридическим лицам. Так, в 2012 г. ставки по последним колебались в диапазоне 11,2-11,6% годовых, а по долгосрочным кредитам — в диапазоне 10,6-11,9% годовых; в первом полугодии 2013 г. — в диапазоне соответственно 12,0-11,4 и 12,2-11,3%².

Проведенное выше сопоставление динамики денежной массы, ИПЦ и процентных ставок по долгосрочным кредитам свидетельствует о том, что инфляционные ожидания хозяйствующих субъектов и домохозяйств в России длительное время сохраняются на стабильно высоком уровне. Каковы причины этой стабильности?

Мотивы инфляционных ожиданий

Рассматривая мотивы инфляционных ожиданий в контексте развитого Дж. М. Кейнсом подхода к анализу мотивов предпочтения ликвидности, можно предположить, что инфляционные ожидания возникают иод воздействием всех указанных им мотивов: трансакционного, предосторожности, спекулятивного (Кейнс, 1993. С. 356). На различных стадиях экономического цикла и в различных социально-экономических условиях решающее значение может иметь и трансакционный мотив — «потребность в наличных деньгах для текущих сделок потребительского или производственного характера», и «мотив предосторожности, то есть желание обеспечить в будущем возможность распоряжаться определенной частью ресурсов в форме денежной наличности», и спекулятивный мотив, основанный на желании и возможности получить прибыль благодаря лучшему «по сравнению с рынком знанию того, что принесет будущее». В данном случае нас интересует, какой из указанных мотивов выступает доминирующей причиной инфляционных ожиданий хозяйствующих субъектов и домохозяйств в России.

Из-за систематического несовпадения во времени резкого увеличения предложения ликвидности с ростом ИПЦ и процентных ставок по долгосрочным кредитам мы не можем предположить, что трансакционный мотив предпочтения ликвидности, связанный главным образом с потребностью проводить платежи и расчеты, служит основной причиной роста инфляционных ожиданий. Более того, имеются периоды, когда снижение предложения ликвидности синхронизируется с уменьшением темпов роста как ИПЦ, так и процентных ставок по долгосрочным кредитам (см. рис. 2).

Высокая корреляция динамики средневзвешенных процентных ставок по важнейшим финансовым инструментам — банковским кредитам (в том числе долгосрочным) и процентных ставок долгового рынка (Банк России, 2013b. Рис. 27) не позволяет считать выбор между различными финансовыми инструментами, то есть спекулятивный мотив, главной причиной изменения инфляционных ожиданий и предпочтений ликвидности экономических агентов в РФ. Данный мотив учитывает в первую очередь распределение рисков между наименее рискованным видом активов — в кейнсианской монетарной теории это наиболее надежные облигации — и более рискованными видами активов (Кейнс, 1993. С. 371-373). На спекулятивном мотиве основан механизм выравнивания премий инвесторов за риск.

В современной российской экономике мотивы инфляционных ожиданий и порождаемое последними предпочтение ликвидности, а затем и изменение спроса хозяйствующих субъектов и домохозяйств на деньги (кассовые остатки) в первую очередь связаны с мотивом предосторожности. Данный мотив определяет общую оценку рискованности вложений, включающую оценку как собственно риска, так и неопределенности — как их понимает Ф. Найт (Найт, 2003. С. 30). Такую оценку экономические агенты на практике осуществляют, принимая решение о характере использования своих денежных средств, независимо от знания экономической теории.

Неопределенность диктует экономическим агентам необходимость руководствоваться в своих действиях мотивом предосторожности. Он может воздействовать на ставку процента как минимум по двум направлениям. С одной стороны, экономические агенты увеличивают спрос на ликвидность, используемую для разных целей, что приводит к росту ее цены, то есть процентной ставки. С другой стороны, чем выше общий риск (включая неопределенность в указанном выше смысле) невозврата или неполного возврата инвестированных денежных средств, тем важнее для экономических агентов, осуществляющих инвестиции, мотив предосторожности и продиктованное им предпочтение ликвидности и кассовых остатков. Соответственно, чем выше предпочтение ликвидности, тем ниже склонность к сбережению и инвестированию. Иными словами, при прочих равных условиях, тем ниже предложение инвестиций и выше их «цена» — ставка процента по наименее рискованным видам активам (не говоря уже о более рискованных).

Рассмотренный случай (когда оценка одного мотива — предосторожности — принимает наибольшую значимость) частный по отношению к общим закономерностям формирования процентных ставок. Но он не уникальный. Впервые объяснение природы процента платой за риск дано в конце XII - начале XIII в. (Ле Гофф, 2010. С. 96-97). Такое объяснение в XX в. получило развернутое научное обоснование благодаря Найту, который полагал необходимым для объяснения прибыли (в том числе процента) «вернуться к идее неопределенности будущего, т. е. того положения дел, которое в обыденном языке и на жаргоне бизнесменов именуется расплывчатым словом „риск"» (Найт, 2003. С. 47, 168) (проводя различие между риском и неопределенностью, Найт связывал прибыль только с последней). Учитывая, как часто в последние годы волатильность рынков делала мотив предосторожности решающим в поведении инвесторов, старинное воззрение на природу процента оказывается не столь архаическим, как можно было бы предположить.

В целом в развитых странах и на мировых финансовых рынках благодаря широким возможностям перераспределения инвестиций между отраслями и регионами и относительно высокому доверию инвесторов к финансовым посредникам и действиям регуляторов общий уровень рисков инвестирования оценивается как существенно более низкий, чем на развивающихся рынках. Это позволяет денежным властям развитых стран отдавать приоритет проблеме ликвидности перед проблемой рисков (Taylor, 2008. Р. 18).

Напротив, на развивающихся рынках мотив предосторожности для поведения инвесторов, по нашему мнению, приобретает первостепенное значение. Это проявляется в том числе в более высоких, чем в развитых странах, темпах инфляции, ставке банковского процента, в различиях показателей развития банковского бизнеса. «Зрелая экономика опирается на прочные институциональные основы, которые определяют права собственности, принуждают исполнять контракты, распространяют цены и сокращают информационный разрыв между покупателями и продавцами. Развивающиеся страны зачастую лишены этих рыночных и регулятивных институтов» (Всемирный банк, 2009).

Институциональная неопределенность и ставка банковского процента

Доминирующее значение мотива предосторожности отражает высокую степень неопределенности, присущую хозяйственной и особенно банковской деятельности в современной России. В связи с этим представляется правомерным использовать для характеристики институциональных условий экономической деятельности в РФ понятие «институциональная неопределенность». Оно подразумевает неопределенность институциональных условий заключения и исполнения сделок: правовых норм; декларируемых правил и реальных целей деятельности; стандартов и мотивов поведения государственных и общественных организаций, хозяйствующих субъектов, домохозяйств, лиц, вовлеченных в процессы принятия и исполнения решений по экономическим, социальным, правовым и другим вопросам. Институциональная неопределенность в российской экономике стала результатом хаотического изменения системы социально-экономических отношений и остается ее фундаментальной чертой.

Институциональная неопределенность означает неопределенность в отношении использования, владения, распоряжения имуществом, являющегося предметом сделок и необходимого для предпринимательской деятельности, неопределенность в отношении получения и распределения доходов от нее. Институциональная неопределенность подразумевает также неопределенность экстерналий — выгод и издержек, не учитываемых в стандартных механизмах ценообразования и рыночного распределения ресурсов, которые затрагивают интересы третьих лиц, не участвующих в данной рыночной сделке.

Если возможные будущие состояния и события можно предсказать, но вероятность их наступления экономическим агентам неизвестна, то неопределенность трактуется в современной экономической теории как неясность (неопределенность 1) (Светлова, ван Элст, 2013. С. 84-85). Такая ее разновидность существует в России из-за неясности прав собственности и недостаточной их легитимности (Капелюшников, 2008. С. 92). Право вести масштабную предпринимательскую деятельность становится исключительной привилегией, зависящей от принадлежности и места в системе отношений внутри элит, а сами элиты формируются преимущественно по клановому принципу.

В таких условиях характер, мотивы, условия предпринимательской деятельности существенно отличаются от рассматриваемых стандартными учебниками по экономической теории. Обладатели привилегий не заинтересованы в их ограничении. Более того, принципиальное изменение условий конкуренции означает для них автоматическую утрату конкурентных позиций, завоеванных в межклановой и внутриклановой борьбе. По этой причине советы укреплять статус собственников часто отражают лишь благие пожелания, мало связанные с российской реальностью. Инстинкт безошибочно говорит обладателям эксклюзивных привилегий, что правовая легитимность их статуса будет утрачена, когда группа, к которой они принадлежат, потеряет неформальные рычаги влияния и контроля. Поэтому в России, как и в других странах с переходной экономикой, новые элиты, получившие эксклюзивные привилегии, отрицательно относятся к построению полноценных рыночных институтов (Полищук, 2013. С. 48-49). В этих условиях для основной массы экономических агентов на практике трудно сделать долгосрочный прогноз в отношении как институциональных условий ведения бизнеса, так и собственной роли в нем.

Не меньшее значение для экономических агентов в РФ имеет неосведомленность (неопределенность 2), которая характеризуется тем, что возможные будущие состояния и события известны экономическим агентам лишь отчасти (Светлова, ван Элст, 2013. С. 84-85). Представляется, что в России данный вид неопределенности связан в первую очередь с разным пониманием сторонами сделок их характера, условий, целей, обеспечения, издержек, возможных результатов и последствий. Это вытекает не только из нечеткости правовых норм и механизмов их реализации, правил деятельности тех или иных учреждений, но и, главным образом, из различий в стереотипах экономического поведения, мотивах и целях сделок экономических агентов, принадлежащих к различным социальным, культурным, конфессиональным, этническим группам, клановым образованиям.

Институциональная неопределенность, связанная как с неясностью, так и с неосведомленностью, — одна из важнейших причин увеличения трансакционных издержек, в том числе по привлечению экономическими агентами кредитных ресурсов. Такие издержки в первую очередь растут вследствие значительной неопределенности и рисков, возникающих у кредитных организаций при предоставлении ссуд для ведения предпринимательской деятельности, особенно инвестиционных кредитов. На результаты кредитных операций банков существенно влияет неопределенность в отношении:

• активов, которые могут служить обеспечением кредитов;
• реального использования получаемых в качестве ссуды средств;
• способности заемщика своевременно вернуть указанные средства, в срок и в полном объеме осуществлять процентные платежи;
• возможностей и желания заемщика поддерживать стабильное финансово-хозяйственное положение кредитуемого предприятия.

Стандартные методы оценки и расчета рисков, как правило, используют модели, статистической базой которых служат события кредитных историй заемщиков. Однако рассмотренные виды неопределенности часто связаны с обстоятельствами, которые в кредитных историях не получают полного отражения и не могут быть использованы для статистического анализа рисков.

Например, изменение положения реального (бенефициарного) владельца имущества в системе клановых отношений часто не связано с результатами хозяйственной деятельности, отражаемыми в финансовой отчетности предприятия, которым он владеет. Современная техника использования правовых норм предоставляет достаточно возможностей для быстрого и юридически корректного вывода активов при подобных обстоятельствах, если реальный владелец имущества заранее озаботился решением этой проблемы. Во многих случаях гарантией эффективности указанной техники выступает наличие офшорного партнера. Так возникают миллиардные «дыры» в балансах, которые еще вчера соответствовали всем формальным требованиям и оценивались квалифицированными экспертами как вполне удовлетворительные. Отметим, что офшоризация российской экономики — следствие, а не причина институциональной неопределенности. Это обстоятельство накладывает определенные ограничения на результативность политики деофшоризации.

Серьезной причиной нестабильности финансово-хозяйственного положения предприятий-заемщиков служит также хронический недостаток инвестиций в их развитие. По некоторым оценкам, альтернативным официальным цифрам Росстата, в РФ ежегодно выбывает фондов в 2-2,5 раза больше, чем вводится, а их стоимость ежегодно сокращается на 1% (Ханин, Фомин, 2014). Отсутствие программ обновления основных фондов — непосредственный результат преобладания краткосрочных стратегий хозяйственного поведения, которые, как правило, включают отказ от долгосрочных инвестиций. Преобладание таких стратегий порождено не только нехваткой инвестиционных ресурсов, но и условиями институциональной неопределенности.

Современная теория корпоративного управления исходит из наличия у собственника заинтересованности в рыночном успехе предприятия, достигаемом за счет разработки и применения инновационных решений, обновления основных фондов и т. п. Практика корпоративного управления в РФ показывает, что реальные владельцы и обладатели титулов собственности часто имеют совершенно иные цели и не выражают заинтересованности в развитии соответствующих производств.

Добросовестный собственник или менеджер в условиях институциональной неопределенности также не склонен инвестировать, если вероятность быстрой окупаемости и высокой рентабельности вложений невелика, и не предъявляет спрос на заемные средства для инвестирования. По данным С. Цухло, в настоящее время большинство респондентов в промышленности удовлетворены объемами инвестиций, которые они имели, и только порядка 30% респондентов считают инвестиции недостаточными³.

Недостаток или полное отсутствие своевременно осуществляемых инвестиций вынуждают эксплуатировать морально устаревающие основные фонды. Издержки производства продукции, выпущенной на их базе, в условиях, когда конкуренты, прежде всего иностранные, интенсивно обновляют основные фонды и технологии, неизбежно приближаются к предельным для данной отрасли (вида продукции). Это означает, что уменьшается ее устойчивость по отношению к любым внешним шокам (в первую очередь вызванным снижением спроса, в том числе временным). Когда отрасли, использующие морально устаревшие оборудование и технологии, доминируют в отраслевой структуре экономики, повышается вероятность резкого увеличения масштабов невозврата ссуд.

Стоимость ценных бумаг, выпущенных предприятиями таких отраслей, часто подвержена трудно предсказуемым колебаниям. Во многих случаях они определяются неустойчивостью финансово-хозяйственного положения эмитентов, а сами бумаги становятся удобным инструментом сделок с использованием инсайдерской информации. При использовании таких ценных бумаг в качестве обеспечения (залога) при предоставлении кредитов вероятность невозврата или несвоевременного возврата ссуд значительно возрастает.

Таким образом, одно из следствий институциональной неопределенности — повышение рисков кредитования и ставки процента.

Важнейшее конкурентное преимущество банков по сравнению с альтернативными возможностями использования сбережений, имеющихся у организаций и населения, — наличие развитой системы риск-менеджмента, включающей идентификацию, оценку, мониторинг, контроль и другие элементы управления рисками. Однако в условиях институциональной неопределенности это конкурентное преимущество может трансформироваться в фактор снижения конкурентоспособности банков.

При существенной неопределенности результатов инвестирования (особенно если есть широкие возможности для вывода активов) и высокой инфляции хозяйственная деятельность все больше напоминает игру, приближающуюся по своему характеру к чисто спекулятивным операциям. Среди хозяйствующих субъектов может получить распространение стратегия поведения, которой присущи неспособность или нежелание в полной мере оценивать риски, возникающие при вложении денежных средств, склонность при финансировании конкретных проектов в большей мере полагаться на случай и (или) действие внеэкономических факторов, а не на систему управления рисками, основанную на экономических показателях. При такой стратегии поведения с точки зрения хозяйствующих субъектов нерационально оплачивать издержки банковского риск-менеджмента (включаемые банками в операционные расходы и, следовательно, учитываемые в процентной ставке). Это дополнительно побуждает их рассматривать банковские кредиты как неоправданно дорогие и по возможности снижать затраты на формирование собственных систем управления рисками.

Схожие проблемы, связанные с институциональной неопределенностью, существуют и непосредственно в банковской системе. Повышая процентные ставки, менеджеры кредитных организаций пытаются минимизировать возможные потери при проведении кредитных операций. Так, относительно невысокие процентные ставки и процентная маржа по долгосрочным кредитам компенсируются завышением процентных ставок по другим видам кредитных операций, в первую очередь по кредитованию физических лиц (рис. 4).

Банки несут потери, участвуя в операциях по выводу активов в интересах бенефициарных владельцев и топ-менеджеров. Так, организации банковского сектора, накануне кризиса 2008-2009 гг. активно работавшие на рынке РЕПО, в период кризиса оказались в наиболее сложном финансовом положении (хотя получили в ряде случаев масштабную поддержку государственных структур), а в дальнейшем были вынуждены осуществлять значительные заимствования на долговых рынках, в том числе зарубежных. При ужесточении условий зарубежных заимствований роль Банка России как источника ликвидности для подобных кредитных организаций неизбежно должна была возрасти, что и подтвердила ситуация, сложившаяся в 2014 г.

Показатели банковской отчетности не в полной мере отражают проблемы крупных корпоративных заемщиков, поскольку существует практика получения ими краткосрочных кредитов (в «соседнем» банке «дочерней», «головной» или иным образом «связанной» компании) для погашения накопившейся задолженности по основному долгу и процентам, которые, в свою очередь, погашаются за счет нового кредита. Это позволяет банкам согласовать реальные условия кредитования и сложившееся на практике несоответствие структуры активов и обязательств по срочности, требования по классификации ссуд, формированию резервов на возможные потери по ссудной задолженности. В то же время банки не всегда могут реально оценить возможности возврата кредитов и часто занижают риски кредитования. Нередко вклады формируются искусственно, в том числе для обхода законодательно установленных ограничений. В результате реальное качество активов банков может не соответствовать представленному в отчетности. Так, в девяти ликвидированных в I квартале 2014 г. банках стоимость активов была оценена на уровне 8,1% от балансовой⁴.

Когда рыночные формы взаимоотношений прикрывают нерыночные по сути мотивы и действия экономических агентов, непосредственно в самих кредитных учреждениях формируются тенденции к автономизации отдельных направлений деятельности и подразделений. В них снижаются транспарентность, управляемость и эффективность организационных структур и бизнес-процессов, на первый взгляд выстроенных по наилучшим конкурентоспособным образцам.

В этих условиях банки, даже крупнейшие, постепенно теряют возможность независимо оценивать сравнительную эффективность различных инвестиционных проектов. Иными словами, важнейшая воспроизводственная функция банковского сектора — трансформация сбережений в эффективные инвестиции — не реализуется, что, в свою очередь, не может не сказаться на реальной окупаемости вложений. В конечном счете это приводит к росту цен.

Структурные причины роста цен

Структурные причины роста цен и инфляции определяются межотраслевыми диспропорциями, характерными для сложившейся модели экономики РФ, которая ориентирована на увеличение и поддержание высокого объема экспорта энергоносителей. Место диспропорций плановой экономики, которые уменьшились в 1990-е годы ценой утраты значительной части экономического потенциала и сокращения ВВП, к настоящему времени заняли новые.

Ориентированная на экспорт топливно-энергетических ресурсов экономическая модель порождает структуру экономики, в которой рост цен закономерен. В экономической теории широко признано положение о том, что удовлетворение растущего спроса на невоспроизводимые ресурсы сопровождается переходом к добыче их дополнительных объемов с более высокими удельными издержками. Современные тенденции роста издержек и цен производства топливно-энергетических ресурсов, как правило, соответствуют данному положению⁵.

При ухудшении условий добычи, использовании более сложных и дорогостоящих технологий неизбежно растет себестоимость топливно-энергетических ресурсов, как направляемых на экспорт, так и потребляемых на внутреннем рынке. В РФ в 2010 г. себестоимость тонны нефти в 1,5 раза превышала показатель 2005 г. (Чернявский, 2012. С. 95-96). Издержки растут и в газодобыче, где удельные затраты на новых месторождениях Ямала значительно выше, чем на ранее освоенных. Увеличение издержек добычи обусловливает рост цен независимо от действия других факторов ценообразования, например изменения налоговой нагрузки на предприятия нефте- и газодобычи.

Лучшие по сравнению с другими отраслями показатели рентабельности активов организаций, занятых в России добычей топливно-энергетических полезных ископаемых, не свидетельствуют о «тепличных» условиях их работы. На фоне роста издержек добычи нефти и газа страна-производитель, стремящаяся поддержать или увеличить объем их предложения, вынуждена привлекать дополнительные инвестиции для освоения новых месторождений и регионов добычи.

Поданным Росстата, в текущих ценах инвестиции в основной капитал в сфере добычи топливно-энергетических полезных ископаемых в 2012 г. выросли более чем в 1,5 раза по сравнению с 2009 г. и в 3,6 раза по сравнению с 2005 г. В 2011-2012 гг. их объем в текущих ценах практически сравнялся с объемом всех инвестиций в основной капитал обрабатывающих производств⁶. Но и этих затрат вряд ли достаточно для поддержания сложившихся объемов добычи нефти и газа.

Тенденции развития экспортоориентированной экономики и динамика цен влияют на деятельность банков. Банки как учреждения, заинтересованные в прибыли, стремятся направлять кредитные вложения в большей мере в отрасли, цены на продукцию которых растут быстрее. Помимо оптовой и розничной торговли, для которых характерен быстрый оборот средств, это строительство и предприятия, добывающие топливно-энергетические полезные ископаемые⁷. Кредитуя наиболее рентабельные предприятия, банки уменьшают риск обесценения своих кредитных вложений из-за роста цен. Кроме того, они получают возможность поддерживать высокую ставку процента, непосильную для других заемщиков.

Повышение цен на топливо и энергию инициирует рост затрат и цен по всей производственной цепочке. В 2005-2012 гг. динамика цен производителей в сфере добычи топливно-энергетических полезных ископаемых устойчиво опережала рост цен производителей промышленных товаров и потребительских цен (рис. 5). В среднем за год индекс потребительских цен за указанный период составил 109,4%, индекс цен производителей промышленных товаров — 111,2, индекс цен производителей в сфере добычи топливно-энергетических полезных ископаемых — 120,4%. Это означает, что рост цен в российской экономике поддерживается в первую очередь за счет увеличения издержек добычи и цен топливно-энергетических ресурсов.

Суммарные поступления от нефтегазового экспорта за 2000-2011 гг. составили 2,3 трлн долл. (Кудрин, 2013). Они позволили финансировать значительную часть расходов бюджета, накопить крупные валютные резервы, а также обеспечили материальную основу для масштабного вывоза капитала из РФ. Однако опережающий рост затрат и цен на продукцию нефтегазового сектора, потребляемую на внутреннем рынке, стал структурным фактором увеличения цен на продукцию промышленности и потребительских цен.

---

Статистические данные за период с 2006 г. не позволяют констатировать наличие устойчивой зависимости между динамикой денежной массы (М2) и изменениями индекса потребительских цен и ставки банковского процента. Это означает, что монетарные факторы роста цен и сохранения относительно высокой ставки банковского процента, в том числе по инвестиционным кредитам, не играют в современной российской экономике определяющей роли.

Институциональные предпосылки инфляционных ожиданий, по нашему мнению, обусловлены состоянием институциональной неопределенности, характерным для российской экономики. В частности, кредиторы и заемщики не обладают достаточной полнотой знаний ни о своем месте в бизнесе, ни о будущих событиях, касающихся даже стандартных аспектов их хозяйственной деятельности, и пытаются компенсировать высокую вероятность потерь, увеличивая цены и ставки процента.

Еще одним фактором повышения цен выступает рост издержек добычи нефти и газа. Ориентированная на экспорт топливно-энергетических ресурсов экономическая модель порождает структуру экономики, в которой закономерны и рост цен, и относительно высокий банковский процент. В свою очередь, высокие ставки банковского процента стимулируют инфляционные ожидания. Представляется, что принципиальным условием ограничения инфляционных тенденций должен стать переход от экспортоориентированной модели экономики к модели роста, ориентированной на внутренний спрос (Коломиец, 2014).

---

¹ Официальный сайт Банка России, www.cbr.ni.

² Официальный сайт Банка России, www cbr ги

³ Денежная политика в России пошла в разнос // Финмаркет.ІШ. 2014 19 марта.

⁴ Агентство финансовой информации Интерфакс 2014 7 мая

⁵ Energy Charter Oil and Gas Pricing Mechanisms www.cnchartcr.org/lndex.

⁶ Российский статистический ежегодник. 2013 / Росстат. Москва, 2013. С. 572.

⁷ Российский статистический ежегодник. 2013, Росстат. Москва, 2013. С 552.

---

Список литературы

Банк России (2013а). Основные направления единой государственной денежно-кредитной политики на 2014 год и период 2015 и 2016 годов. Москва. [Bank of Russia (2013а). Guidelines for the Single State Monetary Policy in 2014 and for 2015 and 2016. Moscow.]

Банк России (2013b). Обзор финансовой стабильности. Декабрь. Москва. [Bank of Russia (2013b). Review of Financial Stability. December. Moscow.]

Всемирный банк (2009). Доклад о росте. Стратегии устойчивого роста и инклюзивного развития. Ч. 2. Москва. [World Bank (2009). Growth Report. Strategies for Sustained Growth and Inclusive Development. Part 2. Moscow.]

Ершов M. (2013). Пять лет после масштабной фазы кризиса: насколько стабильна ситуация? // Вопросы экономики. М» 12. С. 29-47. [Ershov М. (2013). Five Years after the Intense Phase of the Crisis: Does the Situation Look Stable? // Voprosy Ekonomiki. No 12. P. 29-47.]

Капелюшников P. (2008). Собственность без легитимности? // Вопросы экономики. № 3. С. 85-105. [Kapelyushnikov R. (2008). Ownership without Legitimacy? // Voprosy Ekonomiki. No 3. P. 85-105.]

Кейнс Дж. M. (1993). Общая теория занятости, процента и денег. Гл. 13: Общая теория нормы процента // Кейнс Дж. М. Избранные произведения. М.: Экономика. [Keynes J. М. (1993). General Theory of Employment, Percent and Money. Ch 13: General Theory of Interest Rate // Keynes J. M. Selected Works. Moscow: Ekonomlka.]

Коломиец А. Г. (2014). Конкурентоспособность российских банков в условиях инфляции. Саарбрюкен: Palmarium Academic Publishing. [Kolomiets A. G. (2014). Competitiveness of Russian Banks under Conditions of Inflation. Saarbrucken: Palmarium Academic Publishing.]

Кудрин A. (2013). Влияние доходов от экспорта нефтегазовых ресурсов на денежно-кредитную политику России // Вопросы экономики. № 3. С. 4-19. [Kudrin А. (2013). The Influence of Oll and Gas Exports on Russia's Monetary Policy // Voprosy Ekonomiki. No 3. P. 4-19.]

Ле Гофф Ж. (2010) Средневековье и деньги Очерк исторической антропологии. СПб.: Евразия. [Le Goff J. (2010). Middle Ages and Money. A Sketch on Historical Anthropology St. Petersburg: Evraziya.]

Найт Ф. X. (2003). Риск, неопределенность и прибыль. Москва [Knight F К Н (2003). Risk, Uncertainty, and Profit Moscow ]

Полищук Л. (2013). Аутсорсинг институтов // Вопросы экономики. Jsfe 9. С 40-65 [Polishchuk L. (2013). Institutional Outsourcing // Voprosy Ekonomiki No 9 P. 40-65.]

Светлова E., ван Элст X. (2013). Феномен неполного знания будущего в экономической теории // Вопросы экономики. № 8. С. 83-105. [Svetlova Е., van Eist Н. (2013). How Is Non-knowledge Represented in Economic Theory? // Voprosy Ekonomiki. No 8. P. 83-105.]

Ханин Г., Фомин Д. (2014). Лукавая цифра против экономики России '' Ведомости. 18 марта. [Khanin G., Fomin D. (2014). Crafty Figure against the Economy of Russia // Vedomosty. March 18.]

Харрис Л. (1990). Денежная теория. M: Прогресс. [Harris L. (1990). Monetary Theory. Moscow: Progress.]

Чернявский A. (2012). Оценка влияния изменений в налоговом законодательстве на эффективность экспорта нефти и нефтепродуктов // Вопросы экономики Ms 10. С. 92-104. [Chernyavsky А. (2012). The Analysis of the Impact of Changes in Tax Regimes on the Export Profitability of Oil and Main Petroleum Products Voprosy Ekonomiki. No 10. P. 92-104.]

Taylor J. B. (2008). The Financial Crisis and the Policy Responses: An Empirical Analysis of What Went Wrong // NBER Working Papers. No 14631.