Особенности экономического развития и роль государства в современной России

В.А. Волконский

О причинах различий в успешности экономического развития

Для современной России настоятельно необходимым является повышение темпов экономического роста, следовательно, выявление общих факторов активизации экономической деятельности. В настоящее время активно ведутся исследования причин резких различий успешности экономического развития разных стран. Их основой служит известный факт более успешного развития стран, обозначаемых обычно как страны Запада. В идеологических противостояниях ХІХ-ХХ столетий главное внимание уделялось классовой структуре общества, классовой борьбе, обоснованию идеологических установок, выявлению индивидуальных и коллективных ценностей. Относительно недавно в качестве важнейшего фактора стал фигурировать не просто институт права собственности, а качество этого института, его надежности, гарантированности. Эрнандо Де Сото [1] убедительно объяснил, почему в странах периферийного капитализма даже значительные богатства (в основном земля и жилища)¹ часто не превращаются в капитал, т. е. не вовлекаются в экономические процессы с целью получения дохода. Это те накопления, на которые права собственности не оформлены, не защищены государством как легальные объекты собственности.

Право собственности, как любое право, не может быть гарантировано на 100%. Любое использование объекта собственности (включая простое сохранение) сопряжено с рисками. Оформление права собственности снимает большую часть рисков за счет государственной защиты. В результате объект обретает способности обеспечения кредитов и участия в других трансакциях. Не менее важным является государственное гарантирование оформленных соглашений. В западных странах любая единица имущества, кроме материального существования, становится еще объектом в правовой системе, ответственность за который несет государство. Причинами нарушения прав служат как слабость государства, так и недостаток его внимания к определенным аспектам правовой системы. Например, имущество граждан может быть надежно защищено от его прямого бандитского отъема, но недостаточно защищено от мошеннических схем смены номинального собственника, от обманов при купле-продаже. Серьезным препятствием активизации экономической деятельности может стать отсутствие достаточно полной информации при документальном оформлении прав собственности или рыночных трансакций. Такие факторы связаны также с неспособностью значительной части населения квалифицированно пользоваться своими правами, с недостатком правовой культуры. В этой связи следует внимательно отнестись к тезису теоретиков нового конфуцианства в Китае: государство должно быть «больше, чем общество». Оно может и должно не только служить выразителем и исполнителем идей и установок общества, но и его воспитателем.

Причина низкого качества правовой системы всегда связана с недостатком профессионализма или коррумпированностью государственного аппарата (бюрократии). Де Сото подробно описывает затраты и трудности, связанные в странах периферийного капитализма с регистрацией нового предприятия или с разрешением на строительство нового дома. В результате образуется «невидимый, но плотный» барьер, ограничивающий доступ к легальной собственности, который выделяет западные страны и богатый слой населения периферийных стран. Этот институциональный барьер сходен с барьером, ставящим в более благоприятные условия крупнейшие организации по сравнению с малым и средним бизнесом. Этот барьер часто оказывается более плотным, чем большинство барьеров между отраслевыми рынками и экономическими секторами. Ф. Бродель называл его «стеклянным колпаком (или куполом)».

В последнее время в концепциях факторов успешности экономического развития основное внимание уделяется роли доминирующих в странах институциональных систем. Концепция работ одного из наиболее известных теоретиков институциональной экономики Д. Норта ориентирована в первую очередь на выявление и преодоление условий и механизмов, обеспечивающих неравенство. Институциональные системы обозначаются как социальные порядки. Различие позитивных и негативных систем связано со свободной или ограниченной доступностью для членов общества принадлежности к элитным сообществам и соответственно с возможностью влиять на процессы принятия решений, получения институциональной ренты и т.д. (Подробное описание, сопоставление и анализ этих и других концепций см. [2-3].)

Совершенствование институциональной системы, несомненно, является важным условием повышения экономической активности. Однако для России, по-видимому, этого условия недостаточно. Одно из отличий России от западных стран можно упрощенно обозначить как нехватку предпринимателей, а возможно, более адекватно - как недостаток доверия к институтам рынка и традиций рыночного взаимодействия.

В США масса потенциальных предпринимателей обеспечивает постоянный поиск технологических и социально-экономических инноваций, обещающих высокие прибыли, так что с большой вероятностью для любого ценного творческого достижения найдется предприниматель, который с энтузиазмом возьмется за его доработку и реализацию. Индикатором предприимчивости может служить доля новых фирм среди существующих². Социологические опросы показывают, что предприимчивость в значительной мере определяется общими духовно-психологическими установками. Индикатором может служить также «боязнь провалиться» в начале нового бизнеса. Этот показатель в меньшей степени присущ американцам. Некоторые социологи даже утверждают, что провалы при начале бизнеса с нуля - предмет гордости [4, с. 39].

В России возникновение новых частных фирм - гораздо более редкое явление, чем в странах Запада. Об этом свидетельствует доля малых предприятий как по численности занятых, так и по объему производства (доля в ВВП), она значительно меньше, чем в США и странах Западной Европы. С середины 1990-х годов, несмотря на усилия государства стимулировать и поддерживать малый бизнес, его доля устойчиво сохраняется на уровне в несколько раз более низком, чем в странах Запада³. В настоящее время главное внимание власти и общества направлено на реализацию мега-проектов, таких как Евроазиатский Экономический Союз, Арктика, Национальных проектов, на приоритетное развитие информационных технологий и цифровизации, т.е. на решение тех задач, где главная роль принадлежит государству. И это правильный стратегический выбор: именно на этом направлении можно ожидать оживления и подъема экономической активности. Инвестиционная активность частных предпринимателей явно недостаточна для существенного повышения экономического роста, хотя ресурсные оценки ряда экономических институтов показывают, что такие возможности существуют. Об этом свидетельствуют и низкие показатели загрузки имеющихся производственных мощностей.

«Догоняющие» страны для активизации экономической деятельности пытаются копировать институциональную систему лидирующих стран капитализма. Но при этом обычно недооценивается роль духовно-идеологических факторов и установок. Во многом именно духовным подъемом обусловлены феномены беспрецедентных экономических «рывков» ХХ столетия, получивших название «экономического чуда» (в первую очередь, следует назвать СССР в 1920-1930-е годы и Китай - с конца 70-х годов). Исторический прогресс все больше определяется не задачей удовлетворения физиологических потребностей (материальные условия выживания и производства), а задачами совершенствования социума и потребностью в надличностных смыслах жизни (познание, религиозная вера, интересы своего народа или профессионального коллектива, ожидаемое будущее, безопасность).

В России периоды подъема и наиболее успешного развития приходятся на те эпохи, когда общество одушевлено «общим делом», главный двигатель которого - государство. Жизненным смыслом для большой части элиты становится служение этому общему делу и государству. Аналогом либеральной свободы в такие периоды является социальная мобильность, «лифты вертикальных перемещений». В СССР важнейшим фактором активизации экономической и общественной жизни была идеология социализма.

ХХІ в. резко отличается от ХХ тем, что идеологии капитализма и социализма в значительной мере потеряли свою силу. Видимо, тот духовный и культурный кризис, который в настоящее время отмечается многими авторитетами в интеллектуальной и культурной сфере, может быть в значительной мере преодолен (или хотя бы смягчен) тем, что само государство и задача его совершенствования могут стать важной смысловой и целевой ценностью для общества.

Роль крупных организаций

Крупные корпорации и банки находятся в более благоприятных условиях, чем мелкие и средние (см. [6]). Авторы считают, что это различие институциональных условий неоправданно ограничивает возможности развития малых и средних организаций и в целом тормозит экономический рост. Задачей совершенствования институциональной структуры является выравнивание этих различий.

По нашему мнению, вопрос оценки роли в экономике и ценности для общества крупных и крупнейших организаций - один из важных в институциональной теории, заслуживающий более всестороннего исследования. Крупная устойчивая организация, длительное время выполняющая общественную или экономическую функцию, представляет собой большую социальную ценность. Начать можно с того, что важнейшим препятствием для инвестиционной активности является неопределенность будущего, связанная с непредсказуемыми колебаниями, волатильностью определяющих параметров экономической и политической среды.

Проблема обеспечения безопасности накоплений, в частности финансирования крупных и долгосрочных инвестиционных проектов, всегда является одной из приоритетных задач экономической политики. В последние годы в России эта проблема стоит особенно остро. У крупной компании гораздо больше возможностей и для предсказаний грядущих изменений и, что важнее, противостояния разрушительным колебаниям конъюнктуры, для адаптации к волатильности.

Организация как сообщество людей, объединенных сознанием значимости выполняемой функции (тем более, если она «заряжена» единой целевой или идеологической установкой), оказывается на порядок сильнее, чем гораздо большая по численности неорганизованная масса. Обычно, если такая организация и создается искусственно, то требуется время для ее приобщения к выполнению своей функции, подготовки различных ее частей к сотрудничеству. Организация растет, пока этот рост ведет к сокращению общей суммы трансакционных издержек. Крупная устойчивая организация образуется в результате длительного процесса развития и обучения, подобно живому организму. Недаром люди, как правило, относятся к живому существу как к самостоятельной ценности. Известно, что для возникновения «цепочек» ДНК потребовались миллионы и миллиарды лет «проб и ошибок». Крупная, длительно действующая организация, как правило, - не стандартное, серийное изделие. Она «вырастает» как результат труда и творчества руководящего ядра и всех ее членов.

Перед институциональной экономикой стоит вопрос: оценивать ли благоприятные условия работы крупных предприятий как неоправданные привилегии или как важное достижение руководства этих организаций, необходимое для их эффективной работы. В отношении привилегированных условий для крупных корпораций, которые создает государство, следует также учитывать, что в настоящее время перед российским государством стоит нелегкая социально-политическая задача: обеспечить эффективное партнерство государства и крупных частных и государственных корпораций.

Устойчивые институты и организации, определяющие порядок жизнедеятельности в обществе, обычно формируются на основе смысловых комплексов и духовно-идеологических установок как их базовых ценностей (подробнее см. в [7-8]). Роль и действенность институтов и организаций зависят от силы и действенности этих смысловых комплексов. Однако нередко важнейшие институты и организации сами становятся центрами, порождающими смысловые установки. Смысловыми, ценностными узлами становятся церковь, государство, иногда армии, крупные промышленные корпорации, научные институты. Дж. Гэлбрейт [9] специально описывает феномен самоотождествления, идентификации работников крупной корпорации с ее целями и интересами. В 1970-1980-е годы среди экономистов отмечался большой интерес к японскому «экономическому чуду», к работам японских экономистов и в первую очередь к феномену самоидентификации ядра работников крупной японской корпорации (кэйрецу) с ее целями и смыслами.

О роли государства в России и других цивилизациях

Цивилизации значительно различаются по социальной роли институтов. В России и странах «азиатского способа производства» капиталистические институты не получили такого развития, как в Европе. Историки свидетельствуют (см., напр., [10]), что экономические интересы, связи и противостояния здесь, как правило, не были определяющими факторами. Чаще они оставались второстепенными по сравнению с социальными и личностными связями, а также с ролью государства и поддерживающих его идеологических (религиозно-философских, культурно-этических, социальнополитических) учений и установок⁴. В этих странах в большей мере, чем в странах Запада, на активность экономических субъектов оказывают воздействие не конкретные возможности получения личной или групповой выгоды, а общая атмосфера духовного подъема, а также активность государства и его установки.

В течение последних четырех десятилетий государственная политика и идеология повысили значимость экономических интересов и рыночной конкуренции. В настоящее время эти факторы в существенной степени определяют темпы роста и структуру экономики. При этом государство за счет инструментов планирования и достаточной централизации кредитно-денежной системы сохраняет способность определять направления развития в критически важных областях: начался процесс переключения производства с экспорта на внутренний спрос, Китай стал лидером наравне с США в сфере разработки и применения искусственного интеллекта (ИИ), прекращен рост социально-экономического неравенства, успешно решается проблема обеспечения энергией и сырьевыми ресурсами [11].

Одно из главных отличий западной цивилизации от российской и китайской заключается в разной структуре ценностно-смыслового пространства. В основе, господствующей на Западе капиталистической идеологии, лежат либеральные ценности - права и свободы отдельного человека. Смысловые комплексы, связанные с коллективом, с обществом (даже с институтом семьи) имеют значение в основном в той мере, в какой они обслуживают интересы индивида. В российской и китайской цивилизациях ценности и смыслы, связанные с обществом, коллективом, с государством имеют самостоятельное значение, часто более высокое, чем интересы индивида (более подробно см. в [7]).

Показателем превосходства ценностей общества и общественной нравственности над ценностями частными, индивидуальными в Китае может служить внедряемая в настоящее время концепция рейтингования граждан. Люди, положительно проявляющие себя в производственных и в деловых отношениях, в исполнении коммерческих и социальных обязательств, соблюдении этических норм, будут получать высокие оценки, пользоваться поддержкой государства, продвигаться по карьерной лестнице. Недобросовестные, безнравственные лица, совершающие антиобщественные поступки, будут получать отрицательные оценки, лишаться возможности продвижения и т.д.

На Западе человек привык к тому, что нарушение неприкосновенности, закрытости его частной жизни есть посягательство на его естественные права и свободы. И государство он, как правило, рассматривает не как выразителя своих интересов, а как силу, «отчужденную» от своих интересов и смыслов. Между тем, например, для предотвращения терактов, государство действительно должно знать многое об установках и поведении каждого из граждан. Цифровизация и «большие данные» предоставляют такую возможность. То же можно сказать о коммерческой тайне, которая может помочь скрывать многие мошеннические и антиобщественные операции. В результате цифровизации государство может получать информацию о своем враге - коррупции.

Россияне не столь щепетильны в отношении прозрачности своих жизненных обстоятельств и своих действий для государства, как люди на Западе. Но и не согласятся с той полной открытостью, которая предусматривается в концепции рейтингования. Гораздо более серьезная проблема связана с тем, что реальная ситуация в киберпространстве теперь позволяет получать персональные сведения о каждом человеке не только государству в целях безопасности, и даже не только вероятному противнику, но и любому преступному сообществу. Специалисты по кибербезопасности предупреждают: «анонимность стала анахронизмом» [12, с. 95]. Человеческое сообщество получает новое оружие, которое может оказаться в руках как государственников, так и сил, разрушающих государство. Скорее всего, все же государство сумеет установить за ним эффективный контроль.

Упрощенно различие роли доминирующих установок в разных цивилизациях можно описать краткой формулой: на Западе богатство дает власть, в России власть дает богатство. Значение государства особенно выделяется при взгляде на историю. Периоды процветания и развития приходятся на время крепкого и сильного государства. Периоды ослабления государства отмечены смутой, часто интервенцией и оккупацией той или иной длительности. В России класс капиталистов всегда был слаб. Одной из главных целей реформы Столыпина было создание сельской буржуазии. При нынешней, ельцинской реформе класс капиталистов также специально создавался государственной властью.

Исторически особенно большую роль государство всегда играло в странах Восточной Азии. Авторы сборника «Ренессанс конфуцианства в современном Китае» [13] (см. также [14]) пишут, что в Китае государство «было больше, чем общество». Оно не служит выразителем и исполнителем идей и установок общества (преобладающее представление в европейском модерне). Оно является воспитателем общества, оно может и должно развивать и исправлять человеческую природу, укрепляя ее расположенность к добру. Общество превращается в пожизненную школу для его членов.

Культивировавшееся конфуцианством уважение к власти было воспринято в Японии, воплотившись в комплекс бусидо, который стал основной моделью «развивающего государства» и распространился в других странах.

К концу ХХ в., после разрушения СССР стала складываться система однополярного мира, в которой главную роль играли банковско-финансовые группы и финансовопромышленные корпорации. Современный опыт (особенно последних десятилетий) свидетельствует, что государства, центробанки и банковские системы периферийных стран становятся зависимыми от мировых финансово-политических центров. Однако с начала ХХІ в., за счет быстрого роста экономической и политической роли Китая, Индии и других развивающихся стран стал формироваться многополярный мир. Новые полюса остаются в значительной мере зависимыми от технологически и экономически лидирующих стран Запада. Но их элиты осознают необходимость для успешного развития обеспечить свой экономический и политический суверенитет, не нарушая нормальных деловых отношений с лидирующими странами Запада.

Известный экономист и политолог левых взглядов Самир Амин, обращаясь к руководству незападных стран, писал: «Страны периферии никогда не смогут... сравняться с центром, с развитыми странами, ..пока не сумеют отгородиться от капиталистической системы. У вас должно быть собственное видение, собственная стратегия, собственные решения, собственные институты. И тогда уже вы со своей стороны должны принудить эти державы пойти навстречу вашим требованиям» [15]. Возможно, самым заметным изменением в смысловой и институциональной сферах незападных стран является повышение роли и независимости государства. Можно ожидать, что институт государства возвратит себе роль представителя и защитника интересов народа как целого.

Новая эпоха

В большинстве описаний современного исторического периода отмечается в качестве его важнейшей черты ускорение всех социальных, политических, экономических перемен, повышение частоты серьезных событий и сдвигов. Наиболее ярко это выявляется, например, в характеристиках роста производства и использования кибернетических устройств и технологий. Так, объем сгенерированной информации в 2012 г. составил 2,8 зеттабайт (10²¹ байт) и увеличится к 2020 г. до 40. Число пользователей интернета в мире к концу 2013 г. составило 2,7 млрд. чел. (39% населения Земли), в 2018 г. их было уже 4 млрд. (53%).

Многие из технологических и экономических процессов хорошо описываются концепцией смены технологических укладов (ТУ): настоящее время - начало VI технологического уклада. Однако ряд историков и экономистов считают, что те перемены, которые сопровождают современный процесс внедрения высоких технологий и, прежде всего, технологий искусственного интеллекта (ИИ) во все секторы человеческой жизни и деятельности, необходимо характеризовать не только как смену ТУ, но как новую, Третью производственную революцию. Может быть, лучше всех этот процесс описал в реальных условиях США один из самых популярных американских социологов Р. Флорида.

Давно изучена роль финансово-экономических и технологических факторов, которые рассматриваются как хорошо объясняющие причины и динамику подъемов и кризисов в рыночной экономике. Однако такие масштабные кризисы, как Великая депрессия конца 1920-1930 гг. и современный кризис 2008-2009 гг. (который многие экономисты и социологи считают не окончившимся и до настоящего времени), явно требуют для их всестороннего понимания учета не только экономических и технологических факторов. Р. Флорида в книгах «Креативный класс» [16] и «Большая перезагрузка» [17] называет такие кризисы перезагрузкой (он относит к их числу также кризис 1873 г. и последовавшую за ним рецессию). Он связывает с ними эпохальные перемены во всех аспектах жизни и деятельности людей: характере труда и общения, доминирующих мотиваций социально-экономического поведения, смене лидирующего (господствующего) класса (или социального слоя), географии расселения и экономической активности.

Для каждого кризиса-перезагрузки Р. Флорида выявляет те ключевые факторы, которые подготавливают выход страны из кризиса и обеспечивают последующий экономический и социальный подъем. Относительно современного кризиса-рецессии таким фактором Флорида считает небывало быстрый рост во всех сферах жизни количества креативных личностей, т.е. людей, обладающих нестандартным мышлением, способных вносить в любую деятельность элементы инноваций и творческого преобразования. Чтобы оказывать серьезное влияние на жизнь значительных групп и слоев населения, в креативных группах должны быть пассионарные личности. Эту часть креативных людей Флорида обозначает как суперкреативное ядро.

Чтобы представить масштаб влияния креативного фактора на трансформацию структуры общества, речь должна идти не только о возникновении новых видов труда и производства или изменении пропорций между старыми, но и о росте творческих элементов в традиционных видах деятельности. Тем ценнее те данные о масштабных изменениях классовой структуры США на протяжении всего ХХ столетия, которые приводит Р. Флорида в своей книге [16] (понятие класс у Флориды не соответствует привычному в России марксистскому определению, а оно должно было бы переводиться как социальный слой). Приводится также количество занятых, которое необходимо для успешной деятельности креативного класса (обслуживающий класс) (таблица).

Таблица

Доли классов в общей численности занятых в США, %

Источник: [16, Приложение].

Фактор креативности играет важную роль, определяющую экономические подъемы и кризисы, не только в США и других лидирующих капиталистических странах, но и в странах незападных цивилизаций. В экономике России в силу исторических и географических условий гораздо большую роль играют государство (и как регулятор, и как хозяйственный субъект) и крупные организации, которые чаще всего имеют достаточно жесткую иерархическую структуру. Как влияет указанное отличие России от Запада на рост «креативного класса? Судя по научно-техническим, экономическим, культурным достижениям СССР и России, вряд ли это влияние может быть отрицательным (по крайней мере, это проблематично). Р. Флорида считает одним из главных условий развития креативности возможность локализации группировок творческих людей и их общения в одном городе, в одном университете и т. д. для работы в едином научном направлении или общем большом проекте. В этом отношении преимущественное развитие крупных организаций (частных и государственных) может служить скорее фактором, способствующим развитию креативности. По существу этим известный футуролог Э. Тоффлер [18] объясняет успехи в начале ХХІ в. «умных компаний», которые сумели создать привлекательные условия для научнотехнического творчества. Наконец, скорее, о положительном влиянии размера организации свидетельствует тот факт, что доминирующую роль в процессах разработки и применения искусственного интеллекта играют именно крупнейшие мировые компании - «Семь гигантов эпохи ИИ» [19].

Из описаний творческих личностей (в частности, в книгах Р. Флориды) следует, что креативный класс больше всего ценит свободу творческого поиска, установление информационных контактов. Поэтому значение жестких иерархических организаций, в том числе государства, должно сокращаться. Этому в определенном смысле соответствует общепринятое у социологов представление, что современные элиты (в том числе и творческая элита) организованы по принципу гетерар-хии⁵. Основой гетерархии служат устойчивые сетевые структуры с прочными (горизонтальными) связями и взаимодействиями, обусловленными общим характером деятельности и ее ценностно-смысловой установкой. В рамках этих сетей образуются обособленные группы, объединенные более конкретными интересами или творческими целями. Они выстраиваются в менее устойчивые «пластичные» иерархии (с вертикальными взаимодействиями). Казалось бы, переход к информационному обществу, к экономике знаний ведет к сокращению роли крупных организаций и государства. На деле реализовалась другая тенденция.

В одной из наиболее содержательных работ по проблемам Третьей производственной революции [12] описывается в разных аспектах, как в США из ранее разрозненных исследовательских и коммерческих кластеров, относящихся к различным сегментам высоких технологий, по существу из гетерархичной структуры, образовался единый сектор мировой элиты, тесно связанный с американским государством. Главным инициатором, драйвером, источником финансирования hi-tech развития с 1960-х годов стали американский военно-промышленный комплекс и разведовательные сообщества стран Запада. Образцом для отношений органов государства и институтов высокотехнологичного развития служила советская система.

Противостояние между странами Запада и советского блока в период «холодной войны» породило процессы конвергенции, приближающие их элиты (с разных сторон!) к структуре, которая после разрушения Советского Союза может быть обозначена как государственно-частное партнерство. При этом в западных элитах усиливалось влияние государства, но главную роль продолжали играть частные (в основном финансовые) структуры. В российской элите усилилось влияние частных (в основном банковских) структур, но ведущая роль осталась за государством. К сожалению, задача конверсии, передачи технологий из военно-промышленного комплекса в гражданское производство, развития производства продукции двойного назначения остается актуальной и в настоящее время.

Примером того, какое влияние может оказывать государство на развитие технологий новой эпохи и главное - на модернизацию экономики и общества, служит государство в Китае. На основе реформирования плановой системы управления экономикой была создана Двухсекторная экономика, которая «складывалась из сектора крупных, большей частью государственных, предприятий и из сектора мелких и средних, как правило, частных предприятий, часто со смешанным китайским и иностранным капиталом, причем многие из них созданы в сельской местности или на границе между селом и городом. Целенаправленное регулирование цен и лимитирование передвижения занятых на государственных предприятиях также способствовали ускорению роста производства [20, с. 241, 284]. В мае 2017 г. Государственный совет КНР выпустил план по развитию и внедрению ИИ. В нем поставлена задача к 2030 г. превратить Китай в глобальный центр инноваций в сфере теоретических исследований, технологических разработок и внедрения ИИ, а также более конкретные задачи на период до 2020 и 2025 г. Для ИИ-стартапов выделяются средства на субсидии и государственные заказы. На призывы правительства откликаются китайские венчурные инвесторы: уже в 2017 г. в стартапы были вложены рекордные суммы, составившие 48% всего венчурного финансирования ИИ в мире. Честолюбивые мэры прилагают усилия, чтобы превратить свои города в площадки для развития и внедрения ИИ. Они стали прокладывать маршруты для грузовиков без водителей, устанавливать системы для распознавания лиц на общественном транспорте и подключать транспортные сети к «городскому мозгу» для оптимизации пассажирских потоков. В больших городах копировали опыт города Чжугуаньцуна (его называют китайской Кремниевой долиной), где мэр переселил жителей одной из улиц и создал комфортное пространство для венчурных компаний, стартапов и инкубаторов малых предприятий, которое стало называться Проспектом предпринимателей [19].

Формирование государства в постсоветской России

Из сопоставления либеральных реформ в Китае в 1980-1990-е годы и в России в 1990-е следует несомненный вывод: важнейшей (если не главной) причиной катастрофических последствий российских реформ было разрушение институтов государства, отказ от его суверенитета в ряде областей, фактически уход его от руководства процессом реформирования.

Стоит вспомнить, какие «гибридные войны» между новыми и старыми институтами за финансовые и промышленные объекты, за ключевые посты в институтах власти развернулись сразу после, точнее, непосредственно в процессе ухода государства от контроля и руководства деятельностью институтов (1989-1991 гг. и затем 1991-1995 гг.), в процессе расширения «свободы». Результатом этих войн стали множественные заказные убийства и фальшивые обвинения. Еще более поразительным стал результат экономический: за первую половину 1990-х годов спад производства превысил потери в период Великой Отечественной войны.

Имеющаяся информация свидетельствует, что была возможность избежать катастрофы. К 1991 г. уже имелся опыт разных стран по переходу к рынку, в том числе 13-летний опыт преобразования социалистического Китая. Если правительство осознавало глубину надвигающегося кризиса, необходимо было сохранить государство в качестве руководителя процесса трансформации экономической системы и добиваться перемен постепенно, чтобы дать время на осознание этого и другим участвующим силам. Тем более, что в стране на разных уровнях - правительственном, парламентском, научном - шли серьезные дискуссии в виде парламентских слушаний, конференций, «круглых столов», в которых участвовали крупные ученые - экономисты, практические работники государственного уровня. В Академии наук на уровне целых исследовательских коллективов были подготовлены доклады с анализом и прогнозом развития нашей экономики, с рассмотрением зарубежного опыта реформирования бывших стран СЭВ и особенностей экономик развитых стран. Все эти материалы теперь важны для серьезного анализа периода экономических преобразований стран. Очевидно, в то время все экономические задачи для власти были несущественны по сравнению с главной задачей - ликвидацией коммунистической идеологии. К сожалению, подробная история этого периода пока не написана.⁶

Важнейшую тенденцию внутриполитического развития (и стратегическую задачу Президента, которая согласуется с этой тенденцией) можно сформулировать как достижение и поддержание государственно-частного партнерства (или партнерства государства с крупнейшими экономическими и политическими институтами) при преобладающей роли государства.

Совершенствование государства и поддержание его ценностносмыслового статуса

В современной России государство, несмотря на все его недостатки, является важнейшим фактором, выполняющим функцию ценностно-смыслового объединения народа, а также двигателя и инструмента социально-экономического развития. Для успешного выполнения этой задачи необходим двуединый процесс: совершенствование его самого, а также поддержание его ценностно-смыслового статуса, т.е. необходимого и возможного, реального и должного образа как представителя и защитника интересов народа. Хотя, согласно Конституции РФ, никакая идеология не может рассматриваться как государственная (Ст. 13), но идеологией государственников может стать задача сделать наше государство в полной мере социальным государством.

Согласно Конституции РФ (Ст. 7), Российская Федерация является социальным государством. Это означает, что государство несет ответственность за обеспечение нормальных условий жизни всех слоев населения, за устойчивость основных социальных структур, предотвращение опасных конфликтов. В условиях индустриального общества занятость основных социально-экономических классов (рабочих, крестьян, предпринимателей) обеспечивают организации по производству товаров и услуг, которые могут успешно действовать в условиях рынка. С переходом к постиндустриальному обществу и экономике знаний эти виды занятости быстро сокращаются, возрастает занятость в секторах социальных услуг (здравоохранение, образование, социальное обеспечение). Эти секторы в условиях социального государства не могут быть целиком отданы рынку, поскольку они должны обслуживать все слои населения, в частности, предоставлять бесплатные услуги малоимущим, а так же группам населения, пользующимся разного рода государственными льготами, значительную часть которых должно взять на себя государство.

Быстрое возникновение и распространение новых технологий производства и управления социально-экономическими процессами также ведет к повышению значимости государства, его компетенций и суверенитета. Внедрение новых технологий ведет к замене машинами и искусственным интеллектом больших контингентов работников, труд которых состоит в выполнении повторяющихся операций. Это касается далеко не только труда физического и низкоквалифицированного, но и достаточно высоко образованных работников. Эти процессы могут приводить к их длительной безработице.

В западных странах давно изучаются слои трудоспособного населения, которые по объективным (или субъективным) причинам не могут найти постоянного места работы и длительное время живут на случайные, временные заработки. Этот социальный слой получил название прекариат⁷. В России аналогичные контингенты, которые не готовы создать собственные предприятия или хотя бы зарегистрироваться в качестве индивидуального предпринимателя, называют самозанятые. В условиях кризисов этот слой может оказаться источником антигосударственных и антиобщественных движений. В российских условиях государство обязано взять на себя ответственность за «встраивание» этого контингента населения в жизнь общества, за обеспечение для него нормальных условий жизни. Это требует решения проблем, связанных не только с материальной частью его социального обеспечения, но и с поиском их места в обществе, обеспечивающего им осознание своей причастности к общественной жизни. В России государство, поставив задачу развития в направлении реализации всех принципов социального государства, может стать смысловым, идеологическим центром жизни общества, соответственно получив прочную социальную основу.

Одно из главных и перспективных направлений совершенствования государственной системы - создание системы народнохозяйственного планирования, учитывающей советский опыт, но использующей несравнимо большие возможности современных коммуникативных технологий, получения и обработки «больших данных», словом, цифровой экономики. Еще в 1960-е годы в Советском Союзе началась разработка многоуровневой системы моделей итеративного планирования, предусматривающей непрерывный обмен информацией между регионами и экономическими секторами для учета поступающей в систему информации об изменении внешних условий и инновационных инициатив участников разработки плана и исполнителей. В те времена, конечно, такие модели не могли выйти за рамки чисто научных разработок. Теперь новые возможности открываются не только за счет высокого уровня технологий. Современная многоуровневая система планирования должна предусматривать широкую самостоятельность экономических организаций и использовать как аппаратные, так и рыночные принципы отбора и согласования вариантов. Эта система, непохожая на директивное планирование, неизбежно будет шагом к формированию эффективного синтеза плана и рынка В последние десятилетия интерес к данной проблематике быстро нарастает (см., напр., [22] и другие работы проф. Университета Нью-Йорка Д. Лайбмана).

Важнейшим фактором станет создание центрального планирующего органа, объединяющего специалистов по различным секторам, регионам, аспектам экономической деятельности. Этот Центр должен иметь систему моделей вариантного прогноза, получать информацию от локальных субъектов об изменениях ситуации (включая инновационные предложения), подвергать ее критическому анализу, намечать варианты ответов на ожидаемые вызовы.

В эпоху быстрого увеличения доли креативного класса и роли творчества как главного жизненного смысла для повышения эффективности государства необходимо вовлечение в работу государственных структур творческих личностей. Государственная система должна стать более гибкой по типу гетерархии или «умных корпораций» Э. Тоффлера. Полезным образцом для системы государственного управления экономикой может оказаться система отношений между участниками экономической деятельности по типу франчайзинга. Эта форма ведения бизнеса характеризуется тем, что «вышестоящая» компания (франчайзер) определяет «нижестоящим» (франчайзи) широкие границы для самостоятельной деятельности и развития, обеспечивает технологические, консультационные, кадровые условия и согласованность их работы. Обычно франчайзер обязуется содействовать становлению нового бизнеса. Франчайзи осуществляют платежи в соответствии с соглашением. Но далеко не всегда получение платежей является главной целью франчайзера. Более важной целью часто бывает реализация технологических инноваций или продвижение определенного бизнеса на новые рынки.

К настоящему времени франчайзинг получил широкое распространение. Доля франчайзинговых компаний в общем объеме торговли на американских рынках превышает 40%. Франчайзинг получил развитие в 70-и отраслях хозяйства, в более чем 80-и странах мира. Для совершенствования правовых отношений этой формы ведения бизнеса созданы Международная ассоциация и Европейская ассоциация франчайзинга. Накопленный богатый опыт может способствовать созданию планово-рыночной системы управления.

Неотложная актуальность создания системы планирования определяется возможностью с ее помощью снизить уровень неопределенности даже близкого будущего: в настоящее время это серьезный фактор, ограничивающий инвестиционную активность.

¹ По оценке Де Сото, недвижимость, используемая бедняками стран третьего мира и стран бывшего соцлагеря, к концу 1990-х годов составляла примерно 9,3 трлн. долл.

² Межстрановые сопоставления интенсивности возникновения новых компаний (доля новых компаний, возникших за определенный период, в общем числе существующих) показывают большие различия этого параметра (иногда в разы) даже между странами Западной Европы и США. Имеются исследования, которые свидетельствуют о больших межстрановых различиях в отношении потенциальных предпринимателей к риску и «опасению провала» при создании частного предприятия. К сожалению, они пока не охватывают положения в России.

³ Судя по публикациям Росстата, в России в 2000-е годы наблюдается высокий темп роста числа малых предприятий (МП), а также численности занятых и их суммарной выручки. На этом основании возникла гипотеза (см., например, [5]), что восстановление устойчивого роста всей российской экономики может быть достигнуто именно за счет создания благоприятных условий для развития МП (в первую очередь сокращения «бюрократического прессинга» и отмены большинства нормативных ограничений). По нашему мнению, сама основа этой концепции (предположение, что рост МП может быть «драйвером» устойчивого роста экономики в России) явилась результатом неправильной интерпретации статистических данных о росте МП. Рост их числа и занятости на них происходил только за счет микропредприятий. По остальным МП таких успехов не наблюдается. Высокий уровень выручки (намного выше, чем в среднем по всей экономике) в значительной мере происходит за счет использования микропредприятий для нелегальных финансовых операций — ухода от налогов, незаконного использования бюджетных средств, отмывания денег, в частности, фирмами-однодневками. Считается, что малые предприятия выполняют задачу пополнения «кадрового резерва» предпринимателей. В СССР и в современной России эта роль принадлежит в большей мере крупным хозяйственным организациям. Возможно, поэтому российские инициаторы и организаторы экономического развития в большей мере обладают способностями к работе в крупных организациях, чем к независимой деятельности в условиях рынка малых и средних предприятий, и большей ценностной установкой на служение, чем на обогащение.

⁴ В настоящее время во всех развитых странах интенсивно ведутся исследования по измерению «культурных расстояний» (cultural distance) между странами. Обширные исследования проводятся организацией World Values Survey (Всемирное обследование ценностей). Согласно недавним расчетам, проведенным в Москве, по большой группе социально-экономических и культурных параметров, в настоящее время «расстояние» России от Китая гораздо меньше, чем от стран Западной Европы и США.

⁵ Термин нейропсихолога и кибернетика У. Мак-Калока.

⁶ Хорошим сегодняшним вкладом в такое исследование является статья Р. Вахитова [21].

⁷ Работники с временной или частичной занятостью, которая носит постоянный и устойчивый характер.

Литература

1. Де Сото Э. ЗагаДка капитала. Почему капитализм торжествует на ЗапаДе и терпит поражение во всем остальном мире. М.: ЗАО «Олимп-Бизнес», 2004. 272 с.
2. Полтерович В.М. К общей теории социально-экономического развития. Ч. 1. География, институты или культура? // Вопросы экономики. 2018. № 11. С. 5-26.
3. Полтерович В.М. К общей теории социально-экономического развития. Ч. 2. Эволюция механизмов коорДинации // Вопросы экономики. 2018. № 12. С. 77-102.
4. Мельянцев В.А. Долгосрочные тенДенции, контртенДенции и факторы экономического роста развитых и развивающихся стран // МГУ им. М. В. Ломоносова, Ин-т стран Азии и Африки. М.: Ключ-С, 2015. 80 с.
5. Фальцман В.К. Проблемы прогнозирования малого и среДнего бизнеса // Проблемы прогнозирования. 2019. № 1. С. 16-22.
6. 6. Эффекты институциональных различий и институциональной ренты в российской экономике. М.: ИзД. Дом «МежДунароДные отношения», 2018. 74 с.
7. Волконский В.А. Духовно-иДеологические установки и их роль в истории // Альтернативы. 2018. № 4. С. 125-145; 2019. № 2. С. 121-140.
8. Волконский В.А. Институты — ценности — организации. М.: Наука, 2019. 33 с.
9. Гэлбрейт Дж. Новое инДустриальное общество. М.: АСТ, 2004. 608 с.
10. Васильев Л.С. Возникновение и формирование китайского госуДарства // Китай: история, культура и историография. М.: Наука, 1977. 245 с.
11. Бялый Ю. Глобализация по-китайски: перспективы и риски. Режим Доступа: http://rossaprimavera.ru
12. Ларина ЕС., Овчинский В.С. Кибервойны ХХІ века. О чем умолчал ЭДварД СноуДен. М.: Книжный мир, 2014. 352 с.
13. Renaissance of Confucianism in contemporary China/Ed. FanRuiping — Dordrecht e. a.: Springer, 2011. 266 с.
14. ГорДон Ф.В. Китай в мировой истории и межДунароДной политике: Модернизм — Традиционализм — Глобализм / РАН. ИНИОН. Центр науч.-информ. исслеД. глобал. и регионал. пробл. М., 2017. 84 с.
15. Амин С. Вирус либерализма: перманентная война и американизация мира. ИзД. «Европа». 168 с.
16. ФлориДа Р. Креативный класс: люди, которые меняют будущее. М.: ИД «Классика-ХХТ», 2005, 2011. 421 с.
17. ФлориДа Р. Большая перезагрузка. Как кризис изменит наш образ жизни и рынок труДа. М.: ИД «Классика-ХХІ», 2012. 240 с.
18. Тоффлер Э. Метаморфозы власти. М.: ООО «ИзДательство АСТ», 2004. 669 с.
19. Ли Кай-фу. СверхДержавы искусственного интеллекта. Китай, Кремниевая Долина и новый мировой поряДок. М.: Манн, Иванов и Фербер, 2019. 240 с.
20. Яременко Ю.В. Экономические бесеДы. М.: ЦИСН, 1999. 343 с.
21. Вахитов Р. Российский олигархат. Краткий курс истории. Советская Россия, 31 января 2019. / Улики.
22. Laibman D. Multilevel Democratic Iterative Coordination: An Entry in the «Envisioning Socialism» Models Competition. Institute for Social Sciences, Gyeongsang National University // Marxism 21. 2015. Vol. 12. Pp. 307-345.