Повышение пенсионного возраста и рынок труда

Иванова М.А.
руководитель направления «Денежно-кредитная политика»
Экономической экспертной группы (ЭЭГ)
младший научный сотрудник Центра бюджетного анализа
и прогнозирования (НИФИ)
Балаев А.И.
к. ф.-м. н.
руководитель направления «Макроэкономическое моделирование» ЭЭГ
старший научный сотрудник Центра бюджетного анализа
и прогнозирования НИФИ
Гурвич Е.Т.
к. ф.-м. н.
руководитель ЭЭГ
руководитель Центра бюджетного анализа
и прогнозирования НИФИ

В последние годы многие страны приняли решение повысить пенсионный возраст. Такая мера выступает естественной реакцией на увеличение продолжительности жизни и связанный с этим рост числа пенсионеров, приходящихся на одного работника. Острая необходимость (и объективная неизбежность) повышения пенсионного возраста с точки зрения бюджетной политики была продемонстрирована, в частности, в работах: Кудрин, Гурвич, 2012 и Гурвич, 2010. Вместе с тем правительства многих стран очень неохотно соглашаются реализовать эту меру в силу ее непопулярности у населения. Наряду с недовольством граждан, связанным с более поздним получением прав на пенсию, еще одним источником социальных проблем нередко становится рост напряженности на рынке труда. Действительно, повышение пенсионного возраста увеличивает численность рабочей силы и тем самым (при прочих равных условиях) — безработицу. При этом в одних случаях высказывают опасения, что с проблемами на рынке труда столкнутся пожилые работники, а в других, напротив, ожидают проблем для молодых.

Однако влияние более высокого пенсионного возраста на рынок труда не однозначно. Оно зависит как от условий, в которых проводится предполагаемая реформа (исходного уровня безработицы, демографической ситуации, экономической активности населения старших возрастных групп, ожидаемой динамики спроса на труд), так и от параметров реформы: в каких пределах и с какой скоростью изменяется пенсионный возраст. В зависимости от соотношения между демографическими трендами и сценарием повышения пенсионного возраста возможны разные ситуации. Дополнительное предложение труда пожилых может компенсировать будущий дефицит рабочей силы (тогда проблема снимается), превышать его (потенциальные проблемы, связанные с повышением пенсионного возраста, сохраняются, хотя демографические тренды смягчают их) либо быть меньше него (повышение пенсионного возраста лишь частично смягчает остроту дефицита рабочей силы). Таким образом, проводимый анализ может привести к прямо противоположным выводам, которые невозможно предсказать из общих соображений.

В настоящей работе мы пытаемся определить, как повышение пенсионного возраста скажется на конъюнктуре российского рынка труда и на этой основе ответить на вопрос: следует ли рассматривать возможные последствия для него как потенциальное ограничение такой реформы? При этом учитываются прогнозы численности населения по возрастным группам. Анализ проводится для периода до 2030 г., соответствующего горизонту имеющегося демографического прогноза Росстата. Согласно ему, наша страна вступила в длительный период сокращения численности населения в трудоспособном возрасте и соответственно рабочей силы. Это существенно снижает барьеры на пути повышения пенсионного возраста с точки зрения конъюнктуры рынка труда.

Специфика российской ситуации в том, что благодаря низкому по международным меркам пенсионному возрасту в первые годы после выхода на пенсию граждане сохраняют высокую трудовую активность (она дополнительно поддерживается возможностью получать зарплату и полную пенсию). В результате 40% пенсионеров по возрасту продолжают работать, и эта доля устойчиво растет (в 2012 г. она составляла 34%).

Настоящая работа имеет следующую структуру. На первом этапе анализируется динамика показателей экономической активности и безработицы отдельно для мужчин и женщин в предпенсионном и пенсионном возрастах. На втором этапе по каждой половозрастной группе прогнозируется уровень экономической активности па период до 2030 г. для двух случаев: при наличии и отсутствии права на пенсию, то есть для ситуаций, когда данная группа имеет возраст выше установленного пенсионного или ниже его. Затем определяется расчетная численность экономически активного населения в зависимости от сценария повышения пенсионного возраста. Далее оцениваются изменение спроса на труд и возможное негативное влияние дефицита рабочей силы на объем производства для каждого сценария; полученные результаты сравниваются между собой.

Показатели экономической активности в предпенсионном и пенсионном возрастах

Мужчины

Коэффициенты, характеризующие экономическую активность мужчин в предпенсионном (55-59 лет) и раннем пенсионном возрастах (60-64 года)¹, устойчиво росли с 1999 по 2012 г., после чего их значения стабилизировались (рис. 1). Так, если в 1999 г. уровень экономической активности мужчин в предпенсионном возрасте составил 69%, то в 2012-2015 гг. — уже примерно 78%. Аналогичный показатель для мужчин в раннем пенсионном возрасте составлял 35% в 1999 г. и 39% в 2012-2015 гг. Вероятно, это отражает динамичный рост оплаты труда до 2012 г. (за исключением кризисного 2009 г.) и замедление ее роста в последующие годы.

В возрастной группе 65-72 года коэффициент экономической активности в указанный период был относительно стабильным и колебался в пределах 13-16%. Отметим также, что в группах 55-59 лет и 65-72 года уровни экономической активности ниже показателей, зафиксированных в советский период.

Как можно видеть, наиболее заметный рост экономической активности наблюдался в последние 15 лет в группе 60-64 года. При этом отмечается зависимость трудовой активности мужчин в указанном возрасте от динамики ВВП (Гимпельсон, Капелюшников, 2015). Другими словами, «молодые» пенсионеры больше присутствуют на рынке труда, когда спрос на труд растет, следовательно, работники, в том числе пожилые, становятся более востребованными, и сокращают свое присутствие на нем в периоды экономического спада.

При этом сохраняется значительный разрыв в уровне экономической активности мужчин предпенсионного и раннего пенсионного возрастов: после достижения пенсионного возраста активность падает вдвое — с 78 до 39% (рис. 2). Е. Клепикова (2016), используя микроданные за 2004-2014 гг., показала, что эластичность экономической активности по заработной плате в раннем пенсионном возрасте (60-64 года для мужчин и 55-59 лет для женщин) значительно превосходит аналогичные значения для лиц трудоспособного возраста: 0,24 против 0,08 для мужчин и 0,21 против 0,01 для женщин. По всей видимости, это объясняется наличием у первой группы возможности не работать и жить за счет пенсии (для работы им требуются более сильные материальные стимулы). Отметим, что в период с 1999 по 2014 г. реальная заработная плата выросла более чем в четыре раза, что прямо отразилось на показателях экономической активности как мужчин, так и женщин в указанных возрастных группах. В процитированной работе показано также, что у пенсионеров наблюдается более высокая отрицательная чувствительность экономической активности при изменении нетрудового дохода (в том числе пенсий). Эти выводы перекликаются с выводами работы: Капелюшников, Ощепков, 2014, где показано, что одной из причин прекращения роста экономической активности пенсионеров после 2007 г. может быть резкое увеличение размеров пенсий.

Имеющиеся данные не дают формальных оснований говорить не только о какой-либо дискриминации работников старшего возраста на рынке труда, но даже о пониженном спросе на них. Как показано па рисунке 3, уровень безработицы среди мужчин предпенсионного и пенсионного возрастов устойчиво ниже, чем у населения в целом. При этом даже в кризисном 2009 г. безработица в пенсионном возрасте не превышала 4-5%, а в 2015 г. снизилась до 3,0%. Такая динамика может свидетельствовать о том, что мужчины-пенсионеры готовы быть экономически активными, если они пребывают в состоянии занятости; в противном случае они просто уходят с рынка труда, а не пополняют ряды безработных.

Эту гипотезу подтверждают результаты исследования: Гимпельсон, Шарунина, 2015. Авторы отмечают, что для российского рынка труда в большей степени, чем в других странах, характерен переток трудовых ресурсов между состояниями занятости и неактивности, минуя состояние безработицы. Эта тенденция особенно заметна для лиц старше 50 лет. Можно заключить, что пожилые люди чаще сталкиваются с ситуацией, когда они готовы продолжать трудовую деятельность, но вынуждены покинуть рынок труда, если не могут найти работу. Таким образом, уровень безработицы, рассчитанный по методологии МОТ, в данной возрастной группе может быть занижен, как и уровень экономической активности.

Женщины

Для женщин характерны иные закономерности поведения на рынке труда, чем для мужчин. Как показано в: Клепикова, 2016, при принятии решения о трудовой активности женщины в большей степени ориентируются на такие параметры, как удобное местоположение работы, гибкий график, хороший коллектив и т. д., в то время как для мужчин на первое место выходят финансовые характеристики.

С наступлением официального пенсионного возраста у женщин их экономическая активность резко падает — с 84% в группе 50-54 года до 53% в группе 55-59 лет и 26% в группе 60-64 года (см. рис. 2). В 2000-е годы в указанных группах также наблюдался устойчивый рост экономической активности, при этом разрыв в ее уровнях в ранних пенсионном и предпенсионном возрастах на протяжении последних 13 лет оставался стабильным — порядка 30-32 п. п. (рис. 4). В возрастной группе «65 лет и старше» (далее «65+») на протяжении последних 15 лет показатель экономической активности у женщин устойчиво находится на уровне 9-10%.

Напомним, что мужчины в группе 55-59 лет продолжают трудиться практически наравне с более молодыми работниками. При этом анализ субъективных и объективных данных, свидетельствующих о состоянии здоровья населения (отдельно мужчин и женщин) в предпенсионном и пенсионном возрастах, не выявил резкого ухудшения здоровья у женщин в группе 55-59 лет как по сравнению с группой 50-54 года, так и по сравнению с мужчинами в соответствующем возрасте (Максимова, Пушкина, 2010).

Снижение уровня экономической активности у женщин в группе 55-59 лет непосредственно связано с достижением официального пенсионного возраста. Как было показано выше, получение нетрудового дохода отрицательно влияет на вероятность экономической активности (причем для женщин — «молодых» пенсионеров такое влияние сильнее, чем для мужчин). Отметим, что, принимая решение о прекращении трудовой деятельности, женщины учитывают и семейныс обстоятельства (необходимость ухода за пожилыми членами семьи, за внуками). При изучении динамики экономической активности в предпенсионном и раннем пенсионном возрастах у женщин можно предположить, что данные показатели меньше зависят от динамики экономического роста, а их увеличение обусловлено и другими факторами (повышением субъективных оценок здоровья, ростом доли лиц с высшим образованием и др.).

Ситуация с уровнем безработицы для женщин предпенсионного и пенсионного возрастов аналогична наблюдающейся для мужчин. Как показано на рисунке 5, уровень безработицы среди женщин в группах 55-59 лет и 60-64 года не превышает 3%, что существенно (примерно вдвое) ниже, чем в целом для женщин.

Вместе с тем имеются косвенные признаки определенной дискриминации работников пожилого возраста на российском рынке труда. Опросы показывают, что около 20% респондентов пенсионного возраста покинули рынок труда по инициативе работодателей (Малева, 2014). Таким образом, рынок труда до некоторой степени ограничивает трудовую активность пожилых людей. Имеющаяся у пенсионеров возможность покинуть рынок труда частично скрывает пониженный спрос на их труд.

Обобщая результаты предварительного анализа, можно заключить, что в последние 15 лет уровень экономической активности как мужчин, так и женщин последовательно повышался практически во всех рассматриваемых возрастных группах (за исключением «65+»). При этом наибольший прирост был заметен в раннем пенсионном возрасте: 55-59 лет для женщин и 60-64 года для мужчин (в том числе под влиянием значимого повышения реальной заработной платы). Данный эффект частично ослаблялся благодаря увеличению нетрудового дохода, прежде всего пенсий, что негативно сказывается на экономической активности пенсионеров обоих полов. Также добавим, что уровень безработицы среди граждан пенсионного возраста относительно низкий, следовательно, если пенсионеры не находят работу, они покидают рынок труда.

Обзор исследований, посвященных изучению факторов экономической активности населения в старших возрастных группах, показал, что наиболее значимо состояние здоровья пожилых людей (Гурвич, Сонина, 2012; Дормидонтова и др., 2015; Клепикова, 2015). Закономерен вопрос: не будет ли оно ослаблять влияние пенсионного возраста на трудовую активность пожилых граждан? Однако, согласно результатам анализа, по крайней мере в первые пять лет после наступления нынешнего пенсионного возраста это ограничение не выглядит критическим как для мужчин, так и для женщин (Клепикова, 2015).

Сценарии повышения пенсионного возраста

Далее мы рассматриваем три сценария повышения пенсионного возраста. В работе: Кудрин, Гурвич, 2012, приведены аргументы в пользу того, что его надо определять так, чтобы обеспечивать обоснованное соотношение (сопоставимое с другими странами и с собственными прошлыми значениями) между длительностью трудовой деятельности и периодом пребывания на пенсии. Такой меж-страновой анализ проведен в: Гурвич, 2010. В настоящей работе мы не обсуждаем, до какого уровня целесообразно повысить пенсионный возраст, а рассматриваем несколько вариантов, охватывающих диапазон возможных значений, начиная от характерных для стран с формирующимся рынком (62-63 года) и заканчивая типичными для развитых стран (65 лет). Мы учитываем, что процесс повышения пенсионного возраста растягивается на много лет, поэтому необходимо ориентироваться не только на текущие, но и на будущие демографические пропорции.

Второй ключевой параметр реформы — скорость повышения пенсионного возраста. В мировой практике его, как правило, увеличивают ежегодно на 0,5 года. Однако мы рассматриваем также вариант форсированного повышения: на 1 год ежегодно². В результате набор сценариев позволяет оценить пределы воздействия этой меры на рынок труда. Различные варианты повышения пенсионного возраста сравниваются с базовым («нулевым») сценарием, когда он не меняется. Параметры всех рассматриваемых сценариев приведены в таблице 1. В них условно принято, что изменение пенсионного возраста начинается с 2018 г. (в «мягком» сценарии — с 2020 г.).

Как показывают данные, приведенные в двух правых столбцах таблицы 1, для мужчин процесс повышения пенсионного возраста во всех сценариях завершается в пределах рассматриваемого периода (до 2030 г.). Для женщин повышение пенсионного возраста требует больше времени и полностью завершается в рамках этого периода только в «жестком» сценарии 2. Отметим, что влияние повышения пенсионного возраста на численность рабочей силы стабилизируется существенно позже, чем сам пенсионный возраст.

Таблица 1

Сценарии повышения пенсионного возраста

Прогноз численности рабочей силы

Прогноз уровней экономической активности строится для каждого возраста, отдельно для мужчин и женщин. Для мужчин по пятилетним возрастным группам от 15 до 59 лет и в группе «65+» в качестве прогноза показателей экономической активности используются усредненные значения за период с 2011 по 2015 г. Аналогичным образом рассчитываются ожидаемые показатели экономической активности для женщин в возрастах от 15 до 54 лет и в группе «65+». Данное предположение исходит из того, что, во-первых, в последние годы уровень экономической активности относительно стабилизировался; во-вторых, экономическая активность населения в ближайшие годы будет формироваться под воздействием двух тенденций: а) реальная величина зарплаты постепенно восстановится до уровня предшествующего периода; б) нетрудовые доходы населения станут постепенно снижаться в реальном выражении. В результате отрицательное влияние первой тенденции будет в основном уравновешено положительным влиянием второй.

Для расчета уровня экономической активности в возрастах, затрагиваемых предполагаемой пенсионной реформой, мы использовали результаты проведенного выше анализа и модель Клепиковой (2016). Она позволяет оценить изменение экономической активности граждан, пенсионный возраст которых повысится, при уменьшении нетрудового дохода на величину пенсии. Расчеты показали, что при переходе женщин в группе 55-59 лет в категорию трудоспособного населения уровень их экономической активности возрастет с 53 до 74%. Это ниже, чем уровень активности женщин в группе 50-54 года (85%) из-за худшего состояния здоровья и частичного переключения на выполнение семейных функций. Для женщин в группе 60-64 года трудовая активность, по нашим оценкам, повышается с 26 до 50%. Отметим, что полученная оценка относится к действующему спросу на труд и в случае его роста может оказаться несколько (но не принципиально) выше. Среди мужчин в группе 60-64 года переход в категорию трудоспособного населения в результате повышения пенсионного возраста увеличивает уровень экономической активности с 39 до 67%. Таким образом, численность рабочей силы может увеличиться на 20-30% прироста численности населения в трудоспособном возрасте.

Далее мы составили прогноз общей численности экономически активного населения (ЭАН) на основе демографического прогноза до 2030 г., разработанного Росстатом (обновлен в 2016 г.)³. При этом мы опирались на средний из трех вариантов прогноза. Как показано на рисунке 6, ожидаемая численность женщин в трудоспособном (согласно нынешнему определению) возрасте последовательно снижается на протяжении всего периода анализа. Для мужчин такая численность сначала сокращается более высокими темпами, но, достигнув в 2024-2025 гг. минимума, затем начинает расти.

На рисунке 7 представлена ожидаемая численность мужчин и женщин, которые могут быть затронуты процессом повышения пенсионного возраста в рамках наших сценариев. Эти показатели отражают пределы увеличения рабочей силы, однако дополнительное предложение труда в конкретный год зависит от пенсионного возраста мужчин и женщин, достигнутого к этому моменту, и от изменения трудовой активности граждан «переходного возраста».

Далее для каждого сценария по каждому году мы определяли численность ЭАН. Она рассчитана на основе прогнозной численности различных половозрастных групп и приведенных выше оценок экономической активности (с учетом того, получают пенсии входящие в соответствующую группу граждане или нет).

Отметим, что показатели численности занятых и рабочей силы, используемые Минэкономразвития при анализе и прогнозировании, отличаются от данных Росстата⁴. В наших расчетах на первом этапе использованы показатели Росстата, а затем полученные результаты (прежде всего по численности ЭАН) приведены в сопоставимый с оценками Минэкономразвития вид.

Как видно на рисунке 8, во всех четырех сценариях ожидается значительное снижение численности экономически активного населения. В базовом сценарии она падает с 72,9 млн человек в 2015 г. до 67,3 млн в 2030 г., то есть за 15 лет сокращается на 5,6 млн человек.

Среднегодовые потери рабочей силы в абсолютном выражении составят 0,4 млн человек, в относительном — 0,54%. Очевидно, что такое сокращение рабочей силы будет очень серьезной проблемой для экономики. Даже в «жестком» сценарии повышения пенсионного возраста численность ЭАН существенно снижается: на 2,9 млн человек в целом за период и на 0,2 млн (0,27%) в среднем за год. Таким образом, сокращение рабочей силы здесь происходит вдвое медленнее, чем в базовом сценарии. Сценарии 1 и 3 занимают промежуточное положение: общее падение численности ЭАН составляет в них 3,6 млн и 3,9 млн человек соответственно, а в среднем за год в обоих случаях ЭАН сокращается примерно на 0,25 млн человек (0,34-0,37%). Почти во всех сценариях численность ЭАН снижается наиболее интенсивно до 2027 г., а затем процесс несколько замедляется.

На рисунке 9 показано, что повышение пенсионного возраста ведет к заметному увеличению численности рабочей силы. К концу периода оно составляет от 1,7 млн (на 2,6% по сравнению с базовым сценарием, не предусматривающим повышения пенсионного возраста) для «мягкого» до 2,7 млн человек (на 4,1%) для «жесткого» сценария.

Общее влияние повышения пенсионного возраста на рынок труда и экономический рост

На следующем шаге мы оценивали вероятную динамику численности занятых в экономике. При этом учитывалось, что, с одной стороны, производство формирует спрос на труд, а с другой — ограниченность трудовых ресурсов становится тормозом для экономического роста. Для учета таких двусторонних связей мы использовали макроэкономическую модель, разработанную в Экономической экспертной группе. С ее помощью были построены восемь вариантов макроэкономического прогноза до 2030 г.: для каждого из представленных выше четырех сценариев рассчитывались два прогноза - без учета ограничений на трудовые ресурсы и с учетом их.

Первый прогноз, который строился в аналитических целях, формально допускает любую величину безработицы и, таким образом, дает оценку спроса на труд. Во втором учитывалось, что безработица не может опускаться ниже своего «естественного» уровня, который принят равным 5%⁵. Если после достижения этого уровня модель предсказывает дальнейший рост занятости, то мы считаем, что безработица не меняется (остается на уровне 5% ЭАН). Это ведет к росту оплаты труда (как дефицитного ресурса) и снижению конкурентоспособности, а также перераспределению добавленной стоимости в пользу труда за счет снижения прибыли. Тем самым инвестиции и экономический рост оказываются ниже возможного уровня. Сравнение расчетного числа занятых и объема ВВП в двух прогнозах показывает, сколько рабочей силы не хватает экономике. В то же время сопоставление прогнозов, построенных для разных сценариев с учетом ограниченности рабочей силы, позволяет оценить выигрыш в росте ВВП за счет повышения пенсионного возраста.

Моделирование показало, что без учета дефицита рабочей силы потенциал роста экономики в среднем за 2017-2030 гг. составляет 1,7% в год. При этом спрос на труд постепенно сокращается (в среднем на 0,1% в год), поскольку производительность труда растет быстрее, чем объем производства.

Результаты расчетов, полученные с учетом ограниченности рабочей силы, представлены на рисунках 10-11. В базовом сценарии минимальный уровень безработицы 5% (отражает только структурную составляющую) достигается к 2020 г. и затем остается на этой отметке. На протяжении следующего десятилетия в стране будет отчетливо ощущаться дефицит рабочей силы, обусловленный влиянием демографических факторов. Уровень безработицы в сценариях 1 и 3 минимально отличается от базового. В «жестком» сценарии безработица несколько выше, но все равно ниже начальных значений. Большую часть периода все сценарии характеризуются одинаковым уровнем безработицы — 5%. Однако за этим стоят важные различия, прежде всего в расчетном дефиците рабочей силы. Как показано на рисунке 11, такой дефицит последовательно нарастает, достигая к концу периода в базовом варианте 3,8 млн человек (примерно 6% рабочей силы).

Как показывают наши оценки, экономика столкнется с дефицитом трудовых ресурсов и при повышении пенсионного возраста. Однако в случае его сохранения на текущем уровне эта проблема будет особенно острой, тогда как повышение пенсионного возраста может существенно смягчить последствия негативных демографических тенденций для рынка труда. Сопоставление сценариев показывает, что «жесткий» вариант повышения пенсионного возраста в начале 2020-х годов позволит компенсировать основную часть (более 80%) дефицита рабочей силы. Однако затем компенсируемая доля этого дефицита постепенно сокращается и к концу периода составляет уже менее 50%. В двух других сценариях дефицит сокращается примерно на 1/₃, и эта доля также имеет тенденцию к сокращению. Таким образом, даже форсированное повышение пенсионного возраста лишь на время решает (в основном) проблему нехватки рабочей силы, в дальнейшем необходимы дополнительные меры по расширению предложения труда и его более эффективному использованию.

Отметим, что выше мы рассматривали лишь суммарные показатели численности рабочей силы и спроса на нее без учета его структуры. Между тем в ближайшие годы существенно сократится удельный вес более молодых возрастных групп в структуре населения России рабочего возраста. Как показывает анализ (Ляшок, Рощин, 2016; Gruber et al., 2009), молодые и пожилые работники не полностью взаимозаменяемы, так как квалификация работников в этих возрастных группах существенно различается, следовательно, отличаются и занимаемые ими рабочие места. Здесь необходимы дополнительные меры, направленные, с одной стороны, на восполнение численности молодой рабочей силы, а с другой — на адаптацию работников старшего возраста к требованиям рынка труда. Такие меры могут включать, в частности, дальнейшее регулируемое привлечение мигрантов, сокращение численности Вооруженных сил и правоохранительных органов (явно избыточных по международным меркам) и т. д.

Чтобы минимизировать последствия пенсионной реформы для рынка труда, необходимо разработать комплекс мер, направленных на реализацию концепции непрерывного образования и активизацию профессиональной переподготовки, а также на устранение негативного отношения к пожилым работникам на рынке труда. Другое важное условие успешной реализации предполагаемой пенсионной реформы — совершенствование мер по поддержанию и улучшению здоровья населения, профилактике инвалидности (особенно в предпенсионном и пенсионном возрастах), повышению доступности и качества медицинского и социального обслуживания, пропаганде здорового образа жизни. Иными словами, повышение пенсионного возраста обязательно должно сопровождаться увеличением инвестиций в развитие человеческого капитала.

В целом можно сделать вывод, что с точки зрения суммарных показателей спроса на труд и его предложения повышение пенсионного возраста не только желательное, но и необходимое условие стабильного развития страны в ближайшие годы. Влияние повышения пенсионного возраста на производство показано на рисунках 12 и 13. При его быстром повышении выигрыш в отдельные годы достигает 1 п. п. в год, в сценариях 1 и 3 — 0,5 п. п. Накопленный за 2017-2030 гг. выигрыш в росте ВВП от повышения пенсионного возраста превышает 8 п. п. для «жесткого» сценария и составляет 5-6 п. п. для сравнительно «мягких» сценариев.

В таблице 2 приведены расчетные оценки средних за 2017-2030 гг. темпов экономического роста для разных сценариев. Оценки в правой колонке показывают, что повышение пенсионного возраста позволяет ускорить рост ВВП (в зависимости от сценария) на 0,3-0,5 п. п. в год.

Таблица 2

Расчетный среднегодовой темп прироста ВВП в 2017-2030 гг. (в %)

Источник: расчеты авторов.

Разумеется, ситуация на рынке труда — лишь один из множества факторов, которые необходимо учитывать при выборе сценария пенсионной реформы. Однако полученные результаты однозначно свидетельствуют, что общие показатели конъюнктуры рынка труда не препятствуют даже быстрому и масштабному повышению пенсионного возраста.

Согласно результатам проведенного анализа, в случае сохранения пенсионного возраста численность экономически активного населения в обозримом будущем будет снижаться на 0,5% в год и к 2030 г. упадет на 5,6 млн человек (7,7%) по сравнению с 2015 г. Даже учитывая ожидаемое в условиях предстоящего медленного развития экономики сокращение спроса на труд, на рынке труда в ближайшие годы сформируется масштабный хронический дефицит рабочей силы. Его размеры, по нашим оценкам, к 2030 г. достигнут 3,8 млн человек (6% ЭАН).

Рассмотренные варианты повышения пенсионного возраста (включая радикальный сценарий его увеличения до 65 лет на 1 год ежегодно) не только не создают избытка рабочей силы на рынке труда, но и позволяют лишь частично решить проблемы, обусловленные неблагоприятными демографическими трендами. Иными словами, повышение пенсионного возраста должно сопровождаться другими мерами по сокращению дефицита трудовых ресурсов. Одним из следствий недостатка рабочей силы станет торможение развития экономики. Наш анализ показывает, что повышение пенсионного возраста позволяет ускорить рост ВВП на 0,3 — 0,5 п. п. в год.

В целом можно сделать следующий вывод. Если во многих странах конъюнктура рынка труда серьезно затрудняет повышение пенсионного возраста, то в России она, напротив, дает весомые дополнительные аргументы в пользу такого решения. В нашей стране повышение пенсионного возраста выступает не только необходимой мерой обеспечения долгосрочной бюджетной сбалансированности, но и важнейшим инструментом ускорения экономического роста.

Авторы выражают признательность Е. Клепиковой за помощь в расчетах.

¹ При проведении ретроспективного анализа динамики коэффициентов экономической активности и уровней безработицы по половозрастным группам использованы данные Росстата по результатам регулярных обследований населения по проблемам занятости (http://www.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_main/rosstat/ru/statistics/publications/catalog/doc_1140097038766).

² В «жестком» сценарии выход мужчин или женщин фактически замораживается, пока не завершится процесс повышения пенсионного возраста для них. Проведение такого варианта в жизнь представляется маловероятным, мы используем его для определения максимального воздействия повышения пенсионного возраста на рынок труда.

³ http://www.gks.ru/wps/wrm/conncct/rosstat_main/rosstat/rii/statistics population demography/#

⁴ Оценки Росстата основаны на обследованиях населения по проблемам занятости, а Минэкономразвития — на балансе трудовых ресурсов.

⁵ В работе: Капелюшников, Ощепков, 2014, приводятся оценки естественной нормы безработицы — 5-6%, при этом указывается, что данная норма имеет тенденцию к снижению. При выполнении расчетов в настоящей статье мы исходим из предположения, что естественный уровень безработицы будет постоянным на уровне нижней границы оцененного интервала, то есть 5%.

Список литературы / References

Гимпельсон В. Е., Капелюшников Р. И. (2015). Перестройка на рынке труда: можно ли считать Россию особым случаем? // Экономика России. Оксфордский сборник. Кн. 1. М.: Институт Гайдара. С. 1173—1225. [Gimpelson V. Е., Kapeliushnikov R. I. (2015). Labor market adjustment: Is Russia different? In: The Oxford handbook of the Russian economy. Part 1. Moscow: Gaidar Institute, pp. 1173—1225. (In Russian).]

Гимпельсон В. E., Шарунина А. В. (2015). Потоки на российском рынке труда: 2000—2012 гг. // Экономический журнал Высшей школы экономики. Т. 19, N° 3. С. 313-348. [Gimpelson V. Е., Sharunina А. V. (2015). Flows in the Russian labor market: 2000—2012. Ekonomicheskiy Zhurnal Vysshey Shkoly Ekonomiki, Vol. 19, No. 3, pp. 313-348. (In Russian).]

Гурвич E. T. (2010). Реформа 2010 г.: решены ли долгосрочные проблемы российской пенсионной системы? // Журнал Новой экономической ассоциации. № 6. С. 98-119. [Gurvich Е. Т. (2010). Reform of 2010: Are the long-term problems of the pension system properly settled? Zhurnal Novoy Ekonomicheskoy Assotsiatsii, No. 6, pp. 98-119. (In Russian).]

Гурвич E., Сонина Ю. (2012). Микроанализ российской пенсионной системы // Вопросы экономики. № 2. С. 27-51. [Gurvich Е., Sonina Yu. (2012). Microanalisis of the Russia's pension system. Voprosy Ekonomiki, No. 2, pp. 27—51. (In Russian).]

Дормидонтова Ю. А., Ляшок В. Ю., Назаров В. С. (2015). Анализ факторов, влияющих на принятие решения о выходе на пенсию // Журнал Новой экономической ассоциации. № 1. С. 57-75. [Dormidontova Yu. A., Lyashok V. Yu., Nazarov V. S. (2015). The impact of changes in the pension formula on workers' decision to retire. Zhurnal Novoy Ekonomicheskoy Assotsiatsii, No. 1, pp. 57—75. (In Russian).]

Капелюшников P., Ощепков A. (2014). Российский рынок труда: парадоксы посткризисного развития // Вопросы экономики. М? 7. С. 66 — 92. [Kapeliushnikov R., Oshchepkov А. (2014). The Russian labor market: Paradoxes of post-crisis performance. Voprosy Ekonomiki, No. 7, pp. 66 — 92. (In Russian).]

Клепикова Е. А. (2015). Влияние здоровья на предложение труда лиц пенсионного возраста // XV Апрельская международная научная конференция по проблемам развития экономики и общества: в 4-х кн. Кн. 4 / Под ред. Е. Г. Ясина. М.: Издат. дом НИУ ВШЭ. С. 376-380. [Klepikova Е. А. (2015). Estimating the relationship between health and employment of Russian people in pensionable age. In: E. Yasin (ed). Proceedings of XV April International Academic Conference on Economic and Social Development, in 4 books, Book 4. Moscow: HSE Publ., pp. 376-380. (In Russian).]

Клепикова E. (2016). Эластичность предложения на российском рынке труда // Вопросы экономики. Jsfb 9. С. 111 — 128. [Klepikova Е. (2016). Labor supply elasticity in Russia. Voprosy Ekonomiki, No. 9, pp. 111 — 128. (In Russian).]

Кудрин А., Гурвич E. (2012). Старение населения и угроза бюджетного кризиса // Вопросы экономики. № 3. С. 52—79. [Kudrin A., Gurvich Е. (2012). Population aging and risks of budget crisis. Voprosy Ekonomiki, No. 3, pp. 52—79. (In Russian).]

Ляшок В. Ю., Рощин С. Ю. (2016). Молодые и пожилые работники на российском рынке труда: субституты или нет? Препринт № WP15/2016/04. М.: НИУ ВШЭ. [Lyashok V. Yu., Roshchin S. Yu. (2016). Young and older workers in the Russian labor market: Substitutes or not? (Preprint No. WP15/2016/04). Moscow: National Research University Higher School of Economics. (In Russian).]

Максимова Т., Пушкина H. (2010). Российские пенсионеры и их зарубежные сверстники // Демоскоп Weekly. Jsfb 435 — 436. [Maksimova Т., Pushkina N. (2010). Russian pensioners and their foreign peers. Demoscope Weekly, No. 435 — 436. (In Russian).]

Малева Т. M. (2014). Человек в солидарной пенсионной системе // Материалы Ежегодной конференции Ассоциации независимых центров экономического анализа, Москва, 3 октября. http://www.arett.ru/.files/l/files/Maleva%20pre-sentation%202014-10-03.pdf. [Maleva Т. М. (2014). The man in the pay-as-you-go pension system. Paper presented at the Annual conference of the Association of Russian Economic Think-Tanks, Moscow, October 3. (In Russian).]

Gruber J., Milligan K., Wise D. A. (2009). Social security programs and retirement around the world: The relationship to youth employment, introduction and summary. NBER Working Paper, No. 14647.