Как госбюджет может стать локомотивом социально-экономического развития страны

Аганбегян А.Г.
академик РАН, д.э. н., проф.
завкафедрой экономической теории и политики ВШКУ
Российская академия народного хозяйства
и государственной службы при Президенте РФ

Бюджет является основным рычагом государства по стимулированию социально-экономического развития, поскольку многие финансируемые им виды экономической деятельности обладают мультипликативным эффектом (Дробышевский и др., 2011; Тимохина, 2011). При правильном распределении государственного бюджета частный капитал на началах государственно-частного партнерства также начинает инвестировать, в том числе в «экономику знаний» (НИОКР, образование, информационные и биотехнологии, медицину), которая выступает локомотивом социально-экономического развития. В данной статье мы проанализируем динамику государственного бюджета последних лет и попытаемся ответить на вопрос, каким сферам уделялось недостаточно внимания и какие уроки можно из этого извлечь.

Государственный бюджет мы рассматриваем в широком смысле — как сумму консолидированного бюджета и внебюджетных государственных фондов (пенсионного, социального страхования и страхования здравоохранения). В таком понимании бюджет на 2014 г. по исполнению составил по расходам 27 216 млрд руб., то есть более 38% ВВП страны¹.

Макроэкономические показатели развития России: от успешного выхода из кризиса к стагфляции

О недостаточной эффективности госбюджета говорят макроэкономические показатели последних лет. В 2013—2014 гг. в российской экономике началась стагнация, хотя в 2010—2012 гг. ей удалось восстановиться после глубокого кризиса, а по многим показателям превзойти докризисный уровень. На наш взгляд, Россия перешла сначала к стагнации, а позже — и к стагфляции исключительно вследствие собственных действий, а не из-за внешнеэкономической ситуации. Негативные тенденции возникли до начала событий на Украине и санкций, в период, когда поддерживались высокие цены на нефть, сохранялся стабильный курс рубля и имелся свободный доступ на мировой финансовый рынок.

За посткризисные годы ВВП вырос на 13%, промышленность — на 18, жилищное строительство — на 37%, восстановился уровень занятости, резко снизилась инфляция (с 13,3% в 2008 г. и 11,7% в кризисном 2009 г. до 5,1% в 2012 г.).

Положительное сальдо внешней торговли (208 млрд долл. в 2012 г.) обеспечило свободный доступ на финансовые рынки, где российские предприятия и организации за 2010-2013 гг. дополнительно заняли сотни миллиардов долларов, компенсируя отданный долг и увеличив его с 467 млрд до 728 млрд долл.

В 2013 г. до 1,3% снизился прирост ВВП — в 3 раза с 4% в среднем за 2010-2012 гг. Практически нулевым был рост промышленности, инвестиции сократились на 0,3%, строительство — на 1,5, а производство машин и оборудования — на 3,4%. Сальдированный финансовый результат (прибыль минус убыток) предприятий и организаций страны снизился с 7,8 трлн до 6,5 трлн руб.

В 2014 г. экономическая ситуация ухудшилась: в I квартале рост ВВП составил всего 0,7%. Продолжились сокращение инвестиций и падение фондового рынка, снизился объем внешнеэкономической деятельности, впервые уменьшились реальные доходы населения. Начавшаяся в 2013—2014 г. стагнация сопровождалась ускорением инфляции: в годовом выражении с 5,1% в 2012 г. до 6,8 в 2013 г. и 7,8% в 2014 г.

Сочетание стагнации и инфляции в посткризисный период привело к возникновению крайне негативного экономического процесса — стагфляции, когда удорожание товаров сопровождается повышением стоимости денег при росте кредитных ставок. Выйти из стагфляции труднее и болезненнее, чем из кризиса, поскольку для борьбы с последним государство имеет доступные инструменты: снижение процентной ставки с параллельным снижением цен обычно обеспечивает экономический рост. При стагфляции этот механизм не подходит: он подстегнул бы инфляцию. Поэтому стагфляция длится дольше кризиса.

Насколько трудно преодолеть стагфляцию, свидетельствует опыт США 1970-х годов. В течение десяти лет страна из стагнации попадала в рецессию, а потом вновь приходила к стагнации, которая сопровождалась высокой инфляцией и в итоге приводила к стагфляции. За счет крайне болезненных мер — замораживание зарплат, снижение уровня жизни населения — США только в начале 1980-х годов удалось изменить эту ситуацию. Устойчивый социально-экономический рост объясняется переходом к новой экономической политике — «рейганомике», основанной на снижении налогов при увеличении общей суммы их поступления из-за расширения производства, на резком сокращении сроков амортизации и массовом технологическом обновлении производства, всемерном развитии инноваций на основе ускоренного развития «экономики знаний». Успешное социально-экономическое развитие США продолжалось очень долго, вплоть до кризиса 2007 г.

Внешнеэкономические факторы усилили отрицательную динамику

Из-за введения санкций против России со стороны ЕС, США, других развитых стран негативная динамика социально-экономического развития страны стала еще больше усиливаться со второй половины 2014 г. (Афонцев, 2015). Особенно сильно по экономике ударило ограничение доступа на международные финансовые рынки, в результате отток капитала усилился и в 2014 г. составил 151,5 млрд долл.

Введенные в ответ российской стороной антисанкции — эмбарго на ввоз продовольственных товаров, прежде всего из стран ЕС — подстегнули рост цен на продовольствие в стране и общее ускорение инфляции со второй половины 2014 г. Цифры месячной инфляции превысили 16%. По уточненной оценке Минэкономразвития, годовая инфляция в 2015 г. будет ниже 12%.

Введение санкций совпало с коренными изменениями на мировом рынке нефти, где страны ОПЕК — Саудовская Аравия при поддержке других государств — стали проводить политику избыточного предложения нефти. В сочетании с ростом добычи сланцевой нефти в США и сокращением темпов экономического роста Китая и Индии — главных потребителей нефти — это вызвало резкое падение цен на нефть. Экспортная выручка России сократилась на 25-30%, что в сочетании с оттоком капитала привело к валютному дефициту в стране, потребовало ускоренного расходования золотовалютных резервов с целью помочь банкам и предприятиям (прежде всего государственным) избежать банкротства и вернуть долги иностранным инвесторам без крупного перекредитования.

В результате этих действий золотовалютные резервы со второй половины 2013 г. к апрелю 2015 г. сократились с 530 млрд до 360 млрд долл. Намеченное в бюджете 2015 г. покрытие дефицита бюджета в размере 3,8% ВВП за счет Резервного фонда, а также использование почти половины Фонда национального благосостояния на долговременные инвестиции в инфраструктуру приведут к дальнейшему значительному сокращению этих резервов.

Санкции и падение цен на нефть совпали с общим укреплением доллара по отношению к евро и другим валютам. Поэтому рубль девальвировал сначала в 2 раза, а потом немножко отступил и вместо 33 руб. за доллар курс держится на отметке чуть ниже 55 руб. за доллар. Хотя следует отметить, что курс рубля, по-видимому, несколько недооценен с чисто рыночных позиций из-за санкций против России и снижения кредитного рейтинга России ведущими рейтинговыми агентствами мира.

Пытаясь противостоять ускорению инфляции, ЦБ РФ увеличил ключевую ставку с 5,5% сначала до 7,5, а потом до 10,5%. Когда началось стремительное валютное обесценение рубля, ЦБ РФ неожиданно поднял ее до 17%, кредиты предприятиям и организациям стали выдавать под 23-25% годовых, а малому бизнесу и населению — по ставкам, превышающим порой 30%. Такая высокая стоимость капитала делает его малодоступным и парализует работу предприятий и организаций. Хотя ЦБ РФ несколько раз снижал ставку (с 17 до 11,5%), она попрежнему фактически запретительная, так как с учетом маржи банков кредит для предприятий остается слишком дорогим. Правительство и ЦБ РФ ввели льготные кредиты по отдельным направлениям — ипотека, сельское хозяйство, другие сферы. Но их объем крайне ограничен и в лучшем случае дает возможность выживать, но не развиваться.

Негативные тренды заметно ухудшили социально-экономическую ситуацию в стране. В 2014 г. рост ВВП сократился до 0,6%, в начале 2015 г. стагнация перешла в рецессию, которая с каждым месяцем углублялась. В мае по отношению к прошлому году ВВП снизился на 4,9%, промышленность — на 5,5, в том числе обрабатывающая — на 8,2, строительство — на 10,3, инвестиции — на 7,8, экспорт — на 34, импорт — на 41, розничный товарооборот — на 9,2, реальные доходы — на 7,4%, количество безработных выросло на 590 тыс. человек. Значительно увеличилась смертность и возобновилась депопуляция населения, инфляция возросла до 15,8%. При этом сохраняется вероятность углубления депрессия.

В какой мере государственный бюджет 2012-2015 гг. противодействовал негативным трендам

Государственный бюджет в кризисные годы не был достаточно эффективным. Он не включал средств для стимулирования отраслей, которые могли бы стать локомотивами социально-экономического развития. Небольшие средства предполагалось направить на стимулирование отдельных сельскохозяйственных организаций, выдачи ипотечных кредитов некоторым категориям населения и для финансирования малых предприятий. Министерство финансов как фискальное ведомство не было заинтересовано в стимулировании экономического роста. Не содержали бюджеты этих лет и серьезных мер для увеличения государственных инвестиций.

Так, в 2012 г., последнем году экономического роста, консолидированный бюджет увеличился на рекордную величину: он превышал бюджет 2011 г. в номинальном выражении на 15,9% и составил 23,2 трлн руб. При годовой инфляции 5,1% в реальном выражении бюджет 2012 г. вырос на 10,3%. Однако это, к сожалению, не привело к ускорению социально-экономического развития. В 2012 г. темпы экономического роста России были существенно ниже, чем в 2011 г., а реальных доходов и потребления населения — выше.

Однако бюджет 2012 г. мог предотвратить такое сокращение темпов экономического роста. Для этого надо было значительно увеличить в его составе расходы на национальную экономику и инвестиции, а также предусмотреть льготы для стимулирования экономического роста в наиболее важных отраслях. Но это не было сделано.

В 2013 г. негативный тренд продолжился, ведь фактически бюджет на 2013 г. был принят как бюджет стагнации и не был нацелен на существенный социально-экономический рост страны. Если в предыдущие годы инвестиции росли, то в 2013 г. они сократились в первую очередь за счет спада инвестиций госсектора: их объем в 2012 г. coставил 2,1 трлн руб., а в 2013 г. — около 2 трлн руб., то есть с учетом инфляции они снизились на 8,5%, их доля во всех инвестициях упала с 16,8 до 15,4%. Это привело к сокращению объема строительной деятельности и производства машин и оборудования, а также сказалось на работе проектных организаций, конструкторских бюро. В итоге снизился прирост валового внутреннего продукта.

Сокращение прироста валовой продукции было связано также с тем, что именно на 2013 г. приходился основной ввод мощностей от инвестиций кризисного 2009 г., когда инвестиции значительно сократились. Эти факторы стали главными причинами резкого торможения экономического роста.

Затормозил экономическое развитие и наименьший прирост расходов бюджета 2013 г. В реальном выражении бюджет на 2013 г. увеличился всего на 2,2% против 10,3% в предыдущем году. Если в 2012 г. за счет бюджетных услуг валовой внутренний продукт в целом увеличился на 3,8%, то в 2013 г. — только на 0,8%.

Бюджет 2014 г. можно назвать бюджетом на пути к рецессии, хотя составлялся он в 2013 г., когда эту рецессию еще можно было предотвратить. Бюджет 2014 г. стал тормозом экономического роста; он вызвал уже в I квартале 2014 г. значительное сокращение и без того минимального экономического роста. Дело в том, что в реальном выражении расходы бюджета равнялись 99,8% от уровня 2013 г. (расходы консолидированного бюджета составили 27,2 трлн руб., то есть рост по сравнению с 2013 г. составил 6,7%, при годовой инфляции 7,8%). При этом консолидированный бюджет 2014 г., как ни странно, оказался профицитным. Вместо того чтобы существенно увеличить расходы бюджета по наиболее эффективным направлениям и тем самым стимулировать экономический рост, Министерство финансов серьезно ограничило эти расходы.

Провальным для бюджетной политики стал 2015 г. Из-за низкой эффективности его можно сравнить лишь с бюджетом 1998 г. В обоих случаях бюджет не был принят до начала года, поэтому первый квартал и часть второго и в 1998, и в 2015 гг. страна жила без бюджета, ориентируясь в расходовании средств на более низкие показатели прошлого года. В результате в 2015 г., как и в 1998 г., наблюдается экономический спад.

Напомним, как это было в 1998 г. (May, 1998; Глазьев, 1999). После успешного 1997 г., когда удалось прекратить падение экономики, стабилизировать положение, ликвидировать задолженности по зарплате и пенсиям, добиться минимальных значений инфляции для того времени, отсутствие утвержденного бюджета уже в I квартале 1998 г. резко ухудшило социально-экономическую ситуацию. Также негативное развитие событий было обусловлено нежеланием правительства девальвировать рубль, для чего были истрачены почти все валютные сбережения и большие дополнительные заимствования в международных организациях. Когда все эти действия не привели к желаемому результату, правительство объявило дефолт по своим внутренним краткосрочным ценным бумагам. Если бы в конце 1997 г., когда возникли трудности с конвертацией получаемых иностранными инвесторами рублей в доллары от продажи наших ГКО, или в течение последующих месяцев 1998 г. мы бы отказались от крайне низкой оценки доллара в рублях и стали бы его оценивать, скажем, не в 6 руб. 20 коп. а в 8-10 или даже 12 руб., то никакого бы дефолта в августе 1998 г. не случилось, крупнейшие банки не стали бы банкротами, цены не взлетели бы на 82% в 1998 г. и потом еще на 37% в 1999 г., более чем на 1/4 обрушив реальные доходы населения.

Нечто похожее с бюджетной политикой происходит сейчас, когда очевидно, что цена на нефть не пойдет резко вверх, возврата к былому курсу рубля ожидать не приходится и наблюдается высокая инфляция. Однако, несмотря на эти проблемы, правительство не принимает реальный бюджет на 2015 г. с бюджетными планами на 2016-2017 гг. Особенно возмутительно, на наш взгляд, резкое сокращение государственных расходов на здравоохранение: с 3,7% в 2014 г. до 3,5% в 2015 г. В ходе уточнения бюджета еще на 30% снижены расходы на государственную программу по здравоохранению, то есть в три раза больше, чем в среднем по другим программам. Кроме того, в ее рамках расходы на высокотехнологичную помощь снижают вдвое.

О слабой ориентации государственного бюджета на социально-экономический результат

Хотя основная направленность консолидированного бюджета — финансирование социально-экономических мероприятий и жилищно-коммунального хозяйства (более 60% расходов), приведенные нами данные и международные рейтинги свидетельствуют о низкой эффективности бюджета по этим позициям. Министерство финансов распределяет бюджетное финансирование по разделам, не привязывая его к долговременным результатам. Направленные на решение социально-экономических проблем программы могут не иметь четких показателей эффективности в краткосрочной или даже среднесрочной перспективе. Когда бюджет на будущий год формируется исходя из достигнутых объемов расходов и заявок на финансирование ответственных министерств и ведомств, это не всегда отвечает долгосрочным целям.

Однако мы не склонны винить Министерство финансов в этом упущении, поскольку вопросы результативности входят в компетенцию Минэкономразвития. В некоторых странах бюджет составляется исключительно правительством; в других, где функции правительства выполняет президентская администрация (например, США), бюджет разрабатывается последней. В Казахстане бюджет разрабатывает Министерство экономики и бюджета. Во всех случаях министерство финансов лишь исполняет бюджет. В России один государственный орган (Министерство финансов) и разрабатывает бюджет, и исполняет его, и сам себя контролирует. Неэффективность российской бюджетной системы мы продемонстрируем на примере здравоохранения.

До 2006 г. серьезных госпрограмм в здравоохранении не было. Напомним, что с 2000 по 2005 г. в целом объем госбюджета страны быстро увеличивался, поскольку вся экономика росла высокими темпами. В консолидированном бюджете расходы на здравоохранение увеличились со 153 млрд руб. в 2000 г. до 797 млрд руб. в 2005 г. (номинальный рост в 5,2 раза, реальный — в 2,5 раза). Казалось бы, столь стремительное увеличение бюджетных расходов должно серьезно повлиять на конечные показатели этой сферы, однако эти показатели, напротив, ухудшились. Смертность на 1000 человек населения выросла с 15,3 до 16,1.

Огромные расходы бюджетных средств при ухудшении результата осуществлялись на фоне быстрого экономического роста, увеличения реальных доходов в 1,5 раза, повышения жилищной обеспеченности и т. п. Положение со смертностью населения, с низкой продолжительностью жизни было столь критично, что об этом не раз говорили первые лица страны.

По инициативе руководства страны была сформирована Национальная программа по улучшению здравоохранения, а потом принята Концепция новой демографической политики с конкретными показателями сокращения смертности, повышения рождаемости, преодоления депопуляции и значительного увеличения продолжительности жизни. На нее было выделено 20% направляемых на нужды здравоохранения бюджетных средств, однако темпы прироста суммарных вложений в здравоохранение по линии консолидированного бюджета снизились почти в 2 раза. С 2005 но 2013 г. общие расходы на здравоохранение увеличились с 797 млрд до 2,318 трлн руб. При вдвое меньшем приросте средств нацеленность небольшой части расходов здравоохранения на конечный результат, предусмотренный в госпрограмме, привела к кардинальному улучшению показателей. На 1 тыс. человек населения рождаемость увеличилась с 10,2 до 13,2, смертность снизилась с 16,1 до 13, вместо сокращения населения — 847 тыс. человек обеспечен его прирост на 24 тыс., ожидаемая продолжительность жизни возросла с 65,4 до 70,8 лет.

После этих успехов Минфин стал сокращать в реальном выражении бюджетные расходы на здравоохранение, прежде всего за счет средств госпрограмм — самой эффективной части расходов. Отрицательный результат не замедлил сказаться: в 2014 г. впервые с 2005 г. смертность перестала снижаться, а в январе-апреле 2015 г. она значительно (на 3,7%) выросла по всем основным классам болезней. Рождаемость немного снизилась, и вновь возникла депопуляция более 60 тыс. человек (всего за 4 месяца).

Долгосрочное планирование и целеполагание необходимы и в отношении организаций государственной собственности, поскольку пока она используется крайне неэффективно и не всегда по назначению. Обычно финансовые средства, используемые предприятиями и организациями в госсобственности, предоставляются на безвозмездной основе. Эти средства не возвращаются государству, а отчеты об их использовании носят во многом формальный характер, режим экономии не соблюдается, не говоря уже о хищениях и коррупции. Из-за этого в России столь низка доля инвестиционного кредита, используемая в народном хозяйстве, — менее 9% всех инвестиций вместо 30—50 в развитых странах и более 20% в развивающихся странах, в том числе в Китае.

Государственные предприятия и организации, казалось бы находящиеся на самоокупаемости и самофинансировании, постоянно требуют государственных средств. В 2014—2015 гг. более половины всех средств ЦБ РФ и государства, предназначенных для развития банковской системы в условиях стагнации и рецессии, поступили двум государственным банкам — Сбербанку и ВТБ. Последний хозяйствует неэффективно, и часто его большой убыток покрывает государство. Предприятия и организации, принадлежащие государству, в ряде отраслей занимают монопольное положение (например, РЖД) и стараются переложить свои расходы и проблемы на потребителей услуг.

Так, железнодорожные тарифы с 2000 г. росли почти вдвое быстрее потребительских и промышленных цен. При этом известно, что большая часть затрат на развитие железнодорожного транспорта целиком покрывается государством в виде целевых инвестиций. В настоящее время значительная часть Фонда национального благосостояния, более 0,5 трлн руб., направлена на реконструкцию и развитие Транссибирской железной дороги и БАМа.

О преимуществах дефицитного бюджета

С учетом всех приведенных аргументов мы считаем основным условием повышения эффективности государственного бюджета России его ориентацию на социально-экономическое развитие в целом, а финансирование отдельных статей бюджета должно быть нацелено на конкретные конечные результаты финансируемой сферы. Правительству следует пересмотреть свое отношение к профицитному бюджету, поскольку он не гарантирует устойчивого роста: дефицитный бюджет должен стать для России нормой, а не чрезвычайной мерой в трудных условиях.

Так, в 2014 г., когда наша страна перешла от стагнации к рецессии, бюджет был профицитным. Профицит составил около 700 млрд руб., но если бы бюджет 2014 г. имел дефицит 3% ВВП, это бы позволило повысить расходы на 2,4 трлн руб., за счет которых можно было бы существенно увеличить инвестиции и вместо их сокращения на 2,5% иметь рост в размере 5-10%. Оставшиеся средства дефицитного бюджета можно было бы вложить в медицину.

Бюджет 2015 г. предусматривает дефицит в размере 3,8% ВВП. Однако этот дефицит не используется для мобилизации дополнительных инвестиций, преодоления рецессии, улучшения социально-экономической ситуации.

Было бы правильнее в счет этого дефицита выпустить долговременные ценные бумаги и продать их под 3-5% годовых ЦБ РФ, Внешэкономбанку, Агентству по ипотечному кредитованию и другим финансовым и банковским структурам. Эти организации, в свою очередь, под залог образованных «длинных» пассивов могли бы предоставить инвестиционные кредиты коммерческим банкам, что позволило бы избежать падения инвестиций в 2015 г. и создать условия для улучшения социально-экономической ситуации в 2016 г. К тому же был бы сохранен Резервный фонд, который может потребоваться в дальнейшем.

Напомним, что такая модель широко используется другими странами: их бюджет остается дефицитным при относительно устойчивом развитии. В еврозоне установлен норматив допустимости дефицита бюджета для стран, входящих в нее, в размере не более 3% ВВП. Однако практически всегда несколько стран его превышают, а в неблагоприятных экономических условиях в период кризиса 2008-2009 гг. и в первые годы после него этот дефицит во многих из них составил 5% ВВП и более. Развитые страны активно используют возможности дефицитного бюджета, поскольку он имеет ряд преимуществ.

Во-первых, таким образом можно существенно увеличить расходы бюджета. Так, если бюджет в развитых странах составляет 25-40% ВВП, то дефицит в размере 3% ВВП означает его увеличение на 7-12%. Таким образом могут быть решены многие экономические и социальные задачи.

Во-вторых, дефицит бюджета играет важную роль в формировании рынка ценных бумаг. Для покрытия дефицита бюджета Казначейство выпускает ценные бумаги под определенный процент, которые приобретают население, организации, иностранные инвесторы. При этом ценные бумаги государства имеют более высокую надежность и меньшую волатильность, чем, например, акции частных компаний. Поэтому наличие государственных обязательств дает возможность формировать пакеты ценных бумаг с разными рисками, что стимулирует сбережения граждан и организаций.

В-третьих, выпуск ценных бумаг с целью покрыть дефицит бюджета особенно важен для формирования в стране фонда «длинных» денег, необходимых для инвестиций. Казначейство выпускает часть ценных бумаг на длительные сроки. Центральный банк, государственные фонды, например для ипотечного финансирования, другие финансовые организации, покупая эти долговременные бумаги, формируют часть своих активов в виде «длинных» денег и под их залог получают право выдавать инвестиционные кредиты — самый эффективный источник финансирования проектов. Инвестиционный кредит эффективен потому, что он возвратный. А для этого проект должен окупаться, генерировать соответствующую прибыль, что предполагает принятие на каждом этапе инвестирования эффективных решений, использование этих средств по назначению, проведение режима экономии, чтобы вернуть взятые деньги. В то же время инвестиционный кредит расширяет возможности частных организаций по развитию бизнеса. И это наиболее гибкий инструмент привлечения дополнительных инвестиций в отличие, например, от формирования этих инвестиций за собственный счет. Инвестиционный кредит особенно важен для России, поскольку это лучшее антикоррупционное средство, а также способ использовать инвестиции по прямому назначению.

---

Общий вывод таков: надо подчинить бюджет задачам социально-экономического развития страны и именно с этих позиций проводить оценку исполнения бюджета на основе результирующих конечных показателей развития отраслей и сфер деятельности. Для этого при разработке бюджета нужен более тесный контакт Минфина, Минэкономразвития и профильных министерств — они вместе должны отвечать за эффективное расходование бюджетных средств. Необходимо усилить инвестиционную функцию, переведя часть бюджетных расходов в форму инвестиционных кредитов.

В области государственно-частного партнерства необходимо на рубль бюджетных расходов привлекать 3-5 руб. частных средств и сделать это направление отдельным разделом бюджета развития. Важной частью бюджетного процесса развития должно стать стимулирование экономического роста за счет предоставления льгот и привилегий.

Пора перейти к составлению бюджета с дефицитом ДО З/о ВВП с выпуском Казначейством долговременных ценных бумаг под 3-5% годовых для покрытия этого дефицита, которые будут приобретать Центральный банк, Внешэкономбанк и другие фонды и финансовые организации. Под эти «длинные» пассивы Центральный банк и ВЭБ смогут выдавать инвестиционные кредиты по низкой процентной ставке для коммерческих банков, прежде всего для финансирования технологического обновления экономики социальной сферы и создания «экономики знаний» — главного локомотива социально-экономического развития страны. Минэкономразвития вместе с Минфином одновременно с предоставлением государственного бюджета должны составлять финансовый план развития всего государственного сектора с указанием целевых показателей и инвестиционной программы.

---

¹ Здесь и далее - данные Росстата, Минэкономразвития, ЦБ РФ.

---

Список литературы

Афонцев С. (2015). Выход из кризиса в условиях санкций: миссия невыполнима? // Вопросы экономики. JM? 4. С. 20—36. [Afontsev S. (2015). Crisis management under economic sanctions: Mission impossible? Voprosy Ekonomiki, No. 4, pp. 20—36.]

Глазьев С. (1999). Критические замечания по фундаментальным вопросам денежной политики // Вопросы экономики. № 2. С. 40—52. [Glaziev S. (1999). Critical remarks on fundamental issues of monetary policy. Voprosy Ekonomiki, No. 2, pp. 40—52.]

May B. (1998). Политическая природа и уроки финансового кризиса // Вопросы экономики. X? 11. С. 4 — 19. [Mau V. (1998). Political nature and lessons of the financial crisis. Voprosy Ekonomiki, No. 11, pp. 4 — 19.]

Дробышевский С., Синельников-Мурылев С., Соколов И. (2011). Эволюция бюджетной политики России в 2000-е годы: в поисках финансовой устойчивости национальной бюджетной системы // Вопросы экономики. JM? 1. С. 4—25. [Drobyshevsky S., Sinelnikov-Murylev S., Sokolov I. (2011). Transformation of budgetary policy in Russia during the 2000s: In quest of national fiscal sustainability. Voprosy Ekonomiki, No. 1, pp. 4—25.]

Тимохина E. (2011). Анализ устойчивости федерального бюджета России в период кризиса // Вопросы экономики. X? 1. С. 26—38. [Timokhina Е. (2011). Assessing sustainability of Russia's federal budget in the crisis period. Voprosy Ekonomiki, No. 1, pp. 26-38.]