Долги наши тяжкие...

Выпущенная к 210-му юбилею кафедры политической экономии экономического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова коллективная монография «Долговая проблема как феномен XXI века» (далее по тексту — монография) стала результатом усилий почти половины преподавателей и сотрудников кафедры во главе с заведующим, профессором, д. э. н. A.A. Пороховским и в полной мере отражает многообразие талантов и научных интересов коллектива. Монография состоит из 20 глав, разнообразных по стилю, научной направленности, аналитическим методам и простоте и/ или сложности восприятия, объединенных задачей представить феномен долга и долговое финансирование с разных сторон — от теоретических выкладок до практического анализа современных кредитных инструментов и странового анализа.

Первое впечатление от знакомства с книгой вызывает ассоциацию с калейдоскопом, игрушкой из детства, глядя в глазок которого сначала видишь хаотический разброс цветных камушков, но при каждом повороте трубочки калейдоскопа эти камушки вдруг начинают складываться в замысловатые узоры. В итоге приходишь к выводу, что данная работа может оказаться интересной очень широкому кругу читателей. Каждый сможет найти здесь не только что-то полезное для себя и своей профессиональной деятельности, но и — если найдет время прочесть главы, которые не сразу привлекли внимание, — получит возможность потешить интеллект и самолюбие критическими экзерсисами. Монография по содержанию выходит за пределы заявленного в заглавии анализа долговых проблем современности и XXI в. в частности, во многих главах представляя читателю экскурсы в далекую и не очень историю вопроса. В этом состоит ее достоинство для пытливого и заинтересованного читателя, но и возможный скепсис со стороны тех, кому не близки принципы фундаментальности и широкого подхода в экономических исследованиях.

Желание задавать вопросы, соглашаться и полемизировать с авторами возникает с первых страниц работы. По ходу чтения этот процесс затягивает, так как от главы к главе разноцветные камушки калейдоскопа рисуют все новые узоры и провоцируют новый виток виртуальной дискуссии. Единственный узор, который по прочтении монографии у меня так и не сложился, это логика, определившая последовательность глав в этом коллективном труде. За кратким экскурсом в экономику США как «вектора мировой экономики» и «„локомотивной связки" мирового поезда» в первой главе (Пороховский, 2014. С. 9) следуют четыре главы политико-экономического анализа природы, видов и влияния долгов на экономический рост. Далее, в главе 6 исследуются долговые проблемы России и их влияние на экономическую безопасность. Затем от главы к главе авторы то вновь возвращаются к теоретическим аспектам, включая анализ теории реального делового цикла и ее связи с национальным долгом, то снова переключаются на российские долговые проблемы, затем вновь — к США, а далее — и к интеллектуальной собственности и нематериальным активам, и к потребительскому поведению и финансовым инструментам и муниципальным облигациям. Заключение вообще оставляет неразрешенной заявленную в названии интригу о пределах инноваций в кредитно-долговой сфере информационной экономики.

Будучи по натуре человеком, привыкшим искать логику и систему в любом явлении, вопросе или проблеме (что необязательно должно быть отнесено к достоинствам личности), я попыталась сложить свой узор из 20 глав монографии и многообразия представленных проблем, сгруппировав их вокруг вопросов, поиск ответов на которые, возможно, станет стимулом для читателей ознакомиться с этой очень разносторонней книгой.

Есть ли предел для долговой экономики?

Пожалуй, основной вопрос, на который хочется найти ответ при чтении монографии, это вопрос о том, когда и по каким причинам долговое финансирование , имманентно присущее рыночной экономике и возникшее еще до ее появления, превратилось (и превратилось ли?) в долговую проблему, порождающую усиление цикличности экономического развития и приводящую к глубоким мировым и национальным финансовым и экономическим потрясениям. Этот вопрос имеет два аспекта. Один связан с анализом российского долга и тем, насколько этот долг — проблема для российской экономики. Второй аспект относится к анализу особенностей долгового финансирования в США и других странах и их влияния на мировые и российские долговые проблемы.

Однако прежде чем искать ответы на эти вопросы, хотелось бы четко определить структуру предмета исследования — долга. Эта структура в современной экономике весьма многогранна. Экономисты часто используют в анализе разные показатели долга, его компоненты и приходят к прямо противоположным выводам — от оптимистических до апокалиптических — относительно будущего экономики в целом. Прежде всего, в долг берут все представители основных секторов рыночной экономики — домохозяйства, корпоративный сектор, государство и финансовые посредники. Поэтому общий долг есть сумма всех долгов, что может быть применено затем к любому объекту исследования — от муниципального образования, штата, региона страны до национальной и мировой экономики. Различают также внутренние и внешние заимствования, объем которых в значительной степени характеризует соответственно глубину и степень развития национальной финансовой системы и финансовую открытость и экономическую привлекательность страны. Анализ всех этих видов долгов по секторам и в целом — с той или иной степенью углубленности в проблему и разным страновым разрезом — представлен в монографии. Попробуем собрать наш узор и найти ответ на поставленный вопрос, листая страницы монографии и соотнося некоторые умозаключения авторов с цифрами, фактами и выводами, представленными в вышедшем в феврале 2015 г. докладе о мировых долгах Глобального института Маккинзи (Dobbs et al., 2015) (далее по тексту — доклад института Маккинзи).

В первых строках доклада института Маккинзи утверждается, что за семь лет после кризиса 2007-2009 гг. объем мирового долга и кредитной нагрузки в финансовом секторе (левереджа) продолжали расти. Прирост отношения общего мирового долга к ВВП составил 17 п. п. за период с 2007 по 2014 г., что несколько меньше 23 п. п. прироста этого показателя за период с 2000 до 2007 г. При этом сам показатель ко второму кварталу 2014 г. достиг 286% (Dobbs et al., 2015. P. 1). Означает ли это, что проблемы, породившие кризис 2007—2009 гг., остались? Или возникли новые вызовы, на которые нужно отвечать? Ответ на эти вопросы в докладе института Маккинзи складывается из анализа долгового поведения основных субъектов рынка. К хорошим новостям относится вывод о том, что в целом аппетиты небанковских финансовых институтов и рынка производных финансовых инструментов уменьшились, снижая риск новых финансовых пузырей, но при этом существенно вырос объем кредитов, предоставляемых небанковскими финансовыми институтами корпоративному сектору, демонстрируя таким образом ограниченность существующих возможностей банковского кредитования экономики. К настораживающим новостям авторы доклада относят существенный прирост государственного долга на фоне затянувшегося выхода из кризиса, а также продолжающийся быстрый рост заимствований со стороны домохозяйств, особенно в развивающихся странах. Основной вывод доклада Маккинзи заключается в призыве совершенствовать имеющиеся и искать новые инструменты и подходы к исследованию, контролю и использованию долга, всех его составных частей и ипостасей.

Анализу истории, природы, видов и типологии долгов в монографии посвящено несколько глав. Так, в главе 3 предлагается различать два аспекта кредитных отношений. Первый аспект — традиционные кредитные отношения между предприятиями, банками, домохозяйствами и другими субъектами рыночной экономики, имеющие длительную историю (Пороховский, 2014. С. 34). Второй аспект — кредитные отношения второго рода, которые начали формироваться во второй половине XX в., это долговые государственные отношения, когда государство начало активно заимствовать как на внутреннем, так и на внешнем финансовых рынках (Пороховский, 2014. С. 36). Такую типологию можно было бы считать некоей новацией в подходе к анализу структуры долга, если бы автор более подробно развернул свой тезис о двух аспектах и показал их сущностную разницу с точки зрения воздействия на экономику, а также если бы это не противоречило утверждению в главе 1 о том, что долги государства существовали еще до зарождения современной рыночной экономики (Пороховский, 2014. С. 13). Хотелось бы предложить автору главы 3 расширить анализ аспектов долга, добавив к ним долги финансового сектора (возможно, как третий аспект), на высокую степень рисков которых обращают внимание многие современные экономисты и финансисты.

Интересным продолжением представляется глава 4, в которой исследуются проблемы обеспеченных и необеспеченных долгов и их влияние на экономический рост. Фактически речь в главе идет о том, что весь кредит, который не может быть обеспечен тем или иным видом залога или будущим доходом заемщика, необеспеченный и несет в себе риски для экономики. Другими словами, автор говорит об увеличении кредитного плеча (левереджа) — отношения заемного капитала к собственным средствам — при совершении экономических и финансовых операций. Об этом же, но в несколько иной терминологии, постоянно говорят финансисты во всем мире. Например, авторы доклада Маккинзи утверждают, что, несмотря на существующий академический консенсус по поводу того, что высокий объем общего долга замедляет прирост ВВП, представляется удивительным тот факт, что после кризиса 2007-2009 гг. только пять развивающихся экономик в мире снизили отношение долга в реальном секторе (без финансового) к ВВП, хотя многие развитые страны (чемпионы — Ирландия и Сингапур) увеличили этот показатель в два и более раз (Dobbs et al., 2015. P. 3). Возможно, существование кредита в современной экономике и рост его объема, которые автор главы относит к необеспеченным долгам, уже стало нормальным состоянием современного этапа ее развития, и главными задачами для экономистов и финансистов должны стать поиск не способов сокращения кредитной нагрузки на экономику, а мер эффективного управления долгом, основанных на хрестоматийных постулатах о его (долге) постоянном самовоспроизводстве.

Россия, согласно докладу Маккинзи, замыкает список 16 развивающихся экономик мира по величине отношения общего долга к ВВП — с наименьшим значением 65%. При этом 40 п. п. составляют корпоративные долги нефинансового сектора, 16 — домохозяйств и лишь 9 п. п. — долг государства. «Чемпионом» по соотношению объем долга/ ВВП остается Япония — 400%. На государственный долг приходится больше половины — 234 п. п., значительно превышая долги корпоративного сектора и домохозяйств (Dobbs et al., 2015. Р. 22). Очевидно, что Россия не находится в сколько бы то ни было опасной зоне по объему долговой нагрузки на ВВП. Тем не менее уже в главе 5 монографии весьма радикально ставится вопрос о государственном банкротстве как форме разрешения долгового кризиса, и сделан вывод о том, что несмотря на невысокие показатели отношения долга к ВВП, в России имеет место скрытое государственное банкротство, «поскольку [государство] игнорирует необходимость погашения внутреннего долга перед гражданами страны» (Пороховский, 2014. С. 61). Далее автор ссылается на неназванных экспертов, которые указывают на наличие скрытого дефолта. Хотелось бы узнать, кто эти эксперты и каковы их аргументы на фоне сравнительного анализа с другими экономиками. Если и есть, что предъявить российскому министерству финансов с точки зрения управления долгом, то, как мне представляется, долговая проблема сегодня окажется в самом конце списка.

Более детально долговая ситуация в России с точки зрения экономической безопасности рассматривается в главе 7, которая завершается выводом о том, что для оценки ситуации с российским долгом в контексте обеспечения экономической безопасности требуется более широкий круг критериев оценки. Также, по заключению автора, необходимо усилить координацию в управлении совокупным долгом и обеспечить большую стратегическую нацеленность при осуществлении заимствований (Пороховский, 2014. С. 80).

Последние пункты выводов в главе 7 относительно управления российским долгом существенно развиваются и углубляются в главах 8, 9, 14, 15 и 20 монографии, в которых авторы более детально исследуют вопросы внешнего долга России, его связи с экономическим ростом, экономической политикой и стратегией государства, а также анализируют использование различных финансовых инструментов долгового финансирования, включая муниципальные облигации. Очень хотелось бы увидеть эти главы объединенными в специальный раздел, посвященный России, с выводами и рекомендациями, обобщающими комплексное страновое исследование и задающими общее направление повышения эффективности российской долговой политики.

Исследованию долговых особенностей американской экономики также посвящено несколько глав монографии — 1, 12, 13, 18. Это вполне объяснимо, так как уже в главе 1 сказано, что «США вместе с другими развитыми странами продолжают выступать как „локомотивная связка" мирового поезда, но скорость движения этого поезда стала зависеть от азиатских экономик — прежде всего КНР и Индии» (Пороховский, 2014. С. 9). Американская экономика с ее безудержным ростом потребительского и ипотечного кредитования и возникшим на его основе огромным «финансовым пузырем» из деривативов ввергла мир в тяжелейший за последние 100 лет финансовый и экономический кризис 2007-2009 гг. Проводя политику количественного смягчения, а попросту — наводняя экономику дополнительными деньгами, США сумели относительно быстро обесценить долги и оправиться от кризиса. В вышедшем в феврале 2015 г. Экономическом докладе президента США конгрессу (Economic report..., 2015) отмечено, что экономика США успешно восстанавливается после кризиса, показывая сокращение дефицита на ²/₃, удвоение капитализации фондового рынка и самую низкую за 50 лет инфляцию (Economic report..., 2015. P. 3). Это было достигнуто во многом за счет всех других стран, национальные валюты которых оказались «задавлены» дешевыми долларами, и соответственно национальные экономики (и прежде всего страны Европейского союза) оказались в ситуации так называемого восстановления без экономического роста из-за низкой конкурентоспособности своих товаров на мировых рынках. Правительства этих стран, не получая достаточно налогов, оказались вынуждены наращивать объем долгового покрытия бюджетных дефицитов. Некоторые страны попытались ввязаться в валютные войны, пытаясь обесценить свои валюты, но в большинстве случаев все равно проиграли. В итоге можно сделать вывод, что США сумели использовать посткризисные годы и дешевую национальную валюту для восстановления и возобновления роста своей экономики, в то время как остальные развитые страны (а также часть мощных развивающихся экономик) вынуждены были наращивать долги на фоне снижения темпов общемирового роста. Таким образом, «локомотив» мировой экономики сумел использовать собранное со всего остального мира «топливо» в национальных целях, поставив перед специалистами новые вопросы, прежде всего о том, как можно ослабить зависимость от ведущей экономики мира и ее валюты.

Интересным примером анализа воздействия долгов на потребительское поведение домохозяйств в США является глава 18 монографии. Автор приходит, в частности, к выводу о том, что «специфической особенностью потребительского поведения в долговой экономике стала погоня за „демонстрационным эффектом" потребления... и новый „фундаментальный психологический закон", согласно которому при принятии решений о величине потребительских расходов домашние хозяйства ориентируются не только на свой доход, но и на средний доход их социальной группы» (Пороховский, 2014. С. 241-242). Стремление получить блага, которые необходимы для реализации «демонстрационного эффекта», стимулирует увеличение объема потребительского кредита и рост долгового бремени домохозяйств. В этой связи отметим, что в Экономическом докладе сказано об изменении поведения домохозяйств, которые после кризиса стали больше сберегать и меньше занимать, что привело к значительному улучшению (до уровня показателя 2002 г.) отношения долга домохозяйств к их располагаемому доходу (Economic report..., 2015. P. 26). Хочется думать, что такое изменение связано не только и не столько с угасанием действия «демонстрационного эффекта», но и с более жесткой политикой пруденциального надзора за банковским кредитом и его условиями.

Если анализу экономики США посвящена как минимум пятая часть монографии, то другие страны мира заслужили намного меньше внимания, чем хотелось бы увидеть. Так, долговые проблемы экономики КНР заслуживают пристального внимания как минимум по двум причинам. Во-первых, Китай являет собой пример уверенно и быстро растущей развивающейся экономики, практический опыт (позитивный и негативный) которой в сфере использования кредитных ресурсов и управления долгом может оказаться полезным для российских специалистов в этой области. Во-вторых, с учетом нового, «азиатского» вектора внешней политики и экономической стратегии развития России именно китайская экономика становится наиболее важным объектом национального интереса и пристального анализа, чтобы правильно оценить риски и выгоды от углубления экономического и финансового сотрудничества. Хочется надеяться, что по мере продолжения работы над вопросами долгового финансирования и развития кредитных инструментов авторы монографии расширят спектр странового анализа.

Воспроизводственный подход как modus vivendi

Особый интерес при чтении монографии представлял для меня воспроизводственный подход, заявленный авторским коллективом в качестве новаторского методологического приема при исследовании долгового финансирования и кредитных отношений. Термин «воспроизводственный» применительно к методологии исследований в современной экономической науке и практике используется не часто, по-видимому, в связи с возникающей у более старшего поколения экономистов ассоциацией с марксистской политической экономией, вторым томом «Капитала» К. Маркса и его «расширенным воспроизводством». Специалисты по менеджменту и маркетингу, оказавшиеся более прагматичными и свободными от фантомов прошлого, воспринимают и используют воспроизводственный подход, делая акцент не столько на повторяющемся характере производства, сколько на постулате о росте эффективности использования ресурсов и о снижении издержек на производство товара от одного цикла производства к другому. Тем интереснее было понять, что имеют в виду авторы монографии, заявляя об использовании воспроизводственного подхода для анализа кредита, долга и долговых отношений на разных уровнях агрегирования. Первый раз определение воспроизводственного подхода появляется в главе 2: «Метод воспроизводственный, рассматривающий экономический процесс не фрагментированно... а системно и как повторяющийся процесс, позволяет соединить все фрагменты процесса...» (Пороховский, 2014. С. 25). Автор констатирует, что Дж. М. Кейнс, по сути, использовал, сам того не зная, воспроизводственный подход при анализе дохода, сбережений и кредита. Это заключение также позволяет некоторым образом освободить «воспроизводственный подход» от клейма ретроградно-марксистского метода исследования и разглядеть за термином его сущностное значение — необходимость включения межвременных факторов и экономической динамики в анализ вопросов долгового финансирования. В этой связи вывод автора в главе 4 о том, что «проблема необеспеченных долгов (кредитная нагрузка на экономику. — Т. Л.) обостряется в условиях экономического кризиса, когда наблюдается резкое нарушение процесса воспроизводства» (Пороховский, 2014. С. 42), звучит обоснованно с точки зрения воспроизводственного подхода, за исключением того, что, как правило, бурный рост различных видов долгового финансирования, включая производные финансовые инструменты, характерен в большей степени для этапа перегрева экономики — перед кризисом, когда, собственно, и формируются основные факторы и причины этого кризиса. Упоминание и краткое описание в главе 9, посвященной анализу внешнего долга и экономического роста, двухпериодной модели межвременного ограничения внешнего долга (inter-temporal external debt constraint), используемой для изучения экономической динамики внешнего долга с целью поиска путей его оптимизации, дополняет общую палитру использования воспроизводственного подхода авторами монографии и некоторым образом реабилитирует заявленный подход в плане его возможной привязки к непопулярным в современном мире экономическим парадигмам.

К сожалению, внимания авторов монографии не удостоились современные теории воспроизводства и самовоспроизводства государственного долга, изучаемые студентами в курсах макроэкономики. Самовоспроизводство долга зависит от темпов инфляции и прироста ВВП, изменения ставки процента и первичного объема долга. В этом макроэкономическом подходе присутствуют и повторение процесса производства, и экономическая динамика. Чем не воспроизводственный подход?

В результате мне показалось, что воспроизводственный подход, декларирован он формально или нет, по сути, используется в большинстве современных научных исследований, так или иначе связанных с анализом коротких или долгих временных периодов, циклических колебаний и общей экономической динамики. Основная «закавыка» заключается не в различиях подхода или метода, а в терминологии, когда разнообразные словесные предпочтения оказываются на деле семантически идентичными. Поэтому хочется пожелать авторам монографии в следующих ее редакциях или в иных научных трудах с самого начала предлагать читателям четкое и развернутое определение используемых методологических подходов, включая и воспроизводственный. Это, с одной стороны, позволит избежать или снизить вероятность так называемого «неблагоприятного отбора» (adverse selection) возможных трактовок и наклеивания ярлыков, а с другой — поможет читателям лучше понять, в чем состоит, пользуясь маркетинговой терминологией, «уникальное торговое предложение» (unique selling proposition — USP), которое авторы выносят на суд читателей.

В целом, ознакомившись с теорией и страновой практикой управления долгом, представленными в разных главах монографии, я пришла к выводу, что долговое финансирование остается важнейшим инструментом развития экономики в XXI в. у пределы использования которого еще далеко не достигнуты, а разнообразные инструменты не изучены и не апробированы. Не все выпущенные кризисом 2007-2009 гг. из бутылки «джины» финансового сектора вернулись под контроль, но, по крайней мере, их лица и возможные проделки уже известны специалистам и потому могут быть интернализированы в дальнейшей экономической и финансовой политике. Долговая проблема XXI в. как интереснейший и многоликий феномен остается объектом дальнейшего изучения и научного поиска ученых и практиков и еще далека от своего разрешения. Выпущенная коллективом кафедры политической экономии экономического факультета МГУ монография отражает многогранность и глубину вопроса, вносит вклад в общую копилку идей и подходов. Этим она интересна для широкого круга пытливых и неравнодушных читателей.

Список литературы

Пороховский А. А. (ред.) (2014). Долговая проблема как феномен XXI века. М.: МАКС Пресс. [Porokhovsky А. А. (ed.) (2014). Debt as a phenomenon of the XXI century. Moscow: MAKS Press. (In Russian).]

Dobbs R., Lund S., Woetzel J., Mutafchieva M. (2015). Debt and (not much) deleveraging. McKinsey Global Institute. February.

Economic report of the President together with the Annual report of the Council of Economic Advisers (2015). Transmitted to the Congress of the United States, February.