СНГ: полтора десятилетия тщетных усилий

В 2005 г. главы государств СНГ решили 2006 год объявить "годом Содружества Независимых Государств": с момента образования постсоветского интеграционного блока в декабре 1991 г. прошло 15 лет. Намечались торжественные мероприятия, издание Секретариатом СНГ фундаментальных публикаций и т. п. Но, пожалуй, за все полтора десятилетия именно юбилейный год оказался самым безрадостным по ряду причин. В начале 2006 г. Украина, давно уже охладевшая к СНГ, не хотела упустить российские дотации, скрытые в заниженных ценах на газ. В конце года по той же причине вспыхнул острый конфликт с Белоруссией, казалось бы, наиболее приверженной интегрированию с Россией (даже готовой, правда на словах, вступить в Союзное государство). Это - уже качественно иной градус напряженности в рамках Содружества.

В промежутке между этими "газовыми войнами" резко обострились отношения между Россией и Грузией, усилилось давление Москвы на Кишинев, произошло постепенное ухудшение отношений между Россией и Азербайджаном. Выжидательную позицию занял Таджикистан, все более оглядываясь на Иран. Туркмения еще в августе 2005 г. приобрела статус ассоциированного члена-наблюдателя и практически вышла из СНГ. Впрочем, формально его членами не являются Молдавия и Украина, которые не ратифицировали Устав СНГ.

Одна из основных целей Содружества, согласно Уставу, - создание общего экономического пространства. Но за полтора десятилетия не удалось сделать даже первого шага на этом пути - создать зону свободной торговли в формате 12 стран-участниц. Поэтому попытки заменить инертное Содружество более жизнеспособными альянсами предпринимаются уже давно. Еще в октябре 2000 г. Белоруссия, Казахстан, Киргизия, Россия и Таджикистан учредили ЕврАзЭС с целью создания не только зоны свободной торговли, но и таможенного союза. (В марте 2006 г. к нему примкнул и Узбекистан; Украина и Армения имеют статус наблюдателей.) В 2002 г. параллельно и, по-видимому, в противовес этому сообществу было создано Центрально-Азиатское Сотрудничество (ЦАС) в составе Казахстана, Киргизии, Таджикистана и Узбекистана. В 2004 г. в него приняли и Россию, однако в октябре 2005 г. ЦАС было упразднено в связи с предстоящим присоединением к ЕврАзЭС Узбекистана.

В феврале 2003 г. президенты России, Белоруссии, Казахстана и Украины решили создать более компактную группировку - Единое экономическое пространство (ЕЭП), где товары, услуги, капиталы и рабочая сила будут свободно перемещаться между странами-участницами, тарифы и налоги станут едиными, а наднациональные органы должны проводить единую согласованную политику. Эта организация представлялась неким "локомотивом", способным придать импульс интеграционным процессам в СНГ. В июле 2004 г. на заседании Совета безопасности РФ В. Путин констатировал: "Мы подошли к определенному рубежу в развитии СНГ и, по сути, находимся перед альтернативой. Либо мы добьемся качественного укрепления Содружества, создадим на его базе реально работающую, влиятельную в мире региональную структуру, либо нас неизбежно ждет размывание этого геополитического пространства и, как следствие, окончательное падение интереса к работе в СНГ среди его государств-участников"(1).

Однако Киев не пожелал видеть в ЕЭП нечто большее, чем рутинную зону свободной торговли; процесс формирования правовой базы альянса зашел в тупик. Тогда в августе 2006 г. (на саммите лидеров ЕврАзЭС в Сочи) В. Путин, Н. Назарбаев и А. Лукашенко договорились вместо ЕЭП создать таможенный союз хотя бы для трех стран.

Как видим, формат интеграции постсоветского экономического пространства сжимается, а шансы на реализацию задуманного даже в узких рамках неуклонно снижаются. Тем не менее часть российской политической элиты по-прежнему привержена представлениям о значимости и перспективности СНГ и пытается его реанимировать. Не далее как 20 декабря 2006 г. Государственная дума РФ в своем заявлении отметила, что Содружество Независимых Государств отвечает интересам всех его участников и международного сообщества в целом, имеет значительный потенциал для развития и сотрудничества на всех направлениях. Еще в 2005 г. на саммите в г. Астане группе высокого уровня было поручено подготовить доклад о путях повышения эффективности деятельности СНГ и укрепления всестороннего сотрудничества государств - участников Содружества. Спустя год на минском саммите доклад этой группы не получил поддержки. Тогда для выработки концепции реформы СНГ решили создать новую рабочую группу на уровне заместителей министров иностранных дел. Не исключено, что летом нынешнего года на петербургском саммите ей на смену придет еще какая-нибудь межправительственная группа чиновников, озадаченных поисками выхода из бесперспективной ситуации.

На этом фоне с апреля 1997 г. одиноко маячит "призрак" Союзного государства России и Белоруссии. Этот проект представляет собой двустороннюю приманку: первой он сулит расширение экономического и военно-стратегического пространства на западных рубежах, а второй обеспечивает возможность скрыто подпитывать свою экономику за счет различных преференций со стороны ее восточного соседа, то есть российских налогоплательщиков.Регулярные переговоры по вопросам конституции будущего Союзного государства, введения единой валюты и по другим кардинальным проблемам неизменно заходят в тупик, превращая этот проект в перманентный мираж. В свете последних событий он тоже может кануть в небытие.

Императивы дезинтеграции постсоветского экономического пространства

Бесперспективность попыток реинтегрировать страны Содружества с самого начала была предопределена рядом объективных обстоятельств, которые до сих пор, к сожалению, игнорируются руководителями государств - наследников СССР.

Такое заблуждение понятно. На территории нынешнего СНГ за семь десятилетий сложилось хозяйственное пространство, прочно сцементированное не только жесткой партийно-государственной системой с ее директивными, надзирательскими и карательными органами, но и многими чисто экономическими узами: единой энергетической системой, развитой транспортной инфраструктурой, единой сетью коммуникаций. На всем этом пространстве действовали единые технические стандарты, сертификаты качества товаров и услуг, единые дипломы специалистов и т. п. На первых порах сохранялась даже общая для всех стран СНГ валюта - рубль. Казалось бы, все это позволит обеспечить высокий уровень интеграции постсоветского региона и после обретения союзными республиками независимости.

Но сама административно-командная модель советской экономики таила в себе заряд, взорвавший этот монолит. Новорожденные государства унаследовали от СССР не только высокую степень взаимозависимости, но и централизованный командно-распределительный хозяйственный механизм. На первых порах они могли развивать национальные экономики только посредством централизованного распределения материальных и финансовых ресурсов. У молодых государств не было иных способов регулировать макроэкономические процессы, кроме как выстраивать привычную управленческую вертикаль. Всесоюзный централизованный и замкнутый на себя экономический организм закономерно трансформировался в ряд меньших, но абсолютно таких же по образу и подобию организмов, повторяющих основные черты советской модели.

Центральные власти новых стран брали под контроль оскудевшие к концу 1980-х годов продовольственные и другие материальные ресурсы, их вывоз осуществлялся только с разрешения государства. Правительства стремились удерживать цены на продовольственные продукты и топливо на возможно низком уровне. К тому же с крахом системы, при которой ресурсодобывающие республики дотировали остальные "братские республики", последним приходилось сдерживать рост дефицита своих бюджетов, торговых и платежных балансов. Все это требовало сохранения централизованного финансирования и кредитования экономики, что, в свою очередь, предполагало обособление национальных кредитно-финансовых систем, введение национальных денег и т. п.

Процесс самоизоляции государств был усилен и ускорен глубоким экономическим спадом, охватившим в первой половине 1990-х годов все страны СНГ. Переход к рыночным отношениям всюду сопровождался инвестиционным кризисом и сужением реального сектора экономики: сельскохозяйственное производство в 1991 - 1995 гг. ежегодно сокращалось в среднем по Содружеству на 8%, промышленное - на 14, грузоперевозки - на 25%(2). Каждое правительство боролось за выживание своей национальной экономики.

В таких условиях сложившаяся плотная сеть межреспубликанских экономических связей неизбежно распадалась, несмотря на заключение многочисленных межправительственных торговых соглашений, призванных стать своеобразным буфером между отмирающими методами централизованного управления и нарождающимися рыночными механизмами. В соглашениях нередко устанавливались искусственно заниженные (или, напротив, завышенные) цены и даже бартерные сделки. Только по мере формирования рыночных механизмов и развития частного предпринимательства экономические связи между странами СНГ постепенно переходили с межгосударственного на микроэкономический уровень, на что ушло три-четыре года.

Однако с развитием рыночных регуляторов эти страны все больше вовлекались в международное разделение труда, причем не только в пределах СНГ, но и на мировом рынке. Страны Содружества, располагающие природными запасами нефти, газа, металлических руд и других минеральных ресурсов, имели явные преимущества перед другими партнерами, поскольку могли экспортировать минеральные ресурсы в дальнее зарубежье по более высоким мировым ценам(3). Например, доля минеральных продуктов в экспорте Азербайджана в дальнее зарубежье выросла с 56% в 1995 г. до 91 % в 2005 г., Казахстана соответственно - с 22 до 77, России - с 40 до 67, Белоруссии - с 8 до 59%(4). Продукция обрабатывающей промышленности постсоветских стран из-за низкой конкурентоспособности (за немногими исключениями) не пользуется спросом на мировом рынке и не приносит высоких экспортных доходов, поэтому поставляется в основном на рынки стран СНГ.

Эти структурные и экономические факторы предопределили размежевание государств Содружества на экспортеров и импортеров энергетических и сырьевых ресурсов, которое к 2000 г. вполне устоялось (см. табл. 1). Нетрудно заметить почти асимметрию между первыми и вторыми. Казалось бы, сложилось гармоничное дополнение отраслевых структур стран-партнеров. Но это только иллюзия, поскольку экспортеры топлива и минерального сырья, как отмечено выше, предпочитают рынки сбыта за пределами СНГ, где получают более высокие доходы. Импортеры этих ресурсов внутри Содружества, напротив, предпочитают закупать их в ближнем зарубежье и по заниженным ценам. Отсюда возникают "газовые" и подобные им конфликты.

Экспортеры же готовых изделий заинтересованы в приоритетном доступе на рынки стран СНГ, где их продукция, пусть и не по мировым ценам, но все еще пользуется спросом. Им важно максимально оградить рыночное пространство Содружества от наплыва более качественных товаров из дальнего зарубежья. Для этого нужно объединить рынки всех стран СНГ в целостное таможенное пространство с унифицированным импортно-экспортным режимом по его периметру. Однако импортеры готовых изделий предпочитают хотя и более дорогие, но высококачественные готовые изделия из дальнего зарубежья. При таких диаметрально противоположных интересах таможенный союз, требующий единой торговой политики в отношении третьих стран, не возможен. Именно поэтому Украина не намерена идти дальше зоны свободной торговли и не подписывает соглашения о формировании четырехстороннего таможенного союза в рамках ЕЭП.

Это только верхний слой противоречий, связанных с отраслевой структурой экономик стран СНГ. Дело в том, что в технико-экономическом отношении большинство государств - членов Содружества вообще не готовы к интеграции. Значительная часть центрально-азиатских и закавказских стран, а также Молдавия являются среднеразвитыми с преобладанием таких отраслей, как сельское хозяйство, добывающая промышленность и первичная переработка минерального топлива и сырья. Крупные центры машиностроения и других средне- и высокотехнологичных отраслей либо пока еще отсутствуют, либо, как в Армении, Азербайджане, Грузии и Узбекистане, носят анклавный характер и слабо влияют на общую ситуацию.

Это объективное обстоятельство имеет принципиальное значение, поскольку обрабатывающая промышленность в отличие от сельского хозяйства и добычи природных ресурсов позволяет бесконечно диверсифицировать производство на сколь угодно узкие отрасли и подотрасли, отпочкование которых закономерно порождает потребность в обмене продуктами подобных специализированных производств как внутри национальных экономик, так и между ними. Чем выше диверсификация международных товаропотоков, тем плотнее и устойчивее экономические связи стран-партнеров. Больше того, по мере развития машинного производства складываются условия для расчленения самого производственного процесса на отдельные операции и обмена между обособившимися звеньями единого технологического цикла их продукцией (то есть полупродуктами). Это, в сущности, уже качественно более высокая ступень, когда разделение труда в прежнем, классическом смысле перерастает в разделение производственного процесса.

В первой трети XX в. на этой основе развилось международное производственное кооперирование, то есть формирование технологически и экономически целостных производственных цепочек, отдельные звенья которых дислоцированы в разных странах, но функционируют по единому плану и в едином ритме, подобно цехам одной фабрики. Между ними по строгому графику перемещаются потоки деталей, узлов, компонентов, обеспечивая непрерывность всего технологического процесса, конечным результатом которого является тот или иной готовый продукт. Во взаимном экспорте машин и транспортных средств внутри Евросоюза доля частей и компонентов уже в 1980 - 1990-х годах достигла 26 - 28% (5.)

На такой основе унифицируются технические стандарты стран-партнеров, развивается международное научно-техническое сотрудничество, сближаются нормы правового регулирования связанных с этим экономических отношений и т. п. Речь идет, в сущности, об определенном сращивании отдельных производств этих стран в целостные международные производственно-хозяйственные комплексы и о соответствующей конвергенции сопряженного с их функционированием национального правового и фискального регулирования. Надо ли говорить, сколь существенно это умножает массу товаров, обращающихся между странами, и сколь прочно привязывает национальные хозяйства таких стран друг к другу?

Сложившееся в СССР разделение труда между аграрно-сырьевыми и индустриальными союзными республиками поддерживалось командно-распределительным хозяйственным механизмом в относительном равновесии, типичном для международных экономических отношений XVIII - XIX вв. Однако оно совершенно недостаточно для интегрирования национальных экономик, взаимодействующих посредством международной торговли. Во взаимной торговле стран СНГ промышленные товары составляют лишь половину, а другую ее половину - аграрные и сырьевые товары, отнюдь не стимулирующие взаимодействие национальных экономик (см. рис.). В этом отношении СНГ гораздо ближе к Латинской Америке и Африке, где, как известно, подавляющее большинство интеграционных организаций на протяжении десятилетий остаются пустоцветами.

Реальное интегрирование начинается тогда, когда страны-партнеры обретают способность производить широкий ассортимент готовых изделий и компонентов, активно участвовать в международном производственном кооперировании. Интенсивная внешняя торговля в целом, особенно международные кооперационные связи, создают предпосылки для перекрестного инвестирования и международного переплетения капиталов, для активных кредитно-расчетных отношений, подкрепляемых финансово-банковской инфраструктурой и другими системами коммерческих и правовых услуг.

Мировой опыт убедительно свидетельствует о том, что экономическое интегрирование невозможно между аграрно-сырьевыми национальными хозяйствами, даже между такими, которые производят базовые инвестиционные товары или простейшие потребительские товары. Их национальные структуры производства и экспорта не столько дополняют друг друга, сколько конкурируют между собой и потому скорее взаимно отталкиваются(6). Десятки учрежденных в 1960 - 1970-е годы зон свободной торговли и таможенных союзов в Латинской Америке, Африке и Азии оказались либо мертворожденными, либо пребывают в латентном состоянии.

Это экономическое препятствие на пути интеграции усугубляется политическим фактором - сохранением в ряде стран СНГ авторитарных режимов, правящие элиты которых не терпят рядом политических конкурентов, не допускают многопартийной системы, сильной оппозиции, а тем более верховенства закона. Палитра подобных режимов на пространстве Содружества весьма разнообразна: от неприкрытого единовластия покойного С. Ниязова в Туркмении до слегка загримированного под европейский стиль единоначалия А. Лукашенко в Белоруссии.

Первый, получая сверхдоходы от экспорта газа, фактически изолировал свою страну от всяких интеграционных проектов; второй долго демонстрировал приверженность интеграционным идеям и даже идее слияния Белоруссии с Россией в некое Союзное государство, пока получал от нее огромные дотации и политическую поддержку. Только в результате низких экспортных пошлин на поставляемую туда нефть и отсутствия таких пошлин на газ Россия ежегодно "дарила" квазисоюзному государству 3,3 млрд долл. Общая же сумма "подарков" достигала почти 5 млрд долл., составляя четверть ВВП и около 40% бюджетных доходов Белоруссии(7). Но как только эта дармовщина оказалась под угрозой, А. Лукашенко начал изобретать беспрецедентные пошлины на прокачку российской нефти по белорусской территории. Строить долгосрочное сотрудничество с такими партнерами - дело крайне рискованное и практически безнадежное.

Еще один существенный момент, не позволяющий Содружеству повторить путь Евросоюза, - абсолютное экономическое и политическое доминирование России над остальными странами, входящими в него. В западно-европейской интеграции положительную роль сыграло то, что в рамках исходной "шестерки" стран - основателей ЕС сложилось двухъярусное равновесие сил: в 1958 г. на долю ФРГ приходилось 36,2% совокупного ВВП, Франции - 32,8, Италии - 18,5%. Франция и ФРГ как бы уравновешивали друг друга, а Италия играла особую роль: ее поддержка усиливала то одну, то другую сторону. Малые страны-участницы в таких условиях могли маневрировать внутри этого треугольника, усиливая в каждом конкретном случае тот его "угол", позиция которого была им ближе. Позднее, с вступлением в Сообщество Великобритании, это равновесие сил еще более укрепилось.

В СНГ ситуация принципиально иная (см. табл. 2). На Россию приходится 51,2% общей численности населения - главного критерия распределения голосов в наднациональных органах, 77,4% суммарного ВВП Содружества и 71,7% его промышленной продукции(8). Это, естественно, вызывает опасения остальных стран СНГ, что в наднациональных органах таможенного союза, а тем более в органах экономического или валютного союза, России будет принадлежать решающая роль. Например, в бюджет ЕврАзЭС Россия вносит 40% ресурсов и в его рабочем органе - Интеграционном комитете - она имеет

40% голосов, тогда как Казахстан и Белоруссия - по 20%, Киргизия и Таджикистан - по 10%. Поэтому дальше зоны свободной торговли, где действуют лишь межгосударственные институты и сохраняется относительная свобода выбора внешнеторговых приоритетов, партнеры России идти не хотят. Характерно, что в североамериканском интеграционном блоке НАФТА, где примерно такая же ситуация, государства-члены взаимодействуют лишь на уровне зоны свободной торговли.

Практически дальше такого уровня не продвинулись ни государства - члены ЕврАзЭС, ни другие изобретаемые на постсоветском пространстве организации, хотя в их программах предусмотрены таможенные союзы и прочие высокие стадии интеграции, предполагающие наднациональные органы управления. Характерно, что реализация самого амбициозного проекта - создание Союзного государства - всякий раз упирается в проблему принятия решений. Белоруссия, чей ВВП не дотягивает и до 4% российского, а население - до 7% численности россиян, требует полного паритета с Россией и никак не меньше.

Усиление размывания СНГ

Все перечисленные выше обстоятельства не только мешают интегрированию стран СНГ, но и действуют как центробежные силы. Экспортеры энергоресурсов закономерно предпочитают продавать их за пределами Содружества, а импортеры потребительских и капитальных товаров - в большинстве случаев ввозить их из дальнего зарубежья.В результате, несмотря на рост стоимостных объемов внутрирегиональной торговли (что в немалой степени обусловлено повышением цен), ее доля в экспорте и импорте стран СНГ последовательно снижается. В 1990 г. удельный вес их взаимной торговли составлял около 60% общего объема экспортных операций, в 1995 г. - 29,8, в 2000 г. - 20,0, в 2004 г. - 17,7%, то есть упал в 3,4 раза. В эти же годы аналогичный показатель 15 стран Евросоюза (до последнего его расширения) составлял соответственно 65,9; 62,4; 62,1 и 61,1%(9), то есть снизился на 4,8 процентных пункта.

Степень ухода конкретных стран-участниц с рыночного пространства Содружества различна. Как видно из данных таблицы 3, по экспорту дальше всех ушли с него Россия, Казахстан, Армения, Таджикистан и Азербайджан. Главный их козырь - топливо и иные минеральные ресурсы, а также черные и цветные металлы, пользующиеся спросом в дальнем зарубежье. Почему же тогда не последовала их примеру Туркмения с ее огромными запасами природного газа? По-видимому, пока из-за нехватки трубопроводной и иной транспортной инфраструктуры, которая могла бы обеспечить ей прямой выход за пределы СНГ. В 2005 г. главным покупателем ее газа, поступающего по российским газопроводам, была Украина, на долю которой приходилось 43,3% всего туркменского газового экспорта. Страны, практически не имеющие такого преимущества - Молдавия, Грузия, Киргизия, Белоруссия и Украина, ушли с рыночного пространства СНГ в меньшей степени, а Узбекистану это и вовсе не удалось.

Во всех случаях, кроме Узбекистана, роль России как торгового партнера снижается. Для Туркмении, Азербайджана и Таджикистана она уже ничтожно мала. Остальные страны СНГ постепенно отходят от этого центра экономического притяжения и переориентируются на других внешних торговых партнеров, в большинстве случаев - на рынок Евросоюза. Для Казахстана он в 3,3 раза весомее, чем рынок России, для Армении - в 3,8, для Таджикистана - в 5,4 раза, для Азербайджана - в 6,8 раза. Появились и другие перспективные центры притяжения: у Азербайджана, Грузии и Таджикистана - Турция, у Туркмении - Иран, у Армении - Израиль, у Киргизии - Объединенные Арабские Эмираты (см. табл. 3).

Россия оставалась для стран СНГ мощным центром экономического и политического притяжения на первых порах, пока они еще не нашли своего места в мировой экономике. Существенное превосходство российского научно-технического, промышленного, энергетического и финансового потенциала по сравнению с большинством других стран Содружества подпитывало их интерес к развитию торговли с нею. Причем их доступ к этому потенциалу еще с советских времен базировался на льготных условиях. Россия оставалась традиционным донором менее развитых партнеров по СНГ, а порой и таких достаточно развитых, как Белоруссия. По расчетам экспертов Всемирного банка, только в результате заниженных экспортных цен в торговле с другими странами СНГ Россия в 1991 г. косвенно дотировала их на сумму, эквивалентную 3% своего ВВП(10). Сложно определить цену, которую ей пришлось заплатить в явной или скрытой форме (занижение цен экспортных поставок, списание долгов, льготные или практически безвозвратные кредиты и т. п.) за полтора десятилетия бесплодных усилий по интеграции постсоветского экономического пространства. Казалось бы, пора прекратить эту не оправдывающую себя практику.

Однако российское руководство до самого последнего времени пыталось если не остановить, то хотя бы замедлить расползание СНГ. Этому способствовала и благоприятная конъюнктура на мировом энергетическом рынке. В 2001 г. 1 т сырой нефти обходилась странам СНГ в среднем на 31 долл. дешевле, чем странам дальнего зарубежья, 1 т нефтепродуктов - на 71 долл., а 1 тыс. куб. м природного газа - на 50 - 55 долларов(11). В последующие четыре года мировые цены на российскую нефть повысились в 2,2 раза, на нефтепродукты - в 2,4, на природный газ - в 1,5 раза(12). По мере повышения мировых цен разрыв между ними и ценами на российские энергоресурсы, поставляемые в страны СНГ, увеличивался, а вместе с ним росла и упущенная выгода для России.

Бремя субсидирования ожидаемой интеграции постсоветского экономического пространства росло, а сами эти ожидания становились все более иллюзорными. К 2005 г. дисбаланс ожиданий и реальных результатов достиг критической точки. В марте 2005 г. российское правительство объявило о повышении цен на газ для Белоруссии (потом оно было отсрочено на год), в сентябре того же года - для Грузии, в ноябре - для Армении и Молдавии, в декабре - для Азербайджана и Украины. Такой поворот событий явился шоком для перечисленных стран. Баку вообще отказался от покупки российского газа. Но не все его импортеры могут позволить себе такой демарш.

Для смягчения складывающейся ситуации Россия на протяжении 2006 г. предпринимала попытки формирования общего энергетического рынка. На сочинском саммите в 2006 г. лидеры ЕврАзЭС достигли договоренности по этому проекту. Предполагается создание системы нефте- и газопроводов для поставки энергоресурсов в Европу из СНГ. В этой системе Туркмении, Казахстану и Узбекистану предназначается роль поставщиков газа по российским трубопроводам, а Украине и Белоруссии - транзитных стран. Основой такого энергетического союза должна стать либо продажа этими странами "Газпрому" энергетических и энерготранспортных активов, либо обмен ими. Туркмения, например, согласилась продавать свой газ в Европу через "Газпром", в Узбекистане российские компании осваивают месторождения энергоресурсов, в Армении "Газпром" приобрел магистральный газопровод из Ирана, в Молдавии он становится совладельцем газораспределительной сети(13). Украине предложено добывать газ в России в обмен на передачу украинского транзитного газопровода в управление "Газпрома"(14).

На том же саммите обсуждался план совместного управления водными ресурсами стран ЕврАзЭС. Россия, Киргизия и Таджикистан располагают огромными запасами воды, а Казахстан и Узбекистан испытывают хронический ее дефицит. Помимо сельского хозяйства этот ресурс играет важную роль в гидроэнергетике. Таджикистан, например, в 2005 г, экспортировал в другие страны СНГ 4219 млн кВт-часов электроэнергии, Киргизия - 2684 млн(15). Россия предлагает создать Евразийский водоэнергетический консорциум, финансируемый Евразийским банком развития, который в начале 2006 г. был учрежден Россией и Казахстаном. Реализация такого проекта позволила бы удерживать некоторые среднеазиатские страны от чрезмерного дрейфа в сторону Китая, Ирана или Турции.

Как видим, новые попытки усилить взаимодействие стран СНГ опять-таки предпринимаются на базе энергетики, тогда как самый перспективный способ активизации взаимодействия - обмен готовыми изделиями, их частями и компонентами - не используется в полной мере. Доля машин, оборудования и транспортных средств, которые обеспечивают наибольшую диверсификацию межстрановых экономических связей, во взаимном экспорте стран СНГ практически не растет, оставаясь на протяжении последних десяти лет на уровне 17 - 18%. Как отмечено выше, именно с этими товарными группами сопряжено наиболее интенсивное международное производственное кооперирование. Например, в 1995 г. доля частей и компонентов в экспорте США машин и транспортных средств достигала 39,8%, Англии - 32,6, Китая - 28,8, Малайзии - 25,9 %(16). В экспорте России она в 1994 г. не превышала 15,6%, а в 2004 г. упала до 9,2 %(17).

Правда, сначала этот интегрирующий фактор пытались задействовать и в СНГ В декабре 1993 г. было подписано Ашхабадское соглашение о развитии производственной кооперации стран Содружества, освобождавшее предприятия, участвующие в совместном производстве тех или иных конечных изделий, от уплаты налогов и пошлин при трансграничной торговле. Но реально оно заработало лишь в феврале 1998 г. Такое кооперирование развивалось в области самолетостроения и других высокотехнологичных производств. Так, создаваемый совместно Воронежским самолетостроительным обществом и киевским Авиационным научно-техническим комплексом имени Антонова ближнемагистральный самолет АН-148 на 69% состоит из российских комплектующих и на 31% - из украинских. Только в кооперационных связях с Украиной в 2004 г. участвовали около 70 российских компаний(18). Но в целом уровень производственной кооперации на постсоветском экономическом пространстве стал снижаться. Доля частей и компонентов в российском экспорте машин, оборудования и транспортных средств в страны СНГ снизилась с 13,6 % в 1994 г. до 8,6% в 2004 г. Унаследованная от СССР прослойка "цемента", связывавшая машиностроителей России с их партнерами из других стран СНГ, неуклонно размывается. Подобные же процессы происходят и в других отраслях обрабатывающей промышленности.

Больше того, в мае 2005 г. российское правительство в одностороннем порядке отменило собственное постановление, обеспечивавшее в соответствии с Ашхабадским соглашением налоговые льготы участникам подобного сотрудничества. (Другие страны-партнеры, в частности Белоруссия и Украина, таких льгот не отменяли(19).) Тем самым Россия сама разрушает важнейший инструмент взаимодействия экономик стран Содружества.

Внешние факторы ускорения распада СНГ

Деградация СНГ, конечно, не может не радовать на Западе тех, кто опасается возрождения мощного центра экономической и политической силы на постсоветском пространстве. США и некоторые государства Евросоюза воспользовались открывающейся возможностью "перетянуть" на свою сторону отдельные страны Содружества. Их финансовая и информационная поддержка "оранжевой революции" в Украине и "революции роз" в Грузии с последующим приглашением этих государств в НАТО хорошо известна. Но это лишь начало. С декабря 2006 г. Евросоюз стал осуществлять трехлетнюю программу финансовой помощи Молдавии, эквивалентную 1/3 ее ВВП(20).

До последнего времени единственной persona non grata для Запада в европейской части СНГ оставался президент Белоруссии А. Лукашенко. Но после газового конфликта с Москвой и он стал посматривать на Запад, хотя раньше предпочитал дружить с главными антагонистами США - Ираном, Сирией, Кубой и Венесуэлой. Если не отличающемуся особой демократией кишиневскому режиму удалось получить столь солидную поддержку со стороны ЕС, то почему бы не попробовать добиться того же и Минску? "Только в результате недавнего белорусско-российского кризиса Европа поняла, что без Белоруссии трудно обеспечить экономическую безопасность", - заявил А. Лукашенко агентству Рейтер в начале февраля 2007 г.(21) Западноевропейские политики пока не реагируют на такие его реверансы, но чем черт не шутит, когда речь идет о большой геополитической игре?

Запад приближает к себе и Южный Кавказ. В последнее время свое сотрудничество с НАТО активизировали Грузия и Азербайджан, не участвующие в Организации договора о коллективной безопасности. В перспективе они надеются войти и в Евросоюз. На горизонте замаячила даже возможность военного союза Азербайджана и Грузии с Турцией. А это чревато серьезными проблемами для Армении. Поэтому она приступила к реализации Плана индивидуального партнерства с НАТО.

Присматривается Запад и к Центральной Азии, где сосредоточено не менее 4% мировых энергетических ресурсов и до 20% мировых залежей урана. США еще в начале 1990-х годов затеяли "большую игру" в этом регионе. Многие из целей, поставленных тогда Вашингтоном, "тихо и спокойно достигнуты. Регион вышел сегодня из-под исключительного контроля России; власть здесь относительно стабильна и носит светский характер... Крупные нефтяные компании США, такие, как „Шеврон" и „Эксон Мобил", вложив туда более 32 млрд долл., все еще являются самыми важными игроками в нефтедобыче в Средней Азии. Такую же сумму инвестировали в регион еще десять западных нефтяных компаний. Открыт новый энергосырьевой коридор на Запад, проходящий за пределами России и Ближнего Востока. Огромный независимый регион сегодня играет роль стратегического буфера между Россией, Китаем и Ближним Востоком"(22).

Не прочь заняться Средней Азией и политики Евросоюза. Как заявил после своего турне по региону в декабре 2006 г. министр иностранных дел Германии Ф. - В. Штайнмайер, Средняя Азия "настоятельно требует" усиления роли Евросоюза. Ведь страны этого региона знают, что та независимость, которую они получили с распадом Советского Союза, сохраняется не в результате собственной силы, а по причине равновесия сил окружающих их сверхдержав(23).

К сверхдержавам в последние годы "присоседился" и Китай. На просторах СНГ его привлекают и обширные рынки сбыта готовых изделий, и рынки рабочей силы, а также возможность инвестирования капитала. В отличие от Запада Пекин не демонстрирует своих намерений открыто, а действует осмотрительно. Для этого используется такая удобная платформа, как Шанхайская организация сотрудничества (ШОС), созданная в 1996 г. первоначально Россией и Китаем, позднее в нее вошли Таджикистан, Киргизия и Казахстан, а с 2001 г. - Узбекистан. Сначала ее целью была борьба с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом. Но постепенно на первый план вышло торгово-экономическое сотрудничество. В 2003 г. была подписана программа такого сотрудничества на 20 лет, включающая свыше 100 проектов, тем и направлений. Китай постоянно настаивает на том, чтобы в рамках ШОС приоритеты между антитеррористическим и экономическим сотрудничеством делились поровну. В этом его поддерживают Казахстан и Узбекистан. Россия же, напротив, стремится отодвинуть экономическую составляющую на второй план, опасаясь не только вытеснения своих товаров более дешевыми китайскими, но и серьезных последствий открытия границ для китайских рабочих.

Похоже, что упомянутое Штайнмайером равновесие сил на экономическом и политическом пространстве СНГ начинает уступать место перевесу внешних сверхдержав. Распад этого пространства уже перешел рубеж необратимости со всеми вытекающими геоэкономическими и геополитическими последствиями.

1 РИА "Новости". 2004. 19 июл. (http://rian.ru/politics/20040719/636084.html).

2 15 лет Содружества Независимых Государств (1991 - 2005) / Статкомитст СНГ 2006. С. 18.

3 В 1995 г. экспортная цена 1 т нефти на мировом рынке была выше, чем на рынке СНГ, в среднем на 13,4 долл., в 2000 г. - на 31, в 2005 г. - на 91 долл. (База данных Статкомитета СНГ).

4 15 лет Содружества Независимых Государств. С. 22.

5 Yeats A. Just How Big is Global Production Sharing? / Policy Research Working Papers No 1871. World Bank. January 1998. P. 7.

6 Характерно, что средневзвешенный уровень тарифных ставок на импорт в страны Латинской Америки промышленных товаров из развитых стран в 1997 г. составлял 8,5%, а из латиноамериканских - 15,4%. У африканских импортеров аналогичные показатели соответственно 12,2 и 20,6% (Global Economic Prospects 2004 / World Bank. P. 82).

7 Известия. 2006. 28 дек.

8 На базе данных Статкомитета СНГ.

9 Handbook of Statistics 2005 / UNCTAD. P. 35.

10 Статистика внешней торговли в СССР и в государствах-преемниках / Всемирный банк. Вашингтон, 1995. С.147.

11 По данным Статкомитета СНГ и Федеральной таможенной службы РФ.

12 Российская экономика в 2005 г.: Тенденции и перспективы. Вып. 27. М., 2006. С. 369.

13 Википедия (http://ru.wikipedia.org).

14 Ведомости. 2007. 6 фсв.

15 По данным Статкомитста СНГ.

16 Yeats A. Op. cit. P. 9, 29.

17 По данным таможенной статистики РФ.

18 КоммерсантЪ. 2006. 1 янв.

19 КоммерсантЪ. 2006. 1 янв.

20 The Economist. 2007. 9 February.

21 Известия. 2007. 8 фев.

22 The Wall Street Journal. 2007. 17 January.

23 Ibid.