Возраст выхода на пенсию и продолжительность жизни

Свидетельствует ли опыт других стран о необходимости повысить возраст выхода на пенсию?

В российской экономической литературе широко обсуждается вопрос об изменении возраста выхода на пенсию. Большинство авторов склоняются к тому, что старение населения и ограниченные бюджетные возможности пенсионных систем делают его повышение неизбежным.

Одним из ключевых аргументов сторонников реализации данной меры в нашей стране служит то, что во многих развитых странах возраст выхода на пенсию более высокий, чем в России. Рассмотрим этот аргумент подробнее. Для сопоставления возьмем восемь развитых стран как с относительно молодым населением (США и Польша), так и с самым старым (Япония, Италия, Германия), а также давно стареющие страны с относительно высокой рождаемостью (Франция и Швеция).

Действительно, в большинстве сравниваемых стран «нормальный» (не минимальный или льготный) пенсионный возраст (pensionable age) в настоящее время заметно выше, чем в России, и во многих из них планируется его повысить в дальнейшем (см. табл. 1). Сейчас у мужчин он ниже российского только в Италии, а у женщин он и там выше, чем в России.

Таблица 1

«Нормальный» пенсионный возраст (лет)

Источник: OECD, 2011. Table 1, 2.

Условно отнесем к числу пенсионеров в каждой стране всех достигших «нормального» возраста выхода на пенсию, а число работников определим, исходя из того, что нижняя граница рабочего возраста — 20 лет, а верхняя — «нормальный» возраст выхода на пенсию. Тогда, зная текущий и перспективный возрастной состав населения, можно определить долю населения в пенсионном возрасте (в дальнейшем — доля пенсионеров) и соответствующий ей коэффициент поддержки населения в пенсионном возрасте (отношение числа работников к числу пенсионеров, далее — коэффициент [демографической] поддержки пожилых).

Соответствующие показатели приведены в таблице 2. Из ее данных следует, что по доле пенсионеров среди мужчин Россия уже обошла США и Польшу, а по показателю поддержки пожилых, наиболее важному с точки зрения пенсионной реформы, в ближайшие десять лет может обойти также Великобританию. Разница в пенсионном возрасте между Россией и этими странами для мужчин составляет 5 лет и более (в случае США — 6 лет). Для женщин она достигает уже 10 лет, поэтому неудивительно, что в 2010 г. Россия по обоим рассматриваемым показателям занимала второе место после Италии, а в наступившем десятилетии, в течение которого в Италии планируется повысить границу пенсионного возраста до 65 лет, мы выйдем на первое место.

Таким образом, если считать, что повышение пенсионного возраста определяется долей пенсионеров и коэффициентом поддержки пожилых, то в отношении женской части населения России введение этой меры очевидно назрело. К этому следует добавить, что средний фактический возраст ухода с рынка труда обычно отличается от «нормального» возраста выхода на пенсию и, как показывают данные таблицы 3, порой существенно.

Таблица 2

Доля пенсионеров и коэффициент поддержки пожилых в некоторых странах

Примечания. Страны ранжированы по величине коэффициента поддержки пожилых в 2010 г. Нижняя граница рабочего возраста — 20 лет, верхняя — «нормальный» (см. текст) возраст выхода на пенсию в данном году в данной стране.

Источники: расчеты на основе данных 2011; OECD, 2011.

Например, в Японии мужчины фактически выходят на пенсию в 70 лет вместо 65, в Италии — в 61 год вместо 59, что совпадает с магистральным движением к повышению законодательно установленного пенсионного возраста. Противоположная тенденция — к досрочному выходу на пенсию — более распространена у женщин: в 20 из 32 стран — членов ОЭСР (без Турции и Кореи) против 18 у мужчин^1.

В последние десятилетия в развитых странах принимают меры, направленные на противодействие тенденции досрочного выхода на пенсию, которая поощрялась 30—40 лет назад. В России, по некоторым оценкам, возраст фактического выхода на пенсию существенно ниже «нормального», и разрыв между ними достаточно велик — выше, чем в большинстве рассматриваемых стран. В некоторых из них — в Японии, Италии, Швеции у мужчин, в Японии и Великобритании у женщин — он вообще имеет другой знак: люди уходят с рынка труда в среднем позднее, чем позволяют официально установленные границы выхода на пенсию.

Таблица 3

В России средний возраст назначения пенсии по старости на общих основаниях, по оценкам на основе данных второй волны обследования «Родители и дети, мужчины и женщины в семье и обществе» (РиДМиЖ) в 2007 г., всего на полгода-год ниже общеустановленного пенсионного возраста. Однако с учетом выхода на пенсию вследствие инвалидности и на льготных основаниях он ниже на 2,5 года у женщин и на 6 лет у мужчин, в основном благодаря льготному выходу на пенсию, который носит массовый характер и может обесценить повышение «нормального» пенсионного возраста (Малева, Синявская, 2011).

Таким образом, в целом сравнение возраста выхода на пенсию в России и развитых странах оказывается не в нашу пользу и как будто подтверждает необходимость его официального повышения. Экономическая логика подобного подхода понятна, однако иногда ее пытаются усилить демографическими соображениями, что далеко не всегда представляется обоснованным.

Неотложность повышения пенсионного возраста определяется степенью старения населения?

Рассмотрим кажущийся неопровержимым тезис о старении населения. «В настоящее время общепризнанно, что практически во всех странах главную долгосрочную угрозу бюджетной стабильности представляет старение населения. Величина ожидаемых сдвигов в его возрастной структуре в сочетании с повышенными расходами для пожилых определяют масштабность необходимых дополнительных расходов» (Кудрин, Гурвич, 2012. С. 59).

Сам факт нарушения соответствия между возрастной структурой населения и возрастом выхода на пенсию в стареющих странах, переживших демографический переход, отрицать, конечно, нельзя. Тем не менее степень старения может быть разной. Достигло ли старение населения в России того же порога, что и в других странах с высоким уровнем старения?

Сравним ситуацию в России и в восьми развитых странах. Поскольку мужское и женское население стареют по-разному, и часто законодательно установленный пенсионный возраст для них различается, рассмотрим показатели по каждому полу отдельно. Если неотложность реформ определяется степенью старения населения, то упоминавшиеся выше показатели, на этот раз с единообразно установленным возрастом выхода на пенсию, — доля населения в возрасте 65 лет и старше (65+) и коэффициент демографической поддержки пожилых (отношение числа работников в возрасте 20 — 64 года к числу лиц 65 лет и старше) — подходят для сравнения.

Ниже проанализирована динамика этих показателей в России и в рассматриваемых развитых странах за период с 1950 по 2010 г. и на перспективу до 2050 г., согласно оценкам и среднему варианту последнего прогноза населения демографов ООН.

Как показано на рисунке 1, мужское население России значительно моложе, чем в других странах (даже по сравнению с США и Польшей), и в ближайшие годы этот разрыв будет увеличиваться. Женское население по уровню старения сильно отстает только от самых «старых» из представленных на рисунке стран, но мало отличается от остальных.

Это можно сказать и о коэффициенте демографической поддержки пожилых (см. рис. 2). В России у мужчин он также, конечно, снижается, пусть и с некоторыми колебаниями, что обусловлено особенностями российской возрастной пирамиды, но пока существенно выше, чем в других странах. Даже в 2020 г. он будет находиться примерно на уровне Германии, Великобритании или Швеции в 1950 г.

У женщин отличия меньше. В ближайшие десятилетия в России и особенно в Польше темпы их старения будут выше, чем в группе ныне средне-«старых» стран, и уже к 2030 г. они обойдут Великобританию, а к 2050 г. — Швецию и Францию. В целом ситуация у женщин существенно иная, чем у мужчин, хотя по показателям старения женского населения Россия еще долго не войдет в число самых «старых» стран.

Оценим также временной лаг, который отделяет Россию от других стареющих стран с точки зрения достижения сходных с ними показателей старения. В таблице 4 приведены значения доли пожилых людей в России с десятилетним интервалом до середины XXI в. и годы, в которые сходные значения этих показателей были или будут, согласно последнему прогнозу ООН, достигнуты в тех же восьми развитых странах. Соответственно в таблице 5 представлен временной лаг, отделяющий Россию от этих стран. Скажем, в 2020 г. доля пожилых мужчин в России составит 10,8%, — такой показатель был в Японии в 1992 г.

В таблицах 6 и 7 представлены сравнения для коэффициента демографической поддержки пожилых. В 2010 г. в России на 100 пожилых мужчин (в возрасте 65 лет и старше) приходилось 790 мужчин трудоспособного возраста (20 — 65 лет). Столь высокий уровень поддержки у мужчин, скажем, в США, отмечался более 60 лет назад — до 1950 г. В дальнейшем он будет, конечно, снижаться, но показатель, которого США достигнут в 2027 г., в России будет зафиксирован только в 2050 — на 23 года позже. Если сравнивать Россию с Японией, то этот лаг составит 41 год.

Таблица 4

Годы достижения другими странами доли пожилых (65+), соответствующей российскому показателю в указанные в верхней строке годы

Источник: см. рис. 1.

Таблица 5

Лаг во времени достижения другими странами доли пожилых (65+), соответствующей российскому показателю в указанные в верхней строке годы (лет)

Из-за демографических волн временные лаги, приведенные в таблицах 5 и 7, дают приблизительное представление о различиях в уровнях и темпах старения в разные периоды времени в сравниваёмых странах и об относительной остроте ситуации в России. Тем не менее они свидетельствуют о том, что по степени демографического старения мужского населения Россия очень заметно отстает от других стран, и как в ближайшие годы, так и в более отдаленной перспективе ситуация изменится незначительно. В настоящее время демографическое старение мужской части населения России находится на уровне 1950 —1960-х годов в странах, давно лидирующих по показателям старения населения, или на уровне 1980-х — если сравнивать с США и Японией и 1990-х — с Польшей. По уровню демографической поддержки пожилых ситуация еще более благоприятная.

Таблица 6

Годы достижения другими странами коэффициента демографической поддержки пожилых (65+), соответствующего российскому показателю в указанные в верхней строке годы

Источник: см. рис. 1.

Таблица 7

Лаг во времени достижения другими странами коэффициентов демографической поддержки пожилых (65+), соответствующих российскому показателю в указанные в верхней строке годы (лет)

Не столь тревожно нынешнее положение России среди других стран и с точки зрения старения женского населения. За исключением Польши и США, российские показатели 2000-х годов были пройдены в пяти других странах, хотя и не столь давно, как у мужчин. Особенно высок на фоне других стран российский показатель поддержки пожилых в 2010 г. Однако, как ожидается, в дальнейшем темпы старения женского населения России будут высокими — почти как в Италии. Выше они будут только в Японии, за которой никому не угнаться, и в Польше. Период самого быстрого роста приходится на третье десятилетие века.

Оправдано ли повышение пенсионного возраста ростом продолжительности жизни?

Статья А. Кудрина и Е. Гурвича (2012) о повышении пенсионного возраста, на которую мы ссылаемся, написана очень влиятельными российскими экономистами. Мы понимаем и разделяем их озабоченность положением, в котором оказалась финансовая система страны в связи с ростом пенсионной нагрузки. Но насколько глубоко они учитывают демографические реалии?

Как полагают авторы статьи, «легко показать, что наиболее сильное влияние на удельный вес пожилого населения оказывает увеличение продолжительности жизни» (С. 60). На самом деле показать это совсем не так легко, как кажется. Демографы знают, что изначально основной причиной старения становится снижение не смертности, а рождаемости. Снижение смертности, затрагивающее сначала младшие возраста, приводит к росту продолжительности жизни, но тем не менее противодействует старению: растет выживаемость детей, что по своему влиянию на возрастную пирамиду равнозначно повышению рождаемости. Лишь позднее, когда тенденции к снижению смертности достигают верха возрастной пирамиды, к старению вследствие снижения рождаемости («старение снизу») присоединяется старение из-за удлинения жизни пожилых людей («старение сверху»). Но это происходит не сразу, и в России больших успехов здесь, скажем прямо, достичь пока не удалось. Даже в периоды роста продолжительности жизни (а они в России перемежаются периодами ее падения) соответствующий вклад снижения смертности в старших возрастах весьма скромный, особенно у мужчин.

Авторы утверждают, что «возможность повышения пенсионного возраста обусловлена тем, что рост общей продолжительности жизни происходит преимущественно за счет продления активной, здоровой жизни при минимальном увеличении периода нездоровья». Из этого они делают вывод, что «если правительство проявит политическую волю и примет стратегию повышения пенсионного возраста, то увеличение продолжительности жизни станет источником роста благосостояния для всех, в противном случае оно будет угрозой для развития экономики» (С. 79). Такие утверждения как минимум нуждаются в проверке.

Прежде всего заметим, что пока особого роста общей продолжительности жизни, под которым обычно понимают ее увеличение для новорожденного, в России не отмечено. У женщин она едва вернулась к уровню конца 1980-х годов, тоже очень низкому, у мужчин не достигла и этой отметки, и даже уровня середины 1960-х годов (см. рис. 3). Россия сильно отстает от большинства развитых стран по ожидаемой продолжительности жизни (ОПЖ) при рождении.

Кроме того, даже если общая продолжительность жизни растет, это далеко не всегда означает ее рост для людей средних и старших возрастов. Как отмечалось выше, увеличение продолжительности жизни в целом может происходить в результате снижения младенческой и детской смертности, но продолжительность жизни в предпенсионном и пенсионном возрастах может изменяться иначе. В России после 1965 г. ОПЖ в старших возрастах в целом снизилась больше, чем при рождении (рис. 3).

По ожидаемой продолжительности жизни и мужчин, и женщин в возрасте 60 и 65 лет Россия находится на одном из последних мест в Европе (см. табл. 8). В 2009 г. во Франции, где возраст выхода на пенсию мужчин был такой же, как в России (60 лет), мужчине, достигшему этого возраста, предстояло прожить в среднем 22,5 года, а в России — всего 14,4 — на 8,1 года меньше. Это, в частности, означает, что пенсионной системе Франции надо платить пенсии «среднему» пенсионеру на 8,1 года (в 1,6 раза) дольше, чем в России. В большинстве европейских стран ожидаемая продолжительность жизни мужчин в возрасте 65 лет выше, чем в России в возрасте 60. У российских женщин положение не намного лучше: отставание от Франции (в возрасте 60 лет) составляет 7,4 года (1,4 раза).

Хронологический возраст — это еще не все

В одной из научно-фантастических повестей Ст. Лема земные астронавты попадают на планету, человекоподобные обитатели которой, в отличие от землян, не знают даты своего рождения, но знают дату своей будущей смерти. Как ни парадоксально это звучит, сейчас жители Земли тоже знают дату своей смерти — но, разумеется, не индивидуальную, а среднестатистическую. Постоянно рассчитываемые таблицы смертности позволяют оценить, сколько в среднем предстоит прожить людям, достигшим того или иного возраста.

Именно эти оценки отражают показатели, измеряющие возраст не по традиционной — хронологической — шкале от момента рождения, а по проспективной — по ожидаемому числу лет, которые предстоит прожить человеку данного возраста. Его естественной мерой служит функция продолжительности жизни из таблиц смертности населения (Sanderson, Scherbov, 2005; 2007).

Система показателей старения, основанная на новом подходе, почти не отличается от традиционной (см. табл. 9), но при этом граница старости определяется не числом лет, прожитых от рождения, а «длительностью века старости», выраженной конкретным числовым значением предстоящей продолжительности жизни. Как и в случае с традиционным показателем, выбор этого значения произвольный. Сейчас в качестве такого рубежа чаще всего принимают 15 лет. Естественно, что в каждом конкретном году проспективный порог старости меняется и равен возрасту, в котором значение предстоящей продолжительности жизни для данного населения в данном году составляет ровно 15 лет.

Таблица 8

Таблица 9

На рисунке 4 на примере Японии показано, как прогресс в удлинении жизни в старших возрастах постепенно отодвигает границу вступления в старость. Население Японии стареет по обеим возрастным шкалам, но по проспективной — гораздо медленнее.

Япония уникальна по темпам демографического старения. В семи других странах (Россия в их число не входит) проспективная доля пожилых (см. рис. 5) растет еще медленнее или, как в случае с мужским населением, в ее динамике встречаются периоды довольно длительного снижения, благодаря чему в настоящее время во многих из них мужское население моложе, чем 60 лет назад. В США, например, проспективная доля лиц старших возрастов снижается уже четыре десятилетия и теперь в 1,4 раза ниже уровня 1950 г.

Как показывают данные таблицы 10, в большинстве рассматриваемых стран хронологический возраст, в котором ожидаемая продолжительность жизни равна 15 годам (проспективная граница старости), быстро увеличивается. За исключением России и Польши, с 1960-х годов граница старости отодвинулась на 7—10 лет. В Польше подобный тренд возник только в начале 1990-х годов, и с тех пор граница передвинулась на 4 года вверх.

Таблица 10

Возраст, в котором ожидаемая продолжительность жизни равна 15 годам

Источник: см. рис. 4.

Вероятность дожить до отодвигающейся границы старости — другой важный аспект старения по проспективной шкале возраста. Ее можно считать характеристикой реализации права на старость или права на пенсию. В первом случае следует рассматривать вероятность дожить до рубежа старости (когда ОПЖ снижается до 15 лет) от рождения, во втором — от нижней границы рабочего возраста, которую мы принимаем равной 20 годам. Для наших целей важнее второй случай (см. табл. И). Если вероятность дожить до проспективной пенсионной границы для 20-летнего снижается, как отмечалось в некоторых случаях (у мужчин в Японии по сравнению с серединой 1970-х или 1980-х годов, в США и Англии и Уэльсе в последнее десятилетие; у женщин в Японии по сравнению с началом 1990-х), то это означает, что уменьшается и реализация права на пенсию. Особенно резко снизилась вероятность дожить до проспективной пенсионной границы — с 0,79 в начале 1970-х годов до 0,72 в середине 2000-х — у польских мужчин.

Случай Польши иллюстрирует преждевременность повышения возраста выхода на пенсию мужчин до 65 лет: помимо низкой вероятности дожить до проспективной границы старости, даже в 2006 г. эта граница не дотягивала до «нормального» возраста выхода на пенсию. Однако в остальных странах и возраст наступления старости, который существенно превосходит возраст выхода пенсию, и устойчивость тенденции к его повышению, и высокий уровень дожития до него создают демографические основания для повышения пенсионного возраста.

Таблица 11

Вероятность дожить от 20 лет до проспективной пенсионной границы (е_х = 15)

Источник: см. рис. 4.

Очевидно, что сказанное не относится к России. В нашей стране за последние полвека граница старости почти не изменилась у женщин и снизилась почти на 4 года у мужчин. Теперь она очень низкая по сравнению с другими странами, в которых такой она была в 1960-е годы у женщин и еще раньше — у мужчин. По проспективной шкале возраста нынешние 58-летние российские мужчины — ровесники 70-летних японцев и 64-летних поляков, а 68-летние российские женщины — 75-летних японок и 70-летних полек. С этих позиций население России стало самым старым среди сравниваемых стран (рис. 5). В частности, среди женщин доля пожилых значительно выше, чем в Японии. Более того, при столь низкой границе вступления в старость вероятность дожить до нее для тех, кто вошел в условный рабочий возраст (достиг 20 лет), в России на протяжении полувека не увеличивалась, а даже снижалась (табл. 11). В настоящее время разрыв со сравниваемыми странами большой даже у российских женщин и очень большой у мужчин.

Вместе с тем с точки зрения соотношения проспективной границы старости и «нормального» возраста выхода на пенсию положение российских мужчин и женщин принципиально различается. Мужчины «стареют» до выхода на пенсию, а женщины — на 12 лет позже, из чего можно сделать вывод, что для повышения пенсионного возраста женщин все же есть некоторые демографические основания. Но здесь следует учитывать, что возраст, в котором ожидаемая продолжительность жизни равна 15 годам, больше соответствует возрасту вступления в старость, а не выхода на пенсию, по крайней мере, если речь идет о женском населении. В 28 из 32 стран ОЭСР ожидаемая продолжительность жизни на пенсии у женщин в 2010 г. превышала 20 лет (см. табл.. 12), среднее ожидаемое число лет жизни на пенсии для всех 32 стран составляет 22,8 года (см. табл. 13). Ожидаемая продолжительность жизни на пенсии для женщин минимальна в Норвегии (19,3 года), но там «нормальный» возраст выхода на пенсию составляет 67 лет. Если установить проспективную пенсионную границу, равную 20 годам, то для российских женщин пенсионный возраст передвинется к 60 годам, при этом вероятность дожить до него составит 0,84—0,85.

Таблица 12

Распределение 32 стран — членов ОЭСР по ожидаемой продолжительности жизни на пенсии, 2010 г.

Таблица 13

Средняя и медиана распределения 32 стран — членов ОЭСР по ожидаемой продолжительности жизни на пенсии, 2010 г. (лет)

Источник: расчеты на основе данных OEСD, 2011.

Установление в России одинакового возраста выхода на пенсию для мужчин и женщин в 60 лет при нынешних (2009 г.) уровнях дожития означало бы, что ожидаемая продолжительность жизни на пенсии как для мужчин (14,4 года); так и для женщин (20,1 года) была бы ниже и средних, и медианных значений для ОЭСР, хотя во многих странах-членах уже сейчас «нормальный» возраст выхода на пенсию составляет 65 лет, а иногда и более. При 65-летней границе возраста выхода на пенсию ожидаемая продолжительность жизни на пенсии россиянина (11,6 года) и россиянки (16,4 года) оказалась бы просто не сопоставимой с показателями развитых стран.

Оправдано ли повышение возраста выхода на пенсию продлением здоровой жизни?

Еще один важный вопрос касается не продолжительности жизни вообще, а ожидаемой продолжительности здоровой жизни (ОПЗЖ). Мало просто дожить до пенсии, а потом гТрожить какое-то время «на заслуженном отдыхе». Надо еще сохранить работоспособность до конца трудового периода жизни, удовлетворительные здоровье и активность в годы, проведенные на пенсии.

Кудрин и Гурвич исходят из установленного на основе мировой статистики факта тесной связи между продолжительностью общей и здоровой жизни. Правда, они оговариваются, что «связь между этими показателями для разных стран еще не доказывает, что между их изменением во времени для одной страны будет такая же связь» (Кудрин, Гурвич, 2012. С. 63). Эта оговорка совершенно верная. В целом для мира в период переживаемого им эпидемиологического перехода (составная часть демографического перехода, заключающаяся в изменении структуры причин смерти и вследствие этого росте продолжительности жизни) снижение смертности и улучшение здоровья не могут не сопутствовать друг другу. Но эта макрокартина не всегда однозначно отображается в каждой отдельной стране. Хотя в литературе рассматривается гипотеза о всеобщем сокращении заболеваемости в тесной связи со снижением смертности (Fries, 1980), она не всегда подтверждается в каждом отдельном случае. Как показало недавнее исследование, даже в разных странах ЕС динамика продолжительности здоровой жизни на фоне роста общей продолжительности жизни имеет различный характер (Jagger et al., 2012).

По-видимому, и в отношении России предположение о том, что в силу действия в разных странах одних и тех же факторов (прогресса здравоохранения и общего улучшения условий жизни) «рост общей продолжительности жизни происходит преимущественно за счет продления активной, здоровой жизни при минимальном увеличении периода нездоровья» (Кудрин, Гурвич, 2012. С. 63), по меньшей мере, не бесспорно. Впрочем, даже если бы этот тезис был в принципе верен, о его реализации применительно к России пока можно говорить только в будущем времени хотя бы потому, что у нас нет больших успехов и в росте продолжительности жизни, по крайней мере в тех возрастных группах, в которых людям, как правило, приходится бороться с нездоровьем.

В периоды роста продолжительности жизни наибольший вклад в него у мужчин вносит возрастная группа от 45 до 60 лет, а в группе, которая сейчас находится за пределами пенсионного возраста, особых достижений нет. Например, при росте ОПЖ мужчин за 2005—2010 гг. на 4,1 года вклад снижения смертности в возрастах 60 лет и старше составил всего 0,7 года (17% общего прироста). У женщин ситуация лучше, но у них более долгая жизнь сочетается с более тяжелым бременем болезней и инвалидности.

В настоящее время ОПЗЖ в возрасте 50 лет — еН(50), насколько можно судить по самооценке респондентов, в России заметно ниже, чем в западноевропейских и даже восточноевропейских странах (см. табл. 14). У мужчин во многих случаях разрыв превышает 10 лет. По имеющимся данным (правда, они относятся к 2004 г.), продолжительность здоровой жизни мужчин в 50 лет составляла всего 14,1 года (во Франции — 26 лет, в Италии — 26,5, в Нидерландах — 27, в Швейцарии — 30 лет).

Таблица 14

Ожидаемая продолжительность жизни е(50) и ожидаемая продолжительность здоровой жизни еН(50) в возрасте 50 лет, исходя из самооценки здоровья как хорошего, в некоторых странах, 2004 г. (лет)

Источники: оценки EHEMU (European Health Expectancy Monitoring Unit) на основе данных SHARE и ESS, 2004; Россия — по данным РМЭЗ (Российского мониторинга экономического положения и здоровья населения) НИУ ВШЭ.

Отметим, что в России, причем в большей степени, чем в других странах, разрыв в ОПЗЖ мужчин и женщин существенно меньше, чем в ОПЖ. В этом проявляется общая для многих стран закономерность: хотя ожидаемая продолжительность жизни в целом у женщин выше, чем у мужчин, но, начиная с определенного возраста, из-за накапливающегося бремени болезней и инвалидности они уступают мужчинам по продолжительности здоровой жизни. В России, по данным различных обследований, ОПЗЖ у женщин до 60 лет превышает соответствующие показатели среди мужчин: это практически полностью объясняется их преимуществом по показателю ОПЖ. В возрастах старше 65 лет показатели ОПЗЖ среди мужчин и женщин сближаются, несмотря на разницу по показателю ОПЖ, что объясняется худшим здоровьем женщин в старших и пожилых возрастах. Этот феномен подтверждает таблица 15, построенная по данным РМЭЗ, похожие результаты дает и анализ данных другого крупного обследования — РиДМиЖ (Малева, Синявская, 2011).

Как известно, в России официальный возраст выхода на пенсию у женщин на 5 лет ниже, чем у мужчин. Это обстоятельство, как и значительно более высокая продолжительность жизни женщин, часто служит основанием для предложений прежде всего повысить пенсионный возраст именно для женщин, но при этом состояние их здоровья во внимание не принимают.

Таблица 15

Относительный вклад различий в смертности и здоровье в различия в ожидаемой продолжительности здоровой жизни мужчин и женщин (женщины по сравнению с мужчинами), 2004 г.

Источник: расчеты А. Рамонова (2011) по данным РМЭЗ.

В действительности и общая продолжительность жизни россиянок может казаться высокой только по сравнению с продолжительностью жизни российских мужчин. Как можно видеть из данных таблицы 8, по ожидаемой продолжительности жизни женщин в возрасте 60 и 65 лет Россия находится на одном из последних мест в Европе. Отставание от среднего показателя для ЕС-27 в возрасте 60 лет составляет 5 лет, в возрасте 65 лет — 4,5 года: это примерно четверть предстоящей жизни россиянок этого возраста. Но насколько здоровыми они будут в этой предстоящей жизни?

К сожалению, по уровню здоровья в старших и пожилых возрастах российские женщины уступают не только женщинам в лидирующих странах ЕС, но и российским мужчинам. В таблице 16 показана разница между долями женщин и мужчин в России, имеющих определенные ограничения по здоровью в возрастах после 45 лет. Обратим внимание на то, что женщины в возрастах от 45 до 70 лет уступают мужчинам в России не только по показателям хронической заболеваемости и самооценке здоровья в целом, но и по показателям ограничений в жизненной активности и передвижении, особенно распространенности болей и депрессии².

Всего в возрастах 45 лет и старше 33% женщин испытывали ограничения в жизненной активности из-за проблем со здоровьем. Среди мужчин аналогичный показатель составил только 22%. В России 65% женщин в возрастах 45+ испытывали на момент опроса и депрессию, и болевые ощущения одновременно, среди мужчин — только 46%.

Таблица 16

Разница в долях женщин и мужчин (доля женщин минус доля мужчин), имеющих определенные ограничения по здоровью, в общем объеме выборочных совокупностей, 2005 г. (в %)

Источник: данные РМЭЗ, 14-я волна 2005 г.

Можно скептически относиться к этим результатам, поскольку они отражают лишь одномоментную картину (2005 г.) и не могут дать представления о будущей динамике здоровья в реальных поколениях (которые через 10 — 15 лет достигнут пенсионных или предпенсионных возрастов). Но посмотрим на эти результаты под другим углом зрения. Выделим возрастную группу 45—49 лет. Представители именно этой группы через 10 — 15 лет (к 2015—2020 гг.) достигнут пенсионного возраста. Среди них в 2005 г. 18% мужчин и 30% женщин имели два или более хронических заболевания, 8% мужчин и 12% женщин испытывали ограничения в жизненной активности, 12% мужчин и 15% женщин имели трудности с передвижением, 39% мужчин и 56% женщин испытывали одновременно беспокойство и ощущение боли. Сложно представить ситуацию, при которой к 2015—2020 гг. состояние здоровья этих людей по названным показателям могло бы улучшиться.

Каково состояние здоровья россиянок старших возрастов по сравнению с их сверстницами в других странах? Используя данные российских и европейских исследований, сопоставим состояние здоровья российских и французских женщин, достигших пожилых возрастов. Сравним число женщин с наиболее тяжелыми ограничениями в элементарных операциях по уходу за собой в 2005 г. (Распространенность наиболее тяжелых ограничений в ежедневных действиях по уходу за собой измерена по шкале ADL³ во Франции в рамках обследования SHARE 2004—2005 гг.; в России — по данным РМЭЗ-2005, опираясь на распределение ответов на вопрос «У Вас есть проблемы с уходом за собой?».)

Как можно видеть из данных таблицы 17, россиянки проигрывают француженкам по показателям тяжелых ограничений, связанных с уходом за собой, и с возрастом этот проигрыш лишь увеличивается. На основе приведенных данных можно рассчитать показатели ОПЖ без указанных ограничений. Расчет показывает, что среди российских женщин в возрасте 60 лет ожидаемая продолжительность жизни без ограничений в операциях по уходу за собой Ъ 2005 г. составила 13,4 года (при общей продолжительности жизни в этом возрасте 18,9 года). Среди французских женщин в возрасте 60 лет аналогичный показатель составил 20,8 года (при общей продолжительности жизни в этом возрасте 26,4 года).

Таблица 17

Доли женщин в России и Франции, испытывающих в 2005 г. ограничения хотя бы по одному из 6 элементарных действий (в %)

Источники: Россия: РМЭЗ 14-й волны 2005 г. (выборка женщин 60+ = 1428 респондентов); Франция: SHARE первой волны 2004—2005 гг. (выборка женщин 60+ = 1056 респондентов).

Таким образом, перспектива опережающего повышения пенсионного возраста женщин в России в данный момент, будучи целесообразной с экономической точки зрения, сталкивается с серьезным препятствием — нездоровьем женщин старших трудоспособных и пожилых возрастов.

Возрастная граница выхода на пенсию имеет две функции. Во-первых, она определяет возрастной предел, по достижении которого у каждого человека возникает право на получение пенсии. Во-вторых, существование такой границы может делать для достигшего ее человека невозможным продолжение трудовой деятельности, и тогда он обязан ее прекратить независимо от состояния здоровья и способности эффективно выполнять прежнюю работу.

Очевидно, что это разные функции, и они далеко не всегда совпадают. В России вторая функция имеет меньшее значение, обязательный выход на пенсию существует только для некоторых сфер деятельности (армия, государственная служба), в основном же люди, достигшие пенсионного возраста, могут, если хотят, продолжать свою трудовую деятельность, причем получая одновременно и пенсию. Во многих зарубежных странах запретительная функция пенсионного возраста используется намного шире. В любом случае практика использования запретительной функции, как и одновременного получения зарплаты и пенсии, опирается на экономические и политические основания, и здесь демографические соображения мало что могут добавить.

Но когда речь идет о праве на получение пенсии по достижении того или иного возрастного рубежа, дело обстоит иначе. В признании такого права явно или неявно присутствует логика социального страхования, проявления социальной солидарности, требующей поддержки членов общества, нетрудоспособных по различным основаниям (болезнь, инвалидность и т. п.). Достижение граничного возраста рассматривается как страховой случай (такой же, например, как болезнь), событие, с наступлением которого и возникает право на получение пенсии. Обоснование выбора возраста выхода на пенсию опирается на эмпирические представления о том, по достижении какого возраста большинство людей с высокой вероятностью уже не могут работать — в силу плохого состояния здоровья, накопившейся усталости и т. п., и потому могут претендовать на пенсию. Для пересмотра этой границы должны измениться и эти представления, что требует серьезных перемен в определяющей их реальности. Но демографический анализ таких изменений не обнаруживает.

По экономическим соображениям, просто вследствие непреодолимых бюджетных ограничений, повышение возраста выхода на пенсию может оказаться неизбежным (Малева, Синявская, 2011; Кудрин, Гурвич, 2012). Но демографических оснований для этого в России пока нет. Опыт многих стран показывает, что параллельно старению населения идет и его омоложение, то есть отодвигаются сами границы старости. В определенном смысле можно сказать, что «старение сверху» не только порождает проблемы, но и предлагает способы их решения. Люди не просто живут дольше, они доживают до более поздних возрастов в лучшем состоянии, и действительно появляются объективные основания для удлинения периода их трудовой активности. К сожалению, в России пока дело обстоит иначе: старение населения (в основном «снизу») не сопровождается сдвигом старости к более поздним возрастам — это плата за многолетнюю экономию на охране и восстановлении здоровья.

В таких условиях не очевидно, насколько продуманны экономические и социальные последствия повышения возраста выхода на пенсию. Сейчас тот сегмент рынка труда, на котором присутствуют работники пенсионного возраста, функционирует на основе саморегулирования. Кто может и хочет работать и находит работу для себя, тот работает, остальные — нет. Ни у государства, ни у работодателей нет обязательств перед ними; неэффективные, в том числе из-за ослабленного здоровья, работники естественным образом вымываются из состава рабочей силы. В ближайшие годы рынок труда будет испытывать недостаток предложения, и стремление удерживать пенсионеров на рынке труда может казаться естественным. Но чрезмерное, по сути, всеобщее вовлечение в экономическую деятельность пожилых людей, часто с не очень хорошим здоровьем, может стать тормозом развития экономики и в то же время привести к росту безработицы за счет тех же пожилых, которые не смогут найти соответствующее своим возможностям рабочее место, к росту социальных обязательств государства перед ними и т. п.

² При построении соответствующих показателей в группу тех, кто испытывал болевые ощущения, вошли респонденты, отметившие как сильные, так и незначительные боли. В группу страдающих от депрессии были включены те, кто сталкивался с ней как часто, так и иногда.

³ Activities Daily Living — шкала измеряет дееспособность в отношении шести элементарных действий: одевание, принятие душа, прием пищи, проход по комнате из одной стороны в другую, подъем с постели, посещение туалета.

Бабкин А. (2010). Эволюция вместо революции: обзор мировых тенденций пенсионного реформирования // SPERO. № 13. Осень—зима. С. 211—226. [Babkin А. (2010). Evolution Instead of Revolution: Survey of World Tendencies of Pension Reforms // SPERO. No 13. Autumn-Winter. P. 211-226.]

Кудрин А., Гурвич E. (2012). Старение населения и угроза бюджетного кризиса // Вопросы экономики. № 3. С. 52—79. [Kudrin A., Gurvich Е. (2012). Population Aging and Risks of Budget Crisis // Voprosy Ekonomiki. No 3. P. 52 — 79.]

Малева Т., Синявская О. (2011). Повышение пенсионного возраста: pro et contra / Официальный сайт экспертных групп по обновлению «Стратегии-2020». strategy2020.rian.ru/load/366064118. [Maleva Т., Sinyavskaya О. (2011). Increasing Retirement Age: Pro et Contra / The official site of expert groups on updating "Strategy 2020".]

Рамонов A. B. (2011). Ожидаемая продолжительность здоровой жизни как интегральная оценка здоровья россиян // Экономический журнал Высшей школы экономики. Т. 15, № 4. [Ramonov А. V. (2011). Healthy Life Expectancy as an Integral Assessment of Russians' Health // Ekonomicheskiy Zhournal Vysshey Shkoly Ekonomiki. Vol. 15, No 4.]

Fries J. F. (1980). Ageing, Natural Death, and the Compression of Morbidity // New England Journal of Medicine. Vol. 303. P. 130-135.

J agger C, Gillies' C, Cambois E., Van Oyen #., Nusselder W., Robine J.-M. and the EH LEI S team. (2012). Trends in Disability-free Life Expectancy at Age 16 and Age 65 in the European Union 1995—2001: A Comparison of 13 EU Countries // European Journal of Public Health. [In press].

OECD (2011). Pensions at a Glance 2011: Retirement-income Systems in OECD and G20 Countries.

Sanderson W., Scherbov S. (2005). Average Remaining Lifetimes Can Increase as Human

Populations Age // Nature. Vol. 435. P. 811-813. Sanderson W., Scherbov S. (2007). A New Perspective on Population Aging //

Demographic Research. Vol. 16, No 2. P. 27—58. Sanderson W., Scherbov S. (2008). Rethinking Age and Aging // Population Bulletin.

Vol. 63, No 4.

SHARE (2004-2005). The Survey of Health, Ageing and Retirement in Europe.

Mannheim: MEA. www.share-project.org. UM (2011). World Population Prospects database, 2010.