Лакуны в структуре экономического знания и неклассическая рациональность

М.С. Каз

Проблема категоризации восходит к греческой античности. Платон, а вслед за ним Аристотель утверждали, что категории являются дискретными и абсолютными: мир разделен на непересекающиеся классы предметов, а категории имеют четкие границы. Альтернативной данному мнению стала позиция Л. Витгенштейна, утверждавшего, что категории являются диффузными и относительными. Из нее следовало наличие "сети связей" понятий, имеющей центр и периферию. Причем последняя играет важную роль в развитии категорий, способствуя наполнению их содержания новыми смыслами. Взаимное проникновение периферийных сфер нескольких категорий также является существенным фактором трансформации понятийного поля.

Понимание категориальной системы как сети все шире проникает в научное знание и в целом в культуросферу. Вадим Синявский, например, касаясь сущности труда писателя, отмечал, что он забрасывает "сетку речи... в море молчания с надеждой вытащить... золотую рыбку"(1). К понятию "сеть" также обращается А. Эддингтон в притче о природе познания: "Рыбак, имея в распоряжении одну лишь сеть с ячейками определенного размера, вытаскивает из моря рыб, размер которых не меньше размера ячеек сети. Не догадываясь о природе этого ограничения, рыбак полагает, что минимальный размер рыб является законом моря (Мировым законом). Между тем смена сети приведет к другим экспериментальным данным, и, таким образом, рыбак имеет дело с законом сети (Концептуальным законом)".

Метафорический образ сети получил в последнее время неожиданное признание в естествознании Согласно экспериментальным данным, полученным в теории фазового равновесия, переход от старой фазы к новой сопровождается появлением неустойчивой сетки из взаимопроникающих фаз. "Количество равновесных зародышей новой фазы увеличивается, и наступает момент, когда они сливаются в одну непрерывную среду, пронизывающую остаточную, но еще также непрерывную среду старой фазы. Возникает неустойчивая сетка"(2).

Взаимопроникающая сетка фаз видна лишь в период перехода от одной фазы к другой. Аналогично, новая категориальная сеть приобретает наиболее зримые черты в период зарождения нового направления, когда позиции традиционных исследовательских подходов еще достаточно крепки. Более того, становление новых категорий и новое смысловое наполнение традиционных категорий нередко происходит на основе противопоставления их понятийному ряду, сложившемуся в рамках традиционных подходов. Так намечаются новые границы категорий, постепенно обретающие черты нормы, нового научного канона.

Когда, по общему признанию, подход начинает господствовать, категориальная сеть, безусловно, продолжает существовать, но она, становясь общеупотребительной, превращается в малозаметную и принимается как данность(3). Однако со временем в рамках господствующего подхода зарождается новая категориальная система. Это позволяет утверждать, что (а) сеть категорий постоянно находится в динамике(4); (б) в категориальной сети существуют лакуны.

Лакуна (от лат. lacuna - углубление, впадина) трактуется как пробел, пропуск(5). Применительно к обсуждаемой нами проблеме, лакуну следует понимать как отсутствие категории в категориальной системе, в то время как в сознании уже существует или формируется соответствующий ментальный образ. По меткому замечанию Г. Дилигенского, "лакуна - это когнитивный вакуум"(6). Лакуны, как феномены теоретико-методологического знания, и их маркеры представляют, по нашему мнению, самостоятельный исследовательский интерес.

Данная статья преследует цель положить начало исследованию указанного класса феноменов. Основные положения и выводы иллюстрируются в ней на примере анализа понятийного аппарата трудовой сферы. По нашему мнению, маркерами, указывающими на существование лакуны и фиксирующими ее специфику, являются: изменение объема понятий, традиционных для данной сферы исследования; использование понятий-метафор; присутствие эмоционально-напряженных контекст-мнений.

Изменение объема понятий, традиционных для категориального аппарата исследуемой области, как маркер лакуны

"Понятия, - отмечает М. Фуко, - создаются постепенно, благодаря новым методам, благодаря прогрессу наук... именно на этом держатся... новые знания и новые приемы работы с неизвестными объектами"(7).

Избранное для анализа понятие должно отвечать двум требованиям: (1) относиться, в рамках формационного подхода, к числу базовых категорий в исследованиях, касающихся трудовой сферы; (2) длительное время использоваться в указанной сфере исследований (для анализа необходим протяженный статистический ряд). Мы остановили свой выбор на понятии "качество труда".

Как изменяется во времени представление о составе "устойчивой совокупности свойств" качества труда? С этой целью нами был сформирован массив определений указанной категории. Множество определений качества труда было разделено с помощью программы агломеративного кластерного анализа (на основе коэффициента совстречаемости) на группы подобных понятий (рис. 1.).

Результаты кластерного анализа массива отображены на рисунке 2 в виде "контурной карты горного массива". Такой способ представления, как наиболее информативный, был предложен Е. Гарфилдом и отечественным исследователем С. Кара-Мурзой(8). Линии (аналог изогипс на географических картах) объединяют авторов, придерживающихся сходных представлений о содержании понятия "качество труда". "Высота вершин" и расстояние между ними, напротив, указывают на степень различий в позициях авторов.

Кластерный анализ показывает, что представления авторов о содержании качества труда варьируют в широком диапазоне. Об этом свидетельствует наличие большого количества групп авторов, отстоящих друг от друга на значительном расстоянии (количество изогипс). Авторы более ранних работ расположены, как правило, в зоне А, а более поздних - в зонах В и С, что указывает на присутствие скрытых закономерностей в развитии понятия "качество труда". Существует "устойчивая совокупность свойств" качества труда, которой присуща изменчивость во времени.

Изучение собранного и обработанного массива определений показывает, что по мере углубления исследований выявляется все более сложный элементный состав категории и обнаруживается включенность элементов состава в целый ряд структурных образований. Отображенный на графике рост элементного состава рассматриваемой категории (рис. 3) позволяет отчетливо увидеть периоды резких подъемов и замедлений в поиске новых составляющих понятия "качество труда". Как указывают наукометрические исследования, подобный переход экспоненциального роста в линейный происходит, когда "потенциальные возможности прогресса в той или иной узкой области начинают исчерпываться"(9). Однако если вслед за этим "подобно фениксу из пепла старой логистической кривой возникает новая кривая"(10) (закономерность, названная "эскалацией"; от французского escalader - взбираться), то это показывает, что найдены новые подходы. Изложенное позволяет сделать вывод, что в "качестве труда" наряду с элементами присутствуют структурные образования, объединяющие их.

Границы структурных образований, как показано выше, совпадают с точками перегиба графика на рисунке 3. Это позволяет выделить некоторые "устойчивые совокупности свойств":

• экономические (характеризуют потенциальные возможности работника, реальные затраты энергии и конечные результаты его труда);
• личностные (фиксируют личные возможности и стремления);
• организационно-технологические (отражают особенности организации производства);
• социокультурные (отражают смысловые комплексы, на которые ориентируется любое социальное действие).

Анализ графика на рисунке 4 показывает, что включение новых элементов в понятие "качество труда" идет по следующей схеме: авторами выясняются элементы, принадлежащие одной группе, затем одним из авторов осуществляется "прорыв" в область элементов другой группы. После этого идут параллельно два процесса: медленного открытия еще неизвестных элементов "старой" группы и быстрого - "элементов" новой группы. Это справедливо как относительно экономической, личностной, так и организационно-технологической группы факторов. Поэтому включение общекультурного развития, нравственных ценностей и так далее в элементы качества труда есть прорыв в область новой группы факторов социокультурных (рис. 4), свидетельство зарождения новой экспоненциальной кривой. На это указывает и график (рис. 3), который обладает достаточно высокими прогностическими возможностями. Д. Прайс писал: "Стало уже не до шуток, когда оказалось, что график честно предсказывает будущее и что для того, чтобы выйти на следующую ступень эскалации, нужны новые методы"(11).

Сказанное позволяет поставить закономерный вопрос: каков содержательный смысл отмеченных тенденций? Сторонники категориального подхода утверждают, что изменение содержания понятий свидетельствует об изменении группы задач, которые встают перед научным сообществом(12). Характер изменения объема понятия "качество труда" отражает факт осознания исследователями более сложной, чем предполагалось ранее, структуры мотивационной системы человека - понимания роли в ней социокультурных феноменов как механизмов перевода воздействий внешнего мира во внутреннюю систему представлений человека. Эта тенденция является общей для всего цикла гуманитарных наук.

Результаты проведенного М. Тульчинским анализа массива работ по гуманитарным наукам, поступивших в ИНИОН, показывают, что происходит переориентация исследовательских программ с методологии формационного подхода ("старой монолитной и монопольной основы социальных наук")(13), системного подхода ("отрицание возможности построения некоторой „единой" нормативной методологии науки")(14) на социокультурные исследования - "перенос центра тяжести к проблемам ценностного характера"(15).

Понятие "качество труда" в отечественной литературе сформировалось в рамках формационного подхода (рис. 2, четвертый квадрант)(16). Изменение объема его содержания (рис. 2, 3) свидетельствует, что данное понятие все больше продвигается в глубь первого квадранта (см. стрелку В на рис. 2)(17) - в направлении когнитивно-ценностного подхода. Проведенное исследование дает основание утверждать, что расширение объема понятия позволяет авторам, которые приблизились к изучению ценностно-потребностной сферы, использовать понятие "качество труда" в роли заместителя отсутствующих категорий, адекватных формирующемуся подходу.

Метафора как маркер лакуны

Концепция, главным предметом исследования которой является трудовая жизнь, поставила целью системно изучить все факторы, определяющие условия реализации работника как личности. Однако, как показывает анализ, статус данной исследовательской области остается крайне неопределенным. Само понятие "трудовая жизнь" до сих пор не получило удовлетворительного содержательного определения.

Из известных способов определения понятий (через родовые и видовые отличия; через указание экспериментально воспроизводимой операции, результатом которой является определяемое понятие; путем перечисления тех объектов или свойств, которые относятся к сфере данного понятия и некоторых других) последний (так называемое остенсивное определение) получил наибольшее распространение в практике определения категории "трудовая жизнь". "В самом общем плане качество трудовой жизни объединяет совокупность всеобщих материальных и нематериальных ценностей, которых стремятся добиться рабочие в жизни, таких как зарплата или заслуженное жалование ...условия труда, продвижение. Что в совокупности тождественно удовлетворению от работы и мотивации"(18).

Эта линия в исследовании "трудовой жизни" до настоящего времени остается ведущей. Она точно отражает особенности первого этапа развития новых понятий, когда выявленные в результате объединения разнородных терминов новые свойства описываемого объекта еще не обладают собственными характеристиками, поэтому объекту приписывается спектр возможных признаков, которыми обладало соединенное с ними свойство в прежних контекстах(19).

Некоторые авторы, работающие в области проблематики качества трудовой жизни почувствовали этот разрыв между новыми представлениями, диктуемыми данными понятиями, и традиционностью предлагаемых определений. "Значение понятия „качество трудовой жизни" весьма смутно, разные эксперты используют его по-разному ...оно очень аморфно", - указывают Е. Деламот и Ш. Такезава(20). Сотрудники Международного института социально-трудовых исследований в публикациях также "избегают точного определения понятия качество „трудовой жизни""(21). К. Уолкер и Е. Деламот указывают, что в отношении качества трудовой жизни требуется "выработка четких концепций, которые пока не существуют"(22).

Немецкий политик Э. Эпплер замечает, что хотя мы используем данное понятие, однако точно не знаем, в чем оно заключается, а еще в меньшей степени - как его осуществить. Английский социолог М. Абраме пишет: "Хотя в течение прошедших лет сотни книг и тысячи речей были посвящены данной проблеме, было сделано очень мало попыток придать этому выражению точное значение, так что существует опасение, что оно не более чем избитая фраза"(23). Б. Дубсон трактует данное понятие как довольно неопределенное, имеющее весьма расплывчатые очертания(24).

Разочарование касается и критериев качества трудовой жизни. С. Сишор замечает по этому поводу: "Критерии могут быть разработаны на основе идеологических систем, или теорий развития человека, физического и психического здоровья, общественного развития и т. д. ...Список потенциальных критериев столь значителен, что может считаться бесконечным. Человек, принимающий решение или проводящий анализ, должен выбирать из этого списка критериев... На выбор критериев, таким образом, действует восприятие анализирующим той „системы", которой он касается"(25).

Итак, неясность предмета и методов исследования - так можно определить ситуацию, сложившуюся в рамках исследований концепции "трудовой жизни". Чем она вызвана? Понимание трудовой жизни как понятия-метафоры позволяет, по нашему мнению, ответить на данный вопрос. Известный методолог науки П. Фейерабенд указывает, что о зарождении новой области науки с собственными концепциями, проблематикой и инструментами исследования говорит активное использование метафорических понятий.

В. Кондратьев обращает внимание на роль понятий-метафор в творчестве Ф. Тейлора. Он пишет: "В качестве концептуальных средств расчленения тесно переплетенных реальных трудовых процессов и проникновения в их суть Ф. Тейлор использовал различные смысловые метафоры. В круг типичных для Тейлора моделей восприятия и осмысления реалий трудовой организации входили ...модели „организация - система живых и мертвых машин", „организация - община", „организация - учебный класс", „организация - спортивная команда""(26).

Исследователь, которому удалось выявить и изучить новые пласты реальности, выступая в качестве автора, сталкивается с проблемой адекватного выражения в тексте выявленных закономерностей. Убедившись в том, что в языке отсутствуют понятия, которые могут "обеспечить точное, дифференцированное обозначение неясного ранее знания"(27), он вынужден их конструировать. Этот процесс, как правило, выливается в образование понятий-метафор. "На определенных этапах развития познания (формулировка качественно новой проблемы, возникновение "промежуточной" области исследования...), - пишет С. Гусев, - именно метафора порождает возможность выразить в языке, а значит, сделать осознанной новую информацию о мире"(28).

Таким образом, метафорические понятия позволяют исследователям по-новому структурировать и объяснять мир, они выступают одним из инструментов поиска нетрадиционных ответов на давно сформулированные вопросы и способом постановки новых проблем перед научным сообществом. Таков смысл семантической концепции метафоры.

Традиционная лингвистическая концепция метафоры трактует ее лишь как образное или поэтическое языковое выражение, выходящее за рамки обычного. Семантическая концепция рассматривает ее как конструкцию, связывающую две разнородные идеи. Она утверждает, что соединение признака с таким объектом, которому не принято его приписывать, нередко оказывается плодотворным, снимая многие явные и неявные ограничения, накладываемые существующей системой знаний. Столкновение идей порождает новый смысл, который не может быть сведен ни к какой-нибудь одной из этих идей в отдельности, ни к простому их объединению.

"Трудовая жизнь", как понятие-метафора, является маркером лакуны, сформировавшейся в сфере исследования трудовых отношений, и проясняет ее сущностные особенности. Зародившись на линии соприкосновения двух понятийных систем - школы "человеческих отношений" и системного подхода (рис. 2, первый квадрант)(29), метафора "трудовая жизнь" пытается выразить новое содержание, которое не может быть раскрыто с помощью понятийных средств, сложившихся в рамках каждого из подходов.

Многие авторы указывают, что когда два понятия объединяются в метафору, "происходит сдвиг значений слов по направлению друг к другу. Степень сдвига обратно пропорциональна модулю интенсивности значения слова по какому-либо фактору"(30). Каждое понятие, образующее метафору, порождает свое множество ассоциативных связей. Их столкновение в метафоре рождает новые смыслы. Очевидно, что разнохарактерность понятий, объединившихся в метафоре "трудовая жизнь", также должна порождать новые смыслы. Каковы они?

Понятие "труд" прошло эволюцию от трактовки его как "своего рода отклонения от нормального образа жизни"(31) до представления о труде как о ресурсе. Ресурсный взгляд на труд утвердился с развитием машинной индустрии, конвейерного производства. "В обществе, где экономическая деятельность стала главным занятием человека, - отмечает Э. Фромм, - процесс сведения всего к количествам и абстракциям перерос сферу производства и распространился на отношение человека к вещам, людям и к самому себе"(32). Данное представление возникло в культуре "как естественное следствие нашего восприятия труда, нашего пристрастия к счету и нашей одержимости целесообразностью"(33).

Понятие "жизнь" в средневековом понимании не отражало цели существования, а воспринималось лишь как "этап на пути к смерти"(34). "Мы рождаемся для того, чтобы умереть, и умираем для того, чтобы быть судимыми"(35). Такое восприятие действительности, когда "достижение цели кажется возможным лишь в мире потустороннем, ...делало ход земного бытия и формы его безразличными"(36).

Новый подход, который сложился в процессе эволюции данного понятия, по мысли П. Сорокина, заключается в том, что "только то, что мы видим, слышим, осязаем, ощущаем и воспринимаем через наши органы чувств, реально имеет смысл"(37). Он "не поощряет какого-либо интереса к сверхчувственным аспектам действительности ...но оказывает явное предпочтение изучению чувственного мира со всеми его физическими, химическими и биологическими качествами и связями"(38).

Вместе с тем новый взгляд на "жизнь" не оказался оторванным от ценностной проблематики. Хотя восприятие в контексте близости начала и конца мира сменилось "ощущением близости бытового окружения", однако само это бытовое окружение стало трактоваться как "окутанное туманами самого интенсивного эмоционального переживания"(39). Повседневная жизнь предстала как физическая реальность, пропущенная через механизм восприятия человека. Л. Григорьев в связи с этим подчеркивал: "Повседневность - это весь социокультурный мир, как он воспринимается (курсив мой. - М. К.\ воздействует на нас"(40).

Сведение в категории "трудовая жизнь" понятий, принадлежащих к различным областям человеческого опыта, структурирует одну область в представлениях другой, высвечивает одни стороны труда и скрывает другие. Традиционный взгляд на труд как на ресурс, независимый от работника, от того, как он воспринимает труд и трудовую среду, уходит в прошлое. Объединение понятия "жизнь" с понятием "труд" в метафоре "трудовая жизнь" затушевывает ресурсный аспект труда и выделяет ценностный аспект труда и окружающей производственной среды.

Итак, закрепление за трудовой жизнью статуса понятия-метафоры ориентирует на поиск его содержания за пределами смысловых комплексов, которые содержат образующие его понятия. Однако анализ, проведенный с указанных позиций, показал, что авторам многих работ, посвященных проблемам трудовой жизни, не удалось выявить тот новый взгляд на трудовую проблематику, который несет данное понятие. Это позволяет предположить, что из трех этапов, которые переживает любое понятие-метафора (образование метафоры; закрепление нового значения, осознаваемого как метафора; полное вытеснение старого значения предмета, описываемого метафорой, - когда сама она перестает восприниматься как метафора), понятие "трудовая жизнь" проходит первую стадию развития.

Зафиксированный многими исследователями факт "неопределенности" понятия - еще один важный аргумент в пользу предположения о том, что метафора "трудовая жизнь" переживает первую стадию своего развития. С. Тальягамбе отмечает: "При интерпретации второго описания самого по себе, то есть при изоляции от контекста первого описания, события становятся вначале непонятными. И это осознание событий как непонятных становится неизбежным этапом на пути к новому пониманию"(41). Т. Шкаленко, раскрывая причину этого явления, указывает на то, что до стадии наименования какого-либо нового явления посредством метафоры существует лишь предположение о наличии у него неких параметров, позволяющих приблизительно представить себе объем понятия и его сущность. С помощью метафоры происходит дооформление концепта. Однако лишь на последнем этапе формирования понятия метафора теряет двусмысленность и непосредственно ассоциируется с обозначаемым явлением(42).

Понятие "труд" в контексте понятия "жизнь" формирует новые смысловые оттенки, диктует новое, отличное от содержания понятий, его образующих, понимание труда - труд как ценность. Близко к такому определению содержания "трудовой жизни" подходит X. Мертон. Он замечает, что концепция качества трудовой жизни "пытается объединить труд и проблемы, которые давно были в сфере интересов философии, теологии, социальных наук. Этот широкий термин объединяет все аспекты рабочей этики и рабочих условий"(43). Понимание того, что в основе концепции трудовой жизни лежит труд как ценность, вскрывает истоки неудовлетворенности состоянием дел в этой сфере.

С проблематикой "трудовой жизни" в экономические исследования была привнесена новая методологическая установка, причем незаметно для самих исследователей, развивающих данное направление. Выявление указанных недостатков и бессилие в их устранении - неизбежное бремя, которое вынуждены нести те, кто рассматривает новую познавательную ситуацию в старом методологическом аспекте.

Этим можно объяснить отмеченное У. Деламот и К. Уолкером разнообразие точек зрения на проблемы трудовой жизни. "Ряд исследователей подчеркивает ведущую роль технологии в формировании трудового процесса, другие концентрируют свое внимание на нуждах трудящихся и их взаимоотношениях внутри производственного коллектива, но все они считают необходимым выработку четкой концепции, которой пока не существует"(44). С ними солидарны Р. Катцел и Д. Янкелович: "В литературе понятия производительности труда, качества трудовой жизни и удовлетворенности трудом определяются по-разному, но в большинстве исследований речь идет об удовлетворенности трудом, а не о более полной и сложной концепции качества трудовой жизни"(45). По утверждению известного отечественного философа М. Мамардашвили, подобная частная ситуация является отражением новых общих тенденций, проявившихся в различных областях науки в двадцатом веке.

Классическая наука задала определенные принципы изучения действительности в свете "классической рациональности". В экономике ее проявлением стала концепция "экономического человека", представляющая человека как константу, обладающую неизменным набором рационально понятых потребностей, задач, стремлений. Введение сознательных и жизненных явлений в научную картину мира в XX веке потребовало разработки новых принципов научного исследования (неклассический идеал рациональности). Как отмечает Н. Наумова, применительно к социальным проблемам классический идеал рациональности сводится к господству объяснительных схем, основанных на модели рационального целевого социального поведения. В ней личности всегда присуще наличие ясной цели, рациональный выбор средств для ее достижения и ожидание некоторого вознаграждения ("успеха") как результата достижения цели. Отождествление личности с подобными моделями "принятия решений" приводит к тому, что авторы либо не видят другие типы социального поведения, либо признают их в той мере, в какой они соответствуют рационально-целевой схеме.

Можно выделить другие типы поведения, такие как: ориентированное на ценности (следование определенным ценностям вопреки возможным последствиям); нормативное (следование норме, стандарту социального поведения, закрепленному в культурной традиции и неподвластному рациональной критике); иерархическое (продиктованное отношениями власти); эмоциональное (эмоциональная реакция субъекта от простого эмоционального "выплеска" до бунта). Все они, как правило, выходят за рамки модели рационально-целевого поведения. Эти модели не ориентированы на внешнюю цель, осуществляются без расчета на вознаграждение (хотя могут быть вознаграждены). Иными словами, все перечисленные типы поведения не укладываются в рамки классической рациональности и относятся к субстанциональной рациональности. Точки зрения "плюрализма рациональностей" придерживаются и А. Здравомыслов(46), и Р. Рывкина(47).

Подчеркнем: нельзя согласиться с теми, кто трактует указанные типы поведения как частные случаи целевого. При таком подходе ценности или осознанные объекты потребностей трактуются как цели, принятые индивидом нормы - как выбранные средства, нравственное удовлетворение или социальный комфорт - как вознаграждение. "Однако возникает законный вопрос, - пишет Н. Наумова, - какие есть исследовательские, теоретические основания представлять, например, нормативное поведение частным случаем целевого, а не наоборот? Этих оснований немного - простота целевой схемы ...Зато издержки существенны - теоретические натяжки (отождествление целей с ценностями, безбрежное толкование вознаграждения и т. д.), исчезновение качественного своеобразия смыслов социального поведения, что в принципе делает невозможным понимание всех разнообразных механизмов деятельности"(48). "При всей значимости этот [целерациональный] тип социального действия не является ни универсальным, ни даже господствующим в каком-либо смысловом или количественном отношении. Рационально-целевое поведение - лишь один из видов социального действия"(49).

Экспериментальные данные, накопленные в рамках теории принятия решений, свидетельствуют, что в практической деятельности человек нередко довольствуется первым же удовлетворительным решением, не теряя времени и сил на поиск оптимального(50). Он "не соблюдает" в процессе принятия решений обязательный с точки зрения формальной логики принцип непротиворечивости (транзитивности) выбора(51) , однако в конечном счете ему удается достигнуть поставленной цели. "Многие элементы, этапы и даже стратегии целенаправленного поведения выглядят нерациональными и в то же время ...несут позитивную функцию ...и рациональность и нерациональность для него [человека] лишь необходимые элементы стратегии поведения ...таким образом, следует говорить не о рациональности и нерациональности, а об „оптимальной целевой рациональности поведения" и других формах рациональности"(52). Все это подтверждает необходимость выделять различные типы рациональности.

Рациональность (от греческого ratio - разум) - соответствующий разуму, поддающийся интерпретации в терминах разума, то есть приемлемый с точки зрения той или иной культуры способ деятельности. В рамках целерационального поведения эта интерпретация достигается на основе руководства принципами осознанности, внутренней непротиворечивости (транзитивности), рационального выбора, утилитарности.

В рамках субстанциональной рациональности выбор альтернативы основывается на иных механизмах:

• установках, неосознанно, но адекватно отражающих потребности личности;
• социальных нормах, следование которым зачастую также осуществляется неосознанно, "автоматически", по привычке;
• нравственном выборе, в основе которого лежит система убеждений и представлений человека (поступок "по убеждению", без расчета на вознаграждение).

Разработка модельных представлений, включающих не только рациональное целевое поведение, но и субстанциональную рациональность (так называемая неклассическая рациональность), представляется актуальной.

Итак, анализ метафоры-маркера "трудовая жизнь" указывает, что в системе современного знания о трудовой деятельности сформировалась область понятийного вакуума (лакуна). Она требует формирования категориального аппарата, позволяющего работать с ценностным знанием в рамках неклассической рациональности. Выше подход, который может предложить понятийный аппарат, адекватный новой реальности, был нами определен как когнитивно-ценностный (53) . Такой подход требует признания и развития. Из-за его отсутствия, как показывает анализ, заполнение лакуны происходит путем трансформации содержания понятий, выработанных в рамках традиционных подходов к исследованиям в трудовой сфере. Это подтверждает мысль о том, что: "Первые неуверенные шаги в „новые измерения"... жизни делаются при помощи реанимированных понятий"(54).

Эмоционально-напряженное контекст-мнение как маркер лакуны

Контекст-мнение представляет собой выражение своего отношения к ситуации. Новизна мнения и попытка преодолеть возможность его непонимания окружающими вызывают эмоциональное напряжение. Интерпретируя свой собственный текст, автор обнаруживает лакуны в структуре знания. На эмоциональное напряжение ("выражение явного недовольства") как индикатор проблемных зон указывают также Т. Кун и Дж. Брунер(55). Рассмотрим роль данного маркера при идентификации лакун на примере широко используемого в теории и практике мотивации понятия "удовлетворенность трудом".

Широко распространено утверждение, что удовлетворенность трудом является ключевым фактором в системе трудовой деятельности. Она подвержена влиянию и сама оказывает влияние на многие аспекты производственной среды. Т. Парсонс утверждает: "Наиболее общая категория, которая может быть применена в исследовании мотивации... - это, по-видимому, „удовлетворение". Индивиды бывают заинтересованы в тех предметах и способах поведения, которые приносят им удовлетворение"(56).

Итак, в основе концепции "удовлетворенности трудом" лежат два основных теоретических положения: одно постулирует существование связи между удовлетворенностью трудом и результатами трудовой деятельности; другое утверждает, что удовлетворенность трудом опосредована уровнем ряда параметров трудовой деятельности и производства в целом. Насколько теоретические гипотезы, связанные с концепцией "удовлетворенности", подтверждаются практическим анализом?

Изучение результатов, полученных рядом авторов, показал, что не всем удается выявить сильные корреляционные связи между удовлетворенностью и различными аспектами производственной среды. Авторы многих исследований делают вывод о наличии слабых корреляционных связей между удовлетворенностью и производственным окружением. Так, авторы коллективной монографии "Человек и его работа", рассматривая граф связей, полученный в результате анкетирования рабочих, пишут: "Что касается содержания труда, его стимулирующее влияние здесь должным образом не отдифференцировано"(57). Исследования, проведенные Н. Наумовой, также подтвердили слабую связь показателя "удовлетворенность трудом" с характеристиками трудовой ситуации, "сложный характер связи удовлетворенности трудом с его продуктивностью"(58). Изменения коэффициентов корреляции между аспектами производственной среды и удовлетворенности колеблются в диапазоне от 0,06 до 0,25(59).

Невысокое значение уровня взаимосвязи удовлетворенности с факторами производственной среды было выявлено также в процессе выполнения рядом стран (под руководством "Венского центра" - Европейский центр координации исследований и документации в области социальных наук в Вене) совместного исследовательского проекта "Автоматизация и промышленные рабочие"(60). Это заставило авторов исследования заключить: "Не существует какого-либо стандартного набора факторов, который бы одинаково объяснял удовлетворенность трудом рабочих всех стран"(61). Что касается нашей страны, то, по оценкам авторов исследования, значения коэффициента корреляции различных характеристик работы с удовлетворенностью труда колеблются в диапазоне 0,13 - 0,39 . Лишь связь удовлетворенности и интенсивности работы дает коэффициент 0,53(62).

Ф. Герцберг, касаясь противоречивых результатов исследовательских проектов, посвященных проблемам удовлетворенности трудом, отмечает: "В исследованиях американских социологов получены противоречивые результаты. Половина таких исследований дает положительный ответ на вопрос о влиянии удовлетворенности работой на производительность труда, зато в остальных случаях получены прямо противоположные или нейтральные результаты"(63). К. Эриксон замечает: "Есть достаточно причин предполагать, что связь между удовлетворенностью и производственной средой, мягко говоря, является весьма неопределенной"(64). На это также указывают В. Патрушев и Н. Калмакан, подчеркивая, что многие исследователи столкнулись с трудностями в использовании показателя "удовлетворенность трудом", так как "не обнаружили прочных, устойчивых связей степени удовлетворенности трудом с объективными показателями отношения к труду" (65). Обращает внимание на данный факт и В. Магун(66). Д. Синк называет модели, на которых базируется рассматриваемый подход к мотивации, "чрезмерно упрощенными"(67). П. Друкер замечает, что связывание результатов трудовой деятельности с удовлетворенностью работника - это "половина правды"(68).

Ряд авторов придерживается мнения, что причина неудач заключается в сложном характере взаимозависимости между содержательностью труда и отдельными факторами, определяющими ее уровень. Без учета этого, по их мнению, невозможно оценить степень взаимовлияния содержательности труда на удовлетворенность им. Многие авторы видят истоки малой убедительности собранных в процессе практических исследований результатов как в недостатках самого понятия "удовлетворенность трудом", так и в методах его оценки. К. Эриксон, касаясь методов оценки удовлетворенности трудом, заключает: "Вопросы, которые обычно задаются в исследовании удовлетворенности трудом, являются слишком грубым инструментом для зондирования глубинных пластов психики, которые попали под разрушительное действие отчуждения"(69). Т. Фрэзер по данному поводу замечает: "Следует признать, по меньшей мере, одно: исследование может включать в себя предубеждения составителя опросного листа"(70).

Что касается понятия "удовлетворенность трудом", то оно также вызывает немало нареканий. Не случайно Т. Фрэзер назвал один из разделов своей работы "Удовлетворенность трудом как дискуссионная проблема"(71), а Д. Синк подчеркивал, что "удовлетворенность работой - слабое место в этой области исследования"(72).

Основные претензии данных авторов сводятся к следующему. Индивид часто не может оптимально оценить свой опыт. С. Сишор отмечает, что в процессе интервью нередко выявляются группы работников, сообщающих о высокой удовлетворенности трудом при объективно существующих неприемлемых условиях работы (низкая оплата, низкий статус, большая продолжительность рабочего дня)(73). На это же указывает и В. Ядов(74). Это позволило некоторым исследователям заявить: "Рабочие согласны мириться с монотонностью труда, а сама проблема рождена интеллектуалами"(75).

Показатель "удовлетворенность трудом" предполагает, что труд - подходящая единица для описания и анализа трудовой жизни индивида, несмотря на тот очевидный факт, что на трудовую жизнь влияют и нерабочие роли индивида(76). Поэтому, как утверждают некоторые исследователи, "то, что определенные группы рабочих находят удовлетворение в труде, не означает, что они не сменят ее при удобном случае на более высокооплачиваемую, но менее содержательную работу"(77).

Обилие эмоционально-напряженных контекст-мнений является убедительным свидетельством наличия лакуны в структуре знания. Это говорит о том, что положение, сложившееся в отношении удовлетворенности трудом, будет оставаться неизменным, пока в социальных науках, и в экономике в частности, будет продолжать господствовать модель целевого рационального поведения. Будут продолжать возникать, как их называет М. Мамардашвили, "призраки" отклонений от нормы: представления об отдельных обществах как недостаточно буржуазных или отклоняющихся, или неразвитых, архаичных; представления о некоторых работниках как о неоптимально оценивающих удовлетворенность своим трудом. "Мы обычно предполагаем, что как существование самого вопроса о том, каков человек в определенном состоянии ...так и ответ на этот вопрос есть привилегия кого-то другого, который лучше самого этого человека может знать, что хорошо этому человеку, а что - плохо. ...В современном мышлении ...формируется, наоборот, другая посылка ...снимающая эту проблему понимания нами чего-то другого вместо и для этого другого"(78). Такая позиция смыкается с мнением Ф. Достоевского: "Человек, всегда и везде, кто бы он ни был, любил действовать так, как хотел, а вовсе не так, как повелевали ему..."(79). Актуальные проблемы концепции "удовлетворенности трудом" подводят данное направление к осознанию необходимости расширения границ исследования за рамки классической рациональности.

Итак, многочисленные исследования показывают, что некоторые теоретические положения концепции "удовлетворенности трудом", как и концепции "трудовой жизни", до настоящего времени не получили убедительного подтверждения. Речь идет об определении уровня удовлетворенности трудом, оценки степени влияния удовлетворенности на результаты трудовой деятельности, определении совокупности факторов, влияющих на уровень удовлетворенности трудом. Вместе с тем выявленные проблемные вопросы обеих концепций имеют единые истоки. С помощью понятий-маркеров появляется возможность наметить границу, за которой располагается лакуна - область слабо объясняемых закономерностей мотивационной системы работника, область, требующая иных методологических оснований.

Основные выводы, вытекающие из результатов проведенного исследования, состоят в следующем:

• за изменением объема понятия "качество труда", попытками оценить качество трудовой жизни стоит факт обращения к ценностному знанию;
• модели, лежащие в основе традиционных концепций мотивации, базируются на постулатах классической рациональности;
• принципы классической рациональности несовместимы с исследованием ценностно-потребностной сферы;
• существо сложившейся проблемной ситуации свидетельствует о необходимости пересмотра взглядов на содержание мотивационных моделей. В их основу должны быть положены принципы неклассической рациональности. В более общем плане речь идет о становлении когнитивно-ценностного подхода к трудовой деятельности;
• понятия "лакуна" и "маркер" дает экономическому теоретико-методологическому знанию ряд новых инструментов, позволяющих выйти к той скрытой реальности, которая еще не имеет понятийной формы, и ввести ее в научный оборот.

Приложение

Кластерный анализ: массив авторов и библиографических источников определений понятия "качество труда" (к рисункам 1; 2)

1. Струмилин С. Г. Проблемы экономики труда. М., 1957.

2. Аганбегян А. Г., Майер В. Ф. Заработная плата в СССР. М., 1959.

3. Лопаткин В. Г. Распределение по труду и формы его осуществления. М., 1960.

4. Капустин Е. И. Качество труда и заработная плата. М., 1964.

5. Егиазарян Г. А. Материальное стимулирование за новую технику. М., 1964.

6. Бляхман Л. С. Производительность и оплата труда. Л., 1964.

7. Можайскова И. В. Себестоимость, прибыль, премирование. М., 1964.

8. Обломская И. Я. Материальная заинтересованность - экономическая категория социализма. М., 1964.

9. Черкасов Г. Н. Социально-экономические проблемы интенсивности труда в СССР. М., 1966.

10. Лутохина Э. А. Оплата труда инженерно-технических работников. М., 1966.

11. Грузинов В. П. Материальное стимулирование труда в странах социализма: Вопросы теории и практики стимулирования. М., 1968.

12. Капустин Е. И. Тарифная система и ее роль в организации регулирования заработной платы // Труд и заработная плата в СССР. М., 1968.

13. Егиазарян Г. А., Емельянов А. М., Михайлов М.В. Коллективные материальные интересы при социализме. М., 1968.

14. Баткаев Р. А. Как организована заработная плата в СССР. М., 1972.

15. Осипенков П. С. Проблемы социалистического распределения. М., 1972. 16. Палкин Ю. И. Распределение необходимого продукта при социализме. Киев, 1973.

17. Евсеенко Е. И. Качество общественного труда: Вопросы теории. Брянск, 1975.

18. Мальцев Н. А. Проблемы распределения в развитом социалистическом обществе. М., 1976.

19. Егиазарян Г. А. Материальное стимулирование роста промышленного производства. М., 1976.

20. Куровский К. И. Проблемы измерения качества труда: Вопросы редукции. М., 1977.

21. Шкурко С. И. Стимулирование качества и эффективности производства. М., 1977.

22. Суслов В. Н. Повышение качества труда: Автореф. дисс. ...канд. экон. наук, 1977.

23. Злобин Б. К. Социально-экономические проблемы повышения качества продукции. М., 1977.

24. Дьяков А. Я. Системное управление качеством труда как фактор повышения культуры производства // Культура труда как фактор повышения эффективности общественного производства. Уфа, 1979.

25. Корогодин И. Т. Качество труда: политэкономическое исследование. Воронеж, 1980.

26. Врублевский В. К. Развитой социализм: труд и НТР: Очерки теории труда. М.: Политиздат, 1984.

27. Капустин Е. И. Социалистическое распределение и его особенности на современном этапе // Проблемы отношений распределения. М., 1983.

28. Фролов И. Т. Перспективы человека: опыт комплексной постановки проблемы, дискуссии, обобщения. М., 1983.

29. Мазитова Р. К. Заработная плата и проблемы ее взаимосвязи с экономическими интересами: Вопросы теории и методологии. Казань, 1983.

30. Лион В. Мера труда при социализме // Экономические науки. 1987. N 2. С. 56-64.

31. Смирнова Н. А. Заработная плата в системе хозяйственного расчета. М.: Наука, 1987.

32. Кунельский Л. Э. Повышение эффективности труда в промышленности. М.: Экономика, 1987.

33. Бляхман Л. С., Сидоров В. А. Качество работы: роль человеческого фактора. М., Экономика, 1990.

34. Буфетова Л. П. Общественно необходимые затраты труда: динамика, структура, использование в экономическом анализе. Новосибирск: Наука, 1993.

35.Слезингер Г. Э. Предмет и метод экономики труда // Экономика труда / Под ред. А. Ф. Зубкова. М.: Финстатинформ, 2001.

(1) Цит. по: Эпштейп М. Постмодерн в русской литературе. М.: Высшая школа, 2005. С. 340.

(2)Егоренков Я., Казакова Е., Стародубцева М. Фазовая модель товарно-денежного хозяйства // Вопросы экономики. 2005. N 8. С. 46 - 47.

(3)Каз М. Дискурс и развитие экономического знания // Вопросы экономики. 2003. N 12. С. 81 - 94. См. также: Капке В. Философия экономической науки. М.: Инфра-М, 2007.

С. 286.

(4) "Без постоянного насилия над языком невозможны пи открытия, ни прогресс" (Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки. М.: Прогресс, 1986. С. 158).

(5)Большая советская энциклопедия. М.: Советская Энциклопедия. 1973. Изд. 3-е. Т. 14.

(6) Дилигенский Г. Что мы знаем о демократии и гражданском обществе? // Pro et contra.

1997. Т. 2, N 4. С. 15.

(7) Фуко М. Слова и вещи: Археология гуманитарных паук. М.: Прогресс, 1977. С. 332.

(8) Garfield E. ABC of Cluster Mapping // Current Contents. 1980. No 40; Кара-Мурза С. Проблемы интенсификации науки: технология научных исследований. М.: Наука, 1989; Методы построения наглядных моделей в научном знании: Мысли о мыслях // Интеллектуальные системы: освоение и развитие. Новосибирск, 1995. Т. 3. С. 147-148.

(9) Налимов В., Мульчепко 3. Наукометрия: изучение развития науки как информационного процесса. М.: Наука, 1969. С. 30.

(10)Прайс Д. Малая наука, большая наука // Наука о науке. М.: Прогресс, 1966. С. 305.

(11) Прайс Д. Указ. соч. С. 385.

(12) Сагатовский В. Опыт построения категориального аппарата системного подхода // Философские науки. 1976. N 3. С. 67-78.

(13) Тульчинский М. Наукометрический анализ развития социологии в начале 90-х годов (но библиографической базе ИНИОН) // Социологические исследования. 1994. N 6. С. 97.

(14) Там же.

(15) Там же. С. 106.

(16) Каз М. Мотивация труда: трансформация структуры теоретико-методологического знания и когнитивно-ценностный подход // Вопросы экономики. 2005. N 12. С. 85.

(17) Там же.

(18) Delamotte Y., Takezawa S. Quality of Working Life in International Perspective. Geneva: International Labour Office, 1984. P. 2.

(19) Ibid. P. 331.

(20)Detamottc У., Takezawa S. Op. cit. P. 2.

(21) Ермакова А. Проблемы качества трудовой жизни в публикациях Международного института социально-трудовых исследований (обзор) // Качество жизни: концепции и практика. М., 1978. С. 194.

(22)Delamote Y., Walker К. Humanization of Work and the Quality of Working Life - Trends and Issues // International Journal of Sociology. 1976. Vol. 6, No 1. P. 31.

(23) World Health. 1974. November. P. 4.

(24) Дубсон Б. Буржуазная доктрина "качества жизни". М.: Знание, 1979. (Серия "Экономика").

(25)Seashore S. Defining and Measuring the Quality of Working Life // The Quality of Working Life. L. Davis, A. Chcrns (cds.) New York-London: Free Press, 1972. Vol. 1-2. P. 105-138.

(26) Кравченко А. Кто Вы, Фредерик Тейлор? // Социалистический труд. 1990. N 6. С. 96; Кондратьев В. Тейлор: бездушный технократ или реальный гуманист? // Человек и труд. 1992. N 4-5. С. 66.

(27) Rogers К. Toward a Science of the Person // Behaviorism and Phenomenology: Contrasting Bases for Modern Psychology. T. Wann (cd.) Chicago-London, 1964.

(28) Гусев С., Тульчинский Г. Проблема понимания в философии. М.: Политиздат, 1985. С. 94-95.

(29) Каз М. Мотивация труда: трансформация структуры теоретико-методологического знания и когнитивно-ценностный подход. С. 85.

(30) Практикум по психологии. М., 1972. С. 193.

(31) Гуревич А. Категории средневековой культуры. М., 1984. С. 226.

(32) Фромм Э. Здоровое общество // Психоанализ и культура. М.: Юрист, 1995. С. 367. (33) Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем // Язык и моделирование социального взаимодействия. М.: Прогресс, 1982. С. 135.

(34) Гуревич А. Культура и общество средневековой Европы глазами современников. М.: Искусство, 1989. С. 94.

(35) Там же.

(36) Хейзинга И. Осень средневековья. М.: Наука, 1988. С. 39 - 41.

(37) Сорокин П. Социокультурная динамика // Человек, цивилизация, общество. М.: Политиздат, 1992. С. 430.

(38) Там же. С. 466.

(39) Михайлов А. Йохап Хсйзинга в историографии культуры // Хейзинга И. Осень средневековья. С. 455.

(40) Григорьев Л. Социология повседневности // Социологические исследования. 1988. N 2. С. 123; Ильин И. Постмодернизм. Словарь терминов. М.: Интрада, 2001; Черняк А. Проблема оснований знания, М., 1998.

(41) Тальягамбе С. Зрительное восприятие как метафора // Вопросы философии. 1985. N 10, С. 126.

(42) Черняк А. Проблема оснований знания и феноменологическая очевидность. М.: Едиториал УРСС, 1998. С. 16.

(43) Merton H. A Look at Factors Affecting the QWL // Monthly Labour Review. 1977. Vol. 100, No 10. P. 64.

(44) Dclamote У., Walker K. Humanization of Work and the Quality of Working Life. P. 31.

(45) Цит. по: Качество жизни: концепции и практика. М., 1978. С. 241.

(46) Здравомыслов А. Принцип рациональности в современной социологии // Социологические исследования. 1990. N 12. С. 8.

(47) Рывкина Р. Между социализмом и рынком: судьба экономической культуры в России. М.: Наука, 1994.

(48) Понятие деятельности в философской науке. Томск: Изд-во Томского университета, 1978. С. 56.

(49)Там же. С. 55.

(50) Ларичев О. Наука и искусство принятия решений. М.: Наука, 1979. С. 114 - 117.

(51) Там же. С. 118; Верховий В. Экономическое поведение как предмет социологического анализа // Социологические исследования. 1994. N 10. С. 122.

(52) Наумова Н. Социологические и психологические аспекты целенаправленного поведения. М.: Наука, 1988. С. 153.

(53) Каз М. Динамика экономического знания и мотивация труда: когнитивно-ценностный подход.

(54) Korzeniewska-Berczynska J. Obraz czlowicka w continuum publicistyki. Olszun, 2001.

C. 23.

(55) Кун Т. Структура научных революций. М.: ACT, 2002. С. 127; Брунер Дж. Психология познания. М.: Прогресс, 1977. С. 96.

(56) Парсонс Т. О структуре социального действия. М.: Академический проект, 2000. С. 340.

(57) Здравомыслов А., Рожин В., Ядов В. Человек и его работа. М.: Мысль, 1967. С. 144.

(58) Наумова Н. Указ. соч. С. 137.

(59) Там же.

(60) Кревневич В. Автоматизация и удовлетворенность трудом. М.: Мысль, 1987. С. 139-140.

(61) Там лес. С. 142.

(62) Там же. С. 139.

(63) Herzberg F., Mansner В., Peterson R., Capwell D. Job Attitudes: A Review of Research and Opinion. Pittsburgh, 1957. P. 101.

(64) Эриксон К. Труд и отчуждение // Социологические исследования. 1988. N 3. С. 127.

(65) Патрушев В., Калмакан Н. Удовлетворенность трудом: социально-экономические аспекты. М.: Наука, 1993. С. 5.

(66) Магун В. Трудовые ценности российского населения // Вопросы экономики. 1996. N 1. С. 47-62.

(67) Синк Д. Управление производительностью: планирование, измерения и оценка, контроль и повышение, М.: Прогресс, 1989. С. 329.

(68) Цит. по: Симменс Дж., Мэрс У. Как стать собственником. М.: АиФ, 1993. С. 51.

(69) Эриксон К. Указ. соч. С. 128.

(70) Fraser T. Human Stress, Work and Job Satisfaction: A Critical Approach. Geneva, 1983. P. 42.

(71) Ibid. P. 84.

(72) Синк Д. Указ. соч. С. 378.

(73) Seashore S. Defining and Measuring the Quality of Working Life.

(74) Здравомыслов А., Рожин В., Ядов В. Указ. соч. С. 127.

(75) Delamote У., Walker К. Humanization of Work and the Quality of Working Life P. 31.

(76) Seashore S. Defining and Measuring the Quality of Working Life.

(77) Цит. по: Dclamote Y., Walker К. Op. cit. P. 28.

(78) Мамардашвили М. Классический и неклассический идеалы рациональности. М.: Лабиринт, 1994. С. 75.

(79) Достоевский Ф. Записки из подполья // Поли. собр. соч. СПб., 1894. Т. III, С. 95.