Трудовая миграция и заработки мигрантов в России

Денисенко М.Б.
к.э.н., доцент
завкафедрой демографии
амдиректора Института демографии
Национального исследовательского университета
«Высшая школа экономики» (НИУ ВШЭ)
Чернина Е.М.
аспирант, м.н.с.
Центра трудовых исследований НИУ ВШЭ

Общественный и исследовательский интерес к проблемам трудовой миграции связан с воздействием иностранных работников на социально-экономическое развитие стран происхождения и стран, в которые они приезжают. Распространено мнение о негативном влиянии мигрантов на зарплату и занятость коренных жителей. Однако размеры таких эффектов, обнаруженные исследователями, оказались достаточно скромными (Kerr, Kerr, 2011; Longhi et al., 2008). Приток мигрантов оказывает разностороннее влияние на экономику принимающей страны. Помимо рынка труда, меняется рынок жилья, расширяется спрос на местные товары и услуги, активизируется международная торговля со странами происхождения мигрантов (Simon, 1999), меняется география внутренней миграции (Mocetti, Porello, 2010; Borjas, 2006). Все эти явления еще не получили должной научной оценки в России.

В статье приводятся определения основных понятий и представлен обзор источников информации о миграции в России. Доступные данные используются для описания общих тенденций трудовой миграции до 2015 г. включительно, состава иностранных работников по странам их происхождения, каналам миграции, социально-демографическим признакам и видам деятельности. На примере работников из Таджикистана анализируются заработки мигрантов относительно российских граждан. Для этого предлагается использовать метод трехчастного разложения разницы в средних заработках (Daymont, Andrisani, 1984).

Основные определения и источники данных

Международных мигрантов в зависимости от продолжительности пребывания в стране приема, которая отражается в целях миграции и получаемых мигрантами правовых статусах, разделяют на две категории. К первой категории «Постоянные или долгосрочные мигранты» относятся мигранты, которые прибыли в страну с целью постоянного (длительного) проживания. Во вторую категорию «Временные мигранты» попадают те, которые прибыли в страну приема на время: для работы, обучения, лечения и пр.

За последние 25 лет критерии определения постоянных мигрантов в России неоднократно менялись. В настоящее время к ним относят российских граждан, прибывших на постоянное место жительства из-за рубежа, иностранцев, получивших вид на жительство или разрешение на временное проживание, а также лиц, прибывших из-за рубежа и зарегистрированных по месту пребывания на срок от 9 месяцев. Именно долгосрочные, а не временные, мигранты пополняют численность постоянного населения страны. Благодаря постоянной миграции за период с 1992 по 2015 г. население России увеличилось на 8,9 млн человек. Без столь значительного миграционного прироста численность трудоспособного населения страны, по нашим оценкам, в начале 2015 г. была бы на 6 млн человек меньше. В целом российский рынок труда быстро и безболезненно поглотил иммигрантов (Lazareva, 2015). Этому способствовали их культурная близость населению России (99% переселились из бывших союзных республик), сравнительно высокий уровень образования, а также высокий спрос на рабочую силу в период экономического подъема.

Однако в центре нашего внимания находится не постоянная, а временная трудовая миграция. Трудовым мигрантом по определению, принятому Генеральной Ассамблеей ООН, считается «лицо, которое будет заниматься, занимается или занималось оплачиваемой деятельностью в государстве, гражданином которого он или она не является»¹. В отличие от постоянной, трудовая миграция обусловлена исключительно экономическими факторами. По количеству трудовых мигрантов Россия находится среди мировых лидеров. Этим, в частности, объясняется почти десятилетнее присутствие России в первой тройке стран по объемам отправленных денежных переводов. Так, по оценкам Всемирного банка, в 2014 г. мигранты из России перевели более 32,6 млрд долл., и по этому показателю она занимала третье место в мире после США и Саудовской Аравии (Ratha et al., 2016).

Трудовые мигранты, за исключением тех, кого регистрируют по месту пребывания на 9 месяцев и более, не включаются в число постоянных жителей страны. До недавнего времени максимальный период трудовой деятельности большинства иностранных работников ограничивался одним годом. Исключение составляли те, кому трудовой контракт продлевался еще на полгода, и немногочисленная категория высококвалифицированных специалистов, которым разрешение на работу выдается на срок до трех лет. С 2015 г. у иностранцев — обладателей патентов на осуществление трудовой деятельности появилась возможность продлевать срок работы до двух лет.

Российская государственная статистика внешней трудовой миграции основана на учете разрешительных документов на работу, включая разрешения на работу и патенты; на уведомлениях работодателей о найме иностранных работников; на сведениях о регистрации по месту пребывания с целью «работа». Статистика, как и само миграционное законодательство, находится в состоянии непрерывного реформирования. По этой причине следует аккуратно интерпретировать динамику трудовой миграции и помнить о нескольких миллионах незаконных трудовых мигрантов, не попадающих в статистическую отчетность.

В России национальные выборочные обследования не служат значимым источником информации о трудовой миграции. Так, в обследованиях населения по проблемам занятости (ОНПЗ), в отличие от зарубежных аналогов (Labour Force Survey), задача изучить положение международных мигрантов не ставится. В таких условиях недостающую информацию о социально-экономических характеристиках мигрантов, об условиях, в которых они живут и работают в России и на родине после возвращения, можно получить из национальных выборочных обследований, которые проводятся в странах — основных миграционных партнерах России. В данной работе для проведения сравнительного анализа заработков мигрантов и российских граждан использованы результаты обследований, которые проводились в Таджикистане. Речь идет об обследовании уровня жизни² при участии Всемирного банка и ЮНИСЕФ в октябре-ноябре 2007³ и 2009⁴ гг. и об обследовании домохозяйств Таджикистана⁵ в 2011 г.⁶ Эти репрезентативные опросы сопоставимы по программе и результатам. Они содержат блоки вопросов об условиях жизни, о здоровье, образовании, участии в рынке труда и других сторонах жизни членов домохозяйства, в том числе о внешней миграции⁷. Причем в обследованиях опрашивались как вернувшиеся мигранты, так и члены домохозяйств мигрантов, находящихся за границей.

Тенденции

После распада СССР трудовая миграция в России, согласно статистическим оценкам, была немногочисленной. В 1995-2000 гг. их ежегодная численность не превышала 285 тыс. человек (Госкомстат, 2001. С. 271). На легальном рынке труда в этот период преобладали граждане Украины (1/₃ всех мигрантов), а также Китая и Турции. Но в первые постсоветские годы было сложно провести четкую границу между временной трудовой и постоянной миграцией, между законной и незаконной занятостью выходцев из бывших союзных республик из-за прозрачности границ, большого числа лиц с паспортами СССР и без иного гражданства, отсутствия законов, определяющих правовое положение иностранцев в новой исторической эпохе⁸.

Важность внешней трудовой миграции четко проявилась с началом нового столетия. Необходимость массового притока иностранных работников была вызвана повышенным спросом на рабочую силу, особенно в таких отраслях, как строительство и транспорт, сфера услуг. Принятый в 2002 г. Федеральный закон «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации» унифицировал процедуры регистрации и выдачи разрешений на работу, что положительно повлияло на динамику численности законных трудовых мигрантов. Она увеличилась с 283 тыс. человек в 2001 г. до 570 тыс. в 2006 г. (Чудиновских, 2008).

Однако новые процедуры получения разрешений на работу в условиях высокого спроса на рабочую силу оказались сложными и продолжительными для мигрантов из стран СНГ и их работодателей. Этим объясняется тот факт, что значительная часть гастарбайтеров из бывших союзных республик работала нелегально, то есть без оформления разрешительных документов⁹. Условия для распространения незаконной занятости мигрантов из стран СНГ создавал установленный с этими странами безвизовый режим пересечения границы со сроком возможного непрерывного пребывания на территории России до 90 дней, который легко можно было продлить, выехав из страны и практически сразу возвратившись в нее¹⁰. В итоге из-за ухода части трудовых мигрантов из бывших союзных республик в «тень» граждане из стран дальнего зарубежья составляли более половины численности всех оформленных иностранных работников.

Чтобы сократить нелегальную миграцию, в 2006 г. были приняты поправки к Федеральному закону «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации», которые упрощали процедуры регистрации по месту временного жительства и получения разрешения на работу для мигрантов из стран СНГ. Одновременно вводилась практика квотирования на выдачу гражданам из этих стран разрешений на работу¹¹. Но первая квота на 2007 г. была огромной — 6 млн человек. Ее размер, по мнению авторов поправок, должен был покрывать всю трудовую миграцию — законную и незаконную. Благодаря этому многие мигранты легализовали свой статус, а их общая численность возросла с 570 тыс. человек в 2006 г. до 2,4 млн в 2008 г. При этом, по оценкам экспертов, доля легальных мигрантов увеличилась в общей численности иностранных работников с 5-10% в 2000 г. до 35-40% в 2007 г. (Зайончковская, Тюрюканова, 2010. С. 98). В результате изменений в законодательстве возникло новое распределение мигрантов по странам происхождения: в 2008 г. на страны СНГ приходилось почти ³/₄ всех выданных разрешений на работу, а на Узбекистан, Таджикистан и Киргизию — более половины всех трудовых мигрантов.

В дальнейшем численность и состав трудовых мигрантов менялись в результате колебаний экономической конъюнктуры и принятия новых нормативно-правовых актов. Так, во время экономического кризиса 2008-2009 гг., по оценкам экспертов, общий поток трудовых мигрантов сократился примерно на 15-20%, а его легальная составляющая — на 30% (Зайончковская, Тюрюканова, 2010. С. 17). В свою очередь, квота на выдачу разрешений на работу резко снизилась — с 6 млн в 2007 г. до 3,4 млн в 2008 г., а с 2011 по 2014 г. она составляла порядка 1,7 млн. Начиная с 2009 г. размер квоты примерно соответствовал количеству поданных работодателями в региональные органы власти до мая текущего года заявок на привлечение иностранных работников. С установлением квоты увязывалось определение потребностей работодателей в иностранной рабочей силе, в том числе по конкретным специальностям и квалификации. Но значительная часть предпринимателей, прежде всего предприятия и организации малого бизнеса, физические лица из-за установленных правил фактически были лишены возможности участвовать в процессе формирования квоты. Многие из них были вынуждены нанимать иностранных работников из числа граждан стран СНГ, легально въехавших в Российскую Федерацию, без разрешений на работу, то есть незаконно.

Для преодоления недостатков системы квотирования открывались новые, «внеквотные» каналы трудовой миграции, в том числе для квалифицированных специалистов (с 2009 г.), для работы у физических лиц по патентам (с 2010 г.), для высококвалифицированных специалистов (с 2010 г.). Эти законодательные меры способствовали восстановлению притока трудовых мигрантов после экономического кризиса 2008-2009 гг. Данные ФМС России¹² свидетельствуют, что максимальное количество разрешительных документов для работы в РФ было выдано иностранцам в 2014 г.: 3,4 млн, из них 1,3 млн — разрешения на работу, 2,1 млн — патенты. Примерно 95% этих документов получили граждане стран СНГ с безвизовым режимом пересечения российской границы. Но эти цифры не включают граждан стран — участниц Таможенного союза: Белоруссии и Казахстана. Поскольку им не требовалось получать разрешительные документы на работу, они не попадали в российскую статистику внешней трудовой миграции. С учетом работников из этих двух стран, а также иностранных граждан, постоянно проживавших в России с разрешением на временное проживание или видом на жительство, общее число легальных трудовых мигрантов в 2014 г. превысило 4 млн человек. Численность всех иностранных работников в том году составила более 7 млн человек, из которых свыше 3 млн трудились без разрешительных документов, то есть незаконно.

Современное состояние

В 2014 г. в России произошел новый экономический кризис, усиленный антироссийскими санкциями в связи с событиями на Украине. Последние вызвали массовый приток лиц, ищущих убежище в России. В конце 2014 — начале 2015 г. значительные изменения произошли в миграционном законодательстве. Все это отразилось на численности и составе иностранных работников, на состоянии всех каналов, по которым прибывают трудовые мигранты: с разрешениями на работу и с патентами, без разрешительных документов в рамках единого рынка труда стран, образовавших в 2015 г. Евразийский экономический союз (ЕАЭС).

Сегодня в России действует три вида разрешений на работу для иностранцев: обычные, для квалифицированных специалистов, для высококвалифицированных специалистов.

Долгое время основным каналом трудовой миграции были обычные разрешения на работу. Они выдаются на срок до 1 года с возможностью продления на полгода, а их количество квотируется. В общей сложности за период с 2010 по 2014 г. было выдано около 6 млн таких разрешений. Большую их часть получили граждане Узбекистана (около 42%), Таджикистана (15%) и Украины (11%). На страны дальнего зарубежья пришлось менее 15% выданных разрешений. Но с 1 января 2015 г. все иностранные работники, прибывшие а Российскую Федерацию в безвизовом порядке, должны приобретать патент¹³. С этого момента обычные разрешения на работу выдаются иностранным гражданам, въехавшим в Россию но визе¹⁴. В 2015 г. им было выдано более 140 тыс. таких разрешений, или на 25% меньше, чем в 2014 г. Половину из них получили граждане двух стран: Китая (около 52 тыс.) и Турции (21 тыс.).

Разрешения на работу квалифицированным специалистам выдают представителям отдельных профессий, список которых ежегодно утверждается Министерством труда РФ. Первый такой список появился в 2009 г. и содержал только 17 профессий. К 2014 г. он расширился до 62 позиций, которые в основном заняли руководители организаций, инженерно-технические специалисты, работники культуры и искусства. Количество ежегодно выдаваемых разрешений квалифицированным специалистам не квотировалось, устойчиво увеличивалось и в 2014 г. достигло 148 тыс. человек, из которых подавляющее большинство прибыли из стран СНГ. Но с 2015 г. статус квалифицированного специалиста получают только граждане стран с визовым режимом пересечения российской границы. Из 21 тыс. таких разрешений более половины получили граждане Китая и Турции.

В 2010 г. был открыт еще один канал трудовой миграции для привлечения в страну высококвалифицированных специалистов. Главным критерием здесь выступает размер заработной платы. Она должна составлять не менее 2 млн руб., а для преподавателей и научных работников — не менее 1 млн руб. в год¹⁵. В общей сложности с 2010 по 2014 г. было оформлено около 90 тыс. таких разрешений на работу. Свыше 90% из них было выдано гражданам стран дальнего зарубежья. В 2014-2015 гг. численность высококвалифицированных специалистов из стран ЕС, США и Канады сокращалась. Но количество выданных разрешений на работу этой категории трудовых мигрантов увеличилось благодаря Китаю. В конце 2015 г. в России находилось около 36 тыс. высококвалифицированных специалистов, из них свыше 8 тыс. — граждане Китая, 7,5 тыс. — граждане стран, входящих в ЕС, 3,6 тыс. — граждане стран СНГ, 3 тыс. — граждане Турции.

С 2010 г. иностранные работники из стран с безвизовым пересечением границы получили возможность работать у физических лиц по патенту, который приобретался для «выполнения работ или оказания услуг для личных, домашних и иных подобных нужд, не связанных с осуществлением предпринимательской деятельности». Первоначальная стоимость патента составляла 1 тыс. руб. в месяц. В отличие от разрешений на работу, количество патентов не квотировалось. Изначально миграция по патентам дополняла трудовую миграцию по обычным разрешениям на работу. Первая обслуживала домохозяйства, вторая — предприятия и индивидуальных предпринимателей. Но, как уже отмечалось, с начала 2015 г. патенты стали главным каналом поступления иностранной рабочей силы из стран с безвизовым режимом пересечения российской границы, то есть из стран СНГ (за исключением Туркмении). В настоящее время стоимость патента регулируется региональными органами власти. Самые дорогие патенты в 2017 г. в Якутии — 8762 руб. и на Ямале — 8219 руб. в месяц; в Москве его стоимость не изменилась (4200 руб. в месяц).

Согласно данным ФМС МВД РФ, в 2015 г. по сравнению с предыдущим годом количество всех выданных разрешительных документов на работу гражданам Узбекистана уменьшилось на 37%, Таджикистана — на 32, Украины — на 50, Азербайджана — на 54, Молдовы — на 56%. В среднем поток легальных трудовых мигрантов из всех перечисленных выше стран, имеющих с Россией безвизовый режим пересечения границы, но не входящих в ЕАЭС, уменьшился примерно на 40%: с 2,8 млн до 1,7 млн человек.

Еще один канал открыт только для граждан стран — участниц ЕАЭС (Россия, Белоруссия, Казахстан, Армения, Киргизия), в границах которого создается единый рынок труда. Гражданам этих стран разрешительные документы для работы на территории России не требуются. Но по этой причине существует проблема статистического учета этой группы иностранных работников. Косвенные данные, основанные на результатах миграционного учета (регистрации по месту пребывания), показывают, что в общей сложности в 2015 г. было поставлено на учет по месту пребывания с целью работы примерно 930 тыс. граждан из стран ЕАЭС¹⁶.

В 2014-2015 гг., по оценкам ФМС России, число незаконных мигрантов уменьшилось, в результате «впервые за долгие годы численность законно работающих превысила число работающих без разрешительных документов» (Ромодановский, Мукомель, 2015). В определенной степени этому способствовало ужесточение ответственности за нарушения миграционного законодательства в 2013-2014 гг. Почти 2 млн иностранных граждан, преимущественно из Узбекистана и Таджикистана, к середине 2016 г. запрещен въезд на территорию России на срок от 3 до 10 лет¹⁷.

Сферы деятельности и демографические характеристики трудовых мигрантов

Временные трудовые мигранты заняли в основном «плохие» рабочие места (низкооплачиваемые, с тяжелыми условиями труда), малопривлекательные для российского населения (May и др., 2013). С 2007 г. деятельность иностранцев в отдельных сферах стали ограничивать. Так, в соответствии с постановлением правительства РФ иностранцам полностью запрещалось торговать алкогольными напитками и фармацевтической продукцией, а также торговать вне магазинов¹⁸. В Приложении 2 приведено распределение трудовых мигрантов, получивших разрешение на работу, по профессиональным группам в 2014 г.¹⁹ Как можно видеть, почти половина трудовых мигрантов из стран СНГ были рабочими в строительстве или неквалифицированными рабочими всех отраслей. Среди таджикских мигрантов эта доля была почти на 10 п. п. выше. Многие мигранты из стран СНГ, которые были заняты дома в государственном управлении, здравоохранении и образовании, поменяли сферу своей деятельности на рабочие места, не соответствующие уровню их образования и квалификации. Смена мигрантами профессии и места работы на территории России приводит к усилению концентрации иностранных работников в определенных видах экономической деятельности (торговле, строительстве, ЖКХ, транспорте) (Варшавская, Денисенко, 2014. С. 73).

Образовательная и демографическая структуры трудовых мигрантов отражают спрос на иностранную рабочую силу на российском рынке труда. Так, среди иностранных работников явно преобладают мужчины. В 2014 г. на 100 мужчин, получивших разрешения на работу, приходилось 18 женщин, а среди обладателей патентов — 23 женщины. Трудовые мигранты молоды. Так, в 2015 г. более 40% мигрантов из Таджикистана находились в возрасте от 18 до 29 лет. Среди постоянных жителей России на эту возрастную группу приходится 17% общей численности населения.

Многочисленные мигранты новых, постсоветских поколений из государств Центральной Азии по результатам различных обследований и переписей населения 2002 и 2010 гг. отличаются более низким уровнем образования, знания русского языка, профессионально-квалификационной подготовки по сравнению со старшими поколениями. Обследование, проведенное в ноябре 2011 г.²⁰ среди почти 9 тыс. мигрантов, показало, что более 20% из самой многочисленной группы мигрантов — граждан государств Центральной Азии — не владеют русским языком.

Сколько зарабатывают мигранты?

Многомиллионная трудовая миграция не могла не отразиться на состоянии российского рынка труда и экономики, на положении самих мигрантов и членов их семей, а также на экономике стран, откуда они приехали. Вопросы о влиянии мигрантов на российскую экономику еще ждут ответов. Первый шаг на этом пути — анализ соотношения зарплаты мигрантов и местных работников. Во-первых, важно понять, как мигранты соотносятся с местными работниками по своим навыкам, индикатором чего может быть место мигрантов в распределении зарплат в принимающей стране. Во-вторых, оценка различий в заработках между идентичными по характеристикам местными работниками и мигрантами помогает определить отношение рынка труда к мигрантам (наличие дискриминации), а также уровень их адаптированности к рынку труда принимающей страны.

Многие авторы анализировали различия в заработках мигрантов и местных работников в России. Так, в работе: Commander, Denisova, 2012, используются данные заявок на миграционные квоты в 2010 г. с целью выяснить, получают мигранты премию или штраф по сравнению с местными работниками той же профессии в том же регионе. Оказывается, что, за исключением некоторых фирм (как правило, это крупные и/или иностранные компании), иностранные работники зарабатывают меньше местных. Также используя данные квотных заявок, Е. Вакуленко и Р. Леухин (2016) анализируют разрыв в заработках между трудовыми мигрантами и местными работниками за 2009-2013 гг. Они обнаружили существенный разрыв в заработках идентичных по характеристикам мигрантов и местных работников в диапазоне от 35% в 2009 г. до 42% в 2013 г. со средним размером различий 40% за период.

Разница в зарплатах между сходными по характеристикам местными работниками и мигрантами показывает верхнюю границу дискриминации (вся разница в зарплатах сходных работников включает также разницу в зарплатах за счет ненаблюдаемых характеристик). При сопоставлении результатов разных авторов важно учитывать набор контролируемых характеристик работников и их рабочих мест. При большей детализации контролируемых переменных снижается оценка различий в заработках одинаковых работников, однако возникает проблема неслучайного распределения работников по группам (сочетающая самоотбор и дискриминацию). Поэтому для анализа различий в заработках были разработаны различные декомпозиционные методики с целью учесть различия в заработках за счет неслучайного распределения работников.

Один из таких методов — трехчастное разложение (Daymont, Andrisani, 1984), позволяющее смоделировать ситуацию для мигранта, как «если бы он был местным работником». С одной стороны, это предполагает анализ различий между предсказанной зарплатой мигранта и его возможной зарплатой, если бы он имел ту же отдачу на свои характеристики, как местный работник; с другой стороны — если бы он имел характеристики, сходные с местными работниками, но ту же отдачу. Кроме того, разложение содержит третью компоненту, которая отражает неслучайное распределение мигрантов и местных работников между группами. Различия в средних заработках Δ₀ могут быть разложены на три компоненты следующим образом:

Все оценки были выполнены на основе данных вышеупомянутых таджикских обследований. Результаты расчетов показывают, что разница между средней зарплатой местных работников и мигрантов из Таджикистана составляла 47% средней зарплаты мигранта в 2007 г., 46% в 2009 г. и 15% в 2011 г.²¹ На рисунке показана декомпозиция этих различий в средних значениях на три основные компоненты. Необъясненная часть разрыва Δ_s составляла 74% средней зарплаты мигранта в 2007 г., 59% в 2009 г. и 43% в 2011 г.²² Объяснение такой динамики можно получить, анализируя детальные распределения (Приложение 1). В 2007 г. необъясненная часть разрыва главным образом формировалась за счет разницы в константе α — это некоторая безусловная разница в зарплате, которая существует из-за «принадлежности к группе» (Jones, Kelley, 1984). Кроме константы на необъясненную часть разрыва влияет возраст (и продолжает влиять в другие годы)²³.

В 2009 и 2011 гг. в формировании разрыва существенную роль играла разница в отдаче на тип города. Мигранты все больше концентрировались в Москве, отдача на которую существенно различается между местными и мигрантами. Однако эта разница не обязательно связана с дискриминацией («в Москве мигрантов дискриминируют больше, чем в регионах»), она может быть вызвана различиями в принятии решения о выборе места жительства для местных и мигрантов. Местные имеют более высокие барьеры для переезда в Москву (в частности, из-за более высоких альтернативных издержек), поэтому и отдача на работу в Москве для местных выше (те, кто не получает высокую отдачу, просто не переезжают).

Кроме того, в 2011 г. существенный вклад в разрыв вносила разница в отдаче на профессиональную группу. Это касается групп, где сконцентрированы мигранты, особенно группы «Квалифицированные рабочие, занятые ручным трудом»²⁴. Возможно, происходило распределение высоко- и низкодоходных сегментов внутри профессий между местными и мигрантами, при котором первые занимали местные, а вторые — мигранты.

Изменения, происходившие в необъясненной части разрыва, сопровождаются ростом (по модулю) третьего элемента разложения, Δ_SX, за счет тех же переменных: типа города и профессиональной группы. Мигранты больше концентрировались в сегментах (географических и профессиональных), где велики различия в отдаче и они продолжали увеличиваться. Разница за счет пересечения составляла 9% в 2007 г., 20% в 2009 г. и 27% в 2011 г. Снижение необъясненной части разрыва происходило исключительно за счет разницы в константе, а разница за счет остальных коэффициентов даже увеличивалась, но ее рост компенсировался изменением разницы за счет пересечения.

Для интерпретации этих результатов в терминах дискриминации необходимо определиться с концептуальными представлениями о ее типе: «фаворитизм» (когда привилегированная группа получает отдачу выше «справедливой») или «депривация» (когда дискриминируемая группа «штрафуется» по сравнению со «справедливой» отдачей)²⁵. В первом случае как дискриминацию можно интерпретировать разницу за счет коэффициентов (необъясненную часть разрыва), а во втором — сумму двух компонент: разницы за счет коэффициентов и за счет пересечения (Jones, Kelley, 1984). Эти две оценки создают широкие границы оценок дискриминации мигрантов. Таким образом, верхняя граница составляет 74% средней зарплаты мигранта в 2007 г., 59% в 2009 г. и 43% в 2011 г., а нижняя — соответственно 56%, 26 и 4%.

Разница за счет характеристик, компонента Δ_X выросла с -6% в 2007 г. до 15% в 2009 г. и 10% в 2011 г., однако эти изменения статистически незначимы. Детальная декомпозиция показывает, что они происходят за счет изменения распределения мигрантов по профессиональным группам. По-видимому, именно ухудшение профессиональной структуры занятости мигрантов стало основным проявлением кризиса, которое их затронуло. Из-за роста этой компоненты разложения общий разрыв не изменился между 2007 и 2009 гг. Как можно видеть, наблюдаемые характеристики не оказывают существенного влияния на различия в заработках. Даже если мигранты «улучшат» свой набор характеристик до уровней местного населения, они не получат существенного выигрыша. Такая ситуация приводит к негативному отбору в миграцию (по крайней мере, по наблюдаемым характеристикам) и снижает стимулы к инвестициям в специфический человеческий капитал.

Наши расчеты не учитывают многие факторы, влияющие на разрыв в доходах мигрантов и местных жителей. Часть из них принципиально не наблюдаема, другие в принципе наблюдаемы, но отсутствуют в наших данных. В работе: Локшин, Чернина, 2013, был проведен ряд проверок базового результата для 2007 и 2009 гг. Наибольшее влияние на полученные оценки оказывают два фактора: учет количества отработанных часов (увеличивает разрыв) и выбор более узкой группы местных работников для сопоставления (уменьшает его). Учет таких факторов, как качество образования, знание русского языка, легальный статус мигранта, не меняет полученных оценок.

Тем не менее существует ряд факторов, смещение по которым проверить трудно. Так, мигранты работают в менее благоприятных условиях, на непрестижных, тяжелых и опасных работах, за что должны получать премию, согласно теории компенсирующих различий. Недоучет условий труда приводит к недооценке различий в его оплате. В то же время мигранты могут получать от работодателя жилье и питание, что также не учтено в наших расчетах.

В противоположном направлении действует недоучет ненаблюдаемых характеристик мигрантов. Различия в уровне (и даже качестве) образования не полностью объясняют различия в человеческом капитале. Мигранты не обладают специфическим для принимающей страны человеческим капиталом, и в действительности востребованный работодателем человеческий капитал мигрантов может быть ниже, чем у местных жителей.

Ключевыми вопросами при интерпретации полученных результатов выступают происхождение «дискриминационной» части различий в заработках и интерпретация ее динамики. Теоретически существует два основных ее источника: различия в ненаблюдаемых характеристиках и дискриминация. Наши результаты не дают ответа на вопрос об источниках, однако можно привести некоторые косвенные аргументы в пользу обоих объяснений.

Ведущая роль дискриминации на рынке труда (как ценовой, так и неценовой) определяется, во-первых, возможностью работодателя дискриминировать мигрантов. В России, в отличие от некоторых других стран, отсутствует законодательное ограничение на величину заработков иностранцев²⁶; мигранты существенно отличаются от местных работников по своей резервной заработной плате: работая в России, они получают примерно в пять раз больше (Локшин, Чернина, 2013), чем могли бы зарабатывать на родине. Для дискриминации есть много предпосылок, однако сложно привести аргументы в пользу ее определенного вида. Во-вторых, не установлено, что величина разрыва существенно зависит от наблюдаемых компонент человеческого капитала: уровня и качества образования, опыта миграции, а также легального статуса и способа поиска работы. Можно предположить, что отдача на ненаблюдаемые компоненты человеческого капитала также заметно не влияет на величину разрыва.

В то же время наблюдаемая динамика необъясненной части разрыва, а также изменение ее источников могут свидетельствовать о постепенной адаптации трудовых мигрантов к условиям российского рынка труда. Налаживание каналов поиска работы и связей с работодателями, поиск и освоение наиболее выгодных ниш на рынке труда, что наблюдалось в описываемый период, должны приводить к сокращению разрыва в заработках.

Международная миграция стала неотъемлемым фактором развития российского рынка труда. В 2014 г. в России работали более 7 млн иностранных граждан. Значительная часть временных трудовых мигрантов занята в строительстве, ЖКХ, сфере обслуживания, где они преимущественно выполняют работу, не требующую высокой квалификации. Но следует помнить, что свыше 6 млн работников из числа постоянных жителей России в 2014 г. составляли те, кто приехал жить в страну после распада СССР.

Присутствие большого числа мигрантов из других стран ставит перед обществом множество вопросов, в том числе о последствиях миграции для России, для самих мигрантов и для стран, откуда они прибыли. Поскольку миграция затрагивает обширные сферы общественной жизни, ответы на эти вопросы ищут представители разных научных направлений, в том числе экономисты, демографы, социологи. Первым в этом поиске принадлежит особая роль, поскольку экономические факторы важнейшие в объяснении причин миграции, а экономические последствия выходят на первый план при оценке эффективности миграционных процессов.

Но возможности экономических исследований международной миграции в России ограничены в силу недостатка информации. Из-за отсутствия репрезентативных в национальном масштабе выборочных обследований, в выборку которых включены как временные, так и постоянные мигранты, многие вопросы, волнующие не только ученых и политиков, но и широкую общественность, по-прежнему остаются без ответа. Как миграция сказывается на заработках местных жителей? Как она влияет на прибыль работодателей? Каков вклад миграции в развитие отдельных отраслей, регионов и экономики в целом? В поисках ответов на эти и другие вопросы можно обратиться к зарубежным источникам. Именно такой путь мы использовали, чтобы ответить на вопрос о заработках мигрантов и их соотношении с зарплатой местных работников.

Для оценки этого соотношения использовался метод трехчастного разложения разницы в средних заработках. Согласно полученным результатам, различие между средними заработками мигрантов из Таджикистана и заработками российского гражданина с аналогичными личностными характеристиками составляло 74% от среднего заработка мигранта в 2007 г., 59% в 2009 г. и 43% в 2011 г. Эта разница оставалась существенной, хотя и снижалась со временем. Данные оценки можно интерпретировать как верхнюю границу дискриминационной составляющей различий в заработках мигрантов и местных работников. Нижняя граница, которая оценивается с учетом еще одной компоненты разложения — различия в заработках за счет пересечения различий в коэффициентах и характеристиках, — существенно ниже: 56% в 2007 г., 26% в 2009 г. и всего 4% в 2011 г.

При оценке различий в заработках мы, очевидно, не могли учесть все личностные характеристики мигрантов. Но косвенные факторы говорят о заметном вкладе ценовой и неценовой дискриминации в установленные различия. Несмотря на такое соотношение в заработках, в выигрыше оказывались все три стороны миграционного процесса. Таджикский работник заметно увеличил свой доход (в пять раз) по сравнению с тем, который он мог получить на родине. Значительная часть этого дохода была переведена в Таджикистан, благодаря чему повысился уровень благосостояния домохозяйств мигрантов и страны в целом. Но с точки зрения принимающей стороны, России, разница в заработках свидетельствует о выигрыше, который в результате использования труда иностранных работников получают работодатели, к числу которых относятся не только частные компании, но и физические лица, и государственные учреждения.

Работа подготовлена в рамках проекта Программы фундаментальных исследований НИУ ВШЭ. Авторы выражают признательность Р. И. Капелюшникову и В. Е. Гимпельсону за ценные комментарии, а также благодарят анонимного рецензента за полезные замечания.

¹ Международная конвенция о защите прав всех трудящихся-мигрантов и членов их семей. Принята резолюцией № 45/158 Генеральной Ассамблеи ООН от 18 декабря 1990 г.

² Tajik Living Standards Survey - TLSS. В 2007 г. было опрошено 4500 домохозяйств н 32 тыс. индивидов. В 2009 г. опрос охватил 1503 домохозяйства из выборки 2007 г.

³ http://microdata.worldbank.org/index.php/catalog/72

⁴ http://microdata.worldbank.org/index.php/catalog/73

⁵ Tajikistan Household Panel Survey (THPS 2011) - повторный опрос домохозяйств, принимавших участие в обследованиях уровня жизни в Таджикистане (TLSS) в 2007 и 2009 гг., было опрошено 1503 домохозяйства.

⁶ http://www.lambda.ios-regensburg.de/doi/thps_2011 .html

⁷ На вопросы анкеты отвечают сами мигранты, если они вернулись из поездки, а об отсутствующих рассказывает глава домохозяйства.

⁸ До принятия Федерального закона от 25 июля 2002 г. № 115-ФЗ «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации» занятость иностранцев в России регулировали на основании Закона СССР от 24 июня 1981 г. № 5152-Х «О правовом положении иностранных граждан в СССР» (в редакции с поправками 1995 и 1996 гг.) и Указа Президента РФ от 16.12.1993 г. № 2146 «О привлечении и использовании в Российской Федерации иностранной рабочей силы».

⁹ С. Рязанцев (2007. С. 158) определял ежегодное число нелегальных трудовых мнграп тов на начало 2000-х годов на уровне 3,3 5 млн человек. По расчетам В. Мукомеля (2005. С. 197), в 2003 2005 п. в России ежегодно трудилось около 4,6 млн нелегальных трудовых мигрантов.

¹⁰ Это правило было изменено в 2014 г.

¹¹ Согласно первой редакции Федерального закона «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации» (от 25.06.2006 г.), правительство РФ ежегодно устанавливало квоту для иностранных работников из визовых стран «на выдачу иностранным гражданам приглашений на въезд в Российскую Федерацию в целях осуществления трудовой деятельности» (ст. 18, п. 1).

¹² В соответствии с Указом Президента РФ от 05.04.2016 г. № 156 Федеральная миграционная служба (ФМС) России была упразднена. Соответствующие фуикции, полномочия и задачи переданы МВД России, где образовано Главное управление по вопросам миграции (ФМС МВД РФ).

¹³ Федеральный закон от 24 ноября 2014 г. .№ 357-ФЭ.

¹⁴ Исключение составляют обучающиеся в России иностранные студенты. В случае трудоустройства за пределами своего учебного заведения им следует получать разрешение на работу.

¹⁵ Кроме того, критерий «не менее 1 млн руб. в год» распространяется на специалистов, привлеченных к трудовой деятельности в особых экономических зонах, в Республике Крым; критерий «не менее 700 тыс. руб. в год» - на иностранных граждан, привлеченных для работы в технико-внедренческих экономических зонах. Требования по заработной плате отсутствуют для иностранных граждан, участвующих в реализации проекта «Сколково».

¹⁶ Согласно поправкам к Федеральному закону «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации», принятым в 2014 г., при трудоустройстве мигранты должны предъявить миграционную карту, в которой в качестве цели приезда в Россию указана «работа».

¹⁷ Interfax. 2016. 1 июля, http://www.interfax.ru/interview/516300

¹⁸ Постановление Правительства РФ от 15.11.2006 г. № 683 «Об установлении на 2007 год допустимой доли иностранных работников, используемых хозяйствующими субъектами, осуществляющими деятельность в сфере розничной торговли на территории Российской Федерации».

¹⁹ Высокая доля профессиональных групп «специалисты среднего уровня квалификации...» и «работники сферы индивидуальных услуг...» среди граждан Узбекистана, Таджикистана и Киргизии обусловлена в том числе стремлением некоторых работодателей обойти квотные ограничения при найме работников невысокой квалификации путем получения для них разрешений на работу как для квалифицированных специалистов.

²⁰ Социологическое исследование для анализа миграционного профиля, проблем адаптации и интеграции мигрантов проводилось AHO «Центр этнополитических и региональных исследований» (ЦЭПРИ) в рамках проекта Программы фундаментальных исследований НИУ ВШЭ за 2011 г. https://www.hse.ru/org/projects/67806891

²¹ Приведенные в данном разделе результаты частично повторяют, дополняют и корректируют оценки, приведенные в работе: Локшин, Чернина, 2013.

²² Значения компонент переводятся в процент от средней зарплаты мигранта по формуле 100х(ехр(component) - 1).

²³ Можно предполагать, что, в отсутствие контроля на стаж, возраст несет и этот смысл.

²⁴ По классификации ISCO-88 7-я группа.

²⁵ Отдельная дискуссия в литературе идет о том, какой уровень отдачи считать справедливым.

²⁶ Например, в США для некоторых групп работников существуют ограничения на заработную плату не ниже 95% средней заработной платы в данном населенном пункте и профессии.

Приложение 1

Декомпозиция различий в логарифмах заработной платы мигрантов из Таджикистана и российских работников

Список литературы / References

Вакуленко Е. С., Леухин Р. С. (2016). Дискриминируются ли иностранные работники на российском рынке труда? // Экономическая политика. Т. 11, Mb 1. С. 121-142. [Vakulenko Е. S., Leukhin R. S. (2016). Wage discrimination against foreign workers in Russia. Ekonomicheskaya Politika, Vol. 11, No. 1, pp. 121 — 142. (In Russian).]

Варшавская E. Я., Денисенко M. Б. (2014). Мобильность иностранных работников на российском рынке труда // Социологические исследования. Mb 4. С. 63 — 73. [Varshavskaya Е. Ya., Denisenko М. В. (2014). Foreign workers mobility in the Russian labor market. Sotsiologicheskie Issledovaniya, No. 4, pp. 63 — 73. (In Russian).]

Госкомстат (2001). Труд и занятость в России. Стат. сб. М.: Госкомстат России. [Goskomstat (2001). Labour and employment in Russia 2001: Statistical yearbook. Moscow: State Committee of the Russian Federation on Statistics. (In Russian).]

Зайончковская Ж. А., Тюрюканова E. В. (ред.) (2010). Миграция и демографический кризис в России. М.: ИНП PAH. [Zaionchkovskaya Zh. A., Tyuryukanova Е. V. (eds.) (2010). Migration and demographic crisis in Russia. Moscow: Institute for National Economy Forecasting. (In Russian).]

Локшин M. M., Чернина E. M. (2013). Мигранты на российском рынке труда: портрет и заработная плата // Экономический журнал ВШЭ. Т. 17, Mb. 1. С. 41—74. [Lokshin М. М., Chernina Е. М. (2013). Migrants on the Russian labor market: Portrait and wages. Ekonomicheskiy Zhurnal VShE, Vol. 17, No. 1, pp. 41—74. (In Russian).]

May В. А. и др. (2013). Миграционная политика // Стратегия-2020: Новая модель роста — новая социальная политика / Под науч. ред. В. A. May, Я. И. Кузьминова. М.: Дело. Кн. 1. С. 262—277. [Mau V. А. et. al. (2013). Migration policy. In: V. A. Mau, Ya. I. Kuzminov (eds.). Strategy 2020: A new growth model — new social policy. Moscow: Delo, Book 1, pp. 262—277. (In Russian).]

Мукомель В. (2005). Миграционная политика России: Постсоветские контексты. М.: Диполь-Т. [Mukomel V. (2005). Migration policy in Russia: Post-Soviet context. Moscow: Dipol-T. (In Russian).]

Ромодановский К. О., Мукомель В. И. (2015). Регулирование миграционных процессов: проблемы перехода от реактивной к системной политике // Общественные науки и современность. Mb 5. С. 5 — 18. [Romodanovsky К. О., Mukomel V. I. (2015). Regulation of migration processes: Problems of switching from reactive to systematic policy. Obshchestvennye Nauki і Sovremennost, No. 5, pp. 5 — 18. (In Russian).]

Росстат (2015). Труд и занятость в России 2015. М.: Федеральная служба государственной статистики: Стат. сб. [Rosstat (2015). Labor and employment in Russia 2015: Statistical yearbook. Moscow: Federal State Statistics Service of the Russian Federation. (In Russian).]

Рязанцев С. В. (2007). Трудовая миграция в странах СНГ и Балтии. М.: Формула права. [Ryazantsev S. V. (2007). Labor migration in the CIS countries and the Baltics. Moscow: Formula Prava. (In Russian).]

Чудиновских О. С. (2008). Системы сбора данных о внешней трудовой миграции в современной России // Вопросы статистики. Mb 6. С. 6-12. [Chudinovskikh О. S. (2008). Systems of collecting data on external labor migration in present Russia. Voprosy Statistiki, No. 6, pp. 6-12. (In Russian).]

Borjas G. J. (2006). Making it in America: Social mobility in the immigrant population. NBER Working Papers, No. 12088.

Commander S., Denisova I. (2012). Are skills a constraint on firms? New evidence from Russia. IZA Working Papers, No. 7061.

Daymont T. N., Andrisani P. J. (1984). Job preferences, college major, and the gender gap in earnings. Journal of Human Resources, Vol. 19, No. 3, pp. 408 -428.

Jones F. L., Kelley J. (1984). Decomposing differences between groups. Sociological Methods and Research, Vol. 12, No. 3, pp. 323 343.

Kerr S. P., Kerr W. R. (2011). Economic impacts of immigration: A survey. NBER Working Paper, No. w 16736.

Lazareva O. (2015). Russian migrants to Russia: Assimilation and local labor market effects. IZA Journal of Migration, Vol. 4, No. 1, pp. 1 -25.

Longhi S., Nijkamp P., Poot J. (2008). Meta-analysis of empirical evidence on the labour market impacts of immigration. IZA Working Paper, No. 3418.

Mocetti S., Porello C. (2010). How does immigration affect native internal mobility? New evidence from Italy. Regional Science and Urban Economics, Vol. 40, No 6 pp. 427-439.

Ratha D._f Eigen-Zucchi C., Plaza S. (2016). Migration and remittances factbook 2016. Washington, DC: World Bank Publications.

Simon J. (1999). The economic consequences of immigration. Ann Arbor: University of Michigan Press.