Платежный баланс современной России: специфика, регулирование, перспективы

Булатов А.С.

Специфика платежного баланса России

Платежный баланс страны (ПБ) состоит из двух частей: счета текущих операций и счета операций с капиталом; финансового счета. Однако количественно его основу составляет счет текущих операций (СТО), так как величина счета операций с капиталом обычно невелика, а величина финансового счета отражает величину первой части ПБ, то есть СТО, в котором основой выступает торговый баланс.

В последние десятилетия СТО России складывался во многом под влиянием «голландской болезни». Ее симптомы в России очевидны: доля добывающей промышленности в валовой добавленной стоимости выросла с 6,7% в 2002 г. до 9,2 в 2008 г. и 9,4% в 2016 г., доля доходов от нефтегазового экспорта в федеральном бюджете в годы высоких мировых цен на углеводороды достигает 51% (Бочарова и др., 2016), а сырье и топливо стали основой российского экспорта товаров: доля минеральных продуктов в нем в 2002 г. составила 55,2%, в 2008 г. — 69,6, в 2016 г. — 59,2 и в I кв. 2018 г. — 65,4%. Колебания зависели от мировых цен на эти продукты.

В результате состояние платежного баланса и всей экономики, работающей во многом на экспорт (в последние годы он составляет от 14 до 20% всего выпуска в России товаров и услуг в основных ценах), в существенной мере определяется динамикой мировых цен на сырье, материалы, полуфабрикаты и особенно на энергоносители. Так, сальдо СТО России в последние 20 лет колебалось достаточно сильно — его размер в худший с этой точки зрения год (2016 г.) был в 4 раза меньше, чем в лучший (2008 г.). Однако в рассматриваемый период подобные и даже более сильные колебания были характерны для всех ведущих стран с формирующимся рынком и меньшие, но заметные колебания — для ведущих развитых стран (табл. 1).

Таблица 1

Сальдо текущего платежного баланса ведущих стран с формирующимся рынком* (млрд долл.)

* Ранжированы по величине ВВП по обменному курсу (не менее 500 млрд долл. в 2016 г.)

Источники: Банк России. Платежный баланс Российской Федерации (нейтральное представление, основные агрегаты). http://cbr.ru/statistics/?PrtId=svs; IMF. Balance of payments statistics yearbook, 2011; 2015; IMF. Balance of payments and international investment position statistics (BOP/IIP). Balance of payments analytic presentation by country. http://data.imf.org/regular.aspx?key=61468205

Как видно из данных таблицы 1, сальдо СТО у нефтеэкспортирую-щей России было не менее устойчивым, чем у большинства ведущих стран с формирующимся рынком и даже более устойчивым, чем у таких крупных нефтеэкспортирующих экономик, как Саудовская Аравия и Мексика. Более того, у России сальдо СТО стабильно положительное. Такая ситуация характерна скорее для некоторых развитых стран (Япония, Германия).

Подобная специфика платежного баланса России порождает ряд вопросов:

• почему СТО у нефтеэкспортируюгцей России не только постоянно положительный, но и сравнительно устойчивый;
• какое регулирование ПБ осуществляется в России для поддержания положительного сальдо и сравнительной устойчивости СТО и как это воздействует на экономическое развитие нашей страны;
• каковы перспективы эволюции ПБ исходя из задач модернизации отечественной экономики?

Структура платежного баланса России

Структура ПБ России и эволюция его основных агрегатов приведены в таблице 2.

Таблица 2

Платежный баланс Российской Федерации (нейтральное представление, основные агрегаты) (млрд долл.)

* Сомнительные операции включают имеющие признаки фиктивности, связанные с торговлей товарами и услугами, с покупкой/продажей ценных бумаг, с предоставлением кредитов и переводами средств на собственные счета за рубежом, цель которых — трансграничное перемещение денежных средств.

Источники: Банк России. Платежный баланс Российской Федерации (нейтральное представление, основные агрегаты). http://cbr.ru/statistics/?PrtId=svs; IMF, 2009. P. 187; 2017. P. 258.

Первая часть ПБ состоит из баланса торговли товарами и услугами, баланса первичных и вторичных доходов, а также счета операций с капиталом.
Баланс торговли товарами сильно зависит от торговли углеводородами: от 54% (2001 г.) до 67% (2013 г.) российского товарного экспорта формируется за счет сырой нефти, нефтепродуктов и природного газа. Физический объем этих экспортных поставок в рассматриваемый период имел тенденцию к росту, однако его стоимостной объем во многом определялся нестабильностью мировых цен. Тем не менее положительное сальдо в торговле товарами сохранялось (хотя и было, например, в 2016—2017 гг. почти в два раза меньше, чем в 2012—2013 гг.). Это обеспечивалось синхронизированными с колебаниями объема товарного экспорта колебаниями объема импорта товаров (с некоторым временным лагом). Так, с 2001 по 2012—2013 гг. объем экспорта увеличился в 5,5 раза, а импорта — в 6,6 раза, в 2014—2016 гг. он уменьшился в 1,9 и 1,8 раза соответственно. Постоянно отрицательное сальдо в торговле услугами образовывалось преимущественно за счет статьи «Поездки», в которой экспорт традиционно меньше импорта.

Ситуация с первичными доходами более сложная. Отрицательное сальдо оплаты труда отражает постоянное присутствие в России большого количества трудовых иммигрантов. Но отрицательное сальдо по доходам от инвестиций выглядит на первый взгляд странно, учитывая, что объем российских активов за рубежом (даже без малодоходных резервных активов) близок к объему иностранных активов в России (российских внешних обязательств) (табл. 3).

Таблица З

Международная инвестиционная позиция России (на конец года, млрд долл.)

Источник: Банк России. Международная инвестиционная позиция Российской Федерации (стандартные компоненты), http: cbr.ru statistics ?PrtId=svs

Тем не менее даже российские прямые иностранные инвестиции (ПИИ) за рубежом менее доходны, чем прямые зарубежные инвестиции в России (в 2017 г. доходы от них составляли 29,1 млрд и 56,3 млрд долл. соответственно). Это можно объяснить мотивами вывоза капитала из России, прежде всего в форме прямых инвестиций — они во многом нацелены на снижение налогообложения и поиск безопасных юрисдикций (Bulatov, 2017), что ведет к их формально низкой доходности. В результате увеличивается отрицательное сальдо первичных доходов и уменьшается положительное сальдо всего СТО.

Счет операций с капиталом во многом отражает прощение Россией долгов другим государствам. Например, рекордно большое отрицательное сальдо 2014 г. по счету операций с капиталом было следствием списания по политическим и экономическим мотивам 42 млрд долл. долга Кубе, КНДР и Узбекистану. Кампания по активному списанию внешних долгов, вероятно, закончится в последние годы из-за внешнеэкономических проблем самой России и снижения суммы задолженности перед ней иностранных государств (со 117 млрд долл. в 2001 г. до 38 млрд в 2017 г.). Это поможет стабилизировать положительное сальдо первой части ПБ России — сальдо СТО и счета операций с капиталом.

Вторая часть ПБ — сальдо финансового счета — включает прямые и портфельные инвестиции, производные финансовые инструменты, прочие инвестиции, а также движение резервных активов. Это самая волатильная и в то же время постоянно положительная часть ПБ России. По методологии ПБ, сальдо финансового счета считается положительным, если приобретение страной финансовых активов у нерезидентов превышает принятие ею обязательств перед ними, то есть если вывоз капитала из страны превышает его ввоз. Россия имеет постоянно положительное сальдо финансового счета, хотя оно сильно колеблется: в 2000-е годы выросло в 9,2 раза, а в 2010-е уменьшилось в 4,4 раза.

Как видно из данных таблицы 2, капитал (финансовые активы и обязательства) поступает в страну и уходит из нее через инвестиции и резервные активы. До недавнего времени российские инвестиции за рубежом росли быстрее, чем иностранные инвестиции в России. Однако после внешних шоков (снижения мировых цен на нефть и введения финансовых санкций против России) эта тенденция ослабла, прежде всего за счет активной репатриации российских прочих инвестиций из-за рубежа и иностранных прочих инвестиций из России.

В 2013—2017 гг. существенный вклад в уменьшение оттока инвестиций внесло снижение объема сомнительных операций. Заметим, что одновременно наблюдалась тенденция к сокращению размера статьи «Чистые ошибки и пропуски», которую МВФ рекомендует включать в движение капитала. Это косвенный признак того, что бегство капитала из России (по крайней мере, его нелегальный вывоз) начало уменьшаться как реакция на снижение доходов от экспорта товаров, а также на ужесточение антироссийских финансовых санкций в ряде стран.

Одновременно резервные активы (международные резервы) продолжали расти (только в 2014—2015 гг. они сократились на 25%), хотя и медленнее, чем в предыдущем десятилетии: к концу 2017 г. они достигли 432 млрд долл. и 452 млрд в середине августа 2018 г. (рекорд в конце 2013 г. — 510 млрд, антирекорд в конце 2015 г. — 368 млрд долл.)¹. Такая относительно низкая волатильность резервных активов отражает, с одной стороны, сравнительную устойчивость и постоянно положительное сальдо СТО, а с другой — целенаправленную политику Банка России по увеличению международных резервов до 500 млрд долл.²

Воздействие регулирования платежного баланса на развитие российской экономики

После дефолта и девальвации в ходе финансового и валютного кризиса 1998 г. Банк России в регулировании ПБ мог использовать благоприятную ценовую конъюнктуру на мировых рынках энергоносителей. В условиях роста положительного сальдо СТО укреплялся курс рубля, увеличивались резервные активы, активно погашался государственный внешний долг (Борисов, 2007. С. 59 — 91). Это стало основанием для отмены ограничений на вывоз капитала (особенно с принятием в 2003 г. федерального закона «О валютном регулировании и валютном контроле» № 173-ФЭ) и для либерализации режима продажи и покупки иностранной валюты.

С 1998 до 2015 г. ЦБ РФ придерживался политики управляемого плавающего курса рубля. Для смягчения сильных колебаний валютного курса он активно прибегал к валютным интервенциям, ориентируясь при этом на основные макроэкономические показатели, в том числе на состояние ПБ. Постепенно Банк России повышал гибкость валютного курса, приближая его к режиму плавающего, а с конца 2014 г. перешел к таргетированию инфляции, что предполагает плавающий валютный курс, ограниченные валютные интервенции и регулирование макроэкономических параметров (в том числе ПБ) через процентную ставку (Моисеев, 2017. С. 352 — 368). В результате курс рубля выступает уже не как фактор намеренного воздействия на экономические параметры, а скорее как индикатор изменений в конъюнктуре мировых рынков энергоносителей (Поливач, 2017. С. 22).

Плавающий валютный курс в России приводил к сильной волатильности курса рубля с тенденцией к его обесценению в годы низких цен на основные товары российского экспорта, что и вызывало колебания объема товарного импорта, синхронизированные с колебаниями объема товарного экспорта. Именно плавающий валютный курс позволял сохранять сравнительно устойчивое положительное сальдо торговли товарами и СТО в целом.

Однако низкий курс рубля, сдерживая импорт, сдерживает и экономическое развитие страны. Так, в условиях низкого курса рубля в 2014—2016 гг. импорт машиностроительной продукции снижался, а в 2017 г. при более высоком курсе рубля импорт вырос на 29%³. Есть мнение, что низкий курс рубля, ограничивая импорт, стимулирует экспорт, но внешнеторговая статистика последних лет его не подтверждает. В 2014—2016 гг. на фоне резкого падения курса рубля стоимостной объем экспорта минеральных продуктов, а также машин, оборудования и транспортных средств сокращался, а с повышением курса рубля в 2017 г. он рос. В подготовленной ЦБ РФ аналитической записке отмечено, что при снижении курса национальной валюты экономический рост страны в среднесрочной перспективе окажется неустойчивым и не будет сопровождаться повышением благосостояния (Банк России, 2017b. С. 3). Из опрошенных в 2016 г. Банком России и Институтом экономической политики имени Е. Т. Гайдара российских компаний 69% высказались за сильный курс (в том числе значительная часть экспортеров)⁴.

Можно сделать вывод, что плавающий валютный курс, помогая поддерживать положительное сальдо СТО, одновременно препятствует развитию большей части российской экономики и в целом сохраняет ее зависимость от ценовой конъюнктуры на мировом рынке топлива и сырья. Переход к плавающему валютному курсу, особенно в условиях сильных внешних шоков последних лет, был, вероятно, неизбежен, однако в стране, страдающей от «голландской болезни», он потенциально неустойчив. Для уменьшения его колебаний требуются структурные реформы в отечественной экономике, как справедливо отмечено в: Синяков, Юдаева, 2016. С. 34.

Для смягчения внешних шоков ЦБ РФ использует регулирование ключевой ставки в целях снижения инфляции (временно выросшей из-за девальвации рубля) и сдерживания бегства частного капитала в условиях внешних шоков. Как и в случае с плавающим валютным курсом, высокая ключевая ставка сыграла положительную роль в урегулировании платежного баланса, удерживая отечественный капитал от вывоза за рубеж: чистый ввоз/ вывоз частного капитала сократился со 152 млрд долл. в 2014 г. до 58 млрд в 2015 г., 20 млрд в 2016 г. и 31 млрд долл. в 2017 г. При этом важную роль сыграло использование накопленных зарубежных активов (в том числе резервных активов ЦБ РФ) для погашения внешних обязательств, которые не могли быть рефинансированы из-за санкций (Навой, 2017).

Повышение ключевой ставки помогло синхронизировать движение сальдо финансового счета с движением сальдо СТО и тем самым предотвратить ухудшение ПБ в целом. По мере ослабления инфляционных ожиданий и снижения объема вывоза частного капитала ключевая ставка была постепенно снижена до 7,25% в конце марта 2018 г. В условиях, когда ЦБ РФ ожидает некоторого повышения инфляции (Банк России, 2017а), дальнейшее снижение ключевой ставки, вероятно, не будет столь радикальным, особенно с учетом негативного влияния новых санкций. В конце 2017 г. ключевая ставка ЦБ РФ в России оставалась на самом высоком уровне среди стран БРИ КС, хотя в нашей стране уровень инфляции был ниже, чем в Бразилии и ЮАР (Банк России, 2017а).

Снижавшаяся, но все еще высокая ключевая ставка тормозила кредитование экономики. Доля предприятий, указывавших на высокий банковский процент как ограничитель капитальных вложений, летом 2015 г. поднялась до 50% — рекордно высокого показателя за период 1992—2017 гг. Во многом по этой причине в 2015—2016 гг. инвестиции сокращались, снижались ВВП и покупательная способность населения, рос дефицит бюджета. Для предприятий обрабатывающей промышленности процентные ставки по банковским кредитам (в годовом исчислении) во втором полугодии 2017 г. были на уровне 9 — 12%, в то время как, по мнению их директоров, предельно допустимая процентная ставка для капиталовложений (по рублевым ссудам на 2 — 3 года) должна составлять 7,8% (РЭБ, 2017).

Перспективы эволюции платежного баланса и его регулирования

Министерство экономического развития РФ в базовом варианте прогноза на 2018—2020 гг. предусматривает годовой рост ВВП России в размере 2,1—2,3%, умеренную инфляцию около 4%, снижение мировых цен на нефть и уменьшение вследствие этого положительного сальдо внешней торговли товарами до 83 млрд долл. и сальдо СТО до 1,5 млрд долл. в 2020 г., а также прекращение роста резервных активов после 2018 г. и обесценение рубля до 69 руб./долл. к концу 2020 г. (МЭР, 2017). Банк России в базовом прогнозе на тот же период оценивает годовой рост ВВП на уровне 1—2%, снижение мировой цены на нефть и сокращение сальдо СТО до 4 млрд долл. к концу периода, приостановку роста валютных резервов после 2018 г., сокращение чистого ввоза/вывоза капитала и ориентируется на снижение ключевой ставки до 6—7% при сохранении инфляции ОКОЛО 4/о (Банк России, 2017а). МВФ прогнозирует для нашей страны на 2018—2023 гг. годовой рост ВВП в диапазоне 1,5 — 1,7% на фоне мирового роста 3,7—3,9%, инфляцию на уровне 3,5 — 4%, снижение мировых цен на нефть в 2019 г. и последующие годы, а также сохранение положительного сальдо СТО (IMF, 2018. Р. 240—269).

В принципе эти прогнозы основаны на экстраполяции показателей 2017 и 2016 гг. (кроме цен на нефть), и в этом их как сила, так и слабость. Однако, по нашему мнению, в ближайшие годы в экономической политике России возможны серьезные изменения⁵: планируется повысить темпы экономического роста, в том числе за счет увеличения доли инвестиций до 25%, а затем и до 27% ВВП.

Согласно Руководству по составлению платежного баланса и международной инвестиционной позиции (РПБ6), сальдо СТО — это разность между сбережениями и инвестициями, и положительное сальдо СТО отражает превышение совокупных сбережений над инвестициями (IMF, 2006. Р. 224, 232). В таблице 4 показано, что норма валового сбережения в России постоянно превышала норму валового накопления (инвестиций), что и поддерживало постоянно положительное сальдо СТО.

Таблица 4

Норма валового сбережения и валового накопления в России (в % ВВП)

Источник: Росстат. Национальные счета. http: www qks.ru \\ ps wem connect rosstat_main rosstat ru statistics accounts

Видно, что существенную часть российских сбережений составляет чистый экспорт товаров и услуг, то есть положительное сальдо во внешней торговле товарами и услугами. Исходя из определения РПБ6, подобное постоянно положительное сальдо можно считать следствием недоинвестирова-ния экономики. Для нашей страны с не слишком развитым производством товаров инвестиционного назначения это означает недостаточный импорт инвестиционных товаров. Отметим, что после повышения нормы валового накопления начиная с 2007 г. (кроме кризисного 2009 г.) сальдо внешней торговли по отношению к ВВП существенно снизилось, что можно трактовать как увеличение импорта товаров инвестиционного назначения. Действительно, рассчитываемый Росстатом с 2010 г. показатель доли инвестиционных товаров в российском импорте вырос с 19,5 до 26,7% в 2016 г.

Дальнейшее повышение нормы инвестиций в России, скорее всего, приведет к росту импорта, прежде всего инвестиционных товаров. В результате положительное сальдо внешнеторгового баланса может сократиться, не говоря уже о прогнозируемом снижении мировых цен на продукцию российского энергетического экспорта (хотя в 2018 г. эти цены продолжали расти).

Компенсировать последствия этой гипотетически неблагоприятной для ПБ ситуации можно за счет роста несырьевого неэнергетического экспорта. По сделанным ИНП РАН в 2017 г. расчетам, повысить темпы такого экспорта до 8 — 10% в год вполне реально, учитывая сформировавшийся экспортный потенциал во многих секторах экономики (Ивантер и др., 2017. С. 19—20). Сложнее увеличить экспорт услуг, что в условиях санкций возможно в основном за счет наращивания транзита между Китаем и Европой в рамках китайской программы «Один пояс — один путь». По расчетам Центра стратегических разработок, важнейшими регионами для увеличения экспорта указанных товаров и услуг могут быть страны СНГ (прежде всего ЕАЭС), ЕС, Китай и Северная Африка (Спартак и др., 2018).

Могут ли резервные активы (международные резервы) быть заметным источником роста нормы валового накопления? Достаточность международных резервов Банк России определяет по ряду показателей, в том числе по такому наиболее консервативному, как критерий Редди (сумма трехмесячного импорта и платежей по внешнему долгу в предстоящие 12 месяцев), и отслеживается с 2009 г. За этот период величина данного критерия колебалась от 238% в начале 2011 г. до 198% в начале 2016 г. и составила 222% к апрелю 2018 г.⁶ Если судить по более простому, но распространенному в компаративистике показателю — достаточность международных резервов для покрытия импорта товаров и услуг, то в начале 2018 г. он составлял для России 16 месяцев, Китая — 19, Индии — 9, ЮАР — б месяцев, а для крупных стран-нефтеэкспортеров — Саудовской Аравии, Бразилии и Мексики — соответственно 32, 20 и 5 месяцев⁷. Исходя из сильных колебаний достаточности российских резервов по критерию Редди и на фоне других нефтеэкс-портирующих стран можно сделать вывод, что российские международные резервы соответствуют ее экономическому положению. Вероятно, в условиях усиления финансовых санкций со стороны ряда развитых стран активно их использовать для наращивания инвестиций внутри страны преждевременно.

Главным резервом в ПБ для роста отечественных инвестиций может быть капитал, вывозимый за рубеж. В России вывоз капитала систематически превышает его ввоз (кроме 2003 и 2007 гг.), что видно из сальдо финансового счета, если исключить из него движение резервных активов (см. табл. 1). Оно составляло от 0,7% (2005 г.) до 6,4% (2014 г.) ВВП. Расчеты Банка России по чистому ввозу/вывозу частного капитала, включая чистые ошибки и пропуски (так рекомендует МВФ для учета незарегистрированного движения капитала), демонстрируют ту же тенденцию (табл. 5).

Таблица 5

Россия: вывоз и ввоз частного капитала (млрд долл.)

Источник: Банк России. Чистый ввоз вывоз капитала частным сектором в 1994—2017 годах и I квартале 2018 года (по данным платежного баланса Российской Федерации), http: www. cbr.ru statistics de!'ault.aspx?PrtId=svs

Значительная доля потенциальных внутренних инвестиций уходит за рубеж (в основном в офшоры), что лишь частично компенсируется обратным притоком этого и другого иностранного капитала. И после 2014 г., то есть в период низких мировых цен на нефть, санкций, экономического кризиса и стагнации, экспорт капитала из РФ превышал его импорт. Даже в 2015 г. частичная репатриация накопленных за рубежом российских активов была намного меньше репатриации иностранных активов из России, что статистически означает превышение вывоза капитала над его ввозом.

Ограничения на трансграничное движение капитала (capital controls) широко распространены в мире, особенно в развивающихся странах. Исследования показали, что после 2007 г. в 78 странах с высоким и средним уровнем дохода усиливался контроль над движением капитала, особенно над его вывозом (Fernandez et al., 2015). В другом исследовании показано, что этот контроль существенно влияет на движение капитала (Ghosh et al., 2014). Руководство МВФ считает, что из-за кризисной ситуации или преждевременной экономической либерализации страны могут регулировать движение капитала, правда, преимущественно не административными, а мерами макроэкономической, финансовой и структурной политики (IMF, 2015. Р. 2). В современных российских условиях в число этих мер могут войти: введение налога (налога Тобина) на вывоз капитала; прекращение сомнительных операций, особенно с офшорами, и введение контроля за трансграничными операциями капитального характера посредством открытого лицензирования в отношении сомнительных операций; введение льгот в российской экономике для национальных компаний, не аффилированных с нерезидентами; установление разрешительного порядка офшорных операций для российских компаний с государственным участием; введение обязательной регистрации конечных владельцев акций российских системообразующих предприятий в российских регистраторах (а не в офшорах) и расширение обмена налоговой информацией с офшорами (Глазьев, 2016. С. 385 — 390).

Суммируя данные Банка России о вывозе и ввозе капитала частным сектором за 1994—2017 гг., можно подсчитать, что за 24 года из страны вывезено 1535 млрд долл., а ввезено 841 млрд (в том числе в 2001—2017 гг. — 1369 млрд долл. и 791 млрд соответственно). Основными экспортерами капитала были не столько банки (259 млрд долл.), сколько остальные секторы экономики (1276 млрд долл.)⁸. Причем это была сравнительно узкая группа активно экспортирующих и вследствие этого высокодоходных отраслей — добывающая промышленность, химия и металлургия, что косвенно подтверждают их высокая рентабельность (21—26% в 2017 г.) и большая доля в получаемой всеми российскими организациями прибыли (около 40% за первые четыре месяца 2018 г.). Высокие монополистические барьеры входа в остальные отрасли российской экономики, их низкая доходность (в 2017 г. рентабельность по проданным товарам, работам и услугам составляла в целом по РФ 7,5%), неопределенные перспективы отечественной экономики и либеральное валютное законодательство подталкивали экспортеров сырья, материалов и полуфабрикатов к вывозу значительной части их прибыли за рубеж в виде экспорта капитала. Так, от 40 до 60% поступлений от нефтегазового экспорта использовано для вывоза капитала и оплаты доходов иностранных инвесторов (Маневич, 2017. С. 135).

По нашим расчетам, объем вывоза капитала из России за 1994—2017 гг. составил 6,3% по отношению к суммарному объему ВВП за этот период (24,3 трлн долл. по обменному курсу), в том числе за период 2001—2017 гг. — 6,2%. Гипотетически этот капитал мог бы увеличить норму валового накопления в 2001—2017 гг. на ¹/₄ и даже больше (см. табл. 4). Расчеты показывают, что даже в 2017 г., на фоне сравнительно небольшого экспорта частного капитала, в случае его приостановки норма валового накопления возросла бы на 1 п. п., достигнув 25%. Если сделать более реалистичное допущение — в 2001—2017 гг. вывоз капитала в результате ограничительных мер мог не превышать его ввоз, то норма валового накопления могла бы значительно возрасти — на 3,6 п. п.

Если предложение ЦСР об отмене требования о репатриации валютной выручки российских экспортеров (Коваль и др., 2018) будет принято, то экспорт капитала из России возрастет, а норма валового накопления в стране снизится. Более рациональными представляются усиление налогового контроля за российскими инвестициями за рубежом и амнистия нелегально вывезенного и возвращаемого в Россию капитала, предложенные правительством в законах № 376-ФЭ и № 140-ФЗ с 2012—2013 гг. Однако и эти фискальные меры не позволили заметно увеличить доходы российского бюджета от ранее вывезенного капитала: за 2015—2017 гг. накопленные за рубежом прямые российские инвестиции выросли на 14%, а отражаемые в ПБ доходы от них — лишь на 18%, по-прежнему формально оставаясь на очень низком уровне — 6,2%. (Для сравнения: в 2017 г. доходность ПИИ в России составила 10,2%.) Скромными оказались и результаты налоговой амнистии, хотя с 2013—2014 гг. объем сомнительных операций в ПБ сокращается, а показатель чистых ошибок и пропусков (традиционно отрицательный) стал все чаще переходить в область положительных значений, что может говорить о не отраженных в статистике операциях по репатриации капитала в Россию.

Относительно плавающего курса рубля и его будущего воздействия на ПБ можно высказать следующие соображения. Невмешательство ЦБ РФ в курсообразование в нынешних условиях носит во многом вынужденный характер. Опыт 2008—2009 и 2014—2015 гг. показал, что попытки сдержать резкое падение рубля валютными интервенциями приводили к сильному сокращению международных резервов, что приближало их к опасному рубежу по критерию Редди. В то же время, как было показано выше, плавающий (правда, в основном в сторону снижения) курс обеспечивал гибкость импорта. Однако чрезмерная волатильность рубля в последние годы повышает предпринимательские риски в нашей стране. В 2017 г. около 20% опрошенных российских предпринимателей считали стабилизацию курса рубля важной проблемой (в 2006 г. - 5%, в 2015 г. - 28%) (РЭБ, 2017). Тактическим выходом из этой ситуации мог бы стать возврат к управляемому валютному курсу, пусть и с большим, чем раньше, диапазоном, после достижения запланированного рубежа 500 млрд долл. международных резервов. Это упростило бы планирование выпуска продукции и инвестиций для российских предпринимателей. В то же время стратегическим выходом может быть структурная перестройка отечественной экономики и экспорта с акцентом на выпуск готовых изделий и предоставление услуг, мировые цены на которые меньше подвержены воздействию конъюнктуры и соответственно вызывают более слабые колебания курса национальной валюты.

Структура платежного баланса России отражает энергетическую и сырьевую ориентацию отечественной экономики. Режим плавающего курса позволяет сохранять положительное сальдо СТО даже в условиях падения мировых цен на энергетические и сырьевые товары, однако, как следствие, усиливаются колебания курса рубля и сокращается импорт, что дестабилизирует экономическое развитие нашей страны. Для ускорения роста российской экономики на основе структурной перестройки необходима более высокая норма инвестиций. Это приведет к увеличению импорта инвестиционных товаров и сокращению положительного сальдо СТО, что можно компенсировать наращиванием несырьевого неэнергетического экспорта. Внутри платежного баланса главным резервом повышения внутренней нормы инвестиций могут быть ограничения на вывоз отечественного капитала.

¹ http://cbr.ru/statistics/ ?PrtId=svs#QA_Par_44617

² https://www.finanz.ru/novosti/aktsii/nabiullina-postavila-zadachu-vosstanovit-podushku-bezopasnosti-cb-do-500-mlrd-doll-l 000661980

³ https://www.kommersant.ru/doc/3533462

⁴ https://www.vedomosti.ru/economics/articles/2016/05/31 /643040-krepkii-rubl

⁵ http://www.kremlin.ru/events/president/news/56957

⁶ Банк России. Показатели достаточности международных резервов Российской Федерации, http: ehr.ru statistics eredit_statisties res adeciuaev_res.xlsx

⁷ Банк России. Достаточность международных резервов отдельных стран для покрытия импорта товаров и услуг по состоянию на 1 января 2017 г. http: w w w .ebr.ru statistics print. aspx?file=credit_statistics res_import.htm&

⁸ Банк России. Чистый ввоз/вывоз капитала частным сектором в 1994 — 2017 годах и I квартале 2018 года (по данным платежного баланса Российской Федерации). http://www. cbr.ru/eng/statistics/default. aspx?PrtId=svs

Список литературы / References

Банк России (2017а). Основные направления единой государственной денежно-кредитной политики на 2018 год и период 2019 и 2020 годов. Москва, http://www.cbr.ru/ publ/ondkp/on_2018(2019-2020).pdf [Bank of Russia (2017a). Monetary policy guidelines for 2018—2020. Moscow, http://www.cbr.ru/eng/publ/ondkp/on_18-eng.pdf.]

Банк России (2017b). Валютный курс и конкурентоспособность экономики // Аналитическая записка. № 6. Май. [Bank of Russia (2017b). Currency rate and competitiveness of economy. Analytical paper, No. 6, May. (In Russian).]

Борисов С. M. (2007). Платежный баланс России. М.: Магистр. [Borisov S. М. (2007). Balance of payments of Russia. Moscow: Magistr. (In Russian).]

Бочарова С., Волкова О., Ткачев И. (2016). Доля нефтегазовых доходов в бюджете России упала до семилетнего уровня // РБК. 24 марта, https://www.rbc.ru/ economics/24/03/2016/56f32a639a794756a61f301e [Bocharova S., Volkova О., Tkachev I. (2016). The share of non-oil Russian budget revenues dropped to seven years level. RBC, March 24. (In Russian).]

Глазьев С. Ю. (2016). Экономика будущего. Есть ли у России шанс? М.: Книжный мир. [Glaziev S. Yu. (2016). Economy of the future. Does Russia have a chance? Moscow: Knijny Mir. (In Russian).]

Ивантер В. В. и др. (2017Л Структурно-инвестиционная политика в целях устойчивого роста и модернизации экономики: Научный доклад. М.: ИНП РАН. https:// ecfor.ru/publication/strukturno-investitsionnaya-politika-v-tselyah-ustojchivogo-rosta-i-modernizatsii-ekonomiki/ [Ivanter V. V. et al. (2017). Structural and investment policy for stable growth and modernization of economy. Scientific report. Moscow: Institute of Economic Forecasting, RAS. (In Russian).]

Коваль А. А., Левашенко А. Д., Синельников-Мурылев С. Г., Трунин П. В. (2018). Реформа валютного регулирования и валютного контроля в России. М.: Центр стратегических разработок, https://www.csr.ru/wp-content/uploads/2018/03/ Doklad_valyutnyi-_kontrol_Web.pdf [Koval A. A., Levashenko A. D., Sinelnikov-Murylev S. G., Trunin P. V. (2018). Reform of currency regulation and currency control in Russia. Moscow: Center for Strategic Research. (In Russian).]

Маневич В. (2017). Альтернативные стратегии преодоления стагнации и «новая модель роста» российской экономики // Вопросы экономики. № 8. С. 121 — 137. [Manevitch V. (2017). Alternative strategies of overcoming stagnation and a "new growth model" of the Russian economy. Voprosy Ekonomiki, No. 8, pp. 121 — 137. (In Russian).]

Моисеев С. P. (2017). Центральный банк и политика валютного курса. М.: Дело. [Moiseev S. R. (2017). Central bank and currency rate policy. Moscow: Delo. (In Russian).]

МЭР (2017). Прогноз социально-экономического развития Российской Федерации на 2018 год и на плановый период 2019 и 2020 годов. Москва, http:// economy.gov.ru/wps/wcm/connect/2e83e62b-ebc6-4570-9d7b-ae0beba79f63/ prognoz2018_2020.pdf?MOD=AJPERES&CACHEID=2e83e62b-ebc6-4570-9d7b-ae0beba79f63 [Ministry of Economic Development of the Russian Federation (2017). Forecast of the social and economic development of the Russian Federation for 2018 and the planned period of 2019 and 2020. Moscow. (In Russian).]

Навой A. B. (2017). Адаптация платежного баланса Российской Федерации к внешним шокам в 2014—2017 годах // Деньги и кредит. № И. С. 8 — 13. [Navoy А. V. (2017). Adaptation of the Russian Federation balance of payments to external chocks in 2014-2017. Dengi і Kredit, No. 11, pp. 8-13. (In Russian).]

Поливач А. Б. (2017). Фактор валютного курса во внешней торговле ведущих стран. Автореф. дне. на соиск. учен. степ. к. э. н. [Polivach А. В. (2017). Currency aspect of foreign trade of leading countries. Abstract of PhD (economics) dissertation. (In Russian).]

РЭБ (2017). Российский экономический барометр. № 4. https://www.imemo.ru/ files/File/magazines/REB_kvartal/2017/2017_04_reb_kvartal_ru.pdf [REB (2017). Russian economic barometer, No. 4. (In Russian).]

Синяков А., Юдаева К. (2016). Политика центрального банка в условиях значительных шоков платежного баланса и структурных сдвигов // Вопросы экономики. № 9. С. 5 — 39. [Sinyakov A., Yudaeva К. (2016). Central bank policy under significant balance-of-payment shocks and structural shifts. Voprosy Ekonomiki, No. 9, pp. 5 — 39. (In Russian).]

Спартак A. H. и др. (2018). Перспективы наращивания российского несырьевого экспорта. М.: Центр стратегических разработок, https://www.csr.ru/wp-content/uploads/2018/04/Report-Non-energy-Export.pdf [Spartak А. N. et al. (2018). Prospects of increasing Russian non-commodity exports. Moscow: Center for Strategic Research. (In Russian).]

Bulatov A. (2017). Offshore orientation of Russian Federation FDI. Transnational Corporations, Vol. 24, No. 2, pp. 71 — 90.

Fernandez A., Klein M. W., Rebucci A., Schindler M., Uribe M. (2015). Capital control measures: A new dataset. IMF Working Paper, No. WP/15/80, April.

Ghosh A., Qureshi M.S., Sugawara N. (2014). Regulating capital flows in both ends: Does it work? IMF Working Paper, No. WP/14/188, October.

IMF (2006). Balance of payments and international investment position manual (BPM6). Washington, DC.

IMF (2009). World economic outlook. Crisis and recovery. Washington, DC.

IMF (2015). Managing capital outflows — further operational considerations. IMF Policy Papers, https://www.imf.org/external/пр/pp/eng/2015/120315.pdf

IMF (2017). World economic outlook. Seeking sustainable growth: Short-term recovery, long-term challenges. Washington, DC.

IMF (2018). World economic outlook. Less even expansion, rising trade tensions. Washington, DC.