Можно ли спасти российскую легкую промышленность

Радаев В.В.
д. э. н., профессор
руководитель Лаборатории экономико-социологических исследований
первый проректор НИУ ВШЭ

Весной 2013 г. российская легкая промышленность привлекла к себе внимание экспертов и представителей власти. Началось активное обсуждение путей решения нарастающих проблем в отрасли, к числу которых относятся физическое и моральное устаревание технологического оборудования, недостаточная конкурентоспособность отечественных предприятий, активный рост зависимости от импорта сырья и готовой продукции, фактическое отсутствие экспортной активности, недостаточное развитие цивилизованных форматов торговли, обилие недобросовестных форм конкуренции. За период экономических реформ отрасль во многом сдала прежпие позиции, и сегодня стоит вопрос о ее выживании в долгосрочной перспективе. Станет ли она предметом целенаправленной экономической политики? Целесообразно ли вообще сохранять и развивать отечественную легкую промышленность или отрасль обречена на постепенное увядание? И если в ее развитии видится смысл, что именно следует делать, какими могут быть меры эффективной государственной поддержки?

В данной статье мы кратко проанализируем текущую ситуацию в отрасли и посмотрим, как она выглядит в мировом контексте, поскольку легкая промышленность несколько десятилетий назад превратилась в поистине глобальную отрасль. Мы также обобтцим выявленные экономистами и социологами общие закономерности формирования и изменения глобальных цепей поставок, чтобы понять, существуют ли возможности для России встроиться в эти цепи и каковы эти возможности.

Характеристика ситуации в отрасли¹

Легкая промышленность в советское время никогда не входила в число приоритетных отраслей (доминировали ресурсодобывающие отрасли и тяжелая промышленность). За последнюю четверть века отрасль пережила весьма сложный период.

В первой половине 1990-х годов по мере развертывания экономических реформ произошел резкий спад производства. Так, выпуск тканей в натуральных единицах с 1990 по 1995 г. упал почти в пять раз. Столь же резкое падение наблюдалось в производстве готовой продукции (это касалось товаров для детей и взрослых). А в производстве товаров из кожи спад был еще более значительным (почти в 15 раз).

В 2000-е годы в большинстве отраслей легкой промышленности экономические показатели демонстрировали умеренную положительную динамику. Исключение составляли производство одежды из кожи, выделка и крашение меха, производство меховых изделий. В производстве товаров из кожи остановить падение не удалось, и к концу 2000-х годов этих товаров производили меньше, чем в 1995 г.

Финансовый кризис 2008-2009 гг. на некоторое время ухудшил ситуацию. Однако производство изделий легкой промышленности относительно быстро восстановилось вслед за восстановлением потребительского спроса и уже в 2010 г. по многим показателям превзошло докризисный период. Но ни по одной товарной категории к настоящему времени не удалось выйти на уровень начала 1990-х годов или приблизиться к нему, отставание остается весьма значительным.

На протяжении 2000-х годов в легкой промышленности происходило стабильное сокращение численности работников. В 2005-2013 гг. численность занятых в текстильной промышленности уменьшилась в 3 раза, в кожевенной отрасли и в сфере производства одежды из текстиля — в 1,5 раза. В последние годы численность работников в отрасли продолжает снижаться — на 3-4% в год, наблюдается отток работников в другие отрасли. Отчасти это естественное следствие роста технической вооруженности производства, отчасти — проявление не способности многих предприятий платить конкурентную заработную плату. Уровень оплаты труда в отрасли в среднем составляет ¹/₂ от среднего общероссийского уровня заработной платы и примерно ²/₃ уровня заработной платы па предприятиях обрабатывающей промышленности в целом. Предприятия попали в своего рода «ножницы»: при относительно низкой оплате (особенно в текстильной отрасли) и тяжелых условиях труда (шум текстильного и монотонность швейного производства) трудно обеспечивать приток обученной молодежи. По уровню производительности труда легкая промышленность как трудоинтенсивная отрасль, наряду с лесной и деревообрабатывающей отраслями, уступает другим отраслям обрабатывающей промышленности в среднем в 1,5-2 раза.

Одним из наиболее важных моментов, характеризующих состояние отрасли, выступает физическая изношенность и моральное устаревание оборудования. По данным Минпромторга России, 50% оборудования работает более 15 лет. Уровень использования производственных мощностей не превышает 70% (в производстве шерстяных и льняных тканей он снизился до 20-25%), и при существующей изношенности оборудования этот показатель вряд ли может быть значительно повышен. При этом инвестиционная активность в отрасли не высока и не слишком устойчива: от ¹/₂ до ²/₃ участников рынка не осуществляют инвестиции, происходит формирование групп застойных предприятий. Средний размер инвестиций также ниже, чем во всей обрабатывающей промышленности.

В отношении динамики импорта и экспорта почти по всем товарным категориям наблюдается сходная динамика развития. В начале 2000-х годов масштабы импорта росли умеренными темпами, которые сдерживались последствиями девальвации рубля в 1998 г. Затем по мере исчерпания возможностей импортозамещения рост импорта ускорился и за десятилетие вырос многократно. (Частично этот рост вызван прогрессирующим «обелением» внешнеэкономической деятельности по мере снижения тарифов и легализации ведущих участников рынка.)

Зависимость от импорта в отрасли весьма существенна и по сырью, и по готовой продукции. Импортируются также практически все закупаемые машины и оборудование. В Россию завозится 100% хлопкового сырья, 85% шерсти, примерно столько же химических волокон и нитей. Доля импорта хлопчатобумажных тканей в ресурсах рынка составляет около 15%, шерстяных тканей — близка к 60%, шелковых тканей — 95%. Доля импорта швейных изделий в ресурсах рынка с середины 2000-х годов устойчиво держится на уровне 82-84%. А доля импорта обуви за данный период составила 85-88%. Эта зависимость от импорта продолжает возрастать по основным видам товаров.

В то же время экспорт, как правило, не развивается, стагнирует, оставаясь на протяжении всего периода на одном уровне и отставая от объемов импорта в 120 раз. Экспортоориентированная деятельность осуществляется в минимальных объемах (например, экспорт одежды из текстиля и обуви составляет 5 6% объема производства), мало кто ею занимается всерьез. При этом доля экспорта в продажах продукции легкой промышленности, несмотря на общий рост производства, практически не растет. Добавим, что в объеме экспорта в текстильной и швейной отраслях возрастает доля стран СНГ за счет снижения доли стран дальнего зарубежья. На агрегированном уровне относительное замыкание на внутреннем рынке коррелирует с низкой производительностью труда, умеренными темпами роста производства и низким уровнем инноваций, хотя иногда может сопровождаться достаточно высоким уровнем рентабельности.

Воспроизводится кластер предприятий, которые остаются вне всяких инноваций и, по всей видимости, стагнируют (Авдашева и др., 2010). Такие предприятия работают на локальных и относительно неконкурентных рынках, имея при этом достаточно высокую по международным меркам рентабельность, но оставаясь непривлекательными для инвесторов. А без притока инвестиций у отрасли нет будущего.

Возникает вопрос: что дальше делать в этой непростой ситуации, можно ли в принципе переломить сложившиеся негативные тренды? Кому-то покажется странным, но в решении этой практической проблемы могут помочь современные экономико-социологические теории.

Новая роль торгового капитала и возникновение глобальных цепей поставок

Ситуацию в легкой промышленности в настоящее время невозможно понять вне глобального мирового контекста, поскольку легкая промышленность в последней четверти XX в. превратилась в глобальную отрасль. На общем теоретическом уровне эти процессы можно описать с помощью трех дополняющих друг друга экономико-социологических концепций.

Первая — концепция мир системного анализа И. Валлерстайна и его последователей (Валлерстайн, 2001; Wallerstein, 1974). Мировая хозяйственная система, опирающаяся на капиталистический способ производства, интегрируется на основе территориального разделения труда. В ней образуется «ядро», состоящее из нескольких крепких государств, которое господствует над «полупериферией» и «периферией». В современный период происходит деиндустриализация «ядра», которая сопровождается и поддерживается прогрессирующей индустриализацией «периферии», когда более стандартизованные и менее прибыльные элементы технологических цепей и глобальных цепей создания стоимости выносятся в периферийные зоны. Поскольку мобильность капитала намного превышает мобильность труда, трудоинтенсивные производства перемещаются в территориальные зоны с более низкими трудовыми издержками и менее свободными формами организации труда².

Во второй концепции — глобальных цепей поставок Г. Джереффи и его коллег — развиваются положения Валлерстайна о мировом разделении труда применительно к современному периоду. Подчеркивается, что любой рынок есть совокупность связанных между собой последовательных звеньев обмена, выстроенных по технологической цепи производства, распределения и реализации товара, которая называется цепью поставок, цепью создания стоимости, или товаропроводящей цепью. Развитие современной мирохозяйственной системы сопровождалось формированием глобальных цепей поставок, которые связывают разные зоны этой системы между собой и в которых зачастую движение от промежуточных продуктов к конечной продукции организовано по направлениям от периферии к ядру. При этом в ходе глобализации образуются два основных типа цепи поставок — управляемые производителями (в основном высокотехнологичные отрасли) и управляемые покупателями (в основном рынки стандартных потребительских продуктов, включая изделия легкой промышленности) (Gcrcffi, 1994; Gereffi, Humphrey, Sturgeon, 2005; Каплински, 2002).

В третьей концепции - новой торговой революции Г. Хэмилтона и его коллег (Hamilton, Petrovic, 2011; Hamilton, 2012) — акцепт сделан на важнейшей роли торговых сетей в процессе формирования глобальных цепей поставок и управления ими. Глобальные торговые сети из простых товаропроводящих каналов и систем обслуживания конечных покупателей превращаются в созидателей рынка, побуждающих к реструктуризации и территориальному перемещению производства в глобальном масштабе³.

Посмотрим через призму указанных трех концепций на ситуацию в современной легкой промышленности. Известно, что важную роль в первоначальном накоплении капитала и становлении промышленного капитализма в XVI XVIII вв. сыграл торговый капитал, соединивший внутреннюю и международную торговлю (Wallerstein, 1980). В конце XX в. история повторилась на другом витке раскручивающейся спирали. И в современный период глобального капитализма роль торгового капитала вновь усилилась и видоизменилась, превращая этот капитал из посредника в организующую силу глобальной экономики, определяющую, что и где будет производиться.

С переходом к обществу массового потребления, когда ключевым фактором стали не ограниченные возможности производства дефицитных продуктов, а способность удовлетворять потребности конечных потребителей, на передний план вышли два типа компаний — глобальные розничные сети (Walmart, Target, JCPenney, Sears) и компании, управляющие международными брендами (Nike, Liz Claiborne, Disney). Оба типа компаний, как правило, не имеют собственных крупных производств, будучи «производителями без фабрик». Первые реализуют продукцию конечному потребителю и продвигают собственные торговые марки. Вторые осуществляют дизайн, разработку и продвижение глобальных брендов, маркетинг. В силу близости к конечному потребителю и детального знания его потребностей они приобрели решающую рыночную силу над производителями, становясь все более независимыми от конкретных производств, концентрируясь на звеньях цепи поставок с более высокой добавленной стоимостью⁴. Эти компании начали с субординации своих национальных производителей, а затем побудили их переносить трудоемкое и менее прибыльное производство на аутсорсинг в страны с более низкими трудовыми издержками. В результате все большее количество товаров, потребляемых в развитых странах, импортировалось из других стран — напрямую самими ритейлерами или через их поставщиков⁵.

В итоге крупнейшие ритейлеры и обладатели мировых брендов сформировали глобальные цепи поставок, регулируемые покупателями, изменив структуру производства, объекты управления и способы генерирования стоимости. Они стали драйверами роста для многих развивающихся экономик в Азии, Латинской Америке и Африке. Это достигалось путем прямого размещения заказов у компаний в этих странах и через выросших международных посредников, а также косвенным путем — через давление на своих крупных поставщиков, побуждая их снижать цены и перемещать производство в страны с более низкими производственными издержками и благоприятным предпринимательским климатом. Оба пути приводили к одному результату: покупательная сила концентрировалась в группе крупных глобальных компаний, а производственные мощности рассредоточивались и перемещались из одних стран в другие вслед за формированием более благоприятных возможностей для эффективного производства. Если торговый капитал в период становления капитализма перемещал товары, то современный торговый капитал вместе с товарными потоками перемещает производства. Теперь, чтобы быть успешными, локальные производственные системы должны встраиваться в эти глобальные цепи.

В отличие от высокотехнологичных отраслей, легкая промышленность стала типичным случаем цепей поставок, управляемых покупателями (Bonacich et al., 1994; Gereffi, 1994; 1999). Здесь занимающие высокие доли рынка закупщики и обладатели брендов управляют множеством разрозненных производств, работающих в конкурентной среде с низкими барьерами входа на рынок.

Основные волны глобальных преобразований

По мере формирования и развития глобальных цепей поставок в послевоенный период происходили важные изменения — как в территориальном размещении производств, так и в применяемых моделях управления цепями поставок.

Территориальные сдвиги можно разделить на несколько этапов. В 1950-1960-е годы заказы из США и Западной Европы размещались в Японии, в 1970-е — в Северо-Восточной Азии (Гонконге, Южной Корее и Тайване), в 1980-е годы производство переместилось в Китай и страны Юго-Восточной Азии (Индонезия, Таиланд, Филиппины, Малайзия). В 1990-е годы производство двигалось в Южную Азию (Индия, Бангладеш, Пакистан), Центральную Америку и страны Карибского бассейна (Мексика, Гондурас, Доминиканская Республика, Сальвадор, Гватемала), а также в Турцию, страны Северной Африки (Тунис, Марокко). В 2000-е годы оно переместилось в страны Центральной и Восточной Европы (рис. 1). При этом важно, что указанные перемещения не всегда подчинялись простой логике экономии трудовых издержек (хотя этот фактор для трудоемких производств всегда играл важную роль). Влияние оказывала и проактивная политика ряда стран (Бангладеш, Индии в 2000-е годы).

Наряду с массовым переносом производства в Азиатский регион компании из развитых стран переносили производства в близлежащие страны (экономя на издержках транспортировки) и страны, с которыми исторически сложились более тесные связи: американские компании двигались в Мексику и страны Карибского бассейна, французские и итальянские — в Тунис и Марокко, немецкие — в Турцию.

Западноевропейские страны пришли также в страны ЦВЕ (Румыния, Болгария, Польша). Сами же ведущие западноевропейские страны (Германия, Франция, Италия) сохранили определенную долю производства и экспорта, по преимущественно в более технологичных сегментах и производствах из более качественного сырья (натурального и синтетического) высококачественной продукции с высокой добавленной стоимостью (Gereffi, Memodovic, 2003; Lopez-Acevedo, Robertson, 2012).

Территориальные сдвиги были сопряжены с изменением моделей организации цепей поставок. Так, страны Северо-Восточной Азии перешли от простого конвейерного производства ири котором они работали на импортных полуфабрикатах и заготовках, по чужим лекалам и технологиям, под жестким контролем ведущих западных фирм — к более сложной системе предоставления полного комплекса услуг (full-package sourcing). Новая модель предполагала более высокую степень автономии, более развитые компетенции производителей, которые начинают сами определять способы производства, сами изготовляют полуфабрикаты и заготовки. Здесь появляются элементы оригинального производства готовой продукции, а в дальнейшем производство собственных брендов (original brand name manufacturing, OBM), значительная часть которого связана с копированием современных образцов из более развитых стран. В целом это привело к переходу от «кэптивной» модели (captive model), связанной с жестким контролем со стороны заказчиков, к отношенческой модели (relational model), где отношения производителей и закупщиков становятся более партнерскими и основанными на взаимозависимости (Gereffi, Humphrey, Sturgeon, 2005).

Наряду с этим в Азии (Япония, Гонконг) возникли мощные посредники — крупные торговые фирмы, размещающие заказы среди множества некрупных фирм в соответствии с существовавшими с 1970-х годов до 2005 г. квотами. Относительно простое конвейерное производство с более жестким контролем со стороны закупщиков перемещается в менее развитые страны Юго-Востока, а затем Юга Азиатского региона.

В Европе сложилась иная модель, построенная не на прямом импорте продукции странами ЕС, а на основе системы вынесенной переработки (outward processing trade), или давальческих схем. В этой системе развитые западноевропейские страны экспортируют материалы и заготовки в страны Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ), а затем реимпортируют готовую одежду после ее изготовления (Hanzl, Havlik, 2003). С началом реформ и распадом Совета экономической взаимопомощи (СЭВ) легкая промышленность в странах ЦВЕ испытала серьезный спад, и включение в систему вынесенной переработки позволило его приостановить (по крайней мерс, до шока 2005 г., связанного с отменой квот в рамках ВТО).

В ходе волн индустриализации некоторые страны поднимались по шкале развития, переходя от простого конвейерного производства к подключению функций закупок и дистрибуции, затем к более сложному производству чужих брендов с элементами собственного дизайна, наконец, к созданию собственных брендов. Одновременно модели организации поставок, соответствующие предшествующей стадии индустриализации, экспортировались в другие группы менее развитых стран.

Новые тенденции в развитии легкой промышленности

Рецессия, последовавшая за глобальным кризисом 2008 г., обозначила признаки начала нового этапа реструктуризации мировой легковой промышленности, на которые необходимо обратить серьезное внимание. Первая тенденция — это повышательная динамика цен на натуральное сырье при общей ограниченности объемов его производства (по оценкам экспертов, мировое производство хлопка не будет возрастать), что может стать стимулом для переключения производителей и промышленных потребителей на синтетические материалы. Такое развитие событий откроет новые пиши для стран, которые по трудообеспеченности проигрывают мировым лидерам (Китаю, странам Юго-Восточной и Южной Азии), однако активно развивают капиталоемкие виды производства (или стадии производственного процесса), осуществляя инвестиции в основные фонды, НИОКР и переподготовку персонала.

Вторая важная тенденция — реструктуризация рынков сбыта. С высокой вероятностью в ближайшие несколько лет следует ожидать быстрого роста спроса на потребительские товары со стороны развивающегося мира, причем не столько в низшем, сколько в среднем и высшем ценовых сегментах. Стремительная экспансия развивающихся стран постепенно приводит к росту доходов населения с одновременным проникновением даже в традиционные азиатские общества — отдельных элементов западной культуры, включая характерный для нее культ потребления. Рост внутренних потребительских рынков несколько снизит интенсивность конкурентной борьбы па рынках Европы и Северной Америки и откроет дополнительные возможности для экспансии игроков из стран второго и третьего эшелона, к которым в принципе может подключиться и Россия. Однако выход на рынки среднего и высшего цеповых сегментов для новых игроков затруднен в связи с их насыщенностью: здесь уже успешно работают компании из развитых стран. В условиях сокращения жизненного цикла товаров и изменчивости тенденций в области моды условия для выхода в эти сегменты открываются лишь для тех компаний, которые готовы отойти от сугубо производственной парадигмы и осуществлять значительные вложения в дизайн, маркетинг, инновационность, технологичность и другие качественные характеристики продукции.

Если при проникновении на международные рынки ориентироваться на низший ценовой сегмент, то — помимо острой конкуренции в этом сегменте — следует принимать во внимание нестабильность конкурентного преимущества, основанного на низкой стоимости трудовых ресурсов. Такая модель предполагает зависимость производителей от колебаний рыночной конъюнктуры и нестабильность лидерских позиций (сегодня это касается ослабления позиций Китая, где темпы роста расходов на рабочую силу составляют 15-20% ежегодно). Кроме того, низкая прибыльность может стать причиной «застревания» в нижней части производственной цепочки.

Переосмысление уроков Китая

Для понимания перспектив развития легкой промышленности чрезвычайно важен опыт Китая, и не только в качестве крупнейшего экспортера товаров в Россию. Китай является крупнейшим в мире производителем и экспортером текстиля и одежды, демонстрируя высокие темпы роста отрасли и быструю экспансию на рынки развитых стран (рис. 2). Если в 1980 г. доля китайских товаров в мировом экспорте текстиля и одежды составляла 4-5%, то к середине 2000-х годов эти значения выросли до 17 и 24% соответственно (Song, 2006). А после отмены квот и перехода к режиму свободной торговли в 2005 г. Китай стал бесспорным лидером в производстве продукции не только из натуральных, но и из синтетических материалов. Произошел быстрый скачок китайского экспорта (в страны ЕС он увеличился почти в 1,5 раза), который продолжал расти и в дальнейшем, хотя и с замедлением темпов. В результате доля Китая в мировом экспорте продукции текстильной промышленности и экспорте одежды к 2012 г. достигла 39 и 37% соответственно⁶.

Китайский опыт нуждается в существенном переосмыслении, поскольку при его анализе часто не учитываются два обстоятельства. Первое заключается во множестве взаимосвязанных причин, объясняющих успех Китая. Обычно эксперты обращают внимание на низкие трудовые издержки, а также на поддержку отечественных производителей и их экспортной активности со стороны государства. Действительно, себестоимость производства в Китае, по меркам развитых стран, была удивительно низкой. Немалую роль сыграли и инструменты поддержки национальных производителей (например, налоговые льготы, система возврата НДС, освобождение от таможенно-тарифных сборов, субсидии), реализуемые государством как на федеральном, так и па региональном уровнях⁷. Активная позиция государства в защите интересов отрасли на мировой арене (в том числе при вступлении в ВТО), несомненно, способствовала укреплению позиций компаний. Здесь представителям российских органов государственной власти действительно есть чему поучиться.

По при анализе причин экономического успеха Китая часто упускают из виду принципиальную роль внешнеэкономических факторов. Этому успеху предшествовало открытие китайской экономики для иностранных инвестиций, в результате чего произошел массовый рост китайских производств.' Значительная их часть принадлежала иностранным компаниям (преимущественно из Японии и Гонконга), которые выступили в роли посредников между локальными производителями и глобальными компаниями розничными сетями и держателями мировых брендов. Они помогли выстроить цепи поставок, преодолеть первоначальное недоверие к китайским производителям и способствовали перемещению производства в Китай в 1990-е годы (ITC, 2012). И в 2000-е годы, после вступления Китая в ВТО, когда экспорт из Китая рос примерно на 25% в год, более половины этого экспорта обеспечивалось предприятиями, которые полностью или частично принадлежали иностранным компаниям (Hamilton, Petrovic, 2011. P. 21).

Конечно, приток инвестиций опирался на внутренние преимущества китайской экономики, к которым относились: устойчивая валюта; развитая инфраструктура, поддерживаемая большими государственными вложениями и позволяющая эффективно организовывать товарные потоки; послушная рабочая сила с относительно мирными профсоюзами; общая политическая стабильность. Но без внешнего притока капитала эти преимущества во многом остались бы нереализованными.

Внешние факторы не только способствовали формированию мощного экспортного потенциала Китая, но и развивали внутренний рынок, создавая дополнительную опору для индустрии и усиливая ее независимость от внешних конъюнктурных колебаний. Развитие внутреннего рынка последовало за открытием экономики Китая для инвестиций и придало дополнительную устойчивость отрасли.

Второе важное обстоятельство, которое следует учесть при анализе опыта Китая, заключается в следующем. Беспрецедентные темпы роста и масштабы проникновения на рынки США и Европы представляются зачастую как «экспансия Китая» в развитые страны. Между тем экономический взлет Китая во многом был порожден деятельностью компаний из самих развитых стран, переносивших производства за национальные границы с целью снизить производственные издержки.

Весьма показательны в этом отношении история крупнейшей мировой торговой компании Walmart и ее роль в экспортных успехах Китая. Напомним, что Walmart — не только крупнейший глобальный ритейлер, но и крупнейшая компания в мире по объему чистой выручки в 2013 г. (466 млрд долл.) с 2,2 млн занятых в разных странах. Walmart не владеет фабриками, но размещает заказы и организует производство под собственные нужды, руководствуясь принципом «низкая цена — большой объем».

В истории внедрения компании в Китай можно выделить три стадии. На первой Walmart, продолжая работать под лозунгом «Покупай американское», выталкивал отечественных поставщиков в Китай и другие азиатские страны, требуя снижать издержки и побуждая фактически переносить туда свои производства.

Вторая стадия наступила после 1985 г., когда Walmart начал активно выходить в Китай напрямую, отказываясь от услуг американских поставщиков и азиатских посредников. Сначала компания маскировала этот выход, организуя поставки через эксклюзивного закупщика (Pacific Resources Export Limited), опасаясь критики со стороны общественности за связи с коммунистическим Китаем (особенно после кровавых событий на площади Тяньаньмэнь в 1989 г.). Но после вступления Китая в ВТО в 2001 г. Walmart начал действовать более открыто и вскоре в городе Шепьчжснь основал свой глобальный закупочный центр. За пять лет после вступления Китая в ВТО (2001-2006 гг.) закупки Walmart в Китае выросли почти в три раза (с 9,5 до 27 млрд долл.) (Lichtenstein, 2011). На Walmart приходилась уже почти ¹/₁₀ всего американского импорта из Китая. К 2010 г. около 70% всех товаров поступало в магазины Walmart именно из этой страны (Chan, 2011), где находилось 80% поставщиков компании (Chan, 2011; Lichtenstein, 2011)⁸.

Третья стадия была связана с реакцией на рост внутреннего потребительского рынка Китая. Вслед за инвестициями в производство в Китае появились крупные глобальные розничные сети. И в развитии этой профильной для себя деятельности Walmart вновь опередил своих конкурентов (Gereffi, Christian, 2009). Первый магазин Walmart был открыт в г. ТТТеньчжень в 1996 г., а к концу 2013 г/ в Китае работало уже 404 магазина, и компания заявляла, что в 2014-2016 гг. откроет еще более 100. При этом если в США Walmart позициоиируется как сеть экономичных магазинов, то в Китае ее магазины ориентируются на расширяющийся средний класс.

И в организации производства, и в создании торговой сети Walmart в Китае проявилась удивительная общность, казалось бы, двух несовместимых культур — консервативной культуры Walmart, внедренной ее основателем Сэмом Волтоном и апеллирующей к ценностям сельской Америки, и авторитарной культуры постмаоистского коммунистического Китая.

Подводя итоги, следует обратить внимание на принципиальную неточность, которая допускается сегодня, когда говорят об «экспансии Китая» и захвате китайскими производителями мировых рынков: «экспансия» была организована в конечном счете глобальными компаниями из-за пределов Китая. Но он удачно воспользовался открывшимися возможностями.

Россия на фоне глобальных трендов

Мировой опыт показывает, что без включения в глобальные цепи поставок невозможно добиться серьезного успеха. Как на этом фоне выглядит сегодня отечественная легкая промышленность? Хотя по уровню заработной платы Россия относительно конкурентоспособна по сравнению с даже наименее развитыми странами ЦВЕ (Болгария, Румыния), производительность труда в российской легкой промышленности к началу 2000-х годов была в 5 раз ниже, чем в странах ЦВЕ в целом, и в 10-11 раз ниже, чем в Чехии (Hanzl, Havlik, 2003).

Но главное: Россия не смогла включиться в глобальные (в том числе европейские) цени поставок. Возможности для развития были упущены и в 1990-е годы, и в 2000-е. Прямых иностранных инвестиций практически нет, в страну импортируются большая часть сырья (цены на которое в последний период сильно выросли), практически все новое оборудование и значительная часть готовой продукции (с высокой добавленной стоимостью), а экспорт минимален (преимущественно текстиль низкого качества и с низкой добавленной стоимостью). Производство в отрасли почти полностью замкнуто на внутренний российский рынок (частично — на еще более мелкие региональные рынки). По данным опросов руководителей крупных и средних российских предприятий, около 90% продаж в текстильной и швейной промышленности направляется на внутренний рынок (¹/₃ на локальные рынки) (Радаев и др., 2013. Раздел 3). Замкнутость локальных рынков зачастую поддерживается политикой местных властей, неразвитостью логистических систем и низкой мобильностью рабочей силы.

Характерно, что и сегодня при обсуждении проблем легкой промышленности в России по инерции делают акцент на внутренние факторы — наличие собственного потребительского рынка, накопленные в отрасли профессиональные компетенции, необходимость государственной поддержки, воссоздание утраченных сырьевых источников. В рамках этой логики в настоящее время многие участники рынка и эксперты рассчитывают на расширение внутреннего рынка для отечественных производителей путем дальнейшего увеличения государственного заказа (введение школьной формы, пошив обмундирования и изготовление других изделий для армии и силовых структур и пр.). Эту меру следует оценивать позитивно с точки зрения поддержания текущего состояния отрасли, но она может дать лишь временные эффекты и для ограниченного круга предприятий, которые смогут включиться в систему госзаказа. Стимулирование подобного закрытого рынка поддержит часть отрасли, но не приведет к радикальным изменениям в ней, а в качестве побочного эффекта усилит ее замыкание на внутренний рынок. (В случае вполне вероятного активного использования коррупционных схем это породит и паразитизм аффилированных предприятий, которые могут оказаться не самыми эффективными.)

Роль внешних факторов по-прежнему игнорируют - мало кто заботится о привлечении иностранных инвестиций, занимается стимулированием экспорта. Все это считается сложным (чуть ли не безнадежным) делом. При этом весь международный опыт последних 40 лет показывает, что существенные долгосрочные изменения возможны лишь при встраивании предприятий отрасли в глобальные цени поставок. Не случайно в большинстве развивающихся стран экономические показатели развития отрасли, включая уровень заработной платы работников, находились в прямой зависимости от динамики экспорта. И без мобилизации этих внешних факторов (в дополнение к внутренним источникам роста) решительных изменений в отрасли ожидать не приходится она будет постепенно сдавать свои позиции, теряя внутренний рынок, на который по инерции пытается опираться. А стремительное развитие трансграничной интернет-торговли одеждой и обувью только ускорит этот процесс.

Для российской легкой промышленности имеется несколько принципиальных путей встроиться в глобальные цени поставок, которые могут дополнять друг друга. Можно идти со стороны сырья, со стороны маркетинга и продаж или/и со стороны производственной интеграции.

Смена сырьевой парадигмы

Первый вариант — встраивание в цепи поставок со стороны сырьевых рынков. При его рассмотрении следует учесть, что рассчитывать на создание (или воссоздание ранее утраченной) сырьевой базы в части дорожающего натурального сырья (хлопок, шерсть, лен), как это предлагается в настоящее время, не слишком реалистично. Для производства хлопка пет благоприятных климатических условий, к тому же спрос на хлопковое сырье будет продолжать снижаться. Производство шерсти в российских условиях относительно невыгодно по сравнению с мясным направлением в животноводстве, к тому же практически отсутствует производство высококачественного сырья. Производство льна составляет лишь 1-2% всего мирового производства тканей. В России эта доля на порядок выше. Но несмотря на благоприятные климатические условия в России, производство льна оказывается дорогостоящим, а выделка и крашение льна относительно сложны. Отечественная продукция из льняных материалов производится в основном с низкой добавленной стоимостью. Отдельные успешные проекты в производстве льна, наверное, возможны. Но в целом экономически импорт сырья победить не удастся — отечественное сырье будет слишком дорогим при относительно невысоком качестве. И даже в тех случаях, когда имеются подходящие климатические условия, его производство скорее всего окажется экономически невыгодным.

Что в утих условиях делать с самой крупной текстильной отраслью, где за десятилетия накоплены опыт производства и профессиональные компетенции? На наш взгляд, целесообразно сохранять ядро дееспособных текстильных предприятий, но при этом переориентировать его на производство синтетических материалов. При наличии собственного нефтяного сырья необходимо наращивать компетенции и мощности в техническом текстиле, включая ткани нового поколения. Растущий спрос на изделия из химических волокон и химических нитей предъявляется в строительстве, производстве отделочных материалов, автомобильном производстве, а в сфере домашнего текстиля — в быстро расширяющейся нише производства изделий из смесовых тканей. Таким образом, если говорить о серьезных государственных инвестиционных проектах, то они могут быть направлены на развитие производства полиэфирных волокон и нитей (которое было в значительной степени потеряно с распадом СССР). Это означает, что успехи легкой промышленности на этом направлении оказываются производными от развития химической отрасли, которая пока не слишком ориентирована на потребности легпрома.

Такой подход означает смену парадигмы в сырьевой политике, которая должна опираться на дешевое отечественное нефтяное сырье и относительно развитую нефтехимическую промышленность. Сегодня импортируемое качественное синтетическое сырье слишком дорого. При наличии доступной синтетики многие предприятия получат возможность переориентироваться на смесовые ткани. И на этом направлении есть шансы обеспечить конкурентоспособность с Китаем, захватившим лидерские позиции в производстве технического текстиля, учитывая, что Китаю приходится закупать нефтяное сырье, зарплата в стране неуклонно растет, а логистические издержки на перевозки объемного материала относительно велики. В качестве конкурентных преимуществ (в том числе по сравнению с Китаем) в России имеются собственное дешевое сырье (нефть)⁹, относительно развитая нефтехимическая промышленность и отсутствие сильных конкурентов в регионе. А спрос на эту продукцию может предъявляться не только на внутреннем рынке. Конечно, как и всякое другое направление, подобное развитие связано с серьезными издержками и требует инвестиций, но в данном случае речь идет об инвестициях с более короткими сроками окупаемости по сравнению с техническим перевооружением традиционных текстильных предприятий.

Смена производственной парадигмы

Низшие переделы в легкой промышленности, связанные с переработкой сырья и зависящие от колебаний цен на сырье прядение и ткачество, — почти неизбежно будут перемещаться в страны, где выращивается хлопок (Китай, Средняя Азия и др.). Долю импорта тканей вряд ли удастся снизить, скорее она будет возрастать. В этой ситуации требуется сменить производственную парадигму. Важно вкладывать средства в производство готовой продукции, заниматься дизайном и дистрибуцией, то есть сохранять и развивать переделы с более высокой добавленной стоимостью, которые при этом требуют сравнительно меньших начальных инвестиций. Ставка на трудоинтенсивные типы производства вряд ли даст положительные результаты, так как, даже несмотря на некоторый спад динамики развития Китая, в Южной и Юго-Восточной Азии достаточно стран, которые могут составить достойную конкуренцию Китаю и в перспективе успешно и относительно быстро занять его нишу.

В производстве готовой продукции в нижнем ценовом сегменте отечественным предприятиям конкуренцию с импортом (прежде всего китайским) не выдержать. Хотя этот сегмент и далее будет расти опережающими темпами, в нем они, видимо, не будут конкурентоспособны, в том числе из-за большого количества контрафакта и контрабанды, реализуемых по демпинговым ценам. В сложившихся условиях жесткая и исключительно ценовая конкуренция быстро заводит в тупик.

Работать на верхний ценовой сегмент российским предприятиям также сложно ввиду отсутствия сильных брендов. Поэтому следует ориентироваться преимущественно на работу в среднем ценовом сегменте за счет применения новейших технологий и вывода на рынок моделей с относительно высоким качеством по приемлемой для массового потребителя цене.

Работа в более высоких ценовых сегментах (в том числе в части производства из синтетических материалов) предполагает серьезные изменения в области маркетинга и продаж. Она сопряжена с попытками создавать собственные бренды и входить с ними в крупные розничные сети с последующим их выводом на международный рынок по мере международной экспансии розничных сетей (преимущественно в страны СНГ). Речь идет о передовых компаниях швейной промышленности и крупных дистрибуторах, ориентирующихся не только на внутренний рынок, по и па экспорт. Создание сильных отечественных брендов, в которых могли бы быть заинтересованы розничные сети, требует значительных и относительно длительных вложений, а также переноса акцента с производственных процессов на маркетинг и дизайн. Промежуточная ступень на этом нелегком пути - работа с собственными торговыми марками розничных сетей.

Еще один вариант — не пытаться вырасти «изнутри», а идти путем непосредственной международной интеграции. В связи с частичным возвратом в страны Евросоюза производств, требующих высоких профессиональных компетенций, появляются дополнительные перспективы встроиться в цепи поставок, как это сделали ранее другие страны ЦВЕ на основе упомянутой системы вынесенной переработки/давальческих схем (прежде всего, речь идет о Германии, Италии, Франции).

Опыт включения предприятий легкой промышленности в мировые цепи поставок в 1990-е годы был и у России. Он заключался в использовании упомянутых давальческих (толлинговых) схем, когда иностранное или совместное предприятие отдавало российскому предприятию сырье на переработку, а затем забирало готовую продукцию и выпускало ее в обращение под своим брендом. Подобные схемы использовались для прядильно-ткацких производств, швейных и трикотажных фабрик. С отменой налоговых преференций применение подобных схем практически сошло на пнет. По не исключено, что в трудные 1990-е годы использование давальческих схем помогло многим предприятиям выстоять и накопить ценный опыт работы. (Подробнее см.: Авдашева, 2001).

Первоначально речь может идти о работе с чужими брендами. Экономически это не очень выгодно, но позволяет обучаться и встраиваться в существующие цепи поставок, формируя условия для возможных последующих попыток продвижения собственных брендов. Предпосылкой этой стратегии является техническое перевооружение предприятий и значительное (в 3-5 раз) повышение производительности труда. Хотя после подписания соглашений об отмене квот в рамках ВТО в 2005 г. реализовать этот вариант становится сложнее. В конкуренцию на этом поле, наряду со странами ЦВЕ, все активнее включаются Китай и другие страны Юго-Восточной Азии. По Россия сохраняет определенные конкурентные преимущества — в первую очередь квалифицированную и относительно дешевую (на европейском фоне) рабочую силу.

Зачем поддерживать экспорт

При разработке мер государственной политики принято апеллировать к наличию в России объемного внутреннего потребительского рынка. Но при всей важности этого фактора ключевым направлением деятельности — как для бизнеса, так и государственных структур (если они намерены оказывать отрасли какую-то поддержку) — должна стать поддержка экспортоориентированных производств. Даже учитывая относительную ненасыщенность внутреннего рынка и мнение многих руководителей, которые, по результатам опросов, не планируют выходить на внешний рынок, нужно стимулировать экспорт (в том числе па рынки дальнего зарубежья). Делать это непросто, поскольку помимо экономических проблем в ближайшее время такому продвижению будет мешать сложная геополитическая ситуация. Но кроме сугубо экономической стороны (расширение рынка), здесь чрезвычайно важен обучающий эффект (работа в соответствии с более высокими требованиями и встраивание в международные цепи поставок). Поэтому при разработке мер, направленных на привлечение иностранных инвестиций, следует отдавать предпочтение проектам, рассчитанным па выпуск экспортной продукции. Необходимо работать над созданием условий для субконтрактных отношений между национальными производителями и транснациональными компаниями (прежде всего, западноевропейскими) — как в России, так и за рубежом.

В любом случае, наиболее принципиальный — вопрос инвестиций (в том числе иностранных). Если мы хотим двигаться в сторону серьезных изменений, то российское государство должно подать позитивные сигналы, заявив, что собирается развивать легкую промышленность и гарантирует сохранность инвестиций, обеспечивает преференции для таких инвестиций, повышает прозрачность правил игры, поддерживает экспортоориентированную деятельность.

Сегодня о поддержке экспорта со стороны государства руководители предприятий говорят лишь изредка, хотя именно ее можно считать важной функцией государства. Среди основных проблем, препятствующих развитию экспорта продукции российской легкой промышленности, называют (в порядке убывания значимости): конкуренцию со стороны зарубежных низкозатратных производителей; недостаточную государственную поддержку; задержки на таможне при оформлении грузов; сложность и длительность сроков возврата НДС; низкий имидж товаров с лейблом «сделано в России».

Именно государство должно добиться дальнейшего упорядочения таможенных процедур, ограничивая «серый» и параллельный ввоз (от этого выиграют отечественные производители) и повышая открытость для экспортоориентированных производств (от этого отечественный рынок явно не пострадает). Требуются и дополнительные усилия по повышению прозрачности институциональной среды, отсутствие которой в немалой степени сдерживает приход иностранных инвесторов.

Помимо политической и административной поддержки отечественных предприятий в их продвижении на международные рынки, государство может способствовать софинансированию расходов на повышение квалификации, прохождению международной сертификации, поддержке выставок, ознакомительных поездок и стажировок для представителей индустрии. При этом речь идет о разработке программ не для отдельных предприятий здесь целесообразно работать через дееспособные отраслевые союзы и ассоциации, поощряя развитие саморегулирования в отрасли, где доминируют относительно некрупные, даже по российским меркам, предприятия.

Сегодня альтернативы развития рынков изделий легкой промышленности выглядят следующим образом: либо отечественные компании встраиваются в глобальные цени поставок в тех или иных звеньях, либо Россия окажется в конце этих цепей в качестве конечного потребителя импортных товаров, а отечественное производство в основной массе будет отмирать. Наличие внутреннего рынка его не спасет, ибо удержать внутренний рынок, не выходя за его пределы, становится все более проблематичным.

Поддерживать отечественную легкую промышленность, на наш взгляд, целесообразно, и на фоне продолжающихся инерционных негативных трендов делать это следует срочно. Причем в отличие, скажем, от сферы розничной торговли, которая в состоянии решать свои проблемы сама, в легкой промышленности без участия государства сегодня не обойтись. По речь идет не о простой поддержке действующих производств в виде налоговых преференций или выборочных субсидий и даже не о расширении госзаказа, которое способно поддержать определенную часть отрасли, но не приведет к ее качественной трансформации. Требуется новая политика, нацеленная па смену сырьевой и производственной парадигм. Предложить и реализовать такую политику можно лишь в содержательном взаимодействии профильных органов государственной власти и ведущих участников рынка.

---

¹ В этом разделе отражены результаты, полученные на основе анализа данных: официальной статистики Росстата (1990-2013 гг.); базы СПАРК (2005-2013 гг.); базы FIRA-PRO (1999—2013 гг.); базы Ruslana (1999 2012 гг.); базы российских предприятий обрабатывающей промышленности Института анализа предприятий и рынков НИУ ВШЭ о 1000 крупных и средних предприятиях обрабатывающей промышленности, включая легкую промышленность (2005 и 2009 гг.) (Радаев и др., 2013. Разделы 1-3).

² «Капиталистическая мир-экономика была построена на всемирном разделении труда, при котором различным зонам этой экономики (мы назвали их ядром, полупериферией и периферией) были присущи особые экономические роли, в них развивались разные классовые структуры. Они использовали, следовательно, различные способы трудового контроля и получали неравные доли прибыли от работы ксей этой системы» (Wallersteiii, 1974. Р. 162).

³ «К концу двадцатого века крупные ритейлеры перехватили у крупных производителей роль основных организаторов мирового хозяйства» (Hamilton, Petrovic, 2011. P. 3).

⁴ «Двумя наиболее важными чертами современного хозяйства выступают глобализация производства и глобализация торговли, которые обеспечили индустриальный рост во многих развивающихся странах и вертикальную дезинтеграцию транснациональных корпораций. Последние переопределили свои ключевые компетенции, фокусируясь на инновациях, разработке новых продуктом, маркетинге, сегментах производства и услуг с высокой добавленной стоимостью и отказываясь от прямого исполнения „неключевых" функций, связанных с предоставлением простых услуг и производством, ориентированным на объем» (Gereffi, Humphrey, Sturgeon, 2005. P. 78-79).

⁵ В середине 1990-х годов компания Wal mart импортировала лишь 6% своих товаров. Через десять лет эта доля выросла до 60%, а если учитывать импортируемые товары, закупаемые у американских поставщиков, то намного больше (Gereffi, 2004).

⁶Использованы материалы 13. Н. Данилиной (Радаев и др., 2013. Разделы 7 — 9).

⁷ Субсидирование со стороны государства почтовых тарифов на исходящие международные лотовые отравления в значительной степени объясняет опережающий рост доли Китая d объемах трансграничной торговли.

⁸ С 2010 г., следуя за глобальными трендами к снижению производственных издержек, Walmart начал переносить заказы на изделия швейной промышленности из Китая в Бангладеш, где .-іти изделия формируют ³/₄ всего экспорта страны. Очень быстро поставки в Walmart стали обеспечивать 30% всего экспорта швейных изделий в США (Chan, 2011. Р. 6).

⁹ Даже при вероятном росте издержек на производство нефтяного сырья в будущем данное конкурентное преимущество у России сохранится.

---

Список литературы

Авдашева С. (2001). Дапалъчество в российской промышленности: причины и результаты использования // Вопросы экономики. № 6. С. 100 — 113. [Avdasheva S. (2001). Tolling in the Russian Industry: Causes and Results // Voprosy Ekonomiki. No 6. P. 100-113.]

Авдашева С. В., Голикова В. В., Гончар К. Р., Долгопятова Т. Г., Кузнецов Б. В., Яковлев А. А. (2010). Предприятия и рынки в 2005—2009 годах: итоги дпух раундов обследования российской обрабатывающей промышленности. М.: Изд. дом ГУ ВШЭ. [Avdasheva S. В., Golikova V. V., Goncliar К. R., Dolgo-pyatova Т. G., Kuznetsov В. V., Yakovlev A. A. (2010). Enterprises and Markets in 2005-2009: Results of the Two Research Rounds of Russian Manufacturing Industry. Moscow: USE Publ.J

Валлерстайн И. (2001). Анализ мировых систем и ситуация в современном мире. СПб.: Университетская книга, fWallerstein I. (2001). World-Systems Analysis and the Current State of World Affairs. Saint-Petersburg: IJniversitetskaya Kniga.]

Каплински P. (2002). Распространение положительного влияния глобализации. Какие выводы можно сделать на основании анализа цепочки накопления стоимости? // Препринт ВШЭ WP5/2002/03. [Kaplinsky R. (2002). Spreading the Gains of Globalisation: What Can be Learned from Value Chains Analysis // HSE Preprint WP5/2002/03.]

Радаев В. В., Котельиикова 3. В., Данилина В. Н., КащееваА. А., Назарбаева Е. А. (2013). Ключевые проблемы развития легкой промышленности в России и способы их преодоления. Аналитика ЛЭСИ. Вып. 13. М.: Изд. дом НИУ ВШЭ. [Radaev V. V., Kotel'nikova Z. V., Daiiilina V. N., Kashcheeva А. A., Nazarbae-va E. A. (2013). Key Problems of the Development of the Russian Textile and Apparel Industry and the Ways to Solve Them. LSES Analytics. No 13. Moscow: HSE Puhl.]

Bonacich E., Cheng L., Chinchilla N., Hamilton N., Ong P. (eds.). (1994). Global Production: The Apparel Industry in the Pacific Rim. Philadelphia, PA: Temple University Press.

Chan A. (2011). When the World's Largest Company Encounters the World's Biggest Country // Walmart in China / Chan A. (ed.). Ithaca: Cornell University Press. P. 1-9.

Gereffi G. (1994). The Organization of Buyer-Driven Global Commodity Chains: How IJ. S. Retailers Shape Overseas Production Networks // Commodity Chains and Global Capitalism / Gereffi G., Korzeniewicz M. (eds.). Westport: Praeger. P. 95 — 122.

Gereffi G. (1999). International Trade and Industrial Upgrading in the Apparel Commodity Chain // Journal of International Economics. Vol. 48, No 1. P. 37—70.

Gereffi G. (2004). Interview //' Frontline. September 9. http://www.pbs.org/wgbh/ pages/f ront 1 іпе/shows/ wa 1 mart/іntcrviews/geref f і .html.

Gereffi G., Memodovic O. (2003). The Global Apparel Value Chain: What Prospects for Upgrading by Developing Countries? / United Nations Industrial Development Organization (UNIDO). Sectoral Studies Series.

Gereffi G., Humphrey J., Sturgeon T. (2005). The Governance of Global Value Chains // Review of International Political Economy. Vol. 12, No 1. P. 78 — 104.

Gereffi G., Christian M. (2009). The Impacts of Wal-Mart: The Rise and Consequences of the World's Dominant Retailer // Annual Review of Sociology. Vol. 35. P. 573-591.

Hamilton G., Petrovic M. (2011). Retailers as Market Makers // The Market Makers: How Retailers are Reshaping the Global Economy / Hamilton G., Petrovic M., Senauer B. (eds.). Oxford: Oxford University Press. P. 125-137.

Hamilton G. (2012). Interview // Economic Sociology. The European Electronic Newsletter. Vol. 13, No 3. P. 34-39.

Hanzl D., Ilavlik P. (2003). Textiles in Central Eastern Europe and Russia: A Comparative Analysis in the European Context // East—West Journal of Economics and Business. Vol. 6, No 2. P. 63-88.

ITC (2012). The Chinese Market for Clothing. Geneva: International Trade Center.

Lichtenstein N. (2011). Walmart's Long March to China: How a Mid-American Retailer Came to Stake its Future on the Chinese Economy // Walmart in China / Chan Л. (ed.). Ithaca: Cornell University Press. P. 13 — 33.

Lopez-Acevedo G., Robertson R. (eds.). (2012). Sewing Success? Employment, Wages, and Poverty following the End of the Multi-fibre Arrangement. Washington, DC: World Rank.

Song H. (2006). Global Quota System and China's Textile and Clothing Industry // China and World Economy. Vol. 14, No 5. P. 78-92.

Wallerstein I. (1974). The Modern World-System. Vol. I: Capitalist Agriculture and the Origins of the European World-Economy in the Sixteenth Century. N.Y.: Academic Press.

Wallerstein I. (1980). The Modern World-System. Vol. II. Mercantilism and the Consolidation of the European World-Economy, 1600-1750. N.Y., London: Academic Press.