Теория и практика современного развития отрицают методологию индивидуализма

В теории и практике современного социально-экономического развития накопилась масса принципиальных вопросов, рассмотрение которых вынуждает критически относиться к парадигме, сконструированной на основе постулатов методологического индивидуализма, и продвигать поиск другой парадигмы, способной определить адекватное место как для индивидуальных, так и социальных интересов.

Почему приложение неоклассических или неоинституциональных экономических теорий к анализу России часто не столь эффективно, как хотелось бы? Почему наша экономика маркируется в них, как правило, апофатически (от греч. Apofazis - "отрицательный") - как экономика с "не-эффективными институтами", "не-рациональным поведением индивидов", "не-нормальной банковской системой", "не-достаточной рыночной дисциплиной" и т. п.?

Возможно, используемые теории неадекватны? Тогда какой должна быть теория, позволяющая понять, почему российская экономика все-таки развивается, почему преодолеваются институциональные ловушки, модернизируется конфигурация собственности, создаются основы необходимой инвестиционной системы и т. д.? На каких методологических предпосылках следует ее строить? Попытка ответа на этот теоретический вызов содержится в настоящей статье.

Посмотрим, какие основные способы теоретизирования используют современные экономисты и насколько помогают они понять экономику России. Экономика, в соответствии с известными определениями, представляет собой разновидность социальной системы, т. е. системы отношений людей. Соответственно уровень ее сложности превышает уровень сложности составного элемента этой системы - человека. А, как известно, рациональное понимание системой низшего порядка законов системы высшего порядка невозможно. Поэтому познание законов экономики как социальной системы идет следующими путями.

Во-первых, описание системы более высокого порядка строится по аналогии с системами низшего порядка. Так, экономика уподобляется физической системе, в которой потоки необходимого вещества взаимодействуют на основе определенных законов. Первые идеи экономического воспроизводства и базирующаяся на них классическая политэкономия XVIII-XIX вв. отражают этот подход. Не случайно основатель школы физиократов Ф. Кенэ (1694-1774) создавал свои воспроизводственные таблицы в тот же исторический период, когда И. Ньютон (1643-1727) уже заложил основы классической физики. Но с конца XIX и в течение всего XX в. классические начала развивались уже не так активно. В СССР идеи классической политэкономии получили свое развитие в теории социалистического воспроизводства, но в пореформенной России достигнутые в тот период результаты оказываются пока слабо востребованными. Наиболее перспективным, на наш взгляд, направлением исследований в рамках данного подхода, важным для понимания законов функционирования экономики, в том числе и российской, является анализ самовоспроизводства основного капитала, предпринятый в новейших работах В.И. Маевского, в которых он определяет сущность и количественные законы физического воспроизводства основного капитала, обеспечивающего рост экономики.

Во-вторых, исследователь может использовать схему рассуждений, при которой на объект исследования - экономическую систему - проецируются свойства и правила поведения самого исследователя. При таком подходе ученый-экономист рассматривает экономику как совокупность взаимодействующих индивидов, законы поведения которых все более известны в связи с развивающейся саморефлексией думающих субъектов. Именно поэтому экономическую теорию часто называют наукой об экономическом поведении.

Используемая в исследованиях данного направления типовая модель опирается на несколько исходных постулатов, постоянно модифицируемых и уточняемых, но тем не менее сохраняющих свой внутренний смысл. К ним относятся, во-первых, наличие независимых (относительно независимых) основных участников обменных отношений - продавцов и покупателей; во-вторых, признание свободной (условно свободной, ограниченной) конкуренции как основы ведения хозяйственной деятельности; в-третьих, принципы экономической (ограниченной) рациональности и "методологического индивидуализма"; в-четвертых, маржиналистская оценка результатов хозяйственной деятельности, что находит свое отражение в принципе предельной полезности благ; наконец, обеспечение равновесия (полного, неполного, ограниченного) спроса и предложения благ. К этому направлению относится большой класс теорий - от так называемой economics до современного неоинституционализма. На наш взгляд, возможности такого подхода для понимания сути российской экономики являются ограниченными. Почему? Аргументы в пользу этого утверждения будут представлены ниже.

В-третьих, экономика может рассматриваться как система, в отношении которой справедливы общие принципы действия любых сложных систем (от химических до биологических и космических), известные современной науке. В этом случае рассуждения экономиста "оплодотворяются" новейшими общенаучными методами, вплоть до современной кибернетики и синергетики. Ряд зарубежных и российских исследователей полагает, что современному мировоззрению все более соответствует признание сложности и неравновесности мира, понимание несводимости микро - и макроуровней, нелинейности протекающих процессов, что вызывает появление принципиально новых теорий "пятого" поколения.

В наших исследованиях мы базируемся на этом подходе, поскольку он позволяет провести корректный сопоставительный анализ экономик разного типа, в том числе и российской. Неоклассическая и неоинституциональная модели экономики, базирующиеся на принципе методологического индивидуализма, полагаются нами неуместными для решения такой задачи.

Оценка неоклассической модели экономики. Принципы "методологического индивидуализма", конкуренции и стремления к полезности составили и составляют основания неоклассической, а ныне и неоинституциональной экономической теории.

Как справедливо подытожил в свое время В.Н. Богачев, многолетние исследования в развитие тезисов о саморегулирующемся рынке привели к аргументированным с логической и математической точки зрения результатам. К ним относятся модель А. Вальраса, построения А. Маршалла, тщательно и в деталях эксплицировавшие условия моделирования рынка, теория игр и линейного программирования, современными методами подтвердившие ранее достигнутые результаты. В данном случае речь идет о развитии так называемого маржиналистского направления в экономической теории, или англо-американской экономической школе, получившей преобладающее влияние и в других странах.

С развитием рыночных реформ в России интерес к достижениям зарубежных экономических теорий данного направления закономерно возрос. Их положения стали использоваться как для анализа, так и для прогнозирования экономических преобразований. Но насколько адекватны исходные предпосылки англо-американской школы условиям российской экономики? Попробуем разобраться.

Для этого вспомним два классических графика реализации продукции при разных типах предельных издержек. В одном случае, при возрастающих предельных издержках (или убывающей отдаче), их динамика характеризуется возрастающей функцией.

В другом случае издержки могут быть понижающимися (отрасли с возрастающей отдачей) (1).

Для первого случая реализация продукции с максимальной для производителя прибылью - в точке Е, когда спрос (D) и предложение (S) балансируют друг друга, означает одновременно максимально выгодное использование ресурсов для экономической системы в целом. Другими словами, объем выпуска продукции при данных издержках максимален, и это соответствует максимально возможному суммарному эффекту производителя и потребителя. Итак, если в экономике преобладают отрасли с убывающей отдачей, то действительно ориентированный на прибыль производитель, "преследуя свой собственный интерес", часто "действенным образом служит интересам общества", как и предполагал А. Смит.

Из истории известно, что большинство отраслей производства в европейских странах, где и зародилась экономическая наука, характеризовалось именно убывающей отдачей. Это относилось как к сельскому хозяйству с его "законом убывающей доходности", так и к первым промышленным производствам, начиная с мануфактур. Поэтому постулаты "методологического индивидуализма" и связанного с ним стремления к прибыли (максимизации полезности) являются адекватными для анализа экономической практики европейских стран и (как потом выяснилось) США. Более того, они позволяют выстроить теорию экономического поведения, объясняющую большинство реальных хозяйственных процессов на территориях этих государств и во взаимодействиях между ними.

Именно это, на наш взгляд, объясняет устойчивость мировоззренческого ядра неоклассики. Действительно, экономические учебники свидетельствуют о том, что неоклассическая теория имеет дело преимущественно со случаем убывающей отдачи. И в экономике рассматриваются главным образом кривые, характеризующие условия формирования издержек для фирм и отраслей с понижающейся доходностью.

В таких отраслях "каждая дополнительная единица полезного эффекта... оказывается дешевле средней стоимости единицы этого эффекта из объема, к которому калькулируются дополнительные затраты" (2). В этом случае кривая спроса D сохраняет свой наклон, в то время как кривая предложения S, отражающая эффект уменьшения издержек при увеличении объема выпуска, имеет наклон вниз. При этом если в предыдущем случае точка равновесия Е отражала равнодействующую противоположных интересов производителя (производство прибыли) и потребителя (возможность в достатке пользоваться недорогой продукцией), то в данном случае ситуация становится асимметричной.

Если производитель решит, с целью движения к росту собственной прибыли (безубыточности), увеличить цену (тариф), например, до уровня Р1, то потребительский излишек уменьшится до величины P1DG. Это означает, что часть потребительского излишка СGЕ исчезла, не трансформировавшись ни в прибыль производителя, ни в уменьшение его убытков. Другими словами, общественный эффект безвозвратно уменьшился именно на эту величину. Потери в общем суммарном результате, возникающие вследствие "естественного стремления" производителя к прибыли, обозначены на графике заштрихованным участком. Как пишет по этому поводу В.Н. Богачев, стремление отдельных отраслей стать прибыльными "ввергает партнеров в гораздо большие расходы, так что все вместе больше теряют, чем выигрывают" (3).

Наличие производств и отраслей с возрастающей отдачей - известный эмпирический факт. В американских учебниках выделяются разные причины, обусловливающие возрастающую отдачу, т. е. падение долгосрочных средних издержек по мере увеличения выпуска. Во-первых, это неделимость производства, которая в economics относится, как известно, преимущественно к мелким фирмам. Второй причиной служит специализация производства, как об этом писал еще А. Смит в своем классическом примере роста производства булавок при укрупнении фирмы и сосредоточении работников на отдельных простейших специализированных функциях. Третьей причиной называется возможность получения экономии от масштаба и преимуществ более крупного производства. Но неоклассическая теория предполагает, что отмеченные ситуации имеют локальный эффект. Поэтому она имеет дело главным образом с кривыми долгосрочных издержек, характеризующих ситуацию убывающей отдачи.

Для поддержания функционирования отраслей с иными кривыми издержек теория, следуя практике, обосновала необходимость установления государственных налогов для отраслей с убывающей отдачей и выделения из них правительственных субсидий отраслям с возрастающей отдачей [Маршалл, Пигу]. С количественной точки зрения можно сказать, что в рыночных экономиках объем дохода, полученного в доминирующем секторе отраслей с убывающей отдачей, является достаточным для компенсации издержек воспроизводства в меньшем по объему секторе отраслей с возрастающей отдачей (иначе откуда возьмутся необходимые средства для дотирования? ). Наиболее развитые страны, например США, опираясь на потенциал не только собственной, но и мировой экономики, могут даже "позволить" получать таким отраслям "справедливую прибыль" (4).

Мы утверждаем, что наряду с экономиками, где отрасли с убывающей отдачей являются более распространенными, существуют хозяйственные системы, где, наоборот, основу составляли и составляют отрасли с возрастающей отдачей. По косвенным данным мы можем предполагать, что именно такие экономики обозначались как "азиатский способ производства" [К. Маркс], "гидравлические общества" [Витфогель], "редистрибутивные экономики" [По-ланьи), "экономики дефицита" (Корнай), "раздаточные экономики" (Бессонова], "экономики категории В, или культурно регулируемые системы" [Роузфилд], "Х-экономики" [Кирдина] и т. д. Как правило, они оказываются за пределами анализа по стандартным схемам economics.

Для экономики отраслей с возрастающей отдачей, как можно предположить из графика, стремление экономического агента к максимизации дохода не может рассматриваться в качестве исходной предпосылки адекватной экономической модели. Это стремление ведет к разрушению такого рода хозяйственной системы, так как суммарный общественный эффект неизбежно будет меньше того, который мог быть достигнут в состоянии равновесия, предполагающего убытки (отсутствие прибыли) производителя. Другими словами, ориентация производителей на прибыль объективно провоцирует хроническое самоистощение экономики и соответственно невозможность ее поступательного развития. В теоретическом плане это означает, что построение модели функционирования подобной экономики вряд ли можно базировать на постулатах методологического индивидуализма и стремления индивидов к максимизации полезности. Здесь требуются иные подходы, а значит, назревает научное отрицание методологии индивидуализма.

Возможные альтернативы. Научное отрицание, как известно, неизбежно сопровождается "теоретическим переворотом", предложением альтернативных схем анализа. В нашем случае можно выделить следующие направления разработки иных теоретических подходов.

Одно из направлений связано с построением теорий экономической деятельности, в которых индивиду вменяются "базовые инстинкты" иного рода -стремление к кооперации, сотрудничеству и т. п. Примером такого подхода являются разработки российской школы экономической мысли XIX в. Как отмечает Л.И. Абалкин, "для российской школы экономической мысли характерно признание примата общего, народнохозяйственного подхода над деятельностью и мотивацией индивидуума" (5). Такой предмет исследования обозначили стоящие у истоков национальной экономической школы Н.С. Мордвинов и А.К. Шторх, представившие иной взгляд на человека как участника экономической деятельности. В человеческой природе представители российской школы экономической мысли выделяют не столько эгоистическое, как И. Бентам и его последователи, сколько социальное начало. Об этом свидетельствуют, например, взгляды Н.Д. Кондратьева с его представлением о "двойственной естественно-социальной природе человека" и А.В. Чаянова, отмечавшего "социальность человеческой органической природы".

В современной экономической теории аналогичное направление реализуется в "когнитивно-психологическом сдвиге" (термин Ю.Я. Ольсевича), в разработке концепций, пересматривающих одно из оснований неоклассики -"экономического человека". Структура психики человека, притом прежде всего коллективного, национального человека, рассматриваемого сквозь призму всей совокупности его взаимосвязанных и развивающихся потребностей, включая как врожденные, так и социально формируемые, полагается адекватной исходной предпосылкой построения новой теории социально-экономической системы.

Другое направление "отказа от постулата всеобщности методологического индивидуализма" представлено в работах Р.С. Гринберга и А.Я. Рубинштейна. В развиваемой ими концепции "экономической социодинамики" обосновывается принцип комплементарности индивидуальной и социальной полезности, что позволяет авторам строить модели рыночной экономики, учитывающие механизм реализации социального интереса.

Третьим направлением исследований, подвергающим переоценке принцип методологического индивидуализма, являются разработки в русле институционального подхода. Институциональный подход позволяет перейти от уровня индивидов к уровню экономической системы, представляемой как структура институтов. Таким образом, появляется возможность элиминировать влияние поведенческих характеристик.

Но одно из наиболее популярных направлений институциональных исследований - неоинституциональная теория англо-американской школы, базируется тем не менее на тех же исходных предпосылках, что и неоклассическая теория. Исследователи отмечают, что неоинституционалисты хотя и стремились выйти за пределы базовых постулатов ортодоксальной теории, но остались в рамках ее парадигмы. Как признает в своей "Ретроспективе ..." М. Блауг, "школа институциональной теории представляет собой не более чем легкую склонность к отступлению от ортодоксальной экономической науки". Действительно, институты рассматриваются здесь преимущественно в контексте индивидуального поведения, направленного на цели максимизации дохода (уменьшения издержек). Так, институты понимаются как "правила игры", сознательно созданные индивидами для организации взаимодействия с целью структурирования стимулов обмена и уменьшения трансакционных издержек при максимизации полезного эффекта [Норт], как социальные организации, "формирующие долговременные рутинизированные схемы поведения" индивидов [Ходжсон], как устойчивые стереотипы индивидуальных действий - "рутины" [Нельсон, Винтер] и т. п.

Таким образом, принцип "методологического индивидуализма", адекватный для экономики отраслей убывающей отдачи, сохраняется в качестве одной из исходных предпосылок неоинституционализма. Так что в отношении как неоклассики, так и неоинституционализма справедливо известное замечание Дж. Коммонса о том, что по сути анализируется "экономика максимизации чистого дохода. В последние годы эта теория объединила определенные институциональные факторы ... под термином "несовершенная конкуренция", "монополистическая конкуренция", "конкурентная монополия". ... Однако даже если их усложнить эволюционными моментами, теория эта по-прежнему останется экономикой максимизации чистого дохода ...".

Иные акценты при рассмотрении институтов звучат в рамках постсоветского институционализма, а именно "социологического институционализма" Новосибирской экономико-социологической школы. "Социологический институционализм" складывался на основе развития идей и по методологии системного изучения социальных объектов, а также исследований социальных механизмов развития экономики и общества, внутренним, глубинным элементом которых полагаются институты. Институты предлагается рассматривать как системные функциональные основания общественных систем и их подсистем - в данном случае экономики. Можно сказать, что институты - это устойчивые, структурирующие общество образцы социальных взаимодействий, проявляющиеся в рамках закона, несмотря на закон и вне закона (6).

Обозначенный подход позволяет абстрагироваться при анализе институтов от необходимости учитывать мотивацию человеческого поведения (принимаемую во внимание в неоклассической и неоинституциональной экономической теории), а сосредоточиться на свойствах институтов, воспроизводящихся независимо от того, какие люди живут в институциональной среде и пользуются ею. Индивид, "обладающий особым, неинституциональным субъективным качеством" [Евстигнеева, Евстигнеев], включается в схему анализа на последующем этапе при рассмотрении процесса индивидуализации - "расщепления" институтов, где реализуются избирательность и свобода выбора экономических субъектов.

Экономика как структура институтов. Вне экономической теории исторически сформировались особенности содержания понятия "институт" (7), которые, полагаем, весьма полезны для экономического анализа.

Во-первых, в соответствии с гегелевской традицией, институты представляют собой транссубъектные и трансобъектные универсалии, задающие правила поведения людей и организаций. Они характеризуют их сущность, которая проявляется в функционировании конкретных норм, принятых последовательностях действий, закономерностях поступков, формах отношений, что постоянно воспроизводятся, воплощаются в деятельности людей. В связи с этим в отношении институтов неправомерны оценки их "правильности" или "неправильности", они существуют, поскольку рациональны и целесообразны по известным или неизвестным нам причинам.

Во-вторых, институты задают правила общественной деятельности людей в государствах - устойчивых социальных образованиях, институты составляют "прочный базис государства" [Гегель]. Институты являются, таким образом, средствами (и следствиями) организации совместной деятельности людей в государствах, обеспечивая координацию их действий и распределение материальных факторов производства и социальной жизни. Другими словами, институты не есть лишь правила или обычаи, например, по поводу того, как приветствовать людей или завязывать галстук.

В-третьих, институты представляют собой определенные социальные нормы, латентные стандарты социальной деятельности, сформировавшиеся в ходе исторической эволюции. Являясь скрытыми "несущими общественными конструкциями", они тем не менее имеют свое символическое воплощение. Общественная практика закрепила их как в общественном сознании, так и в опредмеченных феноменах в виде правовых норм, типах организационных структур и т. д., поскольку следование этим "социальным нормам" обеспечивало сохранение целостности государств и их развитие.

Перечисленные особенности институтов показывают, что они, во-первых, существуют "вне" людей и организаций как внутренне рациональные отношения, во-вторых, они координируют общественную деятельность и распределение благ, и, в-третьих, институты непосредственно наблюдаемы, а потому могут быть выявлены, описаны и научно проанализированы. Институты имеют двойственную природу. С одной стороны, они создаются людьми, которые "сами делают свою историю", т. е. институты являются артефактами, продуктами человеческого поведения. Этот аспект плодотворно исследуется в неоинституциональных теориях. С другой стороны, в институтах выражаются стихийно найденные в результате социальной деятельности формы самоорганизации общества в условиях конкретной внешней среды.

Так, 150 лет назад К. Маркс писал, что в общественном производстве, служащем поддержанию жизни, люди вступают в определенные необходимые, не зависящие от их воли отношения, которые соответствуют определенной ступени развития материальных производительных сил. Другими словами, действия людей лишь выражают "экономический императив", который хозяйственная система устанавливает для них в соответствии со своими материальными условиями. С этой точки зрения экономическая система может быть проанализирована как самоорганизующаяся структура, целью которой является воспроизводство социальной жизни в природном окружении. Но поскольку экономика представляет собой систему с участием человека, то механизм ее самоорганизации отражается в структуре институтов, т. е. в исторически формирующихся устойчивых формах и структурах социальных взаимодействий хозяйствующих субъектов.

Если определить самоорганизацию как итеративное приближение деятельности системы к оптимальному значению целевой функции, то самоорганизация экономики представляет собой процесс формирования структуры институтов, обеспечивающих эффективное использование ограниченных ресурсов для обеспечения развития экономической системы в целом.

Представление экономики как структуры институтов реализует, на наш взгляд, системную парадигму в экономической теории, постепенно распространяющуюся и в отечественных исследованиях (8). Для нашего анализа важно отметить, что при системной парадигме, во-первых, внимание сосредоточивается не только и не столько на индивидах, сколько на институтах, понимаемых достаточно широко, как возникших исторически и развивающихся эволюционным путем. Во-вторых, системная парадигма предполагает изучение не только характеристик экономики, взятой сама собой. Здесь общество - латентно или явно - также выступает объектом исследования, а понимание его черт и специфики становится значимым фактором изучения складывающихся экономических отношений. Другими словами, системная парадигма имеет дело с экономикой как определенной подсистемой общества, соответственно тип экономики определяется (находится в связи) с типом общества. Большинство отнесенных к данной парадигме исследований выходят за признанные рамки экономической теории. Об этом свидетельствуют сами названия трудов, например, "Капитализм, социализм и демократия" Шумпетера, "Великая трансформация" Поланьи и т. д. Одновременно Я. Корнай специально отметил, что представители системной парадигмы изучали или фиксировали не один, а, как правило, два типа экономических систем, по-разному их называя.

Теоретическая гипотеза (теория) институциональных матриц, развиваемая нами в рамках "социологического институционализма" Новосибирской экономико-социологической школы, также реализует отмеченные черты системной парадигмы. Социальная система моделируется здесь как структура двух взаимодействующих институциональных матриц, они условно названы Х - и Y-матрицами. Каждая из них отражает устойчивую, исторически сложившуюся систему базовых институтов, регулирующих взаимосвязанное функционирование основных общественных сфер - экономики, политики и идеологии. Матрицы сформированы "симметричными", т. е. выполняющими аналогичные функции, институтами. Но способы реализации сходных функций различны, что объясняется необходимостью приспособления общества к окружающей материальной среде. Поэтому матрицы разные.

Поскольку в теории институциональных матриц экономика наряду с политикой и идеологией выделяется в качестве одной из подсистем, экономическая структура также моделируется как комбинация двух комплексов базовых и комплементарных институтов, относящихся к различным матрицам. Базовые институты задают основные, преобладающие формы социальных взаимодействий, воплощенные в конкретных институциональных формах. Комплементарные институты (и соответствующие им институциональные формы) играют дополняющую роль и действуют в рамках доминирующей матрицы институтов. Создание и отмирание, адаптация заимствуемых и модернизация исторически присущих институциональных форм характеризуют непрерывный процесс институциональных изменений в экономической системе.

Из принципиального постулата о дефицитности благ вытекает, что в долгосрочном аспекте любая хозяйственная система обладает внутренней направленностью на минимизацию ресурсов при получении ожидаемого производственного результата своего функционирования. Этот принцип трактуется как принцип эффективного размещения ресурсов, т. е. стремления к максимальному производственному эффекту от аллокации ресурсов производства. Как предполагается в теории институциональных матриц, реализация этого общего для любой экономической системы принципа может достигаться различными комбинациями X-и Y-институтов.

Х - и F-экономики. Экономики рассматриваются как гетерогенные иерархические неравновесные структуры, в которых взаимодействуют институты рыночного и нерыночного (редистрибутивного) типа. При этом одни группы институтов имеют доминирующий характер, являются базовыми, в то время как альтернативные им институты лишь дополняют структуру экономических отношений, выступая комплементарными. По названию доминирующей в обществе институциональной матрицы структуры экономических институтов, или институциональные модели экономики, также получили соответствующие названия - X-и Y-экономики. Комплексы базовых институтов X-и Y-экономик представлены в таблице.

Редистрибуция и обмен, или первая пара базовых институтов: выполняют в разных моделях экономик одну и ту же функцию. Они представляют собой преобладающий способ движения благ на основе постоянно воспроизводящихся связей между экономическими агентами. Этот способ опосредует процесс получения из природного окружения необходимых ресурсов и обеспечения членов общества нужными для существования и развития благами.

Что отличает редистрибуцию от известных и описанных в экономической литературе отношений обмена? Редистрибуция характеризует процесс движения материальных ценностей и услуг не между независимыми экономическими агентами, как в обмене. Редистрибуция как устойчивое отношение исторически возникает тогда, когда большинство хозяйствующих субъектов находятся в общей зависимости от значимого для них ресурса, когда взаимодействие между ними прямо или косвенно предполагает использование этого общего ресурса, не принадлежащего каждому в отдельности. Такой ресурс является общим, или социальным благом.

Неоклассики и неоинституционалисты полагают, что в случае такого блага (в теории общественного выбора ему соответствует понятие "общественное благо", а в новой институциональной экономической теории - понятие "коммунальной собственности") также действуют отношения обмена, но учитывающие результаты голосования экономических агентов по поводу использования и распределения такого рода благ. На наш взгляд, это справедливо в отношении тех экономик, где институт обмена является доминирующим. Поэтому в случае с общим благом на него также распространяются действующие в массовом порядке правила обмена, пусть и с модификациями (10).

Иная ситуация возникает в том случае, когда зависимость от общего или коммунального блага распространяется на основную массу экономических агентов, когда отношения обмена не играют главной роли. В истории хозяйства разных стран это была или зависимость от действия единой системы заливного рисоводства (как в Китае и других странах Юго-Восточной Азии), или ирригационной системы орошения, как в Египте, или зависимость от системы речных путей или доступа к земле для аграрного производства, требовавших общего использования и охраны, как в России.

В такой коммунальной материально-технологической среде объективно требуется согласование хозяйственных трансакций не только между двумя совершающими их субъектами, но и с другими участниками хозяйственной жизни, которых эти действия прямо или косвенно могут затронуть. В этом случае стремление экономических агентов к минимизации трансакционных издержек, выявленное Р. Коузом, приводит к тому, что основная совокупность необходимых согласований сосредоточивается в одном органе, который начинает выполнять функции центра (11). Другими словами, если в ходе определенной трансакции необходимо прямо или косвенно соотноситься с использованием значимого для большинства участников хозяйственной деятельности ресурса или условия, то вместо согласования со всеми участниками экономики контрагенты обращаются в спонтанно формирующийся центр. В нем аккумулируется необходимая информация, определяются очередность и иные правила пользования общим благом, равно как и концентрируются ресурсы, необходимые для поддержания координирующей роли центра.

Поэтому, в отличие от модели обмена, предполагающего две стороны хозяйственного процесса, что и выражается соответствующей парой взаимопроникающих фаз "купля-продажа", схема редистрибуции включает в себя три стороны: пару хозяйствующих субъектов и опосредующего их отношения центра. Такая модель отношений содержится в формуле К. Поланьи "storage-cumredistribution", обозначающей непрерывный процесс сбора, аккумулирования производимых отдельными хозяйствующими субъектами продуктов, совмещаемый посредством центра (в процессе согласований) с направлением ресурсов и вновь производимой продукции в производство и потребление.

Иными словами, в рамках редистрибуции выделяются три составляющие ее фазы - "аккумуляция - согласование - распределение". Соответствующие им операции касаются не только ресурсов (благ, услуг, продуктов), но и соотносимых с ними правовых норм (учета, контроля и т. д.). Аналогично тому, как отношения обмена - простейшей экономической формы - неразложимы на фазы купли и продажи, а содержатся одна в другой, необходимо предполагают одна другую, так и отношения редистрибуции невозможно без потери их содержания расчленить на отдельные фазы.

Обмен и редистрибуция - базовые экономические институты, воплощаются и исторически развиваются от примитивных к более развитым формам. Траектория развития состоит во все большей цивилизованности этих отношений, сутью которой являются их легитимация, более свободный характер и учет интересов всех участвующих в этих процессах экономических субъектов. Одновременно формы, в которых воплощаются отношения обмена и редистрибуции, становятся более сложными, адекватными потребностям современной социальной жизни. Например, если ранее обмены были представлены торговлей на площадях средневековых городов, то сегодня - это фьючерсные сделки на международных рынках. Также и редистрибуция, воплощавшаяся ранее в системах сбора дани русскими князьями, сегодня находит свое выражение в процессе планирования российского бюджета или национальных проектах развития основных сфер жизнедеятельности российского населения.

Поскольку обмен (рынок) и редистрибуция определяют особенности преобладающих хозяйственных отношений, то вслед за Поланьи экономики с доминированием X-институтов правомерно называть редистрибутивными экономиками, в то время как экономики с доминированием Y-институтов - обменными, или рыночными экономиками.

Условная верховная и частная собственность - следующая пара альтернативных и одновременно комплементарных институтов в моделях Х - и Y-экономик.

Частная собственность главенствовала и в Римской империи в эпоху ее расцвета, и составляет костяк хозяйственной системы современных Соединенных Штатов Америки и европейских стран. Институт частной собственности в модели Y-экономики гарантирует, что обществом санкционирована полнота сосредоточения прав по владению, распоряжению и использованию экономических благ (продуктов, ресурсов и т. п.) за хозяйствующими субъектами. Соответственно все другие субъекты исключаются из несанкционированного доступа к материальным и нематериальным благам, находящимся в частной собственности.

Гораздо менее исследованы отношения собственности, характеризующие модель редистрибутивных X-экономик. Институт верховной условной собственности означает, что способ доступа к использованию объектов в качестве средств и предметов производства имеют меняющийся во времени характер, определяемый в той или иной мере верховным уровнем управления. Таким верховным уровнем для хозяйственной системы выступает центр, а, например, для фирмы - руководство фирмы. Изменение условий доступа определяется состоянием и ролью значимых для всей экономики (или фирмы в целом) ресурсов и потенциала производства в данный исторический момент. Хотя конфигурация и структура собственности постоянно меняются, сохраняется роль верховного уровня управления как основного регулятора отношений собственности. Если распределение объектов собственности не обеспечивает со стороны использующих ее хозяйственных субъектов необходимого вклада в суммарную экономическую эффективность или используется с ущербом для общественных (или фирменных) интересов, действуют механизмы изъятия или передачи объектов собственности другим, более эффективным хозяйствующим субъектам (или подразделениям фирмы).

Взаимоотношения агентов в экономической структуре в моделях Х - и Y-экономик регулируются институтами либо кооперации, либо конкуренции соответственно. Кооперация институционализируется естественным образом тогда, когда она является более эффективной для вовлечения ресурсов в хозяйственный оборот, чем использование ограниченного ресурса отдельным производителем. Доминирование института кооперации (а не конкуренции) связано с распространенностью в X-экономиках тех благ, которые принято называть общественными благами.

Как отмечает в "Ретроспективе ..." М. Блауг, "особая природа общественных благ заключается в том, что их потребление может быть только совместным и равным: чем больше достается одному домохозяйству, тем больше, а не меньше достается любому другому". В связи с этим выделяются два их специфических свойства - неисключаемость и несоперничество [Гринберг, Рубинштейн]. Неисключаемость в потреблении означает доступность благ каждому. Несоперничество предполагает, что потребление данных благ кем-то не должно препятствовать потреблению этих благ другими. В силу этих свойств и особой природы данных благ при их использовании вместо конкуренции преобладает кооперация.

Соответственно конкуренция является стимулом борьбы за обладание ограниченным ресурсом в тех случаях, когда эффективна частная собственность, когда возникает выгода в закреплении за экономическими субъектами части ресурсной материально-технологической среды и других условий производства, когда ситуация в целом содействует устойчивости конкурентного способа распределения экономических благ. В модели рыночной Y-экономики сосуществуют и взаимодействуют разнообразные модели конкуренции (12), обеспечивающие воспроизводство экономик подобного типа.

Трудовые отношения в моделях Х - и Y-экономик регулируются соответственно институтами служебного труда или наемного труда. В целом содержание трудовых отношений, как и всех важнейших хозяйственных связей, определяется спецификой способа закрепления благ, типичного для экономики. В рыночных экономиках, как было отмечено еще К. Марксом, наемный труд представляет собой, по сути, процесс обмена, т. е. купли-продажи рабочей силы. Соответственно "воссоединение трудовых процессов" в редистрибутивных экономиках происходит посредством редистрибуции.

Функционирование экономической структуры предполагает наличие сигналов обратной связи. В рыночных экономиках таким сигналом является получение прибыли экономическими субъектами. Соответственно, институционализация способов получения прибыли формирует в модели Y-экономики механизм обратной связи.

Институт прибыли обеспечивает выживание и расширенное воспроизводство основных участников хозяйственной жизни - производителей и потребителей. Как и все экономические институты, он может служить одновременно самым разнообразным целям, достижение которых необходимо в экономической системе, - выступать хозяйственной мотивацией, обеспечивать создание условий расширенного воспроизводства и "возможности новых комбинаций" [по Й. Шумпетеру], а также многое другое. Но его основная функция в институциональной структуре Н-экономик состоит, на наш взгляд, в том, что институт прибыли обеспечивает воспроизводство частных собственников, не имеющих иных способов поддержания своей функциональности в рыночной среде. Поэтому получение необходимой прибыли основной массой участников экономической деятельности сигнализирует о нормальном ходе хозяйственного развития в Y-экономиках (14).

Конкурентная самоорганизация рыночных экономик на основе института прибыли как основного сигнала обратной связи означает следующее: предложение в экономике увеличивается до тех пор, пока цены достаточны для покрытия дополнительных издержек, т. е. прибыль не отрицательна.

Какой же институт выполняет функцию механизма обратной связи в X-экономиках? Поиск ответа на этот вопрос занимает нас уже несколько лет, и нынешний вариант ответа - очередной шаг, приближающий, хочется верить, к удовлетворительному решению.

В прежних публикациях в качестве механизма обратной связи X-экономик рассматривался "институт пропорциональности". Объяснением служил тот факт, что функционирование институтов верховной условной собственности и редистрибуции объективно требует наличия пропорциональности в разных сегментах экономической системы. Для того чтобы ее обеспечивать, разумеется, необходим соответствующий институт. Кроме того, определенное влияние на выделение данного института в структуре X-экономики имели идеи политической экономии социализма, составляющие интеллектуальное прошлое автора, как и большинства ныне здравствующих обществоведов. (Речь идет об известном "законе планомерного пропорционального развития социалистического общества".) Но ведь планомерность свойственна и экономикам развитых стран, поэтому вряд ли этот институт специфичен для модели X-экономики.

В настоящей работе в качестве сигнального механизма обратной связи в X-экономиках предлагается рассматривать Y-эффективность. Данное понятие введено X. Лебенстайном и означает, что в условиях отсутствия давления конкуренции (как это имеет место в редистрибутивных X-экономиках) эффективное функционирование хозяйственной системы достижимо при условии снижения издержек как в ее составных элементах, так и во всей системе в целом, за счет использования определенных внутренних источников. Данный институт выступает в качестве механизма обратной связи в X-экономиках, и, так же как и в случае с прибылью в Y-экономиках, эта связь положительна. Стихийным проявлением данного института могут служить кризисы недопроизводства и снижения качества продукции, характерные для X-экономик.

В пользу того, что институт снижения издержек, или X-эффективности, закономерно отнести к институциональной модели X-экономик, являются параллельные исследования зарубежных ученых. Так, С. Роузфилд в своем учебнике 2002 г. также относит X-эффективность к характеристике "экономик категории В", или культурно регулируемых систем, что соответствует в нашей классификации X-экономикам, в отличие от "экономик категории А", т. е. рыночных саморегулирующихся экономик.

В научной литературе понятию X-эффективность со временем был сопоставлен термин Y-эффективность. Он обозначает эффективность, с которой фирмы используют существующие прибыльные возможности, т. е. максимизируют прибыль за счет своих конкурентных преимуществ в рыночной среде. Это дополнительно убеждает нас в правомерности отнесения Y-эффективности именно к рыночной модели Y-экономики.

Действительно, институт прибыли, характерный для рыночных экономик, часто рассматривается в экономической литературе как "неподходящий" для экономик, где доминирует модель редистрибуции. Например, острые дискуссии по этому вопросу велись в нашей стране и в 1920-1930 гг., и в последующие годы. Полемика активизировалась также с момента хозяйственных реформ в 1980-х гг. Убедительную критику прибыли как неадекватного механизма обеспечения экономического народнохозяйственного интереса в условиях нашей страны представил, например, В.Н. Богачев. Практика современного реформирования также показывает, что ориентация важнейших экономических субъектов исключительно на прибыль (речь идет о таких структурах, как РАО ЕЭС, Газпром и др.) не обеспечивает эффективного функционирования экономической системы страны в целом.

Почему? Объяснением может служить график, показывающий, что для отраслей с возрастающей отдачей стремление производителя к прибыли не позволяет оптимальным образом использовать имеющиеся ресурсы. По этой причине экономическая система стихийно вырабатывает формы и методы, сдерживающие возможность получения прибыли и направленные на ограничение издержек. Внешне это проявляется в нормировании, тарификации, регулировании цен, японских "кружках качества", советском "стахановском движении", программах роста производительности труда, предложенных на недавнем съезде "Единой России" и т. д.

Можно предположить, что именно действие института X-эффективности, или ограничения издержек, обеспечивает в конечном счете более низкие общественные затраты на производство продукции в тех странах, где доминирует модель X-экономики. Действительно, несмотря на наличие административных барьеров, расточительность ряда монопольных структур и другие негативные явления, характерные для стран Латинской Америки, России, Китая и др., цена их продукции по сопоставимым группам товаров и услуг оказывается, как правило, заметно ниже, чем в странах Европы и США, где доминирует модель Y-экономики.

Можно сказать, что в условиях ограниченности ресурсов, характеризующих хозяйствование как специфическую сферу деятельности, институты ограничения издержек (X-эффективности) и максимизации прибыли (Y-эффектив ности) выступают равнозначными, но качественно различными способами достижения баланса производства и потребления в моделях редистрибутивных и рыночных экономик.

Подытоживая рассмотрение Х - и Y-институтов, отметим: характерная особенность жизни, отмеченная еще Л. Пастером и вновь проанализированная в работах И. Пригожина, В.А. Геодакяна и др., состоит в диссимметрии, т. е. в превалировании одной из симметричных структур над другой. Диссимметрия может быть обусловлена единичным событием, случайным отбором, но после того как выбор произведен, в дело вступает так называемый автокаталитический процесс, и отобранная структура порождает подобные структуры. Доминирование либо Х, либо Y-институтов в экономической системе также выражает собой фундаментальный закон диссимметрии в распределении альтернативных элементов и соответствует неравновесным условиям, определяющим саму возможность развития сложных систем. Соответственно институциональная среда представляет собой бинарно-сопряженную структуру, в которой действует принцип иерархии, необходимый для развития живых систем. Принцип иерархии выражается в том, что доминируют, т. е. имеют более высокий иерархический статус, экономические институты либо Х-, либо Y-матрицы, в зависимости от условий внешней среды - основного фактора эволюции.

Моделирование как способ верификации теоретической модели Х - и Y-экономик. Рассмотрение экономики как естественной самоорганизующейся системы институтов дает основание использовать математический аппарат, разработанный для анализа спонтанных физических процессов (речь идет о системах дифференциальных уравнений и разностных уравнений). С.Ю. Малковым была разработана динамическая однопродуктовая двухсекторная воспроизводственная неравновесная математическая модель, описывающая движение продукта и денежных потоков между двумя основными секторами экономики (производственным и потребительским) в краткосрочном периоде.

Основная гипотеза, проверяемая в модели, заключалась в следующем: характер самоорганизации экономики (на основе либо Х-, либо Y-институтов) зависит от того, отрасли какого типа - с возрастающей или убывающей отдачей - ее образуют. Поэтому рассматривались два вида функций производства, характеризующих объем производимой в единицу времени продукции, и соответственно два случая.

Было показано, что для случая 1, когда функция производства характеризуется убывающей отдачей, реализуется ситуация рыночной самоорганизации. Здесь механизм свободного установления цен на основе соотношения спроса и предложения приводит экономическую систему из двух секторов к точке равновесия, означающей наилучшее размещение ресурсов.

В области I доходы производственного сектора выше расходов (dU1/dt > 0), производство растет, цены падают, значение U1/p (реальная покупательная способность имеющихся в производственном секторе денежных средств) увеличивается. В области II ситуация противоположная. Точка А, где dU1/dt изменяет знак, - точка устойчивого равновесия. При отклонении системы от этой точки в область I или в область II равновесие нарушается, но в результате экономических процессов, описываемых уравнениями модели, происходит возвращение системы в равновесное состояние.

Иная ситуация в случае 2, когда функция производства характеризуется возрастающей отдачей. Здесь характер поведения системы в областях I и II изменяется на противоположный: в области I доходы производственного сектора ниже расходов (dU1/dt < 0), производство падает, цены растут, значение U1/p (реальная покупательная способность имеющихся в производственном секторе денежных средств) уменьшается. В области II - все наоборот.

Точка А - точка равновесия, но это равновесие неустойчивое. При отклонении системы от этой точки и в область I и в область II происходит разбалансировка системы, и она начинает стремительно удаляться от равновесия. При отклонении в область II начинается бурный экономический рост (экономический бум) до тех пор, пока предельные издержки не начнут повышаться, т. е. отдача начнет убывать и наступит стабилизация (см. случай 1). При отклонении в область I начинается процесс неуклонного снижения производства и одновременного усиления инфляции, что заканчивается "банкротством" производственного сектора.

Таким образом, в области I экономическая система отраслей с возрастающей отдачей при действии рыночного механизма формирования цены на основе соотношения спроса и предложения в долгосрочной перспективе существовать не может. Работа с моделью показывает, какие способы позволяют стабилизировать хозяйственную ситуацию таких экономик в области I .

Пусть экономическая система отраслей с возрастающей отдачей, первоначально находившаяся в точке неустойчивого равновесия (состояние А), сместилась в область I и перешла в состояние Б. В этом состоянии производство убыточно (dU1/dt < 0). Здесь рыночное ценообразование на основе механизма соответствия спроса и предложения только усугубит ситуацию, поскольку будет происходить дальнейшее падение объемов производства при росте цен.

Но если остановить рост цен, зафиксировав их (р = р' = const), и одновременно снизить зарплаты (h -> h'), так чтобы материальный баланс выполнялся, то ситуация стабилизируется. В этом случае приостанавливается переток денежных средств из сектора 1 в сектор 2, система становится равновесной и производство перестает падать. Однако это состояние неустойчиво, и поддержание равновесия возможно лишь при поддержке фиксированных цен и зарплат. Кроме того, в этой ситуации потребительский спрос стабильно превышает предложение, что означает перманентный дефицит, или, другими словами, несоответствие между платежными возможностями населения и объемом предоставляемых производственным сектором продуктов и услуг. В данном случае дефицит является платой за достижение стабильности в производственном секторе. Свободное установление цен на основе спроса и предложения, т. е. их "отпуск" неминуемо, как следует из модельных расчетов, приводит к падению производства до 0.

Указанные особенности рыночных и нерыночных экономик отмечались ранее. Например, "общее перепроизводство" для первых и "общий дефицит" для вторых противопоставлял еще В. Новожилов в 1926 г. и Л. Крицман - в 1925 г. ("В товарной капиталистической экономике наблюдается общий излишек, а в натуральном пролетарском хозяйстве - общий дефицит" (15)).

Анализ этого явления был предпринят в известной книге Я. Корнай "Дефицит". Причины дефицита и слабой связи экономики с потребителем Корнай видел в "вертикальной зависимости предприятия" в социалистической системе. Также им было высказано (фактически - постулировано) положение, что "провокатором" дефицита является неограниченность ресурсов для производства и обусловленные этим "мягкие бюджетные ограничения". Наши же результаты показывают, что ситуация потребительского дефицита является следствием функционирования экономики отраслей с возрастающей отдачей в условиях естественного стремления экономической системы к воспроизводству. Это аналогично противоположному явлению для чисто рыночных экономик отраслей с убывающей отдачей, для которых характерен "потребительский профицит" и кризисы перепроизводства.

Какие же институциональные механизмы самоорганизации экономики являются естественным следствием ситуаций, смоделированных для разных типов отраслей?

Экономики в соответствии с используемым в нашем исследовании подходом рассматриваются как гетерогенные неравновесные "естественные" системы с участием человека. Траектории их развития, внутренней встроенной целью которого является достижение оптимального использования ограниченных ресурсов, опосредуются формированием институтов, обеспечивающих движение по этим траекториям. При таком подходе формирование институтов является выражением самоорганизации экономики в процессе ее воспроизводства. В процессе самоорганизации осуществляется стихийный выбор системой одного из объективно возможных способов, и этот выбор зависит от накладываемых внешней средой ограничений.

В качестве одного из факторов (накладываемых внешней средой ограничений), способствующих формированию той или иной модели, нами были определены характеристики материально-технологической среды, в которой осуществляется хозяйственная деятельность. Если среда является по своей сути коммунальной, то в ней складывается модель X-экономики и присущими ей институтами условной верховной собственности, редистрибуции, кооперации, служебного труда и X-эффективности. Если среда является некоммунальной, то формируется модель Y-экономики с институтами частной собственности, обмена, конкуренции, наемного труда и Y-эффективности.

В 1996 г. впервые была высказана, а затем подтверждена историческими фактами гипотеза о том, что в России устойчиво доминирует коммунальная материально-технологическая среда, которая характеризуется внутренней неразрывностью (16). Это предполагает ее использование как единой нерасчленимой системы, части которой не могут быть обособлены без угрозы ее распада.

В современной России примерами являются система железнодорожных путей, жилищно-коммунальное городское хозяйство, система трубопроводного транспорта, единые энергетические системы и т. д. Как отмечал В.Н. Богачев, такие технологические системы "могут управляться только как единое целое. Никакая конкуренция между частями и элементами этих систем немыслима и, во всяком случае, нецелесообразна" (17). О том, что в экономике России коммунальные, по сути, отрасли продолжают доминировать, косвенно свидетельствует статистика основных фондов: в 2006 г. доля фондов этих отраслей составляла 57% в совокупной структуре отечественного хозяйства (18).

Результаты моделирования самоорганизации экономики также показывают, что на выбор институциональной модели оказывает влияние тип отраслей, доминирующих в экономической системе.

Так, в экономике отраслей с убывающей отдачей эффективными оказываются формы рыночной самоорганизации с присущими ей правилами установления цен на основе баланса спроса и предложения. Другими словами, доминирует модель рыночной Y-экономики, более адекватная в этих условиях. Институционализация рыночных механизмов в таком случае является условием самоорганизации экономической системы.

Но необходимость регулирования ценообразования и структуры издержек, прежде всего в отношении величины заработной платы, обеспечивающих самоорганизацию экономики отраслей с возрастающей отдачей, формирует институциональную модель X-экономики. В этой модели реализуется ключевая роль редистрибутивного центра с поддерживающими его функционирование институтами условной верховной собственности, редистрибуции, кооперации, служебного труда и X-эффективности. Модель X-экономики представляет собой с этой точки зрения необходимый объективно обусловленный производственными характеристиками отраслей способ самоорганизации экономики.

В реальной экономике взаимодействуют отрасли обоих типов. В этом случае самоорганизация экономической системы предстает как процесс выбора комбинации из двух механизмов - рыночного и редистрибутивного. Хозяйственная практика имеет дело именно с такими ситуациями, что находит отражение в публикациях, посвященных анализу конкретных сегментов экономики. Дальнейшее исследование институциональной самоорганизации состоит, как представляется, в построении моделей экономической системы, где имеются и вступают в одновременное взаимодействие отрасли с убывающей и возрастающей отдачей.

Анализ российских государственных корпораций с точки зрения теории Х - и Y-экономик. Одним из аргументов в пользу тех или иных теорий служат их объяснительные возможности при анализе новых феноменов. Возникающие в России госкорпорации - один из таких примеров институциональной самоорганизации экономики, который хорошо объясняется в рамках нашего подхода. Не секрет, что для некоторых экономистов они видятся чем-то вроде непонятного и временного явления, а отдельные журналисты видят в них лишь средство перераспределения власти в пользу властных структур, т. е. внеэкономический феномен. Напротив, с точки зрения нашей теоретической схемы государственные корпорации представляют собой ожидаемую, экономически содержательную, закономерную и, полагаем, долговременную институциональную форму.

Как известно, еще федеральным законом от 8 июля 1999 г. N 140-ФЗ "Закон о некоммерческих организациях" дополнен статьей 7.1 - "Государственная корпорация". Цели создания госкорпорации, в отличие от других некоммерческих организаций, определены так: "Осуществление социальных, управленческих или иных общественно полезных функций". Предпринимательская деятельность возможна лишь для достижения целей, ради которых госкорпорация создается. Государственная корпорация учреждается на основе специально издаваемого федерального закона. По сути дела, этот закон играет роль учредительного документа. Положения федерального закона о создании конкретной госкорпорации "имеют приоритет перед нормами Закона о некоммерческих организациях, которые применяются лишь субсидиарно". Именно федеральный закон определяет особенности правового положения государственной корпорации в отличие от других юридических лиц, чье правовое положение определяется уставом или учредительным договором.

Учредителем является Российская Федерация в лице Федерального Собрания, принимающего закон о создании государственной корпорации. Имущественный взнос делает казна Российской Федерации. И хотя госкорпорация становится собственником переданного ей государством имущества, оно не теряется для государства безвозвратно.

Так, при ликвидации государственной корпорации оставшееся имущество согласно п. 3 ст. 20 указанного федерального закона может быть передано Российской Федерации. Другими словами, в этом случае имущество возвращается к собственнику - Российской Федерации - так же как при ликвидации учреждения, созданного государством. Использование имущества контролируется Счетной палатой РФ, которая уже разрабатывает процедурные вопросы такого контроля. На государственную корпорацию возложена обязанность ежегодно публиковать отчеты об использовании своего имущества в федеральных средствах массовой информации.

Хотя в западных странах госкорпорации как организационно-правовая форма известны более 200 лет, к нам они пришли из Китая. Лишь с 2007 г. эта "дремавшая" форма стала активно использоваться в отечественной хозяйственной практике. Декларированная причина их создания - неэффективность инвестиций в российской экономике. По оценкам экспертов (материалы "круглого стола" "Госкорпорации России: правовые и экономические проблемы" от 28 февраля 2008 г., проведенного Институтом экономики РАН совместно с НИИ системного анализа Счетной палаты РФ), 1% роста фондовооруженности в стране дает всего 0, 4% роста производительности труда. Бытовавшая до 2007 г. практика создания в России холдингов, ориентированных на прибыль современных экономических структур, не оправдала себя (было создано 17 из 37 запланированных на 2002-2008 гг.).

На наш взгляд, по своим ключевым параметрам государственная корпорация точно вписывается в структуру базовых институтов X-экономики:

госкорпорация создается на основании специального закона РФ, отчитывается перед исполнительными структурами федеральной власти, которые назначают генерального директора и формируют наблюдательный совет. Имущество госкорпорации находится под государственным контролем и после ликвидации возвращается к собственнику (все отмеченные нормы соответствуют действию института условной верховной собственности);

госкорпорации имеют иерархическую структуру, предусматривающую не только разделение функций и ответственности между уровнями, но также организационную и финансовую соподчиненность (что соответствует институту редистрибуции с руководящим и опосредующим трансакции центром);

в состав госкорпораций включаются предприятия соответствующего профиля, взаимодействующие уже не на основе конкуренции, но консолидации усилий (что соответствует институту кооперации);

целью создания госкорпорации не может быть извлечение прибыли, что соответствует институту Х-эффективности (а не Y-эффективности, т. е. максимизации прибыли).

Доля госкорпораций к началу марта составляла в расходах госбюджета 17, а в доходах 22% (по материалам "круглого стола" "Госкорпорации России: правовые и экономические проблемы"). Их насчитывается пока менее десятка, но они создаются для решения важнейших и капиталоемких проблем: обеспечить повышение конкурентоспособности экономики ("Внешэкономбанк", май 2007 г.), развивать нанотехнологии ("Роснанотех", июль 2007), модернизировать жилищно-коммунальное хозяйство ("Фонд содействия реформированию ЖКХ", июль 2007 г.), готовить олимпийские объекты ("Олимпстрой", октябрь 2007 г.), обновить атомную промышленность и энергетику ("Росатом", ноябрь 2007 г.), содействовать производству и экспорту высокотехнологичной промышленной продукции ("Ростехнологии", ноябрь 2007 г.). Обсуждаются идеи создания госкорпораций по эксплуатации платных автомобильных дорог, по станкостроению и т. д.

По нашим прогнозам, число и суммарная мощность государственных корпораций будут расти. По сути, госкорпорации представляют собой стихийно найденную экономикой форму, соответствующую институциональной доминанте государства, но "оплодотворенную" современными процедурами комплементарной рыночной среды (акционерная форма, принципы бюджетирования и пр.).

Итак, теория и практика формирования современной экономической системы на основе принципов сложных систем в соответствии с современной эпистемой эпохи означает отказ от постулата методологического индивидуализма. Экономическая система при таком подходе рассматривается как структура взаимодействующих институтов, основных "правил и инструкций", определяющих порядок взаимодействия между элементами, в данном случае экономическими агентами. В ходе исторической эволюции сформировано два базовых способа организации экономической жизни, постоянно развивающихся и модернизирующихся, на основе институтов редистрибутивной X-экономики либо рыночной Y-экономики. Из положений эволюционной теории известно, что к внешним воздействиям лучше приспосабливаются системы с неоднородными структурами. При этом внутренняя неоднородность укрепляет систему лишь в том случае, если один из принципов ее устройства носит явно выраженный доминирующий характер. В отношении экономических систем это означает доминирование либо Х-, либо Y-институционального комплекса, что обусловливается характеристиками основных отраслей и особенностями материально-технологической среды.

Поэтому отказ от принципа методологического индивидуализма инициирует и теоретический переворот, а именно построение моделей, описывающих экономики того и другого типа. Для России такой "теоретический переворот" тем более необходим, поскольку наша страна, наряду со многими другими государствами, по вполне определенным причинам - и объективным, и субъективным - не вписывается в прокрустово ложе моделей рыночного хозяйства, основанных на постулатах методологического индивидуализма.

1 Графики на рис. 1 и 2 и пояснения к ним взяты из работы: Богачев В.Н. Призраки и реалии рынка. - М.: Институт экономики РАН. 1993. С. 29-53.

2 Богачев В.Н. Прибыль? ! О рыночной экономике и эффективности капитала. - М.: Наука. 1993. С. 47.

3 Там же. С. 45.

4 "Большинство регулирующих органов в США заняты установлением цены, обеспечивающей справедливую прибыль. В немалой степени это обусловлено тем, что социально оптимальная цена приводит к убыткам и возможному банкротству и посредством этого может лишить владельцев монополии их частной собственности без судебного процесса. Верховный суд США признал, что регулирующие агентства должны разрешить владельцам получать справедливую прибыль". См.: Макконел К.Р., Брю С.Л. Экономикс. - М.: Республика, 1992. С. 573.

5 Абалкин Л. И. В поисках самоопределения российской школы экономической мысли // Очерки истории российской экономической мысли. Под ред. Л. И. Абалкина. - М.: Наука. 2003. С. 19.

6 Такими словами Вернер Зомбарт определил когда-то изыскиваемые капитализмом пути и способы процветания (цит. по: Бем Ф., Ойкен В., Гроссман-Дерт Г. Наши задачи (ордоманифест) / Пер с нем. // Экономический вестник Ростовского государственного университета. 2006. Т. 4. N 4. С. 112.

7 Изучение институтов долгое время считалось прерогативой философии и социологии и находилось за пределами экономических исследований. Это положение закреплено в работе Й. Шумпетера "История экономического анализа" и было принято большинством экономистов. Лишь спустя годы институты появились на периферии исследований экономистов, но лишь как фактор, объясняющий многообразие проявления общих экономических законов в разных странах.

8 См., например, монографию Г.Б. Клейнера "Эволюция институциональных систем" (2004), где автор одним из первых применяет основные компоненты системного подхода к анализу общественных институтов.

9 Термин предложен и разрабатывался К. Поланьи.

10 Характерным примером являются положения социодинамики (Р.С. Гринберг и А.Я. Рубинштейн) и теории "опекаемых благ" (А.Я. Рубинштейн) по поводу участия государства как рыночного игрока в процессе производства "нечастных благ".

11 Трансакционные издержки понимаются здесь как интегральные издержки, что принято сейчас большинством ученых, использующих эту категорию. Понятие трансакционных издержек в данном случае характеризует издержки функционирования экономической системы. В то же время в отличие от авторов, относящих эту категорию лишь к рыночным экономикам и соответственно включающим в них издержки функционирования фирмы и рынка, мы полагаем возможным рассматривать их как величину, позволяющую определять издержки функционирования не только рыночной, но и редистрибутивной экономической системы.

12 Например, "монополистическая конкуренция" (Чемберлин), "несовершенная конкуренция" (Робинсон) и др.

13 Термин был в свое время введен О.Э. Бессоновой в разрабатываемой ею теории раздаточной экономики. См.: Бессонова О.Э. Институты раздаточной экономики России: ретроспективный анализ. - Новосибирск: ИЭиОПП СО РАН. 1997.

14 Поскольку характер этой обратной связи положителен, то возможны (и периодически возникают) ситуации, когда экономическая система может "пойти вразнос". Тогда возникает угроза кризисов перепроизводства.

15 Цит. по: Корнай Я. Дефицит. - М.: Наука. 1990. С. 55.

16 Впервые понятие "коммунальности" материально-технологической среды введено в работе: Бессонова О.Э., Кирдина С. Г., О'Салливан Р. Рыночный эксперимент в раздаточной экономике России. - Новосибирск: Изд-во Новосиб. ун-та. 1996.

17 Богачев В.Н. Народнохозяйственная эффективность и затратный механизм. Избр. труды. - М.: Наука. 2006. С. 208.

18 Рассчитано по: "Важнейшие социально-экономические показатели развития России", табл. 14. К "коммунальным" отраслям отнесены: добыча полезных ископаемых; производство и распределение электроэнергии, газа и воды; транспорт и связь; государственное управление и обеспечение военной безопасности; обязательное социальное обеспечение; образование; здравоохранение и предоставление социальных услуг.