Мировой финансовый кризис и способность экономики к развитию

д-р экон. наук, профессор

Мировой финансовый кризис, о котором сейчас много рассуждают, по существу является кризисом экономическим. Он означает кризис воспроизводства и распределения благ, кризис основных институтов и финансовых каналов, неоконсервативной экономической политики, направленной на увеличение концентрации богатства у богатых за счет бедных. А также - кризис теории либерал-индивидуализма, поскольку и выводы «экономики предложения», и рекомендации, вытекающие из кривой Лаффера, и фридмановский монетаризм, по сути, представляют собой идеи, способствующие именно такому кризисному исходу. Соответствующие концепции и модели экономической политики возобладали на протяжении 1980-1990-х гг., сохранив свое значение и в начале 2000-х гг.

К сожалению, несмотря на очевидное идейное поражение в 1990-х гг., данные концепции сохранили свое влияние в России, что подтверждают мероприятия проводимой экономической политики в 2000-х гг. Речь идет и о налоговых изменениях, и о продолжающейся приватизации и либерализации, «реформаторском зуде», охватившем почти все подсистемы хозяйства при одновременной потере целей, функционального разнообразия этих систем, их качества, колоссальном росте издержек функционирования и резком снижении устойчивости. На этом фоне наблюдается быстрое увеличение богатства отдельных граждан и существенное сокращение благосостояния широких слоев населения, т.е. рост социальной несправедливости.

В России распространение кризиса, поначалу отрицаемое, началось с сентября-октября и обусловило сжатие совокупного спроса. В банковском секторе, сфере услуг наблюдается сокращение персонала, в металлургии сокращаются заказы, выплавка стали, на транспорте - объем грузоперевозок, в секторах промышленности и машиностроительного комплекса готовятся к сокращению занятых и замораживают заказы. Банки сокращают объем кредитования производства, сокращают выдачу потребительских кредитов и т. д.

На наш взгляд важно отметить следующее: несмотря на номинальный рост ВВП, внутренний системно-экономический кризис в России не исчезал, он просто менял свою форму. Теперь возникли лишь такие внешние обстоятельства, которые усиливают его проявление и остроту. При этом российское правительство устранилось от преодоления системного кризиса, не противостояло снижению эффективности обрабатывающих секторов производства. В общем, своими действиями или бездействием оно способствовало усложнению состояния промышленности, сельского хозяйства в угоду финансовым (трансакциейным) секторам, не проводило необходимую структурную политику, не реагировало на возрастание корпоративного долга, включая банковский, на вывод денег за рубеж, размещение резервов в иностранных ценных бумагах и т. д.

Последние годы доходы российской экономики выводились в другие экономические системы. Эти доходы созданы российской экономикой и ныне живущими гражданами. Именно граждане страны должны решить, сколько им сберегать, откладывать для будущих поколений и откладывать ли в принципе. Более того, сбережения могли и должны были использоваться на решение внутренних экономических задач, особенно инфраструктурных, в частности на строительство дорог, эстакад, аэропортов, электростанций, развитие фотоэлектроники и т. д. Крупные народнохозяйственные проекты можно было бы сделать государственными и вложить деньги стабилизационного фонда как долгосрочный государственный кредит, который обязательно даст отдачу и пополнит казну будущих поколений. Чем такое решение экономически хуже вложения в зарубежные иностранные ценные бумаги сомнительной доходности и перспективы? Ответы на поставленные вопросы настолько очевидны, что возникает предположение о заинтересованности в подобной политике. В связи с этим, думается, назрел вопрос общественной важности - о мерах социальной ответственности правительственных лиц, которые проектируют и проводят деструктивную экономическую политику, не ориентированную на внутренние источники и стимулы развития России.

Так, вывод денег за рубеж приводит к понижению там процентных ставок и обозначает относительно высокую ставку процента внутри страны. Российский корпоративный сектор и банки вынуждены обращаться за кредитами туда, где ставка процента относительно ниже. Тем самым увеличивается внутренний корпоративный долг России, выстраиваются препятствия для внутренней капитализации. Поэтому Россия бедна реальным промышленным капиталом.

Особенностью современного экономического кризиса была его предсказуемость. Он не был неожиданным. Тем не менее экономические системы и правительства различных стран оказались не готовыми к нему. Припасенных мер и средств недостаточно для противодействия кризису. Причем опять, в который уже раз в экономической истории, правительства пытаются лечить симптомы, а не болезнь. Болезнь же известна - отрыв финансового сектора от производства, необеспеченность денег реальными активами, имеющими подлинную стоимость, отсутствие стандарта в валютно-кредитных отношениях.

Еще одна особенность современного кризиса, часто недооцениваемая - военно-политическая его составляющая. Энергетика и сырье составляют основу развития и высокого уровня жизни. Только на этой базе и основе развертывается так называемый человеческий или интеллектуальный потенциал. Тем самым изобилие, пусть и относительное, ресурсов, обеспечивает дальнейшую основу для развития знаний и их применения. К тому же область применения знаний -это те или иные виды ресурсов, способы их обработки, переработки, создания продуктов, услуг и т. д. Однако именно энергосырьевые ресурсы ограничены и сильно влияют на мировую динамику цен. Поэтому контроль их является стратегической задачей благополучных государств, условием поддержания высокого уровня жизни. А эффективный контроль невозможен без военной составляющей. Причем военная мощь в сильной степени определяется наличием и эффективным распоряжением ресурсной базой. Таким образом, военные и геостратегические задачи напрямую связаны с потребностью обеспечения высокого уровня жизни и богатства, а с другой стороны, в определенной степени задаются этим уровнем.

Отрыв «финансовой» стоимости от реальной стоимости производства и фондовой базы экономики, развертывание инфляции цен на энергетические и другие ресурсы, борьба ряда государств за военно-стратегическую монополию определяют неэффективность современной архитектуры мировой финансовой системы, в высокой степени спекулятивный характер фондового рынка и построение его по принципу большой финансовой «пирамиды».

Эти особенности и определяют развертывающийся кризис. Кстати говоря, в «Великую депрессию» 1930-х гг. и стагнацию 1970-х гг. условия, как и причины кризисов, были существенно иными. Лишь одно их сближает - разрешение кризисов осуществлялось посредством наращивания военных расходов, милитаризации экономики и эскалации конфликтов в мире. Само же проявление кризиса выражалось в резкой утрате ликвидных средств, финансовом коллапсе и параличе банковской системы с вытекающим параличом производства и ростом безработицы.

Мировая ликвидность и производство

Проблема мировой ликвидности является одной из центральных в понимании природы современных финансово-экономических кризисов. Неоднородность различных видов капитала, структуры национального богатства, распределенного в мире, обеспечивает неравные условия международной торговли и международного обмена. В итоге видим асимметрию платежных балансов торгующих стран.

Возникающие долги, когда страны больше потребляют, чем производят, как, например, США, которые стали источником нынешнего кризиса, обычно погашаются с использованием общепринятых международных средств платежа, в частности золотом, резервной валютой, специальных прав заимствования. Состояние «мировой ликвидности» обычно оценивается по величине названных платежных средств. Важно отметить, что создание платежных средств является адекватным только в случае их соответствия уровню мирового производства и масштабу мировой торговли.

Еще одним способом оценки мировой ликвидности является оценка потенциальной потребности в платежных средствах. Здесь возникают две важные проблемы, которые в конечном счете и провоцируют, точнее, создают условия для финансового коллапса («схлопывания» ликвидности) и дальнейшей экономической дестабилизации. Во-первых, ликвидность нужна для осуществления производства и потребления его результатов. Это один вид ликвидности, условно говоря, связанной с реальными процессами хозяйственной деятельности. Во-вторых, торговля в современном мире охватывает и торговлю дериватива-ми, финансовыми инструментами, ценными бумагами, которые часто ничем не обеспечены, а также спекулятивными активами, с залогом энергетических ресурсов, земли, недвижимости. Эти виды торговли, как правило, могут приводить к отрыву реального содержания и цены этих активов от реальной стоимости. Сформировавшаяся фиктивная стоимость требует погашения, а кредитные институты и даже международные финансовые организации типа МВФ, призванные быть некими «мировыми» финансовыми центрами стабилизации или резервными фондами, оказываются не только бессильными, но сами негативно или непредсказуемым образом влияют на мировое перераспределение платежных средств (ликвидности).

Казалось бы, наполнить экономику платежными средствами можно, если центральные банки выполнят свою функцию регулятора мирового кредита, мировых денег. Но и в этом случае выполнение данной функции должно согласовываться с тем, что происходит с ликвидностью - почему, как, по каким каналам она «тает» на глазах. Иначе эмиссия спровоцирует только инфляцию либо при некоторых условиях может создать ситуацию «ликвидной» ловушки по Дж. М. Кейнсу.

Как известно, увеличение денежной массы должно действовать в направлении снижения процента. Однако «ловушка ликвидности» Кейнса демонстрирует, что денежно-кредитная политика становится бессильной при воздействии на процент, инвестиции, а значит, и совокупный спрос. «Ликвидная ловушка» возникает, когда ожидания индивидов следующие: цены на акции должны снижаться, а процент - возрастать. В результате деньги остаются на руках у агентов и процент не снижается.

Оптимален лишь вариант, когда одновременно с наполнением экономики средствами ликвидности понижаются процентные ставки, нормализуется ликвидный обмен, для чего, что очень важно, необходимы институциональные ограничения, противодействующие «утеканию» ликвидности и обесценению активов через спекулятивные финансовые трансакции. Технически эти ограничения могут быть разносторонними и должны подбираться и анализироваться в каждом конкретном случае.

В экономической науке считается, что актив тем более ликвиден, чем с меньшими издержками обмена и времени он может быть обращен в деньги. Однако само обращение зависит от инфраструктуры обмена, а также состояния кредитных институтов и наличия средства абсолютной ликвидности, т. е. денег. Если денег становится меньше, либо больше, это не может не сказаться на ликвидности актива и возможности обращения его в деньги. Иными словами, свойство ликвидности задается также общим соотношением активов, их реальной стоимости, и абсолютно ликвидного (особого) актива - денег - в экономике. Кроме того, ликвидность в экономике зависит от характера хозяйственной деятельности, рискованности использования тех или иных активов.

Если представить экономику по видам деятельности или секторально в плоскости «рентабельность - риск», получим профиль структуры экономической системы, позволяющий обеспечить оценку ликвидности реальных активов. С учетом действующих фондов и трудового потенциала осуществима структурная постановка задачи макроэкономической политики. Затем необходимо принять во внимание взнос в инфляцию каждого сектора или вида деятельности, связав его с ликвидностью и объемом денежной массы. Только после решения такой задачи станут более или менее ясны причины и следствия доминирования отдельных видов деятельности над другими, «смещение» ликвидности, отрыв реальной стоимости от номинального его выражения.

При этом проявятся контуры мер, которые фактически могут противостоять кризису, а не изменять лишь его форму или загонять вглубь до будущей активной фазы, которая повторится спустя некоторое время.

Инфляция и проблема таргетирования

Неоконсервативные методы борьбы с инфляцией высоким процентом и таргетированием порочны в своей основе, поскольку способствуют искажению ликвидности реальных активов и в конечном счете «съедают» эту ликвидность. Таргетирование, по существу, является искусственной мерой поддержания ценности абсолютно ликвидного актива - денег, если они эту ценность теряют.

Когда инфляция провоцируется монополистической структурой экономики, ее издержками, а также импортирована, т. е. привносится с высокой динамикой цен на нефть, сырье и продовольственные товары, таргетирование только усиливает повышательную динамику цен. Дело в том, что относительно высокий процент делает издержки по изменению экономической структуры невообразимо высокими, а развитие секторов, производящих продукцию с высокой добавленной стоимостью, затруднительным. Будучи распространенным на одни группы стран и не применяющимся на другие страны, принцип таргетирования позволяет мировой олигархии управлять размещением своего капитала, воссоздавая режим структурной зависимости. Высокий процент затрудняет обмен активов на деньги, повышает издержки такого обмена, да и риски тоже.

Поэтому с таргетированием создается ситуация исчерпания ликвидности. Этот эффект покрывается размещением капиталов из других стран, причем для финансистов такой «процентный рычаг» выступает своеобразной отдушиной. Если таргетирование не отвечает реальным потребностям экономики, не вписывается в «факторную основу инфляции», если лица, применяющие этот «рецепт», не представляют роль инфляционных факторов и источников, то безусловный вред таргетирования очевиден.

Позволительно высказать важную гипотезу: таргетирование как инструмент макроэкономической политики, применяемый ведущими странами, внесло ощутимую лепту в развертывание современного экономического кризиса. Во-первых, оно способствовало исчерпанию ликвидности, вносило вклад в искажение реальной стоимости активов. Во-вторых, и этот аспект чрезвычайно важен, действовало в направлении сокращения совокупного спроса, сдерживало инновационную активность и тем самым вносило взнос в поддержание высокого уровня цен, включая продовольственные и сырьевые товары.

Можно вспомнить мнение Г. Касселя о том, что дефицитное финансирование предприятий в условиях инфляции приводит к ухудшению общего экономического положения страны. Причиной инфляции он считал две независимые величины - рост денежной массы и падение производства. Таким образом, если следовать Г. Касселю, поменяв знак первой величины, т. е. говорить о сокращении денежной массы либо о недостаточном ее приросте и наблюдающейся инфляции, как это было в 1990-х гг. в России, то, очевидно, обнаруживается такая связь: сокращение объема денежной массы приводит к дефициту финансов предприятий, не позволяя им развиваться, затем сокращается производство, что является второй величиной, определяющей инфляцию ².

Особо интересным, на наш взгляд, представляется явление «обедняющего роста». Имеется в виду не рост ВВП за счет сокращения национального богатства, а несколько иное явление, когда рост производства в стране в результате искажений в торговле (экспорте-импорте) ведет к снижению уровня благосостояния граждан этой страны. Нужно отметить, что речь идет о реальном благосостоянии, причем официальная статистика может не отражать такого изменения. Ситуация эта возникает, когда рост базируется на «экспортном» росте, причем спрос на такой экспорт неэластичен по цене (сырьевые товары из России за рубеж), а рост дохода вследствие такого экспорта резко и в большем объеме увеличивает спрос на импорт. Общий неутешительный итог связан со снижением цен товарного экспорта, чтобы увеличить его объем и чтобы рост внутреннего, а по существу экспортного производства обеспечивал потребность в данном и растущем импорте, предельная склонность потребления которого высока. Сегодня можно утверждать, что Россия находится в таком состоянии, хотя статистически оно может пока не подтверждаться. Таргетирование инфляции способствуют его закреплению.

Институциональные изменения - необходимо ли снизить скорость?

Экономический рост в России сопровождается десятком реформ, охватывающих различные подсистемы. Причем никто не обосновал одновременной целесообразности таких масштабных и синхронных модификаций, перманентного изменения принципов и условий. Например, не прекращающееся реформирование высшей школы России, откровенное заимствование западных стандартов образования, введение нелепых тестов и отчетных документов и циркуляров, не позволяющих совершенствовать работу и лекции профессорам, а только увеличивающих нагрузку по отчету за работу невысокого качества перед чиновниками и загрузку работой самих чиновников от образования.

Формализация пронизывает все начинания, даже благие, и на уровне целей почти необходимые. Однако есть сферы, и образование является ярчайшим примером, где проблема существует уже на уровне целей и задач - зачем, ради чего, что это даст? Правительство России в лице ответственных за образование лиц не имеет обоснованного ответа на этот вопрос. Проблема состоит еще и в том, почему нет потока возмущений творящейся институциональной чехардой? Общество как будто привыкло к формализации и имитации работы. Возник новый режим экономики - имитирующий деятельность и трансакционный, торгашеский по существу и основному своему содержанию.

Именно такой экономический режим опасен для будущего России, и, к сожалению, он стал доминантой в проведении экономической политики, в осуществлении столь необходимых организационных изменений. В частности, создание государственных корпораций вроде бы отвечает задачам развития высокотехнологичного комплекса страны, так называемой инновационной экономики. Вместе с тем абсолютно упускаются из виду задачи вертикальной интеграции экономики, хотя для России жизненно важно создать с десяток транснациональных корпораций, выпускающих наукоемкую продукцию конечного спроса. Нужно отметить, что наукоемкие производства имманентно предполагают вертикальную интеграцию, иначе они просто теряют конкурентоспособность и исчезают либо поглощаются другими транснациональными гигантами. Подобные компании, типа современных ТНК, формируют своеобразные стержни или векторы развития экономической системы и исполняют роль действенных аллокаторов ресурсной базы экономики.

При этом важно учитывать и полезный советский опыт, когда при создании электронного центра - Зеленограда основатели исходили из необходимости конкуренции между государственными предприятиями, в частности заводами «Ангстрем» и «Микрон». Почему? Потому что спецификой развития технических систем является то, что на определенных участках этого развития совершенно не ясно, даже специалистам, какая технология будет в дальнейшем перспективной и какие результаты она принесет. Поэтому необходимо заставить соревноваться разные технологии, организованные по вертикальному принципу. Воссозданная государственно-корпоративная система должна быть направлена на воспроизводство отечественной фондовой базы, продукции конечного спроса, включая наукоемкую составляющую. Новая экономическая политика должна формировать покупательную базу отечественной экономики с опорой на национальную валюту и финансовые возможности государства. Для решения таких задач, мы согласны, требуется стратегическая национализация.

Любая организационная модификация, изменение правил чреваты некоторым уровнем дестабилизации и дезорганизации. А если таким воздействиям подвержены все подсистемы национального хозяйства? Причем при этом не определены приоритеты, никто не ставит и не решает структурные задачи. Провозглашаются вполне справедливые цели, но без подбора адекватного инструментария их достижения.

К примеру, основные ориентиры социально-экономического развития России до 2020 г. определены так: возвращение России в число мировых технологических лидеров; четырехкратное повышение производительности труда в основных секторах российской экономики; увеличение доли среднего класса до 60-70% населения; сокращение смертности в 1,5 раза и увеличение средней продолжительности жизни до 75 лет. Для этого необходимо сконцентрировать усилия на решении трех ключевых проблем: создании равных возможностей для людей, формировании мотивации к инновационному поведению и радикальном повышении эффективности экономики, прежде всего на основе роста производительности труда.

Заявленные цели, чтобы их достичь, требуют совершенно иного инструментария, чем используемый правительством сегодня, коренного изменения вектора макроэкономической политики. Разумеется, борьба с инфляцией не является тем необходимым инструментом, который нужен, чтобы реализовать задуманное, как и «поддержка» малого бизнеса.

Экономистам и политикам нужны четкие представления о том, какая структура хозяйства нужна и желательна, целесообразна по своей эффекгивно-сти. Другими словами, нужно проектировать пропорции экономической системы, а все инструменты, меры и институты должны создаваться исходя из настройки структурной динамики, обеспечивающей планомерное движение к необходимым пропорциям и структуре.

Необходимо направить усилия на ликвидацию сложившегося фундаментального «структурного перекоса», при котором относительно рискованная и новаторская деятельность (НИОКР, наукоемкие проекты и высокотехнологичное производство) приносит низкий доход (низко-рентабельна), а относительно менее рискованная и рутинная деятельность посреднических секторов дает более высокий доход (высоко-рентабелен). Не потому ли почти разрушена либо низкоэффективна производственная и транспортная инфраструктура российской экономики? Не отсюда ли неконкурентоспособность России? Парадокс сложившейся структуры экономики в том, что ее крайне необходимо менять, но она же дает серьезное сопротивление такому изменению.

На наш взгляд, базовые социально-экономические институты должны быть настроены, спроектированы, введены в действие и им необходим период стабильных условий работы, чтобы понять спустя время, что же нужно исправить, изменить. Если меняем условия перманентно, значит с точки зрения общественных интересов система государственного регулирования недееспособна. Быстрота изменений к тому же не позволяет точно установить, что же нужно менять. Поэтому, меняя, совершаем фундаментальные, а иногда непоправимые ошибки, так как устанавливается неверный диагноз. Причем в условиях «институциональной чехарды» появляются ренто-ориентированные группы, использующие сам этот процесс для извлечения дополнительных выгод. Возникает эффект своеобразной «институциональной» спекуляции.

В основе всех изменений должен находиться государственный план структурной политики. Важно осуществить не только национализацию отдельных секторов, не только построить вертикально интегрированные промышленные структуры, но и сделать структурную политику основным элементом государственной экономической политики, планируя пропорции производства, межсекторные связи, параметры структурной динамики и подбирая инструменты воздействия на них, включая организационные, институциональные, правовые и экономико-мотивационные методы.

Безусловно, экономическое развитие и экономическая политика должны исходить также из необходимости обеспечения безопасности и решения оборонных задач. Оборонный сектор экономики, военные производства составляют неотъемлемый элемент хозяйственной системы, причем высоко инновационный. Их развитие, заимствование достижений и использование технологий в гражданских секторах - важнейшее условие и приоритетная задача хозяйственного развития и социального благополучия. Поэтому разработка военной доктрины, содержание и обеспечение армии и флота, разработка новейших средств вооружений и обороны - центральная прерогатива государства. Здесь требуется учитывать вызовы и угрозы, с которыми сталкивается экономика на современном этапе развития. Макроэкономическая политика должна строиться исходя из учета мультипликатора военных расходов, которые оказывают на динамику весьма ощутимое влияние.

Представляется необходимым сформулировать следующий набор обязательных стратегических правительственных мероприятий для России:

планирование и проведение структурной политики (эта политика должна быть в основе любых предлагаемых и разрабатываемых долгосрочных программ развития, концепций и др.), с тем чтобы повышать рентабельность реального производства продукции конечного спроса и снижать рентабельность трансакционных видов деятельности, включая снижение рентабельности промежуточных производств;

отказ от таргетирования инфляции и понижение ставок процента;

проведение частичной, стратегически-избирательной национализации базовых отраслей и восстановление вертикально интегрированных структур в промышленности и национальном хозяйстве;

упорядочение институциональных модификаций и правовых ограничений функционирования воспроизводственных контуров хозяйственной системы России;

регулирование тарифов на грузоперевозки и электроэнергию;

использование бюджетного механизма для наращивания государственных инвестиций в инфраструктуру, фундаментальную науку и развитие базовых технологий, подчинив эти составляющие необходимости создания высокоэффективных вертикально интегрированных структур при обеспечении такого уровня диверсификации экономики, который бы создавал и поддерживал необходимую конкуренцию;

проектирование масштаба и форм созидательной конкуренции как равнозначной задачи структурной политики.

Одними финансовыми манипуляциями преодолеть финансово-экономический кризис невозможно. Необходимо решать практические задачи хозяйственного развития, а не практиковать стратегию «обедняющего», можно сказать, «ухудшающего» экономического роста.

---

¹ Кассель Г. Инфляция и валютный курс. - М: Эльф-Пресс, 1995.

² Монетаристская модель М. Фридмана и его последователей явно является заложницей математики «роста», которая не отражает обратных связей и взаимовлияний, а также институциональных условий и их изменения.

См.: Губанов С. Приоритетные задачи экономической политики России // Экономика и управление собственностью / Специальный выпуск. 2008. С. 40-47.