Индивидуализм и коллективизм - противоречивые начала личности и общества

Экономическая теория в момент своего возникновения исходила из методологического постулирования индивидуализма как сущностной характеристики человеческой личности, определяющей ее поведение прежде всего в сфере хозяйственной деятельности. Этого было достаточно в эпоху становления и утверждения рынка свободной конкуренции, когда торжествовал рациональный эгоизм товаропроизводителей и потребителей, не приводивший к серьезным сбоям в общем экономическом развитии. Однако по мере выявления и усиления недостатков свободного рынка, для устранения и предупреждения которых потребовалось вмешательство государства, принцип эгоистического индивидуализма начал терять свою первоначальную универсальность. Наряду с индивидуальными интересами все большее значение стали приобретать интересы всего общества, существование которых были уже не в состоянии игнорировать различные ветви экономической науки. Спор шел лишь о том, что собой представляют общественные интересы, откуда они берутся и как соотносятся с исходными индивидуальными устремлениями и предпочтениями.

И в наше время вопрос о соотношении индивидуальных и общественных интересов все еще остается в центре внимания, поскольку без правильного ответа на него невозможно понять и объяснить современную экономическую действительность. Сошлемся, например, на статью А. Рубинштейна "Общественные интересы и теория публичных благ", где автор справедливо указывает на очевидную односторонность постулата об индивидуализме и невозможность только с его позиций дать научное обоснование существованию не только индивидуальных, но и общественных благ, а также разнообразных функций современного государства, эти блага создающего и предоставляющего своим гражданам (1). Разрабатывающий совместно с Р. Гринбергом концепцию экономической социодинамики, автор статьи пишет, что теоретическое ядро этой концепции базируется на отказе от абсолютизации методологического индивидуализма и переходе к более мягкому принципу комплементарности, допускающему существование групповых интересов наряду с предпочтениями индивидов. Это вполне закономерное допущение делается на том основании, что общественные интересы реально существуют помимо интересов чисто индивидуальных и первые не всегда можно свести ко вторым.

Такой подход можно только приветствовать, однако он нуждается, на наш взгляд, в дополнительном теоретическом обосновании. Дело в том, что отказ от абсолютизации индивидуализма выглядит волевым актом исследователя, просто пожелавшего взглянуть на проблему с противоположной стороны. В таком случае методология все равно обречена на признание примата методологического индивидуализма и претендует лишь на дополнение этой давно устоявшейся аксиоматики новым элементом в лице групповых интересов. Автор как бы сознательно соглашается играть на чужом поле, по заранее установленным правилам, которые он не может изменить. Общественные же интересы предстают тогда как чужеродное тело в мире индивидуального эгоизма, как нечто случайное и необязательное, в лучшем случае - как некое исключение из господствующих правил.

Думается, что недостаточно вербально отказаться от абсолютизации индивидуализма, а необходимо в самой жизни найти подтверждение правомерности такого отказа и показать, откуда и почему возникают групповые интересы, противоречат ли они человеческой сущности или являются ее порождением. Ощущается необходимость в принципиально иной аксиоматике, отражающей не столько умозрительные построения исследователя, сколько реальную действительность, которую он изучает.

Исходным пунктом такой аксиоматики может служить социальная природа человека, который, как известно, является не просто разумным, но еще и общественным существом, живущим не изолированно, а в обществе себе подобных. Наличие общественной стороны человеческой сущности наряду с индивидуальной доказывается всем ходом истории, самим фактом объединения людей в разные социумы, длительного существования последних и поступательной их эволюции. И сегодня индивиды являются реальными участниками разных общественных образований, начиная с семьи и объединений по интересам и заканчивая государствами и мировым сообществом.

Предлагаемый нами социальный подход ставит под сомнение сам принцип всеобъемлющего и безраздельного индивидуализма, представляя его как изначально данную методологическую ошибку. Действительно, люди физически не в состоянии выживать в этом мире в одиночку и объективно вынуждены объединяться в разные группы. В индивиде исторически и генетически, уже по факту его рождения как человека, заложено общественное начало. Проявляется оно в наличии у него не только индивидуальных, но и общественных интересов. Порочность методологического индивидуализма состоит как раз в том, что во внимание принимается и абсолютизируется лишь одна, эгоистическая, сторона человеческой сущности, но совсем не учитывается вторая ее сторона - присущий человеку коллективизм, желание и умение жить в социуме.

Личный, индивидуальный интерес сам социально обусловлен и выражается в стремлении человека, вовлеченного в определенный тип социального взаимодействия, к получению для себя максимума пользы и к недопущению грозящего ему вреда. В основе своей такой интерес состоит в обеспечении человеком необходимых условий для его жизни с помощью собственного труда, который вливается в общественное разделение и кооперацию труда. Полезно для нормального человека все то, что содействует его продолжительной и высококачественной жизни, а вредно то, что этому мешает.

Помимо такого рода индивидуальных интересов у человека как разумного общественного существа появляются также общественные интересы - стремление извлекать пользу от пребывания в том или ином социуме и одновременно защищаться от нанесения вреда со стороны этого социума или отдельных его членов. Социально-трудовая природа человека генерирует в нем не только индивидуальные, но и общественные интересы, которые осознаются отдельными личностями по-разному и сосуществуют в разной пропорции в зависимости от присущих им склонностей. Индивидуальные и общественные интересы уживаются в каждом отдельном человеке, противоборствуют и определенным образом сочетаются, причем временами могут даже полностью подавлять друг друга. Но они тем не менее реально существуют в диалектическом единстве и выражаются в конкретных поступках и общем поведении любого индивида.

Общественное, коллективистское начало в человеке - это не абстрактное понятие. Оно проявляется у каждой личности, но не в одинаковой мере и в разных "формах. Само существование помимо законченных эгоистов еще и альтруистов свидетельствует о наличии у последних ярко выраженных социальных интересов, которые часто преобладают и определяют личностный тип. Этот интерес заставляет таких людей задумываться об общем благе, об улучшении жизни других людей и всего социума, совершать неэгоистичные поступки и даже посвящать всю свою жизнь служению общему делу. И в политику многие вникают не только ради личной выгоды, но и для защиты групповых и всеобщих интересов. Альтруизм проявляется и в семье, и на рабочем месте, заставляя людей действовать самоотверженно и даже иногда жертвовать собой.

Впрочем, эгоизм и альтруизм отнюдь не исчерпывают пределы социального начала, которое гораздо шире и представлено во многих других измерениях, включая главное - трудовое. На самом деле никто из людей не лишен социальных интересов. Будучи включенными в систему разделения и кооперации общественного труда, следуя нормам морали, требуя выполнения законов, соблюдая чистоту и порядок на улицах, борясь за справедливость, они проявляют свои конкретные коллективистские качества. Даже изгои, преступники и бандиты, объединяясь в группы себе подобных, с тем чтобы действовать организованно, регулируют свои взаимоотношения и подчиняются принятым у них общим правилам. Борясь против устоев общества, они тем не менее требуют применения выгодных для себя общественных процедур и норм (адвокатской защиты, суда присяжных, лучшего содержания в тюрьмах). Тем самым они тоже проявляют свой общественный интерес, хотя и в эгоистичных целях. Даже законченные негодяи иногда ведут себя по-иному в своей семье или преступной группе, обуздывают свой эгоизм, и добровольно "живут по понятиям", сознавая, что иначе они не смогут выжить в этой среде. В данном случае также проявляется своеобразный коллективизм, хотя и противостоящий узаконенному коллективизму всего общества.

Частные интересы индивидов реализуются в процессе их свободных взаимоотношений на конкурентной основе. В экономической сфере это происходит посредством рынка, где осуществляется эквивалентный обмен индивидуальными благами (стоимостями). Конкуренция присутствует и при стремлении людей обеспечить себе более благоприятный социальный статус.

Общественные интересы личности проявляются как непосредственно на уровне врожденных инстинктов (создание семьи, объединение в группы для защиты от внешней опасности) и приобретенных моральных устоев (уважение прав других членов социума, ограничение ради них собственных необузданных желаний), так и опосредованно - при участии в деятельности разных общественных структур, призванных защищать не только индивидуальные, но и коллективные интересы групп, социальных слоев, классов и народа в целом. Любой социум имеет свои собственные интересы, не совпадающие полностью с разнообразными индивидуальными интересами его членов, так как установленные в нем общие порядки необходимы не только для выполнения единых задач, ради которых произошло объединение, но и для обеспечения устойчивого существования и прогресса самого социума, развивающегося по собственным законам.

Исходным и самым узким человеческим социумом является семья, где реализуются как индивидуальные, так и семейные интересы, состоящие в воспитании детей, создании комфортных условий быта, совместном ведении домашнего хозяйства. Общественные интересы более широкого плана человек реализует в разного рода объединениях, в которых он состоит либо добровольно (сообщества по интересам, неправительственные организации, органы самоуправления, любые ячейки гражданского общества), либо вынужденно, участвуя в разных существующих без его личного ведома сообществах на местном и региональном уровнях, в общегосударственных и даже международных структурах с использованием всеобщих выборов, референдумов, своего индивидуального членства в общественных организациях (профсоюзах, политических партиях и т.п.).

Если изначально общественный (коллективный) интерес присутствует в каждом человеке, хотя выражается он по-разному и может иметь не только позитивный, но и негативный смысл (во втором случае он используется группой лиц для организованного противостояния обществу и достижения корыстных и даже криминальных целей), то у конкретного социума появляются, осознаются и реализуются его собственные интересы, которые, являясь в принципе продолжением общественных интересов индивидов (иначе, на пустом месте, они просто не могли бы возникнуть), формулируются уже самим социумом или его руководящими органами и начинают свою самостоятельную жизнь, вступая нередко в противоречие с индивидуальными интересами составляющих его людей. Такое отчуждение общественных интересов личности неизбежно в условиях ее нахождения в современном социуме, так как некоторые из них она просто не может реализовать самостоятельно и вынуждена делегировать их обеспечение общественным структурам. Обсуждению должен подлежать лишь способ такого делегирования, степень демократичности применяемых процедур, точность осознания общественной пользы, эффективность выполнения уполномоченными органами задачи защиты общих интересов.

При организации совместной жизни в любом социуме складываются правила общежития, которые не навязываются извне, а являются выражением коллективистского начала в людях. Они сами так хотят жить, хотя некоторых из них, в ком преобладает эгоизм, приходится всем миром принуждать к соблюдению установленных правил. Стремление к общему благу в разной мере присуще каждому индивиду изначально. У людей, оказавшихся в коллективе, начинает проявляться или укрепляться их коллективистское начало. Если бы люди сами не организовывали совместный труд и совместную жизнь, то она в принципе была бы невозможной. А если она реально существует, то это значит, что начала коллективизма присутствуют у большинства индивидов, которые поэтому сами находят полезным и необходимым ограничение своего эгоизма, как то бывает в совместном труде. Правда, не исключается и другой вариант, когда в системе взаимодействия может возобладать всеобщий эгоизм, но тогда социум распадается или деградирует. На основе совместного общественного труда большинство людей по необходимости вынуждены преодолевать в себе эгоизм. В общем, исторически длительное и устойчивое существование разных социумов неопровержимо доказывает ошибочность представлений об односторонне эгоистичной природе человека и правильность вывода о его двойственности как эгоистичного и одновременно коллективистского существа.

Государством, как и любым социумом, управляют разные люди. В некоторых из них преобладает эгоизм, и они могут действовать во вред обществу и преимущественно ради личной выгоды. Поэтому государственная власть далека от совершенства. Она выполняет свою функцию защиты общественных интересов не всегда успешно, причем не исключается подмена их клановыми и диктаторскими интересами. Все это должно учитываться при организации системы управления, которой необходимы сдержки и противовесы, ограничивающие негативные явления и минимизирующие неизбежные недостатки государства как такового.

Предлагаемая нами аксиоматика человеческой сущности отвергает как безудержный индивидуализм, к которому нельзя свести все богатство поведения человека в повседневной жизни, так и всепоглощающий, в особенности насильственный, коллективизм, подчиняющий себе свободную личность. Реально возможно лишь сочетание этих двух начал на всех уровнях (в каждом человеке, в любом социуме, в государстве и обществе в целом), и задача науки состоит в том, чтобы заниматься исследованием разных вариантов такого сочетания в тех или иных конкретных условиях.

Понять современный механизм взаимодействия частных и общественных интересов можно только в их сложном единстве, а не в механическом противопоставлении их как взаимоисключающих категорий. При таком подходе более ясными станут и представления о частных и общественных благах, которые предназначены для реализации двух разных типов интересов личности, а общественные блага еще и удовлетворяют потребности соответствующих публичных структур в соответствии с их субъективным пониманием интересов данного социума.

Индивидуальные и коллективные потребности людей, в которых материализуются их соответствующие интересы, удовлетворяются разными по своему характеру благами - частными и общественными. Частные создаются индивидуальными и корпоративными производителями для удовлетворения потребностей индивидов или их добровольных объединений. На свободном рынке, где обращаются такие блага в виде товаров и услуг, господствуют преимущественно индивидуальные интересы, эгоизм и корысть. Там все виды труда приводятся к общему знаменателю, каковым служит общественно необходимый труд, а платежеспособный спрос на товары выравнивается с их реальным предложением при помощи соответствующего изменения цен. На рынке нет места для альтруизма, каждый участник следит, чтобы обмен был эквивалентным или же совершался только в его пользу. Но даже там человек не всегда ведет себя эгоистично. Когда хозяйка покупает продукты на рынке, она исходит не только из своих собственных потребностей и желаний, но и из нужд всей семьи. Точно так же действуют и представители корпораций, непроизводственных учреждений и государственных структур. Все они имеют мандат своих организаций, в котором воплощен их социальный выбор, и они руководствуются им независимо от того, как (демократически или диктаторски) этот выбор был сделан.

Производители и торговцы, выходя на рынок, понимают, что в стремлении к прибыли они должны отказаться от многих своих эгоистических наклонностей в отношении со своими конкурентами и покупателями. Их эгоистическое своеволие строго ограничено законами и наказывается в административном и уголовном порядке. Для менее эгоистичных индивидов достаточны этические нормы и моральные ограничения, которые сами по себе нужны как раз для подавления в человеке чрезмерного эгоизма. На это же направлены и профессиональные кодексы чести, и корпоративные регламенты.

Потребитель при покупке товара руководствуется разными мотивами: своими личными предпочтениями, "социальным заказом", многими случайными факторами (модой, общественным мнением, собственными прихотями и сиюминутными настроениями, воздействием рекламы, врожденным любопытством и т. д.). Но в любом случае он делает свой выбор ради удовлетворения имеющейся потребности в данном классе или виде товаров с учетом своих финансовых возможностей. Именно его платежеспособностью определяется, какой конкретно товар будет куплен: дорогой или дешевый, качественный или не очень, одноразового или длительного использования, в красивой или менее удобной упаковке. От этого же зависит, будет ли куплен именно этот товар или совершенно другой, но подходящий по цене.

Массовые производители товаров определяют свою производственную стратегию исходя из статистических данных предыдущего периода и собственных представлений о предстоящих изменениях потребительских предпочтений. Ориентируются они в конечном счете на установившийся платежеспособный спрос населения и на оценку возможного его изменения под воздействием дополнительного предложения новых по качеству и функциональным особенностям товаров.

Выйти за пределы установившегося структурированного спроса можно только при изменении условий продажи товаров (снижая или повышая цены, предоставляя кредиты и т. п.). Невозможно также резко изменить и структуру потребительского спроса. А это значит, что на рынке действуют объективные тенденции и закономерности торговли, которые должны учитываться производителями, чтобы не наделать ошибок и не разориться.

Совершенно по-иному создаются и используются общественные блага, предназначенные для всеобщего и в основном бесплатного потребления. Рыночные закономерности здесь действуют в определенных пределах, требуя соответствия издержек производства потребительным свойствам конкретных благ, что важно для экономии бюджетных средств. Аллокация же инвестиций по объектам и сферам осуществляется решением властей в зависимости от оценочных потребностей общества в тех или иных публичных благах.

С точки зрения способа потребления гражданами общественные блага подразделяются на два принципиально разных типа: материальные и нематериальные. Материальные представляют собой конкретные объекты, создаваемые государством или обществом и используемые всеми желающими в индивидуальном порядке преимущественно бесплатно (парки, музеи, библиотеки, учебные заведения, больницы, поликлиники, бесплатные шоссе) или же за полную и льготную плату (объекты энергетической, транспортной и иной инфраструктуры). В первом случае одни индивиды могут пользоваться бесплатным благом многократно, а другие вообще отказываются от него за ненадобностью, не получая за это никакой компенсации. Во втором случае граждане пользуются благами сугубо индивидуально и оплачивают только потребленную их часть. Государство берет на себя заботу о создании этих благ в тех случаях, когда частники этого не могут или не хотят делать. Здесь господствуют чисто рыночные отношения, когда индивид платит за услугу сполна, хотя государство может в социальных целях предоставлять субсидии малоимущим или льготы малому бизнесу, экспортным и социально значимым производствам.

Нематериальные общественные блага - это создаваемые государством условия безопасной и упорядоченной жизни граждан независимо от их личных желаний и готовности платить за это налоги. К ним относятся: обороноспособность страны; внутренняя безопасность граждан и защита их конституционных прав; управляемость страной в целом и разными сферами жизнедеятельности общества.

Последнее благо включает: государственное администрирование на всех уровнях; регулирование экономического и научно-технического развития; совершенствование социальной сферы и достижение социальной справедливости; содействие развитию культуры в целом и различных ее направлений. Нематериальные блага в отличие от материальных предоставляются сразу всем гражданам во всей совокупности и используются в комплексе без индивидуализации их потребления. Для их обеспечения создаются специальные материальные объекты (армия со всем ее оснащением, оборонно-промышленный комплекс, органы правопорядка, суды, тюрьмы, учреждения государственной власти, организации социальной сферы). Но эти объекты не используются гражданами индивидуально и служат лишь общей материальной базой, необходимой для предоставления соответствующих нематериальных благ. Бесплатные и платные публичные блага различаются лишь по способу возмещения затрат на их производство, что конечно важно с точки зрения материальных взаимоотношений между государством и гражданами, но они относятся к качественно разным типам общественных благ и сами по себе не являются принципиально особыми их типами.

Весьма важным представляется вопрос о том, кто производит и кто потребляет общественные блага. Государство является и инвестором, и заказчиком, и поставщиком общественного блага, но потребляется оно гражданами в добровольном или принудительном порядке. Вряд ли в этом случае данное благо можно считать товаром, который, как известно, производится не для себя, а на продажу. Думается, что товарные категории здесь не подходят, так как государство по существу ведет натуральное хозяйство, само определяя потребность в конкретном благе, затраты на его производство и условия его предоставления гражданам. То, что общественное благо потребляется не самим государством, а его гражданами, не делает его товаром, подобно тому как продукция натурального крестьянского хозяйства, потребляемая членами семьи, не становится товаром, если она не продается на рынке.

Государство широко использует рыночные отношения при взаимодействии с частным сектором (в рамках государственно-частного партнерства). Оно регулирует также оборот индивидуальных благ на рынке в тех случаях, когда заинтересовано в потреблении гражданами тех или иных товаров. Способы такого регулирования бывают разными (сниженные цены, компенсации части расходов на приобретение товаров и пользование услугами, дотации производителям и субсидии потребителям), но в любом случае они ориентируют население на преимущественное приобретение именно тех товаров, в массовом потреблении которых заинтересовано государство как выразитель общественных интересов (такая практика применяется, например, в северных странах в отношении дорогостоящих тропических фруктов).

Некоторые теоретики публичных благ выделяют товары, оборот которых регулируется государством, в отдельную группу, называя их "опекаемыми благами". Такие товары не перестают быть частными благами и не должны относиться к разряду общественных. Точно так же не становятся общественными частные предприятия и компании только потому, что их деятельность регулируется законами, налоговыми и иными средствами экономической политики государства.

Неправомерно, на наш взгляд, считать государство обычной фирмой по предоставлению гражданам общественных услуг. Такая точка зрения нередко аргументируется тем, что налоги устанавливаются государством исключительно на рыночной основе с использованием механизмов политической демократии, которая сама сводится к рыночным отношениям. Однако объявления налогов платой за потребляемые налогоплательщиками общественные блага еще недостаточно для того, чтобы считать складывающиеся при этом отношения рыночными. Платить людям приходится за все и не только деньгами, но также эмоциями, здоровьем и самой жизнью, но это вовсе не значит, что в мире нет ничего, кроме рынка.

Государство не получает плату за свои услуги, как это происходит при эквивалентном обмене, а главное - не извлекает прибыли от своей деятельности, к чему стремится любая фирма. Оно создает и предоставляет общественные блага в интересах всего общества и каждого гражданина в отдельности. Налоговые платежи за предоставляемые блага не индивидуализированы, т. е. нет прямой количественной связи между величиной уплаченного налога и размером потребленных каждым индивидом общественных благ. У людей с разным достатком эти вклады могут быть разными, но они имеют право пользоваться общественными благами в равной мере или не пользоваться ими вообще. Следовательно, между государством и его гражданами не возникают отношения купли-продажи общественного блага или его части.

Государство перераспределяет средства бюджета без учета отдельного мнения каждого своего гражданина, опираясь на сигналы от общества, поступающие лишь в агрегированном виде, причем окончательное решение всегда остается за властями. Граждане все вместе и каждый в отдельности лишь косвенно могут влиять на это решение через всеобщие выборы и референдумы с помощью демократических процедур и законодательных актов. Если же все общественные блага условно посчитать одним товаром, создаваемым государством и продаваемым обществу, а совокупные налоговые поступления в бюджет -платой за них или их ценой, то такого рода эквивалентный обмен действительно имеет место, но совершается он не на свободном конкурентном рынке, а в форме общественного договора помимо обычных рыночных отношений.

1. См.: Вопросы экономики. 2007. N 10. С. 103.