КАЧЕСТВО ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ

В процессе реформирования экономика нашей страны приобрела большую, чем когда-либо ранее, зависимость от мировой системы. Весь истекший период рыночных трансформаций был этапом, когда реализовывались устремления влиться в общемировой поток "цивилизованного" развития. Реформаторам казалось, что стоит сделать все, как на Западе, и дела в России пойдут наилучшим образом. Однако, сосредоточив усилия на институциональных преобразованиях по "западным образцам", власти упустили из внимания необходимость практически полной структурной перестройки российской экономики и изменения качества социально-экономического развития.

Для России обеспечение качества роста является ключевым вопросом развития, решение которого предполагает преодоление чрезмерной социальной дифференциации, решение проблем бедности и снижающейся продолжительности жизни, ограничение чрезмерной эксплуатации природного и человеческого потенциалов национальной экономики, обеспечение расширенного воспроизводства физического капитала, переход на инновационный путь развития и формирование стимулирующей такое развитие институциональной среды.

Целесообразно выделить три ключевых аспекта, связанных с преобразованием качества российской экономики: во-первых, поставить проблему рационального сочетания ближайших задач и задач концептуально-стратегического порядка в процессе перехода на новую модель развития; во-вторых, выявить возможности повышения качества управления социально-экономическим развитием с учетом лучшего мирового опыта; в-третьих, оценить характер влияния внешних условий на выбор перспективной модели экономического развития.

Результаты российских реформ. Именно с отсутствием положительных сдвигов в достижении конкретных социально-экономических результатов развития и приобретении необходимого качества экономического роста, сопоставимого если не с уровнем стран - членов ОЭСР, то хотя бы со странами Восточной Европы, связаны тревоги за судьбы страны, все чаще высказываемые в научных публикациях.

Восьмилетний рост экономики хотя и создал новую ситуацию в области валютно-денежного потенциала, но не привел к улучшению качества экономического развития. По индексу качества роста экономики, принятому в межстрановых сопоставлениях (отношение разницы индекса роста ВВП и индекса дефлятора ВВП к темпам роста ВВП), Россия так и не смогла приблизиться к положительным значениям. По индексу развития человеческого потенциала, исчисляемому как среднее арифметическое индекса долголетия, индекса образованности и индекса материального благосостояния, пока не достигнут уровень 1990 г. -0, 817 (табл. 1).

К концу 2005 г. экономика страны (по объему ВВП) составила только около 75% уровня 1990 г. и может достичь предкризисного уровня к 2010 г. По объемам высокотехнологичного производства, показателям развития сферы науки, масштабам инвестирования (т. е. по качественным, наиболее востребованным характеристикам) российская экономика отстает от показателей 1990 г. Особенно нетерпимы гигантский спад и даже деградация в обрабатывающей промышленности. Например, выпуск металлорежущих станков в 2004 г. составил всего 7% выпуска 1990 г.

Преодоление неразвитости сферы услуг (по данным статистики) произошло лишь по формальным критериям. Ее удельный вес в ВВП вырос с 33% в 1990 г. до 60% в первом полугодии 2006 г., однако при этом доля услуг, обеспечивающих развитие инфраструктуры (транспорт и связь) сократилась с 12, 1% в 1995 г. до 8, 6% в 2004 г. (табл. 2). В основном рост услуг в стране происходит за счет расширения финансового сектора, притом что качество услуг несопоставимо с международными стандартами. Деформированной остается и структура производственного сектора экономики - сокращается (за исключением некоторых лет) доля строительства и сельского хозяйства в производстве ВВП.

В 2004-2005 гг. начали складываться некоторые положительные тенденции в социальной сфере, в частности, незначительно повышается рождаемость и снижаются смертность и заболеваемость населения России. Также ожидается, что в 2007 г. уровень доходов граждан вернется к уровню 1990 г. Несмотря на фиксируемое официальной статистикой улучшение этих показателей, многие социальные индикаторы развития неудовлетворительны. Так, в 2004 г. по отношению к уровню 1990 г. численность населения составила 97, 6%, ожидаемая продолжительность жизни - 94, 4%, рождаемость сократилась до 77, 6%, смертность увеличилась и составила 142, 9%, несколько снизилась лишь младенческая смертность - до 66, 7%. Усилилась дифференциация населения по денежным доходам, которая является наиболее значимым социальным критерием качества развития. Так, в 2003-2004 гг. индикаторы неравенства по доходам приблизились к уровням неблагополучных лет (1997-1999 гг.), когда они достигали максимального значения: индекс Джини в 2004 г. составлял 0, 407 (в 1999 г. он был 0, 400).

Поиски новых путей. В 2006 г. в своем Послании Федеральному собранию Президент России впервые поставил вопрос о несостоятельности, по сути, избранного пути преобразований и о необходимости перехода к новой модели развития. Созданные за время реформ рыночные институты несопоставимы по эффективности с институциональными системами передовых стран и не стимулируют вывод производительных сил на новые уровни развития.

Сырьевой характер экономики усилился, что во многом было обусловлено смыканием личных интересов российских бизнесменов с интересами ТНК и высокоразвитых стран по втягиванию наших природных богатств в механизм мирового (а точнее элитно-западного) потребления. Показатели чистого экспорта товаров и услуг (по их доле в ВВП) существенно превышают уровень развитых стран и постоянно растут - с 3, 4% в 1995 г. до 12, 7% в 2004 г.

По некоторым оценкам, конъюнктурный фактор, связанный с особенностями цен на энергию и сырье, определил рост ВВП России в 2005 г. более чем на 75%. За счет внутренних факторов из 6, 4% роста ВВП в 2005 г. обеспечено лишь 0, 5% (1). При этом большая доля произведенной стоимости изымается из экономики в виде олигархической ренты, что привело к массовому недопотреблению населения в 2004-2005 гг. Совокупное конечное потребление домашних хозяйств, находившееся в "неблагополучном" году (1998) на уровне 56% ВВП, в "успешных" годах (2004-2005) снизилось до уровня 47-48%.

Отсутствие целостной стратегии развития российской экономики в условиях навязывания стране формально сконструированной концепции "вашингтонского консенсуса" и копирования реформаторами общественных институтов стран Запада не могло не привести к деградации производительных сил. Российская трактовка принятых либеральных концепций реформ была более жесткой по сравнению с западными, например необходимость сокращения до минимума государственного валютного регулирования.

Такое понимание сущности государственной политики регулирования экономического развития не соответствует конкретным российским условиям, хотя бы потому, что в отечественной экономике в структуре капитала преобладает капитал олигархический, не прошедший через горнило подлинно капиталистической конкуренции, что не позволяет эффективно действовать рыночным механизмам саморегулирования.

О неэффективности осуществляемого в России экономического регулирования свидетельствует и низкая отдача от использования территориального потенциала и природных ресурсов страны. Занимая 13% площади мировой суши, Россия теперь производит только 2, 5% мирового валового продукта. Это в 20 раз меньше, чем в среднем в мире, и в сотни раз - чем в развитых странах.

По некоторым высказываниям, эта ситуация в нынешних условиях может угрожать установлением внешнего контроля за использованием природных богатств страны, поскольку отечественные системы управления экономикой и обществом фактически не справляются с задачей рационального освоения собственной территории (2). Данная перспектива не может устраивать общество. Однако находятся желающие подыгрывать этим поползновениям. При этом высказывается мысль, что России не следует стыдиться быть страной третьего мира.

Такого рода рассуждения в принципе несостоятельны, потому что они строятся на предположении о том, что мир и в дальнейшем будет следовать традиционным путем развития, основанном на безграничном вовлечении в сферу потребления высокоразвитых стран все новых участков ресурсного потенциала мира. Пока так и происходит, поскольку главные фигуранты мировой экономической политики еще не готовы признать уже произошедшие качественные изменения в природно-экономическом взаимодействии в мире. Использование природного потенциала не как фактора развития, а как его ресурсной базы, к которой прикладываются "усилия" капитала, труда, научно-технического прогресса и др. (т. е. концепция "природоемкой" экономики), уже достигло своего предела на рубеже XX-XXI вв. и сейчас стало насущной необходимостью изменения методологической базы экономического регулирования и формирования принципиально нового типа развития мировой и национальных экономик.

Именно в этих условиях в России поставлен вопрос о разработке новой модели экономического развития. Однако пока что остается неясным, будет ли новая концепция развития страны разработана или появится какая-то новая, более заманчивая идея, которая отодвинет этот вопрос на второй план. К тому же, даже если эта модель и будет создана, нет никакой гарантии того, что она будет воплощена на практике, так как при сложившемся подходе к реформам выбор решений определяется текущим раскладом интересов основных фигурантов экономической политики, которые совсем необязательно соответствуют национальным интересам и ограничениям развития.

Стратегические усилия российских реформаторов сводятся к тому, что в стране делается не имеющая мировых аналогов попытка одновременно осуществить "базисные" и "передовые" реформы. Содержание этих реформ зачастую противоречит друг другу, и строятся они в разных ракурсах воспроизводственного процесса.

Если базисные преобразования основываются на необходимости "навести порядок" в том, что есть, то передовые реформы - на идеях институциональной перестройки экономики и общества в целях повышения эффективности общественного воспроизводства. Одномоментное осуществление этих трансформаций приводит к полному хаосу в организационно-управленческой системе и тем самым препятствует переходу к новому качеству развития.

Преодоление этой ситуации связано с формированием двух положений стратегического подхода к освоению новой модели экономического развития страны, что может стать ключом к разрешению кажущейся сейчас неразрешимой проблемы всех наших преобразований, которая заключается в необходимости одновременно:

быстро преодолеть в конкретных экономических условиях отставание страны от ведущих государств мира. Здесь концепция развития должна обеспечивать возможности использования всех факторов и источников развития, не противоречащих российским национальным интересам, которые созданы в мировой практике;

не допустить заимствования морально устаревших (устаревающих) концептуальных подходов и институциональных форм (в частности, методологии западного эгоизма) и избежать подчинения российской модели развития ложным ориентирам и внешним интересам.

Применительно к практике государственного регулирования экономики речь идет о том, что управленческие решения и действия должны удовлетворять двум типам критериев: конкретной экономической эффективности и социально-экологической эффективности. Согласование требований этих критериев эффективности национальной модели развития может быть достигнуто посредством системного анализа показателей:

отражающих масштабы и динамику валовых макроэкономических параметров, таких как объемы национального богатства, темпы прироста ВНП и ВВП;

характеризующих продуктивность экономики в расчете на одного жителя (работника), например уровня производительности труда по экономике в целом и ее отраслям, соотносимого с мировыми аналогами; производства ВВП на душу населения с учетом паритета покупательной способности и др.;

показывающих эффективность использования основного капитала и материальных ресурсов, динамику энерго-, материало - и фондоемкости отраслей и сфер экономики;

определяющих место страны в системе рейтинговых оценок по ряду ключевых индексов, принятых для межстрановых сопоставлений качества, уровня и отдельных свойств развития, например, изменение индекса качества развития человеческого потенциала, индекса технологического развития, индексов национальной конкурентоспособности и др.;

характеризующих степень достижения целей социально-экономического развития, установленных в посланиях Президента РФ и других официальных документах, а также степень выполнения планов и программ деятельности органов исполнительной власти по регулированию социально-экономического развития в пределах их компетенции;

отражающих уровень научно-технического потенциала страны в целом и в региональном разрезе, изменение доли высокотехнологичных отраслей в структуре экономики и экспорта, а также уровень расходов на НИОКР относительно ВВП и объемов продаж в корпорациях и отраслях.

Думается, что основной проблемой построения и реализации новой модели экономического развития является необходимость согласования двух групп критериев эффективности при формировании ориентиров государственной политики на краткосрочную и более долгосрочную перспективу. На ближайших этапах предпочтение в согласовании следует отдавать критериям конкретной экономической эффективности, чтобы как можно быстрее преодолеть отсталость в экономико-управленческих и социальных технологиях. Это позволит продвинуться в решении основных проблем качества российской экономики. При этом в ходе стратегической реализации новой модели следует постепенно увеличивать значимость социально-экологических критериев и в долгосрочной перспективе (к 2025-2030 гг.) сделать их доминирующими при принятии управленческих решений в сфере бизнеса и государственной власти.

Совершенствование государственного управления. Неудовлетворенность в обществе проводимой административной реформой вызвана тем, что она осуществляется при отсутствии единой стратегии реформирования государственного управления и в отрыве от общей стратегии перехода на новую модель экономического развития. В практике реформ не отслеживается влияние управленческих мероприятий на конечные результаты и качество социально-экономического развития.

Кроме административной и судебной реформ, которые осуществляются в стране, в систему повышения эффективности государственного управления в ряде развитых стран входит регулятивная реформа, направленная на упорядочение нормативного регулирования, осуществляемого органами исполнительной власти. Однако в России регулятивная реформа не осуществляется - не унифицируются административные процедуры, нет методики анализа воздействия нормативных актов исполнительных органов на жизнь общества, отсутствует орган на уровне правительства, отвечающий за качество нормативного регулирования, слабо используются процедуры систематических публичных консультаций с заинтересованными сторонами при принятии органами исполнительной власти решений.

Совершенствование нормативного регулирования может быть достигнуто как сокращением числа лицензируемых видов деятельности, так и упрощением административных процедур обращения в органы власти и использованием новых информационных технологий для организации взаимодействия между государством и бизнесом (технологии "одного окна", электронных торгов и т. д.), которые активно внедряются в рамках программы "Электронная Россия".

В международной практике приняты два основных критерия: количество процедур и время, требуемое для открытия, закрытия предприятий, ведения бизнеса и регистрации собственности. По показателям количества процедур ситуация в России в целом соответствует уровню развитых стран (за исключением лицензирования и процессов с участием судебных органов), но по показателю затрачиваемого времени - превышают в среднем в 2 раза.

Так, по данным Всемирного банка, время, затрачиваемое на регистрацию собственности в 2005 г. в России (табл. 3), превышает этот показатель ведущих стран мира - на 20 дней, хотя еще два года назад ситуация была обратной - 37 дней в России и 50 - в странах ОЭСР. Причем эти данные относительны, так как не учитывают уровень коррупции и связанные с этим потери, а также наличие административных барьеров при открытии и ведении предприятий в нынешней России.

Эти препятствия не просто сокращают количество новых видов бизнеса, но и в силу косвенных эффектов, связанных с недопроизводством валового продукта из-за неэффективного использования ресурсов, экономика теряет на порядок больше средств, в результате чего снижается качество экономического развития.

По обобщенным оценкам ОЭСР, уровень административных барьеров в России примерно в 1, 75 раза выше, чем в развитых странах. По индексам, характеризующим уровень коррупции, Россия имеет одни из худших показателей в мире. Так, индекс контроля коррупции в России (составляющая интегрального показателя государственного управления, предложенного Всемирным банком) почти в 4, 5 раза ниже (хуже), чем в среднем по странам - членам ОЭСР. Напомним, что интегральный показатель государственного управления (Governance Research Indicator Country Snapshot - GRICS) разработан международными экспертами для оценки различных аспектов качества государственного управления и состоит из 6 индексов, отражающих 6 параметров государственного управления: индекс права голоса и подотчетности отражает степень участия граждан страны в процессе выбора правительства и включает показатели, измеряющие различные аспекты политических процессов, гражданских прав и свобод вместе с показателями независимости прессы; индекс политической стабильности и отсутствия насилия отражает степень вероятности свержения или дестабилизации правительства в результате неконституционных действий или применения насилия; индекс эффективности правительства отражает качество государственных услуг, качественные характеристики государственных институтов, компетенцию государственных служащих, уровень доверия к политике, проводимой правительством; индекс качества регулирования включает показатели, характеризующие саму политику, проводимую в сфере государственного регулирования экономики. С его помощью измеряются такие факторы, как государственное регулирование цен на товары и услуги, неадекватный контроль в финансовой сфере, избыточное регулирование бизнеса; индекс верховенства закона измеряет уровень доверия и приверженность государства и населения к исполнению законов и включает показатели восприятия уровня преступности, эффективности и предсказуемости судебной системы и эффективности процедур обеспечения выполнения контрактов; индекс контроля коррупции отражает восприятие коррупции в обществе.

На современном этапе GRICS считается наиболее корректным аппаратом оценки эффективности и качества государственного управления, так как расчеты его индексов опираются на одну из крупнейших в мире баз данных по качеству государственного управления. Результаты исследования GRICS основаны на ответах, полученных более чем от 120 тыс. граждан, компаний и экспертов со всего мира, собранных 25 различными организациями (в частности, по России индексы GRICS сейчас составляются на основе данных 10-17 источников для разных видов индексов).

По некоторым индексам, входящим в GRICS, в России в последние годы происходит ухудшение ситуации (по индексу права голоса и подотчетности - с 41, 1 в 1998 г. до 25, 6 в 2005 г., по индексу политической стабильности и отсутствия насилия - с 26, 4 в 2002 г. до 18, 9 в 2005 г.), по индексам эффективности правительства, верховенства закона и качества регулирования сохраняется уровень, достигнутый в 2002 г. (но их значения меньше, чем в среднем по странам -членам ОЭСР примерно в 2 раза), и лишь по индексу контроля коррупции Россия после 2000 г. (12, 7 из 100 возможных) к 2005 г. улучшила свой показатель до 28, 1, приведя его к уровню, сопоставимому с оценкой в 1996-1998 гг. (4)

Анализ динамики индексов GRICS свидетельствует о том, что цели административной реформы в России еще далеки от достижения в части формирования более эффективной и качественной модели оказания государством услуг населению, повышения прозрачности и подотчетности государственной власти гражданскому обществу, укрепления политической системы и повышения эффективности ее функционирования и укрепления верховенства закона. Определенные положительные сдвиги наблюдаются по двум направлениям административной реформы - перераспределению (делегированию) полномочий и модернизации структуры органов власти, пересмотру их полномочий и функций (5).

Относительно низкая эффективность системы государственного управления в России не способствует решению задачи повышения качества экономического развития. В связи с этим необходимо обеспечить творческое восприятие и применение передового зарубежного опыта организации государственного управления (причем не только стран - членов ОЭСР, но и некоторых развивающихся стран) для того, чтобы реализация новой модели развития максимально эффективно воздействовала на преобразование качества экономического развития в России как в ближайшие годы, так и в долгосрочной перспективе.

Принятие действенных мер по повышению эффективности государственного управления в нашей стране может выступить в качестве базиса, на основе которого можно перейти к осознанию и достижению дальнего горизонта новой модели экономического развития России.

Социально-экологические ограничения традиционной модели развития. Почему можно предположить, что именно 2025-2030 гг. станут тем периодом времени, когда изменятся базовые принципы и критерии развития? К этому времени, по определенным прогнозам (Goldman Sachs, Pricewaterhouse Coopers, Национального разведывательного совета США) и другим сценарным разработкам, некоторые из динамично развивающихся стран превзойдут по масштабам своей экономики большинство высокоразвитых стран. Ряд крупномасштабных прорывных научно-технических и инфраструктурных программ и проектов ЕС, США и Японии должны дать результаты именно к 2030 г. В это же время ожидается наступление энергетического кризиса и выход на глобальный уровень водного кризиса.

Вероятность изменения в недалеком будущем принципов экономического развития определяется тем, что традиционный путь уже начал демонстрировать свою неэффективность и тупиковость, так как преобладающая сейчас модель развития не вполне учитывает всевозрастающие социальные и экологические ограничения экономического развития как на мировом, так и национальном уровнях.

Тот баланс сил, который сформировался в мировой экономике, накладывает ограничения прежде всего на развивающиеся страны. Именно за счет имеющегося политического и экономического доминирования высокоразвитые страны пока еще могут решать свои социальные проблемы. По показателям качества и уровня жизни населения они существенно опережают остальной мир. Это опережение обусловлено не только более высоким уровнем качества национальных экономик стран с высокими доходами, но и тем, что они формируют в своих интересах мировую систему производства и потребления.

На современном этапе мировое сообщество большую часть своих усилий и времени тратит на поддержание социальной системы. Эта система обслуживает в первую очередь эгоистические интересы привилегированного меньшинства (политических и бизнес-элит развивающихся стран и населения высокоразвитых стран), оттягивая тем самым большую долю ресурсов от достижения целей преобразования качества экономического развития.

В результате в последние десятилетия возникло новое противоречие социально-экономического развития - рост уровня жизни населения при одновременном повышении социального неравенства. Усиление социальной дифференциации - это общемировая тенденция. Ряд исследований последних лет указывает на то, что растет абсолютное неравенство, причем как внутри отдельных стран, так и межстрановое. Возрастание дифференциации населения по доходам в полной мере коснулось и развитых стран. Так, коэффициент Джини в Италии в 1991 г. составлял 31, 2, а в 2000 г. - уже 36, 0; в Великобритании в 1986 г. - 32, 6, а в 1999 г. - 36, 0; в США с 1994 по 2000 г. он вырос с 40, 1 до 40, 8.

Другой ракурс проблем, порождаемых следованием традиционной модели развития, связан с тем, что ограниченность естественных ресурсов перешла из потенциального состояния в реальность. В XX-XXI вв. наращивание потребления энергии и материалов опережало рост эффективности их использования, что привело к абсолютному увеличению потребления энергии и материалов во всем мире, выражающемуся в росте энерго - и ресурсопотребления на душу населения. Причем если рост среднемировых показателей энергопотребления на душу населения (кг нефтяного эквивалента) и показателей развитых стран в 2005 г. по сравнению с 1965 г. составил немногим более 50%, то подушевое энергопотребление в развивающихся странах за это время выросло в 3, 7 раза. Если в 1965 г. разница в энергопотреблении на душу населения между странами с высокими доходами и развивающимися странами составляла более 13 раз, то к 2005 г. она значительно сократилась и составила более 5 раз.

На смену энергетической проблеме как наиболее значимому глобальному экологическому ограничению постепенно приходит проблема обеспечения населения Земли чистой пресной водой. Всемирная комиссия по водным ресурсам прогнозирует, что в предстоящие 30 лет потребление воды возрастет на 50%, а 4 млрд. человек, т. е. половина населения мира, в 2025 г. будут жить в условиях серьезного водного стресса. По прогнозам ООН, к 2030 г. глобальный отбор воды увеличится на 20-85% (в основном за счет его увеличения в развивающихся странах в несколько раз) и выйдет за пределы экологической нормы потребления в 60% всех водных ресурсов (уровень, когда самовосстановление станет невозможным).

Это свидетельствует о формировании устойчивой тенденции подтягивания развивающихся стран к стандартам ресурсопотребления индустриально развитых стран, которая быстрыми темпами подводит мир к глобальному экологическому и ресурсному кризису, наступление которого прогнозируется с высокой степенью вероятности уже через 30-50 лет.

Так, по данным, составленным Всемирным фондом дикой природы совместно с Лондонским зоологическим обществом и исследовательским центром

США в 2006 г., утверждается, что в 2050 г. может произойти крушение экосистемы Земли, так как тот образ жизни, который распространяется "цивилизованным миром", затягивает страны в процесс сверхпотребления, хотя мы должны ориентировать наше и будущие поколения в направлении экосовместимой реальности.

В отечественной общественной науке уже существуют определенные теоретические заделы в области поиска нового мировоззренческого наполнения модели общественной динамики. Некоторые фундаментальные положения по ее содержанию можно найти в трудах таких ученых, как П. Сорокин, Н. Моисеев, В. Вернадский, которые указывали на ущербность индивидуалистического отношения к миру и неизбежность наступления эпохи коллективного сознания и действия людей, живущих в гармонии с природой. Пока это время в силу преобладающего вектора мотиваций еще не наступило, но к подготовке надо приступить уже сейчас - в рамках прогнозов и стратегий 25-50-летней размерности.

Скорее всего, через несколько лет станет окончательно ясно, что дальнейшее следование традиционным принципам и методам развития неконструктивно как для развитых стран, так и для России. Это свидетельствует о том, что смена взглядов уже назрела, хотя пока что мир находится в концептуальных тисках старого обществоведения - и это не позволяет выйти из кризиса в экологии, в мировых общественных науках и идеологии. В современном обществе, как в России, так и на Западе, нет сильных субъектов, готовых согласиться с ограниченностью применения и тиражирования привычных концепций экономического развития. Поле поиска решений сознательно сужается до совершенствования отдельных методов экономического анализа и регулирования, при этом подавляются попытки создания информационной и методической базы для объективного анализа сложившихся тенденций развития мировой и национальных экономик.

По научно-техническому, интеллектуальному и ресурсному потенциалам Россия вполне может стать концептуальным творцом уже не столь отдаленного будущего, когда сформируются новые принципы, условия и механизмы экономического развития, обусловленные потребностями соблюдения всевозрастающих социальных и экологических требований и ограничений. Однако это может произойти только в том случае, если разрабатывать и реализовывать новую модель развития российской экономики будут субъекты экспертного сообщества, которые обладают достаточными знаниями и готовы к переменам в интересах страны и ее населения.