«Неортодоксальные» быстрорастущие фирмы-«газели» и порядок ограниченного доступа

Юданов А.Ю.
Яковлев А.А.

Введение

Объектом нашего исследования выступает феномен, который мы условно назвали «неортодоксальные» быстрорастущие фирмы, — российские компании, экстраординарный рост которых определяется административным ресурсом или аффилированностью с крупными корпорациями. Понятие «быстрорастущая компания» (БРК), или «газель» (high-growth firm, gazelle), введено в 1980-1990-е годы Д. Берчем (Birch, 1987; Birch, Medoff, 1994). Он показал, что основная часть компаний растет медленно и вносит незначительный вклад в увеличение занятости и ВВП. Напротив, в небольшой группе компаний — «газелях» — высокие темпы роста сочетаются с его долговременной устойчивостью. Динамичность «газелей» предопределяет их значимый вклад в развитие экономики. Несмотря на отсутствие единого определения БРК (Piazza et al., 2016) и наличие других спорных моментов, выводы Берча получили подтверждение в последующих исследованиях. Согласно наиболее полному обзору литературы по БРК (Coad et al., 2014. P. 92), для широкого круга стран показано, что «немногочисленные быстрорастущие компании играют решающую роль в создании рабочих мест».

Есть основания считать «газели» воплощением знаменитых теоретических конструктов — шумпетеровских и кирцнеровских предпринимателей-новаторов (Юданов, 2010; Yudanov, 2014). Последние, как известно, выступают носителями предприимчивости в рыночной экономике. Именно широкий набор новаций — от внедрения изобретений до маркетинговых уловок — эмпирически выявлен в исследованиях типичных БРК.

Успехи «неортодоксальных» фирм-«газелей» представляются явлениями иной природы. Фирмы, быстрый рост которых может объясняться покровительством губернатора или перераспределением прибыли внутри корпорации, выглядят не выразителями предпринимательского духа, а пользователями непродуктивной ренты. Поэтому при большом общем интересе к феномену БРК «неортодоксальные» быстрорастущие фирмы не только почти не изучаются¹, но часто сознательно исключаются из выборок исследуемых компаний.

Разумеется, речь не идет об отсутствии исследований административного ресурса или «политических связей» (более принятый за рубежом термин) как таковых. Начиная с работ: Fisman, 2001 и Faccio, 2006, в многочисленных зарубежных эмпирических исследованиях было показано, что у фирм с «политическими связями» легче доступ к финансированию и выше доля на рынке. При этом они проигрывали по стандартным показателям финансовой эффективности (Faccio, 2010), а в случае изменения политической конъюнктуры несли большие потери (Fisman, 2001). Применительно к России особенности фирм с «политическими связями» на уровне региона подробно рассмотрены в работе: Szakonyi, 2017. На данных о 2754 компаниях, директора которых заседали в региональных законодательных собраниях в 2004 — 2013 гг., показано, что их выручка была на 60%, а рентабельность — на 15% выше, чем у сопоставимых компаний.

Вопрос о том, может ли поиск ренты сочетаться с быстрым ростом компании, позитивно влияющим на экономику в целом, не обсуждался. С середины 2000-х годов, однако, стала популярной новая трактовка роли ренты в развивающихся и переходных экономиках. В работах Д. Норта, написанных в соавторстве с Дж. Уоллпсом, Б. Вайнгастом и С. Веббом (North, Wallis, Weingast, 2009 - далее: NWW, 2009; North, Wallis, Webb, Weingast, 2013 - далее: NWWW, 2013), развита концепция обществ с «порядком ограниченного доступа» (limited access order — LAO). К LAO относят все экономики прошлого (вплоть до конца XIX в., а то и до второй половины XX в.) и все переходные/ развивающиеся экономики современности.

Авторы концепции фокусируют внимание на феномене насилия² и, в частности, на решающем влиянии на экономическое развитие выбора социально приемлемого пути к успеху: либо за счет собственных усилий, либо за счет захвата имущества у других. Очевидно, что преобладание насильственного решения подрывает стимулы к производительной деятельности³.

В интерпретации NWW государство предотвращает частное насилие, но само, вопреки стереотипам, не имеет монополии на него, так как влиятельные социальные группы сохраняют потенциал насилия. Соответственно стабильность общества (как предпосылка инвестиций и развития) зависит от того, способны ли элиты сформировать устойчивую «правящую коалицию» и договориться о взаимном неприменении насилия. В свою очередь, договоренности будут устойчивыми, если за отказ от силового решения каждая элита получает достаточную компенсацию или ренту. Существование ренты обусловлено ограничениями доступа⁴ к выгодной экономической и политической деятельности. В итоге в число функций государства входят создание и поддержание барьеров как источника ренты для элит. Напротив, волюнтаристское снятие барьеров и устранение ренты могут вызвать всплеск насилия или привести к коллапсу общества LAO, как в ходе «арабской весны» 2011 г.

Согласно новой системе взглядов, рента полезна не только потому, что обеспечивает отказ элитных групп от насилия, но и потому, что при благоприятных условиях может стать источником развития экономики LAO. Один из классических примеров — ущемление конкуренции, а значит, и создание ренты, в интересах южно-корейских конгломератов (чеболей). История чеболей анализировалась во многих работах (начиная с книги: Amsden, 1989), однако концепция LAO позволяет взглянуть на нее под другим углом зрения. Именно опираясь на «правильную» ренту, чеболи выросли в предприятия мирового уровня, стали «локомотивами» развития экономики. Норт и соавторы поясняют⁵, что существуют две общие характеристики экономически производительной ренты: «Она не сохраняется вечно и некоторым образом связана с [повышением] эффективности фирмы-получателя» (NWWW, 2013. Р. 336).

Представляется, что взгляд на ренту с позиций парадигмы LAO открывает возможности непредвзятого поиска как негативных, так и позитивных последствий деятельности «неортодоксальных» фирм-«газелей» в российской экономике, позволяет предложить варианты типологии их поведения в различных ситуациях. Это и составляет цель нашей статьи.

Российские фирмы и «тень насилия»

Одним из ключевых положений концепции LAO выступает представление о латентности насилия: «В течение многих лет организации обычно воздерживаются от насилия, но при определенных обстоятельствах находят его полезным инструментом для достижения своих целей. Эти общества живут в тени насилия» (NWWW, 2013. Р. 1—2). Другими словами, насилие присутствует не столько как прямое действие, сколько как угроза, которая предопределяет ход развития.

Присутствует «тень насилия» и в России. Демонтаж советской системы и резкий переход от «плана» к «рынку» ликвидировали ограничения, на которых основывался LAO в СССР (Яковлев, 2012а). Как следствие, в 1990-е годы в России наряду с новыми возможностями предпринимательства наблюдались вспышки насилия: рост преступности, вооруженное противостояние президента и парламента в октябре 1993 г., терроризм и многолетняя война в Чечне⁶. Постепенно, однако, открытые проявления насилия все чаще сменялись его «тенью» (Ореховский, 2012). Причем этот переход был опосредован ростом роли ренты.

Формой проявления связки «насилие — рента» стали «криминальные крыши», предоставлявшие частным предпринимателям защиту в обмен на регулярные подати. Это явление, а также его трансформация в систему частных охранных предприятий (ЧОП) и «милицейских крыш» описаны в работах В. Волкова о «силовом предпринимательстве» (Volkov, 1999; Волков, 2002).

В целом для 1990-х годов характерно обилие источников ренты: ценовые диспропорции по сравнению с мировым рынком, дефицит потребительских товаров, заниженный курс рубля, неразвитость финансовой системы, привилегии в использовании ресурсов госсектора. Доступ к этим возможностям заметно различался для разных социальных групп и коммерческих предприятий.

Конфликты между элитными группами разрешались путем массовой раздачи хищнических рент — от таможенных льгот на импорт сигарет и алкоголя для организаций «афганцев» до обогащения на «суверенитете» для элит национальных республик и залоговых аукционов для олигархов. Одновременно структуры, отвечавшие за поддержание безопасности (армия, КГБ, военно-промышленный комплекс), воспринимались новыми элитами как потенциальные сторонники «старого режима», а потому систематически ослаблялись, что облегчало расхищение советских активов.

Щедрая раздача ренты компенсировалась за счет внешних займов и пирамиды государственных краткосрочных облигаций (ГКО). Финансовый кризис 1998 г. наглядно продемонстрировал неустойчивость такой модели LAO и показал, что хищнические стратегии новых элит могут ввергнуть страну в хаос. А поскольку им уже было что терять, кризис стимулировал переговоры о «правилах игры», способных восстановить порядок в экономике и обществе и одновременно удовлетворить интересы основных элитных групп.

Ярким примером договоренностей стала радикальная налоговая реформа 2001 — 2002 гг. Как показано в работе: Luong, Weinthal, 2004, основными участниками переговоров были высшая бюрократия (нуждавшаяся в источниках финансирования бюджета) и крупный бизнес (заинтересованный в сокращении налогов). Однако реформа имела более широкие последствия, поскольку создала единые правила для всего национального рынка. Такой же эффект имели отмена региональных актов, противоречивших федеральному законодательству, восстановление контроля федерального центра над правоохранительными органами в регионах и вытеснение криминальных группировок из значимых секторов экономики.

В терминах NWW эти меры отражают становление более зрелых форм LAO — с введением правил (и ренты) для элит и установлением политического контроля над применением насилия. Проявился институциональный прогресс в переходе от индивидуальных контактов к коллективным переговорам между властью и бизнесом. Именно в это время в Бюро правления РСПП вошли все олигархи, были созданы ассоциации среднего и малого бизнеса «Деловая Россия» и «Опора России». С позиций LAO это способствовало переходу от индивидуальных привилегий к коллективным правам элитных групп.

Подчеркнем, что на фоне эффектов девальвации 1998 г., освободившей ниши для отечественных производителей за счет удорожания импорта, эти меры способствовали экономическому росту и выходу на рынок новых игроков, то есть к «расширению доступа» в рамках LAO. Не случайно именно на этот период пришлось создание многих фирм-«газелей» (Медовников и др., 2016).

Возникновение нового значимого источника ренты, созданного ростом цен на нефть в 2002—2003 гг., в сочетании с неготовностью элит договариваться о ее распределении (что наглядно проявилось в «деле ЮКОСа») затормозили позитивные институциональные сдвиги в стране. Рост влияния высшей бюрократии и ослабление позиций крупного бизнеса нарушили диалог в правящей коалиции, что ослабило коллективный политический контроль элит над насилием. Ярким проявлением этого стала практика рейдерства с участием правоохранительных структур (Firestone, 2010; Rochlitz, 2014; Kazun, 2015). Высшая бюрократия не могла эффективно контролировать действия силового аппарата (Яковлев, 2012b), а также соблюдать баланс интересов при выборе экономической политики.

Тем не менее, несмотря на обострение проблем, рост доходов от экспорта нефти позволял сохранять поступательное развитие экономики. И только экономический кризис 2008—2009 гг., вызвавший существенное ужесточение бюджетных ограничений, вынудил бюрократическую элиту возобновить диалог с бизнесом. Характерно, что основным контрагентом для власти на новом этапе стал не РСПП, в значительной мере связанный с олигархами, а выразитель коллективных интересов успешного среднего бизнеса — «Деловая Россия» (Yakovlev, 2014). Был сделан шаг к расширению правящей коалиции и повышению устойчивости сложившегося LAO.

Итогом диалога стали поправки в Уголовный кодекс, затруднившие арест предпринимателей, и запуск Национальной предпринимательской инициативы с программой мер по улучшению условий ведения бизнеса. Последняя привела к заметному улучшению позиций России в рейтинге Всемирного банка Doing Business⁷. Впрочем, оценить результативность нового раунда диалога между властью и бизнесом пока сложно, поскольку он развивался на неблагоприятном фоне (от политического раскола элит до рецессии и санкций; см.: Yakovlev, 2016).

Парадигма LAO, на наш взгляд, продуктивна для объяснения многих поворотов в новейшей политико-экономической истории России. Очевидны и причины, по которым в этом контексте особый интерес представляют «неортодоксальные» БРК, вовлеченные в систему получения ренты.

Вернемся к случаю Ю. Кореи. Ряд исследователей поворотным этапом развития этой страны считают перерождение «грабительского государства» (predatory state), существовавшего при президенте Ли Сын Мане, в «государство развития» (developmental state), сложившееся при президентах Пак Чон Хи и Чон Ду Хване. При этом успехи страны, как показал Йонг-Санг Ю (You, 2013), исследовавший этот процесс с позиций LAO, были связаны не с устранением ренты, а с ее переориентацией. Действительно, в 1960 г. Пак Чон Хи, пришедший к власти на волне антикоррупционного восстания студентов, вместо борьбы с коррупцией сделал ставку на сращивание бизнеса и власти. От чеболей потребовали финансовой и политической поддержки правящей партии, в обмен на которую они получили ренту (доступ к дешевым кредитам и импортным лицензиям, закрытие рынка для иностранных конкурентов, нарушение прав миноритариев в пользу основных акционеров).

Вместе с тем режим понимал значение экономического роста для обеспечения своей устойчивости. Ставка была сделана на перераспределение ренты в пользу лояльных фирм, которые активно росли, в основном за счет экспорта. Такой целе-ориентированный подход к аллокации ренты дал результаты: «Стратегия роста за счет экспорта открыла южно-корейские фирмы по отношению к глобальной конкуренции, что ограничило роль ренты, связанной со сговором, и способствовало росту ренты, связанной с обучением и инновациями» (You, 2013. Р. 324 — 325). Иными словами: «Распределение государственных бонусов, например дешевых кредитов, в значительной степени базировалось на объективных критериях, таких как экспортная эффективность» (You, 2013. Р. 313).

В результате в рамках южно-корейского LAO возникла национальная модель взаимосвязанного роста экономики и распределения ренты. Средние темпы роста ВВП Ю. Кореи за 1960—2003 гг. составили 6,3% — очень высокое значение для почти полувекового периода. Система распределения ренты оказалась настолько эффективной, что пережила породившие ее диктаторские режимы и сохранялась целое десятилетие после установления демократии (You, 2013. Р. 305).

Совместим ли в российских условиях поиск ренты, включая коррупционные схемы, с превращением фирм — получателей ренты в двигатель развития экономики? Наблюдаются ли такие случаи в реальности и если да, то в каких формах?

Методика

Хотя первые формулировки парадигмы LAO относятся к 2006 г., исследования в ее рамках по-прежнему носят преимущественно качественный характер⁸. Попытки иного рода редки. Так, в 2015 г. авторы одной работы считали себя «первыми, представившими формальную модель порядка ограниченного доступа» (Besouw et al., 2015. P. 4). Возможно, здесь есть преувеличение, особенно если учитывать близкие по духу работы, не использующие термин LAO (см.: Azam, 2014), но в целом упор на качественный анализ запрограммирован творцами новой парадигмы.

Норт, Уоллис и Вайнгаст приводят обширный список общепринятых приемов, от которых они вынуждены отказаться в силу междисциплинарного и привязанного к конкретным историческим фактам характера своего подхода: «Мы не предлагаем формальную модель, которая делала бы возможной эксплицитную эмпирическую проверку или детерминистские предсказания социальных изменений» (NWW, 2009. P. xii). Или: «Мы использовали исторические примеры для того, чтобы проиллюстрировать концептуальные рамки, а не для того, чтобы протестировать конкретные гипотезы» (NWW, 2009. Р. 263). Некоторые методологические ограничения звучат почти вызывающе: «Мы не предпринимали никаких попыток статистического анализа, так как никаких прямых способов измерения наших основных понятий не существует» (NWW, 2009. Р. 263).

Работоспособным инструментом, который адекватен общей постановке задачи, авторы парадигмы считают анализ паттернов, то есть повторяющихся сценариев развития событий. «Мы предлагаем концептуальные рамки, которые в явном виде включают эндогенные паттерны поведения в обществе, экономике, политике, армии, религии и образовании... Мы чередуем исторические примеры с концептуальными рассуждениями, чтобы предложить достаточно свидетельств того, что эти паттерны действительно существуют в мире» (NWW, 2009. P. xii)⁹.

Анализируя «неортодоксальные» БРК в России, мы также оценили важность изучения паттернов развития, чтобы выяснить, как на практике реализуется, скажем, быстрый рост компании, использующей административный ресурс. Возможно, применительно к фирмам эта методика эффективнее, чем в страновом разрезе (как в NWW, 2009 и NWWW, 2013), поскольку схожие фирмы встречаются чаще, чем схожие государства. Именно на выявление паттернов нацелен дизайн нашего исследования. Конкретная технология такова.

Мы работали с двумя последними генерациями «газелей» 2010-2014 и 2011-2015 гг., отобранными исходя из так называемого «жесткого» критерия, который восходит к работам Берча. По базе Ruslana проведен поиск данных по всем фирмам, имевшим на конец периода выручку свыше 300 млн руб., то есть фактически мы искали объекты исследования среди всей популяции средних и крупных фирм страны (их в России 50 — 60 тыс.). Далее были отобраны компании, у которых выручка в каждом году периода росла не менее чем на 30%¹⁰. После исключения государственных унитарных предприятий и фирм, скорость роста которых объясняется статистическими эффектами (например, неполным годом работы в базовом периоде), мы получили списки из 563 «газелей» за 2010—2014 и 621 «газели» за 2011—2015 гг.

Непосредственная идея исследования состояла в том, чтобы для одних и тех же фирм-«газелей» осуществить двойной поиск: а) признаков «неортодоксальности» и б) независимых от ренты источников конкурентоспособности. Сопоставление результатов поиска в обоих направлениях позволит эмпирически определить, на чем основан коммерческий успех «неортодоксальных» БРК в каждом конкретном случае. Реализация этой методики привела к отраслевому сокращению выборки. Дело в том, что практически невозможно собрать информацию о конкурентных преимуществах большинства торговых, финансовых, занимающихся операциями с недвижимостью и общестроительных фирм. В итоге досье были составлены¹¹ по 228 и 255 фирмам соответственно. Фактически мы изучили все БРК реального сектора — относящиеся к промышленности, транспорту, нефинансовым услугам, а также специализированные строительные и инжиниринговые компании.

Задачей составления досье был поиск информации о внешних признаках «неортодоксальности»: аффилированность фирм с более крупными бизнес-структурами, связи владельцев/менеджеров фирм с органами власти, получение государственной помощи и пр. Мы осторожно говорим о внешних признаках, поскольку членство владельца фирмы в региональной думе или регулярная победа на государственных тендерах, и даже комбинация того и другого не служат доказательством базирующихся на административном ресурсе привилегий, хотя и заставляют включить такую фирму в наше исследование.

Параллельно в досье собирались сведения об инновационной деятельности тех же фирм, техническом уровне оборудования, осуществлении инвестиций, управленческих и маркетинговых находках, качестве продукции, экспортных успехах, импортозамещении и т. д. либо об отсутствии этих проявлений активности. Другими словами, мы стремились не только выявить возможное участие быстрорастущей фирмы в распределении ренты в рамках LAO, но и понять, какими конкурентными преимуществами она обладает.

В качестве пилотного исследования мы провели несколько глубинных интервью с руководителями БРК, не ожидая, впрочем, откровенных ответов на деликатные вопросы, вроде «особых» отношений с государством. Цель этих бесед состояла в том, чтобы получить общее представление о взглядах руководства БРК на проблему и понять, на какие моменты важно обращать внимание при анализе досье.

Ставка на досье в качестве основного инструмента исследования и придание вспомогательной роли чаще используемому в литературе методу глубинных интервью обусловлены особенностями объекта изучения. Во-первых, в отличие от глубинных интервью, досье дают возможность искать негативную либо нежелательную к разглашению информацию. Речь идет о важных при исследовании LAO моментах: структуре собственности, связях с госорганами и т. д. Так, массивы негативной/непубличной информации содержатся в решениях судов, отзывах о компании и ее продукции, отзывах сотрудников о работодателе. Особенности работы фирмы отражают откровенные записи в социальных сетях, источники заведомо критической направленности (Компромат.ру и др.). Разумеется, и негативная, и позитивная информация подвергалась проверке. Во-вторых, использование досье позволило отчасти преодолеть информационную закрытость БРК: шансы взять заметное число интервью у интересовавших нас «неортодоксальных» фирм-«газелей» были ничтожными.

Насколько распространены «неортодоксальные» БРК в России? Из 255 БРК поколения 2011—2015 гг.¹² признаки «неортодоксальности» имелись у 106 «газелей», или 41,6%, то есть почти у половины. Примерно ¹/₃ БРК (рис. 1а) входила в состав холдингов или групп компаний. Около ¹/₅ «газелей» имели выраженные признаки использования административного ресурса (рис. 1б). Почти в таком же числе случаев наличие либо отсутствие административного ресурса вызывало сомнения — вполне ожидаемый результат, если учесть многообразие и гибкость форм коллаборации бизнеса и власти.

Сравнение средних (медианных) показателей «неортодоксальных» фирм-«газелей» со всеми БРК поколения 2011—2015 гг. не выявило заметных различий в темпах роста, а также в степени устойчивости развития тех и других (статус «газели» в следующий период сохранили около 40% фирм). Медианная аффилированная БРК по абсолютным размерам выручки примерно вдвое крупнее остальных.

Кроме этого, ряд результатов отвечает ожидаемому из априорных соображений портрету «неортодоксальной» БРК. Так, выявлен многократный отрыв по прибыльности и привлечению долгосрочных кредитов у «газелей», использующих административный ресурс. Как и ожидалось, у аффилированных БРК размер основного капитала больше. Однако изъяны статистики по всем показателям, за исключением выручки, настолько велики, что заставляют считать эти наблюдения сугубо предварительными.

Паттерны роста «неортодоксальных» фирм-«газелей»

Структура общества LAO предполагает формирование коалиции элит на базе соглашений двух типов (рис. 2). Первый тип — соглашения внутри иерархически организованных групп влияния (партий, церкви, профсоюзов, мощных бизнес-структур и пр.). Во главе их стоят лидеры, контролирующие создание и распределение ренты внутри группы (на рисунке — внутри вертикальных эллипсов). Второй тип — соглашения между лидерами (горизонтальный эллипс), отражающие результат компромисса между группами относительно того, какую ренту они вправе получать.

Перенося эту логику на уровень фирм, будем исходить из того, что та или иная форма аффилированности компании указывает на ее встроенность в систему получения ренты внутри элитной группы. Напротив, наличие административного ресурса, официальные посты ее руководителей и схожие признаки определяют позицию фирмы в рамках соглашения элит. Это индикаторы того, что государство (как главный проводник воли правящей коалиции элит) создало условия для процветания данной фирмы.

Аффилированные «газели»

Паттерн 1. «Центр ренты». Начнем с того, чего мы не обнаружили. Среди БРК, аффилированных в системе корпораций, мы не выявили ни одной фирмы, специально созданной, чтобы быть центром хищнического перераспределения ренты: ни фирм-однодневок (распространенный инструмент уклонения от налогов); ни фирм, «откачивающих» прибыль материнской компании (способ лишения акционеров причитающейся им прибыли через механизмы трансфертного ценообразования); ни фирм-камикадзе, на которые «вешают» долговые обязательства группы компаний (метод обмана партнеров). Представляется, что эта неожиданно благостная картина объясняется особенностями объекта изучения. Начнем с того, что любые «газели» существуют не менее пяти лет, а значит, среди них просто не может быть фирм-однодневок. Но дело не только и не столько в этой формальной причине.

Откровенное уклонение от налогов, мошенничество по отношению к акционерам, обман партнера или потребителя распространены в России, но для этих целей используются не столь перспективные предприятия, как «газели». Ценность «газели» для материнской структуры, по-видимому, в том, что она представляет собой многообещающий предпринимательский проект. Стоит ли удивляться, что собственники стремятся обеспечить подлинное процветание БРК, а не краткосрочный мошеннический успех?

Паттерн 2. «Интеграция». Если паттерн «центр ренты» среди аффилированных «газелей» не выявлен, то самый распространенный паттерн, вероятно, не имеет отношения к LAO и распределению ренты, а связан с преимуществами интеграции.

Характерный пример малой аффилированной структуры, выигрывающей от связей внутри группы компаний, — «Абада Груп» (Москва), специализирующаяся на ремонте и благоустройстве квартир. Быстрый рост компании в основном обусловлен тем, что она первой в России внедрила европейский подход к ремонту, обеспечив клиенту полный комплекс услуг: от выбора дизайна до вывоза строительного мусора. Но дополнительные преимущества принесла и интеграция. Учредитель фирмы — владелец ООО «ИА Соцрента», занимающегося подготовкой к продаже, покупкой и продажей собственного недвижимого имущества, и ООО «ВП», сдающего внаем собственное недвижимое имущество. Обе аффилированные фирмы сами выступают заказчиками и поставляют потенциальных клиентов для «Абада Груп».

Особенно заметную роль вертикальная интеграция играет в успехе многих «газелей» агропромышленного комплекса.

Мясоперерабатывающий комплекс «МПЗ Агро-Белогорье» (Белгородская область), входящий в состав агропромышленного холдинга ГК «Агро-Белогорье», получает живой скот со свиноводческих комплексов, контролируемых группой, а большую долю продукции сбывает через принадлежащую холдингу сеть фирменных магазинов «Дальние Дали» (70 собственных магазинов). Агрофирма «Юбилейная», основная деятельность которой заключается в производстве винограда, поставляет свою продукцию либо в винодельню «Юбилейная», либо в торговый дом «Виктория», осуществляющий дистрибуцию продукции по всей территории России. И агрофирма, и винодельня, и торговый дом, и даже банк («Майкопбанк»), где все они кредитуются, принадлежат одному лицу.

Паттерн 3. «Точка приложения инвестиций». Другой распространенный сюжет, касающийся аффилированных «газелей», — рост за счет инвестиционного проекта, который «газель» не смогла бы осуществить без средств материнской фирмы. С позиций холдинга тот же сценарий выглядит как выбор точки приложения стратегических инвестиций.

«Агрофирма „Пителинская"» (Рязанская обл.) расположена в селе Подболотье на берегу реки Мокша. Местные черноземные почвы и заливные луга благоприятствуют как растениеводству (включая редкую специализацию — первичное семеноводство травяных культур), так и животноводству. Однако использовать эти преимущества фирма смогла лишь с 2009 г., когда вошла в состав крупнейшего в области агрохолдинга «Ока Агро». Последний инвестировал средства в серьезное обновление техники.

Особенно масштабным стал инвестиционный проект по строительству на «Пителинской» животноводческого комплекса на 1800 голов дойного стада. В 2012-2013 гг. из США было завезено 1450 голов дорогого племенного молодняка голштинской породы. Сейчас в хозяйстве содержится 1700 животных, в том числе 900 дойных коров. О технологическом уровне (и стоимости!) комплекса говорит такой факт: всех коров в одну смену обслуживают только три доярки.

«Зерновой терминал „КСК"» (Новороссийск, Краснодарский край) в 2006 г. вошел в состав группы компаний «Дело». Осуществив масштабные инвестиции, новый владелец смог реализовать потенциал конкурентных преимуществ КСК и обеспечить быстрый рост. Дело в том, что КСК — единственный зерновой терминал, имеющий прямой доступ к проходящей через главные житницы страны трассе М-4 «Дон». В 2013 г. рядом со старым предприятием было завершено строительство ультрасовременного глубоководного терминала (мощность — 3,5 млн т зерна). По словам гендиректора КСК А. Амаева: «Огромная машина полностью управляется одним человеком с одного компьютера. В нее были вложены астрономические деньги, но сейчас мы понимаем, что эти инвестиции в автоматику и автоматизированные системы управления, контроля и учета на нашем предприятии дают нам возможность быть самым современным терминалом и предоставлять услуги на наивысшем уровне».

Подчеркнем, что реализация проекта была под силу только финансово мощной компании. Да и ей пришлось потрудиться: в 2012 г. стивидорные активы группы компаний «Дело», включая КСК, были объединены в холдинговую компанию DeloPorts. Имея в 2015 г. консолидированную выручку 7,7 млрд руб. и очень хорошие финансовые показатели, DeloPorts смогла даже получить инвестиционный рейтинг «В+» от S&P и провести выгодную эмиссию облигаций.

Паттерн 4. «Вывод на рынок». Зафиксирован паттерн использования преимуществ аффилированности как плацдарма для превращения структурного подразделения корпорации в относительно автономного игрока с сильными конкурентными позициями.

Компания «Газпромнефть-Снабжение» (Омск) оказывает услуги транспортной и складской логистики. Она создана в 2011 г. на базе рядового транспортного предприятия Омского НПЗ (входит в «Газпром нефть»). Быстрый рост «газели» обусловлен тем, что при создании логистического центра всей «Газпром нефти» выбор пал именно на нее. Перед фирмой, однако, сразу была поставлена цель: добиться успеха в оказании услуг внешним клиентам, включая внешнеэкономические операции по заказам иностранных фирм. И она заметно продвинулась по этому пути: внешние заказы достигли 25% выручки (план — 30%). Компания имеет 1,5 тыс. занятых и работает в 9 регионах России (план — 14 регионов). В качественном отношении «Газпромнефть-Снабжение» ставит задачу превратиться в 4PL оператора (Fourth Party Logistic). Это претензия на вход в мировую технологическую элиту отрасли, предлагающую своим клиентам интегрированную логистику, оптимизированную по параметрам потоков информации, сырья, материалов, продукции и капитала.

Представляется, что успешно выращивая из «Газпромнефть-Снабжения» сильного игрока логистического рынка, «Газпром» опирался на хорошо знакомый ему отраслевой опыт. В предыдущих исследованиях «газелей» (Юданов, 2008. Гл. 5) мы уже сталкивались с аналогичным сценарием развития нефтесервисных фирм. В середине 2000-х годов ряд подразделений российских нефтяных фирм, занятых разведкой, бурением и восстановлением пластов, получил независимый юридический статус. Вырастая на заказах материнских компаний, эти фирмы постепенно превращались в сильных игроков свободного рынка. К настоящему времени они либо продолжают успешно действовать самостоятельно, либо были выгодно проданы иностранным компаниям.

Административный фактор

Паттерн 5. «Хищнические ренты». Среди «газелей», опиравшихся в своем развитии на административный ресурс, распространен паттерн роста за счет необоснованных привилегий. Приведем два типичных примера.

Фирма «X» занимается декоративным садоводством и озеленением областного центра. Руководительница фирмы, депутат местной городской думы от правящей партии, входит в состав профильного комитета по градостроительству и в состав комиссии по дорожному строительству и благоустройству — органов, определяющих политику озеленения. Задокументировано поступление государственных заказов на цветы от городской думы. В социальных сетях приведены примеры бессмысленного озеленения, истинной целью которых, на взгляд респондентов, было обогащение фирмы «X».

При этом прочая информация о фирме «X» не однозначно негативная. Компания инвестировала в современный тепличный комплекс (создан в 2011 г., модернизирован в 2013 г.). Овощи, выращенные в этом хозяйстве, занимают около 7₃ объема рынка областного центра. При высокой конкуренции в овощной торговле такой результат представляется недостижимым без хорошего соотношения цена — качество на овощи фирмы «X». А «коррупционную» рассаду цветов выращивают в том же высокоэффективном тепличном хозяйстве.

БРК «Y» специализируется на производстве товарного бетона (пескобетон, мозаичный бетон, керамзитобетон). Фирма входит в группу компаний «Z», выступающей одним из основных застройщиков жилого фонда крупного города Поволжья. Поэтому группа компаний «Z», естественно, потребляет бетон, производимый «Y». Именно спрос со стороны материнской структуры «Z», вероятно, стал основным фактором роста «Y». Сама группа компаний «Z» организована как закрытая структура, использующая «серые» схемы ведения бизнеса. Так, Роспотребнадзор зафиксировал ситуации, когда договоры с одними фирмами ГК «Z» в реальности оформлялись на другие компании группы. Одна из них¹³ была привлечена за это к административной ответственности. В российской практике подобные ситуации обычно создают, чтобы запутывать отчетность либо срывать обязательства перед партнерами («договор заключен не с нами»).

Известно, что фирма «Y» имеет серьезные административные связи (директор — депутат городской думы и член районного политсовета правящей партии; всю группу компаний «Z» долгое время возглавлял влиятельный депутат горду мы). Общая картина довольно неприглядная: группа компаний «Z» при государственном покровительстве получила доступ к выгодному сегменту рынка (жилищному строительству) и эксплуатирует его с нарушением правил. При этом сама «газель» «Y» имеет в основном положительные характеристики. Ее завод по производству бетона — современный компьютеризированный и автоматизированный комплекс, а продукция получает хорошие отзывы. В частности, производимый фирмой мозаичный бетон, или террацио, — новый для нашей страны, долговечный и красивый материал — пользуется повышенным спросом.

Паттерн 6. «Неразрывная вовлеченность». В нескольких случаях фирмы оказались настолько глубоко вовлечены в местные властные взаимосвязи, что непонятно, когда злоупотребление административным ресурсом переходит в продиктованное интересами дела неформальное решение проблем, и наоборот.

ООО «Восточная ГРЭ» (Забайкальский край, Могочинский район, поселок городского типа Ксеньевка) — золотодобывающее предприятие. Социальная активность фирмы: ремонт начальной школы в одном из сел, возведение памятника в честь 70-летия победы в Великой Отечественной войне.

Вместе с тем из-за близости к региональной власти фирма попадает в неоднозначные ситуации. В апреле 2015 г. сгорел мост через реку Черный Урюм, связывавший поселок Итака с остальным миром. Построенный более 50 лет назад, деревянный мост из-за отсутствия денег в бюджете в течение многих лет находился в аварийном состоянии. После пожара фирма очень быстро восстановила мост. Причем, по словам С. Цыханвея, тогдашнего директора «Восточной ГРЭ», сделала это баснословно дешево: «Полномасштабное строительство этого моста стоит 200 миллионов рублей. Мы его построили за 10% стоимости. Мост нужен был, мы его построили». На самом деле Могочинская межрайонная прокуратура в судебном порядке потребовала провести строительно-техническую экспертизу этого моста, так как при его строительстве не проводились геологические и геодезические изыскания, отсутствовал проект.

Другой сюжет связан с присвоением С. Цыханвею звания «Почетный гражданин Могочинского района», хотя в качестве индивидуального предпринимателя он был официально признан банкротом. Определение арбитражного суда фиксирует значительные потери кредиторов, например неоплаченные требования Промсвязьбанка на 16 млн руб.

В целом не вызывают сомнений готовность ООО «Восточная ГРЭ» активно участвовать в решении проблем местной власти, а также встречная готовность последней проявлять свою благодарность. При этом с обеих сторон пренебрегают формальными правилами.

Паттерн 7. «Страховка». В нашей подборке кейсов часто встречался паттерн использования административного ресурса как страховки от рисков (от вытеснения с рынка, «черного» рейдерства, административных притеснений). В этом случае «газель» использует, скажем, депутатский статус учредителя как «крышу».

Компания «ЭКОС» (Новочеркасск, Ростовская обл.) действует в сфере строительства очистных сооружений, водо-, электро- и теплоснабжения. Это редкий пример российской компании, ставшей одним из технологических лидеров отрасли в мире. Фирма создана в 1990 г. заслуженным изобретателем РФ М. Г. Зубовым, сплотившим вокруг себя команду энтузиастов. Характерный факт: в 1991 г. эта маленькая частная фирма, а не государственные гиганты, первой в СССР внедрила систему автоматизированного проектирования и черчения AutoCAD.

«ЭКОС» имеет 13 международных патентов, сотрудничает с ведущими научными учреждениями страны, включая ИЦ «Сколково». Совместно с НИИ экологии человека и гигиены окружающей среды им. А. Н. Сысина она разработала технологию, позволившую сократить санитарно-защитную зону очистных сооружений (решающий фактор при строительстве в густой застройке).

В 2006 г. фирма впервые вышла на внешний рынок (в Саудовскую Аравию), к 2011 г. имела филиалы в Чехии, Турции, Казахстане, Омане. В 2013 г. она сенсационно выиграла у конкурентов из США, Франции и Японии тендер на строительство главных очистных сооружений Эр-Рияда, столицы Саудовской Аравии. Ряду сотрудников компании, включая ее основателя Зубова, была присуждена Премия Правительства РФ в области науки и техники за 2014 г.

Очевидно, что «ЭКОС» растет за счет своих технологических достижений, а не административного ресурса. Скорее обоснован обратный вопрос: почему фирме не предоставлено важное место в рамках общенациональных программ развития? Тем не менее Г. М. Зубов, сын основателя, И лет занимавший пост генерального директора «ЭКОС», стал депутатом городской думы от партии «Единая Россия» в родном Новочеркасске и одновременно — председателем ростовского отделения партии «Родина». В региональный совет партии «Родина» входит и основатель «ЭКОС».

Разумеется, политическую активность руководителей «ЭКОС» можно объяснить их личной гражданской позицией. Но обилие официальных постов, заведомо отвлекающих отца и сына от предпринимательской деятельности, явно выполняет определенную страховочную функцию. Строить очистные сооружения невозможно без хороших отношений с властями, без зримого подтверждения принадлежности к правящей коалиции LAO. Высокие должности дают сигнал «я — свой», облегчая решение многих проблем.

Паттерн 8. «Воспитание чемпиона». Еще один вариант развития событий внешне напоминал бы извлечение «грабительской» ренты в особо крупных размерах, если бы не имел важного отличия. Присвоение ренты неким влиятельным лицом при этом сценарии неразрывно связано с созданием выдающегося по конкурентоспособности предприятия.

Сыроваренный завод «Сармич» (г. Инсар, Мордовия) введен в строй в 2011 г. Как отмечалось в отраслевых журналах, за последние 30 лет это единственное в России предприятие по производству сыра, построенное по новейшему проекту с нуля. Завод (180 занятых) соответствует европейскому уровню в отношении технологического процесса, автоматизации, производительности и энергоэффективности. Это позволяет производить продукцию высокого качества, себестоимость которой ниже, чем на большинстве российских заводов. Мастера-сыроделы прошли обучение в Национальном институте сыроделия «Энильбио» во Франции. Важное маркетинговое преимущество заводу дает современная линия нарезки. Она позволяет нарезать и вакуумным способом упаковывать крупные сыры порциями заданного веса (например, по 300 г), что ново для России и ценится торговыми сетями.

Своей целью завод считает конкуренцию с европейскими производителями массовых сыров (70% поставляемых в Россию сыров относится к этой категории). Некоторые основания для таких претензий у него есть: в 2014 г. сыры «Гранд» и «Гурман» удостоены золотых медалей на международной выставке «Зеленая неделя» в Германии.

Создал «Сармич» Н. И. Меркушкин, экс-глава Республики Мордовия (занимал этот пост 17 лет с 1995 по 2012 г., а в 2012—2017 гг. был губернатором Самарской области). В 2007 г. он принял решение о строительстве сыродельного завода, чтобы наладить сбыт молока местных сельхозпроизводителей. Проект был реализован как частный, но с решающей государственной поддержкой (строительство завода финансировалось за счет займов из бюджета Мордовии; общая сумма, включая вложения в инфраструктуру, достигала 2 млрд руб.). Крупные государственные вложения осуществляются и в настоящее время. В 2015 г. принята Программа «Развитие сырного кластера в Республике Мордовия на 2015—2017 годы» (финансирование 2,9 млрд руб.). Ядро кластера составляют сыродельный комбинат «Ичалковский» и сыроваренный завод «Сармич».

Пикантность ситуации в том, что крупнейший акционер завода «Сармич» с пакетом 40% — А. Н. Меркушкин, младший сын бывшего губернатора, который сам с 2012 г. является заместителем председателя Правительства Республики Мордовия¹⁴.

Характерно взаимодействие сыродельных компаний «Сармич» и «Ичалковский» (крупнейших в Мордовии: вместе они контролируют 10% рынка России). Оба предприятия входят в единую группу под влиянием (или даже в собственности) семьи Меркушкиных. В интервью директора «Сармича» И. А. Проказова на вопрос: «Сыроваренный завод „Сармич" входит в агропромышленный холдинг. Кто выступает вашими партнерами?» последовал ответ: «Нашим ключевым партнером является сыродельный комбинат „Ичалковский". Мы получаем синергетический эффект в виде снижения издержек и повышения эффективности работы заводов за счет обмена опытом, совместного использования наиболее квалифицированных специалистов, консолидированной работы с поставщиками и интегрированного продвижения продукции»¹⁵. В рекламном материале завода говорится: «„Сармич" — одно из подразделений сыроваренного холдинга Мордовии, которым руководит Н. В. Киреев (гендиректор «Ичалковского». — Примеч. авт.)».

Характерный для рассматриваемого паттерна набор элементов — высокий иерархический статус собственников, мощная господдержка, экономически полезный для страны результат — можно наблюдать и в истории агрохолдинга «Ока Агро» (Рязань), уже упомянутого в связи со строительством на его дочерней «Агрофирме „Пителинская"» ультрасовременного животноводческого комплекса.

Возглавляет совет директоров холдинга депутат рязанского областного законодательного собрания, сын бывшего министра сельского хозяйства и продовольствия РФ, позднее ставшего губернатором Воронежской области¹⁶. Инвестиционный проект получил широкую поддержку на районном и областном уровнях. Пителинский район (Рязанская обл.) предоставил современную инфраструктуру: населенные пункты, в которых размещено новое производство, были газифицированы, подключены к водопроводным и электросетям. Для реализации проекта инвесторам было выделено около 6700 га сельхозугодий. Одновременно область помогла холдингу получить инвестиционные кредиты на строительство животноводческих помещений по доступным процентным ставкам¹⁷. Итогом проекта стало успешное введение крупного и эффективного комплекса по производству молока.

Обсуждение результатов

Оценивая столь неоднозначное явление, как «неортодоксальные» фирмы-«газели», мы с предельной осторожностью, связанной с недостаточным уровнем проработанности проблемы, склонны говорить о скорее положительном балансе их влияния на экономику (см. таблицу).

Невозможно игнорировать случаи деформации конкурентной среды и неэффективной аллокации ресурсов в результате деятельности «неортодоксальных» БРК. В частности, в исследовании фиксировались хищнические ренты, получаемые за счет административного вмешательства (паттерн 5). Итоговое преобладание негативных эффектов над положительными возможно и при тесной (порой до степени сращивания) вовлеченности фирм в неформальное взаимодействие с властью (паттерн 6).

Таблица

Паттерны развития российских «неортодоксальных» БРК с точки зрения влияния на экономику

Источник: составлено авторами.

Вместе с тем примечательно, что даже применительно к неблагоприятным сценариям мы не столкнулись в нашей выборке с крайними ситуациями в стиле разоблачительных статей, так любимых СМИ. Фиксируя привилегированный доступ к госзаказам и иные неприглядные факты использования административного ресурса, мы часто находили и «смягчающие обстоятельства»: продукция фирм-рентополучателей не вызывала претензий по качеству, технологии были современными и пр. Представляется, что даже те БРК, которые присваивали хищнические ренты, объективно были сильными предприятиями.

Для остальных паттернов развития «неортодоксальных» БРК характерно преобладание положительных общеэкономических эффектов. Повышение конкурентоспособности фирм за счет интеграционных эффектов (паттерн 2) и особенно использование ресурсной базы крупной корпорации для реализации благоприятных бизнес-возможностей, слишком масштабных для малой фирмы (паттерн 3), отчетливо позитивны. Примеры этого рода соответствуют теоретическим предположениям: для фирм, входящих в крупные структуры, «больший доступ к ресурсам ведет к повышению способности использовать [открывающиеся] возможности» (Delmar et al., 2003. P. 197)¹⁸.

Скорее со знаком плюс, как нам кажется, следует рассматривать паттерн 7 «Страховка». Ценой встраивания в структуры LAO эффективно работающая фирма создает для себя локальную защиту от несовершенств институциональной среды (рейдерства, административного произвола и пр.).

Особенно важной позитивной тенденцией мы считаем эволюцию ряда российских «неортодоксальных» фирм-«газелей» (паттерны 4 и 8) в направлении формирования объективных конкурентных преимуществ, не связанных с присвоением ренты. Такую роль играет рост доли внешних клиентов для фирм, аффилированных с крупной корпорацией. Завоевавшего сильные позиции на конкурентном рынке игрока (паттерн 4) на плаву держат не поддержка материнской фирмы, а собственные достижения. Аналогично, выпуск высококачественной продукции фирм, которые в момент создания пользовались административным ресурсом (паттерн 8), либо их успехи в экспорте, особенно в дальнее зарубежье, либо важная роль в программах импортозамещения повышают нерентные источники конкурентоспособности. Успешность деятельности БРК перестает зависеть от распределения ренты в пользу конкретного лица/клана¹⁹.

Заключение

В России высокие темпы роста часто демонстрируют два типа фирм: входящие в состав крупных бизнес-групп или имеющие доступ к административному ресурсу. По нашим оценкам, в общей популяции российских БРК на такие компании — «неортодоксальные» фирмы-«газели» — приходилось более 40%.

Сильная сторона дочерних компаний в условиях неблагоприятного инвестиционного климата и высоких процентных ставок — поддержка материнских структур. Этот феномен значим для России, поскольку независимые «газели», не имеющие такой поддержки, часто не могут преодолеть высокие барьеры на пути к росту. Быстрое развитие аффилированных БРК обусловлено не извлечением ренты, а перераспределением ресурсов, которые материнская компания сначала должна была получить, то есть явлением в своей основе рыночным. В крайнем случае, если доходы самой материнской фирмы носят рентный характер, речь идет о правильной аллокации ренты. Подтверждением последнего служит именно быстрый рост. В целом инвестиции ресурсов больших холдингов во внутренние «точки роста» — практика, нормальная для рыночной экономики.

Более проблематична ситуация с фирмами — носителями административного ресурса. Огромный разрушительный потенциал коррупции, связанный с их деятельностью, очевиден. Однако и в этом случае ситуация не безнадежна, по крайней мере в отношении группы фирм-«газелей», на которой мы сосредоточили внимание. Как видно из рассмотренных примеров, благодаря административному ресурсу на старте они получают дискриминационную относительно региональных конкурентов господдержку, позволяющую вместе с тем создать передовое производство. Сверхбыстрый рост, однако, скоро приводит их на национальный (позже — мировой) рынок, где для утверждения своих позиций нужно демонстрировать высокое качество продукции, быстрое обновление ассортимента, внедрение новых технологий, управленческие компетенции, то есть конкурировать в рыночной среде.

Как показали исследования Ионг-Санг Ю, предоставление фирмам в Ю. Корее доступа к ренте не просто в силу их политических связей, а в зависимости от их успехов на экспортных рынках, создавало стимулы к росту производительности и во многом предопределило успешное развитие страны (You, 2013). В то же время данные Д. Жакони (Szakonyi, 2017) о фирмах с «политическими связями» в РФ свидетельствуют о том, что использование административного ресурса — это массовое явление, но масштабы производительного использования ренты, полученной на его базе, весьма ограничены.

Какие следствия для экономической политики вытекают из сказанного? Здесь возможны две логики. Можно бороться с использованием административного ресурса, вводя прямые запреты и санкции для госаппарата и бизнеса. По этому пути в явной форме идут развитые страны, уже миновавшие этап «порядка ограниченного доступа». Этой логике в последние годы пытается следовать и Россия. В качестве примеров можно назвать введение для чиновников деклараций о доходах и имуществе или требование не допускать конфликта интересов в процессе госзакупок (Закон 44-ФЗ). Практика показывает, что эти нормы работают плохо или вообще не работают, что, на наш взгляд, предсказуемо для государства на стадии LAO.

Альтернативная логика — признать, что в соответствии с аргументами NWW в современных российских условиях рента выступает элементом поддержания социально-политической стабильности; следовательно, попытка революционно устранить ее приведет к опасным потрясениям. Скорее надо стремиться к эволюционному сокращению ренты по мере общественного прогресса.

Одновременно, учитывая трудность быстрого искоренения ренты, важно создать стимулы к ее производительному использованию и ввести санкции за непроизводительное. В нашем понимании сказанное означает создание на уровне федерального правительства механизмов поддержки успешных компаний, а также введение механизмов мониторинга использования полученной ренты — с санкциями (вплоть до исключения из состава элиты) для неэффективных пользователей административного ресурса.

Здесь, безусловно, возникает вопрос о том, где грань между производительным и непроизводительным использованием ренты. Как показывает опыт стран, успешно прошедших этап догоняющего развития, эту проблему можно решить, если элита примет свод неформальных правил, требующих от «правильного» получателя ренты достичь некоторых объективных и легко проверяемых целей (например, нарастить экспорт).

По нашему мнению, в последнее время появляются отдельные признаки внедрения таких подходов. Отметим стартовавший в 2016 г. приоритетный проект «Поддержка частных высокотехнологичных компаний-лидеров» («Национальные чемпионы»)²⁰. Другой пример нового эффективного инструмента господдержки для фирм — Фонд развития промышленности. В политической сфере важно изменить критерии оценки деятельности губернаторов со стороны федерального центра. Раньше от них в первую очередь требовали политической лояльности. Сейчас, как показывают последние назначения, все чаще требуется, чтобы она подкреплялась эффективностью деятельности региональных властей (Становая, 2017). Однако полноценный переход к производительному использованию ренты во многом будет зависеть от того, на какую «модель будущего» ориентируется высшая политическая элита страны.

¹ Важное исключение составляет работа: Delmar et al., 2003, в которой изучалась типология БРК, включая аффилированные фирмы. Для последних по сравнению с другими БРК характерны более медленный, но устойчивый рост, более высокая роль слияний и поглощений и больший размер фирм (см.: Delmar et al., 2003. P. 204 — 210). Административный фактор в указанной работе не рассматривался.

² В этой позиции мало нового для историков или экономистов-марксистов, но она до сих пор остается нетривиальной для экономического мейнстрима, исходящего из идеализированного представления, что государство всегда способно обеспечить исполнение законов и монополизировать насилие.

³ Фиксация этой дилеммы восходит к работе У. Баумоля (Baumol, 1990), предложившего понятие «деструктивное предпринимательство» наряду с производительным и непроизводительным (рентоориентированным) предпринимательством.

⁴ Что, собственно, и дало название концепции — порядок ограниченного доступа.

⁵ Вывод сделан на основе кейсов Ю. Кореи, Чили, Мексики, Бангладеш и Индии.

⁶ В ряде других постсоветских и постсоциалистических стран (Таджикистан, Грузия, Молдавия, Украина, бывшая Югославия) трансформация старого LAO оказалась еще более кровопролитной.

⁷ По данным за 2017 г., РФ находится на 35-м месте среди 190 стран. http://russian. doingbusiness.org/rankings

⁸ В их числе следует отметить статьи: Webb, 2015; Wegner, 2015; Zweynert, 2015 и другие работы по анализу LAO в Германии в конце XIX в., опубликованные в специальном выпуске журнала "Constitutional Political Economy".

⁹ Мы в основном следуем русскому переводу NWW, 2009, возвращаясь, однако, к оригиналу там, где необходимо. В данном фрагменте нам показался неудачным перевод «pattern» как «модель».

¹⁰ В мировой практике к БРК относят фирмы, растущие в год на 20% и выше. Для России обычно применяется (Полунин, Юданов, 2016) пороговое значение до 30%, чтобы компенсировать искажения, обусловленные более высокой инфляцией.

¹¹ Досье составлены группой студентов кредитно-экономического факультета Финансового университета при Правительстве РФ (руководители группы — Е. Кощеева и С. Лятифова в 2015-2016 гг. и Е. Кощеева и С. Авдеев в 2016-2017 гг.).

¹² Если паттерны поведения «неортодоксальных» фирм-«газелей» мы изучали по обоим поколениям газелей 2010—2014 и 2011—2015 гг., то приводимые количественные оценки относятся только ко второму, так как дизайн досье первого поколения не приспособлен даже для грубого количественного оценивания.

¹³ Эта фирма «газелью» не была, то есть пример не противоречит выводам паттерна 1.

¹⁴ См.: https://sbis.ru/contragents/1309084255/130901001 и http://e-mordovia.ru/ pravitelstvo-rm/sostav-pravitelstva-rm/merkushkin-aleksey-nikolaevich

¹⁵ См. http://torbeevo.e-mordovia.ru/news/view/7113

¹⁶ См.: http://www.rznoblduma.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=94& Itemid=53 и http://facto.ru/glavnaya_lenta_novostej/2016/ll/sekret_firmy_raskryl_strukturu_ biznesa_syna_voronezhskogo_gubernatora_alekseya_gordeeva

¹⁷ См.: http://rv-ryazan.ru/news/12623.html и http://agrarnik.ru/news/iz-oki-agro-potekut-molochnye-reki~2 44

¹⁸ Это не исключает потенциального существования негативной стороны того же явления, а именно «снижения вероятности идентифицировать их [эти возможности] в силу недостатка гибкости» аффилированных структур (Delmar et al., 2003. P. 197).

¹⁹ Примечательно, что именно большая роль внешней по отношению к иерархии LAO (в том числе внешнеторговых) ренты рассматривается как важная предпосылка экономического и политического прогресса стран Восточной Европы на пути к порядку открытого доступа (Robinson, 2013).

²⁰ Проект призван создать к 2020 г. не менее двух высокотехнологичных компаний с объемом продаж свыше 1 млрд долл. и не менее десяти компаний с объемом продаж свыше 500 млн долл. в год (Медовников и др., 2016). Осторожный оптимизм в данном случае вселяет выбор объектов господдержки среди компаний 1) относительно крупных (с выручкой до 10 млрд руб.), 2) уже зарекомендовавших себя прежними достижениями (победители Национального рейтинга российских быстрорастущих технологических компаний «ТехУспех») и 3) ориентированных на экспорт. Первое условие отбора гарантирует известную степень укорененности владельцев фирм в элитных слоях LAO, а значит, и способность создать низовую поддержку проекта. Второе и третье условия во многом обеспечивают объективность критериев предоставления поддержки фирмам, которые способны демонстрировать достижения, связанные с рыночными конкурентными преимуществами, а не с перераспределением ренты.

Список литературы / References

Волков В. В. (2002). Силовое предпринимательство. М.: Летний сад. [Volkov V. V. (2002). Violent entrepreneur ship. Moscow: Letniy Sad. (In Russian).]

Медовников Д., Оганесян Т., Розмирович С. (2016). Кандидаты в чемпионы: средние быстрорастущие компании и программы их поддержки // Вопросы экономики. № 9. С. 50-66. [Medovnikov D., Oganesyan Т., Rozmirovich S. (2016). Candidates for the championship: Medium-sized high growth companies and state-run programs for their support. Voprosy Ekonomiki, No. 8, pp. 50 — 66. (In Russian).]

Ореховский П. A. (2012). Роль страха в экономическом поведении в настоящее время и после полной победы демократии // Мир России. № 3. С. 65 — 79. [Orekhovskiy Р. А. (2012). The role of fear in economic behavior today and after the triumph of democracy. Mir Rossii, No. 3, pp. 65—79. (In Russian).]

Полунин Ю. А., Юданов А. Ю. (2016). Российские быстрорастущие компании: испытание депрессией // Мир новой экономики. № 2. С. 103 — 112. [Polunin Yu. А., Yudanov A. Yu. (2016). Russia's high-growth companies: Tested through depression. Mir Novoy Ekonomiki, No. 2, pp. 103 — 112. (In Russian).]

Становая Т. (2017). Трансформация путинских элит: 2014—2024. М.: Московский центр Карнеги. http://carnegie.ru/2017/07/26/ru-pub-72625 [Stanovaya Т. (2017). Transformation of Putin's elites: 2014—2024. Moscow: Carnegie Moscow Center. (In Russian).]

Юданов А. Ю. (2008). Опыт конкуренции в России: причины успехов и неудач. 2-е изд., перераб. и доп. М.: КНОРУС. [Yudanov A. Yu. (2008). The experience of competition in Russia: The reasons for success and failure. 2^nd ed., rev. and enl. Moscow: KNORUS. (In Russian).]

Юданов А. Ю. (2010). Носители предпринимательства: фирмы-газели в России // Журнал Новой экономической ассоциации. № 5. С. 91 — 108. [Yudanov A. Yu. (2010). Embodiments of entrepreneurial spirit: "Gazelle-firms" in Russia. Journal of the New Economic Association, No. 5, pp. 91 — 108. (In Russian).]

Яковлев A. A. (2012a). Коммунистические убеждения и их влияние на развитие экономики и общества: применение новых подходов Д. Норта к анализу исторического опыта СССР // Мир России. № 4. С. 154 — 167. [Yakovlev А. А. (2012а). Communist beliefs and their influence on social and economic development: The application of a new approach by D. North to historical experience of the Soviet Union. Mir Rossii, No. 4, pp. 154 — 167. (In Russian).]

Яковлев A. (2012b). Как уменьшить силовое давление на бизнес в России? // Вопросы экономики. № И. С. 4—23. [Yakovlev A. (2012b). How to reduce violent pressure on business in Russia? Voprosy Ekonomiki, No. 11, pp. 4—23. (In Russian).]

Amsden A. H. (1989). Asia's next giant: South Korea and late industrialization. New York and Oxford: Oxford University Press.

Azam J.-P. (2014). The birth of a democracy: Homegrown bicameralism in Somaliland. Peace Economics, Peace Science, and Public Policy, Vol. 20, No. 2, pp. 245—266.

Baumol W. J. (1990). Entrepreneurship: Productive, unproductive, and destructive. Journal of Political Economy, Vol. 98, No. 5, Part 1, pp. 893 — 921.

Besouw van В., Ansink E., Bavel van B. (2015). The economics of the limited access order. MPRA Paper, No. 65574.

Birch D. L. (1987). Job creation America. How our smallest companies put the most people to work. New York: Free Press.

Birch D., Medoff J. (1994). Gazelles. In: L. C. Solomon, A. R. Levenson (eds.). Labor markets, employment policy, and job creation. Boulder, CO and London: Westview Press, pp. 159-168.

Coad A., Daunfeldt S. O., Hölzl W., Johansson D., Nightingale P. (2014). High-growth firms: Introduction to the special section. Industrial and Corporate Change, Vol. 23, No. 1, pp. 91-112.

Delmar F., Davidsson P., Gartner W. B. (2003). Arriving at the high-growth firm. Journal of Business Venturing, Vol. 18, No. 2, pp. 189—216.

Faccio M. (2006). Politically connected firms. American Economic Review, Vol. 96, No. 1, pp. 369-386.

Faccio M. (2010). Differences between politically connected and nonconnected firms: A cross-country analysis. Financial Management, Vol. 39, No. 3, pp. 905 — 928.

Firestone T. (2010). Armed injustice: Abuse of the law and complex crime in post-Soviet Russia. Denver Journal of International Law & Policy, Vol. 38, No. 4, pp. 555-580.

Fisman R. (2001). Estimating the value of political connections. American Economic Review, Vol. 91, No. 4, pp. 1095-1102.

Kazun A. (2015). Violent corporate raiding in Russia: Preconditions and protective factors. Demokratizatsiya: The Journal of Post-Soviet Democratization, Vol. 23, No. 4, pp. 459-484.

Luong P. J., Weinthal E. (2004). Contra coercion: Russian tax reform, exogenous shocks, and negotiated institutional change. American Political Science Review, Vol. 98, No. 1, pp. 139-152.

North D., Wallis J., Weingast В. (2009). Violence and social orders: A conceptual framework for interpreting recorded human history. Cambridge: Cambridge University Press.

North D., Wallis J., Webb S., Weingast В. (eds.) (2013). In the shadow of violence: Politics, economics, and the problems of development. Cambridge: Cambridge University Press.

Piazza M., Austrian Z., Lendel I., Alexander S., Cyran E., Hoover D., Leach R. (2016). High-growth firms: Delineating definitions, industries, and business cycle performance. Urban Publications Paper, No. 1369.

Robinson N. (2013). "Natural" states and the development of democracy. In: L. E. Grinin, A. V. Korotayev (eds.). Evolution: Development within big history, evolutionary and world-system paradigms. Volgograd: Uchitel.

Rochlitz M. (2014). Corporate raiding and the role of the state in Russia. Post-Soviet Affairs, Vol. 30, No. 2-3, pp. 89-114.

Szakonyi D. (2017). Businesspeople in elected office: Identifying private benefits from firm-level returns. (Working Paper No. IIEP-WP-2017-20). Institute for International Economic Policy, George Washington University.

Volkov V. V. (1999). Violent entrepreneurship in post-communist Russia. Europe-Asia Studies, Vol. 51, No. 5, pp. 741-754.

Webb S. (2015). Becoming an open democratic capitalist society: A two-century historical perspective on Germany's evolving political economy. Constitutional Political Economy, Vol. 26, No. 1, pp. 19 — 37.

Wegner G. (2015). Capitalist transformation without political participation: German capitalism in the first half of the nineteenth century. Constitutional Political Economy, Vol. 26, No. 1, pp. 61 — 86.

Yakovlev A. (2014). Russian modernization: Between the need for new players and the fear of losing control of rent sources. Journal of Eurasian Studies, Vol. 5, No. 1, pp. 10-20.

Yakovlev А. (2016). What is Russia trying to defend? Russian Journal of Economics, Vol. 2, No. 2, pp. 146-161.

You J.-S. (2013). Transition from a limited access order to an open access order: The case of South Korea. In: D. North, J. Wallis, S. Webb, B. Weingast (eds.). In the shadow of violence: Politics, economics, and the problems of development. Cambridge: Cambridge University Press, pp. 293 — 327.

Yudanov A. (2014). High-growth LMT firms and the evolution of the Russian economy. In: H. Hirsch-Kreinsen, I. Schwinge (eds). Knowledge-intensive entrepreneur ship in low-tech industries. Cheltenham: Edward Elgar, pp. 117—137.

Zweynert J. (2015). The concept of Ordnungspolitik through the lens of the theory of limited and open access orders. Constitutional Political Economy, Vol. 26, No. 1, pp. 4-18.