Что такое инновационная фирма?

Предприниматель и инновация: эволюция взглядов

Экономисты чтут память ушедших титанов. Прижизненное полупризнание великого Йозефа Шумпетера сменилось нынешней канонизацией его теории. Шумпетерианское «созидательное разрушение» с его новыми технологиями, взрывающими прежний экономический уклад, легло в основу микроэкономического понимания инновационных процессов в рыночной экономике.

Не обошлось, впрочем, и без некоторого огрубления теории: инновации рассматриваются почти исключительно как создание новых технологий. Более того, в практическом контексте степень инновационное™ той или иной фирмы или отрасли обычно сводится к легко измеримым сторонам их технологической активности: уровню расходов на НИОКР, численности исследовательского персонала или числу зарегистрированных патентов.

Институциональным закреплением этой парадигмы можно считать установление количественных нормативов ОЭСР (OECD, 1996; 2005) по отнесению субъектов экономики к разряду высоко-, средне-или низкотехнологичных в зависимости от доли затрат на НИОКР в общем объеме выпуска. Конкретнее, как высокотехнологичные в международной статистике отражаются фирмы, у которых затраты на НИОКР превышают 5% оборота. Соответственно чем шире в той или иной стране представлены высокотехнологичные производства, тем более инновационной считается ее экономика. При этом происходит двойная подмена понятий: инновационность заменяется высокотехно-логичностью, а последняя сводится к затратам на НИОКР.

Методология ОЭСР порой¹ приводит к абсурдным результатам: в соответствии с ней низкотехнологичным окажется даже роботизированное до полной безлюдности кондитерское производство. Ведь затраты на НИОКР у кондитеров (или мебельщиков и обувщиков) низкие, поскольку они инвестировали в роботов, а не разрабатывали их.

Между тем в теории инновационных процессов не все так просто. Сам Шумпетер, будучи убежденным апологетом предпринимателя-новатора, явно представлял его как фигуру, не зацикленную на технической стороне дела. Не случайно он подчеркивал отличие предпринимательской деятельности от внедрения технологических инноваций и тем более от изобретательства, а в число инноваций включал, кроме технологических, маркетинговые и управленческие (Шумпетер, 1982. С. 159).

Еще дальше от отождествления инноваций и высоких технологий уходит авторитетная в изучении проблем предпринимательства и инноваций (вспомним труды Ф. фон Хайека) неоавстрийская школа. И. Кирцнер, ее крупнейший современный представитель, связывает предпринимательство не столько с созданием нового, сколько с бдительным использованием (alertness) существующих, но недооцененных возможностей. По этой причине в число предпринимателей, кроме новаторов, включают и подражателей, и даже спекулянтов-арбитражеров (Кирцнер, 2010). К настоящему времени эта позиция прочно вошла в «канон» неоавстрийской школы (см.: Де Сото, 2008. С. 59—79).

Когда в литературе «кирцнеровского предпринимателя», который пассивно пользуется имеющимися возможностями, стали противопоставлять «шумпетеровскому предпринимателю», который активно созидает новые возможности, Кирцнер разразился гневной публикацией. Он счел важным обосновать неразрывность обеих ипостасей предпринимательства и назвал просто вопросом удобства словоупотребления то, следует ли даже классического шумпетеровского новатора считать создателем нового. Ведь с тем же успехом его можно считать применяющим знания, первым сообразившим, что современное состояние науки позволяет решить некую конкретную технологическую задачу, и инвестировавшим в проведение соответствующих исследований (Kirzner, 2008. Р. 9-Ю)².

Кстати, трудно отделаться от мысли, что сам Шумпетер косвенно подталкивал читателя к сходной трактовке. Вспомним обозначение нововведений в шумпетерианской традиции — понятие «новых комбинаций». Действительно, процесс комбинирования ассоциируется скорее с изменением расстановки чего-то уже существующего, чем с созданием нового.

Параллельно с общетеоретической дискуссией в конце 1980-х годов серьезно сместились акценты в эмпирических исследованиях предпринимательства. Если раньше в фокусе была фигура самого предпринимателя, то позднее приоритет получили сетевой и системный контексты. Именно тогда преимущественно усилиями К. Фримана (Freeman, 1987) и Б.-А. Лундваля (Lundvall, 1985) была заложена основа современной теории национальных инновационных систем (НИС).

НИС обычно определяют как «сеть институтов в государственном и частном секторах, чья деятельность и взаимодействие инициируют, импортируют, модифицируют и распространяют (diffuse) новые технологии» (Freeman, 1995). Легко увидеть, что из всех функций НИС, содержащихся в этом определении, лишь первая отражает процесс создания инноваций (и соответственно высокую НИОКР-активность).

Характерно, что к положению о несводимости инноваций к НИОКР-активности фирмы разными путями пришли несколько независимых направлений исследований. Так, применительно к низкотехнологичному сектору было показано, что его инновационность базируется на использовании достижений других отраслей. Не новый вариант плетения нитей в ткацком деле (гипотетическое собственное изобретение), а компьютерное управление движением каждой нити (чужая инновация) дает реальный эффект с точки зрения издержек и инновационных характеристик готового продукта. Например, создаются «умные ткани», проявляющие разные свойства при разных углах и направлениях воздействия.

Вместе с тем, хотя инструмент инновации (компьютеризированные станки) «импортируется», ее основное содержание рождается внутри. Действительно, конкретная цель, средства ее достижения, а в итоге рыночный успех инновации определяются самой низкотехнологичной отраслью. Это текстильщики, а не компьютерщики, осознали, что рынок созрел для появления «умных тканей». Они же выбрали среди технологических новинок разных отраслей способ выпустить такие ткани, дали производителям техническое задание (знаменитое «ТЗ» — любой разработчик знает, что грамотное ТЗ гарантирует половину успеха дела) на его выпуск. А в ходе совместной с разработчиком доводки, устранения узких мест и т. п. они фактически стали соавторами новой технологии, формально оставаясь лишь ее покупателями. Более того, выяснилось, что в низкотехнологичном секторе «формализованные процессы создания и использования знания играют несущественную роль», а инновации базируются на «практическом знании», которое «генерируется в процессе приложения новых технологий и подчиняется таким критериям значимости, как практичность, функциональность, эффективность и безотказность избранной технологии» (Hirsch-Kreinsen, 2008. Р. 27).

Независимо к аналогичным выводам о важности неформальных инноваций пришли исследователи быстрорастущих фирм, так называемых газелей. Термин «газель» ввел в обращение Д. Берч в 1980-е годы для обозначения фирм — стайеров быстрого роста (Birch, Medoff, 1994). К ним относят фирмы, растущие не менее пяти лет подряд на 20% в год и более (обязательно каждый год, без провалов). На первый взгляд выделение класса фирм-газелей основано на произвольно установленных цифрах (почему именно 20% или ровно пять лет?). Однако на самом деле эти — действительно условные — параметры представляют собой качественный барьер. Планка требований поднята так высоко, что газели можно рассматривать как эмпирически наблюдаемую, а потому доступную не умозрительному, а опытному изучению совокупность предпринимательских фирм. Конечно, лишь наличием исключительно удачной предпринимательской находки (не важно, в шумпетеровском понимании, как создание новых возможностей, или в кирцнеровском, как использование уже имеющихся) можно объяснить не просто высокие, но, что важнее, длительно устойчивые темпы роста газелей.

В контексте рассматриваемой проблемы инновационности главным результатом международного исследования газелей стало установление факта, что они не сосредоточены в высокотехнологичных секторах экономики. Напротив, большинство газелей действуют в зрелых, низко- и среднетехнологичных секторах (а встречаться могут даже в старых, умирающих отраслях). Как правило, не высоки и затраты газелей на НИОКР. При этом более детальный анализ почти в каждом конкретном случае позволяет выявить «изюминку», некую неформальную инновацию, обеспечившую успех газели (Europe INNOVA, 2006. Р. 2).

Стремление рассмотреть инновационную активность предпринимателей в системном аспекте и во всем многообразии ее проявлений (а не только НИОКР-интенсивную разновидность инноваций) привело к появлению³ термина «предпринимательство, основанное на знании» (knowledge based entrepreneurship, knowledge intensive entrepreneurship). Благодаря изменению господствующих подходов к исследованию предпринимательской активности возник адекватный инструментарий для изучения необычных процессов, протекающих в нашей стране в постсоциалистическую эпоху.

Проблема спроса на инновации в России

В социалистическую эпоху в экономике СССР функционировала НИС, сопоставимая по уровню развития и результатам деятельности со своими аналогами в наиболее развитых экономиках, хотя она формировалась на совершенно других принципах. Оставляя в стороне проблему ее эффективности (недостаточное внедрение инноваций, перекос исследований в сторону решения оборонных задач и другие общеизвестные слабости), отметим, что валовой объем генерируемых страной открытий и изобретений был колоссальным. Не случайно Россия до сих пор использует заделы советского времени.

Трансформационный кризис проявился прежде всего в сокращении предложения национальных инноваций. Напомним: к 2009 г. численность научных работников уменьшилась почти в 4,5 раза по сравнению с позднесоветским периодом и в 3 раза по сравнению с первым годом независимого развития России. Более того, падение этого показателя не ограничилось «лихими 90-ми», а продолжается и поныне. Прекратили свое существование многие НИИ и КБ (в том числе почти полностью утрачена система наиболее приближенных к практике отраслевых НИИ: из 495 их осталось 36⁴), резко сократились масштабы фундаментальных исследований. Восполнение потерь путем формирования новых исследовательских структур в рамках частного бизнеса при этом было минимальным.

Когда после долгого перерыва российское государство вернулось в сферу инновационной активности и объявило модернизацию экономики главной задачей страны, оно в первую очередь принялось на новый, рыночный лад восстанавливать то, что было разрушено. Была создана система институтов развития, которая стала поддерживать вовлеченный в НИОКР частный бизнес, то есть стимулировать предложение инноваций. При этом возникла неожиданная проблема: помощь национальным первопроходцам при всей своей необходимости часто не приносила пользу. Наперекор господдержке усилия новаторов в большинстве случаев отторгались становившейся все более примитивной российской экономикой.

Грустный факт: инновации у нас никому не нужны. Поэтому недостаток спроса на них все чаще признается ключевой проблемой модернизации экономики. Согласно официальной позиции, «без спроса инновации никогда и не сложатся. Так что начинать надо с создания спроса, с заказа»⁵.

При этом поиск источников спроса на инновации выявил, что в российских условиях крупный бизнес предъявляет его в весьма ограниченных объемах и преимущественно под государственным давлением. Так, президент РСПП А. Шохин полагает, что «в российской экономике отсутствует спрос на инновации». Член бюро правления РСПП и исполнительный директор ТНК-BP В. Вексельберг утверждает, что «на данный момент ни одна из „нормальных российских компаний" в текущей своей деятельности не готова и не хочет брать на себя риски, связанные с инновациями». Глава ОАО «РЖД» и член бюро правления РСПП В. Якунин выразил сомнения по поводу эффективности НИС, в рамках которой «одни говорят, что у нас нет стимула к инновациям, другие — что если нет, то заставим быть инноваторами»⁶.

Одновременно мизерна и степень инновационности малого бизнеса. Так, в национальном отчете Глобального мониторинга предпринимательства (GEM) по России применительно к благоприятному предкризисному времени было отмечено: «За два последовательных года (2007 и 2008 гг. — А. Ю.) среди [опрошенных] владельцев устоявшихся [малых] бизнесов ни один не расценил свой продукт как инновационный» (Verkhovskaya, Dorokhina, 2009. P. 29).

Конечно, спрос на инновации может предъявлять и государство, более того, в последние годы оно в определенной мере это делает. Но возможности искусственно вскармливать инновационную экономику на госзаказах ограничены, причем как в количественном, так и качественном плане. В количественном отношении объемы господдержки достаточны лишь на ранних стадиях развития инновационных фирм. В 2009 г. этому вопросу было посвящено эмпирическое исследование журнала «Эксперт» (Имамутдинов и др., 2009). Его авторы пытались понять, почему в отличие от многих стран у нас за последнее десятилетие не появилось ни одной компании, выросшей из технологического стартапа в серьезного игрока мирового уровня.

В ходе исследования выяснилось, что для предприятий с оборотом 10 — 100 млн долл., переросших размеры малого инновационного бизнеса, главным тормозом развития становится не недостаток инвестиционных ресурсов, а ограниченный масштаб рынка. Одно дело предоставить стартовый капитал, измеряемый, скажем, миллионами долларов (государственные институты развития на это вполне способны). И совсем другое — ежегодно поддерживать объем продаж инновационной фирмы. Если рынок не предъявляет спрос, то государство бессильно. Регулярные, ежегодные госзаказы на сотни миллионов долларов в расчете на одну фирму не обеспечит ни один бюджет⁷.

Качественное ограничение связано с тем, что навязывание рынку конкретных инноваций через госзаказ или принудительную регламентацию далеко не всегда направляет развитие в нужную сторону. Как определенная «подмога» это оправданно и даже необходимо в отдельных случаях (например, если горизонт планирования конкретной перспективной инновации заведомо слишком длинный для частного бизнеса), но как общая система явно недопустимо: «всезнающее» государство не может заменить естественную инновационность предпринимателей. В истории бизнеса много примеров, когда наиболее значимый успех приносили инновации, в которые никто (в том числе госчиновники) не верил. Никто... кроме предпринимателя, наперекор всем их осуществившего.

Как же обеспечить естественный спрос на инновации в российской экономике? С теоретической точки зрения, он должен проявляться в предпринимательской активности. Именно предприниматель заинтересован в том, чтобы превращать свои и чужие изобретения в инновации, как и в том, чтобы преобразовывать в инновационный продукт разные нетехнологические нововведения. Между тем, как отмечено выше, наиболее вероятным кандидатом на роль эмпирически наблюдаемой совокупности предпринимательских фирм могут считаться компании-газели. Насколько перспективны русские газели как двигатели модернизации отечественной экономики?

«Вопросы экономики» уже предоставляли свои страницы для описания как самого феномена русских газелей (Юданов, 2007), так и методологии его исследования (Юданов и др., 2011). Полученные результаты кратко сводятся к следующему.

Во-первых, в стране существует большая группа компаний, длительно демонстрирующих устойчиво высокие темпы роста: в некризисные времена⁸ доля газелей в общей популяции фирм страны, по оценкам, достигала 12% против стандартного для развитых рынков уровня 3—5%.

Во-вторых, ядро этой группы составили успешные фирмы среднего бизнеса. Практически все газели — это компании, не имеющие ни мощного административного ресурса, ни доступа к сырьевой ренте.

В-третьих, как и их иностранные аналоги, российские газели принадлежат к разным отраслям и не концентрируются в сфере хай-тека. Напротив, большинство из них действуют в низко- и средне-технологичных отраслях.

В отношении каждой газели можно уверенно утверждать, что она выступает высокоэффективной машиной генерирования конечного спроса на свою продукцию. Ненасыщенный, квазинеограниченный (устойчиво превышающий предложение) спрос на выпускаемую газелями продукцию определяет их способность сохранять высокие темпы роста на длительных отрезках времени. Но могут ли газели служить мотором инновационного развития страны? Начнем обсуждение этого вопроса с конкретных примеров.

Автомобильный грузоперевозчик «Лорри» из Екатеринбурга по отраслевой принадлежности очень далек от инноваций (чего ждать от оператора грузовиков?). Это конкурентоспособная фирма-газель, развивающаяся высочайшими темпами (выручка в 2001 г. — 0,03 млрд, в 2010 г. — 1,64 млрд руб., среднегодовой темп прироста за десятилетие, включая кризисные годы, — 58%). Стратегия роста фирмы имеет отчетливо выраженную предпринимательскую «изюминку»: она первой на нашем рынке поставила цель превратиться из простого перевозчика в транспортно-логистический элемент технологии грузоотправителя, врасти, так сказать, в бизнес-цикл клиента. Скажем, она умеет организовать трансграничные перевозки продукции российской цветной металлургии так, чтобы вписать их в жесткие глобальные логистические цепочки производства автомобилей и самолетов.

Неудивительно, что в рамках своей стратегии «Лорри» одной из первых в России (2005 г.) установила простую спутниковую систему, передававшую координаты перемещения автомобилей. Но фирме спутниковая навигация была нужна не для галочки, а как система управления транспортным парком в режиме реального времени, при этом применимая в международных перевозках. Последнее, например, требовало от систем навигации двойной схемы передачи данных (по GPRS-каналу в России и по спутнику — за границей).

Единственной компанией, которая взялась за такое ТЗ, оказались «Русские навигационные технологии» (РНТ), адаптировавшие под нужды «Лорри» свою разработку — систему «АвтоТрекер». На РНТ создали инструменты бизнес-анализа, которые позволили оценивать эффективность работы водителя, использования автотранспорта, расход топлива. «Лорри» получила возможность отслеживать массу показателей, на основании которых принимают оперативные решения. В итоге система навигации превратилась в действующую в режиме реального времени систему управления каждым занятым в перевозках грузовиком.

Стремление «Лорри» к техническому прогрессу представляется очень показательным. Принадлежность к низкотехнологичной отрасли не только не помешала спросу на продвинутую навигационную систему, но и подтолкнула к ее установке. Действительно, чем проще рынок, тем труднее выделиться на фоне конкурентов без инноваций: чем привлечь клиента, когда все предлагают примерно одно и то же по схожим ценам?

Это прекрасно осознает сама фирма-газель. По словам IТ-директора О. Быстрова, деятельность «Лорри» протекает на рынке, «на котором работают сильные конкуренты, а сервисы достаточно типизированы. В этих условиях снижение издержек и повышение качества услуг — это необходимое условие успешной работы. Именно поэтому мы рассматриваем развитие и совершенствование системы [спутникового] мониторинга транспорта как одну из ключевых мер для сохранения лидерства и высоких темпов развития». Топ-менеджер газели прямо заявляет: не будет инноваций, не будет и высоких темпов роста.

Трудно не заметить, что само направление инновации строго соответствует магистральной стратегии «Лорри» — встраиванию технологии перевозок в бизнес грузоотправителей. «Внедрив систему мониторинга, транспортная компания получает нечто большее, чем просто средство снижения издержек. Фактически, компания «Лорри» создает готовую инфраструктуру для развития инновационных логистических сервисов, за которые клиенты готовы больше платить. Такие сервисы — это огромный рынок и в Европе, и в России» (И. Нечаев, исполнительный директор РНТ).

Одновременно становится ясно, что «Лорри» — не пассивный объект, а полноправный участник инновационного развития. Создатель инновационных решений (РНТ) сам в значительной мере зависит от сотрудничества с квалифицированными клиентами, подобными «Лорри». В программно-аппаратном отношении созданная РНТ навигационная система АТ-10 крайне сложна — это интеллектуальная сеть с распределенной логической обработкой данных. Она не имеет аналогов на мировом рынке и в качестве таковой получила Зворыкинскую премию 2010 г.

Очевидно, только во взаимодействии, в совместной разработке (мы не случайно упоминали о непростых требованиях, включенных «Лорри» в ТЗ) с продвинутым эксплуатантом РНТ сможет проявить свой потенциал. (Ведь ради муниципальных автобусных парков или — тем паче — «диких» владельцев микроавтобусов, из-под палки оснащающих свои машины системами ГЛОНАСС, вряд ли стоит совершенствовать сложнейший программный продукт. В прессе уже описаны истории, когда в машинах подневольных пользователей ненужные навигаторы крепятся на двойной скотч, без подключения к проводам.) На сайте «Лорри» есть информация, что «двух лидеров рынка — „Лорри" и РНТ — связывают партнерские отношения, развитие которых может привести к созданию отраслевого (курсив наш. — А. Ю.) решения в области мониторинга и контроля движения транспортных средств».

Еще более перспективна ситуация, когда динамичный спрос рождает продукция не низкотехнологичной, как в случае с «Лорри», а среднетехнологичной газели. По опыту конкретных кейсов⁹ можно предположить, что чаще всего такая фирма берет на себя функции интегратора инноваций — координирует и подчиняет единой цели усилия разных разработчиков.

Чтобы упаковать свою продукцию в действительно хороший тюбик, производитель зубной пасты «СПЛАТ Косметика» уже полтора года занят челночной дипломатией. Он старается координировать деятельность российского производителя биоразлагаемого пластика; российского формовщика туб, который умеет делать тюбики из простого, а не биоразлагаемого пластика; третьей фирмы, которая сможет нанести принт на российский биоразлагаемый тюбик.

Радует, что, как и в случае «Лорри», интерес «СПЛАТа» в предъявлении спроса на инновации имеет приземленный, коммерческий характер. В отсутствие российских он вынужден паковать свою пасту в японские тюбики, а значит, сталкивается с проблемами по обмену валют, совмещению потребностей не терпящего остановок конвейерного производства и непредсказуемой работы таможни и т. п. Если взглянуть на ситуацию глазами поставщиков, то легко убедиться, что заказ газели на создание биоразлагаемого тюбика сделал для них коммерчески привлекательным выпуск продуктов завтрашнего, а может быть, послезавтрашнего дня. Не будь дальнего горизонта планирования у газели «СПЛАТ» (фирма хочет стать мировым лидером в сегменте oral саге — ей нужны экологические инновации, ценимые в мире) с ее «умным спросом», никто из производителей не стал бы действовать в этом направлении. Но продолжим обзор кейсов газелей.

Газель — производитель электроинструмента «Интерскол», формально тоже не слишком высокотехнологичный — и вовсе осуществляет фантастическую интеграцию. Он установил на заводе в Быково итальянский пятикоординатный роботизированный обрабатывающий центр, столь дорогой и сложный, что требуется круглосуточный онлайн-контроль нагрузок со стороны завода-изготовителя. С его помощью «Интерскол» производит инструменты российской конструкции, развивая традиции одной из сильнейших в мире научных школ советского ВНИИСМИ. Причем они пользуются огромным спросом, поскольку по точности сборки превосходят продукцию знаменитой компании Bosch, а по издержкам могут дать фору китайцам.

При этом «Интерскол» первым в мире внедряет в производство электроинструмента революционный вентильный двигатель, разработанный по заказу компании учеными Новосибирского госуниверситета и производимый на Ижевском механическом заводе. Поставщик литых алюминиевых заготовок для «Интерскола» калужский «Литформ» уже заменил под заказы этой фирмысвое оборудование на суперсовременное. Одновременно «Интерскол» рассматривает возможность поставить на свои изделия чудо-резцы из кубического бора (в том числе в нановерсии) российской компании «Микробор» и волоконные лазеры российско-американского «ИРЭ-Полюс». Целая плеяда российских и иностранных производителей высокотехнологичной продукции получает выгоду благодаря предъявляемому «Интерсколом» спросу на инновации.

В развитии газелей разных отраслей повторяется один и тот же сюжет. Спрос на продукцию газели выступает драйвером модернизации как самой этой фирмы, так и ее поставщиков и потребителей. Коммерческий успех приносит ей деньги для оплаты инноваций, а задача сохранить и умножить спрос на свою продукцию служит мощнейшим мотивом инновационного использования заработанных средств. Причем и с субъективной стороной дела, с «человеческим фактором» в таких компаниях все обстоит хорошо. Если стоящие во главе фирмы предприниматели сумели сделать ее газелью, значит, они достаточно амбициозны, компетентны и нацелены на длительный рост, чтобы и дальше находить потенциально применимые в их бизнесе инновации и предъявлять на них спрос.

Насколько типичны рассмотренные кейсы для всей популяции газелей? Представляется, что, несмотря на сложность измерения инновационное™ в широком смысле (то есть не сводя ее к затратам на НИОКР), для частного случая последних поколений русских газелей все же можно доказать существование связи между быстрым ростом и склонностью фирмы к инновациям.

Статистика показывает, что прирост основных средств у газелей в докризисные времена был стабильно в 3—5 раз более интенсивным, чем у всех средних и крупных предприятий страны с оборотом свыше 300 млн руб. (см. рис. 1). Само по себе это не говорит об инновационном характере инвестиций: при быстром росте они нужны не только для введения новшеств, но и для механического расширения мощностей. Но обратим внимание на то, что газели не перестают инвестировать даже в кризис, когда нужны не столько дополнительные, сколько улучшенные мощности: поколение газелей 2009 г. продемонстрировало во время кризиса 67-процентный (!) прирост основных средств.

Особенно показательно поведение не текущего поколения газелей (нельзя полностью исключать, что инвестиционная активность некоторых из них объясняется отсутствием рецессии на конкретном сегменте рынка), а предыдущей генерации газелей, изрядно потрепанной кризисом (на рисунке 1 — «газели 2008»). Из 683 фирм, удовлетворявших критерию определения их как газелей¹⁰ в 2008 г., подтвердить свой статус в следующем, кризисном году смогли лишь 14,1% компаний. Причем 56,2% «газелей 2008» во время кризиса 2009 г. не только не достигли отметки 30-процентного роста, но вообще испытали сокращение выручки.

Тем более примечательно, что в заведомо тяжелый для них 2009 г. «газели 2008» продемонстрировали солидный прирост основных средств на 46%, а у всех средних и крупных фирм этот показатель составил 11%, то есть за вычетом инфляции был практически нулевым. Вряд ли можно сомневаться, что в условиях падения продаж и, следовательно, избытка мощностей газели бурно инвестировали именно в модернизацию. Иначе механически, без модернизации наращивать простаивающие мощности экономически бессмысленно.

По нашему мнению, высокая интенсивность обновления основного капитала целых когорт газелей во время кризиса говорит о том, что они проявляют повышенную инновационную активность не только в отдельных конкретных кейсах, но и как группа в целом. Другими словами, длительный быстрый рост может служить важным признаком повышенной нацеленности фирмы на инновации.

Элементы теории спроса на инновации

Фактор размаха применения

Попытаемся теперь в более общем плане обсудить вопрос об источниках и значимости «не хай-тековской», «не НИОКРовской» инновационное™ газелей. Для этого представим матрицу «Доступ к знаниям — применение знания», описывающую инновационную деятельность в зависимости от источника знаний и размаха их применения (см. рис. 2).

Мы выделили три возможности получения знаний. Они бывают общедоступными, например, опубликованы в открытых источниках — от учебников до Интернета. Доступ к знаниям может быть рыночным, то есть осуществляться за деньги (платные базы данных, лицензии и т. п.). Наконец, знания могут быть частными, добытыми силами владельца и не предлагаемыми им к продаже.

Соответственно сфера использования знания бывает универсальной, предполагающей единообразное применение во всех случаях. Она может быть отраслевой, когда при использовании знания в данной области преобладают некоторые особые черты. (Например, технология производства труб большого диаметра должна учитывать собственный вес трубы, а при выпуске труб малого диаметра этот параметр некритичен.) Наконец, применение знаний может быть индивидуальным, когда для получения желательного эффекта знание должно быть модифицировано для некоего специального случая.

Очевидно, что верхний левый угол матрицы соответствует рутинному (неинновационному) бизнесу. Общедоступные решения для стандартных проблем содержат столь же мало новизны, как таблица умножения. Очевидно также, что верхний правый угол — естественное место сосредоточения усилий высокотехнологичных фирм. Новейшие технологические достижения не продаются конкурентам (частный доступ к знаниям). При этом огромные затраты на НИОКР оправданны лишь при широком использовании разработки.

Особого внимания заслуживает нижний правый угол матрицы. Его главное свойство состоит в антиинновационности, непривлекательности для новаторов. Мы назвали складывающуюся здесь ситуацию «орфан-ными инновациями» по аналогии с принятым в медицине термином «орфанные (или сиротские) лекарства». Он обозначает лекарства от редких болезней (одно на 5 —10 тыс. заболеваний). Разрабатывать орфанные препараты крайне невыгодно, поскольку затраты на их создание не меньше, чем у обычных лекарств, а доходы мизерны: раз болезнь редкая, то и спрос на лекарство от нее низкий. Вот и остаются такие болезни «сиротами» — необходимые препараты просто отсутствуют.

Представляется, что подобная ситуация складывается не только в фармацевтике. Чем уже потенциальный рынок применения новинки и чем выше ожидаемые собственные издержки фирмы на инновацию, тем меньше желающих вести соответствующие разработки. Именно тут мы подходим к пониманию неизбежности и, более того, критической важности низкотехнологичных (лоу-тек) инноваций для экономики. В самом деле, высокотехнологичные инновации — редкое явление по самой своей природе. Для их осуществления должны совпасть гносеологические предпосылки (готовность науки и техники к рывку в данной области) и экономическая возможность (наличие достаточно широкой сферы применения, чтобы оправдать высокие затраты на НИОКР).

Недаром список высокотехнологичных отраслей узок: компьютеры, авиация, фармацевтика, био- и нанотехнологии — вот почти и все. Красноречивый факт: даже в метрополии хай-тека — в США — вклад этого сектора в ВВП не превышает 3% (Robertson, Smith, 2008. P. 97—98). Эта цифра столь низка, что практически исключает сильное прямое воздействие хай-тека на экономику. Подобно витаминам, необходимым организму в ничтожных дозах, хай-тек очень важен, но не сам по себе, а лишь в той мере, в какой усваивается «тканями» экономики, в противном случае он бесполезен.

Именно усвоение инноваций (= спрос на чужие инновации) обеспечивает низкотехнологичный сектор. Только менее затратное и рискованное по сравнению с собственными НИОКР привлечение знания со стороны (будь то бесплатное использование общедоступного знания или рыночная покупка) позволяет удовлетворить огромные потребности в инновациях, предназначенных для применения в узких областях. Догадаться, как некое уже существующее достижение можно применить для своих целей, куда проще и дешевле, чем идти по целине.

Отсюда прямо вытекает массовость инноваций, проводимых по типу заимствования, характерному для низкотехнологичных отраслей. Иначе орфанная область, фактически запретная для инновационных процессов, распространилась бы на все индивидуальные и многие отраслевые применения, покрыв большую часть экономики.

Одновременно становится ясно, почему современные теории НИС подчеркивают важность распространения и применения инноваций. Стереотипно эти процессы рассматриваются у нас (особенно если речь идет об иностранных инновациях) в контексте проблемы догоняющего развития, которое, согласно расхожему мнению, так никого и не позволяет догнать: «Пока мы будем копировать старое, они уйдут вперед, и нам снова придется повторять зады»¹¹. Между тем имеет значение не только то, чужие инновации или свои. Куда важнее вопрос: готова ли вообще экономика к их абсорбции, способны ли мы толково приложить чужое знание к своему делу?

Можно сформулировать этот вывод иначе. Инновации, осуществляемые без собственных НИОКР (напомним, низкий уровень затрат на НИОКР служит критерием отнесения субъекта экономики к категории низкотехнологичных), вовсе не «второго сорта». Напротив, использование чужих инноваций для решения собственных проблем обычно предельно эффективно в смысле соотношения итогового результата и затрат на его достижение. Именно поэтому они могут носить массовый характер, играть роль «рабочих лошадок» в модернизационных процессах.

Роль коммерческого успеха

Попытаемся теперь учесть еще одну сторону¹² процессов модернизации, на которую указывает феномен газелей. На рисунке 3 представлена матрица «Степень технологичности — динамика спроса», где оба параметра разделены на высокую, среднюю и низкую степень своего проявления.

В правом столбце матрицы разместились узнаваемые типажи носителей инновационных процессов. Верхняя клетка — невостребованный инноватор, высокие технологические достижения которого не находят спроса. Такая категория неудачливых пионеров существует во всем мире, но в России она особенно велика, поскольку нашей ставшей примитивной экономике часто не нужны даже объективно перспективные инновации. История новатора, вынужденного обивать пороги кабинетов чиновников и/или мелких клерков гигантских корпораций в тщетных попытках добиться внедрения своего изобретения, превратилась в стандартный российский сценарий.

Ниже расположена клетка, занимаемая шатким инноватором. Спрос на его продукт существует, но ограничен по объему и динамике. Инноватор не вырастает до значимых в мировом масштабе размеров и потому остается в зоне потенциального вытеснения с рынка или поглощения. Судя по тому, что скромный рубеж оборота 100 млн долл. преодолели считанные российские высокотехнологичные компании, а до 1 млрд не дорос никто, именно в этом неустойчивом положении находятся все (!) сильные фирмы нашего хай-тека.

И только в нижней части столбца расположены звезды инновации, продукция которых не только высокотехнологичная, но и рождает масштабный и динамичный спрос. Эти фирмы можно считать витриной хай-тека. Соответственно целью политики модернизации видится созвездие русских Apple и Google. Беда, однако, в том, что непонятно, как их взрастить. Рискнем утверждать, что в рамках программ прямого стимулирования хай-тека это может случиться лишь чудом. Придумать инновацию, которая потрясет мир; добиться для нее приоритетной господдержки; суметь создать и правильно раскрутить продукт, а потом не упустить свое детище в лапы могущественных конкурентов — полная реализация этой цепочки событий крайне маловероятна.

Итак, признавая важность высокотехнологичных (НИОКР-интенсивных) отраслей, не следует забывать, что инновация — это нашедшее экономическое применение новшество. Объем издержек на НИОКР даже не показатель интенсивности создания изобретений, а лишь измеритель степени усилий, прилагаемых в этих целях¹³.

Но, во-первых, усилия могут оказаться безуспешными. Если вспомнить популярную идею государственного «принуждения к инновациям», то можно быть уверенным, что расходы из-под палки окажутся отчасти, а то и полностью бросовыми или вообще превратятся в способ «распила» денег. Во-вторых, даже осуществленное изобретение еще не инновация. Требуется успешно его внедрить.

Обратимся теперь к нижней строке матрицы. Она представлена быстрорастущими фирмами (динамичный спрос), в том числе газелями. Рыночный успех здесь — свершившийся, неоспоримый факт. В основе успеха в большинстве случаев лежат предпринимательские инновации разного рода. Причем с точки зрения его обеспечения безразлично, были инновации:

• самостоятельными (НИОКР-интенсивными);
• заимствованными (овеществленными в форме закупленного оборудования, приобретенных лицензий и пр.);
• вообще нетехнологичными.

Подарив фирме успех, рынок зафиксировал главное — восприятие конечной продукции потребителями в качестве инновационной и ее острую востребованность. Одновременно тот же процесс создал императив спроса на инновации. Действительно, длительный успех на рынке без совершенствования и обновления продукции невозможен.

Иными словами, коммерческий успех играет фундаментальную роль в инновационных механизмах рыночной экономики. Спрос на инновации рождается не сам по себе, а только тогда, когда успешными становятся конечные продукты, куда эти инновации «встроены». Другими словами, он возникает не когда, скажем, фторполимерное покрытие удается нанести без ядовитых химических растворителей, а когда в магазинах выстраиваются очереди за безопасными антипригарными сковородками с таким покрытием (продукция еще одной российской газели — «Нева-Металл посуда»).

Очевидно, что движущей силой удачной модернизации не могут быть только высокотехнологичные предприятия разной степени рыночной успешности (правая колонка матрицы «Степень технологичности — динамика спроса»). При любом уровне господдержки, не подкрепленной заинтересованностью других субъектов экономики, многие инновации окажутся невостребованными.

Революционные изменения хозяйства происходят, если возникает синергия фирм — создателей инноваций и фирм — носителей рыночного успеха, то есть когда «работает» весь угол матрицы, обведенный нами на рисунке 3. Представляется, что современная государственная политика стимулирования предложения инноваций станет эффективной, если будет дополнена политикой стимулирования носителей спроса на инновации (в том числе газелей). Именно они позаботятся о том, чтобы открытия новаторов нашли применение в экономике (см. стрелки на рис. 3).

 

---

 

Так что же такое инновационная фирма? Инновационный процесс стоит на трех китах: создании, распространении (или диффузии) и применении инноваций. Азбучная истина: и «азиатские тигры» (Тайвань, Гонконг, Республика Корея) три десятилетия назад, и Япония еще раньше, и Китай в наше время совершили свои экономические чудеса, несмотря на скромные успехи в «созидательном» виде инновационного многоборья.

Общеизвестность этого факта, как ни странно, не мешает вновь и вновь рассматривать проблему модернизации страны только через призму создания инноваций. Между тем их применители — такие же инновационные фирмы, как и создатели. Так, описанное выше становление в рамках российского среднего бизнеса сильных фирм — интеграторов чужого знания приносит модернизационным процессам тройную пользу:

• в стране и за рубежом отбирают, взаимоувязывают и модифицируют лучшие технологии для применения в российских условиях;
• в этой комплексной (решение «под ключ») и адаптированной форме они становятся привлекательными для российских пользователей, то есть спрос на инновации формируется во всех компонентах комплекса;
• накапливаются компетенции по созданию итогового продукта. В случае удачного развития этого процесса даже владеющие новейшими технологиями иностранные поставщики комплектующих фактически начинают заниматься контрактным производством для российского интегратора.

Важны и распространители инноваций. Например, в число русских газелей входят торговые фирмы, понуждавшие своих поставщиков к инновациям¹⁴.

Инновационной становится всякая фирма, которая своими усилиями способствует созданию, распространению и применению инноваций в стране. Простой в вычислениях, но лукавый по содержанию монопоказатель доли затрат на НИОКР нужно заменить системой индикаторов, улавливающих все формы инновационности фирм.

---

¹ Мы говорим о доминирующей на практике тенденции. Некоторые - увы, существенно реже используемые - методологические материалы заслуживают в рассматриваемом отношении всяческих похвал (см., например: Руководство Осло. Рекомендации по сбору и анализу данных по инновациям. 3-е изд. / ОЭСР, Евростат. Москва, 2006).

² Такую же логику бдительного использования возможностей развивает и далекая от неоавстрийской школы К. Перес, но применяет ее для описания технологических революций: «Допустим, что всплески предпринимательской активности действительно существуют, но появляются они как ответная реакция на новые возможности. Такие окна возможностей возникают вместе с новой технико-экономической парадигмой» (Перес, 2011. С. 54).

³ См. материалы международных мегапроектов ЕС - КЕЙНС (KEINS. www.cespri. unibocconi.it) и АЭГИС (AEGIS, www.aegis-fp7.eu), а также работы их руководителя Ф. Малербы (Malerba, 2010).

⁴ Россия в цифрах 2011 / Росстат. С. 401.

⁵ Первый замруководителя администрации Президента РФ В. Сурков. Интервью газете «Ведомости». 15.02.2010 г. www.vedomosti.ru/newspaper/article/2010/02/15/225543. См. также: vz.ru/economy/2010/2/l5/376141.html.

⁶ См.: www.finmarket.ru/z/nws/hotnews.asp?id=1495966.

⁷ Исключение составляет военная сфера.

⁸ В результате кризиса доля газелей снизилась многократно — до 2 —4%. Но это падение — отдельная тема, связанная как с объективной трудностью поддержания сверхбыстрого роста в условиях глубокой рецессии, так и с российской спецификой — практически полным отсутствием господдержки среднего бизнеса.

⁹ Мы используем данные совместного проекта «Русские газели» медиахолдинга «Эксперт» и Финуниверситета, особенно исследование инновационного потенциала газелей, проведенное по заказу РВК (см.: Виньков и др., 2011).

¹⁰ Применительно к России речь идет о требовании непрерывного, многолетнего роста без снижения темпа ниже 30% в год. Параметр 30% (вместо принятых в мире 20%) избран, чтобы компенсировать высокую инфляцию в стране.

¹¹ Критику тезиса см.: Полтерович, 2009.

¹² О важности системного, многостороннего подхода при анализе модернизации см.: Клейнер, 2011.

¹³ Подробный анализ соотношения понятий, связанных с инновациями, см. в: Robertson, Smith, 2008. P. 98-100.

¹⁴ См., например: Барсукова и др., 2008.

---

Список литературы

Барсукова А., Яценко Н., Юданов А. (2008). Нос на аутсорсинг // Эксперт-Юг. № 25. [Barsukova A., Yatsenko N., Yudanov А. (2008). Nose to Outsourcing // Expert-South. No 25].

Виньков А., Юданов А., Рубан О., Гурова Т. (2011). Создатели будущего — газели с мозгом обезьяны // Эксперт. № 10. [Vinkov A., Yudanov A., Ruban О., Gurova Т. (2011). The Creators of the Future — Gazelles with a Monkey Brain // Expert. No 10].

Де Сото X. У. (2008). Социализм, экономический расчет и предпринимательская функция. Челябинск: Социум. С. 59—79. [De Soto Н. W. (2008). Socialism, Economic Calculation and Entrepreneurship. Chelyabinsk: Socium. P. 59—79].

Имамутдинов И., Медовников Д., Розмирович С. (2009). Пройти пубертатный период // Эксперт. № 2. [Imamutdinov I., Medovnikov D., Rozmirovich S. (2009). Undergo Puberty // Expert. No 2].

Кирцнер И. (2010). Конкуренция и предпринимательство. Челябинск: Социум. [Kirzner I. (2010). Competition and Entrepreneurship. Chelyabinsk: Socium].

Клейнер Г.Б. (2011). Модернизация отечественных предприятий как условие модернизации экономики России // XII Всероссийский симпозиум «Стратегическое планирование и развитие предприятий». Пленарные доклады, секция 3. М.: ЦЭМИ РАН. [Kleiner G. В. (2011). The Modernization of National Enterprises as a Condition for Russia's Economic Modernization // XII All-Russia Symposium "Strategic Planning and Enterprise Development". Plenary lectures, Section 3 // Moscow: CEMI RAS].

Перес К. (2011). Технологические революции и финансовый капитал. М.: Дело. [Perez С. (2011). Technological Revolutions and Financial Capital. Moscow: Delo].

Полтерович В. (2009). Гипотеза об инновационной паузе и стратегия модернизации // Вопросы экономики. № 6. С. 4—23. [Polterovich V. (2009). The Innovation Pause Hypothesis and the Strategy of Modernization // Voprosy Ekonomiki. No 6. P. 4—23].

Шумпетер Й. (1982). Теория экономического развития. М.: Прогресс. [Schumpeter J. (1982). The Theory of Economic Development. Moscow: Progress].

Юданов A. (2007). «Быстрые» фирмы и эволюция российской экономики // Вопросы экономики. № 2. С. 85 — 100. [Yudanov А. (2007). Fast Growing Firms ("Gazelles") and the Evolution of Russian Economy // Voprosy Ekonomiki. No 2. P. 85 — 100].

Юданов А., Медина E., Говядкина E., Андрющенко А., Копейкина Д. (2011). Исследовательский университет в действии: опыт проекта «Русские газели» // Вопросы экономики. № 2. С. 109 — 121. [Yudanov A., Medina Е., Govyadkina Е., Andryushchenko A., Kopeikina D. (2011). Research University in Action: Experience from the "Russian Gazelles" Project // Voprosy Ekonomiki. No 2. P. 109 — 121].

Birch D., Medoff J. (1994). Gazelles // Labor Markets, Employment Policy and Job Creation / L. C. Solomon, A. R. Levenson (eds.). Boulder, Co.: Westview Press. P. 159-168.

Europe INNOVA (2006). Gazelles Innovation Panel, archive.europe-innova.eu. Freeman C. (1987). Technology and Economic Performance: Lessons from Japan. L.: Pinter.

Freeman C. (1995). The "National System of Innovation" in Historical Perspective // Cambridge Journal of Economics. Vol. 19. P. 5—24.

Hirsch-Kreinsen H. (2008). "Low-Tech" Innovations // Industry & Innovation. Vol. 15, Feb.

Kirzner I. (2008). The Alert and Creative Entrepreneur: A Clarification // IFN Working Paper No 760.

Lundvall B.-A. (1985). Product Innovation and User—Producer Interaction. Aalborg: Aalborg University Press.

Malerba F. (ed.). (2010). Knowledge-Intensive Entrepreneurship and Innovation Systems: Evidence from Europe. L., N.Y.: Routledge.

OECD (1996). Science, Technology and Industry Outlook.

OECD (2005). Science, Technology and Industry Scoreboard.

Robertson P. L., Smith K. (2008). Distributed Knowledge Bases in Low- and Medium-Technology Industries // Innovation in Low-Tech Firms and Industries / H. Hirsch-Kreinsen, D. Jacobson (eds.). Cheltenham: Edward Elgar.

Verkhovskaya O., Dorokhina M. (2009). Global Entrepreneurship Monitor (GEM): Russia 2008 Report / St. Petersburg State University, Graduate School of Management.