К вопросу об экономической природе криптовалюты

Симановский А.Ю.

Возникнув в результате симбиоза идеологии «электронных денег» и технологии блокчейн на рубеже 2000-х и 2010-х годов¹, криптовалюта стремительно развивалась, размножалась² и за несколько лет стала явлением международной экономической и общественной жизни³. За короткий период цена криптовалюты совершила фантастический взлет. По сути, с нуля при рождении она, несмотря на болезненные провалы и высокую волатильность, достигла заоблачных высот, оставив по темпам роста далеко позади все, что продается и покупается⁴. Результатом этого стало неформальное, а в отдельных юрисдикциях и формальное общественное признание криптовалюты. В ряде стран, в том числе в России, рассматриваются варианты придания ей легального статуса. Среди отечественных и зарубежных опций фигурируют варианты признания криптовалюты:

• имуществом либо имущественными правами;
• цифровым финансовым активом или цифровыми правами (новый вид имущества или имущественных прав соответственно);
• платежным средством (деньгами).

Между тем вопрос об экономической природе этого нового явления остается открытым. Какова же природа криптовалюты и какие перспективы она сулит человечеству?

Природа, функции, амбиции

Обратимся к наблюдаемым функциям криптовалюты. В настоящее время к ним в первую очередь относятся: функция обслуживания платежей и расчетов (денежная функция); функция финансового инструмента при обслуживании спекулятивных стратегий, ориентированных на инвестирование в криптовалюту в расчете на извлечение доходов из ее курсового роста.

В какой мере указанные функции отвечают природе рассматриваемого явления? Представляется, что вторая функция не может соответствовать ей в принципе: криптовалюта не создает требований и обязательств и поэтому лишена необходимых качеств финансового инструмента. С первой функцией ситуация несколько сложнее: с одной стороны, отсутствуют явные противопоказания по отнесению криптовалюты к денежным формам, а с другой — высокая волатильность не позволяет ей претендовать на статус «качественных» денег и, более того, делает ее заведомым аутсайдером «денежного ряда». Следовательно, для выполнения денежных функций криптовалюта тоже плохо подходит.

Таким образом, криптовалюта — явление парадоксальное: она выполняет функции, не отвечающие ее природе. Впрочем, в финансовой сфере известны ситуации, когда нечто, не являющееся реальным финансовым инструментом, какое-то время играет эту роль благодаря существующему спросу на него — вспомним «акции» МММ. При этом расчет на постоянный рост курса (цены) инструмента как источник интереса к нему характерен для финансовых пирамид. Что касается денежных функций, то их — в ограниченных пределах — может выполнять все, что пользуется спросом и при этом способно делиться на достаточное число частей.

Еще одной наблюдаемой функцией криптовалюты, производной от первой, выступает функция обслуживания нелегальных (криминальных) сделок. С помощью криптовалюты предпринимаются попытки «обойти» действующее законодательство, включая нормы в сфере налогообложения, противодействия легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма (ПОД/ФТ). В рамках выполнения данной функции представлена (разумеется, сугубо «специфическая») потребительная стоимость («полезность») криптовалюты, состоящая в обслуживании нелегального экономического оборота при обеспечении конфиденциальности операций. Впрочем, статус криптовалюты как «криминальных» денег явно не устроит общество.

Таким образом, криптовалюту можно предварительно отнести к неполноценным деньгам. Между тем распространено мнение, что ее следует относить не к денежным инструментам, а к особому классу активов — «криптоактивам». Так, Банк Франции (Banque de France, 2018. P. 1—2) обосновывает такую позицию тем, что криптовалюта плохо выполняет либо совсем не выполняет денежные функции (счетных денег, средства платежа и средства сбережения стоимости). Приведенные в документе Банка Франции обоснования, по сути, выступают аргументами в пользу признания криптовалюты не «криптоактивом», а «плохими» деньгами⁵. И последнее не оспаривается⁶. Но если с теоретической точки зрения криптовалюта может быть «плохими» деньгами, то активом, иным, чем («плохие») деньги, она даже гипотетически не может быть. Отсутствие у криптовалюты качеств, необходимых для признания ее финансовым инструментом, отмечено выше. Отсутствие качеств, которые делали бы ее полезной для производства и потребления (оставляя в стороне криминальный сюжет), не позволяет отнести криптовалюту к товарам. Таким образом, она может быть либо денежной формой, либо ничем.

К какому виду денег можно отнести криптовалюту? Отсутствие полезности исключает наличие у нее собственной (внутренней) стоимости, поэтому она не может претендовать на статус товарных денег. Криптовалюту также нельзя отнести к фиатным («декретным») деньгам: за ее эмиссией не стоит государство, обязанное поддерживать устойчивость денежной единицы. Отсутствие статуса «декретных» денег порождает вопрос о родстве криптовалюты с частными деньгами⁷.

Между тем существенное отличие криптовалюты от частных денег заключается в том, что за последними стоит конкретное (частное) лицо, принявшее на себя в связи с выпуском платежных средств соответствующие обязательства и несущее некую ответственность за их выполнение. За криптовалютой в смысле чьих-то обязательств и ответственности никто не стоит, как и в смысле защиты интересов ее владельцев. Она свободна, народна, технократична, анархична — и сама ее природа протестует против любых властных ограничений, руководящих указаний и направляющих сил⁸, кроме разве что представленных алгоритмами ее создателей. А счастливые обладатели криптовалюты должны сами заботиться о сохранении своего счастья.

В силу изложенного криптовалюта, очевидно, не относится и к кредитным деньгам. Никто ничего не должен владельцам «цифрового» нечто, которое находится на гребне прогресса и поэтому, без сомнения, покорит мир, чего бы это ему ни стоило.

Криптовалюта представляет собой новый денежный феномен, но его новизна относительна. По своей природе она, очевидно, принадлежит к категории денежных суррогатов — в системе российского права (незаконных) заменителей денег⁹. При этом, в отличие от частных денег, традиционно относимых к суррогатным, криптовалюта — плод коллективных усилий, которые, правда, ведут не к коллективной ответственности ее эмитентов, а к их безответственности. Криптовалюта не имеет никакого обеспечения и, таким образом, лишена даже намека на какие-то преимущества по сравнению с фиатными («декретными») деньгами. В этом плане попытки записать Ф. фон Хайека, автора «Частных денег» (Хайек, 1996), чуть ли не в идеологические отцы криптовалюты, поскольку он ратовал за переход от фиатных денег к «конкурентным и обеспеченным» частным из-за (по его представлениям) преимуществ последних, выглядят серьезным заблуждением или уловкой, имеющей целью манипулирование общественным мнением¹⁰.

В силу отмеченных свойств и характеристик криптовалюту можно отнести к категории фидуциарных денег, существование и функционирование которых обеспечиваются общественным доверием. Эта категория объединяет уже упомянутые фиатные и частные деньги. В то же время доверие к ним строится на доверии к государству или частному эмитенту, подкрепленном имуществом последнего. В отличие от них доверие к криптовалюте, за которой никто не стоит и в принципе стоять не может, видимо, должно строиться на ее личном обаянии и большой притягательной силе.

Важная особенность криптовалюты как разновидности фидуциарных денег — аккумулирование, с одной стороны, недостатков существующих денежных форм, а с другой — качеств, противоположных тем, которые позволяют этим формам выполнять денежные функции.

С точки зрения аккумулирования недостатков денежных форм для криптовалюты характерны:

• значительные издержки эмиссии, как у товарных денег;
• отсутствие собственной потребительной стоимости (полезности) и (внутренней) стоимости, как у фиатных денег;
• отсутствие универсальности, как у частных денег.

С точки зрения «антикачеств» она отличается:

• от товарных денег — отсутствием собственной (внутренней) стоимости;
• от фиатных и частных (виды фидуциарных денег), а также от кредитных денег — отсутствием чьих-либо обязательств и ответственности за ее состояние, а в отношении частных и кредитных денег — отсутствием обеспечения;
• от фидуциарных денег в целом — отсутствием каких-либо прав владельцев, включая право на защиту своих интересов, и каких бы то ни было рациональных оснований, на которых базировалось бы доверие к ней.

Таким образом, криптовалюту можно считать суррогатной денежной формой, для которой характерна крайняя степень деградации денежного содержания. В практическом плане сочетание отмеченных свойств криптовалюты не может способствовать выполнению ею денежных функций, а должно, напротив, этому препятствовать.

Гипотетическое наделение криптовалюты официальным статусом (фиатных) денег может в правовом плане реабилитировать ее и предоставить «гражданство» в экономической среде, попутно преодолев ее уязвимое положение денежного суррогата. Однако такое решение не устраняет проблему по существу и в действительности может лишь усугубить порождающий риски и угрозы конфликт ее формы, имеющей претензии на выполнение денежных функций, и содержания, такой претензии не соответствующего.

Миссия: отнимать и делить

Помимо указанных, существует еще одна функция криптовалюты. Она не столь очевидна, но, в отличие от функции финансового инструмента и платежного средства, а) выполняется весьма качественно; б) выполняется не вопреки, а благодаря присущим криптовалюте качествам; в) наиболее значима в социально-экономическом плане, хотя и имеет сугубо негативный характер. Речь идет о функции криптовалюты как инструмента перераспределения общественного богатства, или инструмента первоначального накопления капитала.

Операции с криптовалютой в конечном счете сводятся к ее обмену на «обычные» деньги либо имущество. При этом в процессе обмена происходит неэквивалентное, а на уровне системы — фактически безвозмездное изъятие ее первичными владельцами (эмитентами, майнерами) имущества у ее приобретателей (вторичных владельцев). По мере расширения жизненного пространства криптовалюты масштабы изъятия стоимости у ее покупателей и ее концентрации в руках первичных владельцев (продавцов) растут¹¹.

В итоге вторичные владельцы, обменявшие свое имущество на криптовалюту, несут потери в силу неэквивалентного характера обмена. Они до поры носят неявный (скрытый) характер. Напротив, первичные владельцы криптовалюты обогащаются.

Что заставляет владельца ординарного имущества приобретать криптовалюту и принимать на себя риск потерь? Перспектива обогащения. Она же заставляет майнера приобретать оборудование и «добывать» криптовалюту. Представления о такой перспективе основаны преимущественно на ожидании роста ее курса. Между тем указанные качества криптовалюты предопределяют исключительно спекулятивный характер формирования ее цены (курса). Поэтому главным и, по сути, единственно возможным способом существования и расширения «жизненного пространства» криптовалюты выступает финансовая пирамида.

Какими бы ни были замыслы создателей криптовалюты, денежный суррогат, будучи по рождению экономическим изгоем, а по экономической миссии — инструментом перераспределения общественного богатства, или первоначального накопления капитала, не способен получить путевку в цивилизованную жизнь. Такую путевку выдает финансовая пирамида, криминальная форма капитала. В результате суррогат живет сам и дает жить криптопирамиде, являясь из-за как врожденных «наклонностей», так и «служебного положения» асоциальной формой денег.

В процессе «строительства» любой пирамиды формируется ценовой пузырь, то есть возникает ситуация, при которой цена объекта продажи под влиянием спекулятивных факторов все сильнее отрывается от его реальной стоимости. Рост цен провоцирует расширение круга лиц, принимающих риски потерь, и, как правило, ведет к повышению среднего индивидуального риска потерь на пирамиду. Это, в свою очередь, означает увеличение общего объема скрытых потерь и по мере формирования критической массы последних ведет к росту системного риска, потенциально перерастающего в угрозу системной финансовой стабильности.

В какой-то момент динамика спроса, несмотря на все усилия организаторов «строительства», перестает поддерживать рост цен на объект продаж. За этим следуют замедление динамики роста и падение спроса, что предопределяет неизбежный крах пирамиды. Потери из скрытых превращаются в явные, а рядовые участники «строительства» — вторичные владельцы криптовалюты — остаются один на один с разбитыми надеждами.

Наблюдаемая устойчивость криптопирамиды не должна вводить в заблуждение. Она обусловлена действием ряда факторов, главным из которых сегодня следует признать представления части российского и зарубежного сообщества об относительно благоприятных перспективах легализации криптовалюты. Это поддерживает ожидания доходов от будущего роста курса криптоденег, что, в свою очередь, пока ограничивает распространение опасений по поводу риска неблагоприятного развития ситуации.

Формы реализации индивидуальных и системных рисков могут различаться в зависимости от обстоятельств, в том числе от правового статуса криптовалюты к моменту краха пирамиды. Но общими для реализации рисков выступают потери, бремя которых ложится на граждан, а при определенных обстоятельствах — и на общество в целом. Наряду с национализацией потерь крах пирамиды подводит черту и под приватизацией доходов от «проекта», львиная доля которых достается архитекторам и прорабам «строительства». Как будет использоваться добытый нечеловеческим трудом капитал — неизвестно. Но, зная его происхождение, вряд ли в интересах человечества.

Горизонты легализации

Несмотря на бурное развитие криптовалюты, ее правовой статус в большинстве юрисдикций не определен. Это формирует самостоятельные риски для участников крипторынка. Можно выделить следующие базовые варианты решения этой проблемы.

1. «Мягкая», или «благоприятная» легализация (варианты приводятся в порядке убывания благоприятствования).

1.1. Признание криптовалюты законным платежным средством (деньгами). Такое решение, очевидно, полностью отвечает наиболее дерзким помыслам создателей криптовалюты. Но переворот в денежном мире, очевидно, приведет к ее бурной экспансии, последствиями которой станут:

• вытеснение по закону Каперника-Грешема худшей валютой (криптовалютой) лучшей (фиатных денег);
• ограничение, вплоть до полной утраты, возможностей монетарных властей проводить денежную политику и обеспечивать стабильность денег;
• угроза неконтролируемой инфляции;
• эскалация системных рисков;
• угроза финансовой стабильности и краха денежной системы.

1.2. Признание криптовалюты имуществом (имущественными правами). Может ли нечто, бесполезное для производства и потребления, не создающее требований и обязательств и ничем не обеспеченное, быть имуществом или имущественными правами? С позиций здравого смысла, видимо, нет. Но быть провозглашенным имуществом, имущественными правами и чем угодно еще такое нечто гипотетически может. При этом единственная возможность, при которой правовая форма не будет противоречить экономической сути явления: признать криптовалюту законными фиатными деньгами. Однако это повлечет за собой крайне неблагоприятные последствия, отмеченные в п. 1.1. Отметим, что признание криптовалюты имуществом иным, чем деньги, либо имущественными правами вне зависимости от используемой терминологии создает благоприятные возможности для ее экспансии с динамичным ростом индивидуальных и системных рисков и открывает ворота финансовой алхимии ИТ-поколения с нерациональным использованием ресурсов и торговлей химерами.

Разумеется, химерами торговали¹², а ресурсы нерационально использовали¹³ задолго до появления криптовалюты. Неизменными и существенными атрибутами такого использования и такой торговли во все времена были попытки «миссионеров» представить первое как рациональное, а вторую — как эквивалентную. «Ноу-хау» криптовалюты состоит в использовании передовых технологий, революционном размахе и утонченном лицемерии. Последнее проявляется, в частности, в том, что риски покупателей криптовалюты признаются. Однако организаторы торговли представляют их ординарными, характерными для любых финансовых инструментов. Тем самым внимание отвлекается на периферийные вопросы, а основные замалчиваются. В результате предложения о легализации криптовалюты дополняются предложениями о снижении рисков покупателей за счет введения ограничений на сделки с криптовалютой — например, по линии круга организаторов торговли, которым позволяется их проводить, инвесторов, допускаемых до работы с «криптоактивами» (специальные ограничения для неквалифицированных инвесторов), и т. п. В то же время меры организационного, как и пруденциального, характера не способны кардинально снизить риски, связанные с криптовалютой и операциями с ней. Более того, есть основания полагать, что, вырвавшись из клетки правовой неопределенности, при которой криптовалюта вынуждена функционировать в экономике на птичьих правах, она имеет шансы взять реванш за унижение своего цифрового достоинства.

Приобретая легальный статус имущества, криптовалюта достигает заветной цели и становится в табеле об экономических рангах ближе к законным деньгам, а в каком-то смысле — даже выше них. В самом деле, законные деньги — это, что ни говори, деньги фиатные, «декретные», а легально признанная имуществом (или имущественными правами) криптовалюта не только может выполнять определенные денежные функции под «имущественным» прикрытием, но и признается носителем стоимости, то есть родней золотых денег по товарной линии. В итоге сказка о стоимости из ничего превращается в общественно опасную быль.

1.3. Признание криптовалюты цифровым финансовым активом или носителем «цифровых прав». Данная опция выступает формой признания криптовалюты имуществом (активом) или имущественными правами. Но актив может быть «цифровым» только в смысле, что представленная цифровым способом информация о нем становится самостоятельным объектом гражданско-правовых отношений и, таким образом, активом. Как для зеркального отражения нужен отражаемый предмет, так и для акта творения цифрового актива требуется «натуральный» актив. В сказках, разумеется, бывает и по-другому, но в экономике способ представления информации не может создать имущество из ничего или сделать активом нечто, им не являющееся.

В отношении прав целесообразно отметить еще один аспект. Инвестиционные проекты (ICO) предполагают наличие прав и обязанностей у их участников. Однако они возникают не из криптовалюты как таковой, а из отношений, в которых она выполняет роль средства. Их характеристики не меняют качеств и свойств самой криптовалюты. Другое дело, что легальное существование отношений, элементом которых она выступает, содействует ее продвижению к вершинам легализации.

Помимо уже указанных проблем следствием «мягкой» легализации будут:

• возложение на государство ответственности за причиненные обществу убытки в связи с неизбежной реализацией индивидуальных и системных рисков, а при признании криптовалюты законным платежным средством (вариант 1.1) — и за неконтролируемую инфляцию;
• возложение на государство и общество ответственности за защиту интересов (возмещение потерь) владельцев криптовалюты.

2. «Жесткая» (запретительная/ограничивающая) легализация (в порядке убывания жесткости).

2.1. Запрет на эмиссию («производство») криптовалюты. Исходя из вышесказанного, такое решение представляется содержательно и формально обоснованным, но в настоящее время его вряд ли можно реализовать. Главной причиной здесь выступает мощная поддержка «нового прогрессивного явления», каким криптовалюта представляется заинтересованной части общества (или каким последняя пытается представить криптовалюту). Другая причина — разнообразие международных оценок явления, подходов к определению его природы, правового статуса и методов регулирования.

2.2. Признание криптовалюты (виртуальным) продуктом ИТ, все риски владения которым лежат на владельце. Такое решение в общем контексте отражало бы «технические» и экономические аспекты явления и позволило бы:

• дать четкий сигнал участникам «криптоопераций» об отношении государства и общества к принимаемым ими рискам и развеять возможные иллюзии по поводу перспектив компенсации их потерь за чужой счет;
• снизить риски системной стабильности и индивидуальных потерь.

Одновременно были бы созданы правовые основания для налогообложения доходов от операций с «криптопродуктом».

Вместе с тем, отвечая на одни вопросы, данное решение формирует другие. Так, налогообложение доходов подразумевает их законное происхождение. Далее, появляется риск признания легальной криптопирамиды как способа существования криптовалюты, а следом — риск легализации финансовых пирамид.

2.3. Признание криптовалюты компьютерной (цифровой) игрой на деньги¹⁴. В этом варианте все действия с криптовалютой и по ее поводу, включая майнинг, эмиссию и сделки, признаются элементами такой игры с предусмотренными законодательством ограничениями, в том числе на судебную защиту интересов ее участников в связи с естественными для любой азартной игры рисками потерь¹⁵. Такое решение позволило бы легализовать криптовалюту в рамках маргинальной рыночной ниши с ограниченным потенциалом развития и решить те же задачи, что и предыдущее. Одновременно возникают отмеченные выше риски, в том числе повышается риск легализации криптопирамиды.

Следует также упомянуть, что признание криптоопераций игрой предполагает появление в отношениях ее участников обязательственных отношений, что не соответствует идеологиии и практике функциониронания криптовалюты.

Риски и угрозы, создаваемые любым вариантом «позитивной» легализации криптовалюты, требуют повышенной осторожности при выборе решения.

Таланты и посредники

Исходя из уровня индивидуальных и системных рисков, которые связаны с криптовалютой, наилучшим решением будет полная изоляция от нее финансовых посредников («нулевой» вариант). Помимо их защиты от прямых рисков, связанных с криптовалютой, это может сдерживать общий рост последних. Напротив, включение профессиональных посредников в операции с криптовалютой, очевидно, ведет к увеличению рисков.

Если реализация «нулевого» варианта для финансовых посредников по каким-то причинам невозможна, то проведение сделок с криптовалютой и производными от нее инструментами (которые будут развиваться в отсутствие «жесткой» и тем более при любой форме «мягкой» легализации) должно быть максимально ограничено. Так, целесообразно запретить посредникам проводить операции с криптовалютой от своего имени и за свой счет, иметь отличную от нуля открытую позицию по всем и по каждой криптовалюте, ввести специальные ограничения на операции с клиентами, вовлеченными в «криптооборот».

Такие решения могут в известной мере уменьшить риски индивидуальной устойчивости финансовых посредников, но риски владельцев криптовалюты, а также системные риски пруденциальными мерами снизить не удастся. Бесполезными будут и макропруденциальные меры, так как они предполагают массовое изменение моделей поведения финансовых посредников под влиянием регулятивных стимулов. Однако в ситуации, когда, как предполагается, прямые риски индивидуальной устойчивости финансовых посредников в части операций с криптовалютой сведены к минимуму мерами микрорегулирования и надзора, применение макропруденциальных мер не даст необходимого эффекта.

Криптовалюта выступает (побочным) продуктом развития финансовых технологий. Она не обладает свойствами, полезными для производства и потребления, не формирует требований и обязательств, ничем и никем не обеспечена. Никто не отвечает за ее состояние. В силу этого объективно отсутствуют условия для защиты интересов владельцев криптовалюты, несущих все риски такого владения.

По своей экономической природе криптовалюта не может быть признана имуществом, финансовым инструментом, а также товарными, кредитными, фиатными и частными деньгами. Она представляет собой новую разновидность фидуциарных денег, основания для доверия которым отсутствуют. Это денежный суррогат «нового поколения».

Основной формой существования криптовалюты выступает финансовая пирамида. При неизбежности краха криптопирамида какое-то время может расширять свое «жизненное пространство» благодаря эффекту обогащения покупателей, а также временно избегать краха при потерях владельцев криптовалюты из-за их ожиданий будущего обогащения (или надежд на возмещение потерь).

Криптовалюта — инструмент перераспределения общественного богатства от ее покупателей, «вторичных» владельцев и «неуспешных» участников криптопирамиды в пользу создателей, «первичных» владельцев криптовалюты и успешных участников криптопирамиды, то есть инструмент «первоначального накопления (крипто) капитала».

Легализация криптовалюты в общем случае ведет к росту рисков, в том числе системных. Работа по поиску эффективных методов защиты от системных угроз, исходящих от криптовалюты, ведется недостаточно активно. При определении перспектив регулирования усилия преимущественно направлены на поиск возможностей встроить ее в существующий экономический оборот. Между тем первостепенное внимание следует уделять вопросам защиты от системных рисков. В этом контексте показаны отказ от встраивания криптовалюты в экономический оборот на равных правах с традиционными экономическими формами и жесткое ограничение ниши ее легального функционирования.

Финансовых посредников целесообразно полностью изолировать от работы с криптовалютой. Это отвечало бы интересам как их самих, так и общества в целом. В отсутствие такой возможности необходимо ввести самые жесткие ограничения на риски посредников, связанные с криптовалютой, включая запрет на проведение ими операций с ней от своего имени и за свой счет.

¹ Согласно Wikipedia, первая криптовалюта — бпткопн — появилась в 2009 г. Начало пути к созданию криптовалюты датируется 1983 г. (https://en.wikipedia.org/wiki/Cryptocurrency). По мнению П. Виньи и М. Кейси (2018. С. 13), биткоин появился в 2013 г.

² К середине 2018 г., по данным сайта coinmarketcap.com, всего насчитывалось порядка 1600 разновидностей криптовалюты. При этом фактически весь объем капитализации ее рынка приходился на топ-100 «членов семьи», а на топ-10 — почти 80%.

³ По данным Банка Франции, совокупная капитализация рынка криптовалют на начало 2018 г. оценивалась на уровне 330 млрд евро, то есть примерно 3% суммы агрегатов МІ в евро и долларах (Banque de France, 2018. P. 3).

⁴ В газете «Коммерсант» (Сарычева, 2018) со ссылкой на Reuters приводятся сведения об изменении курса биткоина в период с ноября 2017 по июнь 2018 г. Согласно им, за указанный период курс биткоина сначала продемонстрировал резкий рост (с б тыс. долл. в начале ноября до 20 тыс. к середине декабря 2017 г.), а затем испытал столь же резкое падение — до б тыс. долл. в феврале 2018 г. После этого он продолжал оставаться волатильным, хотя взлеты и падения были менее значительными. К началу июля курс биткоина находился также на уровне б тыс. долл. В качестве факторов стагнации рынка криптовалют называются рост стоимости их «добычи», неблагоприятные для него решения и намерения регуляторов, кражи (Сарычева, 2018. С. 7). Имеет ли рынок биткоина перспективы роста, покажет будущее. Но не биткоином единым жива криптовалюта.

⁵ Другим аргументом против признания криптовалюты денежным феноменом, по мнению Банка Франции, выступает то, что криптовалюта («криптоактивы») не признана легальными деньгами или средством платежа во Франции и в EC. В документе Банка Франции отсутствуют аргументы в пользу признания криптовалюты собственно активом.

⁶ Так, даже авторы книги «Эпоха криптовалют» вынуждены согласиться с недостатками в выполнении криптовалютой денежных функций. Правда, основную причину этого они склонны видеть в том, что «сфера применения (биткоина) очень ограничена» (Винья, Кейси 2018. С. 14). Дайте криптовалюте рычаг — и тогда она в соответствии с утвержденными планами «перевернет мир» (Винья, Кейси, 2018. sovet.ua/iq-mining С. 13)

⁷ Действующее российское законодательство, как и законодательство многих стран, не допускает существования частных денег (традиционно относимых к денежным суррогатам), рассматривая их как угрозу денежной сфере и экономике в целом. В других странах (например, в США) запрет как таковой отсутствует, но возможности эмиссии частных денег строго ограничены, и они не могут претендовать на роль национальной валюты.

⁸ Тема «демократичности» криптовалюты активно продвигается ее сторонниками. Так, Винья и Кейси усматривают в ней средство «дать миллиардам людей из развивающихся стран доступ к глобальной интегрированной современной цифровой экономике» (Винья, Кейси, 2018. С. 14). За чей счет должен состояться праздник — не оговаривается. В свое время жители таких стран получали доступ к плодам цивилизации, обменивая действительные ценности на изделия из стекла и железа...

⁹ См.: Конституция РФ, ст. 75; Федеральный закон «О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)» № 86-ФЗ от 10.07.2002, ст. 27.

¹⁰ Вот что говорит сам Хайек по поводу обязанностей эмитента частных денег, при выполнении которых последние могли бы «повсеместно приниматься в качестве денег» (наиболее вероятными их эмитентами он считает ведущие акционерные банки, а себя в приведенном ниже фрагменте позиционирует в качестве гипотетического руководителя одного из них): «Единственное юридическое обязательство, которое я бы на себя брал, состояло бы в следующем: осуществлять погашение этих банкнот или выдачу средств с текущих счетов по выбору держателя по курсу либо 5 швейцарских франков, либо 5 германских марок, либо 2 доллара США за дукат (гипотетическая единица частных денег. — А. С.). Этот курс, однако, должен был бы рассматриваться только как предел, ниже которого не может упасть ценность моей денежной единицы... Я... могу надеяться сохранить свои дукаты в обращении, только если выполню свое обязательство о практически постоянной реальной ценности дуката» (Хайек, 1996. С. 81 — 82). По нашему мнению, представления Хайека о потенциальных преимуществах частных денег основаны на преувеличенной оценке возможностей частных институтов поддерживать их курс. Вместе с тем в части обязательных условий устойчивого обращения частных денег его подход характеризуют прагматизм и ответственность. Как говорится, почувствуйте разницу с идеологией криптовалюты.

¹¹ Покупателями криптовалюты выступают, как отмечалось, и представители криминала. Сделки с ними не следует относить к неэквивалентным, так как, приобретая криптовалюту, они оплачивают специфические услуги по отмыванию нелегальных доходов и обеспечению конфиденциальности информации о себе и своих операциях.

¹² В мире сказок в этом, пожалуй, больше всех преуспели «ткачи» из «Нового платья короля» Г.-Х. Андерсена.

¹³ В отношении нерационального использования ресурсов П. Буагильбер в XVII в. назвал финансовое искусство «перегонным кубом, в котором превращают в пар чудовищное количество благ и средств существования, чтобы извлечь этот роковой экстракт» (деньги) (цит. по: Маркс, 2017. С. 188). Следует признать, что последние 300 лет финансовое искусство не стояло на месте, в результате производительность «перегонного куба» существенно возросла.

¹⁴ Идея принадлежит одному из коллег автора статьи.

¹⁵ В РФ проведение игр и пари регулируется Главой 58 Гражданского кодекса РФ.

Список литературы / References

Винья П., Кейси М. (2018). Эпоха криптовалют. Как биткоин и блокчейн меняют мировой экономический порядок. М.: Манн, Иванов и Фербер. [Vigna Р., Casey М. (2018). Cryptocurrency: How bitcoin and digital money are challenging the global economic order. Moscow: Mann, Ivanov and Ferber. (In Russian).]

Маркс К. (2017). Капитал: критика политической экономии. Т. I. М.: Эксмо. [Marx С. (2017). Capital: Critique of the political economy, Vol. I. Moscow: Eksmo. (In Russian).]

Сарычева M. (2018). Делать деньги стало слишком сложно // Коммерсант. 3 июля. [Sarycheva М. (2018). То make money has become too difficult. Kommersant, July 3. (In Russian).]

Хайек Ф. (1996). Частные деньги. M.: Институт национальной модели экономики. [Hayek F. (1996). Denationalization of money. Moscow: The Institute of Economic Affairs. (In Russian).]

Banque de France (2018). The emergence of bitcoin and other crypto-assets: Challenges, risks and outlook. Focus, No. 16, March 5.