Роль иностранного участия в советской индустриализации: институциональный аспект

Корнейчук Б.В.
д.э. н. проф. департамента экономики
Санкт-Петербургского филиала НИУ ВШЭ

Индустриализация СССР в 1920-1930-е годы рассматривалась в советский период как одно из главных достижений социалистического строя и неоспоримое доказательство его преимущества перед капитализмом. Она внесла важный вклад в создание производственного потенциала страны, но не менее значимой оказалась ее роль в становлении институтов советского общества. Итоги индустриализации стали предметом гордости советских граждан, источником их веры в способность страны своими силами, без внешней помощи решить самые сложные научные и технические проблемы. Возведенные заводы и электростанции свидетельствовали не только о богатстве природных ресурсов страны, но и о силе интеллекта, творческих способностях и высоком профессионализме советских трудящихся. Сегодня, в условиях становления общества знаний, интерпретация результатов индустриализации как выдающегося интеллектуального продукта советского общества часто становится важным аргументом сторонников сохранения старой, директивно-плановой «колеи развития», которые предлагают вновь использовать некоторые проверенные методы советской индустриализации.

Интеллектуальный фактор действительно внес важный вклад в успех индустриализации, однако он фактически не исследовался отечественными экономистами отдельно от других факторов. Мы видим главную причину этого в том, что именно он в наименьшей степени был советским, отечественным, поскольку значительный объем квалифицированной работы выполняли приглашенные иностранные специалисты. Автор известной сказки «Три толстяка» писатель Ю. Олеша изумился, прочитав в газете, что Магнитстрой будет строить американская фирма, а вся полнота власти передана американскому главному инженеру. «Как же так, а? — пишет он в дневнике, — капиталистический человек возводит социалистическую постройку... Ах, товарищи потомки — на хитрости строился социализм: был экспорт, было поступление валюты. За валюту покупался капиталистический инженер, который строил социалистические машины... Буржуа строит завод для общества, где буржуа не будет» (Олеша, 1999. С. 45-46).

Главная цель нашей статьи — объективно оценить как вклад иностранных инженеров, рабочих, управленцев и предпринимателей в индустриализацию страны, так и степень соответствия тезиса о проведении ее полностью «своими силами» фактическому значению иностранного участия при строительстве и вводе в эксплуатацию промышленных объектов. Коренная постсоветская переоценка западного участия в индустриализации, предпринятая в работах Б. М. Шпотова, С. В. Журавлева, И. М. Супоницкой, С. С. Хромова и других, в силу своей масштабности не получила целостного историко-экономического воплощения, и данная тема содержит множество неисследованных аспектов. В стремлении преодолеть укоренившуюся однобокую трактовку проблемы мы делаем акцент на анализе и осмыслении именно тех фактов, которые замалчивались или искажались советской идеологией. Мы покажем, что успешная работа тысяч иностранных специалистов на стройках индустриализации стала причиной принятия некоторых ценностей западной индустриальной культуры, а подавление начавшегося процесса диффузии институтов породило их особенности, которые проявляются до настоящего времени.

Предыстория индустриализации: фиаско «красных менеджеров»

Одна из первых программ советского правительства по привлечению иностранцев к восстановлению хозяйства стартовала в начале апреля 1922 г., когда политбюро выделило на реализацию мер «промышленной помощи» сумму в 10 млрд руб., сравнимую с затратами на помощь голодающим (McMeekin, 2003. Р. 128). Деньги были перечислены «Межрабпому» — международной «надпартийной» организации, учрежденной для создания «тысяч каналов» революционной пропаганды (Мюнценберг, 1924. С. 28). Политбюро представляло дело так, что передает госсобственность не капиталистам-эксплуататорам, а пролетариям, помогающим строить социализм, но на самом деле пропагандистские цели кампании превалировали над экономическими. Так, концессию по механизации сельского хозяйства в деревне Тойкино на Урале выиграл американский коммунист X. Вэй, но ее истинная цель, по мнению С. Макмикина, была политической: большевики стремились создать показательный колхоз и тем самым продемонстрировать укрепление советской власти в регионе, испытавшем голод и охваченном протестами. Из-за управленческой безграмотности Вэя предприятие потерпело крах, а швейцарский коммунист Шаффнер, нанятый для создания колхоза «Пинаево» около Челябинска, не построил коровники для сотен закупленных швейцарских коров и обрек их на вымирание в зимние холода. Аудитор фонда заключил, что этот колхоз не может быть прибыльным, пока управляется человеком, который мало смыслит в бизнесе, а администратор Межрабпома по России признал, что в целом план помощи селу провалился из-за того, что никто в российских организациях фонда ничего не понимал в механизированном сельском хозяйстве. В рамках промышленной помощи Межрабпому был передан ряд предприятий и денежные средства, которые использовались неэффективно: зарплата персонала московского бюро превышала половину всех затрат. Лучшей концессией фонда была Московская обувная фабрика, для которой закупили немецкое оборудование, однако и она несла убытки с первого дня. Денежные вливания не смогли компенсировать непрофессионализм «красных менеджеров», и к концу 1923 г. продажи фабрики упали до нуля, а в целом российский «бизнес» Межрабпома уже не имел других источников дохода, кроме кредитов Советского банка (McMeekin, 2003. Р. 128-164). Стало ясно, что восстановить производство в стране невозможно без участия «классово чуждых» капиталистов.

«Импорт мозгов» как фактор индустриализации

Вклад иностранной помощи в индустриализацию экономисты обычно оценивают объемом импорта оборудования, но при этом не учитывается «импорт мозгов». Вместе с тем масштабы непосредственного участия иностранных специалистов в строительстве и запуске важнейших объектов были весьма значительными: в сентябре 1932 г. в стране находились 37,5 тыс. иностранных специалистов, рабочих и членов их семей (Касьяненко, 1972. С. 186). Как показывают факты, без масштабной иностранной интеллектуальной помощи индустриализация вряд ли состоялась бы. В беседе с американским послом А. Гарриманом Сталин признал, что около ²/₃ всех крупных промышленных предприятий СССР были построены с помощью или при техническом содействии США (Супоницкая, 2013). Важную роль «импорта мозгов» в индустриализации демонстрирует деятельность в СССР американской компании А. Кана, сотрудничество с которой привело к формированию материальной базы советской промышленности и созданию отечественной школы индустриального зодчества. Стоимость объектов, которые спроектировала компания в стране, составила 2 млрд долл. (в нынешних ценах 200-250 млрд долл., что составляет более половины золотовалютных резервов России на момент написания статьи). Компания курировала работу более 3 тыс. советских проектировщиков и строительство более 500 объектов, причем ее роль в их создании нельзя оценить лишь как «участие» или «помощь». Так, советские специалисты не смогли сами спроектировать Сталинградский тракторный завод. После заключения договора с фирмой Кана основные строительные работы завершились менее чем через год, причем завод доставили из США по частям и смонтировали при участии и под руководством 570 американцев и 50 немцев. Вклад специалистов фирмы Кана в развитие страны был столь значителен, что его официальное признание поставило бы под сомнение тезис о проведении индустриализации «своими силами». Поэтому целенаправленное преуменьшение, а затем и замалчивание роли фирмы в создании отечественной строительной индустрии началось уже во второй половине 1930-х годов. Характерно, что имя Кана не упоминается ни в Большой советской энциклопедии, ни в современных энциклопедических словарях.

Основной объем иностранной технической помощи был реализован в тяжелой промышленности. В мае 1933 г. коллегия Наркомтяжпрома признала, что иностранные рабочие и инженеры оказали «существенную помощь» в строительстве, пуске и освоении новых производств: Магнитстрой, Кузнецкстрой, ХТЗ, СТЗ, ГАЗ, автозавод им. Сталина, Электрокомбинат, Электроаппарат, Челябинский ферросплавный завод, Электросталь, Красноуральский медеплавильный комбинат и др. Отмечена существенная роль иностранных специалистов в обучении персонала и осуждена практика, когда роль иностранных кадров недооценивают или стремятся освободиться от них, например, на предприятиях Востоксоюзстрой, Союзстандартжилстрой, Металлостройпроект, Союзтранстехпром. В справке наркомата говорится, что к концу того же года «при активном участии значительного количества» ценных иностранных специалистов и рабочих были пущены Краммашкомбинат, Уралмашзавод и Запорожсталь. Затраты валюты на иностранные кадры с избытком себя оправдывают и позволяют сберечь значительные суммы из-за улучшения методов работы и повышения производительности труда (ИРИ РАН, 1999. С. 246-249, 267-268).

Автомобильная отрасль была создана с нуля при решающем участии специалистов «Форда», чья продукция в 1931 г. составляла 80% автомобильного парка страны. «Фордами» в своих основных чертах были первые два поколения моделей «ГАЗ», в том числе известные «эмки». К 1933 г. почти все американские специалисты уехали в США, и в отрасли возникли серьезные технические и организационные трудности: на ГАЗе вместо плановых 1200 грузовиков в день «своими силами» удавалось выпускать не более 35 штук. Эти трудности, возникшие после опрометчивого «развода» СССР и компании «Форд», по мнению посла США, нанесли советскому автомобилестроению большой урон.

При строительстве Днепрогэса были реализованы принципиально важные предложения консультанта, а впоследствии фактически руководителя стройки X. Купера: построить плотину дугообразной формы, использовать бетон вместо бутового камня, изменить расположение генераторного зала, увеличить количество шлюзов.

Для строительства Магнитогорского металлургического комбината была привлечена американская фирма «Артур Макки», а большинство строительных конструкций поставлялось из Германии. В разгар работ по возведению первых домен на стройке работали 250 американцев и значительное число немцев (Шпотов, 2014. С. 197, 201, 251-262).

Советская система против чуждых институтов

Бюрократические барьеры и искусственные сложности в работе иностранцев целенаправленно создавались на различных уровнях управления. На первом этапе индустриализации сложилась абсурдная ситуация: концессионеров приглашали, чтобы с ними бороться. В 1923 г. председатель ГПУ Ф. Дзержинский поручил своему заместителю вести постоянный надзор за деятельностью концессионеров, а также составить план содействия им в пределах договора, «без чего наше наблюдение на практике может превратиться в борьбу с концессиями» (ИРИ РАН, 1999. С. 202). Впоследствии концессионеры сталкивались с активным вмешательством органов ГПУ в свою деятельность и не получали какого-либо содействия. Такую ситуацию они воспринимали именно как борьбу с концессиями. В 1926 г. «Форд» отказался от концессии из-за всевластия профсоюзов, жесткого госрегулирования и опасений потерять завод без компенсации и досрочно. В апреле 1928 г. инженер компании У. Гарриман уведомил консульство США, что компания собирается уйти из России, поскольку советские служащие могут отказаться выполнять контракт в любой момент (Шпотов, 2014. С. 75, 80). Американский инженер 3. Уиткин, участвовавший в строительстве более сотни советских военных сооружений, описывал свой опыт в России как борьбу с бюрократией и пришел к выводу, что она препятствует освобождению творческой силы русского народа и направлена по своей природе на уничтожение индивида (Супоницкая, 2013).

Десять лет коммунистической пропаганды, подкрепленной политическими репрессиями, сформировали у большинства советских трудящихся отрицательное отношение ко всему капиталистическому, которое они проявляли на стройках индустриализации в недоверии и агрессии по отношению к приглашенным иностранцам, нетерпимости к дифференциации в оплате труда. В числе главных причин срыва запуска Сталинградского тракторного завода советская пресса называла пренебрежение услугами иностранных специалистов, а мастер-американец сетовал, что почти все время его соотечественники тратят на то, чтобы доказать русским, что надо учиться у американцев. «Если американец ищет деталь — русский не поможет. Если американец сделает ошибку — русский нарочно раздует... Сделаешь замечание — огрызаются» (цит. по: Шпотов, 2014. С. 211). «Известия» писали, что трудящиеся Нижегородского автозавода почти поголовно учат американцев, как строить, и упорно препятствуют им применять свои методы: «Каждое, даже пустяковое предложение американцев подвергается жестокой критике; дискуссии продолжаются по отдельным пунктам от 2 дней до 2 месяцев... Ругать американцев становится хорошим тоном» (цит. по: Шпотов, 2014. С. 235). Из-за систематического отказа советских строителей подчиняться специалистам компании «Остин» один из руководителей главка предложил отдавать под суд за игнорирование американской помощи, но даже после этого советская сторона продолжала саботировать американскую программу борьбы с потерями при строительстве завода. Итогом стал огромный перерасход ресурсов, а бой кирпича при доставке достиг 60% при норме 7%. По мнению сотрудника компании Кана, многие трудности его американских коллег были обусловлены «злобной критикой в их адрес, в которой политические доводы довлеют над профессиональными» (Шпотов, 2014. С. 289).

Обстановка враждебности по отношению к концессиям целенаправленно создавалась на многих предприятиях профсоюзными и партийными организациями. В отчете Главконцесскома (ГКК) за 1928 г. указано, что фабрично-заводские комитеты выдвигали лозунг «Комиссионер — частник, работай поменьше и похуже». Отсутствие правовой защиты и поддержки со стороны местной власти порождали неуверенность концессионеров в защите своих нематериальных прав перед профсоюзами. На концессии Гарримана ударивший инженера рабочий был уволен только после долгой волокиты и привлечения ГКК. На концессии «Раабе» пожарного, уволенного за пьянство и сон во время дежурства, биржа многократно направляла на работу в ту же концессию, причем других кандидатов специально не присылали, и предприятие длительное время оставалось без охраны. Авторы отчета видят главную причину такого положения в позиции центральной власти.

Трудовые конфликты на концессионных предприятиях отражали глубокие институциональные различия двух типов хозяйства: если в госсекторе главным фактором продуктивности был энтузиазм рабочих, то у концессионеров — высокий доход. Само существование эффективных концессий, которые в сложных условиях получали прибыль и платили рабочим высокую зарплату, создавало угрозу для советской власти, ослабляя энтузиазм рабочих и лишая тем самым хозяйство главного и чрезвычайно дешевого экономического ресурса. В терминах идеологии концессии «развращали» рабочих и препятствовали их «коммунистическому воспитанию». Для советского периода была типична позиция В. Касьяненко, который обосновывал негативное отношение правительства к концессиям в том числе тем, что оно не могло мириться с ущербом, который наносили концессионеры политическому воспитанию рабочих, а также с нарушением их экономических, культурных и бытовых интересов. Поэтому партийные органы возглавляли стачечную борьбу на концессионных предприятиях (Касьяненко, 1972. С. 180). На самом деле положение концессионных рабочих было привилегированным: при заниженных нормах выработки зарплата рабочего первого разряда была в среднем на 80% больше, чем на госпредприятиях. Так, в русско-американской компании «Рагаз» профсоюзы добились зарплаты на 85% выше при норме выработки в 2 — 3 раза ниже, чем на аналогичных государственных заводах (Загорулько, 2005. С. 369-370; Севостьянов, 1996. С. 352). Неудивительно, что относительно высокая зарплата концессионных рабочих вызывала нарекания партийных органов. Например, на шведском заводе SKF инструктор ЦК нашел, что она разлагает рабочих и является подкупом, поэтому следует передавать авансы в кассу взаимопомощи. Другие интересы рабочих также не были ущемлены. Компания Гарримана обеспечила рудокопов импортными сапогами, прорезиненными шляпами, накидками и английскими солдатскими ботинками, но после закрытия концессии советские управляющие понизили зарплату на 20%, отобрали у рабочих и продали импортную одежду и обувь, а деньги присвоили себе (Шпотов, 2014. С. 44, 76).

Методы повышения выработки на основе трудового энтузиазма нашли наиболее полное выражение в стахановском движении, которое в советский период стало символом эффективности, но в экономическом плане представляло собой лишь абсолютизацию экстенсивных факторов производства, препятствующую техническому прогрессу. Характерно, что негативное влияние стахановских методов на развитие производства отмечал даже американец Д. Скотт, который после пяти лет работы на Магнитке остался в целом сторонником советской системы. Приводя многочисленные примеры высокой производительности стахановцев, он делает вывод о «весьма сомнительной» пользе движения для технического развития и пишет о случае с немецкими двигателями, которые по требованию стахановцев работали при силе электрического тока на 10 ампер выше допустимой и из-за этого перегорали каждые две недели (Скотт, 1991. С. 174).

Советские хозяйственники становятся проводниками капитализма

Методы капиталистического хозяйствования на практике демонстрировали свое преимущество по сравнению с директивными методами и находили все больше сторонников среди советских специалистов и руководителей разного уровня. Постановление Политбюро ВКП(б) в августе 1928 г. признало привлечение иностранных специалистов «абсолютно недостаточным», а год спустя председатель ВСНХ В. В. Куйбышев требовал «отказаться от нашего чванства, которое предполагает, «что мы сами с усами», что мы сами можем без иностранной технической помощи, без лучших иностранных образцов мудрить и сами открывать Америку» (ИРИ РАН, 1999. С. 18, 233). Руководитель Азнефти А. П. Серебровский, которого называли «советским Рокфеллером», построил систему управления по образцу крупной нефтяной американской компании, наделив заводы хозяйственной самостоятельностью. Жилищный вопрос он решил с помощью типичных для США стандартных коттеджей, причем из Америки привезли невиданные в те времена газовые кухонные плиты, стиральные машины, пылесосы. Серебровский открыто называл американцев лучшими в мире организаторами промышленности и торговли, — это могло стать главной причиной его ареста и расстрела в 1938 г. (Шпотов, 2014. С. 144-155). Начальник Автотреста М. Л. Сорокин считал, что знания и большой опыт американцев можно с успехом использовать, если «мы их примем не в штыки, а ласково». Он призывал усвоить американский дух и перенять «стройную» американскую систему, и тогда проблемы дисциплины и выполнения планов будут решены. Один из руководителей Всесоюзного автотракторного объединения П.Я. Макаровский характеризовал американские методы проектирования и строительства как самые эффективные и подчеркивал, что помощь компании «Остин» при строительстве Нижегородского автозавода была не только существенной, но и решающей. Он предлагал давать иностранным специалистам функции прорабов с правом привлекать их на Западе, чтобы те руководили советскими рабочими и обучали их. Председатель Амторга П. А. Богданов призывал овладеть американской производственно-технической культурой для ускорения индустриализации и видел проблему в скептическом отношении к американскому практическому опыту. Залогом успеха он считал отслеживание мировых технических достижений, а для этого предложил ввести во всех вузах обязательное изучение английского языка. В 1937 г. он был арестован, а через два года расстрелян (Шпотов, 2014. С. 245, 299-304). На западные методы организации производства обращал внимание и нарком А. И. Микоян, подчеркивая, что советская мясная промышленность строится по образцу американской (Супоницкая, 2013).

Профилактика капиталистического «перерождения»

Проникновение капиталистического духа в сознание советских трудящихся, попавших под интеллектуальное и профессиональное влияние иностранных специалистов, создавало условия для нежелательного сравнения двух социально-экономических систем, угрожая основам социалистического строя. Поэтому советская власть систематически проводила профилактику капиталистического «перерождения» институтов, причем жесткими методами. Примером служат «Шахтинское дело» и дело «Промпартии», которые были сфабрикованы в разгар индустриализации. По мнению С. А. Кислицына, одной из главных задач Шахтинского дела было лишить враждебные советскому режиму эмигрантские организации источников информации о реальном положении в СССР (Кислицын, 1993. С. 7). Однако советские технические специалисты представляли угрозу для власти не столько как трансляторы информации, сколько как мыслящие субъекты, способные оценить эффективность иностранных специалистов и технологий и в итоге объективно сравнить две системы хозяйства. Опасный для советской власти процесс трансформации институтов решено было уничтожить под лозунгом обострения классовой борьбы. Не случайно именно в мае 1928 г., когда начался Шахтинский процесс, в аппарате ВСНХ был подготовлен отчет, в котором признавалась опасность капиталистического «перерождения» концессионных рабочих и необходимость учитывать влияние их сравнительно хороших бытовых условий на политические настроения в «парадоксальной обстановке частно-капиталистической концессии». Компетентным органам предписывалось собирать через профсоюзные органы сведения о «тревожных настроениях» на местах, являющихся результатом «неуловимых ни для закона, ни для кол договора методов и приемов концессионеров» (Хромов, 2006. С. 359). В рамках Шахтинского процесса ученых, инженеров и рабочих обвиняли в получении денег от иностранных капиталистов за шпионаж, вредительство и попытки вызвать голод. При этом арестовали ряд инженеров и техников германской корпорации AEG, занимавшихся доставкой в страну турбин для советских угледобывающих предприятий, что сорвало переговоры с Германией по торговому сотрудничеству. На XV съезде партии Сталин подчеркнул международный аспект Шахтинского дела, которое, по его словам, знаменует собой «серьезное выступление международного капитала и его агентов в нашей стране против Советской власти. Это есть экономическая интервенция в наши внутренние дела» (Сталин, 1949. С. 63). С тех пор голословная привязка враждебных действий эмигрантских организаций и иностранных разведок к выявленным фактам бесхозяйственности, представленным как вредительство специалистов, стала излюбленным приемом карательных органов вплоть до конца 1930-х годов. В 1930 г. Сталин лично руководил делом «Промпартии», стремясь доказать центральную роль империалистов в организации вредительства. В записке Менжинскому он требовал добиться признаний арестованных в связях с европейскими правительствами с целью подготовки интервенции против СССР и «разработать вопрос о сроках интервенции» (Есиневич, 2004. С. 31-33). Следуя данной установке, советская пропаганда называла истинным хозяином «Промпартии» международную буржуазию, которая готовила нападение на страну, а «ее агенты поджигали и взрывали наши заводы, ломали машины, заливали шахты» (Харитонов, 1930. С. 33). Обвинения в связях с международным империализмом составляли основу политических репрессий 1937 г. На процессе «антисоветского троцкистского центра» слово «агент» встречается в обвинительном заключении не менее семи раз, а А. Я. Вышинский провозгласил сторонников Троцкого бандой преступников, агентурой иностранной разведки и штурмовым батальоном фашизма. «Это растение иностранного происхождения, и на советской земле не расти ему, не цвести ему» (Процесс..., 1937. С. 184). Шахтинское дело и дело Промпартии стали первыми в череде процессов с надуманными обвинениями против действовавших в стране иностранных компаний: в деле о вредительстве на электростанциях фирму «Метрополитен виккерс» обвиняли в помощи организаторам аварий турбин, а фирму «Лена-Гольдфигельд» — в шпионской деятельности (Кислицын, 1993. С. 7, 34, 55, 98). Необоснованным арестам и вызовам на допросы в ярославское ОГПУ неоднократно подвергались советские служащие шведской концессии ASEA. Компания Гарримана потребовала включить в решение суда о ликвидации концессии обязательство советской стороны не подвергать репрессиям бывших служащих фирмы из граждан СССР «за связь с американцами». Ответчик согласился, но многие из них были арестованы и получили длительные сроки тюремного заключения (Шпотов, 2014. С. 43, 77).

Несмотря на репрессии, уважение к «американской деловитости» стало значимым элементом индустриальной культуры довоенного советского общества, выступив важным фактором технического развития и становления норм рациональности и ответственности в производственной сфере. Вместе с тем искусственное отделение дозволенной исполнительной деятельности от запрещенной коммерческой деятельности существенно ограничило мотивы и творческие возможности работников, став тормозом для инновационного развития.

Внешний эффект индустриализации: потеря репутации

Взаимодействие институтов капитализма и советского социализма в ходе индустриализации оказало влияние не только на советское общество, но и на развитые страны, что выразилось в изменении общественного мнения о советской власти и коммунистической идеологии. Субъектами внешнего влияния выступали как крупные бизнесмены, вложившие деньги в советскую экономику, так и вернувшиеся на родину инженеры и рабочие. Поскольку условием ведения бизнеса в СССР было лояльное отношение к советской власти, крупные собственники обычно позитивно оценивали советскую действительность. Фактический руководитель Днепростроя X. Купер неоднократно выступал в американской прессе с призывом к Америке признать Советский Союз, а в 1932 г. Сталин распорядился «обязательно приласкать» Купера, и через неделю тот был награжден орденом Трудового Красного Знамени. Г. Форд не замечал негативные стороны советского строя и считал, что американский бизнес должен помогать любому народу, который захочет своим трудом стать экономически самостоятельным. А. Кан также считал, что «русский народ, независимо от формы власти, заслуживает помощи, так как веками страдал под игом царизма» (Шпотов, 2014. С. 259-260, 280). В качестве благодарности капиталисты получали подарки от советской власти: А. Хаммер — картины известных художников, управляющий компании Форда Ч. Соренсен — серебряную шкатулку Екатерины II (Супоницкая, 2013).

Мнение большинства рядовых иностранцев было принципиально иным, и именно оно создавало на Западе образ СССР. Руководитель службы сбыта концессии Гарримана охарактеризовал советский строй как «соединение коррумпированности, некомпетентности и самой варварской жестокости, какое когда-либо видел мир». Представитель концерна Херста считал, что коммунистические идеалы полностью отброшены в советском обществе, а стремление власть имущих направлено лишь на упрочение своего материального положения. Инженер Л. Бишоп отмечал, что американец никогда бы не согласился «похоронить себя заживо» в советской системе и смириться с ролью песчинки в океане. Принятый в ВКП(б) американский инженер Э. Смит сдал партбилет и покинул СССР по причине принципиального несогласия с советской системой. Он нашел здесь все, против чего коммунисты и рабочие выступают в США, причем гораздо в худшем виде, и был возмущен тем, что бороться с этим злом в «республике рабочих» не позволено (Шпотов, 2014. С. 77, 293-294, 297). Немецкий архитектор Р. Волтерс писал о массовом возвращении из Сибири разочарованных иностранных рабочих: «Иной такой немецкий пролетарий-коммунист с развернутым знаменем являлся в рай для трудящихся — и теперь он знал, где находится ад» (Волтерс, 2010. С. 164). В приказе Наркомтяжпрома от 23 мая 1933 г. отмечается резкое повышение текучести среди иностранных работников и отъезд их на родину, что, кроме хозяйственного ущерба, наносит «значительный политический вред». За 1932 г. из отрасли выбыло 978 «иноработников», а за первый квартал 1933 г. — свыше 700. Требование наркома обеспечить вводимые в строй предприятия (Краммашкомбинат, ЧТЗ, Уралмашзавод, Уралвагонстрой) иностранными работниками и назначать лучших из них на управленческие должности уже не могло изменить ситуацию (ИРИ РАН, 1999. С. 247-250).

Многие немецкие рабочие, в том числе и коммунисты, сделали в середине 1930-х годов выбор, очевидным образом компрометирующий советский строй: как только в гитлеровской Германии появились рабочие места, они предпочли покинуть СССР, несмотря на возможный арест на родине за членство в компартии. Разочарование в советском социализме немецкие реэмигранты по возвращении принесли в германскую рабочую среду, что, по мнению С. Журавлева, могло способствовать психологическому повороту германского пролетариата к самой мысли о принятии национал-социализма. И действительно, реэмигранты, считавшиеся ранее политически неблагонадежными, после «перевоспитания» в СССР обычно проявляли лояльность к нацистскому режиму (Журавлев, 2000. С. 284-292). В целом к середине 1930-х годов международная репутация СССР была существенно подорвана из-за негативных оценок вернувшихся с советских строек иностранцев, массового голода 1932-1933 гг., череды сфабрикованных уголовных процессов против оппозиции. Ситуацию усугублял введенный в 1930 г. таможенный запрет на ввоз в США советских товаров, которые выпускались с участием политзаключенных. В этих условиях решением Сталина от 25 августа 1931 г. были резко сокращены экономические связи с США, что стало «контрсанкциями» в ответ на таможенный запрет. Имеется чисто экономическое объяснение этого решения как реакции на повышение американцами таможенных пошлин на 40-50% (Касьяненко, 1989. С. 37). Так или иначе, ставка была сделана на экономическое сотрудничество с Германией: к концу 1933 г. действовало 170 договоров о технической помощи в сфере тяжелого машиностроения, из них с Германией - 73 (43%) (ИРИ РАН, 1999. С. 253). Расширение экономических связей с нацистами еще больше ухудшало репутацию страны, и для решения проблемы была кардинально изменена политика Коминтерна: если раньше она была направлена против европейских социал-демократов, то с 1935 г. главным врагом был провозглашен фашизм. Руководителем новой пропагандистской кампании стал бывший руководитель Межрабиома В. Мюнценберг, который на деньги Коминтерна организовал газеты, издательства, театры и кинокомпании, ставшие культурными проводниками политики антигитлеровского «народного фронта», а привлечение к руководству известных людей придавало ему вид надпартийной организации. Один из лидеров фронта писатель Г. Манн на пике репрессий в 1937 г. заявлял, что в СССР «удалось, наконец, прочно построить общество, основанное на справедливости», он восклицал: «Как было бы хорошо, если бы у нас скоро началась такая же жизнь, как в СССР» (Манн, 1986. С. 60, 83).

О проведении индустриализации «своими силами»

Факты опровергают тезис о том, что в результате индустриализации страна добилась полной технико-экономической независимости от капиталистического мира, и «нет такой машины, производство которой встретило бы затруднения в СССР» (Мишустин, 1938. С. 139). Так, в феврале 1940 г. был подписан бартерный договор с нацистской Германией на сумму 600 млн рейхсмарок, по которому советское правительство соглашалось поставлять зерно, нефть, хлопок, фосфаты, хромовую и железную руду в обмен на германскую промышленную продукцию, причем Сталин лично снял эмбарго на экспорт некоторых стратегических товаров. Г. Геринг при личной встрече жаловался В. Молотову на чрезмерные объемы, в которых Советский Союз запрашивал техническую помощь. Поскольку в предвоенный период страна не имела возможности строить крупные военные корабли, в 1936 г. в фашистской Италии в обмен на стратегическое сырье обучали советских судостроителей, хотя в это время представители СССР в Лиге Наций требовали суровых санкций для Италии в связи с оккупацией Эфиопии (Хильгер, Мейер, 2008. С. 338, 383-393). Другой пример — попытки производить отечественный высокооктановый бензин. В 1937 г. из Нью-Йорка было отправлено необходимое оборудование, но оно пролежало в Грозном до конца 1939 г., поскольку для его установки требовалось участие американских специалистов, от услуг которых Сталин отказался. В итоге во время войны производство высокооктанового горючего на ²/₃ зависело от американских поставок по ленд-лизу, а авиаторы разбавляли отечественный бензин американским. Эксперты из Академии наук СССР, учитывая состояние отечественной индустриальной базы, предлагали не производить высокооктановый бензин, а покупать его в США (Шпотов, 2014. С. 170).

Советские авторы традиционно преуменьшали масштабы участия иностранных специалистов в индустриализации и говорили о «самом ограниченном допуске представителей иностранных фирм на территорию СССР» (Мишустин, 1938. С. 9). На самом деле в период первой пятилетки число нанятых немецких инженеров и техников было столь велико, что, по мнению немецкого дипломата, помогло ослабить безработицу в Германии, а немецкому посольству даже пришлось организовать школу для детей «гастарбайтеров» (Хильгер, Мейер, 2008. С. 293). Официальная оценка индустриализации в постсоветский период фактически не изменилась. В работе эпохи «застоя» Касьяненко объясняет отказ от концессий в СССР их низкой эффективностью и многочисленными фактами нарушений концессионерами советских законов и условий договора, но не упоминает проводимую свыше политику «выдавливания» концессий, создания условий для сокращения их прибылей, досрочного прекращения договоров. Автор не упоминает американскую компанию Кана и называет иностранную техническую помощь «консультацией», в то время как иностранцы часто выполняли более важные функции руководителей и управляющих. Признавая положительную роль участия зарубежных специалистов в решении некоторых производственно-технологических проблем советской индустрии, он заключает, что «за редким исключением, советские инженеры, конструкторы и архитекторы могли бы самостоятельно решать многие проблемы, в решении которых принимали участие иностранцы» (Касьяненко, 1972. С. 190). В период «перестройки» тот же автор называет беспрецедентно масштабное сотрудничество с фирмой Кана «небольшим, но плодотворным шагом» в направлении обмена американских «достижений самой совершенной техники» на советские «огромные духовные ценности». По его мнению, в результате такого обмена под влиянием советских специалистов «утилитарные заводские постройки» фирмы Кана приобрели «весомое общественно-культурное звучание» (Касьяненко, 1987. С. 119).

---

Интеллектуальный вклад иностранных специалистов в построение промышленной базы СССР был весьма значителен, однако он преуменьшался и даже игнорирорался в советский период. Причину этого мы видим в том, что масштабное и эффективное участие иностранцев в возведении объектов индустриализации не только обеспечивало большой экономический результат, но и оказывало нежелательное для советских лидеров влияние на неокрепшие институты социалистического общества. Трудящиеся убеждались на своем опыте в преимуществе западных технологий и методов управления, и в итоге они могли прийти к самостоятельному выводу о большей эффективности социально-экономической системы капитализма по сравнению со сталинским социализмом. Для предотвращения возможной диффузии институтов и с целью углубить социалистическую «колею развития» государство применяло жесткие репрессивные меры. Они не только на десятилетия исключили возможность «капиталистического перерождения» институтов, но и задали всему вектору институционального развития советского общества изоляционистский характер, который проявляется и в наше время как убежденность во враждебном отношении Запада к нашей стране и в ее способности самостоятельно, без внешнеэкономического сотрудничества успешно решить свои экономические и социальные проблемы.

---

Список литературы

Волтерс P. (2010). Специалист в Сибири. Новосибирск: Свиньин и сыновья. [Wolters R. (2010). Specialist in Siberia. Novosibirsk: Svinyin і Synovya. (In Russian).]

Есиневич A. A. (2004). Мнимые вредители. «Шахтинское дело». «Дело Промпартии». СПб.: СПГУТД. [Esinevich А. А. (2004). Imaginary saboteurs. "Shakhtinsk trial". "Promparty trial". St.Petersburg: SPGUTD. (In Russian).]

Журавлев С. В. (2000). «Маленькие люди» и «Большая история». Иностранцы московского Электрозавода в советском обществе 1920-х — 1930-х гг. М.: РОССПЭН. [Zhuravlev S. V. (2000). "Ordinary people" and "Great history Foreigners of Moscow Electric factory in Soviet society in 1920 — 1930. Moscow: ROSSPEN. (In Russian).]

Загорулько M. M. (ред.) (2005). Иностранные концессии в СССР (1920 — 1930 гг.). Т. 2. М.: Современная экономика и право. [Zagorulko М. М. (ed.). (2005). Foreign concessions in the USSR (1920 — 1930). Vol. 2. Moscow: Sovremennaya Ekonomika і Pravo. (In Russian).]

ИРИ PAH (1999). Индустриализация Советского Союза. Новые документы. Новые факты. Новые подходы. Ч. 2. М.: Институт истории России РАН. [IRH RAS. (1999). Industrialization of the Soviet Union. New documents. New facts. New approaches. Part 2. Moscow: Institute of Russian History, RAS. (In Russian).]

Касьяненко В. И. (1972). Завоевание экономической независимости СССР (1917— 1940 гг.). М.: Политиздат. [Kasyanenko V. I. (1972). Conquest of economic independence of the USSR (1917—1940). Moscow: Politizdat. (In Russian).]

Касьяненко В. И. (1987). Использование американского опыта в период становления советского промышленного зодчества (сотрудничество с фирмой Альберта Кана) // Взаимодействие культур СССР и США, XVIII—XX вв. / Под ред. О. Э. Тугановой М.: Наука. С. 111 — 120. [Kasyanenko V. I. (1987). Employment of American experience during the formation of Soviet industrial architecture (co-operation with Albert Kahn company). In: О. E. Tuganova (ed.). Culture interaction between the USSR and the USA. XVIII—XX centuries. Moscow: Nauka, pp. 111-120. (In Russian).]

Касьяненко В. И. (1989). Страна Советов и США: опыт и уроки сотрудничества в 20-х — начале 30-х годов. М.: Знание. [Kasyanenko V. I. (1989). The Soviet Union and the USA: Experience and lessons of co-operation in 1920s — early 1930s. Moscow: Znaniye. (In Russian).]

Кислицын С. A. (1993). Шахтинское дело. Начало сталинских репрессий против научно-технической интеллигенции в СССР. Ростов-на-Дону: Логос. [Kislitsyn S. А. (1993). Shakhtinsk trial. The beginning of Stalin's repressions of scientists and engineers in the USSR. Rostov-on-Don: Logos. (In Russian).]

Манн Г. (1986). В защиту культуры. М.: Радуга. [Mann Н. (1986). In defence of culture. Moscow: Raduga. (In Russian).]

Мишустин Д. Д. (1938). Внешняя торговля и индустриализация СССР. М.: Международная книга. [Mishustin D. D. (1938). Foreign trade and industrialization of the USSR. Moscow: Mezhdunarodnaya Kniga. (In Russian).]

Мюнценберг В. (1924). Германская социал-демократия и международная рабочая помощь. М.: Мосполиграф. [Münzenberg W. (1924). German social democracy and international help for workers. Moscow: Mospoligraf. (In Russian).]

Олеша Ю. (1999). Книга прощания. M.: Вагриус. [Olesha Y. (1999). Book of parting. Moscow: Vagrius. (In Russian).] Процесс антисоветского троцкистского центра (1937). М.: Юридическое издательство. [Anti-Soviet Trotskist centre trial (1937). Moscow: Yuridicheskoye Izdatelstvo. (In Russian).]

Севостьянов Г. H. (ред.) (1996). Россия и США: торгово-экономические отношения. М.: Наука. [Sevostyanov G. N. (ed.). (1996). Russia and USA: Trade and economic relations. Moscow: Nauka. (In Russian).]

Скотт Д. (1991). За Уралом. Американский рабочий в русском городе стали. М.: Изд-во МГУ; Свердловск: Изд-во УрГУ. [Scott J. (1991). Behind the Urals. An American worker in Russia's city of steel. Moscow: MSU Publ.; Sverdlovsk: Ural Univ. Publ. (In Russian).]

Сталин И. В. (1949). О работах апрельского объединенного пленума ЦК и ЦКК: Доклад на собрании актива московской организации ВКП(б) 13 апреля 1928 г. // Сочинения. Т. И. М.: ОГИЗ; Государственное издательство политической литературы. [Stalin I. V. (1949). The work of the April Joint Plenum of the Central Committee and Central Control Commission (April 13, 1928). In: Works. Vol. 11. Moscow: OGIZ; Gosudarstvennoe Izdatelstvo Politicheskoy Literatury.]

Супоницкая И. M. (2013). Американизация советской России в 1920 —1930-е гг. // Вопросы истории. № 9. С. 46—59. [Suponitskaya I. М. (2013). Americanization of Soviet Russia in 1920 —1930s. Voprosy Istorii, No. 9, pp. 46—59. (In Russian).]

Харитонов H. (1930). Промпартия — агент империализма. M.: Гос. военное изд-во. [Kharitonov N. (1930). Industrial Party — agent of imperialism. Moscow: Gosvoenizdat. (In Russian).]

Хильгер Г., Мейер A. (2008). Россия и Германия. Союзники или враги? М.: Центр-полиграф. [Hilger G., Meyer A. G. (2008). Russia and Germany. Allies or enemies? Moscow: Tsentrpoligraf. (In Russian).]

Хромов С. С. (2006). Иностранные концессии в СССР. Исторический очерк. Документы. Ч. 1. М.: ИРИ РАН. [Khromov S. S. (2006). Foreign concessions in the USSR. A historical essay. Documents. Part 1. Moscow: Institute of Russian History, RAS. (In Russian).]

Шпотов Б. M. (2014). Американский бизнес и Советский Союз в 1920 —1930-е годы: Лабиринты экономического сотрудничества. М.: Либроком. [Shpotov В. М. (2014). American business and the Soviet Union in 1920 — 1930: Labyrinths of economic cooperation. Moscow: Librokom. (In Russian).]

McMeekin S. (2003). The red millionaire: A political biography of Willi Münzenberg, Moscow's secret propaganda tsar in the West, 1917—1940. New Haven, CT: Yale University Press.