Экономическая глобализация: неравновесность мирового хозяйства и растущая неопределенность

Е. А. Брагина

(О монографии «Перспективы экономической глобализации» под ред. А. С. Булатова)

Сквозная тема рассматриваемой монографии «Перспективы экономической глобализации» (Булатов и др., 2019) определена ее названием, а позиции авторов, несмотря на разнообразие оценок, ориентированы на объяснение сути этого процесса, форм и особенностей его воздействия на страны, находящиеся на разных стадиях развития. Оценить направления и масштабы экономической глобализации сложно из-за кардинальных различий в социально-экономических возможностях и формах участия в ней отдельных стран. Существенное влияние на ее темпы оказывают уровень развития национальных хозяйств, степень их вовлеченности в мировую экономику, а также политические позиции государств.

В монографии выявлены принципиальные противоречия современного этапа экономической глобализации, ее специфика в отдельных странах, неоднозначная реакция государств на новые возможности и препятствия развитию. В XXI в. на фоне научно-технических достижений проявились как преимущества, так и проблемы при установлении межгосударственных экономических связей. В книге представлены позиции государств и их объединений в современной экономике, отражены попытки стран укрепить свое положение в быстроменяющемся мировом хозяйстве, прогресс и возникающие на этом пути трудности. Под влиянием сложного комплекса тенденций -стремления отставших стран модернизировать национальную экономику и определенного внешнего принуждения к этому — формируются межгосударственные связи на разных уровнях.

Значительное число стран все еще находится на периферии мирового развития, они втянуты в его орбиту, но играют второстепенную роль. В то же время особый интерес представляет их взаимодействие с высокоразвитыми государствами, образующими основу современной экономической глобализации. Это прежде всего страны — лидеры научно-технического прогресса, взаимосвязи которых характеризуются высоким динамизмом. Внешнеторговые связи, совмещающие разные типы производства и сбыта, втягивают в международный товарооборот отставшие страны, способствуя их приобщению к современным формам внешнеторговых контактов. Так, производство текстильных изделий из поставляемого Китаем сырья увеличило занятость и товарный экспорт готовой продукции в Бангладеш.

В книге дана широкая картина участия государств и их объединений в мировом хозяйстве на фоне экономической глобализации с использованием большого фактического материала, представленного в виде таблиц и графиков. Сразу оговоримся, что, учитывая масштабы монографии, невозможно в одной статье отразить все особенности авторских позиций.

Прогнозы экономической глобализации

Открывает монографию глава Л. М. Капицы о перспективах экономической глобализации на базе прогнозов ведущих международных организаций, в том числе ОЭСР, а также прогноза ИМЭМО РАН «Мир 2035» (Дынкин, 2017. С. 352). Показатели перспектив экономической глобализации до 2030 г. умеренно оптимистичные, снижение роста прогнозируется на следующие 30 лет (Булатов и др., 2019. С. 19—20). Но и на относительно коротком периоде, как показывает опыт, прогнозы в динамично меняющейся мировой экономической системе не всегда сбываются. Возникает также вопрос, насколько правильно говорить, что в основе прогнозов лежит «абсолютный приоритет рыночных ценностей» (Булатов и др., 2019. С. 18). Как показывает хозяйственная практика, в определенных масштабах вмешательство государства в качестве противовеса механизму рынка не нарушает такой приоритет и способно стимулировать экономический рост, но фронтальное повышение его роли ведет к развалу экономики (об этом говорит опыт Зимбабве, Венесуэлы и ряда других стран).

Несомненно, долгосрочное прогнозирование необходимо. Но когда речь идет о прогнозах экономического роста разных групп стран на перспективу до 2060 г., надо учитывать существенные особенности мирового развития. Насколько реальна в этот период модернизация экономики большинства стран Африки, которые находятся в прямой и пока постоянной зависимости от сырьевых цен на мировых рынках? Усложнение и диверсификация хозяйственных связей в сочетании с определенной разнонаправленностью политических интересов повышают непредсказуемость мировой экономики как глобальной системы.

Возникают сомнения в реалистичности и целесообразности предложенного прогноза с учетом значимой доли стран, в которых трудно предсказать траектории политического и экономического развития. Насколько выгодно правительствам, особенно бизнесу, ориентироваться на африканский общий рынок, договоренность о котором была достигнута в марте 2018 г., но не продвинулась дальше подписания 44 из 55 государств Африки ряда общих документов? Свои подписи не поставили главы крупного экспортера нефти Нигерии и самой экономически развитой страны континента ЮАР.

Чтобы лучше понять противоречивость мировой экономической конъюнктуры, приведем оценки ее перспектив на ближайшие годы, данные рядом известных экономистов. Они не слишком оптимистичны, в отличие от прогноза ОЭСР. П. Кругман на саммите в Дубае в феврале 2019 г. предсказал в текущем году или в начале 2020 г. глобальную рецессию, сравнив мировую экономику с «Титаником» из-за отсутствия сетей безопасности для ее предотвращения¹. О снижении темпов экономического роста после подъема последних двух лет предупреждала также глава МВФ К. Лагард^{1 2}.

Показателен подзаголовок доклада ЮНКТАД (2018b) о торговле и развитии 2018 г.: «Власть, платформы и иллюзия свободной торговли» (перевод может быть резче: «Власть, платформы и разочарование свободой торговли», за которую так ратовали классики экономической науки — правда не все). Его открывает отнюдь не оптимистичная констатация: «Мировая экономика снова в состоянии стресса» (UNCTAD, 2018. Р. iii) и далее «Парадокс глобализации 21 века заключается в том, что... экономика развитых и развивающихся стран характеризуется все большей нестабильностью, замедлением темпов роста и усилением раздробленности» (ЮНКТАД, 2018b. С. 5).

Доходы на душу населения по странам, несмотря на определенный рост, сильно различаются. Подчеркнутая авторами цитируемого доклада нестабильность международных потоков капитала, а также наметившийся с конца 2014 г. его отток из развивающихся стран, усилившийся во II квартале 2018 г., повысили неустойчивость мирового хозяйства в целом. Еще одним негативным фактором авторы доклада признали вялый спрос домохозяйств. Это важно для оценки перспектив экономической глобализации в большинстве стран Африки, Азии и Латинской Америки, в которых сохраняются относительно высокие темпы увеличения численности населения при ограниченном росте располагаемых доходов в результате устойчивой незанятости. Соответственно внутренний спрос не становится стимулом роста экономики.

В докладе ЮНКТАД «Инвестиции и новая промышленная политика» также преобладают негативные оценки: ожидаемые глобальные объемы инвестиций будут ниже уровня последних десяти лет. Доходность инвестиций падает во всех регионах, наиболее сильно в Африке и Латинской Америке. Авторы доклада отмечают: «Перебазирование производства в страны с дешевой рабочей силой теряет свою актуальность в мире расширяющейся автоматизации производства» (ЮНКТАД, 2018а. С. IV).

Общая оценка перспектив экономической глобализации представлена в докладах ЮНКТАД и Всемирного банка. Так, эксперты ЮНКТАД считают, что мир находится в начале следующей технологической революции, обещающей, по их мнению, всеобщую выгоду. При этом цифровизация создает новые возможности трансформации для предпринимателей и бизнесменов. Эксперты предупреждают, что многие существующие правила будут меняться, как и требования к подготовке работников в связи с автоматизацией, многие рабочие места будут потеряны. Преимущества будут огромными, но они не материализуются в рамках плавного недорогого перехода (UNCTAD, 2018). В том же духе высказывается Всемирный банк: «Сегодня, когда мировая экономика находится на подъеме, а бедность — на самом низком за обозримый период истории уровне, очень легко впасть в самоуспокоенность и упустить из виду тревожные вызовы. Среди самых серьезных из них — будущее мира труда... Инновации и технический прогресс нарушили прежний порядок вещей, но тех, чье благосостояние от этого выросло, оказалось больше, чем проигравших. Однако сегодня, когда инновации внедряются все быстрее, а технологии влияют на все стороны нашей жизни, вновь нарастает ощущение неопределенности» (Всемирный банк, 2019. С. vii). Как и подобает прогнозу на будущее, он в меру оптимистичен и неконкретен.

Мировая торговля, ТНК, трансграничные хозяйственные объединения

Можно согласиться с позицией А. В. Кузнецова, автора главы 3, о «неизбежности размывания „классических" ТНК», прежде всего в связи с растущей популярностью трансграничных стратегических альянсов, а также из-за «распространения, в том числе, сетевого принципа организации производства...» (Булатов и др., 2019. С. 88). Трансформация ТНК, которые еще сравнительно недавно были новой формой организации международного бизнеса, — наглядный показатель скорости перемен в современном мировом хозяйстве. В докладе ЮНКТАД, как плохая новость, приведен показатель разрыва в цифровом мире по числу высокотехнологичных ТНК: 14 из 25 находятся в США, по 3 — в ЕС и Китае, 4 — в других странах Азии, 1 — в Африке (ЮНКТАД, 2018b. С. 15). Трудно считать эти показатели чем-то новым — связь ТНК с уровнем технологического развития страны была им присуща с момента формирования. Здесь важнее другое замечание авторов доклада: «Рост прибыли больших компаний планетарного масштаба является одной из основных причин глобального функционального неравенства: он ведет к увеличению разрыва между небольшим числом крупных победителей и многочисленными более мелкими компаниями, которые вытесняются с рынка» (ЮНКТАД, 2018b. С. 14).

Как отмечено в главе 6 (автор — А. Н. Спартак), торговля на современном этапе остается основой экономической глобализации. «Характерной чертой экономической глобализации стал опережающий рост физических объемов международной торговли товарами и услугами по сравнению с динамикой реального ВВП» (Булатов и др., 2019. С. 136). На долю товаров приходится 80% всей внешней торговли в мире. По мнению автора главы, повышение доли услуг в мировом ВВП ведет к торможению международной торговли (Булатов и др., 2019. С. 146 — 147). Это не совсем очевидно, поскольку повышение доли услуг в ВВП, как правило, связано с диверсификацией экономики.

Разные типы трансграничных хозяйственных объединений, включающих как развитые, так и развивающиеся страны, несмотря на существенные различия в уровне экономического развития участников, взаимодействуют на условиях, в той или иной мере отвечающих их интересам. В странах с неразвитой экономикой рост ВВП замедлился, но крупные игроки остались в выигрыше благодаря международной торговле. Именно она укрепляет сложившееся неравенство. Существенные изменения происходят в географической структуре мирового экспорта, прежде всего за счет стран «большой семерки», что хорошо иллюстрируют данные таблицы 6.2 (Булатов и др., 2019. С. 139). Вполне предсказуемы лидеры глобального экспорта высокотехнологичных товаров — на США, ЕС, Японию вместе приходится 44%, на Китай — 26%. Особое внимание в книге уделено новым игрокам — странам Азии, членам АСЕАН, занимающим 13% на этом рынке (Булатов и др., 2019. С. 152).

На современном этапе особенно перспективен мировой рынок образовательных услуг. К ним категория «утечка мозгов» уже не применима. В сферах образования и управления цифровизация формирует принципиально новые возможности для экономического и социального продвижения, но если страна не в состоянии создать собственный кадровый резерв или обеспечить его привлечение извне, отставание неизбежно. Здесь больших успехов добилась Индия: свыше 100 млн индийских граждан в 2015 г. получили доступ к Интернету.

Современная мировая торговля представляет собой сложную систему переплетений региональных торговых соглашений, к 2016 г. в составе ВТО не осталось стран, не участвующих в них. Правда, не совсем ясно, улучшило ли это деловой климат для всех участников. Трудно четко определить влияние на него формирующегося мегарегионализма, но как будут чувствовать себя в мире сверхкрупных объединений страны, не сумевшие по разным причинам присоединиться к ним?

Представляет интерес точка зрения Б. Е. Зарицкого и А. Н. Захарова, авторов главы 12, на перспективы реиндустриализации развитых европейских стран. Констатируется снижение темпов роста в большинстве из них. Исключение составляет Германия, располагающая крупным современным промышленным сектором и возможностями экспорта его продукции. Но перспективы реиндустриализации ряда ведущих европейских стран скорее пессимистичны. По мнению экспертов Deutsche Bank, «для промышленного ренессанса в Европе пока нет условий» (Булатов и др., 2019. С. 342).

На этом фоне полезно оценить изменения в динамично растущих странах Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР). Он все чаще фигурирует в политическом и исследовательском лексиконе как Индо-Тихоокеанский, что отражает признание растущей роли Индии как в этом регионе, так и на международной арене. В нем расположены самые многонаселенные страны мира — Индия и КНР, они же демонстрируют высокие темпы экономического роста. Здесь также действует одно из старейших, самых устойчивых и, что особенно важно, успешных объединений развивающихся стран — АСЕАН. Не совсем ясно, насколько оправданно мнение автора главы 21 Г. М. Костюниной, что АТР в целом и его субрегионы подвержены эффекту «тарелки спагетти», когда участники одновременно состоят в разных объединениях, сохраняя при этом собственные правила и ограничения (Булатов и др., 2019. С. 592). Формально страны вместе, но каждый прежде всего за себя, что свойственно, как представляется, подавляющему большинству международных объединений. Для оценки перспектив этого гигантского региона важен авторский вывод, что модель догоняющего развития «меняется на модель, ориентированную на внутренний спрос, благодаря росту объемов производства и росту внутреннего потребления в регионе» (Булатов и др., 2019. С. 597).

Технологическое взаимодействие в мировой экономике

Для экономической глобализации XXI в. характерно растущее взаимодействие стран с разным уровнем экономического, особенно научно-технического, развития, что подтверждает доклад ЮНКТАД (2018b). В основе этого феномена лежит усиливающаяся неравномерность в освоении/ заимствовании инноваций, что может способствовать сближению основных показателей национальных экономик. Мировое хозяйство сохраняет сложную многоступенчатую структуру, страны подвержены разнонаправленным изменениям под влиянием экономической глобализации, в том числе информационного эффекта, особенно демонстрационного, активно воздействующего с помощью современных информационно-коммуникационных технологий на все большее число стран и людей. Этот процесс объективно обусловлен расширением трансграничного хозяйственного сотрудничества.

Для экономической глобализации на современном этапе характерен рост масштабов трансграничного перемещения научных знаний и их носителей в мировом хозяйстве при сохранении явного дисбаланса между ограниченным числом стран-лидеров, генерирующих знания и активно осваивающих их применение на практике, и основной группой государств, стремящихся приобщиться к этой форме современного роста, чтобы быстрее преодолеть экономическое и социальное неравенство (глава 7, автор -Н. В. Шелюбская; Булатов и др., 2019. С. 235—252). Связь этого процесса с дальнейшим развитием глобальных цепочек создания стоимости (ГЦСС; глава 4, автор — Н. Ю. Конина), которые успешно формируются не только в производстве, но и в сфере услуг, остается не очевидной (Булатов и др., 2019. С. 92). Отметим, что экспорт услуг стал важной чертой современной внешнеэкономической деятельности развитых экономик. Другая постановка вопроса о роли ГЦСС содержится в главе 6: «Можно предположить, что бум в развитии ГЦСС остался позади...», так как «затраты на освоение и применение технологии продолжают падать, международные различия в стоимости рабочей силы перестают быть решающим фактором в выборе места размещения производства» (Булатов и др., 2019. С. 168 — 169). Эта позиция несколько расходится с практикой, например, правительства Индии, которое, как отмечено в главе 22 (автор — Н. В. Галищева), «всемерно поощряет индийские компании инициировать создание собственных ГЦСС» (Булатов и др., 2019. С. 604). Актуальным направлением внешнеэкономической практики Индии становится также политика «мягкой силы», прежде всего в странах Южной и Юго-Восточной Азии, а также Африки (Булатов и др., 2019. С. 615 — 616). Применительно к нашей стране, как подчеркнуто в главе 23 (автор — А. С. Булатов), «слабая вовлеченность России в ГЦСС (что видно из очень низкой доли промежуточной продукции в российском экспорте) объясняется... прежде всего, внешнеполитическими причинами» (Булатов и др., 2019. С. 637).

Современный этап мирового развития в целом ориентирован на расширение и диверсификацию форм экономической глобализации. Мир вступил в фазу очередной промышленной революции («Индустрия 4.0») на основе цифровизации. С началом XXI в. критерием научно-технического прогресса становится использование цифровой модели развития («цифрового перехода»). В ряде стран она вступает в острое противоречие с низким уровнем образования, национальными традициями и институтами, спецификой культуры, а также неспособностью государства проводить соответствующий курс. Масштабами цифровизации экономики во многом определяются позиции страны в мировом хозяйстве.

Данный процесс может не только дать обществу огромные преимущества, но и принести тяжелые испытания для большинства населения. Это объективная черта всех предшествующих промышленных революций. Созидательные возможности научно-технического прогресса нередко вступают в противоречие с экономическим положением разных групп населения, особенно в недостаточно развитых странах. Выкуп земли под промышленное строительство, осуществляемый правительством Индии, по сути, необходим, но как обеспечить занятость высвобождающейся в аграрном секторе рабочей силы?

Современная промышленная революция грозит сокращением занятости, в первую очередь неквалифицированных и низкоквалифицированных работников. На этом противоречивом фоне И. В. Данилин, автор главы И, сформулировал кардинальный вопрос: «...готовы ли мы к технологической революции?» (Булатов и др., 2019. С. 322). Правда, не совсем ясно, кто это «мы». Видимо, речь идет о мире в целом, о странах с качественно разным уровнем развития и перспективами роста, часть которых еще не прошла этап индустриализации. Но, как показал исторический опыт, мир не меняется по принципу «поворот все вдруг». Одна из сильных сторон представляемой монографии именно в авторском анализе принципиальных различий стран, в силу которых каждая из них переживает очередную технологическую революцию, проходя через собственные ошибки и достижения, причем некоторые страны застревают на обочине мирового развития. Поэтому однозначного ответа на поставленный автором главы вопрос нет (Булатов и др., 2019. С. 330).

Специфика современной глобализации

К числу особенностей современного мирового хозяйства относится то, что в условиях распространения экономической глобализации многие страны в разной степени воспроизводят предыдущие отсталые уклады и типы хозяйства. Новое на определенных этапах неизбежно сосуществует со старым и не всегда мирно, а глобализация, как современное динамичное начало, резко обостряет эти противоречия. Что общего, например, между глубинными районами ряда стран Африки, Южной Азии и Латинской Америки и их столицами с современными небоскребами, офисами, торговыми центрами, университетами? Такие количественно и качественно разные формы сохраняются в рамках национальных хозяйств, хотя и испытывают постоянное воздействие, а иногда прямое давление извне, причем нельзя исключить и попятное движение, что нереально в современных развитых странах.

Масштабы и формы восприятия экономической глобализации как внешнего фактора имеют особенности, определяемые в значительной мере предшествующим этапом развития конкретной страны. Это одна из важных причин неравномерности экономической глобализации и существенных различий с точки зрения возможностей, форм и темпов подключения стран к этому процессу. Здесь полезно отметить сохраняющийся во многих странах «эффект колеи» (Аузан, 2015). В экономически отстающих странах происходит, по выражению автора, «залипание», торможение социально-экономического развития. Хотя экономическая глобализация способна ускорять внутренние преобразования, этот процесс неизбежно требует значительных инвестиций, не всегда доступных отставшим странам, а главное, целевого управления. Экономическое неравенство государств остается характерной чертой мирового хозяйства как в настоящее время, так и на неопределенную перспективу.

Глобализация сохраняет и усиливает основные черты, присущие рыночному хозяйству. Растет число ведущих игроков мирового рынка и обостряется их конкуренция, например, за экономические позиции в Африке. Относительно новым явлением стала инвестиционная активность Китая, особенно в странах этого континента, расположенных на морских путях, с целью заложить основы африканского варианта проекта «Один пояс, один путь». Китай продвигается фронтально: инвестиции, торговые связи, кредиты под низкие проценты и даже ввоз собственных рабочих, несмотря на протесты местных властей. Поэтому В. В. Карлусов, автор главы 20, логично приводит мнение китайских аналитиков, которые исходят «прежде всего, из учета реально достигнутого — и все возрастающего! — вклада Китая в базовые приростные показатели глобальной экономики» (Булатов и др., 2019. С. 553).

Авторы монографии исследовали экономические связи разных групп стран на конкретных примерах из практики международных организаций и ряда государств. Значительный интерес представляют главы, в которых проанализировано воздействие экономической глобализации на такие разные страны, как Индия, Китай, Россия, США, Япония.

Экономическая глобализация не всегда занимает лидирующие позиции в повестке официальных встреч на высшем уровне. Так, на саммите G20 30 ноября — 1 декабря 2018 г. в Буэнос-Айресе в заключительном коммюнике использована обтекаемая фраза, что ее участники признают необходимость реформирования ВТО, и не менее расплывчатое обязательство «использовать все политические средства для достижения роста экономики»³. Феномен экономической глобализации даже не упомянут. Но мировой опыт доказал, что с этим процессом связаны принципиальные экономические изменения. Другой вопрос, в какие сроки и в каких объемах группа государств, вынужденных заимствовать научно-технические достижения, сможет их практически освоить, перевести национальные экономики на современную технологическую базу или, по крайней мере, начать этот процесс в основных отраслях. Скорее всего, мировое хозяйство еще долго будет сохранять разноуровневую неравновесную структуру.

Представленная монография актуальна прежде всего постановкой вопроса о перспективах экономической глобализации. Ее формы, закономерности, скорость постоянно меняются, как и роли, хозяйственные возможности большинства участников процесса в целом. Происходящие в ходе экономической глобализации изменения трудно просчитываются, при достижении намеченных целей возникают непредвиденные последствия, а подчас -и ошибки. Их причины разнообразны, могут быть порождены не всегда предсказуемыми политическими событиями, отрицательно сказываются на экономике. Поскольку используемые государством методы требуют взаимодействия с многочисленными участниками экономических процессов как внутри страны, так и вовне, с их противоречивыми интересами и взаимными претензиями, полученные результаты становятся во многом неожиданными.

Книга во многом новаторская, но иногда возникает впечатление, что не все авторы хорошо знакомы с монографией в целом. Она слишком объемна, хотелось бы увидеть анализ перспектив экономической глобализации в более компактном виде. Признавая сложную взаимосвязь факторов, необходимых для понимания основных проблем экономической глобализации, лучше было бы разнообразить названия глав — 9 из 14 начинаются или включают слово «проблемы». Неясно, почему нигде не упомянута теневая экономика, которая играет существенную роль в трансграничной торговле и не только, особенно в странах Африки и Южной Азии (Medina, Schneider, 2018. Р. 61-76).

Очень сложно ориентироваться в бесконечных аббревиатурах названий международных организаций. Посвященная им глава 15 (автор -Б. А. Хейфец) в оглавлении выглядит как шифровка (Булатов и др., 2019. С. 6). Видимо, в дальнейшем придется приводить перечень полных названий международных организаций в приложении.

В книге выявлены принципиальные противоречия современного этапа экономической глобализации, ее специфика в группах стран и неоднозначные реакции на новые возможности и препятствия, с разной скоростью формирующиеся в рамках мирового хозяйства. Приведенная авторами обширная библиография по сквозной теме книги полезна для читателей, интересующихся как проблемами мировой экономики, так и особенностями представленных в монографии стран. Разнообразие авторских позиций помогает читателю понять неоднозначность экономической глобализации, сочетающей объективные процессы и субъективные действия государств.

¹ WGS 2019: Recession looming, Paul Krugman cautions governments to be prepared, http: wam.ae en details 1395302738474

² https: ru.reuters.com article businessNews idRUKCNIPGOSE-ORUBS

³ https: tass.ru mezhdunarodnaya-panorama 5861391

Список литературы

Аузан А. А. (2015). «Эффект колеи». Проблема зависимости от траектории предшествующего развития — эволюция гипотез Вестник Московского университета. Серия 6: Экономика. № 1. С. 3 — 16. [Auzan А. А. (2015). “The effect of rut”. The problem of dependence on the trajectory of previous development — the evolution of hypotheses. Vestnik Moscovskogo Universiteta, Seriya 6: Ekomomika, No. 1, pp. 3 — 16. (In Russian).]

Булатов А. С. и др. (2019). Перспективы экономической глобализации. Коллектив авторов. М.: Кнорус. [Bulatov A. S. et al. (2019). Prospects of economic globalization. Moscow: ICnorus. (In Russian).]

Всемирный банк (2019). Доклад о мировом развитии 2019. Изменение характера труда. Вашингтон. [World Bank (2019). World development report 2019: The changing nature of work. Washington, DC.]

Дынкин А. А. (ред.) (2017). Мир 2035. Глобальный прогноз. М.: Магистр. [Dynkin A. A. (ed.) (2017). The world 2035. A global forecast. Moscow: Magistr. (In Russian).]

ЮНКТАД (2018a). Доклад о мировых инвестициях, 2018 год. Инвестиции и новая промышленная политика. Основные тезисы и обзор. Женева. [UNCTAD (2018а). World investment report 2018. Investment and new industrial policies. Geneva.]

ЮНКТАД (2018b). Доклад о торговле и развитии, 2018 год. Власть, платформы и иллюзия свободной торговли: Обзор. Нью-Йорк; Женева. [UNCTAD (2018b). Trade and development report 2018. Power, platforms and the free trade delusion'. An overview. New York and Geneva. (In Russian).]

Medina L., Schneider F. (2018). Shadow economies around the world: What did we learn over the last 20 years? IMF Working Paper, No. WP 18 17.

UNCTAD (2018). Trade and development report 2018. Power, platforms and the free trade delusion. New York and Geneva.