Зарубежный опыт развития в условиях эмбарго и перспективы его использования в Крыму

Розинская Н.А.
к. э. н.
доцент кафедры истории народного хозяйства
и экономических учений экономического факультета
МГУ имени М.В. Ломоносова

В ближайшие годы Крыму предстоит жить и развиваться в условиях санкций. «Крымские» санкции никто не собирается отменять даже теоретически — в отличие от секторальных («донбасских»), о смягчении или отмене которых речь иногда заходит. Цель санкций не только в том, чтобы увеличить для России экономические издержки интеграции полуострова. Их долгосрочная цель — отрезать Крым от внешнего мира, исключить его из международного общения и обмена идеями и технологиями, из конкурентной среды. В современном мире это обрекает территорию на отставание, провоцирует эмиграцию наиболее качественных трудовых ресурсов (особенно молодежи) и ведет к стратегическому проигрышу.

Мировой опыт показывает, что можно избежать такого развития событий или, как минимум, смягчить его негативный эффект. Для этого нужно вопреки санкциям развивать экспорт. Экспорт товаров и услуг — это не только канал связи с окружающим миром, но и гарант сохранения способности выдерживать конкурентную борьбу.

Тезис, что вовлеченность в экспортную деятельность полезна для повышения экономической эффективности как на уровне конкретного предприятия, так и страны в целом, обоснован в ряде публикаций. Анализ российских данных свидетельствует о положительном влиянии экспортной активности на инновационное поведение фирм (Голикова и др., 2011). Полученные Н. Краснопеевой с коллегами результаты говорят «в пользу положительной взаимосвязи между статусом экспортера и технической эффективностью предприятий»; авторы, однако, оговариваются, что это может свидетельствовать как о наличии эффекта обучения в процессе экспортной деятельности, так и о самоотборе изначально эффективных предприятий, выходящих на внешние рынки (Краснопеева и др., 2016. С. 141). В большинстве эмпирических исследований для фирм из развивающихся стран отмечается положительная связь между их производительностью и экспортной активностью — по данным Словении (De Loecker, 2013), Индонезии (Blalock, Gertler, 2004), Китая (Sun, Hong, 2011), Чили (Alvarez, Lopez, 2005), Вьетнама (Pham, 2015), Турции (Aldan, Gunay, 2008).

При оценке экспортных перспектив Крыма полезно обратиться к международному опыту развития в похожих условиях. Такой опыт, в том числе предполагающий воссоздание экспортного сектора практически с нуля, имеется. Речь идет о Северном Кипре — занимающем часть острова Кипр непризнанном государственном образовании, торговля и прямое транспортное сообщение с которым также ограничены санкциями. Хотя правовой статус Крыма и Северного Кипра принципиально различен, но ряд моментов (климат, отраслевая структура экономики, сопоставимые размеры, относительная транспортная изолированность от соответственно материковой России и Турции) схожи. Мы проанализируем опыт Северного Кипра с точки зрения развития экономики и особенно ее экспортного потенциала в условиях международных санкций, а также сформулируем на основе этого анализа практические рекомендации для российского Крыма.

Северный Кипр и Крым: краткий сравнительный очерк

Северный Кипр (официально — Турецкая Республика Северного Кипра) — непризнанное государственное образование, возникшее после оккупации в 1974 г. северной части Кипра турецкой армией, вмешавшейся в конфликт греческой и турецкой общин острова. Независимость Северного Кипра, провозглашенная в 1983 г., признана только Турцией.

Площадь Северного Кипра — 3,355 кв. км (в 8 раз меньше Крыма), население — порядка 300 тыс. человек (в 7,5 раза меньше, чем в Крыму). Некоторые оценки дают более высокие цифры численности населения — до полумиллиона человек (причина расхождений - различный учет переселенцев из Турции). Размер ВВП - 4,3 млрд долл.

ВРП Крыма в 2015 г., по данным Крымстата, составил 248,3 млрд руб., при среднегодовом курсе 61 руб./долл. это порядка 4 млрд долл. ВРП Севастополя в 2015 г., по данным Севастопольстата, — 38 млрд руб., или 622 млн долл. Таким образом, валовые продукты Северного Кипра и Крыма с Севастополем, измеренные в долларах США по среднему курсу турецкой лиры и рубля 2015 г., очень близки. При этом по паритету покупательной способности (ППС), конечно, будет наблюдаться заметное преимущество Крыма.

Структура ВВП Северного Кипра в 2015 г.: 6% — сельское хозяйство, 9 промышленность (включая выработку и передачу электричества и водоснабжение, на которые приходится 5%), 5 — строительство, 9 отели и рестораны, 11 — торговля, 17% бюджетный сектор. Инфляция — 6,5%. Общее число занятых составляет порядка 100 тыс. человек, из которых примерно половина работает в сельском хозяйстве и бюджетной сфере, 12% — в сфере обслуживания туристов. Четверть расходов бюджета покрывается за счет помощи Турции (TRNC State Planning Organization, 2017).

Сравнивая структуру крымской экономики и занятости с показателями Северного Кипра, среди общих черт следует назвать, во-первых, высокую долю бюджетного сектора: из 320 тыс. человек, составляющих общее число занятых в Крыму (помимо Севастополя) без учета субъектов малого предпринимательства, на госуправление, обеспечение безопасности, социальное страхование, здравоохранение, образование и коммунальные услуги приходится 173 тыс., или 55% (расчеты автора по данным Крымстата). Во-вторых, явная параллель видится в роли, которую играют для Северного Кипра и Крыма соответственно Турция и материковая Россия: они служат воротами в остальной мир, основным источником финансовой помощи и главным рынком сбыта товаров и услуг. В-третьих, существенное для Крыма и важнейшее для Северного Кипра значение имеет туризм. В то же время Крым отличается от Северного Кипра наличием на российском полуострове конкурентоспособной промышленности: химической на севере («Титан» и «Сода», градообразующие для Армянска и Красноперекопска) и судостроительной в Керчи и Севастополе (Севастопольский морской завод и др.).

Валюта Северного Кипра — турецкая лира. В силу общности валюты Турция, где издержки на оплату труда и других факторов производства ниже, обладает по сравнению с Северным Кипром абсолютным конкурентным преимуществом практически по всем товарам, производимым в обеих странах. Этот фактор, наряду с фактором санкций, объясняет постепенное развитие специализации непризнанного государства на сфере услуг.

Несмотря на действующие против него санкции, Северный Кипр сумел в последние годы обеспечить неплохие темпы экономического роста (рис. 1).

Можно отметить сильное падение в период мирового экономического кризиса 2007-2009 гг., которое было отыграно в 2010-2013 гг. С 2014 г. наблюдается сравнительно устойчивый и динамичный рост.

Сравним условия внешних санкций против Северного Кипра и российского Крыма. «Крымские» санкции существенно более жесткие. Так, Евросоюз запрещает любой бизнес с крымскими компаниями и банками, вошедшими в санкционный список (банк РНКБ, порты, Севастопольский морской завод и др.). Не допускаются инвестиции в инфраструктуру, телекоммуникационный, транспортный и энергетический секторы экономики Крыма, добычу нефти и газа, а также поставки соответствующего оборудования и оказание финансовых, страховых, строительных и инжиниринговых услуг. Запрещены покупка более 250 наименований товаров из Крыма и Севастополя, покупка недвижимости на полуострове, приобретение предприятий в Крыму, их финансирование и предоставление связанных с этим услуг. Под запретом оказание туристических услуг. Запрещены поставки в Крым около 200 наименований товаров. Наконец, введен запрет полетов самолетов над воздушным пространством Крыма, посадок в его аэропортах и захода морских судов в порты полуострова. Санкции США запрещают ввоз любых товаров из Крыма и экспорт на его территорию, а также предусматривают возможность введения адресных санкций против любой компании, работающей в российском Крыму.

Санкции против Северного Кипра запрещают импорт продукции из Кипра, не имеющей экспортного сертификата Республики Кипр — единственной международно признанной государственной власти на всем острове, и не разрешают операции с ранее принадлежавшим грекам-киприотам имуществом (недвижимостью) на севере Кипра. Поскольку Северный Кипр и Республика Кипр не признают друг друга, получить упомянутый сертификат почти невозможно. Кроме того, запрещены прямое авиасообщение с Северным Кипром (требуется промежуточная посадка в Турции), прямое почтовое сообщение (корреспонденция адресуется в Мерсин-10, Турция) и заход судов в северокипрские порты.

Таким образом, в случае Северного Кипра из-под санкций выведены сфера туризма, вложения в инфраструктуру, поставки товаров, а также банковская деятельность. Вместе с тем режима санкций против Северного Кипра придерживается фактически весь мир, а «зона санкций» против российского Крыма ограничена США, ЕС, Украиной и еще рядом стран. Многие государства, например Китай, не присоединились к санкциям.

Северный Кипр сильно зависит от импорта: в 2015 г. он составил 1,5 млрд долл. (около 40% ВВП), а экспорт — лишь 118 млн, или 8% объема импорта (TRNC State Planning Organization, 2017). Примерно половина экспорта приходится на Турцию. Экспорт в другие страны в последние 5-6 лет находится на уровне 50-60 млн долл. в год, его увеличению препятствуют международные санкции.

Санкции и украинская блокада нанесли сильный удар по внешнеэкономическим связям Крыма. Если за январь-сентябрь 2013 г. экспорт из Крыма достигал 571 млн долл., а импорт — 827 млн, то за аналогичный период 2015 г. первый составил 52 млн, а второй — 70 млн (падение в 11 раз!). При этом доля Украины в экспорте составляла 30%, а в импорте — 41% (Розинская, 2016), но до начатой осенью 2015 г. блокады; в I кв. 2016 г.. когда ее эффект был полностью реализован, экспорт из Крыма составил, по данным Крымстата, всего 8,3 млн долл., в том числе за пределы СНГ — лишь 3,1 млн долл.

В 1980-е годы доля сельского хозяйства в экспорте Северного Кипра составляла 81,6%, причем 69,9% из них приходилось на производство цитрусовых. Европейский Суд 5 июля 1994 г. постановил, что страны — члены Евросоюза не могут импортировать сельскохозяйственную продукцию с территории Северного Кипра. Это решение фактически ввело эмбарго на основную статью экспорта непризнанной республики. К 2002 г. доля сельского хозяйства в экспорте упала вдвое — до 41,3% (Katircioglu, 2006. Р. 337). В этих условиях основными каналами получения доходов, позволяющих финансировать масштабный импорт, стали туризм и образование.

Туризм на Северном Кипре

В первые годы после фактического раздела острова власти Северного Кипра не уделяли большого внимания развитию туризма, отдавая приоритет сельскому хозяйству. Одной из важнейших иричин была политическая: Северный Кипр очень сильно зависел и зависит от помощи Турции, которая в тот период активно строила собственную туристическую инфраструктуру и с понятным неодобрением относилась к планам за собственные деньги вырастить себе конкурента.

Правительство Северного Кипра объявило развитие туризма приоритетом только в 1986 г. Но хотя численность иностранных туристов (не считая туристов из Турции) с 1990 по 1998 г. выросла на 80% (с 34,3 тыс. до 61,9 тыс. человек), объем доходов от туризма стагнировал, колеблясь между 150 млн и 200 млн долл. (Warner, 1999. Р. 133).

Ситуация стала радикально меняться в 2000-е годы. За 10 лет, с 2005 по 2015 г., количество посетивших Северный Кипр туристов увеличилось в 2,7 раза — с 653 тыс. до 1774 тыс. человек. Практически каждый год, за исключением периода мирового экономического кризиса 2008-2009 гг., удавалось увеличить их поток более чем на 10%.

Примерно ³/₄ туристического потока составляют граждане Турции, ¹/₄ — представители иных стран. Принципиально важно, что Северный Кипр не стал ограничиваться «гарантированным» потоком туристов из Турции (условным аналогом «гарантированного» потока российских бюджетников в Крым), но начал активно бороться за «реальных» иностранцев. В результате удалось обеспечить рост обеих составляющих (рис. 2).

Известно, что повышение эффективности туристических объектов зависит от продолжительности сезона, в течение которого они используются. Северному Кипру удалось существенно продвинуться в решении этой задачи. В период с 2011 по 2015 г. число иностранных туристов из стран помимо Турции в месяцы традиционного высокого сезона (с мая по сентябрь) выросло на 28% (май), 49 (июнь), 58 (июль), 47 (август) и 51% (сентябрь), при этом турпоток вне сезона вырос гораздо больше: на 95% в январе, в 2,4 раза в феврале, в 2,8 раза в марте, на 94% в апреле, на 75% в октябре и на 89% в ноябре. При этом в марте, апреле и октябре 2015 г. Северный Кипр посетило больше иностранных туристов, чем в пиковые летние месяцы 2011 г.

Рост числа туристов позволил обеспечить стабильную динамику общей величины доходов, которые за 11 лет выросли в 2,2 раза (рис. 3). За рассмотренный период отношение общей выручки от туризма к величине внешнеторгового дефицита Северного Кипра возросло с 23 до 42%: таким образом, почти половина этого дефицита покрывается за счет зарубежного туризма.

На фоне роста общей величины доходов Северного Кипра от туризма отметим, что в расчете на одного туриста выручка стагнирует, оставаясь на уровне 500 долл., что по мировым меркам считается невысоким показателем. Так, в соседней Турции в 2014 г. выручка в расчете на одного туриста составляла 775 долл., в США — 1881 долл., в Германии — 1267 долл., в Англии — 1241 долл., в Испании — 872 долл., в Италии — 1300 долл., в Республике Кипр — 994 долл. и в Китае — 862 долл. (Safakli, Kutlay, 2016. P. 46). Это объясняется высокой долей в общем турпотоке относительно небогатых туристов из Турции, а также тем, что Северный Кипр, привлекая иностранных туристов в условиях санкций, во многом вынужден конкурировать за счет низких цен.

Какие конкретно меры Северный Кипр принимал для развития туризма и, в частности, для привлечения туристов из стран помимо Турции? Во-первых, в течение нескольких лет проводились специальные маркетинговые кампании в европейских странах, ориентированные на туроператоров. Они были строго целевыми: в конкретных странах активно рекламировались курорты и особенно недвижимость Северного Кипра. Это принесло свои плоды: наиболее значительный прирост туристического потока удалось обеспечить из Германии (с 18,1 тыс. человек в 2011 г. до 58,5 тыс. в 2015 г. — более чем втрое), Чехии (с 1,5 тыс. человек до 16,1 тыс. — в 11 раз) и Словакии (с 200 человек до 14,5 тыс. — в 72 раза!). Северный Кипр не стал бороться со своим южным соседом — Республикой Кипр — на его традиционных рынках Великобритании и Скандинавии, но сумел найти собственные ниши.

Важным элементом привлечения туристов из-за рубежа оказалась продажа вилл, квартир и бунгало иностранцам. Поощряя ее, власти Северного Кипра исходили из того, что, купив недвижимость на Кипре, человек будет привязан к данному месту, получит мощный стимул проводить именно здесь свой отпуск, приглашать друзей и т. д.

Стремясь стимулировать приток иностранных туристов, Северный Кипр ввел в одностороннем порядке безвизовый режим практически со всеми странами (кроме Нигерии и Армении). При этом, понимая реалии санкционного режима, власти согласились ставить отметки о пересечении границы не в паспорте прибывающего, а на специальном вкладыше. Были организованы чартерные рейсы из ряда европейских стран с промежуточной посадкой в Турции, что позволяло обойти запрет на прямое авиасообщение.

Северный Кипр активно развивал «туризм международных конференций» в своих отелях. Их тематику стремились сделать максимально аполитичной, далекой от «злобы дня», чтобы свести к минимуму вероятность бойкота.

Наконец, существенным элементом привлечения туристов на Северный Кипр считается развитие игорного бизнеса. Этому способствовало решение правительства Турции закрыть все казино в стране с февраля 1998 г. Фактически основными посетителями казино стали туристы-турки. Оценки реальной эффективности казино для экономики Северного Кипра противоречивы (Warner, 1999). С одной стороны, по состоянию на 2015 г. на Северном Кипре работало 15 казино, где было занято более 5 тыс. человек — почти половина общего числа занятых в туристическом секторе. С другой — распространение казино наносит ущерб имиджу «неиспорченного райского места», выступающему основой маркетинга отдыха на Северном Кипре в европейских странах. Кроме того, широкое развитие казино плохо сочетается с ростом университетов, экспорт услуг которых стал одним из важнейших направлений специализации непризнанного государства.

Образование как статья экспорта

На территории Северного Кипра действуют 11 университетов, 10 из них частные. Количество обучающихся студентов динамично растет — за 4 года оно выросло на 81% (рис. 4). В лучших университетах стоимость обучения составляет 3500-4000 долл. в год.

Среди студентов можно выделить три группы: из Турции, из других стран, помимо Турции, местные уроженцы. Рост наблюдается во всех группах, но наиболее активный — в группе иностранных студентов не из Турции: за пять лет в 5,3 раза (см. рис. 4). Как и в случае туризма, Северный Кипр не ограничивается «домашним» рынком, стремясь привлекать «реальных» иностранцев.

Помимо хорошего климата и невысокой цены, важнейшим фактором привлекательности образования на Северном Кипре выступает английский язык обучения, принятый в его университетах. Это также позволяет активно приглашать иностранных профессоров, содействуя обмену идеями и навыками среди преподавателей.

Использование опыта Северного Кипра для развития Крыма

Главный вывод из проведенного анализа заключается в том, что статус непризнанной территории не выступает непреодолимым препятствием для экономического роста. Этот статус позволяет экспортировать услуги — привлекать иностранных студентов и иностранных туристов, в отличие от экспорта товаров. Подобный экспорт услуг важен для сохранения международной конкурентоспособности в условиях санкций. При этом опыт Северного Кипра показал, что успех в экспортной деятельности требует последовательных и согласованных действий, рассчитанных на длительный срок.

Надо сказать, что ни в советский, ни в украинский период своей истории Крым не смог стать центром притяжения «настоящих» иностранных туристов в коммерчески значимом количестве — такую задачу и не ставили. Пик притока туристов в Крым — 8,3 млн человек (1989 г.), при этом число иностранных туристов в последние годы существования СССР составляло, по различным оценкам, 100-150 тыс. в год, то есть 1-2% общего числа. В 2013 г., по данным Министерства курортов и туризма Крыма, из посетивших полуостров 6 млн туристов 66% составляли граждане Украины, 26 — россияне и 4% — белорусы. Лишь 4% приходилось на туристов из других стран, включая остальные постсоветские.

Ориентация на невзыскательного отечественного (или постсоветского) туриста отражается в структуре крымского гостиничного фонда. В Крыму 5 объектов размещения имеют категорию «5 звезд» и 13 объектов — «4 звезды». Для сравнения: на существенно меньшем по размеру Северном Кипре 18 отелей категории «5 звезд» и 4 — категории «4 звезды» с суммарным фондом 12,5 тыс. мест.

Власти Крыма заявляли, что в 2016 г. общий турпоток на полуостров составил 5,57 млн человек, что на 21% больше, чем в 2015 г. Одновременно утверждалось, что количество иностранных туристов в Крыму выросло втрое. При этом называлось число въехавших граждан Украины — 550 тыс. за 7 месяцев 2016 г., что на 100 тыс. больше, чем за весь 2015 г. Можно предположить, что основную часть въезжающих на полуостров и включаемых статистикой в понятие «иностранные туристы» составляют граждане Украины, причем едва ли все они — туристы, многие наверняка ехали в Крым работать, особенно в период курортного сезона. Что касается туристов из дальнего зарубежья, то были сообщения только о первых пробных туристических группах из Китая. Таким образом, серьезное привлечение в Крым «настоящих» иностранных туристов, по сути, еще не началось.

Российский туристический бизнес может организовать «ностальжи-туры» в Крым из Израиля, возить через Владивосток группы из Китая и Южной Кореи, развивать сотрудничество с Сербией (ни одна из названных стран не присоединилась к санкциям). Как и в случае Северного Кипра, это потребует целенаправленной маркетинговой кампании именно в этих странах. Реально предлагать комбинированные туры Петербург — Крым для финских туристов. Учитывая, что европейские санкции не позволяют европейским операторам продавать туры в Крым, в случае Финляндии и других стран ЕС необходимо делать ставку на прямые продажи через Интернет.

Для развития зарубежного туризма в Крыму можно использовать опыт Северного Кипра в части либерализации визового режима. Сегодня получение российской визы — трудоемкий, затратный по времени и дорогостоящий процесс, для стимулирования туризма важно его удешевить и главное — упростить. Нужны электронные визы, или визы по прибытию, которые ставятся непосредственно в месте пересечения границы. Это тем более важно, если учесть, что при организации своих путешествий в Крым зарубежным гостям из санкционных стран придется бронировать гостиницы, покупать авиабилеты и т. д. самостоятельно, без помощи привычных им туроператоров, которым такая деятельность запрещена условиями санкций.

Прецедент такой либерализации въездного туризма в нашей стране уже создан. Иностранцы, въезжающие в Россию через аэропорт и морской порт Владивостока, могут получать российскую однократную визу сроком до 8 дней. Оформить ее можно онлайн, заполнив анкету. Разрешение на въезд заявитель тоже получает по электронной почте. Консульский сбор за визу отменен. Аналогично можно было бы действовать в отношении интуристов, направляющихся в Крым: выдавать бесплатную электронную визу при наличии оплаченного авиабилета до Симферополя. Срок визы целесообразно увеличить с «владивостокских» 8 дней до 16 (две недели плюс уик-энд).

Полезно ввести в туристическом комплексе Крыма специальную систему скидок для привлечения иностранцев, чтобы компенсировать связанные с санкциями неудобства. Так, одно из таких неудобств для туристов — ограниченная возможность использовать в Крыму кредитные карточки, эмитированные за пределами России. Этот недостаток можно попытаться обратить в преимущество, если разработать специальный банковский продукт, ориентированный на въезжающих в Крым иностранных граждан. Например, при обмене в Крыму или в специальных зонах транзитных аэропортов более 500 евро иностранцу можно было бы выдавать банковскую карту, дающую право на скидки при оплате на территории Крыма.

В начальный период развития туризма на Северном Кипре посещавшие его туристы не имели страховой защиты (Ioannides, Apostolopoulos, 1999. P. 54). Мы, скорее всего, столкнемся с похожей проблемой при привлечении иностранцев в Крым. Возможно, на первом этапе следует продавать субсидируемые страховые полисы для прибывающих иностранных туристов.

Нужны специальные программы посещения Крыма иностранными делегациями (молодежными, студенческими, профессиональными). Логично проводить конференции в Крыму, посвященные древней (античной) истории и археологии, на которые следует приглашать иностранных участников.

В части развития игорного бизнеса в Крыму анонсировалось намерение создать игорную зону на территории санатория «Жемчужина» в Гаспре, недалеко от Ласточкина Гнезда. Это представляется разумным: казино может быть полезным элементом общей системы развлечений, но делать его основой экономики Крыма невозможно, да и нецелесообразно.

Привлечение иностранных студентов на Северный Кипр потребовало инвестиций и получилось не сразу, но к настоящему времени образовательный кластер там сложился. Не существует непреодолимых препятствий для развития аналогичного проекта в Крыму на базе государственных, а возможно — и частных вузов. Часть курортной инфраструктуры полуострова, не загруженной с октября по май, можно использовать для размещения студентов. Здесь помогла бы программа грантов для привлечения в крымские вузы иностранных студентов.

По данным Института образования НИУ ВШЭ (2016), всего в России на начало 2015/2016 учебного года обучалось 237 538 иностранных студентов, 69% иностранцев училось на платных местах. Наиболее популярные направления — здравоохранение, экономика и управление (примерно по 17% каждое) и гуманитарные науки (11%). В Крыму учится немногим больше 3 тыс. иностранцев, из них 2,1 тыс. — выходцы из стран СНГ, преимущественно из Украины.

Из обучающихся в России иностранных студентов 79% составляют граждане стран бывшего СССР. Причина их высокой доли очевидна — русский язык преподавания. Поэтому имеет смысл присмотреться к опыту университетов Северного Кипра: привлекая, особенно в начальный период, подавляющую часть студентов из Турции, они, тем не менее, развивают преподавание не на турецком, а на английском языке и активно приглашают иностранных преподавателей. В итоге такой подход себя оправдал, позволив добиться значимого роста доли иностранных студентов не из Турции. Возможно, эксперимент с развитием обучения на английском языке стоит провести и в Крыму.

В завершение отметим один элемент северокипрского опыта, который потенциально может оказаться полезным для Крыма в плане будущего примирения с Украиной. Речь идет о содержавшемся в «плане Аннана» (предусматривал механизм примирения двух кипрских общин) пункте о создании независимого Совета по вопросам собственности (Property Board), включающего представителей кипрских греков и турок и международных юристов. Он должен был принимать решения по спорным имущественным правам: в ходе кипрского конфликта дома и другое имущество беженцев из обеих общин часто захватывали представители противоположной общины, куда селили «своих» беженцев. Новые хозяева за несколько десятилетий, прошедших с 1974 г., вложили немалые средства в поддержание полученной недвижимости, поэтому «простая» реституция собственности невозможна. В основу компромиссного механизма в рамках «плана Аннана» был положен принцип гарантированного возврата исходным собственникам не менее 7₃ стоимости имущества, а судьбу остальной части и механизмы взаимных справедливых компенсаций должен был определять Совет по вопросам собственности. Подобный механизм можно создать для решения взаимных имущественных претензий по поводу национализированного в Крыму имущества Украины, ее компаний и граждан, требований жителей Крыма к украинским банкам по вкладам и встречных требований по кредитам и т. д.

Список литературы / References

Голикова В. В., Гончар К. Р., Кузнецов Б. В. (2011). Эмпирические доказательства обучающих эффектов экспорта (Препринт № WP1/2011/02). М.: Изд. дом ВШЭ. [Golikova V. V., Gonchar К. R., Kuznetsov В. V. (2011). Empiric proofs of the learning effects of exporting (Preprint No. WP1/2011/02). Moscow: HSE Publ. (In Russian).]

Институт образования НИУ ВШЭ (2016). Академическая мобильность иностранных студентов в России (Факты образования. Вып. 7). [HSE Institute of Education (2016). Academic mobility of foreign students in Russia (Series Education facts, Iss. 7). Moscow. (In Russian).]

Краснопеева H., Назруллаева E., Пересецкий А., Щетинин E. (2016). Экспортировать или нет? Экспортный статус и техническая эффективность российских предприятий // Вопросы экономики. № 7. С. 123-146. [Krasnopeeva N., Nazrullaeva Е., Peresetskiy A., Shchetinin Е. (2016). То export or not to export? The link between the exporter status of a firm and its technical efficiency in Russia's manufacturing sector. Voprosy Ekonomiki, No. 7, pp. 123-146. (In Russian).]

Розинская П. A. (2016). Экспортный Крым // Бизнес. Образование. Право. Вестник Волгоградского института бизнеса. № 3. С. 106 -109. [Rozinskaya N. А. (2016). Exportable Crimea. Business. Education. Law. Bulletin of the Volgograd Business Institute, No. 3, pp. 106 -109. (In Russian).]

Aldan A., Gunay М. (2008). Entry to export markets and productivity: Analysis of matched firms in Turkey (Working Paper No. 0805). Research and Monetary Policy Department, Central Bank of Turkey.

Alvarez R., Lopez R. A. (2005). Exporting and performance: Evidence from Chilean plants. Canadian Journal of Economics, Vol. 38, No. 4, pp. 1384 1400.

Blalock G., Gertler P. J. (2004). Learning from exporting revisited in a less developed setting. Journal of Development Economics, Vol. 75, No. 2, pp. 397-416.

De Loecker J. (2013). Detecting learning by exporting. American Economic Journal: Microeconomics, Vol. 5, No. 3, pp. 1 — 21.

Ioannides D., Apostolopoulos Y. (1999). Political instability, war, and tourism in Cyprus: Effects, management, and prospects for recovery. Journal of Travel Research, Vol. 38, August, pp. 51—56.

Katircioglu S. T. (2006). Causality between agriculture and economic growth in a small nation under political isolation: A case from North Cyprus. International Journal of Social Economics, Vol. 33, No. 4, pp. 331—343.

Pham Т. Т. T. (2015). Does exporting spur firm productivity? Evidence from Vietnam. Journal of Southeast Asian Economics, Vol. 32, No. 1, pp. 84 — 105.

Safakli O., Kutlay K. (2016). Potential multiplier effect of tourism sector in Northern Cyprus. International Journal of Academic Research in Accounting, Finance and Managerial Sciences, Vol. 6, No. 4, October, pp. 44—51.

Sun X., Hong J. (2011). Exports, ownership and firm productivity: Evidence from China. World Economy, Vol. 34, No. 7, pp. 1199-1215.

Tasiran A. C., Özoglu В. (2017). Northern Cyprus economy competitiveness report 2016—2017. Lefkosa, Northern Cyprus: Cypriot Chamber of Commerce.

TRNC State Planning Organization (2017). Statistical yearbook 2015. Lefko§a, Northern Cyprus: Turkish Republic of Northern Cyprus State Planning Organization.

Warner J. (1999). North Cyprus: Tourism and the challenge of non-recognition. Journal of Sustainable Tourism, Vol. 7, No. 2, pp. 128 — 145.