Возможности преодоления последствий экономического кризиса в России

В последнее время широко обсуждается вопрос о том, прошла ли экономика России точку максимального падения после шока 2008 г. Значительная часть руководителей экономического блока правительства Российской Федерации дает оптимистический ответ. Прекращение резкого спада производства, стабилизация и даже некоторое оживление на биржевых рынках России и мира, эфемерное укрепление курса рубля, почти полное отсутствие социальных потрясений из-за высокой безработицы, невыплаты заработной платы - все это подается как платформа для начала экономического подъема. Если все это так, то «пожарная команда», преодолевающая кризис (и во многом повинная в его обострении в нашей стране), может считать свою задачу выполненной. Не производя никаких структурных изменений в экономике, не ударив палец о палец в области модернизации на базе высоких технологий, не развивая производственную инфраструктуру, можно говорить о выздоровлении народного хозяйства, оставаясь на «нефтяной игле». Мировые цены на нефть на уровне 70 долл./барр. при себестоимости 10-15 долл. создают подушку оптимизма для нынешних командиров экономического блока страны. Смею утверждать, что такая позиция весьма уязвима. Опять идет процесс затыкания дыр. Нет стратегии преодоления внутренних причин, приведших к возникновению кризиса. Нет серьезных подходов к созданию реальных механизмов, позволяющих действительно подготовить условия для диверсификации и модернизации экономики. А если таких механизмов нет, то лучшие намерения превращаются в благие пожелания.

Антикризисная программа должна иметь стратегический характер, определять экономическую политику на длительную перспективу. Антикризисная программа, в принципе, базируется на комплексе мер, предотвращающих повторение новых кризисных ситуаций. Необходимо лечить причины, а не следствия обвала экономики. В противном случае российская экономика будет хронически предрасположена к повторению разрушительных кризисов.

Вспомним 1998 г., августовский дефолт по государственному долгу с последующей девальвацией рубля и крушением банковской системы. Перед началом коллапса власти долгие годы искусственно держали курс доллара в пределах 6 руб., позволяя резидентам, а затем и нерезидентам, участвовать в финансовой пирамиде государственных краткосрочных облигаций (ГКО) и тем самым надувать пузыри сверхдоходов для коммерческих банков. Все это лопнуло в течение нескольких дней.

В 2008 г. искусственная капитализация частных и государственных корпораций за счет спекулятивного вздутия мировых цен на энергоресурсы испарилась за одну неделю. России удалось избежать тотального дефолта путем использования изъятого из реальной экономики Стабилизационного фонда для удержания на плаву «системообразующих» банков. Но золотовалютных резервов для стабилизации курса рубля явно не хватает.

Произошло все это, потому что после кризиса 1998 г., за исключением краткого периода пребывания у власти правительства Е. Примакова в конце 1998-го - начале 1999 годов, осуществлялась почти такая же экономическая политика, как и до 1998 г. Это, прежде всего, ориентация на монопродуктовый экспортный сектор (нефть, газ), возрастание доли импорта в потребительском секторе, «укрепление» курса рубля (от 30 до 23 руб./долл.) при инфляции на российском рынке, в 3-4 раза превышающей инфляцию в развитых западных странах.

Перед тем, как переходить к конкретным предложениям, хотелось бы остановиться на сходных чертах кризисов 1998-го и 2008-го годов. Их общая черта -вздутие финансовых пузырей. В первом случае поддержание построенной пирамиды ГКО требовало непрерывного повышения рентабельности инвестиций для привлечения новых их объемов. В результате, доходность ГКО и объемы выплат по ним росли до того момента, пока государство попросту не оказалось банкротом, объявив дефолт по госдолгу. При этом отправной точкой для построения системы ГКО стала идея отказа от финансирования дефицита федерального бюджета Центральным Банком, поскольку считалось, что именно такое финансирование приводит к ослаблению рубля и инфляции.

В нынешнем виде ситуация была иной. В течение нескольких лет снимались «сливки» с мирового роста цен на энергоносители, потому что на самом деле ничего в реальной экономике не происходило, компании просто привлекали огромные средства под планируемый большой доход. А реальный рост производства того же «Газпрома», например, был в среднем за последние годы равен 1,3% за год, что несравнимо со стремительными темпами роста капитализации и объема долга компании.

Правда, девальвация, которая произошла и тогда, и сейчас, в последнем случае не подкреплялась дефолтом и крахом банковской системы. Поскольку в течение нескольких лет накапливался Стабилизационный фонд, вброс его средств в системообразующие банки оставил эти банки на плаву; если же вспомнить 1998 г., то многие крупнейшие банки тогда обанкротились.

Однако проблема в том, что Стабилизационный фонд был создан довольно странным образом, поскольку на самом деле бюджетные категории - это балансовые категории, т. е. ни в одной стране мира никогда в истории бюджет не был с таким профицитом, как в России в течение последних трех-четырех лет. Он доходил до 3,8 трлн. руб.

Эти сверхдоходы переводились в западные финансовые структуры и оседали в них. Таким образом, официально санкционировался государственный вывоз российского капитала за пределы страны.

Деньги на внутреннем кредитном рынке страны дорожали, и инвестиции в диверсификацию экономики сокращались. В основу этой стратегической линии была заложена недоказуемая аксиома, согласно которой народное хозяйство России не может освоить полученные доходы и поэтому лучше всего их копить и откладывать на черный день. И этот день наступил.

Оказалось, что инвестиционных проектов в России достаточно много и корпорации и банки вынуждены были брать кредиты у западных банков. К началу 2009 г.

задолженность корпоративного и банковского секторов составила 497,7 млрд. долл. При этом обслуживание долга в 2009 г. составит: выплаты по основному долгу -114,1 млрд. долл., а по процентам - 22 млрд. долл. Итого - 136, 1 млрд. долл. При этом многие компании привлекали средства западных кредиторов под залог акций предприятий с государственным участием. Получился некий аналог «залоговых аукционов», которые в свое время привели к потере государством значительной части общенациональной собственности. Сейчас вторая волна залоговых аукционов может подорвать материальную базу национальной безопасности России.

Сделав вышеприведенные аналитические замечания, перейдем к конкретным предложениям по созданию механизмов антикризисной политики.

Организация инвестиционного процесса. Создание системы «длинных» денег. Безусловно, для создания мобилизационной рыночной экономики главное - организация инвестиционного инновационного процесса. Россия практически самоустранилась от прямого бюджетного финансирования конкретных проектов. В списке остались фундаментальная наука и некоторые закрытые проекты оборонного характера. Может быть, это и правильно. Тогда для всех прочих остается банковская система. Однако в этой системе есть некоторый сбой. Государство и население дают коммерческим банкам деньги, которые можно вложить в реальную экономику, а можно на них купить валюту и эмигрировать ее в западные финансовые структуры или можно через залоговые аукционы на государственные деньги приватизировать, например, «Норильский никель» и другие объекты общенационального достояния.

И это естественное положение вещей. Известно, что коммерческим банкам нужна «маржа», прибыль от денег, а не от товара. Поэтому они по экономической природе равнодушны к инвестициям в реальную экономику. Но ведь в каждой цивилизованной стране существуют банки долгосрочного инвестиционного развития. Они работают в ином, отличном от коммерческих банков кредитном режиме. Главное в нем - целевое кредитование. Такие кредиты направляются в инфраструктуру, создание гидростанций, космических проектов, решение проблем наследственности и смежные сферы здравоохранения и т. д.

Целевые кредиты нельзя использовать на валютных биржах и в спекуляциях акциями. Они выдаются и, главное, оплачиваются под конкретный проект. Заемщик не имеет живых денег. Он заказывает подрядчикам конкретные работы и материалы и отсылает их счета в банк долгосрочного развития. Если банк сочтет эти работы соответствующими инвестиционному проекту, он их оплатит. К сожалению, в России система целевого долгосрочного кредитования, находится в зачаточном состоянии.

Но созданием системы долгосрочного кредитования проблема оживления инвестиционного процесса не ограничивается. Есть более глубокая проблема инвестиционной политики, тесно связанная с методами борьбы с инфляцией. Имеется в виду общий подход к проведению процентной политики и регулированию ставки рефинансирования Центральным Банком. Этот вопрос имеет и серьезное теоретико-методологическое значение.

Концептуальной позицией отечественных реформаторов-монетаристов была и есть идея максимального сдерживания денежной массы как основного рычага борьбы с инфляцией. От Гайдара, Илларионова до Ясина все твердят: меньше денег у потребителя - ниже цены у производителя. Но деньги это тоже товар. Сокращение денежной массы ведет к дефициту и удорожанию денег. Проценты по кредитным ресурсам растут, особенно, если частные капиталы и государство активно выводят свои доходы из страны. Предприятия

вынуждены брать кредиты не только на инвестиции, но и на оборотные средства (которые обесценились в первые месяцы реформ) под высокие проценты. Но эти проценты, естественно, включаются в цены товаров и услуг, и их должны оплачивать потребители. Если у потребителей нет денег, то цены отнюдь не снижаются. Предприятия или сокращают производство, или разоряются. Именно это стало очевидным в 1990-е годы, когда производство упало на 30-40%, а некоторые отрасли обрабатывающей промышленности практически просто исчезли. Инфляция колебалась от 839% в 1993 г. до 21,8% в 1996 г. Ставки же Центрального Банка в эти годы колебались от 185 до 104%. Сейчас при некоторой стабилизации ставка ЦБ в период кризиса вначале поднялась до 13%, а затем понизилась до 10. Коммерческие банки предоставляют кредиты реальному сектору под 15-20%, а инфляция держится в рамках 13-12%. Дорогие деньги рождают высокие цены.

Об этом свидетельствует мировой опыт, в частности опыт США. В течение многих лет ставка рефинансирования Федеральной резервной системы США не превышала 3-5%. Инфляция в эти же годы колебалась от 1,6 до 5%. В период кризиса ФРС снизила ставку рефинансирования до 0,25%. Наступил период дефляции, роста покупательной способности потребителей. Это было сделано резко, и эффект оказался незамедлительным. Аналогично поступила и Западная Европа.

Но для российских прозападных реформаторов иногда Запад не указ. Снижение процентной ставки Центрального Банка России происходит с раскачкой, рассчитано на длительный период. Вот, мол, снизится инфляция, тогда снизим ставку рефинансирования. На самом деле все наоборот! Недорогие кредитные ресурсы стимулируют оживление производства, поощряют инновации, развитие среднего и мелкого бизнеса, делают их продукцию более доступной потребителю. Поэтому ставку по кредитным ресурсам ЦБ России должен срочно понизить до 4-5%. К сожалению, даже прямые указания руководителя правительства РФ тормозятся псевдореформаторами-чиновниками.

Антимонопольное регулирование. Перейдем теперь к другой, не менее важной проблеме. Миной замедленного действия, подготавливающей экономический кризис, является супердоходность определенных товаров или видов деятельности. Это прослеживается и на мировом, и на российском уровне. В год вступления Буша-младшего в должность президента США (2001 г.) цена барреля нефти на мировом рынке составляла 22 долл. Что могло произойти в нормальной, ориентированной на нефтяной экспорт, экономике, если к июлю 2008 г. эта цена выросла в шесть с половиной раз? Ответ: экономика деградировала в суперспекуляцию. От нефтяных цен все пошло по цепочке. И вот уже цена квадратного метра жилья в Москве превышает в три-четыре раза его себестоимость. Таковы последствия спекулятивной экономики. Конечно, все это рано или поздно, но лопнет.

Я считаю, что единственный способ борьбы с подобными пузырями - жесткое антимонопольное регулирование. Когда говорят о преимуществах рыночной системы, забывают, что как только некоторая область рынка становится монопольной - это уже не рынок. Я считаю, что если говорить о вмешательстве государства, то государство должно твердо стоять на защите конкурентного рынка. А у нас в огромном числе секторов есть один продавец. Ну, какой это тогда рынок - это монополия. И искусственная она или естественная - вопрос уже не столь важный.

Поэтому для борьбы с нарастающими кризисными явлениями необходимо кардинально изменить характер функционирования антимонопольных структур. В настоящее время они в основном занимаются поиском фактов ценового сговора между отдельными предприятиями и компаниями. Однако опыт формирования не только естественных, но в первую очередь искусственных монополий показывает, что завышенная монопольная цена может возникать отнюдь не на базе соглашений между продавцами. «Выдавливание» конкурентов из регионов и отраслей зачастую происходит в форме «дружественного поглощения» и других мягких или жестких приемов рейдерства.

Главный показатель монополизма - получение сверхприбыли. Необходимо юридически закрепить понятие нормальной рентабельности, включающей в себя не столько бонусы топ-менеджерам, сколько расходы на инновации, повышение качества и снижение издержек выпускаемой продукции и услуг. Вся остальная сверхприбыль должна поступать в карман потребителей путем принудительного снижения цен под угрозой разорительных штрафов со стороны государства. В этом коренной смысл борьбы с монополизмом и нагнетанием кризисных явлений в экономике.

Создание рабочих мест. Еще одним фундаментальным блоком стратегической антикризисной программы должно быть государственное стимулирование создания новых рабочих мест. Именно государство разрушило систему подготовки трудовых резервов, производственно-технических училищ. Частный бизнес пока не может (или не хочет) финансировать эту систему. Поэтому значительная часть активного трудоспособного мужского населения оказалась в частных охранных предприятиях, а дешевая малоквалифицированная рабочая сила привлекается из ближнего зарубежья.

Организация подготовки высококвалифицированной рабочей силы, естественно, должна лечь на плечи государства. Оно же должно обеспечить условия для межрегиональной миграции трудовых ресурсов. Однако правительственные чиновники зациклились на ипотеке, на обременении каждой семьи (в том числе и молодой) собственностью на жилье вместо внедрения широкой арендной системы на рынке жилья. Такая политика привязывает население к конкретным регионам, стимулирует безработицу в кризисных ситуациях.

Также отмечу, что проблема создания новых рабочих мест коренным образом связана с решением проблем монополизма, о которых говорилось выше. Сейчас у нас нет рабочих мест. И не будет рабочих мест. Ведь что делали те же металлурги? Они гнали на Запад чушки и слябы, они не делали проката. И сейчас они не в состоянии запустить подобное производство - мы здесь неконкурентоспособны даже на внутреннем рынке.

И наконец, для преодоления последствий экономического кризиса в России необходимо резко повысить профессионализм менеджмента. Отечественный средний и высший менеджмент не обладает навыками стратегического управления в условиях конкуренции. Он ориентирован на достижение текущих результатов. Аналитические службы корпораций и банков неспособны к серьезной аналитической работе. Зачастую фетишизируются оценки западных рейтинговых агентств, что приводит к серьезным просчетам и потерям.

Банки и корпорации должны резко изменить стиль и методы работы менеджмента для обеспечения выхода из кризисной ситуации.

Налоговая политика. К перечисленным фундаментальным антикризисным мероприятиям следовало бы добавить переход к более гибкой налоговой политике. Налоги должны иметь не только фискальный, но и стимулирующий характер. Например, поскольку одной из целей государства должно быть стремление к созданию новых рабочих мест, необходимо было бы путем повышения налогов на природные ресурсы стимулировать развитие фаз переработки. Возможны также снижение или отмена налогов на ту часть прибыли, которая идет на инвестиции. Во всех странах такое есть, равно, как и схемы, при которых на сырьевые товары налоги повышаются, а на высокотехнологическую продукцию снижаются.

Эта политика стимулирования очень важна. Что далеко ходить - во всех странах есть ограничительные налоги на табак и ликероводочные изделия, призванные ограничить их потребление.

В условиях борьбы с кризисом необходимо обеспечить налоговые каникулы для малого и среднего бизнеса и для наукоемких производств.