Административно-плановая экономика в конце советской эпохи: критический анализ Юрия Яременко

Лидс Адам Э.

Терра Инкогнита

В 1983 г., выступая на пленуме ЦК КПСС, генеральный секретарь Юрий Андропов признал: «Если говорить откровенно, мы еще до сих пор не изучили в должной мере общество, в котором живем и трудимся, не полностью раскрыли присущие ему закономерности, особенно экономические». Однако еще за два года до признания Андропова вышла книга, которая пыталась ответить именно на эти вопросы. Ни сама эта книга, имевшая название «Структурные изменения в социалистической экономике» (1981) [1], ни и ее автор, Юрий Яременко, не привлекли всеобщего внимания. Яременко писал в первую очередь тексты докладов для высшего руководства страны, во вторую очередь - научные публикации. В фокус общественного внимания он попал, когда в 1990 г. был назначен советником М.С. Горбачева и избран членом ЦК КПСС. Идеи Яременко исходили из его собственных представлений о плановой экономике, которые он сформулировал по итогам анализа уникального массива фактических данных и расчетов, проведенных в рамках принципиально новых эконометрических моделей.

Ю.В. Яременко оставался членом компартии и сторонником методов планирования³ вплоть до своей смерти в 1996 г. В то же время его теория содержала критику действующей системы. Он показал, как советская экономика пришла в тупиковое состояние, из которого трудно было выбраться без централизованных мер. Структура промышленности СССР стала несбалансированной будучи перекошенной из-за политически мотивированного развития оборонно-промышленного комплекса.

Взгляды Яременко легли в основу многих ключевых идей, которые циркулировали в советской элите⁴. Теория Яременко была единственной, которая опиралась на мощную статистическую базу, и, возможно, только эта теория предлагала количественно просчитанную траекторию дальнейшего экономического развития СССР.

Но либеральные реформаторы начала 1990-х годов, убежденные, что реформировать плановую экономику невозможно, с патологическим энтузиазмом начали проводить меры по переходу к капитализму. Однако идеи Яременко о необходимости структурных сдвигов продолжили оказывать влияние на сторонников сильной, ориентированной на развитие промышленной политики. Иными словами, и российские либеральные экономисты, и оппонирующие им дирижисты проходили путь своего научного развития в диалоге с теорией и аналитическими выводами Яременко.

От Госплана к Комплексной программе

Юрий Васильевич Яременко родился 8 августа 1935 г. В 1953 г. поступил на экономический факультет МГУ, но на пятом году обучения уехал учиться в Китайский Народный университет в Пекине, диплом которого получил в 1960 г.⁵. Затем Яременко поступил на работу в Научноисследовательский экономический институт (НИЭИ) при Госплане СССР. Тогда же он опубликовал свои первые книги [10-11]. В 1973 г. он перешел работать в ЦЭМИ АН СССР, на базе одного из отделов которого был создан новый Институт экономики и прогнозирования научно-технического прогресса АН СССР (который после 1992 г. по инициативе Яременко стал называться Институтом народнохозяйственного прогнозирования (прим. переводчиков)). Научный путь Яременко следует оценивать с учетом ключевого значения этих институтов для развития советской экономической мысли и экономической политики.

После ХХ съезда КПСС (1956 г.), реформистские взгляды на экономику стали укрепляться. Этот процесс был неразрывно связан с дискуссиями о внедрении математических методов в практику экономических исследований. Возникли два ключевых лагеря экономистов-математиков: с одной стороны, использовавших модели межотраслевого баланса и работавших в основном в НИЭИ, с другой - развивавших теорию оптимального планирования и работавших в основном в ЦЭМИ. Методы оптимизации стали популярны благодаря молодым экономистам, пришедшим из оборонных исследовательских институтов. Они сильно отличались по образу мыслей и используемому математическому аппарату от тех, кто был до них [12]. В НИЭИ больше внимания уделяли модели межотраслевого баланса («затраты-выпуск») Василия Леонтьева (см. [13-15]).

Эта модель позволила виртуозам межотраслевых расчетов, таким как Яременко, теоретически объяснить, как действуют реальные механизмы плановой экономики.

Вообще говоря, ретроспективный анализ Яременко по отношению к плановой экономике стал результатом деятельности по разработке прогнозов. Усилия А.И. Анчишкина по легитимизации долгосрочного прогнозирования имели поддержку в высшем руководстве СССР: председатель Совета министров А.Н. Косыгин в своем выступлении в Госплане в 1965 г. призвал разрабатывать планы на основе прогнозов [16-17].

Наконец, в 1972 г. ЦК инициировал работу по созданию Комплексной программы научно-технического прогресса (КП НТП) и его социально-экономических последствий. Так была запущена разработка двадцатилетнего прогноза развития советской экономики, который обновлялся раз в 5 лет.

После заключения с Федоренко союза, нацеленного на продвижение социально-экономических прогнозов, Анчишкин перешел в ЦЭМИ, возглавив созданный для него новый отдел. При этом он взял с собой своих друзей и коллег, включая Яременко и Ершова. Комплексная программа была научным мегапроектом, которым совместно руководили Академия наук СССР и Государственный комитет по науке и технике (ГКНТ). Это было крупнейшее направление гражданских исследований АН СССР, которым руководил совет из более, чем ста ведущих ученых под председательством вице-президента Академии, знаменитого теоретика, радиоинженера и астронома Владимира Александровича Котельникова.

Созданные научные советы запрашивали данные, отчеты, техническую документацию и справки от исследователей, инженеров и экономистов из десятков академических и сотен отраслевых институтов.⁶. Анчишкин и Яременко сводили данные с помощью многоступенчатого моделирования, формулируя затем конечные сценарии: темпов роста и объема доходов, которые затем становились входными данными для межотраслевого баланса с укрупненной номенклатурой, и этот баланс генерировал данные для межотраслевых балансов с более детализированной номенклатурой. Результаты разработки первого прогноза были отражены в восемнадцати томах. КП НТП отразила мощные эмоциональные и политические инвестиции того времени в науку и технологии, а также острое желание новой волны политиков и ученых управлять будущим страны.

Яременко, Анчишкину и их коллективу работа над КП НТП позволила совершить большой шаг вперед в научных исследованиях. Яременко, находясь в постоянном контакте с отраслевыми научно-исследовательскими институтами и конструкторскими бюро, развивал очень необычные исследования. Его интересовали как техническая сторона советского производства (он проводил бесконечные часы за чтением отраслевых публикаций и материалов конструкторских бюро), так и управленческие проблемы. Он побуждал своих исследователей как можно глубже интервьюировать отраслевых управленцев и инженеров-технологов. Теория Яременко о многоуровневой экономике окончательно сформировалась именно в период его работы с данными, полученными в рамках работы над КП. Кроме того, что было немаловажно, КП НТП была каналом связи с ЦК КПСС, через который Институт мог донести свое мнение по поводу решения проблем развития советской экономики.

Структура «Структурных изменений»

Краеугольная работа Яременко - книга «Структурные изменения в социалистической экономике» [1] - состоит из четырех частей, каждая из которых методологически уникальна, но все вместе они составляют логически стройную теорию. Основные положения этой теории опираются на данные межотраслевого баланса в разрезе 18 отраслей экономики за период с 1950 г. по 1975 (в постоянных ценах), который долго и кропотливо создавался командой Яременко. Основные положения теории Яременко были впервые изложены в его докторской диссертации в 1977 г.

Первая часть книги выстроена вокруг данных о среднегодовых темпах роста по пятилеткам для каждого сектора экономики, а также вокруг временных рядов, отражающих динамику коэффициентов прямых затрат, величина которых была получена из таблиц «затраты-выпуск». Яременко расценил резкие изменения в темпах роста и коэффициентах прямых затрат как доказательства «структурных сдвигов». При этом его интерпретации основывались как на эконометрическом анализе из третьей части книги, так и на его глубоких качественных знаниях о советской экономике. Для каждого периода времени он описал структурные сдвиги и их последствия в рамках относительно независимых групп отраслей, включая: (1) производство энергии, основные поставщики и потребители этой отрасли; (2) производство строительных материалов и смежные отрасли; (3) сельскохозяйственная продукция и ее потребители. В первой части также есть раздел о последствиях быстрого роста химической промышленности в 1960-х годах.

Вторая часть книги - сердце теории, главное достижение Яременко. Во-первых, здесь он разработал и предложил терминологию для анализа ускоренного развития в рамках плановой системы и частично описал способы формализованного представления этих процессов. Во-вторых, он применил свои теоретические построения в деле, показывая на уровне высокой абстракции, как развитие в условиях плановой системы сталкивается с внутренними ограничениями, какие есть варианты для преодоления этих ограничений и как преодоление ограничений влечет за собой масштабные сдвиги в межотраслевой структуре. В заключительной главе второй части показано, каким образом советские предприятия, реагируя на эти макроструктурные процессы, формировали различные модели поведения. Такой подход позволил объяснить все описанные процессы и явления в рамках единой логики.

Наибольшее впечатление на многих советских экономистов произвела третья часть книги. В ней представлена эконометрическая «модель межотраслевых взаимодействий», разработанная по аналогии с моделью «затраты-выпуск», построенной за исследуемый период. Для описания потоков между двумя секторами (межотраслевого взаимодействия) в модели используется стандартная производственная функция с ее последующей трансформацией в уравнение регрессии. Затем Яременко добавил в модель дополнительные параметры, которые делают поток между двумя секторами зависимым от ряда других факторов , а именно: объем выпуска в секторе, поставляющем продукцию ; объем выпуска в секторе, предъявляющем спрос на эту продукцию; объем спроса на продукцию сектора, поставляющего продукцию , со стороны третьих отраслей; объем параллельных поставок в сектор, предъявляющий спрос на продукцию, со стороны третьих отраслей. Модель имела целью выявить реальные приоритеты планирования через изменения в межотраслевых потоках, происходившие за анализируемый период времени. Таким образом, эконометрические результаты стали основой для теоретических обобщений из второй части книги и содержательного описания явлений в первой части книги. Затем Яременко объяснил, как модель может быть использована для макроэкономического и отраслевого прогнозирования.

Многоуровневая экономика

Разнокачественные ресурсы и принципы определения приоритетов. Теория Яременко о развитии социалистической экономики начинается очень просто. Ключевое понятие - «качество», но оно также и самое сложное (в [1, с. 6163, 116-118]). С одной стороны, Яременко определяет качество с экономической точки зрения: «качественные товары» - это те, по отношению к которым спрос превышает предложение. На другом полюсе находятся «массовые товары», предложение которых превышает спрос на них. Но в экономике, где приоритеты определяются плановым образом, спрос - это не основное понятие. С другой стороны, «качество» определяется технологически: с точки зрения либо линейного научно-технического прогресса, либо приоритетности некоторых ресурсов для достижения какой-либо цели. Неоднородная качественная структура экономики, по мнению Яременко, является одной из ее наиболее консервативных характеристик, которая меняется очень медленно. Планирование - это механизм воздействия на качественную структуру экономики, нацеленный на ускорение развития производительных сил, чтобы быстрее преодолеть историческое время, через которое уже прошли более развитые страны.

Качество находится в прямой связи с понятием «приоритет». Все предприятия, потребляющие какой-либо качественный ресурс, могут быть ранжированы в соответствии с приоритетом, который был присвоен им плановиками в части потребления этого ресурса. Один сектор имеет более высокий приоритет, чем другой, если при увеличении доступности качественных ресурсов доля потребляемых им качественных ресурсов растет быстрее, чем доля качественных ресурсов, потребляемых в другом секторе.

Яременко исходит из понятия технической взаимодополняемости: производственные процессы, требующие разнообразных затрат, будут, как правило, требовать ресурсов с примерно одинаковым уровнем качества (включая рабочую силу и необходимые для этого производства изделия). Таким образом, производителей можно приблизительно упорядочить по группам, исходя из потребляемых ими ресурсов. Группировка по приоритетам происходит независимо от разделения экономики на секторы (однако на практике приоритеты часто соответствуют тем или иным секторам экономики). Этот порядок расстановки приоритетов и определяет «многоуровневую экономику». Именно это словосочетание Яременко хотел сделать названием книги, но его изменили редакторы. Таким образом, Яременко смог точно определить понятие «структурный сдвиг»: он происходит, когда плановики меняют уровень приоритетности какого-либо предприятия при распределении того или иного ресурса [1, c. 63-66].

Затем Яременко описал два процесса, которые имеют прямое отношение к качеству ресурсов и уровню приоритетности производителей, которые их потребляют. Эти два процесса не являются взаимоисключающими, и политические цели могут потребовать их сочетания. Наличие этих процессов позволяет разделить производителей, по крайней мере, на три уровня приоритетности.

Первый из этих процессов - «эффект компенсации»: потребление ресурсов более низкого качества при производстве продукции более высокого качества, поскольку в рамках производственных процессов, по крайней мере, некоторые из потребляемых промежуточных продуктов могут быть заменены на аналогичные, менее качественные, но в целом не влекущие за собой потери качества конечной продукции. Это обстоятельство ослабляет ограничения по приоритетным ресурсам и ускоряет рост. Таким образом, компенсационные процессы подталкивают развитие приоритетных отраслей и ускоряют появление новых производств с еще более высокими технологическими характеристиками. Потребность в компенсирующих ресурсах, порождаемая спросом, с верхнего уровня иерархии перемещается на более низкие уровни, вовлекая в оборот уже и массовые ресурсы, объем которых в экономике заведомо избыточен. Таким образом, наличие избыточных массовых ресурсов является обязательным условием для создания иерархии приоритетов и вообще для развития плановой экономики [1, с. 66-69].

«Коэффициент компенсации» показывает, насколько промежуточное потребление качественных ресурсов снижается по мере увеличения потребления массовых ресурсов.

Соответственно, «национальный экономический коэффициент компенсации» — это среднее значение коэффициентов каждого уровня, взвешенное по доле потребления массовых ресурсов на этом уровне качества, по отношению к общему объему использованных массовых ресурсов.

Экономика с более высоким коэффициентом компенсации концентрирует более значительную долю качественных товаров в своих приоритетных отраслях. Это обстоятельство создает дефицит качественных ресурсов в других отраслях, которые компенсируют этот дефицит более широким использованием массовых ресурсов.

Второй эффект - это «эффект замещения», перераспределение высококачественных ресурсов в менее приоритетные группы отраслей, которые раньше не могли их получить. Эффект замещающего потока заключается в модернизации производственных процессов на нижних уровнях.

Потоки ресурсов между различными уровнями иерархии отраслей имеют у Яременко две характеристики. «Глубина» потока определяется числом уровней, через которые он проходит. Взаимное влияние эффектов замещения и компенсации в экономике через какое-то время приводит к уменьшению отдачи от каждого из них и увеличению глубины потоков. Например, в то время как большой объем неквалифицированного крестьянского труда вполне может использоваться в рамках компенсационных процессов, чтобы увеличить производство стальной продукции на начальных стадиях индустриализации, он даже в малой степени не может пригодиться для увеличения выпуска прецизионных гироскопов. Один из способов уменьшить глубину компенсационных потоков - переместить их источник с нижних технологических уровней на средние, а второй способ - осуществить «структурные сдвиги»: направить замещающие потоки на нижние уровни для роста отраслей, которые являются источником компенсационных потоков.

Увеличение глубины межуровневых потоков влечет за собой «дополнительные расходы», когда неподходящее качество входящих ресурсов ведет к их потере или нехватке. Эти дополнительные расходы определяют максимально возможную глубину межуровневых ресурсных потоков.

Вторая характеристика замещающих и компенсационных потоков - это «интенсивность», определяемая как доля выпуска, которую отрасль данного уровня приоритетности направляет в виде ресурса в отрасль другого уровня приоритетности. Таким образом, с помощью интенсивности измеряется скорость процесса форсированной (целенаправленной) структурной трансформации.

Форсированное развитие, структурные сдвиги и объективно необходимые планы

Теория Яременко, хотя она и казалась просто описательной, была активным вмешательством в дебаты о замедлении роста советской экономики в годы, последовавшие за послевоенным восстановлением. С момента смерти Сталина экономисты, управленцы и политики предлагали различные пути развития, начиная от внедрения новых технических решений и заканчивая улучшениями в бухгалтерии предприятий. Другие, но в чем-то похожие подходы сосредоточились на поиске «оптимального планирования» с опорой на математические модели и вычислительную технику. При этом основной целью и тех, и других подходов провозглашалось эффективное распределение. Так, неоклассическая экономическая теория, теория равновесия Вальраса и ее математический аппарат стали частью советских дискуссий. Возник новый взгляд на социализм, предлагавший рыночный социализм и «косвенный централизм» в рамках оптимального планирования. Этот взгляд исходил не из классических исторических представлений об увеличении производства до утопического изобилия, а из неоклассических представлений о статической Парето-эффективности.

Яременко пытался найти решения за счет изменения инвестиционных приоритетов, стимулирования предприятий к внедрению новых технологий в производство.

В этом подходе воедино сошлись две главные идеологемы послесталинских лет. Первая из них затрагивала проблему «интенсивного» и «экстенсивного» развития, которая была одним из способов касаться таких табуированных политических вопросов как: снижение темпов роста, растущее технологическое отставание по отношению к Западу, дефицит потребительских товаров и, соответственно, низкая производительность труда. При экстенсивном росте в производство вовлекается все больше ресурсов, а производственные мощности и, следовательно, объем производства быстро растут. Но при исчерпании этих ресурсов рост становится пропорциональным естественному приросту населения. При интенсивном росте ресурсы используются более эффективно, производительность повышается, а выпуск продукции, увеличивается и в качестве, и в сложности.

Второй идеологемой была НТР. На первой стадии индустриализации, высокоинтенсивные компенсационные потоки приводят к очень быстрому расширению производств более высокого технологического уровня. Эта качественная трансформация экономики, «процесс изменения состава ресурсов, их самовоспроизведения с постоянным выделением качественно новых элементов» [1, с. 94], и есть рост в понимании Яременко.

В эпоху НТР экономический рост рассматривался как ускорение техно-исторического времени, отмеченное качественными изменениями. В этом контексте количественный рост - это логическая производная от пропорций, которые задают соотношение между отраслями разного качественного уровня и которые необходимы для поддержания заданной скорости качественных преобразований. Но качественный рост приводит к тому, что глубина компенсационных потоков растет, их эффективность падает, а для дальнейшего расширения качественного производства требуется все больше массовых ресурсов. По мере того, как эффективность компенсации, исходящей от низших уровней, падает, источником компенсирующих потоков для новых высших уровней становятся вновь возникающие промежуточные уровни. В некотором смысле в этот период экономика все еще стремится сохранять двухуровневую структуру. Но по мере роста спроса на компенсацию со стороны промежуточных уровней инвестиции в отрасли этого уровня должны вырасти, чтобы обеспечить расширение их выпуска. Двухуровневая структура экономики превращается таким образом в пирамидальную. В свою очередь, двухсекторная модель роста, вполне подходившая для описания первоначального экстенсивного роста, перестает адекватно отражать структуру экономики и ее дальнейшие преобразования [1, с. 87-95].

По мере усложнения структуры экономики сбалансированный, интенсивный рост предполагает постоянное взаимодействие как компенсирующих, так и замещающих потоков. По мере того, как технологическая граница сдвигается вверх, качественные ресурсы должны перемещаться вниз, чтобы обеспечить обновление более низких уровней. В условиях интенсивного развития рост, измеряемый объемом производства, может замедлиться, но начинается выпуск другого ассортимента товаров, обладающих в среднем более высоким качеством. Это в том числе новые потребительские товары, востребованные более образованными и культурными работниками высокотехнологичных отраслей.

Так, успешное форсированное развитие, выстроенное в соответствии с приоритетами, в значительной степени и создает многоуровневую экономику, которая не может развиваться дальше, если не перейдет к другому режиму роста. Иными словами, развивающаяся экономика сама создает себе внутренние ограничения. Именно в этом смысле Яременко мог говорить, не впадая в противоречие, об объективных экономических требованиях к функционированию субъективной по определению плановой экономики.

Микроструктура производства в условиях экстенсивного роста

Сила теории Яременко наиболее ярко проявляется в его исследованиях по поводу того, как многоуровневая макроструктура материализуется в микроструктуре производства. Он исследовал особенности поведения советских предприятий, которые часто рассматривались как патологические, и объяснял их результатами форсированного развития. Эти особенности иногда воспринимались как признак нежизнеспособности социализма, но с точки зрения Яременко жизнеспособность социализма вытекала из самого факта его существования.

В ходе экстенсивного роста производственные процессы ориентированы на (1) специфические типы технологий, которые максимально задействуют избыточный неквалифицированный труд и минимально используют высококачественные капитальные ресурсы [1, с.103-105]. Трудоемкие и предъявлявшие повышенный спрос на рабочую силу производственные процессы сохранялись, несмотря на наличие более производительных и менее расточительных процессов. Таким образом, трудоемкость и ресурсоемкость советского производства обусловили гипертрофию сырьевых отраслей и топливно-энергетического комплекса.

Кроме того, повсеместность компенсационных процессов требовала использования того, что Яременко называет (2) универсальными технологиями [1, с. 105-106]. Во время ранней индустриализации опора на неспециализированные производственные процессы неизбежна: для поддержания роста в приоритетных секторах экономики требуется больше ресурсов, чем может быть использовано в эффективном режиме, особенно с учетом общего дефицита инвестиций. Но производство, нацеленное на процессы компенсации, усиливает предпочтительность универсальных технологий. Производители компенсирующих ресурсов должны были быть готовы регулярно перенастраивать свое производство на выпуск небольших партий продукции, необходимых для потребления в более приоритетных отраслях; а приоритетные отрасли должны были иметь оборудование, которое могло не только производить широкий ассортимент высококачественных товаров, но и потреблять при этом входящую продукцию низкого качества. Следовательно, универсальные технологии в свою очередь усугубляли расточительность советского производства.

Наличие в экономике разных качественных уровней также объясняет часто отмечавшееся стремление советских предприятий к (3) относительной экономической изоляции [1, с. 106-108]. Из-за технических требований к производству предприятия либо устанавливали связи с поставщиками, имевшими такой же или близкий уровень качества продукции, либо создавали вспомогательные производственные линии у самих себя. В таком случае предприятия, производившие высококачественные товары (4), диверсифицировали свое производство, выходя за рамки плановых указаний, чтобы самостоятельно обеспечить себя достаточно качественной промежуточной продукцией для выпуска своего основного ассортимента [1, с. 108-109].

Советским предприятиям приходилось окружать себя бесконечным множеством мелкосерийных подготовительных производственных линий, ремонтных мастерских, инструментальных цехов и участков по финишным операциям, создавая огромные накопления запасных частей, полуфабрикатов, незавершенной продукции. Эти взаимоувязанные мощности поддерживали «технологическое ядро» предприятия на определенном качественном уровне. Это ядро было окружено периферией из производств более низкого уровня (в него входили в том числе складское хозяйство и транспортные цехи), что было своеобразным отражением макроэкономических качественных различий на уровне предприятия [1, с. 112-113]. Отказ от специализированного характера основных производственных линий, которые таким образом должны были быть в состоянии выпускать широкий ассортимент продукции (становясь «многопрофильными»), влекли за собой еще большую многопрофильность на уровне вспомогательных производств.

Этот специфический многопрофильный характер советской индустриализации порождал компенсационные издержки второго порядка из-за необходимости иметь складские запасы, чтобы не страдать от перебоев с поставками; создавать резервные производственные мощности для самостоятельного выпуска промежуточной продукции.

Структурная стагнация

Переход к интенсивному развитию может быть осуществлен без излишнего напряжения, если совершить его до того, как коэффициент компенсации в национальной экономике или средняя глубина компенсационных потоков станут слишком большими, и до того, как массовые ресурсы будут исчерпаны. Целенаправленное увеличение замещающих потоков позволяет повысить качество производства на нижних уровнях, что, в свою очередь, уменьшает глубину компенсационных потоков, восстанавливая их эффективность и позволяя продолжить качественные улучшения на верхних уровнях. Этот благотворный механизм позволяет экономике самой себя «вытягивать» наверх.

Но если структурная трансформация, нацеленная на переход к интенсивному развитию, затягивается, а повышенные темпы роста верхних уровней сохраняются слишком долго, «сбалансированность» или «пропорциональность» развития сильно страдает. Предприятия, производящие товары, которые используются для компенсационных целей, направляют все большую часть своего выпуска на обеспечение этих восходящих потоков, либо расширяя производство, либо вынуждая потребителей равного им уровня довольствоваться более низкокачественными ресурсами. В результате напряжение компенсационных процессов, преодолевая уровень за уровнем, добирается до добывающих, сырьевых и топливных отраслей, которые вынуждены переходить к гипертрофированному росту. Основание пирамиды приоритетов становится шире.

Но расширение трудоемких форм производства низкокачественных товаров, компенсирующих дефицит качественных продуктов, имеет свой предел: дефицит приоритетных ресурсов в конечном счете проявляется в общем дефиците рабочей силы. Исчерпание базовых массовых ресурсов, в число которых входят труд, топливо, руды и т.д., таким образом, сдерживает это гипертрофированное расширение основания пирамиды.

По мере расширения производства на более низких уровнях и без того урезанные поставки качественных ресурсов, становятся совершенно недостаточными. Предприятия низшего и среднего звена адаптируются, упрощая производимую ими продукцию.

Высшие уровни экономики реагировали, используя самоизоляцию, производя нужную продукцию самостоятельно, делая запасы всех доступных ресурсов, включая трудовые. Эта перегрузка влекла за собой преувеличенные, патологические формы поведения предприятий, характерные для экстенсивного развития. Чем больше предприятия приспосабливались к ним, тем сложнее и дороже становились желательные структурные сдвиги, необходимые для интенсивного роста. Экономика вошла в тупиковую ситуацию.

«Египетские пирамиды»

Со второй половины 1960-х годов Яременко видел, что экономика идет гибельным, даже трагическим путем. Его теория описывала логику развития советской экономики и советских институциональных преобразований, объясняя, как чрезмерное развитие военной промышленности привело к потере контроля над траекторией развития.

Смысл существования советской системы был, по мнению Яременко, внеэкономическим и заключался в геополитической конкуренции как основе жизни государства: «В этом смысле плановая система и являлась в какой-то степени производной от внеэкономической функции» [5, с. 40-41]. Экономика была ориентирована на успех в гонке вооружений. До конца 1960-х годов Советский Союз мог выдерживать эту конкуренцию [5, с. 64]. Но успехи страны в области атомного оружия и ракетной техники породили чрезмерные желания, исполнить которые было нереально. Это была большая проблема, но в катастрофу ее превратило ослабление централизованного контроля со стороны КПСС. В дальнейшем это ослабление не позволило остановить эскалацию гонки вооружений и перенацелить высококачественные производственные ресурсы на интенсивное развитие и возрождение гражданских отраслей экономики.

В системе, оставленной в наследство Сталиным, сбалансированность поддерживалась двумя ведомствами - Коммунистической партией и Госпланом. Партия была, как говорил Яременко, хранительницей общих политических интересов, арбитром между конфликтующими ведомствами. Граница, отделяющая партию от промышленных управленцев, постепенно стиралась. «Жреческое сословие», как почти веберовскими терминами называл КПСС Яременко, «потеряло право первородства, лишилось морального авторитета и авторитета силы».

Самым могущественным из ведомств была военная промышленность. Яременко относит ее окончательную победу ко времени, когда министром обороны был Дмитрий Устинов (1976-1984). Выходец из военной промышленности, а не из вооруженных сил, он запустил множество суперпрограмм по производству вооружений [5, с. 39]. Военно-промышленные министерства, чей рост вышел из-под контроля, расширили свое потребление высококачественных ресурсов до предела.

Еще одним универсальным арбитром системы был Госплан. Перед плановиками стояли две задачи. Во-первых, реализовать приоритеты, необходимые для международной конкуренции, даже если они превращаются в поддержку иррационального роста оборонной промышленности. Во-вторых, следовало защищать интересы самой экономики: удерживать структурные дисбалансы и ее перегрузку в пределах, необходимых для сохранения нормальной работы «систем жизнеобеспечения» страны [5, с. 71-72]. Решение сразу обеих задач неизбежно создавало очереди за ресурсами, одна из оборонных ведомств, другая - из гражданских. Работа Госплана состояла в том, чтобы на самом высоком уровне принятия решений соединить эти две очереди в одну. Вся политическая власть принадлежала первой очереди, и они всегда бы побеждали, если бы авторитетом Госплана не поддерживалась чаша весов в пользу второй очереди - гражданского сектора.

Интенсивность и глубина компенсационных потоков, идущих в военную промышленность, привели к структурному перенапряжению. Оно проявлялось в гипертрофическом росте топливной и металлургической промышленности. Поскольку эти отрасли достигли пределов экстенсивного роста, были предприняты усилия по интенсификации их развития за счет инвестиций в ядерную энергетику, газо- и нефтедобычу, а также в производство алюминия и пластмасс. Но этого оказалось недостаточно, и коэффициент компенсации упал [5, с. 82].

Гражданское машиностроение истощалось, ощутимо теряя в качестве своей продукции из-за расточительного низкокачественного оборудования. Яременко отвергал стандартную идею о том, что растущая сложность экономики требовала более сложного управления, чем могла обеспечить плановая система. Скорее, к кризису управления привел структурный кризис: перенапряжение экономики выражалось в усложнении планово-контрольного аппарата, взрывном росте статистической отчетности и делопроизводства, которые не соответствовали реальному усложнению самой экономики [5, с. 150-151].

С точки зрения Яременко, использовать слово экономика (хозяйство) применительно к Советскому Союзу было семантической ошибкой. По этому поводу он сказал потрясающие по глубине слова: «Описывая эти процессы, я ощущаю определенную неудовлетворенность из-за отсутствия адекватного языка описания. Строго говоря, речь не идет о явлениях экономических - скорее их следует осмыслять в терминах социологии. Вторичность нашей экономики по отношению к воссозданию и расширению упомянутых мною административно-социальных структур -это та проблема, которую до сих пор никто правильно не понял и не оценил, потому что мы привыкли жить в умозрительном мире экономического детерминизма. И нам трудно осознать, что наше общество было больше похоже не на Европу или Америку, а скорее на древний Египет, где строительство пирамид было цементирующим элементом всей египетской цивилизации. Поэтому наша экономика в своем развитии не имела никакого внутреннего смысла, а была лишь своеобразным пространством для воспроизводства и расширения административных структур» [5, с. 27].

Но для Яременко главной трагедией этого патологического роста было то, что произошло с русским народом. К 1970-м годам огромный спрос на неквалифицированную рабочую силу, лежавший в основе пирамиды качества, уже нельзя было легко удовлетворить, и это стало началом заключительной гипертрофии процесса. Волны трудовых ресурсов из села, высвобожденные коллективизацией и механизацией сельского хозяйства, были в целом поглощены. С ликвидацией системы ГУЛАГа исчезла и угроза принудительного труда. Советский Союз решил проблему нехватки неквалифицированной рабочей силы не за счет повышения заработной платы, а путем создания градиента в качестве жизни между городом и деревней. Это была «иерархия социальных сред» [5, с. 110]. Наиболее качественная социальная среда была в нескольких «закрытых городах оборонной науки», за ними следовали Москва и Ленинград, затем города меньших размеров, а завершала пирамиду сельская местность, где люди жили почти полностью вне государственной системы гарантий и обеспечения, добывая средства во многом за счет натурального сельского хозяйства. Так работал «насос», затягивающий людей в город.

Механизмом удержания все более образованного и квалифицированного населения на низкостатусных рабочих местах была система разрешений на проживание (прописка). Отрасли, страдающие от дефицита трудовых ресурсов, получали квоту на проживание сотрудников и прописку после отработки определенного числа лет.

Но в городах были и отрасли низкого технологического уровня - такие, как строительство. Амбициозные и весьма образованные люди приезжали в города и, чтобы получить прописку, брались за неквалифицированную работу. Заработная плата, производительность и уровень морали в этих условиях были чрезвычайно низкими. Многие рабочие неоднократно меняли работу, отрабатывая несколько сроков, становясь «перемолотыми, деформированными, частично деградировавшими» [5, с. 46].

Заключение: Структурная «перебалансировка» против микроэкономической реформы

Теория Яременко сформировала его собственное понимание того, какие реформы нужны Советскому Союзу, и его оценку тех реформ, которые в конечном счете были проведены. Он видел, что суждения руководства страны и его политических советников были искажены неспособностью оценить невыносимое бремя военной конкуренции. Точно так же он относился и к идеям сторонников рыночного социализма и оптимального планирования. Эти идеи имели целью «улучшить экономический механизм» путем внедрения квазирыночных механизмов для децентрализации планирования [5, с. 82]. Но для Яременко оба подхода оставались «технократическими», поскольку они пренебрегали структурными дисбалансами в экономике и игнорировали их институциональные (а в конечном счете политические) причины.

Собственные взгляды Яременко на реформы были, соответственно, макроструктурными, но их конечной целью было социальное и духовное благополучие людей [5, с. 93-98]. Он предлагал приостановить рост военных расходов, а затем сократить их, перенаправив инвестиции в гражданскую сферу. Преобразование высокотехнологичной военной промышленности в гражданское производство в течение десяти-пятнадцати лет обеспечило бы замещающие потоки, необходимые для интенсивного развития. В то же время инвестиции в гражданские отрасли могли бы удовлетворить спрос на потребительские товары длительного пользования и жилье. В политическом плане это погасило бы «социальный долг», который возник перед населением [5, c. 143-144]. И наконец (назовем это «духовной» целью) предоставление домохозяйствам нормального доступа к товарам должно было восстановить стимулы к труду и предотвратить деградацию рабочей силы.

Реализация сценария Яременко зависела от наличия воли и властных полномочий. Но «логика развала» оказалась неостановимой. «Растущий дефицит и связанная с этим напряженность в экономике парализовали остатки конструктивного мышления».

¹ Adam Leeds. Administrative Monsters: Yurii Yaremenko's Critique of the Late Soviet State // History of Political Economy. Vol. 51. No. S1. Pp. 127-151. Copyright, 2019, Duke University Press. All rights reserved. Republished by permission of the copyright holder, Duke University Press. www.dukeupress.edu

От редакции: Статья печатается в переводе П.А. Лавриненко, Ю.В. Зинченко, Д.Б. Кувалина с небольшими сокращениями. Полный текст см. на сайте Института народнохозяйственного прогнозирования РАН.

Автор благодарит участников конференции HOPE-2018, в особенности Якова Фейгина, за комментарии к более ранним вариантам текста. Также Брайан Уитон оказал автору неоценимую помощь в понимании эконометрических результатов Ю. Яременко.

² Помимо опубликованных источников, автор опирался на интервью с бывшими сотрудниками Ю.В. Яременко: Э.Б. Ершовым, А.С. Смышляевым, В.К. Фальцманом, а также А. Никольской, Клоппером Алмоном, Г. Курановым, В. Широниным, А. Нечаевым, В. Найшулем, С. Васильевым и Ю. Родным. Насколько автору статьи известно, на английский язык были переведены всего две публикации Ю.В. Яременко [6 и 7]. Единственное упоминание о Яременко в англоязычной литературе автор нашел в книге Джулиана Купера про, что характерно, оборонную промышленность [8].

³ По свидетельству коллег Ю.В. Яременко считал, что успешный и относительно гладкий переход страны к более эффективной экономике возможен только при сохранении ключевой роли КПСС и плановых механизмов и что период сосуществования плановых и рыночных механизмов должен быть длительным, не менее 20-30 лет (прим. переводчиков).

⁴ Например, статья Ю. Яременко в газете «Известия» «Рынок и план: взаимодействие или раздел сфер влияния» от 24 августа 1988 г., обсуждалась на заседании Совета Министров СССР (прим. переводчиков).

⁵ Он сохранил интерес к Китаю, что было редкостью для советских экономистов, подавляющее большинство которых интеллектуально ориентировалось на «развитые» страны. Его третьей серьезной публикацией была книга «Большой скачок и народные коммуны в Китае» (1968) [9].

⁶ Н.П. Федоренко [18, с. 374] сосчитал, что при разработке нового прогноза при этих советах работали 270 ученых из 90 различных институтов.

Литература / References

1. Яременко Ю.В. Структурные изменения в социалистической экономике. М.: Мысль. 1981. 300 с. [Yaremenko Yu.V. Strukturnye izmeneniia v sotsialisticheskoi ekonomike. M.: Mysl’. 1981. 300 p.]
2. Яременко Ю.В. Теория и методология исследования многоуровневой экономики. Избранные труды в трех книгах. Кн. 1. М.: Наука, 1997; 2000 (допечатка тиража). 400 с. [Yaremenko Yu.V. Teoriia i metodologiia issledovaniia mnogourovnevoi ekonomiki. Kn. 1. M.: Nauka, 1997; 2000. 440 p.]
3. Яременко Ю.В. Прогнозы развития народного хозяйства и варианты экономической политики. Кн. 2. М.: Наука, 1997. 479 с. [Yaremenko Yu.V. Prognozy razvitiia narodnogo khoziaistva i varianty ekonomicheskoi politiki. Kn. 2. M.: Nauka, 1997. 479 p.]
4. Яременко Ю.В. Приоритеты структурной политики и опыт реформ. Кн. 3. М: Наука, 1999. 414 с. [Yaremenko Yu.V. Prioritety strukturoi politiki i opyt reform. Kn. 3. M.: Nauka, 1999. 414 p.]
5. Яременко Ю.В. Экономические беседы. М: ЦИСН. 1998. 344 с. [Yaremenko Yu.V. Ekonomicheskie besedy. Zapis’ S.A. Belanovskogo. M.: Tsentr issledovanii i statistiki nauki. 1998. 344 p.]
6. Yaremenko Yu.V., Lavrenov N.A., and Sutiagin V.S. (1974) 1975. Calculation and Analysis of Interindustry Proportions in the National Economy of the USSR // Matekon. № 11 (4). P. 40-56.]
7. Яременко Ю.В., Ершов Э.Б., Смышляев А.С. Модель межотраслевых взаимодействий // Экономика и матем. методы. 1975. Т. XI. Вып. 3. С. 421-438. [Yaremenko Yu.V., Ershov E.B., and Smyshlyaev S.A. Mod-el’mezhotraslevykh vzaimodeistvii // Ekonomika i Matem. Metody. 1975. Vol. XI. № 3. P. 421-438.
8. Cooper Julian. The Scientific and Technical Revolution in Soviet Theory. In Technology and Communist Culture: The Socio-Cultural Impact of Technology under Socialism, edited by Frederic J. Fleron. NY: Praeger. 1977.
9. Яременко Ю.В. «Большой Скачок» и народные коммуны в Китае. М: Политиздат. 1968. 143 с. [«Bolshoi Skachok» i narodnye kommuny v Kitae. M.: Politizdat, 1968. 143 p.]
10. Плышевский Б.П., Яременко Ю.В. Закономерности динамики общественного продукта и национального дохода. М.: Экономика, 1963. 190 с. [Plyshevskii B.P., Yaremenko Yu.V. Regularities of the Dynamics of Social Product and National Income. M.: Ekonomica, 1963. 190 p.]
11. Анчишкин А.И., Яременко Ю.В. Темпы и пропорции экономического развития. М: Экономика, 1967. 208 с. [Anchishkin A.I., Yaremenko Yu.V. Tempy i proportsii ekonomicheskogo razvitiia. M.: Ekonomika, 1967. 208 p.]
12. Leeds Adam E. Dreams in Cybernetic Fugue: Cold War Technoscience, the Intelligentsia, and the Birth of Soviet Mathematical Economics. Historical Studies in the Natural Sciences. 2016. № 46 (5). Pp.633-668.
13. Баранов Э.Ф., Клоцвог Ф.Н., Коссов В.В., Шаталин С.С., Эйдельман М.Р. Итоги и перспективы межотраслевых исследований в СССР // Экономика и матем. методы. 1967. Т. 3. Вып. 5. С. 683-696. [Baranov E.F., Klotsvog F.N., Kossov V.V., Shatalin S.S., Eidelman M.R. Itogi i perspektivy mezhotraslevykh issledovanii v SSSR // Ekonomika i matem. metody. 1967. Vol. 3. № 5. Pp. 683-696.]
14. Treml Vladimir G. 1967. Input-Output Analysis and Soviet Planning. In Mathematics and Computers in Soviet Economic Planning. Ed. by John P. Hardt, Marvin Hoffenberg, Nathan Kaplan, and Herbert S. Levine. New Haven, Conn.: Yale University Press. Pp. 68-120.
15. Tretyakova Albina, and Igor Birman. Input-Output Analysis in the USSR // Soviet Studies. 1976. № 28. Pp. 157-186.
16. Косыгин А.Н. Повышение научной обоснованности планов — важнейшая задача плановых органов //Плановое хозяйство. 1965. № 42 (4). C. 3-10. [Kosygin A.N. Povyshenie nauchnoi obosnovannosti planov — va-zhneishaia zadacha planovykh organov // Planovoe khoziaistvo. 1965. № 42 (4). Pp. 3-10.]
17. Анчишкин А.И., Ершов Э.Б. Методологические вопросы народнохозяйственного прогнозирования // Вопросы экономики. 1967. № 5. С. 52-64. [Anchishkin A.I., Ershov E.B. Metodologicheskie voprosy narodnokhoziaistvennogo prognozirovaniia // Voprosy ekonomiki. 1967. № 5. P. 52-64.]
18. Федоренко Н.П. Вспоминая прошлое, заглядываю в будущее. М.: Наука, 1999. 479 с. [Fedorenko N.P. Vspominaia proshloe, zagliadivaiu v budushchee. M.: Nauka, 1999. 479 p.]