К вопросу о целевых установках, ограничениях и рисках структурно-технологической модернизации российской экономики

В настоящее время наибольшую общественную востребованность имеют оценки возможных итогов развития страны в краткосрочной перспективе (1-2 года), а, следовательно, сценарные прогнозы, описывающие логику выхода экономики из кризиса, и формирования той воспроизводственной ситуации, которая станет отправной точкой позитивного послекризисного развития. Значительный интерес вызывает также ориентированный на среднесрочную перспективу (3-10 лет) анализ сценарий вариантов новой «стационарной» модели развития, особенности которой должны быть приняты во внимание при разработке и реализации краткосрочной антикризисной политики.
Долгосрочный прогноз (с горизонтом в 15-20 лет) в общественном сознании оказывается наименее актуальным. Однако, на самом деле, он служит источником представлений о стратегических целях и ограничениях, определяющих требования к потенциалу нового механизма развития, основы которого должны быть заложены в среднесрочной перспективе. И поэтому его следует рассматривать в качестве неотъемлемого элемента адекватного контекста прогнозно-аналитических исследований.
Текущий экономический кризис (как и любая кризисная ситуация) резко обостряет проблемы согласования текущих и стратегических приоритетов. Государство в процессе разработки и реализации мер антикризисной политики стремится обеспечить стабильность условий развития, прежде всего, тех секторов экономики, которые способны внести максимальный вклад в стабилизацию воспроизводственной ситуации уже в краткосрочной перспективе. Прочие сектора вследствие этого обречены в существенно большей мере испытывать воздействия негативных изменений в экономической конъюнктуре. Иначе говоря, допускается, что стабильность условий развития одних секторов экономики фактически обеспечивается за счет дополнительных конъюнктурных угроз и рисков в развитии других секторов. В той мере, в какой реализация краткосрочных приоритетов финансово-экономической стабилизации ограничивает ресурсные возможности осуществления политики, направленной на создание предпосылок позитивного развития в более отдаленной перспективе, усиливается угроза потери стратегической управляемости процессами социально-экономического развития. С этой точки зрения исследования, проводимые в рамках долгосрочного прогноза, выполняют важную функцию, поскольку позволяют конструктивно рассмотреть объективные противоречия между краткосрочными целевыми установками политики финансовой стабилизации, выбором инструментов их реализации и задачами социально-экономического развития в более отдаленной перспективе и способствуют адекватному повышению приоритета последних в процедурах разработки и реализации текущей экономической политики.
В условиях кризиса возрастает угроза смещения приоритетов экономической политики в направлении демпфирования негативных последствий кризиса для развития тех секторов, которые составляют ядро «старой» экономики. При этом могут отходить на второй план сформировавшиеся представления о том, в каких направлениях ее следует перестраивать и модернизировать. В результате система мер антикризисной экономической политики и обусловленное ими распределение ресурсов системы государственного регулирования будет ориентирована, прежде всего, на «рефлекторную» поддержку важнейших элементов «старой» экономики, а не на использование благоприятных возможностей ее структурной перестройки и формирования элементов «новой» экономики, которые обеспечат ее позитивное развитие в будущем. Предназначение средне- и долгосрочного прогноза в этой ситуации состоит в том, чтобы исследовать сценарии посткризисного развития, выявить предпосылки реализации предпочтительных вариантов и соответствующие задачи экономической политики и на этой основе в максимально возможной мере обеспечить согласованность (и синхронизацию) мер поддержки «старой» экономики и мер, направленных на ее трансформацию.
При таком понимании взаимозависимости содержательного контекста прогнозов на кратко-, средне- и долгосрочную перспективу они должны рассматриваться как единый комплекс исследований, ориентированных на решение одной сверхзадачи - задачи согласования целевых установок и инструментов реализации антикризисной политики, политики формирования нового механизма экономического роста и стратегии социально-экономического и технологического развития.
Вместе с тем, несомненная актуальность и масштабность задачи активизации инновационных факторов развития российской экономики, перевода экономики в режим инновационного развития, который будет характеризоваться нетривиальной взаимообусловленностью экономического роста и разнообразных сдвигов во всех структурных разрезах экономики, дает основания принять «структурную перестройку экономики» в качестве девизного названия всего комплекса прогнозно-аналитических работ.
Приступая к новому циклу исследований на долгосрочную перспективу, нацеленных на разработку политики инновационного развития, следует, прежде всего, обеспечить необходимый уровень «инновационности» отечественных методологических и методических подходов. Для этого потребуется выявить ту часть логических стереотипов, составляющих основу сложившихся аналитических и прогнозных методик, которые утратили адекватность в современной воспроизводственной ситуации, и тем самым определить актуальные задачи развития прогнозно-аналитического инструментария. Этому может способствовать практическая реализация принципа «чистого листа», в соответствии с которым следует начать с формирования нового варианта описания объекта исследований - с установкой на отражение реальной сложности и противоречивости современного состояния российской экономики. Исходное усложнение описания объекта исследования является предпосылкой того, что, во-первых, облегчится задача критического пересмотра привычных теоретических концепций и модельных построений, используемых при разработке прогнозов, во-вторых, дальнейшие упрощения, неизбежные в процессе разработки прогнозных сценариев и схем расчетов, будут осознанны, следовательно, позволят восстановить потенциал критического отношения к получаемым результатам и задать достаточно жесткие ограничения на свободу содержательной интерпретации полученных аналитических и прогнозных оценок.
Еще одна проблема состоит в том, что во время кризиса контуры будущего становятся весьма неопределенными, а для принятия экономических решений (и при разработке и реализации антикризисной политики, и в процессе функционирования субъектов рыночной экономики) избыточная неопределенность будущего порождает дополнительные риски. Если они становятся неприемлемо высокими (с учетом потенциала сложившихся механизмов их демпфирования), субъекты экономики отказываются от активных действий по развитию производства, т. е. возникает механизм с положительной обратной связью. В этих условиях консервативные сценарии, основанные на экстраполяции кризисных тенденций, приобретают свойство самореализующихся прогнозов. В свою очередь сценарии, демонстрирующие возможности позитивного развития, приобретают способность устранять избыточную неопределенность только в случае, если свойственный им вариант видения будущего принимается основной частью политических и деловых кругов.
В связи с этим в сложившейся в России ситуации недостаточно совершенствовать собственно научную методологию социально-экономического и технологического прогнозирования. Еще одним важным направлением обеспечения адекватного уровня «инновационности» прогнозно-аналитических исследований должна стать модернизация их социально-политической «технологии» - принципов и конкретных способов организации соответствующих исследовательских проектов. Необходимо выработать и внедрить в реальную практику такую технологию организации проектов по социально-экономическому и технологическому прогнозированию, которая позволит включить в процесс разработки прогнозов не только представителей науки, но и органов власти, деловых кругов, широкой общественности и тем самым разделить ответственность (риски) принятия стратегических решений между различными общественными группами. В результате, во-первых, такая технология прогнозирования сможет внести важный вклад в формирование в обществе согласованных представлений о предпочтительном образе будущего, а следовательно, и в общественную консолидацию, во-вторых, результаты прогнозной работы окажутся органично включенными как в процесс выработки государственной экономической политики, так и в процедуры обоснования приоритетов развития, которыми заняты отраслевые союзы и ассоциации производителей и (или) потребителей. Для этого представители органов государственной власти, различных общественных групп и бизнес-сообщества еще на ранних стадиях работы должны иметь возможность активно влиять на ее ход, привносить в нее свое видение проблем и перспектив развития и ресурсных возможностей, что сделает их реальными соавторами получаемых результатов. Иными словами, необходимо обеспечить качественный прорыв в российской практике организации среднесрочного и долгосрочного прогнозирования, превратив его из относительно «закрытого» академического исследования в масштабный общенациональный проект, способствующий как обоснованию стратегии развития, так и общественной консолидации вокруг выработанных совместными усилиями приоритетов.
Рассмотрим далее (в постановочном плане) некоторые вопросы разработки стратегии структурной перестройки экономики, которым предстоит стать предметом интенсивных исследований.
Первый вопрос - о содержательных целях структурной перестройки. В самом общем виде ее можно было бы сформулировать как повышение конкурентоспособности (которая определяется как способность к эффективному наращиванию
объемов производства в условиях конкурентной среды). Поскольку претендовать на глобальную конкурентоспособность по всему спектру производственной деятельности не может ни одна страна в мире, то эту цель следует конкретизировать как установку на формирование некоторого кластера конкурентоспособных производств или в целом конкурентоспособных секторов, которые возьмут на себя основное «бремя» обеспечения экономического роста в долгосрочной перспективе.
Второй вопрос - можно ли исходить из того, что современная российская экономика совсем не имеет таких конкурентоспособных секторов? Ответ состоит в том, что и в прошлом, и в настоящем часть производителей товаров и услуг отвечают критериям внутренней и внешней конкурентоспособности. Простейший пример - нефтегазовый сектор. Он демонстрировал в среднесрочной ретроспективе высокие темпы роста, занимает значительное место в мировой экономике, обеспечивает большие объемы экспорта, что дает достаточно оснований (без обращения к более тонким вариантам обсуждения феномена конкурентоспособности) для вывода о том, что этот сектор является вполне конкурентоспособным. Парадокс состоит в том, что в контексте дискуссий по проблемам структурной перестройки российской экономики нефтегазовый сектор, как правило, рассматривается не столько как «локомотив роста», сколько как источник разнообразных проблем. Это проявляется и в том, что один из центральных сюжетов социально-экономической стратегии формулируется как необходимость перехода к такому режиму развития, который характеризуется кардинальным снижением значимости нефтегазового сектора для российской экономики и ослаблением ее зависимости от конъюнктуры мировых рынков углеводородов.
В то время как многие развитые страны страдают от того, что они являются энергетически «зависимыми» и проводят политику, направленную на снижение своей зависимости от импорта энергоносителей и на ослабление обусловленной им дополнительной нагрузки на экономику, структура российской экономики «страдает» от высокого уровня обеспеченности энергетическими ресурсами. Иными словами, в то время как большинство развитых стран испытывает проблемы от энергетической зависимости, наша страна - от энергетической независимости (которую обеспечивает, прежде всего, нефтегазовый сектор), а, следовательно, и от его высокой конкурентоспособности.
Все это позволяет сделать вывод, что дело как минимум не только в том, есть ли в структуре российской экономики секторы, которые обладают достаточным потенциалом конкурентоспособности, но и в том, удастся ли эффективно использовать имеющиеся конкурентные преимущества и обусловленные ими доходы для решения проблем социально-экономического и технологического развития страны.
Механизм использования экономического потенциала отраслей ТЭК, сложившийся в годы реформ, внутренне противоречив. С одной стороны, энергетический сектор превратился в основной источник доходов бюджета и в этом качестве играет важную роль в формировании ресурсных предпосылок реализации государственной экономической политики, т. е. несет большую общеэкономическую нагрузку, обусловленную недостаточной конкурентоспособностью других секторов российской экономики. С другой - существенная часть финансовых ресурсов энергетического сектора образуется вследствие их масштабного перераспределения из других секторов российской национальной экономики. При этом обеспеченный в начальные годы реформ значительный прирост относительных цен энергоносителей на внутреннем рынке в условиях переживаемого экономикой воспроизводственного кризиса обусловил существенное снижение рентабельности производства большинства других секторов российской экономики, в результате объектом перераспределения, помимо добавленной стоимости, стали финансовые ресурсы, образующиеся вследствие «проедания» (суженного воспроизводства) основного и оборотного капитала, что явилось одним из важных факторов экономической деградации неэнергетических производств. Снижению конкурентоспособности отечественных производителей способствовало и укрепление национальной валюты вследствие наращивания масштабов экспорта энергоресурсов. Тем самым налоговые поступления отраслей ТЭК и их доходы от экспорта расходуются в существенной мере на демпфирование негативных последствий кризисных явлений и низкой конкурентоспособности других отраслей российской экономики, которые в свою очередь обусловлены сложившимся режимом использования экономического потенциала отраслей ТЭК.
Несмотря на принципиальные различия в механизмах функционирования рыночной российской экономики и плановой экономики СССР, нетрудно увидеть признаки их фундаментального сходства в режиме использования потенциала конкурентоспособности энергетического сектора. Академик Ю.В. Яременко в начале 1990-х годов писал: «В определенном смысле роковую роль сыграло для нас резкое повышение мировых цен на нефть в 70-х годах. ... На протяжении десятилетия нефтедоллары помогали нам затыкать дыры в нашей экономике, но при этом они способствовали деградации отечественных воспроизводящих отраслей. Падение цен на энергоресурсы в середине 80-х годов наряду с резким возрастанием затрат на их производство произвело шоковое воздействие на нашу экономику. Сразу стала видна иллюзорность нашего экономического роста. Десятилетие, в течение которого могла быть произведена структурная перестройка, было упущено. Структурно-технологические диспропорции возросли, массовые ресурсы исчерпались, но страна не имела собственных производственных мощностей для их технологического замещения»¹.
Режим компенсации не имеет позитивной долгосрочной перспективы. В режиме компенсации экономический потенциал отраслей ТЭК фактически «проедается».
В долгосрочной перспективе темпы роста объемов производства в отраслях ТЭК будут весьма низкими, «формально-статистический» вклад отраслей ТЭК в экономическую динамику будет минимальным. Конструктивной альтернативой сложившемуся в годы реформ режиму компенсации негативных последствий кризисных явлений является целенаправленное использование экономических ресурсов ТЭК для структурно-технологической модернизации тех отраслей российской экономики, которые обладают потенциалом динамичного развития в средне- и долгосрочной перспективе.
Структурно-технологическая модернизация «неэнергетических» секторов российской экономики и на этой основе кардинальное повышение их экономической и энергетической эффективности, а следовательно и конкурентоспособности, позволит возложить на них всю тяжесть проблем социально-экономического развития страны в долгосрочной перспективе, и таким образом обеспечить разгрузку энергетического сектора от тех «непрофильных» для него общеэкономических функций, которые он вынужденно выполняет в условиях недостаточной конкурентоспособности других секторов российской экономики. Это станет важнейшей предпосылкой отказа от той политики использования экономического потенциала отраслей ТЭК, которая сложилась в ретроспективе и резко сузила к настоящему времени пространство выбора энергетических стратегий, ограничила возможности повышения эффективности функционирования самих отраслей энергетического комплекса. Над наиболее конкурентоспособными компаниями ТЭК все время висит угроза либо явного административного, либо более тонкого экономического давления, направленного на то, чтобы мобилизовать имеющийся в них потенциал для компенсации низкой конкурентоспособности других отраслей экономики. Это определяет стратегическую заинтересованность компаний энергетического сектора в политике структурно-технологической модернизации, которая должна обеспечить решение воспроизводственных проблем других отраслей российской экономики.
Таким образом, история показывает, что российская экономика при наличии конкурентоспособных производств часто оказывалась не в состоянии эффективно использовать свойственный им экономический потенциал. Если это так, то какие есть основания надеяться, что создание новых конкурентоспособных секторов принесет исключительно положительные эффекты. Иначе говоря, вопрос не только в том, какая структура экономики будет выстроена, как изменятся число и состав конкурентоспособных секторов, а в том, удастся ли построить эффективный механизм использования соответствующих конкурентных преимуществ. Если такой механизм будет создан, то российская экономика получит возможность трансформировать потенциал конкурентоспособности в разнообразные ресурсы, необходимые для решения актуальных проблем социально-экономического развития страны. Если этот механизм останется неэффективным, то повышенная конкурентоспособность части хозяйствующих субъектов российской экономики станет источником новых воспроизводственных проблем². Но, если оказывается, что сама по себе структура экономики безотносительно механизмов использования конкурентных преимуществ не гарантирует экономического благополучия, то представления о «качестве» структуры экономики существенно зависят от «качества» соответствующего механизма или, иначе говоря, целевые установки в области структурной перестройки экономики могут быть адекватно определены только при заданных характеристиках этого механизма.
Разным механизмам использования конкурентных преимуществ будут соответствовать разные варианты «хорошей», «прогрессивной» структуры экономики. Или, наоборот, в предположении возможности построения эффективного механизма использования конкурентных преимуществ, может быть приемлемым любой вариант состава и отраслевого распределения конкурентоспособных производств (при условии, что общий потенциал конкурентоспособности соразмерен масштабам задач социально-экономического развития). Например, если удастся более эффективно использовать доходы, генерируемые предприятиями энергосырьевого сектора, не будет оснований так негативно относиться к тому, что в структуре экономики этот сектор занимает достаточно большую долю. В противном случае высокая доля энергосырьевого сектора в экономике становится источником специфических проблем. Так и в отношении будущего. От того, какой сценарий может быть сформулирован в отношении естественной эволюции (или управляемой трансформации) сложившегося механизма использования потенциала конкурентоспособности (механизма мобилизации и перераспределения доходов некоторого подмножества производителей в экономике и преобразования их в импульсы роста других производств и уровня жизни), будет зависеть, какие сдвиги в структуре экономики должны получить статус приоритетных, какая структура позволит решить актуальные проблемы и достичь поставленных целей социально-экономического развития.
Взаимообусловленность позитивных изменений и угроз в контексте сценариев социально-экономического и технологического развития Диалектический взгляд на процессы социально-экономического и технологического развития состоит в том, что свойственные любому его сценарию позитивные изменения, как правило, несут в себе новые угрозы или способны вызвать обострение старых, т. е. существенная часть угроз является прямым или косвенным следствием рассматриваемых прогрессивных изменений. В одних случаях это предопределено несистемностью прогрессивных сдвигов, в других - отражает объективно противоречивый характер процессов развития.
Риски воспроизводства значительных разрывов в уровне конкурентоспособности различных секторов экономики. При формулировке цели структурной перестройки российской экономики в таком общем виде, как повышение конкурентоспособности, конкурентоспособность выступает как «безусловно позитивная» экономическая категория. Однако если обратиться к предыстории экономического развития или к анализу проблем, свойственных современному его этапу, то можно прийти к выводу, что значительная часть кризисных ситуаций обусловлена чрезмерно большими разрывами в уровне конкурентоспособности различных секторов экономики.
Например, современное состояние сельского хозяйства и тот вклад, который оно может внести в реализацию стратегических целей социально-экономического развития страны, определяются не только низкой внутриотраслевой конкурентоспособностью сельскохозяйственных предприятий (их недостаточной конкурентоспособностью на рынках аграрного сырья, где они конкурируют с зарубежными производителями), но и их низкой межотраслевой конкурентоспособностью (их недостаточной конкурентоспособностью на рынках необходимых им ресурсов текущего производственного потребления, продукции инвестиционного назначения, финансовых ресурсов, а также на рынке труда, где они конкурируют с предприятиями других отраслей российской экономики).
Низкая внутриотраслевая конкурентоспособность российских производителей аграрной продукции обусловлена технологической отсталостью, которая в свою очередь проявляется в повышенных затратах производственных ресурсов и в низкой продуктивности. Как следствие конкурирующий импорт аграрного сырья, во-первых, сокращает (как минимум относительно) емкость доступных им рынков сбыта, а во-вторых, определяет уровень рыночных цен, т. е. в конечном счете формирует ограничения на возможную физическую динамику валовых доходов.
Низкая межотраслевая конкурентоспособность российских сельскохозяйственных предприятий обусловлена как низким исходным уровнем эффективности производственных процессов, так и вынужденным взаимодействием на рынке с существенно более крупными предприятиями других секторов, прежде всего, пищевой промышленности, торговли, нефтяной, газовой промышленности, электроэнергетики, промышленности по производству минеральных удобрений, сельскохозяйственного машиностроения, транспорта, финансового сектора. Больший экономический масштаб этих предприятий, как правило, позволяет им оказывать значительное воздействие на конъюнктуру локальных (или даже региональных) рынков, на которых они могут занимать положение, близкое к монопольному. Возможности проведения агрессивной ценовой политики производителями ряда важнейших производственных ресурсов, потребляемых в сельском хозяйстве (энергоресурсы, минеральные удобрения), обусловлены наличием у них емкого альтернативного (внешнего) рынка сбыта, а перерабатывающими предприятиями пищевой промышленности и торговли - высоким уровнем конкуренции продавцов аграрной продукции на локальных рынках, а также наличием альтернативных источников закупаемой продукции (внешний рынок, поставщики из других регионов на внутреннем рынке).
Эффекты монопсонии (монополии покупателей) на рынках сбыта аграрной продукции приводят к относительному сокращению номинальных доходов, а монополии производителей на рынках необходимых сельскому хозяйству производственных ресурсов и услуг - к росту издержек сельскохозяйственного производства. Именно в этом и состоит феномен «ножниц цен», который предопределяет низкую рентабельность и воспроизводит ситуацию дефицита внутренних финансовых ресурсов в сельском хозяйстве.
Низкая межотраслевая конкурентоспособность производителей аграрной продукции, являясь объективно обусловленной, в той или иной мере проявлялась на разных этапах развития и в других странах. Если не обеспечить необходимых масштабов поддержки межотраслевой конкурентоспособности предприятий сельского хозяйства на основе внедрения в российскую хозяйственную практику механизмов, аналогичных тем, которые действуют в развитых странах, эта отрасль и в будущем будет нести значительные экономические потери.
Низкая рентабельность в сочетании с высокими рисками производства и реализации продукции, обусловленными неразвитостью механизмов контрактации и макроструктурного регулирования аграрных рынков, не позволяет основной массе предприятий сельского хозяйства привлекать необходимые им кредитные ресурсы для закупки производственных ресурсов.
Общий дефицит финансовых ресурсов проявляется в ограничениях на объемы закупок ресурсов текущего производственного потребления, в суженном воспроизводстве основных производственных фондов и их старении, низком темпе технологических изменений. Все это сдерживает рост производительности труда и определяет отставание сельского хозяйства по уровню заработной платы, снижение его конкурентоспособности на рынке труда и кризис воспроизводства кадровой составляющей ресурсного потенциала. Старение производственного аппарата и трудности с привлечением квалифицированных кадров препятствуют росту эффективности производства. Финансовая нестабильность и неопределенность перспектив развития являются факторами, поддерживающими краткосрочную ориентацию хозяйственной деятельности - ориентацию на получение максимального текущего результата, в том числе за счет отказа от соблюдения принципов рационального использования природных ресурсов.
Таким образом, вследствие низкого уровня межотраслевой конкурентоспособности российские производители в сельском хозяйстве не имеют возможностей для нормального воспроизводства важнейших элементов материально-технического, кадрового и природного потенциала. В свою очередь деградация ресурсного потенциала сельского хозяйства препятствует росту эффективности производства и является одним из важнейших барьеров на пути повышения конкурентоспособности и наращивания объемов производства продукции. Если не разорвать этот «замкнутый круг», ограниченные возможности развития сельского хозяйства предопределят широкий спектр негативных социально-экономических последствий.
Низкая отраслевая конкурентоспособность отечественных сельскохозяйственных предприятий приведет к дальнейшему снижению уровня обеспеченности страны продовольственными ресурсами собственного производства, что в условиях действия долговременной глобальной тенденции опережающего роста потребности в продуктах питания по сравнению с их предложением станет фактором обострения угроз продовольственной безопасности.
Практическая реализация сценария социально-экономического развития России, в рамках которого динамичный рост промышленного производства и сферы услуг будет сочетаться с инерционным развитием сельского хозяйства, обусловит еще большее увеличение разрыва в уровне жизни сельского и городского населения. При этом распространение новых, более высоких стандартов благосостояния среди городского населения с неизбежностью приведет к повышению того уровня доходов, который станет определять «порог бедности» в новых условиях.
Вследствие этого:

• еще большая часть сельского населения в соответствии с новыми критериями благосостояния получит статус «бедного», бедность в еще большей степени станет феноменом, преимущественно распространенным в сельской местности;
• снизится привлекательность занятости в сельском хозяйстве и сельского образа жизни;
• активизируется процесс миграции сельского населения в города, что приведет к обострению в них социальной ситуации (из-за практически неизбежной разбалансированности рынка труда и рынка жилья);
• будут наблюдаться дальнейшее сокращение численности и качественная деградация трудовых ресурсов, на которые в своем развитии может опираться сельское хозяйство, что обусловит специфические кадровые проблемы его структурно-технологической модернизации.

Следует акцентировать внимание на том обстоятельстве, что рост числа сельских мигрантов в рамках такого сценария развития обусловлен не столько ростом производительности труда в сельском хозяйстве, сколько его отсутствием. Это не позволит обеспечить рост заработной платы, требующийся для поддержания привлекательности рабочих мест в аграрном производстве. Речь идет не о тех миграционных потоках, которые соответствуют сценарию «естественной» урбанизации, т.е. обусловлены формированием экономически избыточного сельского населения вследствие роста эффективности сельскохозяйственного производства, а о миграции, в основе которой лежит воспроизводственный кризис аграрного сектора. В результате этой миграции село лишится именно тех контин-гентов населения, которые жизненно необходимы для восстановления и последующего развития аграрной экономики. Такая миграция будет поддерживать и закреплять кризисные тенденции, еще в большей мере обострит проблемы кадрового обеспечения сельского хозяйства, станет одним из специфически самостоятельных факторов, которые будут препятствовать прогрессивным изменениям в этом секторе российской экономики.
Иными словами, низкая конкурентоспособность сельского хозяйства становится ограничением, препятствующим системной реализации важнейших целевых установок социально-экономического развития страны (повышению уровня жизни населения, снижению дифференциации населения по уровню доходов, укреплению экономической безопасности, рационализации природопользования), следовательно, и получению максимального положительного народнохозяйственного эффекта успешной технологической модернизации других отраслей. Подобные рассуждения можно рассматривать как пример логики обоснования необходимости перераспределения качественных ресурсов из относительно благополучных - в неблагополучные секторы национальной экономики, т. е. необходимости разработки и реализации государственной структурной политики (или политики структурной перестройки экономики).
Рост уровня жизни населения является не только одной из важнейших целевых установок социально-экономического развития, воспринимаемых вполне позитивно, но и фактором, порождающим проблемы развития отдельных отраслей экономики, поскольку он активизирует специфические механизмы изменения уровня конкурентоспособности отраслей на рынке труда.
Факторы, определяющие эволюцию стандартов потребления и соответственно претензии к уровню трудового дохода, могут вступать в противоречие со способностью различных отраслей обеспечивать рост заработной платы занятых (как за счет роста производительности труда, так и за счет роста цен на производимую продукцию). Отрасли национальной экономики, которые не в состоянии обеспечить необходимый уровень заработной платы, соответствующий складывающимся потребительским ориентирам (а не только сложившимся стандартам потребления), нуждаются в структурно-технологической модернизации, направленной на кардинальное повышение производительности труда (предпосылка повышения средней заработной платы и сокращения (абсолютного или относительного) численности занятых).
Можно предположить, что далеко не во всех случаях потенциальная окупаемость проектов технологической модернизации оказывается приемлемой для инвесторов (собственников предприятий или кредиторов) по сравнению с адаптацией за счет переноса производств в другие страны, т. е. в условия с более благоприятными для данного вида деятельности ценовыми пропорциями - ценами как на труд, так и на другие факторы производства. Об этом свидетельствует история эволюции отраслевой структуры экономик развитых стран под действием роста уровня жизни населения. На первом этапе после проявления неконкурентоспособности отрасли на рынке труда ее кадровое обеспечение во все большей мере основывается на потоке мигрантов из менее развитых стран. Затем по мере исчерпания «миграционной емкости» экономики преобладающей тенденцией становится перемещение производств, не способных обеспечить приемлемый для данной страны уровень доходов, в страны с более низким уровнем жизни, в которых за счет более низкой заработной платы можно снизить уровень издержек производства и повысить его конкурентоспособность.
Но в ряде случаев, когда актуализируются соображения экономической безопасности - необходимость гарантированного самообеспечения теми или иными видами продукции, условия для нормального развития соответствующих производств создаются мерами экономической политики. К ним относятся: внешнеторговая защита конкретных сегментов внутреннего рынка, которая приводит к росту внутренних цен и позволяет повысить доходы ориентированных на них национальных производителей; формирование благоприятных условий финансирования программ развития - программ технологической модернизации; формирование благоприятной конъюнктуры рынков сбыта и условий приобретения необходимых производственных ресурсов посредством ценового регулирования; реализация программ совершенствования корпоративной структуры соответствующих секторов и т. п.
Еще один пример проблемных ситуаций, которые обусловлены чрезмерным разрывом в уровне конкурентоспособности различных отраслей национальной экономики, дает рассмотрение сюжета «качество образования и межотраслевая конкуренция на рынке квалифицированных кадров».
Сельское хозяйство как совокупный работодатель характеризуется весьма низкой конкурентоспособностью на рынке труда по сравнению с другими секторами российской экономики (из-за относительно низкой заработной платы, тяжелых условий труда, недостаточного уровня развития социальной инфраструктуры в сельской местности). Вследствие этого оно вынуждено опираться в своем развитии на тот кадровый потенциал, который в силу своих качественных (образовательных и квалификационных) параметров, ограниченной территориальной мобильности или специфической «аграрной» ментальности оказывается неспособным занимать другие рабочие места. Если ослабить действие факторов, ограничивающих отраслевую и профессиональную мобильность сельского населения, это еще больше обострит проблемы кадрового обеспечения сельского хозяйства. Иначе говоря, сельское население только тогда можно рассматривать в качестве источника трудовых ресурсов для сельского хозяйства, когда оно находится в состоянии социальной «инерции», в сфере действия исторических стереотипов трудового поведения. Любые факторы, которые приводят сельское население в «возбужденное» состояние (образование, полученное в городах, а следовательно, определившее расширение представлений о возможных вариантах трудовой карьеры; служба в армии и т. п.) предопределяют уменьшение той его части, на привлечение которой теоретически могло бы рассчитывать сельское хозяйство при сложившемся уровне его эффективности и межотраслевой конкурентоспособности на рынке труда.
В сложившихся обстоятельствах рост качества «аграрного» образования оказывается контрпродуктивным, так как создает образовательные предпосылки и дает сельской молодежи жизненный опыт, провоцирующие ее стратегическую переориентацию на городские стандарты благосостояния и несельскохозяйственную занятость. Чем более совершенной будет система аграрного образования в условиях сохранения низкой конкурентоспособности сельского хозяйства, тем в большей мере она не будет выполнять функцию кадрового обеспечения аграрного производства, а будет способствовать перераспределению активных контингентов сельского населения, которые могли бы составить кадровый ресурс для удовлетворения потребности сельского хозяйства в квалифицированных специалистах, в другие отрасли экономики.
При таком понимании механизма зарождения проблем кадрового обеспечения сельского хозяйства важнейшими предпосьшками их решения является государственная экономическая поддержка сельского хозяйства, направленная на повышение его эффективности и сокращение разрыва в уровнях заработной платы занятых в аграрном производстве и ряде других отраслей российской экономики, а также развитие сельских территорий и сокращение разрыва в качестве жизни сельского и городского населения, а следовательно, рост межотраслевой конкурентоспособности аграрного сектора.
Наряду с этим в развитых странах получают распространение и различные «организационно-хозяйственные» технологии, способствующие как минимум относительному снижению требований к качеству трудовых ресурсов в сельском хозяйстве. Классическое фермерство, в центре которого стоит фигура независимого, самостоятельного, универсально подготовленного хозяйствующего субъекта, замещается или «централизованно управляемым» фермерством (фермер выполняет комплекс технологических инструкций, предоставляемых различными службами министерства сельского хозяйства, и хозяйственных предписаний, обусловленных вхождением в различные программы поддержки, сети сбыта продукции и т. п.) или даже «квазифермерством» (все возрастающую часть технологических и хозяйственных «предписаний» выполняет уже не сам фермер с применением своих собственных средств производства, а внешние хозяйствующие субъекты - специализированные государственные службы или коммерческие структуры). Таким образом, определенный вклад в решение кадровых проблем сельского хозяйства, в расширение возможностей его технологической модернизации (которые ограничиваются низкой конкурентоспособностью отрасли на рынке квалифицированных кадров) может внести политика развития различных институциональных «оболочек» сельскохозяйственного производства (внешнее консультирование, а также предоставление разнообразных производственных услуг и услуг по осуществлению важнейших рыночных операций, которые объективно снижают требования к уровню образования и профессиональной подготовки занятых). Иными словами, необходимо найти эффективное сочетание параметров профессионального образования занятых в сельскохозяйственном предприятии и параметров развития системы институциональных «оболочек» аграрного производства: сельскохозяйственного консультирования, а также системы предоставления специальных технологических услуг - например, вспашка, сев, агрохимические мероприятия, уборка урожая, маркетинг продукции, разработка проектов развития производства и их оформление в виде соответствующих бизнес-планов или бизнес-предложений и т. п. Расширение предложения этих услуг позволит гибко поддерживать сбалансированность между наличным (и в среднем недостаточным) кадровым потенциалом конкретного сельскохозяйственного предприятия и его фактическими потребностями в осуществлении тех или иных технологических операций и хозяйственных функций.
Таким образом, повышение качества образования, опережающее рост конкурентоспособности отраслей, нуждающихся в квалифицированных кадрах, может стать фактором, обостряющим проблемы кадрового обеспечения производств, не способных предложить рабочие места, сопоставимые по условиям труда и уровню его оплаты в отраслях-конкурентах. При этом понятно, что кардинальное решение кадровых проблем состоит не в том, чтобы снижать качество образования, приводя его в соответствие с уровнем конкурентоспособности (точнее, неконкурентоспособности) отставших секторов экономики, а в том, чтобы реализовывать политику модернизации неконкурентоспособных секторов или политику их планомерного свертывания и демпфирования возникающих при этом негативных социально-экономических последствий. Иначе рост качества образования и позитивное развитие ряда секторов экономики предопределят воспроизводственный кризис в остальных секторах экономики (т. е. явные негативные последствия от позитивных изменений).
Рассмотренные выше риски обусловлены сохранением слишком высокого разрыва в уровне межотраслевой конкурентоспособности отраслей национальной экономики на рынках ресурсов, имеющих разнообразные области использования (например, финансовых ресурсов, ресурсов сферы исследований и разработок, образовательных услуг, широкого спектра материальных и трудовых ресурсов). Они с большой вероятностью реализуются при такой политике структурно-технологической модернизации, в рамках которой основной акцент делается на формировании новых конкурентоспособных секторов экономики и не придается должного значения тому обстоятельству, что при этом технологическое отставание ряда традиционных отраслей сохраняется или даже увеличивается.
Если в плановой советской экономике воспроизводственные проблемы некоторых отраслей порождались их низким рангом в хозяйственной иерархии, что ограничивало их возможности привлекать качественные ресурсы для своего развития, в рыночной российской экономике аналогичные проблемы возникают вследствие низкой межотраслевой конкурентоспособности, т. е. из-за чрезмерных разрывов в уровне конкурентоспособности отраслей на рынках ресурсов, определяющих возможности повышения качественного уровня производства. При этом современная низкая конкурентоспособность некоторых секторов российской экономики является прямым следствием того, что в прежней советской экономике они не являлись приоритетными. Вследствие этого накопленный в них производственный аппарат материализовал технологии относительно низкого качественного уровня, что не позволяет обеспечить эффективное использование материальных и трудовых ресурсов. В годы рыночных реформ в новой ценовой ситуации эта неэффективность проявилась в низкой рентабельности производства (или его убыточности), что обусловило кризисный характер воспроизводства основного капитала и кадрового потенциала и стало фактором дальнейшей деградации производства.
Когда распределение ресурсов, необходимых для повышения качественного уровня производства, опосредуется рынком, главным ограничением доступа к ним становится их ценовая доступность, т. е. платежеспособность (и определяющая ее эффективность) соответствующих отраслей. Тем самым формируется механизм, препятствующий технологической модернизации «отставших» отраслей: низкая платежеспособность - ограниченный доступ к качественным ресурсам - невысокая эффективность и конкурентоспособность - низкая платежеспособность. Такие отрасли формируют экономическое пространство для проведения активной государственной промышленной политики (либо программ государственной поддержки инвестиций в повышение их качественного уровня, либо программ свертывания неконкурентоспособных производств и демпфирования возникающих при этом негативных социально-экономических последствий)³.
Таким образом, стратегия структурно-технологической модернизации экономики - это не просто политика, направленная на создание новых прогрессивных и конкурентоспособных секторов и на повышение среднего качественного уровня производства. Если процессы структурно-технологической модернизации будут сконцентрированы на узком экономическом пространстве (только в ряде приоритетных отраслей), велика вероятность возникновения негативных эффектов как прямое следствие растущей качественной неоднородности экономики и углубляющихся разрывов в межотраслевой конкурентоспособности различных секторов.
Риски принятия стратегии «ускоренной» модернизации. В контексте разработки политики структурно-технологической модернизации фактор времени (решения, принимаемые относительно ее темпов или временных рамок) является одним из ключевых.
Затяжной экономический кризис 1990-х годов сопровождался сокращением инвестиций и платежеспособного спроса на инновации - оказались в значительной мере разрушены старые и не были созданы новые механизмы взаимодействия разработчиков новых технологических решений и потенциальных инвесторов. Возникшая возможность импорта современных технологий, не только удовлетворяющих имеющийся ограниченный платежеспособный спрос, но и существенно его расширяющих за счет предоставления инвестиционных кредитов (в различных формах), привела к тому, что сохранившиеся элементы отечественного инвестиционного и инновационного потенциалов оказались «заблокированными».
Инновационный и инвестиционный секторы российской экономики нуждаются в заблаговременной «реанимации», в «оживлении», в восстановлении процесса исследований и разработок или в доведении созданных заделов до стадии производства, в восстановлении связей с поставщиками комплектующих и не могут оперативно, эластично, в приемлемые для потребителей сроки ответить на платежеспособный спрос. Соответствующие инновационный и производственный циклы существенно превышают представления потенциальных покупателей нового оборудования (новых технологий) о сроках реализации их собственных инвестиционных проектов, т. е. о периоде времени, в течение которого эти предприятия стремятся решить проблемы своей структурно-технологической модернизации. Для потенциальных покупателей отечественных инвестиционных ресурсов и инноваций в этих условиях растут не только неопределенность и инвестиционные риски, но и потребность в финансовых ресурсах (в кредитах), в то время как импортная техника, как правило, наоборот, поставляется на предельно комфортных для потребителя финансовых условиях. «Фактор времени» - продолжительность периода ожидания продукции для инвестора - приобретает принципиальное значение, так как предопределяет возможность (или невозможность) включения отечественных производителей в контур экономического роста, обусловленный увеличением внутреннего инвестиционного спроса при реализации стратегии структурно-технологической модернизации российской экономики.
Рассмотрим в качестве примера проблемы, возникающие в процессе реализации целевой установки Энергетической стратегии РФ на период до 2030 года⁴ на сокращение доли газа в топливном балансе теплоэлектроэнергетики и замещение его углем в результате развития угольной генерации (производства электроэнергии на базе угля).
Вместе с тем как и в ретроспективе, так и в настоящее время инвестиции и в строительство новых твердотопливных конденсационных электростанций (КЭС), и в проекты их модернизации и технического перевооружения сдерживаются тем, что отечественное оборудование не соответствует ни требованиям инвесторов к уровню его эффективности, ни ужесточающимся экологическим требованиям.
В сценарии развития в режиме частных инвестиций нужно исходить из того, что никакой инвестор не станет рассматривать проект, в рамках которого сначала нужно вложить деньги в исследования и разработки, связанные с созданием комплекта более качественного энергетического оборудования, потом во внедрение этого оборудования в производство, дождаться появления готового образца и только потом приступить к строительству угольной электростанции. В этом случае дополнительные инновационные и производственные лаги предопределят критическое увеличение продолжительности периода реализации инвестиционного проекта, потребность в инвестициях, инвестиционные риски, которые станут практически непреодолимым барьером на пути реализации такого сценария.
В этих условиях возникает мотив временной переориентации на импорт, что предопределяет «паузу» в развитии отечественного энергетического машиностроения, которая обусловлена отсутствием необходимого задела НИОКР, потребностью в проведении предварительной технологической модернизации производственного аппарата предприятий этой подотрасли.
В чем должна состоять эффективная политика использования спада внутреннего спроса на оборудование для угольных КЭС при модернизации имеющегося производственного потенциала предприятий энергетического машиностроения? За счет чего будут «выживать» предприятия энергетического машиностроения в этот период? Какие гарантии (и какими средствами) должны быть созданы в инвестировании развития энергетического машиностроения? Как должны быть синхронизированы меры поддержки инвестиций в развитие угольной генерации, меры развития энергетического машиностроения и «энергетических» НИОКР? Это важнейшие вопросы, которые должны быть решены за рамками политики поддержки угольной генерации. При этом, если не будет внятной концепции политики развития энергетического машиностроения, то придется смириться с возрастанием рисков негативных последствий реализации рассматриваемого варианта развития угольной генерации для сопряженных сегментов инвестиционного комплекса и инновационной сферы.
При ориентации на импорт следует оценивать и риски возрастания технологической зависимости угольной генерации от зарубежных производителей оборудования, поскольку в этом случае возникает «индуцированный» импорт высокотехнологичных запасных частей, имеющих относительно короткие сроки службы (относительно нормативных сроков основного оборудования).
Финансирование НИОКР является мерой поддержки энергетического машиностроения только в том случае, если, во-первых, отечественные проекты оборудования будут конкурентоспособны по основным качественным параметрам (эффективность использования топлива, нагрузка на окружающую среду, капиталоемкость, уровень текущих эксплуатационных затрат, надежность и т. п.), во-вторых, российские предприятия будут способны произвести по этим проектам оборудование с более низкими ценами предложения на внутреннем рынке по сравнению с импортом продукции зару-бежныгх производителей, и при этом без потери качества и в объемах, обеспечивающих требуемые вводы мощностей твердотопливных тепловых электростанций (ТЭС).
Требуется уточнение сценария поддержки развития угольной генерации по необходимым и достаточным условиям последующего перехода на отечественное оборудование (условиям импортозамещения). В частности, важнейшими конкурентными преимуществами зарубежных производителей останутся: более короткие сроки поставки; предоставление льготных кредитов покупателю; практика занижения первоначальной стоимости комплекта основного оборудования при существенном завышении стоимости быстроизнашиваемых элементов и стоимости процедур технического обслуживания.
Этим конкурентным преимуществам необходимо противопоставить меры экономической поддержки отечественных производителей или меры снижения этой «специфической» конкурентоспособности зарубежных производителей.
Следовательно, необходимо разработать согласованную с программой развития угольной генерации программу поддержки процессов структурно-технологической модернизации отечественного энергетического машиностроения, которая создаст комплекс предпосылок снижения инновационных и инвестиционных рисков в энергетическом машиностроении до приемлемого уровня, т. е. для временной переориентации на импортное оборудование и устранения рисков перехода в режим еще более жесткой зависимости от зарубежных производителей оборудования.
Не отрицая важного значения дальнейшей работы по совершенствованию институтов рыночной экономики, следует признать, что в существующей социально-экономической ситуации рыночные механизмы не в состоянии придать импульс прогрессивным структурным сдвигам в экономике и обеспечить повышение ее конкурентоспособности. Упование только на механизмы рынка в условиях столь неблагоприятной для российских производителей экономической конъюнктуры приведет к практической реализации зарубежными производителями инвестиционных ресурсов своих явных конкурентных преимуществ. В настоящее время и в среднесрочной перспективе действие рыночных механизмов должно дополняться и корректироваться активными мерами государственной экономической и научно-технической политики. Об этом свидетельствует и негативный российский опыт и позитивный опыт стран - лидеров мирового экономического и технологического развития.
Важную позитивную роль может сыграть превентивная государственная инновационная политика, целью которой является попытка синхронизации инвестиционного спроса и производственных возможностей отечественного инвестиционного и инновационного комплексов, сокращения периода времени, в течение которого разработчики и производители новой техники способны ответить на возникающий в экономике платежеспособный спрос.
Стимулирование инновационной активности предприятий требует не только и не столько повышения конкурентного давления, сколько создания возможностей снизить риски вложений в новые технологические процессы или в выпуск новой продукции. Это в свою очередь предполагает создание системы разделения рисков между всеми субъектами инновационного процесса: государством, исследовательскими и конструкторскими организациями, производственными единицами, инвесторами.

---

Цель данной статьи состоит в том, чтобы привлечь внимание экспертного сообщества к обстоятельству, что структурно-технологическую модернизацию не следует рассматривать как феномен, обладающий только позитивным потенциалом, который предполагается использовать как фактор социально-экономического развития. Для значительной части экономических субъектов структурно-технологическая модернизация несет серьезные угрозы, поэтому необходимо в явном виде рассматривать как свойственные ей позитивные возможности развития, так и механизмы возникновения новых проблемных ситуаций. Иными словами, необходимо предпринять усилия по максимально взвешенному представлению рассматриваемых сценарных альтернатив и, наряду с характеристикой ожидаемых позитивных итогов реализации соответствующих вариантов политики, необходимо уделять внимание и выявлению свойственных им угроз и проблем.
Было бы серьезным методологическим прорывом, если бы в рамках этого цикла исследований по долгосрочному прогнозу удалось приблизиться к более адекватному отражению реальной противоречивости процессов развития и сформировать прогнозные сценарии, каждый из которых имел бы свои преимущества и свои отрицательные стороны. Сценарий призван продемонстрировать, что в результате реализации свойственных ему целевых установок страна переходит не от «проблемного» прошлого к «беспроблемному» будущему, а лишь к новому набору позитивных результатов и проблем, соответствующих достигнутому социально-экономическому и технологическому прогрессу.
Рассмотрение перспектив структурно-технологической модернизации в таком содержательном контексте будет способствовать искоренению технократических иллюзий и послужит предпосылкой разработки более конструктивной и действенной экономической политики в части превентивных или компенсирующих мер, либо, если эти возможности исчерпаны - более адекватной формулировке, соответствующей ситуации политического выбора лицами, принимающими решения.

---

¹ Яременко Ю.В. Теория и методология исследования многоуровневой экономики. М.: Наука, 1997, с. 10.
² Этот комплекс вопросов рассматривается в следующем разделе статьи.
³ Страны-лидеры по уровню экономического развития обеспечивают поддержание приемлемого уровня качественной (технологической) однородности экономики за счет «переноса» ретроградных производств, которые не вписываются в складывающуюся структуру цен и теряют свою конкурентоспособность на внутреннем рынке «универсальных» ресурсов (финансовых, трудовых, сферы исследований и разработок), в другие, менее развитые страны, имеющие для развития соответствующих отраслей более благоприятные экономические условия.
⁴ Энергетическая стратегия России на период до 2030 года (утверждена распоряжением Правительства Российской Федерации от 13 ноября 2009 г. № 1715-р).