Модернизация и общество (часть 2)

Е. Ясин
доктор экономических наук, профессор
научный руководитель ГУ—ВШЭ

Культура

Социальный капитал

Это понятие введено в широкий оборот в 1980-е годы Д. Коулмэном и Р. Патнэмом⁸, которые считали, что принятые нормы социального взаимодействия по аналогии с физическим капиталом представляют некую ценность для экономики, способствуя повышению ее эффективности. Коулмэн также писал, что социальный капитал участвует в создании человеческого капитала и, по сути, сам является в известной мере его компонентом. Смысл в том, что для успеха коллективных действий или для блага некоего сообщества важно доверие его членов друг другу. В результате накопления коллективного опыта выясняется, что действия каждого с учетом интересов остальных приносят выгоду всем. Тогда этот опыт закрепляется в нормах поведения и действия всех согласно этим нормам направлены на развитие общества.

Известна «дилемма заключенного»: если он доверяет своему соратнику, которого содержат отдельно, он не признает свою вину и они оба получат более легкое наказание. Но если кто-то из них не доверяет другому, то один или оба признаются или сдадут друг друга. Другая дилемма коллективных действий — действия «безбилетника», который решает не придерживаться общепринятых правил, чтобы извлечь выгоду, и тем самым понижает доверие к правилам всех, побуждая и остальных к нарушениям, в результате чего общая выгода теряется.

К сожалению, действия «безбилетника» или предателя «заключенного» рациональны с точки зрения текущей индивидуальной выгоды и поэтому всегда имеют место в социальной практике в большем или меньшем масштабе. Но в разрушении доверия им противостоят, во-первых, формальные нормы — закон, поддерживаемый санкциями со стороны государства, во-вторых, солидарность — действия в помощь другим, попавшим в беду, дающие каждому уверенность в том, что и ему помогут.

Социальный капитал — необходимое и важное условие, но сложное явление. Снова на сцене появляется баланс, оптимум: существует оптимальный уровень социального капитала, до которого его увеличение полезно для развития экономики, в том числе инновационной, но дальнейший его рост, если он чрезмерно стесняет свободу творчества, может оказать негативное влияние на развитие инновационной экономики.

Уровень доверия: Россия и мир

Представляется, что доверие — действительно базовый компонент социального капитала, взаимосвязанный с остальными. Поскольку большое число людей могут разделять примерно одинаковые чувства и это влияет на их поведение, доверие становится предметом социальной психологии и социологии. Но оно есть и экономическая категория: ожидание, субъективная вероятность того, что определенные субъекты будут поступать согласно принятым нормам, не в ущерб интересам тех, кого эти нормы защищают.

Доверие как состояние многих людей может быть оценено показателем доли людей в выборке, выражающих доверие ко всем или к определенным институтам по тому или иному вопросу. Опубликованные данные показывают высокий уровень доверия в Скандинавских и англосаксонских странах. Эти показатели несколько ниже в северной континентальной Европе и еще ниже в южной части Европы. В Прибалтике они близки к скандинавским показателям, а в других странах Восточной Европы — к странам западной части континента. То же в Латинской Америке. Самый высокий уровень доверия в Индии, затем в Китае и в Южной Корее. В Японии — он один из самых низких. Отсюда следует, что уровень доверия не связан с благосостоянием. Но похоже, он как-то отражает динамичность общества, оптимистические или депрессивные ожидания большинства его членов. Россия находится на одном из самых последних мест (с суммой положительных ответов 37,9%), хуже только в Южной Африке. Близкие показатели в Италии и Нигерии⁹.

При данном методе измерения связь между уровнем доверия и особенностями той или иной цивилизации, культуры не обнаруживается. Возможно, нужны иные измерители. Но как раз для характеристики общественных настроений, социально-психологического климата этот показатель подходит. Южная Африка, Нигерия, Россия и Италия, находящиеся в состоянии институционального и культурного кризиса, имеют самые низкие уровни доверия (менее 40%), Япония и Чехия — показатели ниже 50%.

Мы не располагаем данными для исследования динамики и межстрановых сравнений данного показателя. Но для России известно, что тот же вопрос с вариантами ответов из трех позиций (да, нет, затрудняюсь ответить) дает следующую динамику ответов «да»: 1989 г. — 54%, 1990 г. — 25, 1991 г. — 36, 1995 г. — 24, 1998 г. — 22, 2005 и 2006 гг. — по 22%.

В 1989 г. Россия уже «вползала» в глубокий трансформационный кризис, но общество было полно оптимистических ожиданий в связи с началом демократизации, гласности и т. п. Затем произошло резкое падение: ожидания не оправдываются, экономическая ситуация явно ухудшается, а перспектив на перелом нет. В 1991 г. — некоторый подъем настроений в связи с революционными переменами, но с началом рыночных реформ и их тяжелыми последствиями, многочисленными случаями напрасных ожиданий, обманов, быстрым ростом социального неравенства уровень доверия падает еще ниже.

Социальный цинизм. Это понятие использовали М. Бонд и К. Ле-унг как одну из своих социальных аксиом, описывая его следующим образом: разрушительные последствия власти, авторитета, богатства, ориентирующие других в направлении эгоцентризма и равнодушия к согражданам. Н. Лебедева и А. Татарко характеризуют социальный цинизм как бесполезность демонстрации доброжелательности к другим и неизбежность провала благотворительности и энергичного служения общественной пользе. Люди уверены в том, что окружены враждебными, эгоистичными и властными индивидами, группами и институтами, притесняющими и подавляющими их¹⁰. Для сегодняшней России это явление представляется исключительно важным и опасным.

Доверие к публичным институтам

До сих пор речь шла о так называемом горизонтальном доверии — между людьми в равноправных, партнерских отношениях. Остановимся на вопросах вертикального доверия в отношениях между людьми и публичными институтами — государственными и негосударственными (общественными). Согласно данным World Values Survey, в этом измерении Россия также характеризуется чрезвычайно низкими значениями уровня доверия. В таблице 4 приведены средние по нашей выборке уровни доверия к публичным институтам в странах разных цивилизаций и культур.

Таблица 4

Средние уровни доверия к публичным институтам в некоторых цивилизациях и странах в 1999—2002 гг. (в %)

* 1999 г.

Такая группировка данных позволяет увидеть полюса уровня и структуры вертикального доверия: это европейская цивилизация и Китай. Между этими полюсами лежат другие страны и культуры. В Восточной Европе больше доверяют правительству, меньше — суду и полиции. Здесь более авторитетна церковь и средства массовой информации, меньше доверия к бизнесу. Видимо, сказываются последствия господства коммунизма: церковь обрела влияние как идеологическая альтернатива, недоверие к правосудию и полиции отражает их состояние после свойственного коммунизму циничного отношения к законности.

По России, пережившей в конце ХХ в. крупнейшие потрясения, мы имеем три замера. Последний произведен Левада-Центром в 2006 г. по заказу Общественной палаты. По составу публичных институтов он несколько отличен от замеров World Values Survey 1990 и 1999 гг., но также показывает весьма низкий уровень доверия к публичным институтам, можно сказать ниже всех, кроме Японии. Но там, как и в европейских странах, заметно выше доверие к правосудию и полиции. У нас он ниже всех, зато высок уровень доверия к президенту (72%), который, видимо, притягивает к себе часть доверия ко всем государственным институтам.

Можно предположить таковым свойство любого авторитарного режима в зените его силы. У нас так же, как и в Восточной Европе, высок уровень доверия к церкви, но с 1990 г. (60,5%) он медленно снижается (56,4% в 1999 г. и 51% в 2006 г.). И это несмотря на стремление власти и околовластных кругов повысить роль основной религии. Образование, наоборот, пользуется возрастающим авторитетом. Следовательно, нынешняя ситуация в России характеризуется низким уровнем доверия в обществе и к основным публичным институтам. Диагноз распространенности социального цинизма подтверждается.

Гражданское общество

Свойства социального капитала — доверие, ответственность, терпимость, солидарность — являются также чертами гражданского общества и условиями его функционирования. Ответственность и свобода — это бремя, поскольку безответственность легче, но это доля раба. солидарность, терпимость — основы участия. Если вы готовы сопереживать проблемам других людей и выражать с ними солидарность, проявлять терпимость к иным мнениям, то вы готовы в какой-то форме к участию в решении общественных проблем. Вы становитесь «участником» их решения. Тогда и вы сами можете рассчитывать на солидарность и терпимое к себе отношение. Но есть такие решения, которые не могут, не должны делегироваться никому, если человек хочет быть свободным: он не может передавать другим те возможности и права своего собственного развития, которые и составляют суть свободы.

У нас распространены два утверждения относительно гражданского общества. Первое: это общество, в котором все граждане заинтересованы в общественных делах, активно участвуют в них и готовы ради общественного блага жертвовать собственными интересами, что является отголоском бытовавшего ранее представления о коммунистическом обществе. Второе мнение: гражданского общества в выше приведенном определении в России не существует; стало быть, мы не готовы к демократии, к соблюдению прав и свобод человека, в силу чего нам необходимы сильная власть, сильное государство, которое замещает институты гражданского общества.

Эти утверждения противоречат друг другу и в то же время взаимно дополняют. С одной стороны, либералы говорят, что у нас нет гражданского общества и поэтому за них не голосуют избиратели, которые не ценят свободу. С другой — представители авторитарного режима вторят им: пока общество не созрело, будем править мы. Но в таком случае общество никогда и не созреет, поскольку власти будут отнимать у него все легальные способы защиты и публичного выражения прав и свобод.

Я исхожу из иного определения: гражданское общество — это общество индивидов, готовых защищать свои интересы, права и свободы и способных ради этого объединяться в те или иные ассоциации, не зависимые от государства. Такое гражданское общество — реальность, порой жесткая, чреватая противоречиями, столкновениями интересов, но вместе с тем оно вырабатывает культуру компромиссов и солидарности, дающую людям возможность жить вместе. Это определение коррелирует с представлением о гражданском обществе как о совокупности таких ассоциаций или общественных неправительственных некоммерческих организаций, но не совпадает с ним. Различие заключается в следующем. Независимые ассоциации свидетельствуют не столько о наличии гражданского общества, сколько о том, что есть граждане, готовые добровольно в них участвовать для защиты или продвижения своих интересов, стать активными участниками общественной жизни. Такие организации содействуют выработке у индивидов тех качеств (доверия, ответственности, терпимости, солидарности), которые являются компонентами социального капитала.

Гражданское общество, в отличие от социального капитала, всегда соотносится с государством. Независимость институтов гражданского общества мыслится как независимость от государства. Есть условия для такой независимости — есть и гражданское общество. Нет их (по причине, например, давления со стороны государства или пассивности членов общества, неготовности защищать свои интересы и права) — нет и гражданского общества.

Организации, которыми представлено гражданское общество, не борются за власть, поэтому как таковые они не являются политическими, во всяком случае в демократическом государстве, но в авторитарном государстве такие организации могут рассматриваться как покушение на позицию властной группы без всяких к тому усилий с их стороны и приобретать политический характер. Это связано с тем, что гражданское общество в силу своей независимости в определенном смысле противостоит государству, стремясь подчинить власть интересам граждан, не позволить ей злоупотреблять правом легитимного насилия.

Уместно напомнить, что гражданское общество в данном контексте мы рассматриваем с позиций готовности общества к модернизации. Можно предположить, что если гражданское общество через свои институты и организации содействует выработке компонентов социального капитала должного качества, а также обеспечивает контроль над тем, как государство исполняет свои полномочия, оно в целом повышает готовность общества к модернизации, содействует формированию инновационной экономики. По-разному, но гражданское общество присутствует во всех демократических странах и играет важную роль в сохранении и развитии демократических институтов. С переходом к инновационной и креативной экономике его влияние будет возрастать особенно потому, что государство надо более жестко «держать в узде» во избежание чрезмерных регламентаций, препятствующих свободе и креативности.

Я убежден, что в России существует гражданское общество в определенном выше смысле. Но оно еще имеет слабый характер из-за традиционной подавленности его государством и вследствие того, что в обществе преобладают не граждане, а подданные. А. Алмонд и С. Верба писали о гражданской культуре как о сочетании трех культур: «приходской» (или общинной), где еще нет обособления политических ролей, «подданнической» — в отношениях с государством, где человек — низшее звено иерархии подчинения и ведет себя пассивно; и «культуры участия», которая соответствует требованиям «демократии участия»¹¹. Авторы подчеркивают, что гражданская культура имеет смешанный характер, многие граждане занимают активную позицию в общественных делах, но другие, их большинство, пассивны. Более того, даже у активных граждан сохраняются в определенных отношениях качества «подданных» и «прихожан»¹². Этот вывод — важный шаг навстречу реальности. Для современного массового общества очень характерна такая смешанность, неоднородность, причем в разных пропорциях: «участники», «подданные», «прихожане».

Мне неизвестна норма доли «участников» в населении, при которой данное общество можно назвать гражданским. В Японии в различного рода общественных организациях, согласно исследованиям 1970-х годов, состояло 72% граждан. Это, пожалуй, самый популярный показатель степени развития гражданского общества. В Нидерландах — одном из признанных образцов гражданского общества — 56%, в США — 60, а в Индии, тоже демократической стране, — 16, в России 8 — 10%¹³. Во всех этих странах очень разные культуры, определяющие интерпретацию универсальных измерителей, которые пытаются применить всюду, чтобы можно было сравнивать.

Выводы для России. Во-первых, повторю, в указанном выше смысле у нас есть гражданское общество. Его отсутствие, следовательно, не является препятствием ни для модернизации, ни для демократии. Последняя отнюдь не требует гражданского общества как условия; это касается только «демократии участия» скорее как утопичного идеала. Есть еще демократия элитарная — может быть, более корректно назвать ее представительной, которая и является реальностью в большинстве демократических стран, успешно справляется со своими функциями. Во-вторых, наше гражданское общество еще слабое, в нем мало «участников», но много «подданных», есть и «прихожане», оно не противостоит государству, слабо защищает от него права и свободы личности, в том числе свободу творчества. В-третьих, гражданское общество — не противник государства, а противовес ему. Я согласен с мнением, что современное гражданское общество, как и демократия, порождены рыночной экономикой и государством. Но сильное гражданское общество содействовало бы развитию инновационной экономики, его усиление является одной из сторон модернизации. Хотелось бы надеяться, что гнет государства, вызывая нарастающее сопротивление гражданского общества, усилит и его влияние.

Культура имеет значение

Определения

Культура — понятие широкое и неопределенное. Существует шесть классов определений культуры, используемых только в антропологии. Еще одно определение — из кросскультурной психологии: культура — это все, что создано человечеством¹⁵. Добавлю еще одно определение.

Изначально должны были существовать какие-то инстинктивные или в какой-то форме осознаваемые его членами механизмы регуляции взаимоотношений людей, живущих в сообществе. Накапливая опыт, каждый передавал ценную и полезную информацию другим членам сообщества, которая откладывалась в памяти индивидов, образовывая и некую общую социальную память, передававшуюся из поколения в поколение и выделявшую полезные по прежнему опыту действия из всей их совокупности. Те же сведения использовались и для оценки вновь поступившей информации с целью различения полезного и вредного, хорошего и плохого. И предметы материальной культуры — от станка и компьютера до памятников архитектуры и живописи — важны для нас не материалом, играющим ту же роль, что и бумага как носитель информации, но информацией, которая в материале содержится.

Однако культура — это не вся информация, находящаяся в обороте, а сведения многократного пользования, своего рода основной капитал, долговременная память. Они, в свою очередь, тоже распределяются по уровням с учетом частоты обращения и важности сохранения. Понимая всю условность членения, я бы выделил память оперативную, краткосрочную, то есть с коротким периодом актуальности, среднесрочную и долгосрочную.

Другое определение культуры, предлагаемое психологами: культура — совокупность неосознаваемых положений, ценностей, норм и моделей поведения, которые усвоены в такой степени, что люди не рассуждают о них; культура есть наученное поведение¹⁶. Это довольно неожиданное определение и на первый взгляд никак не связанное с предложенным ранее. Но стоит вдуматься.

Согласно этому определению, главное в культуре — автоматизм реакций, усвоенные нормы на бессознательном, можно сказать, социально-инстинктивном уровне. Информация, поступающая с более поверхностных слоев, как бы проходит фильтр, действующий автоматически и сомнений относительно его содержания в обычной жизни не вызывающий. Опираясь на накопленный социальный опыт, он отсекает избыточную по определенным критериям информацию, которую индивид или сообщество воспринять не могут из-за ограничения пропускной способности. Картина мира упрощается, но в то же время она делается более упорядоченной, в ней можно уловить какие-то связи, ускорить принятие решений. Автоматизм повышает устойчивость и затрудняет изменения.

Важнейшим элементом культуры является язык. Он — средство общения и хранения информации, а также самоидентификации сообщества, различения «свой—чужой». Культур много, и понимание различий между ними важно по крайней мере в трех отношениях. Во-первых, они могут приводить к разным результатам развития экономики и общества. Во-вторых, культуры по определению малоизменчивы, но все же меняются. Изменения в культурах происходят под влиянием изменений в окружающей среде, экономике, в силу взаимодействия разных культур. В-третьих, при преодолении культурной отсталости всегда возникает болезненное противоречие между традицией и модерном: нужно усвоить новые представления, институты, ценности и в то же время постараться не утратить свою идентичность.

Вернемся к мысли, что культура прежде всего «склеивает» множество индивидов в общество и в то же время делает их индивидами в той мере, в какой они владеют культурой. В. Зинченко, отсылая читателей к основателю культурно-исторической психологии, видному российскому ученому Л. Выготскому, пишет: «Культура как бы предоставляет человеку инструментарий, соответствующее материальное оснащение и духовное оборудование для его поведения и деятельности. Овладевая культурой, человек одновременно овладевает собой и своим поведением, становится человеком»¹¹. Развитие культуры, содействующей росту продуктивности, разнообразию возможностей, и есть прогресс. Это важный элемент так называемой эволюционистской парадигмы, состоящей в том, что развитие от простого к сложному, составляющее суть прогресса, есть постулат, который может быть положен в основу изучения прошлого и предвидения будущего.

Но культура не строится по проекту, она развивается органически, наслаивая самые разные пласты. Поэтому в той или иной культуре возникают многочисленные, известные из институциональной теории так называемые QWERTY-эффекты — случаи укоренения не лучших, а успевших распространиться и закрепиться институтов. Поэтому разные культуры различаются по продуктивности, развиваются разными темпами, конкурируют между собой.

Состояние культуры сегодня

Острой необходимостью, особенно в нашей стране, является новое нравственное сознание. Наука и образование, даже очень хорошо поставленные, не снимут проблему того нравственного одичания, которое становится для нас едва ли не главной проблемой. Особенно характерным сегодня для России стало повсеместное распространение социального цинизма, получившего негласное кредо политики и бизнеса.

Широкое распространение получила практика заведения уголовных дел на предприятиях. Обе стороны — государство и бизнес — узнают, что прокуратура и суд чаще всего оказываются на стороне государства, довольствуясь той трактовкой законов, которая позволяет вынести обвинительный приговор. Так, в 2006 г. средняя доля теневого оборота малых предприятий составила 38,3% против 44,6% в 2002 г., причем снижение произошло в основном за счет сокращения теневых продаж, то есть прямого укрывательства (с 20,6 до 14,9%), доля же второй важнейшей формы — «обналички» осталась прежней (23,9 и 23,3%). При этом теневые доходы в 2006 г. использовали: на выплату зарплаты «в карман» — 69% предприятий; на взятки чиновникам — 48% против 57% в 2002 г.; на теневые выплаты поставщикам — до 52% предприятий против 46% в 2002 г.; на теневую оплату аренды помещений — 25—28%; на выплаты криминальным «крышам» — 18—21%. Из неучтенных доходов на «серую» зарплату использовалось по-прежнему 14% средств, доля взяток выросла с 7,8% в 2002 г. до 9,3% в 2006 г. Предприятия, платившие взятки (дают не все), тратили на это в среднем 15 — 17% всех теневых доходов и оставляли себе в виде прибыли 19—20%¹⁸.

Теперь вдумаемся в то, какую жизнь, с учетом приведенных фактов и данных, ведет российский предприниматель? Она по меньшей мере ненормальна и должна плодить цинизм и недоверие к тем, кто живет иначе. А у других — недоверие к бизнесу. Почему так получилось? Большинство, видимо, понимает, что это следствие страшных потрясений, пережитых Россией в ХХ в. Какими бы благими намерениями ни руководствовались вожди большевистской революции, все они были убеждены в том, что цель оправдывает средства. Главная их вина перед потомками даже не геноцид против собственного народа, а больше всего растление душ, внушение людям убеждения, что можно говорить одно, думать другое, делать третье...

Началась перестройка, но вскоре последовало нараставшее разочарование, усугубленное экономическим кризисом. Затем рыночные реформы, ставшие тяжелым испытанием для большинства, резкое расслоение общества по благосостоянию и собственности, постоянное невыполнение государством своих обязательств, коррупция среди чиновников, неработоспособность правосудия и органов правопорядка окончательно подорвали доверие к людям и публичным институтам. Описанная схема вымогательства сложилась, между прочим, в последние годы.

Влияние всей совокупности обстоятельств на нынешнее состояние нравственности, на социальный капитал оказалось чрезвычайно разрушительным. Наша культурная отсталость, вполне очевидная в дореволюционной России, была усугублена при советской власти и в ходе рыночных реформ. Становление капитализма, формирование частной собственности не могли не пробудить страсти к обогащению, к росту преступности и коррупции, и это способствовало усилению правового нигилизма и социального цинизма.

Предстоит еще оценить итоги последнего периода, когда неожиданно нахлынувший поток «нефтяных» денег позволил поначалу решить ряд наболевших проблем, но затем стал очевидной причиной перераспределения собственности, огосударствления экономики и торможения жизненно необходимых реформ, особенно в социальной сфере. Не случайно показатели уровня доверия в этот период практически не повышались.

Все изложенное выше о культуре касалось в основном верхнего ее уровня — представлений и установок, которые более подвижны. На этом уровне мы можем констатировать ситуацию плачевную, определенно препятствующую модернизации. Но, может быть, на более глубоком уровне — уровне ценностей национальной культуры дело обстоит иначе?

Универсальные ценности для сравнений

Специфические системы ценностей можно считать средством идентификации и самоидентификации сообществ, имеющих культурные отличия, а также для сохранения своей культурной идентичности. Вместе с тем в ценностях разных культур должно обнаруживаться сходство, а различия зачастую будут сводиться к разным предпочтениям одних и тех же ценностей.

Наблюдая за изменениями ценностей, можно в какой-то мере судить и о направлении развития данного общества, и о его готовности к необходимым переменам, в том числе к модернизации. Отсюда естественное желание исследователей построить систему универсальных ценностей, чтобы в ее рамках определить место каждой цивилизации, каждой культуры. Из ряда самых известных в мире проектов исследования универсальных ценностей воспользуемся разработками С. Шварца. В его концепции выделяются три ключевые проблемы каждого общества и соответственно как бы три оси координат.

Первая проблема — отношения между личностью и группой: принадлежность или автономия. Особенности измерений Шварца в том, что автономию он делит на два вида — интеллектуальную, предполагающую творчество, любознательность, широту взглядов, и аффективную, состоящую в стремлении к удовольствиям, наслаждению жизнью.

Вторая проблема — способ обеспечения социально-ответственного поведения. Один из альтернативных способов — равноправие, предполагающее сетевые отношения между равными индивидами с обязанностью каждого учитывать интересы других, проявлять терпимость и солидарность. Другой способ — иерархия, в которой социально приемлемое поведение обеспечивается отношениями подчинения или господства с соответствующим распределением ролей и статусов. Равноправие требует правового регулирования возникающих конфликтов, иерархия — подчинение воле вышестоящего, авторитету.

Третья проблема — отношение индивида к природному и социальному окружению. Шварц называет полярные ценности гармонией (в мире все хорошо, любуйтесь, но не меняйте) и мастерством. Это можно понять как ценность умения, высокой квалификации, таланта, но более широко — предпочтительность самовыражения, возможность достижения успеха. Характерные для цивилизаций предпочтения ценностей показаны в таблице 5.

Таблица 5

Ценностные предпочтения цивилизаций или регионов со своеобразными культурами (корреляции при измерениях по Шварцу), положительная корреляция — (+), отрицательная корреляция — (—)

Источник: Лебедева И., Татарко А. Указ. соч. С. 45.

Динамика ценностей в современной России

Упомянутый выше проект исследования ценностей даст представление о том, в каких терминах сегодня обсуждается эта проблема. Надо подчеркнуть, что речь идет об универсальной структуре ценностей, которая давала бы возможность производить международные сопоставления. А без них в полной мере нельзя выявить и национальную специфику. По методу Шварца мы имеем возможность сопоставить динамику измерений ценностей в России.

Теперь посмотрим на данные 2005 г. Для их лучшего восприятия мы даем рисунок, на котором приведены сведения по Швейцарии и Китаю (см. рис.). Как видим, по ценностям иерархии и коллективизма Россия заметно подвинулась в сторону Китая, хотя в то же время несколько повысилась и склонность к равноправию: опрашиваемые не воспринимали эти ценности как полярные. Ухудшилась гармония и повысилась ценность мастерства: сдвиг в пользу возможности обеспечения достижений в ущерб природе и гуманности. Но особенно настораживают снижение оценки интеллектуальной автономии и заметный рост аффективной автономии — от творчества к удовольствиям, что, очевидно, свидетельствует об уменьшении потенциала развития.

Таким образом, по трем ценностям (иерархия, коллективизм, интеллектуальная автономия) выявилось движение вспять; рост стремления наслаждаться жизнью вместо самовыражения также не свидетельствует о позитивной динамике. Только сдвиги по мастерству обнадеживают: Россия опережает Западную Европу, не говоря уже о Восточной.

Общие выводы, опирающиеся на эти и иные данные, таковы. Во-первых, система ценностей в России достаточна близка к европейской, но все же она консервативнее, традиционна, больше склонна к порядку, иерархии и меньше — к правам и свободам личности. Это подтверждается известными фактами и вызывает доверие к примененным методам исследования. Во-вторых, в 1990-е годы произошли, при всей малоподвижности ценностей, ощутимые сдвиги в пользу ценностей, полезных для модернизации (интеллектуальная автономия и мастерство), — эти ценности оказались выше, чем в Западной Европе. В-третьих, итоги развития в 2000—2005 гг. противоречивы: интеллектуальная автономия и мастерство изменялись в разных направлениях. Нарастающий гедонизм взамен развития творческих способностей снижал активность и энергию. В-четвертых, по важнейшим направлениям произошел откат (иерархия, принадлежность), что явно связано с усилением давления государства, подавлением независимых источников инициативы. Культурные предпосылки модернизации ухудшились.

Меры доверия

В целом можно сделать следующие основные выводы.

1. Страна нуждается в модернизации и объективно готова к ней. Суть модернизации в переходе к инновационной экономике.
2. Для перехода к инновационной экономике нужны прежде всего серьезные институциональные и культурные изменения. Ни нефть и газ, ни масштабные инвестиции проблемы не решат. Только институты и культура.
3. Состояние институтов и культуры неблагоприятно. Именно из-за них, можно сказать, российское общество не готово к модернизации, к инновационной экономике. Его съедает кризис доверия и социального цинизма. Причем это не только результат коммунистического наследия и тяжелых рыночных реформ, но и последнего периода.
4. Нужны меры доверия, способные изменить общественный климат, повысить гражданскую активность, дать импульс новой волне перемен, которые пользовались бы поддержкой большинства населения. Сегодня дело не столько в новых идеях, сколько в новой политике.

Во-первых, если нас сравнить с другими странами BRICs, то мы более всех готовы начать переход к инновационной экономике. Отставая по многим параметрам от конкурентов, Россия ближе всех подошла к барьеру, который должна взять. Рядом Бразилия, но у нее еще есть резервы экстенсивного индустриального развития. Главная проблема здесь — создание рабочих мест, не инновации, а именно рабочие места. На нас же надвигается дефицит рабочей силы, грозящий сокращением ВВП, если не удастся на порядок повысить производительность.

Китай и Индия быстро растут, осуществляя свою индустриализацию и попутно заимствуя передовые технологии. Они набрали скорость в модернизации в отличие от России, поскольку наш рост опирается на дороговизну добываемого у нас сырья. У них тоже будут трудности с трансформацией институтов и культуры, поскольку большинство населения продолжает жить в архаичных укладах. Мы же — городская страна с образованным населением. Даже демографический кризис в этом плане может сыграть для России позитивную роль: он не оставляет ей иного выхода, кроме перехода к инновационной экономике. Если мы не будем осознанно трансформировать институты и культуру в соответствии с ее требованиями, то снова придется пережить экономический и социальный кризисы. Китай и Индия еще довольно далеки от этой суровой необходимости.

Во-вторых, назрела необходимость крупных инвестиций, в том числе и государственных, в трансформацию институтов, чтобы одновременно добиться повышения уровня доверия. До сих пор инвестиции у нас понимали как капиталовложения в производственные объекты, в крайнем случае — в инфраструктуру. Инвестирование в институциональные изменения, в реформы пока не воспринимается обществом серьезно. Назову несколько объектов таких инвестиций.

1. Пенсионная реформа. Если мы хотим перейти на накопительную пенсионную систему, то следует инвестировать крупные средства, чтобы введение накопительной системы не нанесло ущерба ныне живущим пенсионерам. Е. Гайдар высказал определенные идеи на этот счет, включая обращение Стабилизационного фонда или его части в пенсионные накопления будущих пенсионеров¹⁹. На те же цели могут быть направлены средства, вырученные от новой программы приватизации. Я бы к этому добавил взносы из собственных доходов ныне работающих граждан молодого возраста на свои накопительные пенсионные счета, как это уже предлагал А. Кудрин в мае 2004 г. в увязке с мягкой схемой повышения пенсионного возраста²⁰.
2. Реформы образования и здравоохранения. Здесь нужны крупные вложения, чтобы добиться желаемых результатов. Идеи ускорения реформы здравоохранения охарактеризованы в докладе ГУ—ВШЭ²¹.
3. Вложения в создание рынка доступного жилья, необходимые для обеспечения доступности ипотечных или иных кредитов на приобретение жилья не только состоятельными семьями, но и теми, кто не имеет в данный момент необходимых накоплений. Это прежде всего вложения для преодоления разрыва между началом выдачи кредитов и наступлением времени их массового возврата. Но это также инвестиции в расширение производственной базы строительства и строительной индустрии, в подготовку необходимых кадров. Иначе кредиты населению будут повышать спрос, который и так велик, не увеличивая предложения. Кроме того, здесь необходимы жесткие меры по созданию конкурентных условий на жилищном рынке, по уничтожению коррупционных связей между местными властями и избранными ими компаниями-монополистами²².
4. Повышение пенсий и заработной платы бюджетникам. Подобныерасходы ни в коей мере нельзя считать инвестициями — таково распространенное мнение. Я полагаю, что у нас здесь и сейчас эти расходы при определенных условиях могут стать инвестициями в институты. Напомню прежде всего, что в России коэффициент фондов, или децильный коэффициент (средний доход 10% самых богатых к среднему доходу 10% самых бедных), в начале 2007 г. достиг 15,3 раза против 14,9 раза годом ранее. Социальное расслоение непрерывно растет, и это является одним из факторов низкого уровня доверия к публичным институтам. Далее, сегодня уровень фиксированных доходов, то есть выплачиваемых государством, по сути, строится, как и в советское время, в расчете на «корзину» товаров и услуг, приобретаемых на текущие расходы. Предметы длительного пользования еще иногда доступны, но жилье (даже в кредит), газ, тепло и электроэнергия по нормальным ценам, взнос на счет пенсионных накоплений, медицинская страховка — уже нет. Монетизация льгот коснулась очень узкого круга льгот для пенсионеров и вызвала взрыв, остановивший все реформы.

Таким образом, как их все же проводить, если не запланировать необходимые расходы? Повышение пенсий и заработной платы с учетом всех дополнительных расходов семей и с превышением их, обеспечивающим спокойный переход, — просто необходимое дополнение к прямым инвестициям в перечисленные реформы. И не нужно говорить, что на эти цели нет денег или что они вызовут инфляцию. Для этого есть финансовое планирование, которое должно определить приоритетность всех расходов и сроки, на которые их следует распределить²³.

И последнее. Прогрессивные перемены в институтах и культуре невозможны без демократизации. Больше того, она — их органичная часть и условие повышения доверия. Все признают, что Испания добилась больших успехов в трансформации институтов и ценностей, осуществив для этого только две вещи: либеральные экономические реформы и демократию. И еще — король Хуан-Карлос вернул военных в казармы, когда они попытались устроить военный переворот. И это стало новым словом в национальной культуре.

(8) Coleman J.S. Social Capital in the Creation of Human Capital // American Journal of Sociology. 1988. Vol. 94. P. 95-121; Патпэм Р. Чтобы демократия сработала: Гражданские традиции в современной Италии. М.: Ad Margincm, 199G.

(9) Более подробно см.: World Values Survey 1990 (www.\vorldvalucssurvey.org).

(10)Лебедева Н., Татарко А. Ценности культуры и развитие общества. М.: Изд. дом ГУ-ВШЭ, 2007. С. 51, 54.

(11) Ясин Е. Г. Приживется ли демократия в России? М.: Новое издательство, 2006. (12) Политология: Хрестоматия. СПб.: Питер, 2006. С. 274-275.

(13) Гражданское общество: Мировой опыт и проблемы России / ИМЭМО М.: Эдиториал УРСС, 1998. С. 40, 73.

(14) Под таким названием в 2002 г. вышел сборник трудов видных ученых-гуманитариев, подготовленный в рамках проекта Гарвардской академии международных и региональных исследований, с подзаголовком: "Каким образом ценности способствуют общественному прогрессу". Авторы этой книги, по сути, пытались ответить на те же вопросы, что наша нынешняя VIII конференция. Только мы ищем ответы конкретно для России, поэтому я использовал этот заголовок.

(15) Лебедева Н. Введение в этническую и кросскультурную психологию. М.: Изд. дом "Ключ-С", 1999. С. 23-24.

(16) Лебедева Н., Татарко А. Указ. соч. С. 25.

(17) Зинченко В. Психология доверия. Самара, 2001. С. 13.

(18) Шестоперов О., Щетинин О. Оценка доли теневого оборота в малом предпринимательстве и факторы, па псе влияющие: [рукопись] / Национальный институт системных исследований проблем предпринимательства. 2007.

(19)Гайдар Е. Российские финансы: что за горизонтом // Экономическая политика. 2007. N 1.

(20) Независимая газета. 2007. 16 марта.

(21) Российское здравоохранение: как выйти из кризиса. М.: Изд. дом ГУ-ВШЭ, 2006.

(22)Ясин Е. Г. Политическая экономия реформы ЖКХ. М.: Фонд "Либеральная миссия", 2006.

(23) Ясин Е. Г. Нерыночный сектор: Структурные реформы и экономический рост. М.: Фонд "Либеральная миссия", 2003. С. 64 - 66.