Экономическая сила: перспективы долгосрочного развития России и США

М.Ю. Белецкая

В современном глобальном контексте экономическая сила стран играет важную, а возможно, и ключевую роль в формировании мировой политико-экономической картины. При этом постоянный интерес представляет рассмотрение экономических позиций России и США, их динамики в ретроспективе и долгосрочной перспективе. Рассматривая позиции России и США, невозможно игнорировать и другие, близкие им по экономическому потенциалу страны, которые представляют собой элементы многополярного мира.

Целью данной работы является анализ экономической динамики России, США и ряда других стран на интервале с 1960 по 2060 гг. Одним из важнейших факторов экономического развития представляются демографические характеристики, а также показатели эффективности.

Говоря о странах-лидерах экономического развития, можно выделить два среза или два основания их систематики. Во-первых, это объемные показатели экономического потенциала, например, ВВП (валовой внутренний продукт). И в настоящее время, и в долгосрочной перспективе тройка ведущих стран здесь уже определена: Китай, США, Индия. Вопрос состоит в том, что последовательность позиций двух замыкающих стран в обозримом будущем может поменяться [1]. Во-вторых, часть стран представляет собой уже сложившиеся развитые экономики (США, Япония, Германия, Великобритания, Франция и ряд других), другую часть составляют «восходящие» страны с активно перестраивающейся, конкурирующей и растущей экономикой. В XXI веке доминирующие державы мировой системы больше не формируются исключительно лидирующими западными государствами [2]. При этом усиливается соперничество в разных группах стран, нарастает так называемое «конкурентное взаимодействие» [3].

Усиление соперничества и конкуренции, сопровождающееся развитием взаимодействия (в том числе в новых форматах), определяет актуальность рассмотрения перспектив изменения мирового экономического ландшафта.

Обзор литературы

Концепции экономической силы имеют давнюю историю и охватывают корпоративный, региональный и страновой уровни. Рассмотрение экономической силы в контексте стран или их групп показывает, что ее содержание варьируется от объема производимого страной валового внутреннего продукта (ВВП) до сложных, комплексных понятий и оценок. Так, в работе Сьюзан Стрэндж [4] «Что такое экономическая сила и кто ей обладает?» экономическая сила увязывается с понятием власти и характеризуется как многоуровневая система взаимодействия стран.

В публикации Джона Уолли [5] экономическая сила выражена во взаимосвязанных и взаимно скрепляющих компонентах: размер экономики и рыночная власть; переговорная сила и взаимодействие; интеллектуальные возможности, репутация и другие компоненты «мягкой силы». Указывается на смещение экономической силы от стран с высоким уровнем дохода к странам с меньшим.

В книге Фрикета Чаушевича [6] сфокусировано внимание на финансовых аспектах экономической силы. Предлагаются оценки позиций стран на основе коэффициента роста (соотношения доли страны в мировом ВВП и мировой численности населения) и коэффициента национального дохода (отношение уровня валового национального дохода отдельных стран к мировому уровню этого показателя).

Экономическая сила также увязывается с экономической независимостью, стратегической автономией - например, в книге Витора Бенто [7] применительно к Евросоюзу.

Для отражения экономической силы, как правило, в составе более комплексных оценок, предлагается также целый ряд сводных индексов, в том числе позволяющих ранжировать страны. В этой связи необходимо обратить внимание на диссертационную работу германского исследователя Карла Хена [8], в которой подробно проанализировано более шестидесяти опубликованных подходов к оценке национальной силы (индексов национальной силы) с количеством используемых параметров от двух до более двухсот.

Одним из наиболее долгоживущих индексов, оценка которых продолжается уже несколько десятилетий, является Сводный индекс национального потенциала (Composite Index of National Capability, CINC) [9], разработанный Джоелом Дэвидом Сингером в 1963 г. Этот индекс объединяет демографические, экономические и военные показатели.

Своеобразностью характеризуется китайская концепция всеобъемлющей национальной силы (Comprehensive National Power, CNP; zõnghé guólì), изначально сформулированная в 80-х годах и предполагающая в том числе ранжирование стран [10]. Отличительной особенностью этой концепции является гибкость, использование экспертного, качественного и количественного методов, опирающихся на традиционные китайские подходы.

В отечественной литературе также уделяется внимание вопросам оценки национальной силы. Ряд работ [11-13] содержит описание зарубежных подходов к расчету индексов и их критическую оценку.

Проводятся также самостоятельные оценки национальной силы. В статье [14] рассчитаны комплексные показатели потенциалов «способности к выживанию» для США и России; показано, что наиболее велико отставание России от США в экономической сфере.

Развернутые расчеты обобщающих показателей национальной силы выполняются в ЦЭМИ РАН [15-16]. Модель индекса национальной силы включает широкий набор блоков исходных показателей. Важной особенностью предложенного подхода является использование для сверки показателей модифицированного метода главных компонент.

Завершая тему выбора индикатора для оценки экономической силы, обратим внимание на работу, в которой проанализирована долгосрочная взаимосвязь между ВВП и индексом мировой мощи. Показано, что ВВП в целом отражает динамику сложных и комплексных индексов [17]. Действительно, сам показатель ВВП также представляет собой комплексную оценку развития экономики, сочетающую ее объемные параметры, уровень технологического развития и многие другие характеристики [18].

Понятия многополярности или полицентричности представляют собой широко распространенные современные характеристики мировой политико-экономической системы. Иногда эти понятия используются как синонимы [19], но полицентрич-ность как понятие и подход представляется более комплексным и обладающим более широким охватом. В зарубежной и отечественной литературе рассмотрению этих вопросов посвящено большое число работ. Эти понятия используются в научном обороте с 1950-1960 гг.

Полицентризм иногда может подразумевать дистанцирование развивающихся стран от развитых для противостояния неоколониальным тенденциям. Одним из идеологов такого подхода был экономист Самир Амид, выдвинувший тезис «отключения», «разрыва» с мировой «либеральной» системой для успешного развития «периферийных» стран [20]. Это направление продолжает развиваться [21].

Среди отечественных публикаций, посвященных позициям России и США в современном полицентричном мире, необходимо назвать работу В.Н. Гарбузова [22], а также отметить книгу под редакцией А.А. Байкова и Т.А. Шаклеиной, охватывающую широкий спектр вопросов становления полицентризма в международной сфере [23].

Краткое изложение развития понятия полицентризма применительно к международному порядку представлено в публикации Бартломея Новака [24]. Сопоставление академических подходов к многополярности в западном, российском и китайском понимании приведено в работе Д.А. Дегтерева и Г.В. Тимашева [25].

Идеи становления полицентричности или многополярности мировой экономики можно интерпретировать как формирование и становление все большего числа центров экономической силы и принятия решений. Таким образом, полицентризм выступает прямым следствием роста экономической силы стран. На этом фоне страны-лидеры объективно вынуждены все в большей степени учитывать широкий спектр интересов и искать все новые форматы взаимодействия или противодействия влиянию «восходящих» стран.

Анализ долгосрочных трендов развития представляет собой специфическое направление экономической науки. Прежде всего следует отметить работы Энгаса Мэддисона [26-27], продолжающий их проект «Мэддисон» в Гронингенском центре роста и развития (Нидерланды)¹, а также публикации на основе этих данных [28-29]. Социально-экономические сценарии (Shared Socioeconomic Pathways)², разрабатываемые в рамках проекта австрийского Международного института прикладного системного анализа (IIASA, The International Institute for Applied Systems Analysis) содержат не только макроэкономические показатели, но и варианты развития урбанизации, выбросов парниковых газов [30]. Некоторые исследования охватывают отдельные регионы (например, Европу) и более детализированы [31]. В отечественной литературе внимание уделяется как общемировым экономическим тенденциям [32-36], так и развитию российской экономики [37-42].

Долгосрочные прогнозы разрабатываются многими организациями. Это исследовательские центры, консультационные и медиа структуры, международные группы.

В нашей стране прогнозированием занимаются федеральные органы государственной власти, прежде всего, Министерство экономического развития Российской Федерации. Банк России также занимается прогнозной деятельностью. Эти прогнозы выполняются для реализации установленных функций организаций.

Прогнозирование входит также в сферу интересов институтов Российской академии наук и ряда других научных организаций³.

Из относительно недавно опубликованных прогнозов можно отметить прогноз международной консалтинговой корпорации PwC [43] на период до 2050 г. В 2022 г. был представлен прогноз инвестиционного банка «Голдман Сакс групп» [44] до 2075 г. В 2023 г. компания «ФокусЭкономикс», занимающаяся макроэкономической аналитикой и прогнозами на основе консенсусного подхода, выпустила прогноз мировой экономики до 2050 г. [45].

Важным источником прогнозных данных является ОЭСР, зарекомендовавшая себя как авторитетный источник информации в области экономической статистики и прогнозирования. Прогноз с горизонтом до 2060 г. был представлен в конце 2023 г. [46]. Начиная с 1990 г. все данные прогноза представлены по годам и охватывают не только ВВП, но и достаточно широкий круг экономических показателей. Информация приведена по всем странам ОЭСР, а также по Аргентине, Болгарии, Бразилии, Индии, Индонезии, Китаю, Румынии, Хорватии и Южной Африке. Существенным недостатком этого прогноза является отсутствие данных по России и обобщающих мировых показателей.

Используемая информация и методы

Основным информационным источником настоящей статьи послужил долгосрочный прогноз ОЭСР на период до 2060 г. Указанный источник содержит отчетные и прогнозные данные об объемах ВВП, численности населения и ряд других показателей с 1990 по 2060 гг. ВВП представлен по паритету покупательной способности (в долларах США, в ценах 2015 г.) [46]. Прогнозные оценки ОЭСР выполнены в двух вариантах - базовом и варианте энергоперехода [47]. Поскольку целью данной статьи является межстрановое сравнение динамики показателей, использовались данные базового сценария. Отсутствие информации по России было восполнено оценками автора. Кроме этого, для дополнения ретроспективных данных по ряду стран использовались базы данных Всемирного банка⁴ и проекта «Мэддисон»⁵. Отчетные и прогнозные оценки общей численности населения и возрастной группы 15-64 лет были взяты из среднего варианта прогноза численности населения ООН по версии 2024 г. [48].

Основными методическими подходами для подготовки исходных данных были сопоставительный анализ, сверка показателей из разных источников, их масштабирование с целью приведения к характеристикам базового прогноза, страновое ранжирование. Кроме данных по России и США были отобраны показатели еще по десяти странам (Бразилия, Великобритания, Германия, Индия, Индонезия, Китай, Мексика, Турция, Франция, Япония), а также суммарно по странам зоны евро за период 1960-2060 гг.

Сопоставительный анализ показателей рассматриваемых стран осуществлен относительно уровней США. Это обуславливается значимостью экономики США и относительно высоким уровнем ее эффективности, что позволяет использовать его в качестве своего рода «точки отсчета».

Перспективные показатели объема ВВП для России определялись на основе заданных прогнозных темпов прироста ВВП по десятилетиям: 2023-2030 гг. 3%, 2031-2040 гг. 2,5%, 2041-2050 гг. 2,25%, 2051-2060 гг. 2%⁶. За прогнозный период среднегодовые темпы прироста ВВП составили 2,5%, что представляется достаточно оптимистичным вариантом.

Исследование собранных данных опиралось на анализ временных рядов, межстрановые сопоставления, шкалирование, группировки, формирование диаграмм, обобщение. В части диаграмм был использован специальный подвид точечных диаграмм, в которых по горизонтальной оси отражается один из факторов, определяющих рост, а по вертикальной оси - объемы ВВП. Предлагается называть такой подвид диаграмм «ростковыми» (sprout). Среди факторов, определяющих долгосрочные перспективы, основное внимание было уделено показателю численности населения в возрасте 15-64 лет (далее - население трудоспособного возраста), что соответствует подходам международных организаций и обеспечивает методическое единообразие [49-50].

Параметры долгосрочного развития

Оценки ВВП на основе современных данных ставят на первые места Китай и США (или США и Китай), что в определенной степени подтверждает идеи о «новой биполярности». Однако, по сравнению со «старой биполярностью» (США-СССР) относительный потенциал США (доля в мировой экономике) заметно уменьшился, а особенности китайской экономики и ряд других характеристик не позволяют отнести Китай к категории «сверхдержав» в понимании 70-80-х годов прошлого века. В то же время прогнозные оценки подтверждают сохранение Китаем лидирующих позиций по объему ВВП до 2060 г. На втором месте располагается Индия, на третьем - США. Суммарная экономика стран зоны евро занимает четвертую позицию (см. «ростковую» диаграмму на рис. 1.).

На горизонтальной оси показана численность населения трудоспособного возраста, на вертикальной - объемы ВВП. Темные прямоугольники на траекториях изменения ВВП обозначают уровень 2020 г. Данная диаграмма иллюстрирует долгосрочное влияние численности населения трудоспособного возраста на ВВП. Механизм этого влияния имеет несколько аспектов.

Во-первых, численность населения трудоспособного возраста можно рассматривать как ресурс, как производственный фактор. Во-вторых, эта группа населения получает наибольший объем доходов по сравнению с другими возрастными группами. В-третьих, население трудоспособного возраста формирует наиболее масштабный спрос, то есть является стимулирующим фактором экономического роста.

Если кривая отклоняется вправо, это означает рост ВВП, в том числе, за счет увеличения численности. Если кривая отклоняется влево, то рост происходит при сокращении численности, и это сокращение должно компенсироваться повышением эффективности экономики, ростом производительности труда. К завершению рассматриваемого периода из четырех экономических субъектов (страны еврозоны, США, Китай, Индия) относительно благоприятная демографическая ситуация ожидается в США, и здесь экономический рост будет обеспечиваться, в том числе, за счет увеличения численности населения трудоспособного возраста, включая мигрантов.

На рис. 2 представлена другая группа стран с высокими объемами ВВП, к которой относится и Россия. Здесь также показаны отдельно две страны еврозоны - Германия и Франция.

Страны с численностью населения в трудоспособном возрасте до 100 млн чел. группируются в левой части рисунка. В их число входит и Россия, для которой характерна значительная неравномерность в траектории ВВП: это период 1990-2006 гг., связанный с переходом к рыночной экономике, когда на фоне некоторого роста численности населения трудоспособного возраста происходил спад, а потом восстановление объема ВВП. Торможения и сбои роста наблюдались и в других странах -например, в Японии, Бразилии, но такой длительный период спада и восстановления характерен только для России.

В рамках принятых предпосылок траектория развития российской экономики в долгосрочной перспективе представляется достаточно реалистичной и обеспечивает высокую (вторую в этой группе стран) позицию по объему ВВП.

Практически все представленные на рис. 2 страны характеризуются сокращением численности населения в трудоспособном возрасте в перспективе (траектории объемов ВВП отклоняются влево). Исключение составляет Индонезия, траектория которой выглядит наиболее динамичной, а потенциал роста оценивается многими исследованиями как весьма значительный.

Практически все «восходящие» страны до 2010-х годов получали демографическое преимущество за счет увеличения численности населения в трудоспособном возрасте. Постепенно ситуация менялась и продолжает меняться, численность населения в трудоспособном возрасте в большинстве стран, лидирующих по объему ВВП, начинает сокращаться. Среди стран со сложившейся развитой экономикой, как уже отмечалось, только по США прогноз обещает на перспективу рост этой группы населения (в случае США это объясняется прежде всего масштабным притоком мигрантов). Как менялась и как в прогнозном периоде будет меняться численность трудоспособного населения в рассматриваемых странах относительно США, показано в табл. 1.

Таблица 1

Численность населения в трудоспособном возрасте по отдельным странам и по зоне евро, % от уровня США

Источник: United Nations, Department of Economic and Social Affairs, Population Division. World Population Prospects 2024, Online Edition; расчеты автора.

Рассматриваемый временной период показывает разнонаправленные тенденции изменения численности населения в трудоспособном возрасте. Ряд «восходящих» стран демонстрирует многократный рост этой возрастной группы. Менее впечатляющие показатели характерны для США (рост в 2,2 раза) и Китая (1,7 раза). Ряд стран со сложившейся развитой экономикой отличает сокращение этого показателя или отсутствие роста. Для России его уровень в 2060 г. ожидается на несколько процентов выше показателей 1960 г. Страны, теряющие свои демографические преимущества, то есть имеющие сокращение численности населения в трудоспособном возрасте, сталкиваются с двойным вызовом в аспекте роста ВВП. Необходимо обеспечивать рост производительности и эффективности для сохранения достигнутого уровня ВВП, то есть, образно говоря, бежать, чтобы оставаться на месте. А для увеличения объема ВВП требуется дополнительный, еще более высокий рост производительности и эффективности.

Перейдем к показателю ВВП на душу населения для возрастной группы 15-64 лет (то есть населения в трудоспособном возрасте). Этот показатель не отражает степень вовлеченности в трудовую деятельность и не учитывает занятых в экономике за пределами данной возрастной группы. Тем не менее, принимая во внимание указанные недостатки, представляется допустимым использование этого показателя для долгосрочной оценки динамики и сравнительных оценок производительности и эффективности.

На интервале 2020-2060 гг. США получают демографическое преимущество на уровне около 0,1% в среднем за год, что определяется увеличением численности населения в трудоспособном возрасте. Эта величина может показаться незначительной, но она, по крайней мере, обеспечивает стабильный объем ВВП, даже с небольшим ростом. Все увеличение производительности и эффективности будет в данном случае направлено на дополнительный рост ВВП. Для России ситуация иная: в этом временном интервале возможно сокращение численности населения в трудоспособном возрасте. Для компенсации этого сокращения необходим среднегодовой рост производительности и эффективности примерно на 0,5% в год только для того, чтобы сохранить объем ВВП на достигнутом уровне. Для расширения объема ВВП необходимо еще большее повышение производительности и эффективности.

ВВП на душу населения в трудоспособном возрасте (показатели соответствующих стран в процентах от этого же показателя США) представлен в табл. 2.

Таблица 2

ВВП на душу населения в трудоспособном возрасте (показатели соответствующих стран, % от США)

Источник: база данных ОЭСР; United Nations, Department of Economic and Social Affairs, Population Division. World Population Prospects 2024, Online Edition; расчеты автора.

Большое значение имеют предыстория и базовый уровень эффективности, которым обладали США, Франция, Германия и Великобритания. США на всем рассматриваемом временном отрезке находились и будут находится среди лидеров рассматриваемых стран. Наиболее впечатляющими выглядят показатели Китая, Индии и Индонезии, которые уже сейчас характеризуются многократным ростом эффективности с 1960-х годов и будут продолжать движение, но замедляющимися темпами. Во многом эта динамика, особенно за прошедшие десятилетия, определяется структурными факторами: урбанизацией, переходом занятости из сельского хозяйства в промышленность, благодаря проведенным рыночным реформам, расширению открытости экономики и активной промышленной политике. Однако этот структурный ресурс не бесконечен, и его влияние ослабевает. Траектории эффективности России и Турции, начиная с 2010-х годов, достаточно близки, и к завершению прогнозного периода обещают результаты, соответствующие таким экономикам как Франция и Великобритания.

Для России обратим внимание на период после 1970-х годов. Пиковые значения были достигнуты в начале 1980-х годов, за этим периодом последовало сокращение, которое охватило и 1980-е годы, и 1990-е годы. После 1998 г. показатель эффективности перешел на траекторию роста, который затормозился в 2010-х годах. Такая траектория движения показателя демонстрирует влияние структурной трансформации экономики на замедление в динамике эффективности [51].

Прошедший период и оценки на перспективу показывают впечатляющую, кратную, динамику эффективности «восходящих» стран, таких как Китай, Индия, Индонезия. Однако уже достигнутый уровень и прогнозы роста эффективности для стран со сложившейся развитой экономикой свидетельствуют о сохранении их лидерства в обозримой перспективе. С учетом демографических факторов, которые могут оказывать сдерживающие влияние, рост эффективности остается важнейшим фактором сокращения разрывов между рассматриваемыми экономиками.

Заключение

Рассмотрение траекторий развития России и США в долгосрочном периоде на фоне относительно близких по масштабам экономики стран позволяет прежде всего говорить о расширении многополярности мировой экономики на основе увеличения присутствия «восходящих» экономик в группе государств с высокими объемами ВВП. Этот процесс особенно активно идет с начала XXI в. Число таких стран растет, их удельный вес в мировой экономике увеличивается.

Страны с высокими объемами ВВП могут быть разделены на две группы: первая - с наиболее высоким уровнем ВВП - Китай, Индия, США (сюда также можно условно отнести региональное объединение стран зоны евро); вторая - с высоким объемам ВВП, включающая страны со сложившимися развитыми экономиками и ряд «восходящих стран», в числе которых и Россия.

Эти группы стран сейчас и в обозримой перспективе сохранят свой состав. Однако будет происходить перераспределение экономической силы в самих группах. При этом в рамках своих групп США будут перемещаться на более низкие позиции, Россия - на более высокие. Разрыв между Россией и США по уровню ВВП и эффективности сократится, но останется существенным.

Численность населения в трудоспособном возрасте - весьма важный фактор, во многом определяющий динамику экономического развития стран. В длительной перспективе Россия и США демонстрируют различные тенденции изменения численности населения в трудоспособном возрасте: для России ожидается сокращение численности этой группы, для США - ее рост. Такая динамика формирует в долгосрочной перспективе принципиально важную задачу для российской экономики, заключающуюся в необходимости за счет повышения эффективности и производительности не только компенсировать сокращение численности трудоспособного населения, но и обеспечивать экономический рост. Особенностью российской экономики при этом является сочетание черт как «восходящих стран», так и стран со сложившимися развитыми экономиками.

В каждой из групп стран можно ожидать усиления конкуренции, прежде всего в научно-технологической и образовательной сферах, поскольку ограничение численности трудоспособного населения преодолевается ростом эффективности и производительности.

¹ Groningen Growth and Development Centre. URL: https://www.rug.nl/ggdc/

² Shared Socioeconomic Pathways. URL: https://data.ece.iiasa.ac.at/ssp/

³ Развернутый подход демонстрируют доклады ИНПРАН, представленные в 2024 г. «Россия 2035 — к новому качеству экономики» и «Трансформация мировой экономики: возможности и риски для России», содержащие оценки долгосрочного развития мировой экономики.

⁴ World Bank. URL: https://data.worldbank.org/

⁵ Maddison Historical Statistics. URL: https://www.rug.nl/ggdc/historicaldevelopment/maddison/data/mpd2020.xlsx

⁶ Принятые темпы роста в целом корреспондируют с установками Указа Президента Российской Федерации «О национальных целях развития Российской Федерации на период до 2030 года и на перспективу до 2036 года» от 7 мая 2024 г.

Литература / References

1. Peyman H. America as No. 3: Get Real About China, India and the Rest. World Scientific. 2023. 334 p.
2. Lane D. Global Neoliberal Capitalism and the Alternatives: From Social Democracy to State Capitalisms. Policy Press. 2023. 325 p.
3. Sbragia A. The EU, the US, and trade policy: Competitive interdependence in the management of globalization // Europe and the Management of Globalization. Routledge. 2013. Pp. 70-84.
4. Strange S. What is economic power, and who has it? // International Journal. 1975. Vol. 30. No. 2. Pp. 207-224.
5. Whalley J. Shifting economic power // OECD Perspectives on Global Development. 2009. Pp. 1-46. URL: https://search.oecd.org/dev/pgd/45337859. pdf
6. Causevic F. Global financial centers, economic power, and (in) efficiency. Springer Nature. 2019. 167p.
7. Bento V. Strategic Autonomy and Economic Power: The Economy as a Strategic Theater. Taylor & Francis. 2022. 294 p.
8. Höhn K.H. Geopolitics and the measurement of national power: Dissertation zur Erlangung des Doktorgrades Universität Hamburg. 2011. 315 p. URL: https://ediss.sub.uni-hamburg.de/handle/ediss/5238
9. Singer J.D., Bremer S.A., Stuckey J. Capability Distribution, Uncertainty, and Major Power War, 1820—1965 // Advancing Peace Research. Routledge. 2012. Pp. 161-174.
10. Pillsbury М. The Chinese View of Future Warfare. Barakaldo Books 2020. 620 p.
11. Довженко П.В. Экономическая мощь государства как институциональный фактор в мировой торговле // Таможенная политика России на Дальнем Востоке. 2016. № 2 (75). С. 74-80. [Dovzhenko P.V. Economic Power of a State as the Institutional Factor in the World Trade. Customs Policy of Russia in the Far East. 2016. No. 2 (75). Pp. 74-80. (In Russ.)] URL: https://cyberleninka.ru/article/n/ekonomicheskaya-mosch-gosudarstva-kak-institutsionalnyy-faktor-v-mirovoy-torgovle
12. Козинец А.И., Дмитриева М.О. Меняющийся баланс сил в Евразии и перспективы российско-китайского сотрудничества // Азиатско-Тихоокеанский регион: экономика, политика, право. 2022. Т. 24. № 3. С. 7388. [Kozinets A.I., Dmitrieva M.O. The changing balance of power in Eurasia and prospects for Russian-Chinese cooperation // PACIFIC RIM: Economics, Politics, Law. 2022. Vol. 24. No. 3. Pp. 73—88. (In Russ.)] URL: https://doi.org/10.24866/1813-3274/2022-3/73-88
13. Цейковец Н.В. Индексные методы интегральной оценки уровня национальной экономической безопасности // Проблемы современной экономики. 2015. № 4 (56). С. 106-109. [Tseikovets N.V. Indeksnye metody in-tegral'noi otsenki urovnya natsional'noi ekonomicheskoi bezopasnosti // Problemy sovremennoi ekonomiki. 2015. No. 4 (56). Pp. 106-109. (In Russ.)] URL: http://www.ecsecurity.ru/files/the_level_of_the_national_economic_se-curity-index_methods_of_the_integral_evaluation.pdf
14. Кротов М.И., Мунтиян В.И. Россия в мировой архитектуре: национальная мощь и способность к выживанию // Проблемы современной экономики. 2017. № 2 (62). С. 58-64. [Krotov M.I., Muntiyan V.I. Rossiya v mirovoi arkhitekture: natsional'naya moshch' i sposobnost' k vyzhivaniyu // Problemy sovremennoi ekonomiki. 2017. No. 2 (62). Pp. 58-64. (In Russ.)] URL: http://m-economy.ru/articles_pdf/62/PSE_62_p58_64. pdf
15. Bakhtizin A., Khabriev B., Makarov V., Sushko E., Wu J., Wu Z. Modeling and Assessment of National Power of Different Countries all over the World // Artificial societies. 2021. Vol. 16. Issue 3. URL: https://art-soc.jes.su/s207751800016081-8-1/ DOI: 10.18254/S207751800016081-8
16. Макаров В.Л., Бахтизин А.Р., Сушко Е.Д. Национальная стратегическая сила стран, международная торговля и экономическая успешность стран в нестабильном мире // Стратегирование: теория и практика. Т. 3. № 3. С. 277-297. [Makarov V.L., Bakhtizin A.R., Sushko E.D. The National Strategic Power, International Trade, and National Economic Success in an Unstable World. Strategizing: Theory and Practice. 2023. Vol. 3. No. 3. Pp. 277-297. (In Russ.)] URL: https://doi.org/10.21603/2782-2435-2023-3-3-277-297
17. Tomic D., Radulovic S. Economic vs. political power; historical overview of the World Power Index //Economic and Social Development: Book of Proceedings. 2023. Pp. 49-63. URL: https://www.esd-conference.com/up-load/book_of_proceedings/Book_of_Proceedings_esdPorto2023_Online.pdf#page=55
18. Goldstein J.S., Pevehouse J.C. International relations / Tenth edition, 2013-2014 update/Boston: Pearson. 2014. 568 p.
19. Арбатова Н.К. Разносторонний треугольник: отношения Евросоюза с США и КНР // Полис. Политические исследования. 2023. № 6. С. 83-99. [Arbatova N.K. The versatile triangle: EU relations with the USA and China // Polis. Political Studies. 2023. No. 6. Pp. 83-99. URL: https://doi.org/10.17976/jpps/2023.06.07
20. Amĩn S. Delinking: towards a polycentric world.. Zed Books. 1990. 194 p.
21. Mignolo W.D. Delinking: The rhetoric of modernity, the logic of coloniality and the grammar of de-coloniality // Cultural Studies. 2007. Vol. 21. No. 2-3. Pp. 449-514. URL: https://townsendcenter.berkeley.edu/sites/de-fault/files/wysiwyg/De-linking_Mignolo.pdf
22. Гарбузов В.Н. Россия и США в современном полицентричном мире // Международные отношения и общество. 2019. № 2. С. 30-34. [Garbuzov V.N. Rossiya i SShA v sovremennom politsentrichnom mire // Mezhdu-narodnye otnosheniya i obshchestvo. 2019. No. 2. Pp. 30-34. (In Russ.)] URL: https://www.elibrary.ru/down-load/elibrary_42877755_95488412.pdf
23. Baykov A., Shakleina T. (ed.). Polycentric World Order in the Making. Springer Nature. 2023. 659 p.
24. Nowak B.E. et al. A polycentric world order and the supply and demand of global public goods // Rocznik Instytutu Europy Srodkowo-Wschodniej. 2017. Vol. 15. No. 4. Pp. 29-45. URL: https://ies.lublin.pl/wp-content/up-loads/2020/08/riesw_1732-1395_15-4-348.pdf
25. Дегтерев Д.А., Тимашев Г.В. Концепция многополярности в западном, российском и китайском академическом дискурсе // Международные отношения. 2019. № 4. С. 48-60. [Degterev D.A., Timashev G.V. Concept of Multipolarity in Western, Russian and Chinese Academic Discourse // International relations. 2019. No. 4. Рр. 48-60. (In Russ.)] DOI: 10.7256/2454-0641.2019.4.31751. URL: https://nbpublish.com/library_read_arti-cle.php?id=31751
26. Maddison A. The World Economy. Vol. 1: A Millennial Perspective Vol. 2: Historical Statistics. OECD publishing. 2006. 655 p.
27. Maddison A. Contours of the world economy 1-2030 AD: Essays in macro-economic history. OUP Oxford. 2007. 436 p.
28. Joerg B. et al. (ed.). How Was Life? Global Well-being since 1820. OECD publishing. 2014. 272 p.
29. Geiger T. Continuous national gross domestic product (GDP) time series for 195 countries: past observations (1850-2005) harmonized with future projections according to the Shared Socio-economic Pathways (2006-2100) // Earth System Science Data. 2018. Vol. 10. №. 2. Pp. 847-856. URL: https://doi.org/10.5194/essd-10-847-2018
30. Cuaresma J. C. Income projections for climate change research: A framework based on human capital dynamics // Global Environmental Change. 2017. Vol. 42. Pp. 226-236. URL: https://doi.org/10.1016/j.gloen-vcha.2015.02.012
31. Rosés J.R., Wolf N. (ed.). The economic development of Europe's regions: A quantitative history since 1900. Routledge. 2018. 454 p.
32. Апокин А.Ю. Роль технологического фактора в долгосрочных прогнозах мировой экономики // Вопросы экономики. 2013. № 1. С. 97-116. [Apokin A.Y. The Role of Technological Change in the Long-run Global Economy Forecasting // Voprosy Ekonomiki. 2013. No. 1. Pp. 97-116. (In Russ.)] URL: https://doi.org/10.32609/0042-8736-2013-1-97-116
33. Гусев М.С. Моделирование экономического роста в долгосрочных прогнозах мировой экономики // Проблемы прогнозирования. 2014. № 5 (146). С. 3-14. [Gusev M.S. Modeling Economic Growth for Long-Term Global Economic Forecasting // Studies on Russian Economic Development. 2014. Vol. 25. No. 5. Pp. 3-14. (In Russ.)] URL: https://doi.org/10.1134/S1075700714050049
34. Гусев М.С. Положение России в мировой экономике: сценарии и прогноз // Всероссийский экономический журнал ЭКО. 2020. № 7 (553). С. 29-43. [Gusev M.S. Russia’s Position in the Global Economy: Scenarios and Forecast. ЕСО. 2020. No. 7. Pp. 29-43. (In Russ.)] DOI: 10.30680/ЕСО0131-7652-2020-7-29-43.
35. Кондратьев В.Б. Долгосрочные тенденции развития мировой экономики // Перспективы. Электронный журнал. 2015. № 4. С. 100-121. [Kondrat'ev V.B. Dolgosrochnye tendentsii razvitiya mirovoi ekonomiki // Per-spektivy. Elektronnyi zhurnal. 2015. No. 4. Pp. 100-121. (In Russ.)] URL: https://www. perspektivy.info/up-load/iblock/927/4_2015.pdf#page=100
36. Ясин Е.Г., Снеговая М.В. Тектонические сдвиги в мировой экономике: что скажет фактор культуры. М., Изд. дом ГУ-ВШЭ. 2009. 138 c. [Yasin E.G., Snegovaya M.V. Tectonic Shifts in the World Economy: What Can Say Culture Factor. M., HSE Publishing House. 2009. 138 p. In Russ.)]
37. Гурвич Е.Т. Долгосрочные перспективы российской экономики. Экономическая политика. 2013. № 3. С. 732. [Gurvich E.T. Dolgosrochnye perspektivy rossijskoj ekonomiki [Long-term Prospects of the Russian Economy // Ekonomicheskaya politika. 2013. No. 3. Pp. 7-32. (In Russ.)] URL: http://www.eeg.ru/files/lib/0507113-1.pdf
38. Ивантер В.В. и др. Долгосрочный прогноз развития экономики России на 2007-2030 гг. (по вариантам) // Проблемы прогнозирования. 2007. № 6. С. 3-45. [Ivanter V.V. Long-Term Forecast of Russian Economic Development for 2007-2030: Possible options // Studies on Russian Economic Development. 2007. No. 6. Pp. 3-45. (In Russ.)] URL: https://doi.org/10.1134/S1075700707060019
39. Симчера В.М. Развитие экономики России за 100 лет, 1900-2000. М., Экономика, 2006. 682 c. [Simchera V.M. Razvitie ekonomiki Rossii za 100 let, 1900-2000. M., Ekonomika. 2006. 682 p. (In Russ.)]
40. Смирнов С.В. Динамика промышленного производства в СССР и России: Часть I. Опыт реконструкции, 1861-2012 годы // Вопросы экономики. 2013. № 6. С. 59-83. [Smirnov S.V. Industrial Output in the USSR and Russia, 1861—2012. Part I. Reconstruction of Basic Time-series // Voprosy Ekonomiki. 2013. No. 6. Pp. 59-83. (In Russ.)] URL: https://doi.org/10.32609/0042-8736-2013-6-59-83
41. Смирнов С.В. Динамика промышленного производства в СССР и России: Часть II. Кризисы и циклы, 18612012 годы // Вопросы экономики. 2013. № 7. С. 138-153. [Smirnov S.V. Industrial Output in the USSR and Russia, 1861—2012. Part II. Crises and Cycles // Voprosy Ekonomiki. 2013. No. 7. Pp. 138-153. (In Russ.)] URL: https://doi.org/10.32609/0042-8736-2013-7-138-153
42. Широв А.А. (ред.) Посткризисное восстановление экономики и основные направления прогноза социальноэкономического развития России на период до 2035 г. М., Наука. 2020. 152 с. [. Shirov A.A. (red.) Post-crisis economic recovery and the main directions of the socio-economic development forecast ofRussia for the period up to 2035: Scientific report / ed. By the RAS Corresponding Member. M., Nauka. 2020. 152 p. (In Russ.)] DOI: 10.47711/sr1-2020
43. PwC. The long view: how will the global economic order change by 2050?  2017. URL: https://www. pwc.com/gr/en/publications/assets/the-world-in-2050.pdf
44. Goldman Sachs. The Path to 2075 - Slower Global Growth, But Convergence Remains Intact. 2022. URL: https://www.goldmansachs.com/intelligence/pages/gs-research/the-path-to-2075-slower-global-growth-but-con-vergence-remains-intact/report.pdf
45. Focus Economics. Focus 2050. Our key Consensus Forecasts for the next three decades. 2023.
46. OECD. Economic Outlook No. 114. December 2023. Long-term baseline projections. URL: https://stats.oecd.org/viewhtml.aspx?datasetcode=EO114_LTB&lang=en
47. Guillemette Y. and Château J. Long-Term Scenarios: Incorporating the Energy Transition, OECD Economic Policy Papers. OECD Publishing. Paris. 2023. No. 33. URL: https://doi.org/10.1787/153ab87c-en
48. United Nations, Department ofEconomic and Social Affairs, Population Division. World Population Prospects 2024, Online Edition. 2024.
49. OECD. Working age population (indicator). 2024. DOI: 10.1787/d339918b-en.
50. Harasty C., Ostermeier M. Population Ageing: Alternative measures ofdependency and implications for the future of work. ILO Working Paper. 2020. No. 5.
51. Кудров В.М. Советская экономика в ретроспективе. M., Наука. 2003. 308 c. [Kudrov V.M. Sovetskaya ekonomika v retrospektive. M., Nauka. 2003. 308 s. (In Russ.)]