Региональная проекция развития российской экономики в 2022-2023 годах

Михеева Н.Н.

Успешная адаптация российской экономики к беспрецедентным санкциям, введенным после начала специальной военной операции, подтверждается статистическими данными, оценками российских и зарубежных официальных органов, экспертов¹ [1-2]. Экономический кризис, выход из него, последующее восстановление роста имеют региональную проекцию, общие для страны показатели складываются из показателей отдельных предприятий и регионов. Вклад отдельных территорий в формирование национальных показателей зависит от масштабов и структуры экономики, специфических особенностей конкретных регионов.

Санкции как инструмент давления на экономику различных стран используются давно, их оценке посвящена обширная литература, в которой анализируются экономические последствия санкций для экономик Ирана, Сирии, КНДР, а также беспрецедентных санкций, введенных против российской экономики [3-9]. Санкции введены, в первую очередь, в отношении высокотехнологичных отраслей, финансовых услуг, транспорта, экспортноориентированных компаний. Отрасли, которые не стали объектом прямых санкций, пострадали в связи с разрывом внешнеэкономических связей и уходом иностранных компаний [10-14]. Санкции имеют общенациональный характер, их влияние на экономику конкретных регионов зависит от структуры экономики [15-17]. Экономические санкции, как и любой кризис, создают для экономики окно возможностей [18], реализация которых зависит от того, как система адаптируется к шоку. Модели развития российской экономики, в основе которой лежит экспорт природных ресурсов, конкурентных на мировых рынках, соответствует пространственная структура экономики. Для такой структуры характерна концентрация доходов в экспортноориентированных регионах и столичных агломерациях, усиление межрегионального неравенства² [19]. Структурно-технологическая модернизация экономики предполагает снижение зависимости от конъюнктуры мировых рынков, импортозамещение, рост благосостояния [1-2; 20-21], что должно сформировать и новую пространственную структуру экономики. Анализ региональной динамики в процессе адаптации экономики к санкциям в период 2014-2021 гг. показывает, что изменить долгосрочные тренды пространственного развития не удалось³ [2]. Признаки изменения пространственной структуры экономики появились после 2022 г.

Методология и исходная информация

Объектами анализа являются крупные территориальные системы - макрорегионы, которые сформированы, исходя из оценки экономической ситуации, сложившейся в процессе адаптации к санкциям, а также потенциала для переориентации внешнеэкономических связей регионов и транспортных потоков в восточном и южном направлениях. Территория страны разделена на шесть макрорегионов: Северо-Запад, в который включены субъекты РФ Северо-Западного федерального округа; Центр - Центрального округа; Юг - субъекты РФ Южного и Северо-Кавказского округов; Урал и Приволжье - регионы Приволжского округа и южная часть Уральского. Тюменская область с автономными округами вместе с Сибирским федеральным округом включена в состав макрорегиона Сибирь; Дальний Восток представляют регионы Дальневосточного федерального округа.

Вклад отдельных регионов в прирост общенациональных показателей рассмотрен в двух аспектах: с точки зрения региональной структуры производства валовой добавленной стоимости (ВДС) и с точки зрения региональной структуры ее использования, т. е. формирования конечного спроса. Анализ проводился на основе оцененных нами отдельных элементов региональных счетов производства и конечного использования.

Росстатом опубликованы показатели ВРП и фактического конечного потребления домашних хозяйств субъектов РФ за период с 2016 по 2022 г. За 2023 г. по субъектам РФ имеется ограниченный круг оперативных данных, однако для страны в целом опубликованы параметры счета производства в детализированной номенклатуре и счета конечного использования. Оценки объемов ВРП по макрорегионам за 2023 г. проведены в постоянных ценах 2016 г. Показатели региональных счетов использования рассчитывались в постоянных ценах 2021 г., поскольку статистические данные по элементам использования ВВП РФ за период 2016-2023 гг., которые были взяты в качестве базовых для оценки региональных счетов, опубликованы Росстатом в постоянных ценах 2021 г.

Динамика и структура производства

Адаптация российской экономики к санкциям, введенным после 2014 г., проходила на фоне внешних шоков, вызванных падением в 2015-2016 гг. внешнеторговых цен на основные сырьевые ресурсы, экспортируемые Россией, а также пандемии коронавируса в 2020 г. В итоге прирост суммарного по России ВРП в 2021 г. по отношению к 2016 г. составил 12% (табл. 1).

Таблица 1

Динамика и вклад макрорегионов в прирост ВРП и ВДС реального сектора экономики (в ценах 2016 г.), %

Источник: расчеты автора.

Темпы роста ВДС реального сектора экономики были ниже темпов ВРП во всех макрорегионах, кроме Сибири и Дальнего Востока. За счет двух восточных макрорегионов было обеспечено 27,8% прироста суммарной ВДС реального сектора, тогда как вклад в прирост суммарного ВРП составил 19,6%. Для остальных макрорегионов ситуация обратная: их вклад в прирост ВРП выше, чем в ВДС реального сектора.

В 2022 г. наиболее сложно адаптация к санкциям проходила в Центре и на Северо-Западе, падение производства в них оказалось сопоставимым по величине с приростом ВРП всей остальной экономики. В результате суммарный ВРП 2022 г. оказался на уровне 2021 г., прирост составил всего 0,4%. Положительную динамику показывали Юг, Урало-Приволжье и Сибирь, причем более 35% прироста было обеспечено за счет Тюменской области вместе с автономными округами.

В 2023 г. показатели 2021 г. были превышены во всех макрорегионах. Формально можно считать, что экономика всех макрорегионов в разной степени, тем не менее, адаптировалась к санкциям. Потеря темпов суммарного по России ВРП в 2022-2023 гг. по сравнению с периодом 2016-2021 гг. в среднегодовом исчислении составила всего 0,1 проц. п.

В наибольшей мере санкции сказались на экономике Северо-Запада и Сибири. В первом случае причиной стал разрыв внешнеэкономических связей со странами ЕС, во втором - снижение в 2023 г. объемов добычи и экспорта сырьевых ресурсов. Опережающими темпами росли экономики Юга, Урало-Приволжья и Центра, вклад этих макрорегионов в прирост ВРП в 2022-2023 гг. увеличился по сравнению с предыдущим периодом более чем в два раза.

Изменения в реальном секторе экономики оказались более существенными, чем изменения в структуре ВРП. Вклад Урало-Приволжья в прирост ВДС реального сектора увеличился в 2022-2023 гг. по сравнению с предыдущим периодом более чем в три раза, Юга - более чем в 2,5 раза. Столь же значительным было сокращение вклада в прирост ВДС реального сектора Северо-Запада и Сибири.

Рост российской экономики в 2022-2023 гг. обеспечивался преимущественно за счет наиболее обжитой центральной части России. В качестве основных драйверов роста выступали Урало-Приволжье, Центр и Юг. Особо следует отметить ситуацию на Дальнем Востоке. Здесь темпы роста ВРП были ниже среднероссийских как в 2016-2021, так и в 2022-2023 гг. Однако ситуация оставалась стабильной, падения производства в целом по макрорегиону не наблюдалось, Дальний Восток обеспечивал около 5% суммарного прироста ВРП.

Для рассматриваемого короткого периода различия в темпах роста макрорегионов не привели к существенным изменениям региональной структуры производимого ВРП. В 2023 по сравнению с 2021 г. немного увеличились доли Урало-Приволжья и Юга за счет снижения доли Сибири и Северо-Запада, однако изменения находились в пределах одного проц. п., и их можно отнести к неточности исходных данных. Вместе с тем, увеличился коэффициент пространственной концентрации производства, т. е. в региональной структуре ВРП выросла доля наиболее крупных регионов. Коэффициент Херфиндаля-Хиршмана⁴, рассчитанный по региональной структуре ВРП в разрезе субъектов РФ, в 2016-2020 гг. стабильно составлял 0,059, в 2021 г. он увеличился до 0,062, в 2023 г., по оценке, составил 0,064.

Региональные и отраслевые драйверы роста

Адаптация экономики регионов к санкциям, введенным после 2014 г., в период до 2022 г. не привела к изменениям долгосрочных трендов пространственного развития, скорее, усилила процессы концентрации производства и доходов на Северо-Западе, в Центре и на Юге, прежде всего, в столичных агломерациях. Региональная структура роста начинает меняться в 2022-2023 гг. (табл. 2), разными оказываются отраслевые драйверы, обеспечившие как спад экономической активности, так и ее восстановление.

Таблица 2

Вклад макрорегионов и отраслей в прирост суммарного ВРП, %

Источник: расчеты автора.

Рост экономики в период до 2022 г. имел в значительной мере непромышленный характер, вклад отраслей коммерческих услуг⁵ в прирост суммарного ВРП в 2021 г. по отношению к 2016 г. составил 56,3%, с учетом социальных услуг вклад сервисного сектора составил более 60%.

Основным фактором, обусловившим снижение доли отраслей коммерческих услуг, стало резкое падение ВДС данной группы отраслей (финансов и страхования, торговли, транспортировки и хранения) на Северо-Западе, что стало прямым результатом действия санкций. Спад в данной сфере произошел и в Центре, однако в существенно меньших масштабах. Падение ВДС коммерческих услуг на Северо-Западе и в Центре, более конкретно - в столичных агломерациях, было отчасти компенсировано ростом вклада других макрорегионов, исключением стал Дальний Восток.

Второй по размеру вклада в общий прирост в 2017-2021 гг. стала промышленность, в которой 22,4% было обеспечено за счет обрабатывающих отраслей, 9,7% за счет добычи полезных ископаемых. В 2022-2023 гг. за счет падения ВДС добывающих отраслей вклад промышленности резко упал. Рост производства в обрабатывающих отраслях и увеличение их вклада в положительную динамику ВРП не смогли компенсировать спад в добывающих отраслях. Обрабатывающая промышленность обеспечила почти четверть совокупного прироста ВРП, основная часть его пришлась на Центр и Урало-Приволжье. На Северо-Западе и в Центре вклад обрабатывающих производств превысил вклад отраслей коммерческих услуг.

Более 20% суммарного прироста ВРП было обеспечено за счет строительства, в этом кардинальное отличие структуры производства в 2022-2023 гг. от предшествующего периода, когда доля строительства в структуре прироста составляла всего 2%. Прирост обеспечивался преимущественно Центром и Сибирью, в Центре доминировала Московская агломерация, в Сибири -Тюменская область. В 2022-2023 гг. в лидерах роста в строительстве кроме Центра оказались Урал с Приволжьем и Дальний Восток. Увеличился вклад в совокупный прирост сельского хозяйства, он был полностью обеспечен за счет Урало-Приволжского макрорегиона, Юга и Центра.

В целом структура прироста ВРП в 2022-2023 гг. по сравнению с предыдущим периодом стала более диверсифицированной. Увеличился вклад Урало-Приволжья и Юга, причем в первом случае - в суммарный прирост по всем представленным в табл. 2 отраслям, кроме добычи полезных ископаемых. Отметим, что в 2017-2021 гг. рост ВРП был самым низким именно в Урало-Приволжье.

Вклад макрорегионов в динамику конечного спроса

Региональная структура конечного спроса (конечного использования в терминах региональных счетов) складывается из конечного спроса домашних хозяйств (КПДХ), государственного потребления (ГП), инвестиционного спроса и внешнего для регионов спроса. Введенные в отношении российской экономики санкции привели к кардинальному изменению региональной структуры конечного спроса на товары и услуги не только со стороны внешних рынков, но и внутрироссийского рынка.

В соответствии с принятым подходом к оценке региональных счетов балансовая статья для регионов характеризует разницу между произведенной и использованной в регионе на конечное потребление и накопление ВДС, т. е. внешние связи региона, включая экспортно-импортное сальдо и сальдо вывоза-ввоза ВДС из региона.

По оценкам 2023 г. доля Юга, Урало-Приволжья и Дальнего Востока по сравнению с 2021 г. увеличивается в структуре конечного потребления домохозяйств и, особенно, валового накопления основного капитала. Ресурсы ВДС перераспределяются преимущественно из Центра и Сибири. Положительное в целом по РФ сальдо внешних связей обеспечивается за счет Центра, Северо-Запада и Сибири, где объем производимых ресурсов ВДС превышает объем их использования в макрорегионе. За счет перераспределения ресурсов ВДС на Юг, Урало-Приволжье и Дальний Восток объемы используемых в макрорегионах ресурсов ВДС превышают их производство. Максимальный отток ресурсов ВДС отмечается в Сибири, причем практически весь его объем обеспечивается за счет Тюменской области.

Региональная структура конечного спроса, сложившаяся в период 2016-2021 гг., характеризует ситуацию, типичную для модели российской экономики, существовавшей до 2022 г. Прирост суммарного ВРП в 2021 г. по отношению к 2016 г. составил 10,4%, из них 3,7% было обеспечено за счет Северо-Запада, 3% - за счет Сибири и 2,5% за счет Центра (табл. 3). Основным фактором, определявшим положительную динамику в целом по стране и в большинстве макрорегионов, являлся рост конечного потребления домашних хозяйств. Исключение представлял только Дальний Восток.

Таблица 3

Вклад отдельных элементов счета конечного использования в прирост суммарного ВРП (в ценах 2021 г.), %

Источник: расчеты автора.

В 2023 г. по отношению к 2021 г. темп прироста ВРП составил 2,6%. Сальдо экспорта-импорта в 2022 и 2023 гг. оставалось положительным, но за счет уменьшения его абсолютной величины вклад в прирост ВРП оказался отрицательным.

Основным драйвером, формирующим конечный спрос, оказались инвестиции, вклад ВНОК в прирост ВРП превысил вклад конечного потребления домашних хозяйств во всех макрорегионах, кроме Северо-Запада и Юга.

Региональная структура конечного спроса в 2022-2023 гг. меняется существенным образом. Более 80% прироста конечного спроса было обеспечено за счет Центра и Юга при абсолютном доминировании Центра. Однако структура конечного спроса в Центральном макрорегионе изменилась кардинально, весь прирост был обеспечен за счет валового накопления основного капитала, государственного потребления, а также положительного сальдо внешних связей. Вклад Центра в совокупный прирост КПДХ оказался близким к нулю. Для всех остальных макрорегионов вклад конечного потребления домашних хозяйств был положительным, треть прироста КПДХ была обеспечена Уралом и Приволжьем.

Важным фактором адаптации экономики к условиям 2022-2023 гг. стал рост инвестиционного спроса. В предыдущий период положительный вклад в динамику ВРП обеспечивался за счет инвестиций преимущественно в экономику Центрального макрорегиона, более конкретно - Московской агломерации, при том, что снижение инвестиционного спроса внесло отрицательный вклад в динамику суммарного спроса во всех остальных макрорегионах, исключая Дальний Восток.

Потребительский спрос и доходы населения

Динамика потребительского спроса следует за динамикой реальных доходов населения. Падение реальных доходов населения началось после 2013 г., оно не было повсеместным, в отдельных регионах доходы увеличивались, но в целом по России реальные доходы населения в 2021 г. сократились по сравнению с 2013 г. на 3,2%.

С начавшимся в 2017 г. ростом заработной платы ситуация в сфере доходов стабилизировалась. Прирост реальных доходов в 2021 г. по отношению к 2016 г. составил 5,8% (табл. 4) при опережающем росте доходов в Центре, на Северо-Западе и Юге. В Урало-Приволжском макрорегионе падение реальных доходов продолжилось, в Сибири и на Дальнем Востоке прирост был минимальным. Совокупный прирост реальных доходов в данный период был обеспечен за счет Центра, вклад которого составил около 70%, Северо-Запада и Юга.

Таблица 4

Динамика реальных доходов и потребительских расходов населения, %

Источник: расчеты автора.

Опубликованные данные по новой методологии расчета реальных доходов⁶ показывают, что реальные доходы населения в 2022 г. в целом по России увеличились на 4%, рост отмечался во всех федеральных округах и в абсолютном большинстве субъектов РФ. В 2023 г. прирост реальных доходов составил 5,6%, доходы росли во всех субъектах РФ за редким исключением (в шести субъектах РФ спад составил менее 1%).

В результате реальные доходы населения в 2023 г. увеличились по отношению к 2021 на 9,1%, причем во всех макрорегионах кроме Центра и Северо-Запада рост реальных доходов в 2023 г. по сравнению с 2021 был выше, чем за предыдущие пять лет.

Изменилась региональная структура прироста доходов населения, положительный вклад в который внесли все макрорегионы, рост более равномерно распределялся по всей территории страны. Основным фактором, определившим динамику доходов, стал рост заработной платы. Номинальная заработная плата работников организаций в 2023 г. по сравнению с 2021 выросла на 28,5%, в Приволжском федеральном округе на 32,7%, в Сибирском на 32,4%.

Изменение социально-экономической ситуации в стране, связанное с началом специальной военной операции и западными санкциями, привело к изменению потребительского поведения. Потребительские настроения и ожидания⁷ в России имели минимальные значения в период с 2014 по 2022 гг. В 2023 г. по сравнению с предыдущим годом индекс потребительской уверенности несколько повысился, однако это не привело к заметному росту потребительского спроса.

Потребительский спрос примерно на три четверти формируется за счет оборота розничной торговли и на четверть за счет платных услуг населению. В 2021 г. рост розничного товарооборота компенсировал падение 2020 г. и превысил показатели 2016 г., опережающими темпами торговля росла на Северо-Западе и в Центре. В 2022 г. в результате введенных санкций и ухода западных компаний масштабы падения розничного товарооборота превысили показатели 2020 г. (6,5% и 3,2% соответственно). В 2023 г. торговля активно восстанавливалась, уровень 2021 г. был превышен во всех макрорегионах, кроме Центра, максимальный рост товарооборота отмечался на Юге и в Сибири. Индекс оборота розничной торговли в Центре составил 95,5% по отношению к 2021 г. (в Московской агломерации 94,8%), что было связано в сильным падением товарооборота в 2022 г., когда его темпы в Москве и Московской области были самыми низкими в стране (-12,9% в Москве и -14,1% в области).

В 2022-2023 гг. по сравнению с предыдущим периодом изменилась структура прироста суммарного розничного товарооборота, почти вдвое сократился вклад Центрального макрорегиона, прирост обеспечивался за счет всех других, в наибольшей мере увеличился вклад Урало-Приволжского макрорегиона.

Потребительский спрос поддерживался ростом платных услуг населению, динамика которых более стабильна за счет низкой эластичности к доходам и внешним шокам отдельных видов услуг, прежде всего транспортных и коммунальных.

Рост доходов не привел к пропорциональному росту потребительского спроса, население предпочло сберегать дополнительные доходы. Прирост сбережений во вкладах в 2023 г. увеличился до 10,9%, в 2022 г. было 5,7%. Максимальный прирост сбережений отмечался в Центре - за счет Москвы (3,9% в 2022 г. и 18,6% в 2023 г.) и на Северо-Западе.

Инвестиции в основной капитал

Инвестиции в основной капитал в 2022-2023 гг. внесли наиболее значимый положительный вклад в прирост ВРП, что существенно отличает современный этап адаптации от 2016-2021 гг. Среднегодовой темп прироста инвестиций составлял в 2017-2021 гг. 4,1%, в 2022 г. инвестиции выросли на 6,7%, в 2023 г. на 9,8%. До 2022 г. опережающими темпами росли инвестиции в Центральный регион при абсолютном лидерстве Москвы, где объем инвестиций в сопоставимых ценах вырос более чем в два раза, и Дальний Восток (табл. 5).

Таблица 5

Прирост инвестиций в основной капитал макрорегионов и структура накопленных инвестиций, %

Источник: расчеты автора.

В 2022-2023 гг. изменился состав лидеров инвестиционного роста, опережающими темпами росли инвестиции в Урало-Приволжье и Юг, сохранились высокие темпы на Дальнем Востоке, снизились темпы инвестирования в экономику Центра и Северо-Запада. Однако радикальных изменений в структуре накопленных инвестиций в 2022-2023 гг. не произошло.

Отраслевая структура инвестиций по России в 2023 г. осталась по сравнению с 2022 г. практически неизменной, самое заметное изменение - увеличение доли обрабатывающих отраслей на 0,8 проц. п. за счет снижения доли коммерческих услуг. На адаптацию экономики к санкциям направлен рост доли инвестиций в транспорт в Урало-Приволжье, Сибири, на Дальнем Востоке. По доле инвестиций в обрабатывающие производства лидируют крупнейшие промышленные центры: Урало-Приволжье и Северо-Запад.

Инструментом прямого влияния на региональное распределение инвестиционных ресурсов выступают бюджетные инвестиции. В условиях ограничений на финансовый сектор, которые вводились после 2014 г., в структуре источников финансирования в течение всего периода последовательно увеличивалась доля собственных средств предприятий, этот тренд наблюдался для всех регионов. Доля бюджетных инвестиций в накопленных инвестициях в целом за 2016-2021 гг. составила 17,9%, по отдельным годам колебания ее были небольшими, она последовательно снижалась в 2016-2018 гг., затем в 2020 г. на фоне падения общего объема инвестиций достигла пика - 19,1%. В 2022 г. доля инвестиций из бюджетов всех уровней увеличилась до 20,2%, в 2023 г. немного снизилась, тем не менее, превысила пик 2020 г. и составила 19,6%.

Бюджетные инвестиции отличаются высокой степенью пространственной концентрации, в 2022-2023 гг. она усилилась. На долю трех макрорегионов, Центра, Юга и Урало-Поволжья, в которых сконцентрировано более 70% российского населения, в 2016-2021 гг. приходилось 58,8% всех накопленных инвестиций и 74,1% бюджетных инвестиций (табл. 6).

Таблица 6

Региональная структура накопленных инвестиций в основной капитал, финансируемых из бюджетных источников, %

Источник: Росстат, расчеты автора.

Доля макрорегиона в бюджетных инвестициях выше, чем в суммарных инвестициях в 2016-2021 гг., только в Центре и на Юге. В 2022-2023 гг. к ним присоединился Урало-Приволжский макрорегион. Экономики Юга и Центра в наибольшей мере зависят от бюджетных инвестиций, при этом только в Центре доля инвестиций из регионального бюджета существенно выше, чем доля федерального. На Юге высокий удельный вес бюджетных инвестиций обеспечивается за счет федерального бюджета, на долю которых приходится более 20% в Южном федеральном округе и более 30% в Северо-Кавказском. Минимальная доля бюджетных инвестиций в Сибири, где удельные веса федерального и региональных бюджетов примерно одинаковы с небольшим превышением доли региональных.

В условиях 2022-2023 гг. рост инвестиций в экономику происходил в том числе за счет увеличения бюджетных инвестиций, включая инвестиции из федерального и региональных бюджетов, однако результатом увеличения бюджетных инвестиций стало усиление их концентрации в самых крупных макрорегионах.

Заключение

Развитие российских регионов после введения экономических санкций в связи с вхождением в состав Российской Федерации Крыма и Севастополя показывает, что модель пространственного развития, характерная для экономики, ориентированной на экспорт конкурентоспособных на внешних рынках сырьевых ресурсов, активные внешнеэкономические связи со странами Запада, сохранялась вплоть до 2022 г. Усилилась концентрация населения, трудовых ресурсов и производства в экономических центрах Северо-Запада, Центра и Юга, прежде всего, в столичных агломерациях. По большинству экономических показателей ухудшились относительные позиции Урало-Приволжья, Сибири, нестоличных регионов Центра, на территории которых находятся крупнейшие промышленные центры.

Развитие регионов в 2022-2023 гг. в условиях беспрецедентных санкций показывает, что в результате адаптации к новым условиям, а также активной антисанкционной политики государства появились признаки формирования новой пространственной модели.

Наиболее сильным санкционный удар оказался для экономики Северо-Запада и Сибири. Для крупнейших сырьевых регионов, экономика которых зависит от внешнеэкономической конъюнктуры, а также регионов, из которых ушли иностранные компании, адаптация к изменению внешних условий оказалась наиболее сложной.

Региональный рост стал более диверсифицированным. Драйверами роста для быстро растущих макрорегионов Урало-Приволжья, Центра, Юга стали коммерческие услуги, обрабатывающие производства и строительство. В региональной структуре производства и доходов выросла доля Урало-Приволжья.

Высокие темпы роста заработной платы характерны для всех регионов, однако в силу различий в структуре доходов темпы роста реальных доходов превышали среднероссийские в Центре и Сибири преимущественно за счет роста доходов в Москве и Тюменской области.

Рост доходов населения не привел к пропорциональному росту потребительского спроса, доля потребительских расходов в доходах в 2023 г. снизилась по сравнению с 2021 г. во всех макрорегионах. При этом в каждом из них заметно увеличился прирост сбережений во вкладах. Это может быть связано с отложенным спросом и означать увеличение потенциала потребительского спроса, если потребительские ожидания населения станут более благоприятными.

Наиболее значимый положительный вклад в прирост ВРП в 2022-2023 гг. внесли инвестиции, среднегодовой темп роста которых по сравнению с предыдущим периодом увеличился вдвое. Наиболее высокими темпами росли инвестиции в экономику Дальнего Востока, Урало-Приволжья и Юга. Более 80% бюджетных инвестиций концентрируется в экономиках Центра, Юга и Урало-Приволжья.

В условиях санкций новым центром роста становится Урало-Приволжский макрорегион, драйверами роста в котором являются коммерческие услуги, обработка и строительство.

¹ О текущей ситуации в российской экономике. Итоги 2023 года. Минэкономразвития России. URL: https://www.economy.gov.ru/material/file/a30ffe689e1cd3fa8f083b2d7aa36cb1/o_tekushchey_situacii_v_rossiyskoy_ekonomike_itogi_2023_goda. pdf; World Bank. Global Economic Prospects January 2024. Washington: World Bank. 230 p. URL:   https://openknowledge.worldbank.org/server/api/core/bitstreams/7fe97e0a-52c5-4655-9207-c176eb9fb66a/content

² См. подробнее: Михеева Н.Н. Экономическая динамика российских регионов: кризисы и пути восстановления роста // Регион: экономика и социология. 2019. № 2. С. 56-79. DOI: 10.15372/REG20190203; Михеева Н.Н. Пространственные аспекты разработки экономических прогнозов: научный доклад / под ред. члена-корреспондента РАН А.А. Широва. М., Артик Принт. 2021. 120 с.

³ Михеева Н.Н. Адаптация пространственной структуры российской экономики к внешним шокам // Проблемы прогнозирования. 2023. № 6 (201). С. 207-219.

⁴ Индекс Херфиндаля — Хиршмана (англ. Herfindahl — Hirschman index, HHI) — показатель, оценивающий уровень концентрации рынка, характеризующий степень конкуренции между отраслями; в данном случае — между крупными регионами.

⁵ Коммерческие услуги: разделы G, I-N, S ОКВЭД2: торговля оптовая и розничная; ремонт автотранспортных средств и мотоциклов, деятельность гостиниц и предприятий общественного питания, деятельность в области информации и связи, деятельность финансовая и страховая, деятельность по операциям с недвижимым имуществом, деятельность профессиональная, научная и техническая, деятельность административная и сопутствующие дополнительные услуги, предоставление прочих видов услуг. Социальные услуги: разделы O-S ОКВЭД2: государственное управление и обеспечение военной безопасности; социальное обеспечение, образование, деятельность в области здравоохранения и социальных услуг, деятельность в области культуры, спорта, организации досуга и развлечений.

⁶ Данные опубликованы 27.04.2024 г. URL: https://rosstat.gov.ru/folder/12781

⁷ Потребительские ожидания в России в I квартале 2024 г. Росстат. 2024. URL: https://rosstat.gov.ru/stor-age/mediabank/40_20-03-2024.html

Литература / References

1. Потенциальные возможности роста российской экономики: анализ и прогноз. Научный доклад / Под ред. члена-корреспондента РАН А.А. Широва. М., Артик Принт. 2022. 296 с. ISBN 978-5-6047208-5-1. DOI: 10.47711/sr2-2022. [Potencial'nye vozmozhnosti rosta Rossijskoj ekonomiki: analiz iprognoz: Nauchnyj doklad. M., Artik Print. 2022. 296 s. (In Russ.)]
2. Россия 2035: к новому качеству национальной экономики. Научный доклад / Под ред. члена-корреспондента РАН А.А. Широва. М., Артик Принт. 2024. 264 с. ISBN 978-5-6051841-1-9. DOI: 10.47711/sr1-2024. [Rossija 2035: k novomu kachestvu nacional'noj jekonomiki. Nauchnyj doklad/ Pod red. chlena-korrespondenta RAN A.A. Shirova. M., Artik Print. 2024. 264 s. (In Russ.)]
3. Политика санкций: цели, стратегии, инструменты: хрестоматия. Издание 3-е, переработанное и дополненное / Сост. И.Н. Тимофеев, П.И. Чуприянова, К.В. Троцкая. Российский совет по международным делам (РСМД). М., НП РСМД. 2023. 536 с. [Politika sankcij: celi, strategii, instrumenty: hrestomatija. Izdanie 3-e, pererabotannoe i dopolnennoe / [Sost. I.N. Timofeev, P.I. Chuprijanova, K.V. Trockaja.] Rossijskij sovet po mezhdunarodnym delam (RSMD). M., NP RSMD. 2023. 536 s. (In Russ.)]
4. Путеводитель по санкциям и ограничениям против Российской Федерации (после 22 февраля 2022 г.) URL: https://base.garant.ru/57750632/ [Putevoditel' po sankciyam i ogranicheniyam protiv Rossijskoj Federacii (posle 22 fevralya 2022 g.) (In Russ.)]
5. Экономические санкции против России: ожидания и реальность: монография / коллектив авторов; под ред. Р.М. Нуреева. М., КНОРУС. 2017. 194 с. ISBN 978-5-406-05761-2. DOI 10.15216/978-5-406-05761-2. [Ekonomicheskie sankcii protiv Rossii: ozhidaniya i real'nost': monografiya / kollektiv avtorov; pod red. R.M. Nureeva. M., KNORUS. 2017. 194 s. (In Russ.)]
6. Кнобель А.Ю., Прока К.А., Багдасарян К.М. Международные экономические санкции: теория и практика их применения // Журнал Новой экономической ассоциации. 2019. № 3. С. 152—162. [Knobel' A.Ju., Proka K.A., Bagdasarjan K.M. Mezhdunarodnye jekonomicheskie sankcii: teorija i praktika ih primenenija // Zhurnal Novoj jekonomicheskoj associacii. 2019. No. 3. S. 152-162. (In Russ.)]
7. Kelishomi AM, Nistico R. Employment Effects ofEconomic Sanctions in Iran // World Development. 2022. No. 151. Pp. 1-53.
8. Neuenkirch M., Neumeier F. The Impact of UN and US Economic Sanctions on GDP Growth // European Journal of Political Economy. 2015. No. 40. Pp. 110-125. DOI: 10.1016/j.ejpoleco.2015.09.001.
9. Лазовский С.О. Сирийская экономика и санкции: ситуативная адаптация // Мировая экономика и международные отношения. 2024. T. 68. № 4. С. 98-107. DOI: 10.20542/0131-2227-2024-68-4-98-107. [Lazovskij S. Sirijskaja jekonomika i sankcii: situativnaja adaptacija // Mirovaja jekonomika i mezhdunarodnye otnoshenija. 2024. Vol. 68. No. 4. Pp. 98-107. (In Russ.)]
10. Акиндинова Н.В., Авдеева Д.А., Бессонов В.А. и др. Экономика России под санкциями: от адаптации к устойчивому росту: докл. к XXIV Ясинской (Апрельской) междунар. науч. конф. по проблемам развития экономики и общества. Москва. 2023 / под ред. Н.В. Акиндиновой. Нац. исслед. ун-т «Высшая школа экономики». М., Изд. дом Высшей школы экономики. 2023. 63 с. ISBN 978-5-7598-2786-3. [Ekonomika Rossii pod sankciyami: ot adaptacii k ustojchivomu rostu: dokl. k XXIV YAsinskoj (Aprel'skoj) mezhdunar. nauch. konf. po problemam razvitiya ekonomiki i obshchestva. Moskva. 2023 /Akindinova N.V., Avdeeva D.A., Bessonov V.A. i dr.; pod red. N.V. Akindinovoj; Nac. issled. un-t «Vysshaya shkola ekonomiki». M., Izd. dom Vysshej shkoly ekonomiki. 2023. 63 s. (In Russ.)]
11. Кувалин Д.Б. Российская экономика в условиях жестких внешних санкций: проблемы, риски и возможности // Экономические и социальные перемены: факты, тенденции, прогноз. 2022. Т. 15. № 6. С. 79-93. DOI: 10.15838/esc.2022.6.84.4. [Kuvalin D.B. Rossijskaya ekonomika v usloviyah zhestkih vneshnih sankcij: problemy, riski i vozmozhnosti // Ekonomicheskie i social'nye peremeny: fakty, tendencii, prognoz. 2022. Vol. 15. No. 6. S. 79-93. (In Russ.)]
12. Гнидченко А.А., Михеева О.М., Сальников В.А. «Уходя — уходи»: кто остается с Россией и как перераспределяется импорт? //Вопросы экономики. 2023. № 12. С. 48-65. DOI: 10.32609/0042-8736-2023-12-4865. [Gnidchenko A.A., Miheeva O.M., Sal'nikov V.A. «Uhodja — uhodi»: kto ostaetsja s Rossiej i kak pereraspredeljaetsja import? // Voprosyjekonomiki. 2023. No. 12. S. 48-65. (In Russ.)]
13. Белов В.Б., Котов А.В. Экономические связи ЕС и России в условиях ограничительных мер // Общественные науки и современность. 2023. № 2. С. 72-89. DOI: 10.31857/S0869049923020053. [Belov V.B., Kotov A.V. Jekonomicheskie svjazi ES i Rossii v uslovijah ogranichitel'nyh mer // Obshhestvennye nauki i sovremennost'. 2023. No. 2. S. 72-89. (In Russ.)]
14. Кузык М.Г., Симачев Ю.В. Стратегии адаптации российских компаний к санкциям 2022 г. // Журнал Новой экономической ассоциации. 2023. № 3 (60). С. 172-180. DOI: 10.31737/22212264_2023_3_172-180. [Kuzyk M.G., Simachev Ju.V. Strategii adaptacii rossijskih kompanij k sankcijam 2022 g. // Zhurnal Novoj jekonomicheskoj associacii. 2023. No. 3 (60). S. 172-180. (In Russ.)]
15. Риски и возможности развития регионов России в условиях санкционного давления / Под ред. д-ра экон. наук Ю.Г. Лавриковой. Рос. акад. Наук. Урал. отд-ние. Ин-т экономики. Екатеринбург. Институт экономики УрО РАН. 2022. 644 с. [Riski i vozmozhnosti razvitiya regionov Rossii v usloviyah sankcionnogo davleniya / Pod red. d-ra ekon. nauk YU. G. Lavrikovoj. Ros. akad. Nauk. Ural. otd-nie, In-t ekonomiki. Ekaterinburg. Institut ekonomiki UrO RAN. 2022. 644 s. (In Russ.)]
16. Зубаревич Н.В. Регионы России в новых экономических условиях // Журнал Новой экономической ассоциации. 2022. № 3 (55). С. 226-234. DOI: 10.31737/2221-2264-2022-55-3-15. [Zubarevich N.V. Regiony Rossii v novyh ekonomicheskih usloviyah // Zhurnal Novoj ekonomicheskoj associacii. 2022. No. 3 (55). S. 226-234. (In Russ.)]
17. Земцов С.П., Баринова В.А., Михайлов А.А. Санкции, уход иностранных компаний и деловая активность в регионах России // Экономическая политика. 2023. Т. 18. № 2. С. 44-79. [Zemcov S.P., Barinova V.A., Mihajlov A.A. Sankcii, uhod inostrannyh kompanij i delovaja aktivnost' v regionah Rossii // Jekonomicheskaja politika. 2023. Vol. 18. No. 2. S. 44-79. (In Russ.)]
18. Аганбегян А.Г. Кризис как окно возможностей для социально-экономического развития // Научные труды Вольного экономического общества России. 2020. Т. 223. №. 3. C. 47-69. DOI: 10.38197/2072-2060-2020223-3-47-69. [Aganbegyan A.G. Krizis kak okno vozmozhnostej dlya social'no-ekonomicheskogo razvitiya // Nauchnye trudy Vol'nogo ekonomicheskogo obshchestva Rossii. 2020. Vol. 223. No. 3. S.47-69. (In Russ.)]
19. Kuznetcova O.V. The Transformation ofthe Spatial Structure ofan Economy in the Crisis and Post-Crisis Periods // Regional Research ofRussia. 2022. Vol. 12. No. 4. P. 451-458.
20. Aганбегян А.Г. О преодолении стагнации и кризиса и переходе к устойчивому социально-экономическому росту в России // Актуальные проблемы экономики и управления. 2022. № 4. С. 4-34. [Aganbegyan A.G. O preodolenii stagnacii i krizisa i perekhode k ustojchivomu social'no-ekonomicheskomu rostu v Rossii // Aktual'nye problemy ekonomiki i upravleniya. 2022. No. 4. S. 4-34. (In Russ.)]
21. Клепач А.Н. Экономика технологического суверенитета и благосостояния: единство и противоречия //Научные труды Вольного экономического общества России. 2023. Т. 241. № 3. С. 81-91. DOI: 10.38197/2072-2060-2023-2413-81-91. [Klepach A.N. Ekonomika tekhnologicheskogo suvereniteta i blagosostoyaniya: edinstvo i protivorechiya //Nauchnye trudy Vol'nogo ekonomicheskogo obshchestva Rossii. 2023. Vol. 241. No. 3. S. 81-91. (In Russ.)]