Вальрас и Туган-Барановский о социализме: в поисках компромисса между наукой и общественным идеалом

Н. А. Макашева

Леон Вальрас и Михаил Иванович Туган-Барановский¹ — два имени, известные каждому экономисту, и два таких непохожих друг на друга ученых, что даже когда их позиции по тому или иному вопросу представляются схожими, как правило, мы не можем обойтись без таких слов, как «однако», «но», «несмотря на» и т. п.

Они принадлежали к различным культурным традициям и разным поколениям (Туган-Барановский был почти на 30 лет моложе Вальраса), происходили из разных социальных слоев (Вальрас — представитель французского среднего класса, Туган-Барановский — известного дворянского рода), получили различное образование (образование Вальраса, если так можно сказать, было полулитературным и полу инженерным, Туган-Барановский окончил полный университетский курс физико-математического факультета и экстерном — юридического). Однако было нечто важное, что их объединяло. Как и многие образованные люди XIX в., они были озабочены социальными вопросами^{1 2}, проблемами бедности, справедливости и стремились внести свой вклад в их решение. Они верили в науку вообще и экономическую в частности и в способности людей, вооруженных знанием, сделать социальное устройство лучше.

Последняя треть XIX в. — это время, когда начался сложный и многомерный процесс формирования основ современной экономической науки. Частью этого процесса были дискуссии по проблемам методологии, включая знаменитый Спор о методе (Methodenstreit), в ходе которого обсуждались вопросы предмета и метода политической экономии, критерия истинности теории, роли эмпирических исследований и др. Вальрас и Туган-Барановский, безусловно, интересовались проблемами методологии, хотя и не были непосредственными участниками данной дискуссии. Показательно, что Вальрас, насколько мне известно, упоминал К. Менгера исключительно как одного из творцов субъективной теории ценности, но не как методолога, при том что сам Вальрас определенно высказался по такому важному методологическому вопросу, как соотношение различных составляющих экономической науки: чистой теории, прикладной и социальной³.

Интерес Туган-Барановского к методологии очевиден, достаточно обратиться к таким его работам, как «Основы политической экономии» (Туган-Барановский, 1909) или «Жизнь и сочинения Д. Э. Кэрнса» (Туган-Барановский, 1897). При этом он не принимал однозначно какую-либо сторону в методологической дискуссии, а скорее проявлял склонность к компромиссу. Можно утверждать, что Вальрас и Туган-Барановский считали абстрактно-дедуктивный основополагающим методом научного анализа, но при этом нужно учитывать и различия в понимании этого метода. Рассуждая о чистой политической экономии, Вальрас имел в виду дисциплину, по степени логической строгости близкую естественным наукам, ее методом считал абстрактнодедуктивный, языком — математику⁴, а ядром — теорию общего экономического равновесия. Туган-Барановский не выделял в политической экономии теоретическую часть, во всяком случае в ее вальрасианском понимании. Он исходил из того, что абстрактный метод, которым руководствуются естественные науки, в принципе применим в экономике, но не был склонен в полной мере перенять методологию естественных наук. Ученый исходил из того, что особенности предмета политической экономии открывают дорогу взаимному влиянию естественных наук и экономики, причем именно взаимному влиянию, а не одностороннему влиянию естественных наук на экономику, как это часто представляется (Туган-Барановский, 1925). При этом он не был готов признать математику языком политической экономии и даже высказывался против использования математических символов, полагая, что содержательные результаты можно получить, опираясь только на логический метод (например, см.: Широкорад, Дмитриев, 2008)⁵.

Проблема ценности — центральная проблема политической экономии — одновременно и разделяла, и объединяла Вальраса и Туган-Барановского. Вальрас правильной теорией ценности считал теорию предельной полезности, а Туган-Барановский уже в начале своей научной карьеры (когда, заметим, российские экономисты были далеки от признания важности новых направлений в экономической науке) принимал теорию предельной полезности и субъективный подход. При этом он никогда не порывал и с трудовой теорией, считал, что между этими теориями нет непреодолимого противоречия и уже в своей первой научной публикации (1890 г.) обозначил возможность их синтеза (Туган-Барановский, 2023).

Позиция по вопросам ценности во многом определила отношение и Вальраса, и Туган-Барановского к марксизму. Вальрас не очень интересовался марксизмом и, очевидно, не был знатоком «Капитала». Трудно со всей определенностью сказать, знал ли он К. Маркса, когда писал «Элементы». Μ. Блауг (1994) утверждал, что не знал, хотя, полагаю, имя Маркса Вальрас мог встречать в европейской франкоязычной печати социально-экономической направленности. Вальрас считал марксизм сосредоточением ошибок и заблуждений, в работе «Теория собственности» (1896 г.) подверг критике трудовую теорию и показал, что ее следствиями являются «марксистский коллективизм», с одной стороны, и неизбежность макроэкономического неравновесия (в частности, перекос в сторону более простых производств), — с другой (Walras, 2010b).

Туган-Барановский хотя и признавал, что к началу XX в. марксизм как учение в целом исчерпал себя, высоко оценивал его роль как вдохновляющего призыва к борьбе за социальные перемены и видел возможность включить в новое социально-политическое учение некоторые положения марксизма, пусть и в преобразованном виде (Туган-Барановский, 1903). Вместе с тем, как и Вальрас, он не принимал прямолинейный материализм, который часто связывали с марксизмом, ему также была чужда нетерпимость к инакомыслию, характерная как для самого Маркса, так и для многих его сторонников.

Оба ученых интересовались реально существовавшими социальными движениями, прежде всего кооперативным. Для них кооперативные общества были способом производства богатства и его распределения, в целом соответствующим представлениям о лучшей социальной системе, но главное — кооперативы считались школой солидарности⁶.

Вальрас и Туган-Барановский вошли в историю науки главным образом как авторы одной работы, причем, заметим, написанной в начале научной карьеры. Для Вальраса это были опубликованные двумя частями в 1874 и 1877 гг. «Элементы чистой политической экономии, или Теория богатства»⁷, для Туган-Барановского — «Промышленные кризисы в современной Англии, их причины и ближайшие влияния на народную жизнь» (1894)⁸.

Однако существовала и еще одна важнейшая общая черта — приверженность этих ученых идее социализма. Конечно, в XIX — начале XX в. в интересе к социализму не было ничего удивительного⁹. Именно социализм, а не коммунизм, как утверждали классики марксизма, большую часть XIX в. «бродил» по Европе. Идея социализма как более справедливой общественной системы захватила немало умов в разных странах. Что касается философских оснований представлений Вальраса и Туган-Барановского о социализме, то здесь очевидно влияние немецкой классической философии в лице Канта и Гегеля, а также утопического социализма прежде всего в лице Сен-Симона и его последователей¹⁰.

Насколько важной для Вальраса была социальная проблематика, можно судить уже по тому, что к занятиям экономической наукой его привела проблема справедливых налогов: он обратился к общей социальной теории, частью которой видел социальную экономию как науку, посвященную проблеме справедливого распределения богатства. Именно ради достижения этой цели и была создана «трилогия», состоящая из следующих работ: «Элементы чистой политической экономии», где были сформулированы общие принципы функционирования экономики, касающиеся богатства (Walras, 1874, 1877), «Исследования в области социальной экономики», где были представлены различные трактовки принципа справедливости и был поставлен вопрос их согласования (Walras, 1896), и «Исследования в области прикладной политической экономии», где обсуждались проблема производства общественного богатства и вопросы, относящиеся к области экономической политики (Walras, 1898). Таким образом, можно сказать, что в трилогии, создание которой охватывало почти три десятилетия, Вальрас стремился представить целостное учение о социальной системе, хотя нельзя утверждать, что он выполнил эту задачу.

В наследии Туган-Барановского нет работ, которые можно было бы отнести к чистой теории, как ее понимал Вальрас. Теоретические работы Туган-Барановского и прежде всего «Промышленные кризисы» написаны, скорее, в духе классической традиции, отчасти соединенной с марксизмом. Поскольку автора интересовала проблема социально-экономического развития России, многие вопросы он рассматривал под соответствующим углом зрения: общественный идеал и социализм, переход от капитализма к социализму, земельная реформа, образ будущей социалистической системы хозяйства.

Сегодня не вызывает удивления тот факт, что несмотря на высокую значимость работ в области социальной проблематики для самих ученых¹¹, эта часть их наследия оказалась на периферии истории экономической мысли. Хотя Шумпетер и назвал все три упоминавшиеся выше работы Вальраса «богатейшими книгами нашей науки» (Шумпетер, 2011. С. 120), заявкой Вальраса на бессмертие он считал «Элементы». С этой оценкой согласны и современные авторы (например, см.: Bürgenmeier, 1994), большинство которых считают работы Вальраса по социальной проблематике малозначимыми (например, см.: Menard, 1990). Такие ведущие энциклопедические издания, как «New Palgrave dictionary of economics», «International encyclopedia of social science», лишь упоминают об этих работах и во всяком случае не связывают их с «Элементами». Интересно, что и в России в начале XX в. на фоне активного обсуждения проблемы социализма в тех редких случаях, когда малоизвестный в России Вальрас упоминался, он упоминался лишь как автор «Элементов» (например, см.: Струве, 2022).

Тот факт, что социальные и социально-философские идеи как Вальраса, так и Туган-Барановского оказались вне магистрального пути развития экономической науки, свидетельствует прежде всего о характере изменений, которые в экономической науке произошли в XX в. Однако именно в силу места, которое эти ученые по праву занимают в истории экономической науки, даже то, что с позиции сегодняшнего дня можно было бы считать неудачей или заблуждением, представляет интерес для историка.

Специфика подходов Вальраса и Туган-Барановского в области социальной экономии состояла в том, что они пытались примирить науку и общественный идеал, связывали последний с социализмом и признали влияние науки (экономической) на его формирование. Разумеется, между утверждениями ученого, относящимися к области теории, и его позицией по вопросам, лежащим вне этой области, может не быть непосредственной связи. Однако представления о социально-философских, этических и общественно-политических взглядах того или иного ученого позволяют рассматривать его достижения в теоретической области в более широком контексте, а порой и под иным, нежели принято, углом зрения. Более того, сопоставление взглядов на проблему социализма таких принадлежащих к разным направлениям ученых, как Вальрас и Туган-Барановский, добавляет красок к картине изменений в экономической науке в переломную для нее эпоху (Шумпетер, 2001. Т. 3).

Несколько фактов о путях Вальраса и Туган-Барановского в экономическую науку

Путь Вальраса в экономическую науку был весьма извилистым, и сначала ничего не предвещало, что Вальрас войдет в историю как выдающийся экономист-теоретик. Поступление в Школу горного дела в 1854 г. и попытка получить инженерное образование лишь показали, что его интересы лежат в иной области — литературы и общественной науки. Однако и его литературный дебют — роман «Франсис Север» и рассказ «Письмо» — оказался «неудачным стартом» (Daal van, 2006. Р. 51 — 52). Однако уже то, что тексту романа было предпослано очень длинное предисловие, посвященное социальной тематике, свидетельствовало об истинных интересах молодого человека. Работая в компании Северной железной дороги, а также в кооперативном банке, он занимался журналистикой, сотрудничал с такими периодическими изданиями, как „Le Temps“, „Le Courrier Frangais“, „Le Travail“, „La Presse“ и др. На страницах этих изданий Вальраса привлекало обсуждение проблем социализма, коммунизма, демократии, либерализма, кооперативного движения, рабочего вопроса и т. д. Именно тогда Вальрас, можно сказать, оказался в кругу таких известных во Франции общественных деятелей и ученых, как А. Геру, Э. Шерер, Э. Лабуле, П. Леру и др.

Событием, имевшим важные последствия для Вальраса, стало его участие в объявленном в 1860 г. Государственным советом департамента Во (Швейцария) конкурсе на работу по теме: «Какая система налогообложения в рамках существующего порядка могла бы обеспечить более равномерное распределение налоговой нагрузки на налогоплательщиков или на налогооблагаемые товары». Хотя представленная Вальрасом работа заняла лишь четвертое место, именно благодаря ей он смог получить приглашение на Международный конгресс по налогам, состоявшийся в том же году в Лозанне. В выступлении на этом конгрессе Вальрас изложил смелые и логически не вполне согласующиеся между собой предложения, суть которых сводилась к социализации (национализация на основе выкупа государством) земли и отмене всех налогов и пошлин¹².

Несмотря на то что среди участников Конгресса немногие поддержали Вальраса, его выступление получило благоприятную оценку местной прессы. Для молодого человека это был несомненный успех, открывший ему дорогу к академической карьере, которая началась в 1870 г. получением места сначала преподавателя в Академии (позднее Университете) Лозанны, а затем заведующего вновь созданной кафедрой политической экономии. Эта позиция хотя и не принесла значительного материального благополучия (Ронкалья, 2018), позволила Вальрасу работать над созданием системы политической экономии, частью которой должна была стать его чистая теория.

Три последующих десятилетия были для Вальраса очень продуктивными: были написаны «Элементы», цикл работ, посвященных проблеме земельной реформы, статья о Г. Госсене и др. Для большинства представителей академического сообщества во Франции, идейно связанных с ученьем Ж.-Б. Сэя и представляющих так называемую французскую либеральную школу (Gallois, 2011), «Элементы» оказались слишком революционными из-за предложенного метода¹³, а работы в области социальной экономии — слишком революционными из-за объявленной автором симпатии к социализму. Вальрас открыто заявил о себе как о социалисте, хотя, как правило, добавлял, что его социализм «либеральный», «демократический», «синтетический» (Cirillo, 1980. Р. 296). Однако нельзя сказать, что к концу века Вальрас пребывал в безвестности. Он был единственным из живущих экономистов, представленным в первом издании „Dictionary of political economy“¹⁴. Но, по существу, лишь празднование 75-летнего юбилея Вальраса незадолго до его смерти стало актом признания его заслуг, хотя, возможно, и не в той мере, в какой он заслуживал или на какую рассчитывал.

Путь Туган-Барановского в науку был, если можно так сказать, более прямым. Особенностью его карьеры по сравнению с карьерой Вальраса было то, что не консервативно настроенная академическая среда — хотя среди академического сообщества были люди, критиковавшие его взгляды (но таких было немного), а власть в лице министерства образования была его главным противником, а главным сторонником — демократически настроенная университетская аудитория. Неудивительно, что направления научных исследований Туган-Барановского во многом отражали запросы определенной части российского общества. Это было время, когда практически любой научный вопрос из области экономической теории приобретал политико-экономическую окраску.

Идея синтеза и образ социализма

Стержнем и характерной чертой методологических и философских установок Туган-Барановского и Вальраса был принцип синтеза. При этом понимание того, какие принципы и подходы предполагается объединять, на чем основывается это объединение и как оно достигается, у этих авторов было различным. Вальрас стремился найти компромисс по многим направлениям: между либерализмом и социализмом, индивидуализмом и коммунизмом, нравственным принципом и подходом с позиции «экономических преимуществ». Возможность синтеза Вальрас обосновывал тем, что когда мы находимся в абстрактном мире идей и обсуждаем такие понятия, как социализм и либерализм, утилитаризм (экономический расчет, принцип экономических преимуществ) и мораль, коммунизм и индивидуализм, необходимо иметь в виду, что эти пары составлены из понятий, относящихся к разным уровням анализа, следовательно, их нельзя противопоставлять. Но когда речь идет о «мире фактов и жизни», дело обстоит иначе, и можно попытаться соотнести эти «противоположности», каким-то образом их соединить, примирить. И в этом, очевидно, сказалось влияние на Вальраса идей французских философов Э. Вашеро и В. Кузена, которые находились под влиянием немецких философов, прежде всего Гегеля (хотя, заметим, их трактовка его идей была далеко не бесспорной). Для многих французов, в том числе и для Вальраса, Вашеро и Кузен были проводниками в мир немецкой философии. Для Вальраса особенно важным был присутствовавший у них мотив компромисса между наукой и метафизикой. По поводу книги Вашеро «Метафизика и наука» Вальрас писал, что в ней «с замечательной критической направленностью и захватывающей простотой» выражена идея разграничения «совершенного идеального, которое есть область Мысли, и несовершенного реального, которое есть театр Жизни, и тем самым указана прочная и надежная основа не только науки, но и метафизики» (Walras, 2010а. Р. 8).

Для Туган-Барановского синтез означал примирение индивидуализма и коллективизма, частного и общественного интересов, нравственности и экономического расчета. Туган-Барановский, как и Вальрас, в этом примирении особую роль отводил экономической науке, которую считал «мостом между миром идей и действий» (Allisson, 2014. Р. 37). Одной из важнейших опор этого моста должен был стать синтез теории предельной полезности и трудовой теории. Таким образом, в отличие от Вальраса Туган-Барановский допускал синтез не только в «мире фактов и жизни», но и в мире идей (теории), о чем он заявил уже в своей первой научной публикации, написанной на основе дипломной работы и посвященной новейшим теориям ценности. Основанием для такого синтеза, по его мнению, был тот факт, что эти теории отражают различные стороны одного явления ценности/стоимости, причем трудовая теория отражает его объективную сторону, а теория полезности — субъективную (Туган-Барановский, 2023)¹⁵. В этой же работе была высказана мысль о том, что социалистическое государство способно решить задачу оптимальной аллокации ресурсов в масштабах народного хозяйства, сформулированную аналогично задаче оптимального использования ресурсов в индивидуальном хозяйстве. По существу, в этой первой работе Туган-Барановский сделал шаг в направлении, которое Вальрас обозначил как синтез коммунизма и индивидуализма, но осуществление которого, как мы увидим далее, представлял иначе, нежели Туган-Барановский.

В отличие от Вальраса Туган-Барановскому не требовался проводник в области немецкой философии. Как и многие образованные люди его поколения в России, он отдавал должное идеям великих немецких философов, прежде всего Гегеля, Канта и неокантианцев (Allisson, 2021). Для Туган-Барановского наиболее значимой идеей, почерпнутой из немецкой философии, наряду с критикой материализма — и в этом отношении его позиция была близка позиции Вальраса — был нравственный императив Канта. Именно принцип верховной ценности человеческой личности¹⁶, с точки зрения Туган-Барановского, должен стать основополагающим для идеальной общественной системы, называемой социализмом. С социализмом он связывал возможность примирения морали и экономического расчета, интересов государства и человека, свободы и справедливости. Для Туган-Барановского, экономиста и моралиста, особенным важно было то, что императив Канта был универсальным принципом, и то, что он сообщал трудовой теории ценности некую моральную легитимность.

Оба ученых, отстаивающие научный подход в политической экономии, не рассматривали общественный идеал как нечто, находящееся вне области научного обсуждения, хотя и по-разному представляли как сам идеал, так и место проблемы идеала в системе политической экономии. Вальрас считал проблему общественного идеала центральной в социальной экономии, неслучайно первая часть «Исследований в области социальной экономии» была названа «В поисках общественного идеала» (Walras, 2010с. Р. 1 — 113). Туган-Барановский в «Очерках из новейшей истории политической экономии и социализма» (1903 г.) прямо указывал на то, что идеал не противоречит науке: «Противопоставление науки и утопии несостоятельно в том отношении, что наука и утопия отнюдь не являются противоречащими понятиями. Утопия не есть вздор или нелепость. Утопия — это идеал. Всякий идеал содержит в себе нечто неосуществимое, бесконечно далекое и недоступное, мечту, некоторое присущее нашей духовной природе стремление выйти из пределов возможного, подняться над миром явлений» (Туган-Барановский, 1996. С. 85).

Вальрас и Туган-Барановский видели в социализме не только идеал, но и отправную точку критики существующих системы и ее оценок. Вальрас начал с признания существования и важности социального вопроса (в отсутствии чего он обвинял не только сторонников французской школы — наследников Сэя, но и приверженцев либерализма в целом) и моральной оценки классов собственников земли и капитала. Рассуждая в духе сен-симонистов, отец Леона Вальраса Огюст Вальрас в письме к сыну от 01.04.1860 г. называл собственников земли и капитала «незаконно праздными паразитами» и утверждал, что ситуация, когда часть населения может быть праздной, а для другой создаются препятствия занятию производственной деятельностью, является не только аморальной, но и неэффективной (Walras, Walras, 2005). Отсюда и призывы отца и сына Вальрасов «к формированию нового общества, где все общественные институты направлены на улучшение физической, моральной и интеллектуальной судьбы наиболее многочисленных и беднейших классов, где каждый будет работать по способностям, а получать по работе» (Jacoud, Potier, 2020. Р. 379). Как и отец, Вальрас-младший не считал труд единственным источником богатства, поэтому он не был столь непримиримым в отношении владельцев капитала, как, например, Сен-Симон и его последователи. Вслед за Д. Рикардо, отец и сын Вальрасы большое внимание уделяли проблеме земли и земельной ренты, при этом они подчеркивали, что рассматривают «прогрессирующее общество». Леон Вальрас подходил к проблеме ренты с позиции теории полезности и редкости: интенсивность желания, удовлетворяемого последней потребляемой единицей услуги, предоставляемой землей, увеличивается с ростом населения, а следовательно, должна увеличиваться и ценность соответствующей услуги. Подчеркнем, что он связывал услугу земли не только и не столько с производством сельскохозяйственных благ, сколько с землей как местом, то есть с ограниченным пространственным ресурсом¹⁷. Вывод Леона Вальраса о росте ценности услуги земли в прогрессирующем обществе был первым шагом в решении проблемы национализации земли и использования земельной ренты для покрытия социальных расходов. Вторым шагом можно считать предложенную схему национализации земли через выкуп. Как и его отец, Леон Вальрас предлагал национализацию через выкуп, полагая, что эта мера не только сочетается с идеей либерализма и отвечает принципу справедливости, но и позволяет избежать потрясений, неизбежных в случае насильственной национализации, за которую выступали сен-симонисты.

Проект Леона Вальрса состоял в том, чтобы выкупить землю у собственников по рыночной цене, финансируя эту операцию за счет выпуска облигаций с длительным сроком погашения и с фиксированной доходностью. Выплату процентов и погашение бумаг предполагалось осуществить из получаемой государством возрастающей «ценности продукта земли», либо при непосредственном ее использовании, либо отдавая ее в аренду через аукцион и получая соответствующую арендную плату. Вальрас полагал, что в перспективе, пусть и отдаленной, государство не только сможет выплатить долг, связанный с национализацией¹⁸, но и будет получать ренту, достаточную для того, чтобы отказаться от всех налогов и финансировать производство общественных благ. Очевидно, что центральной проблемой здесь была оценка земли. Эту проблему ставил еще Г. Госсен¹⁹, пытавшийся решить ее не в общем виде, а исходя из существовавших на тот момент условий в Пруссии. Госсен пришел к выводу, что решить фискальную проблему можно, если, говоря словами Вальраса, «государство может: 1) осуществлять заимствование по более выгодной, чем для частных лиц, ставке; 2) спекулировать на последующих увеличениях ценности продукта земли; 3) осуществлять более выгодные лизинговые операции. Эти соображения выглядят обоснованными, только если государство ведет себя как спекулянт» (Walras, 2010с. Р. 239).

Вальрас предполагал, что в прогрессирующем обществе ценность земли будет расти, возможно, разным темпом в различные периоды, а процентная ставка будет характеризоваться долгосрочной тенденцией к снижению, но также немонотонно. Поскольку временной горизонт государства, в отличие от горизонта людей, можно считать бесконечным, возможна ситуация, когда период, в котором имеет место благоприятное соотношение изменения ценности продукта земли и процентной ставки, оказывается длиннее периода, когда их соотношение противоположное, и тогда государство сможет решить фискальную проблему. По существу, надежду на это решение Вальрас связывает с разумным, или, как он пишет, «единственно достойным государства занятием», а именно выбором благоприятного момента начала осуществления проекта национализации земли, а также с осуществлением мероприятий, направленных на стимулирование роста ценности продукта национализированной земли.

Важно отметить, что эта схема, основанная на экономической теории, отвечала его представлениям о справедливом общественном устройстве. Предполагавшаяся в результате национализации отмена всех налогов означала для Вальраса ситуацию, когда человеку достаются все плоды его труда и тем самым реализуются принципы справедливости, равных возможностей и свободы выбора. Государство, являющееся субъектом реформы, направляет средства, полученные от использования принадлежащего всему обществу блага, каким является земля, на осуществление мероприятий в интересах всего общества. Таким образом, проект Вальраса предполагал соблюдение принципа справедливости в отношении всех людей, а также баланс между интересами индивидов и общества в целом, а следовательно, компромисс между тем, что Вальрас называл коммунизмом и индивидуализмом. В конечном счете речь шла о примирении «мира идей» и «мира жизни».

Насколько прочным мог быть подобный компромисс? Насколько широкие полномочия Вальрас предполагал предоставить государству и какие опасности он, сторонник свободной конкуренции, в этой связи видел? Ответов на эти вопросы мы у Вальраса не найдем. Очевидно, что Вальрас отводил государству решающую роль в деле реформирования ряда социально-экономических институтов, при этом не обсуждал институциональные, политические, культурные и другие ограничения своего проекта.

В отличие от Вальраса Туган-Барановский не связывал социализм с реформами в рамках существующего строя, а видел в нем образ идеальной социально-экономической системы. Был ли вопрос о земле важным для него вообще и в контексте проблемы социализма в частности? Безусловно, был. Как и многие социалисты, Туган-Барановский представлял социализм как систему, основанную на общественной собственности на все средства производства, но при этом вполне в духе времени²⁰ рассматривал вопрос о земле и как самостоятельную проблему. В отличие от Вальраса, который подходил к проблеме собственности на землю с позиции интересов всего общества, Туган-Барановский рассматривал эту проблему прежде всего сквозь призму интересов крестьянства (что вполне естественно применительно к России) и делал акцент на обеспечении землей малоземельных крестьян за счет крупных земельных владений. Как и Вальрас, Туган-Барановский предлагал выкуп земель у крупных собственников, однако не по рыночной цене, а по так называемой выкупной, которая рассчитывалась на основе того, что принято называть дифференциальной рентой-2. Собственник получал некий государственный сертификат, номинал которого определялся не рынком, а специальной комиссией, и который он мог продать на фондовом рынке. Земля передавалась на правах аренды нуждающимся крестьянам, причем условия аренды определялись административным, а не рыночным способом. Проект Туган-Барановского не был программой национализации земли в масштабах всей страны, не был он и проектом построения социализма в сельском хозяйстве. Это был, скорее, проект создания фермерского сельского хозяйства, которое могло лишь в отдаленной перспективе приблизиться к социализму, когда собственники небольших земельных наделов захотят землю продать, а государство, имеющее преимущественное право выкупа, осуществит этот выкуп, причем на тех же условиях, что и для крупных собственников. Тем самым будет постепенно формироваться единый национальный земельный фонд (Туган-Барановский, 1906), из которого земля будет передаваться крестьянам. (Очевидно, что при таком подходе столь беспокоивший Вальраса вопрос о справедливости в отношении собственников земли, по существу, не возникал.)

А как идея земельной реформы соотносилась с представлениями Туган-Барановского о социализме? Если вспомнить, что в написанной в 1918 г. работе «Социализм как положительное учение» (Туган-Барановский, 1918b) он определял социализм как «общество, в основу которого положен известный разумный план, положена цель, определенная идея» (Туган-Барановский, 1996. С. 261), то станет ясно, что земельная реформа — это лишь начало пути к социализму, причем длительного и непрямого. Более того, рассматривая различные формы социализма, Туган-Барановский делал акцент на государственном социализме, при котором, как он надеялся, идею централизованного планового хозяйства можно согласовать с принципом свободы и равенства всех людей на основе кантианского нравственного императива. По замыслу Туган-Барановского, планирующий и регулирующий орган будет рассчитывать оптимальные цены, для чего придется «вычерчивать кривые полезности каждого продукта и кривые трудовой стоимости его же» (Туган-Барановский, 1996. С. 391 — 392). Эти цены станут сигналами для государственных предприятий и будут корректироваться в зависимости от соотношения спроса и предложения. Казалось бы, ученый вплотную подошел к созданию того, что потом стало называться моделью рыночного социализма, но не сделал решительного шага в этом направлении. Замечу, что к тому моменту уже была опубликована знаменитая статья Э. Бароне (Barone, 1908), содержащая основу модели планового хозяйства, однако ни Вальрас, ни Туган-Барановский об этой статье, по-видимому, не знали.

Очевидно, что картина социализма, созданная Туган-Барановским, принципиально отличается от образа социализма у Вальраса. Полагаю, что в конечном счете борьба Вальраса за социализм была борьбой за свободное функционирование рыночного механизма в рамках более справедливой институциональной системы, неслучайно даже национализацию земли он рассматривал как способ устранения барьеров на пути эффективного использования этого ресурса. Что касается отмены всех налогов, которая должна была последовать за национализацией земли, то, по мнению Вальраса, эта мера позволила бы людям свободно реализовать свои способности и получить то, что им по справедливости причитается, поскольку способности неотделимы от человека и их плоды должны полностью ему принадлежать. Можно сказать, что социализм Вальраса — это в некотором смысле торжество рынка плюс правильные (справедливые) институты. Таким образом Вальрас устранял противопоставление социализма и индивидуализма, которое не только он, но и Туган-Барановский считал недоразумением (Туган-Барановский, 1996). Однако Туган-Барановский предлагал устранить это противопоставление передачей регулирующей функции государству и связывал с плановой системой возможность реализовать не только принцип эффективности, но и кантианский нравственный императив, поскольку предполагал, что труд не будет рассматриваться в качестве издержек наряду с капиталом и землей, а будет оцениваться непосредственно по затратам времени, отражающим усилия человека. Он также считал, что интересы людей, а не прибыль, станут целью общественного производства.

При очевидных принципиальных различиях в представлениях о социализме оба экономиста считали его делом отдаленного будущего. Хотя Вальрас связывал социализм с «мягкой» национализацией в рамках существующей общественной системы, он не сомневается относительно трудностей при реализации своего проекта. Туган-Барановский также не считал осуществление идеала возможным в обозримой перспективе. Он обдумывал «модель» будущей социалистической системы хозяйства, когда вопрос об изменении социальной системы стоял в России на повестке дня, поэтому очень важным было его предостережение: «В неподготовленной социальной среде социализм вместо того, чтобы стать царством свободы и всеобщего богатства, должен стать царством рабства и всеобщей нищеты» (Туган-Барановский, 1996. С. 426).

История социализма как социального учения, если отсчитывать ее от появления самого понятия «социализм», то есть от 1830-х годов, была продолжительной, исполненной драматизма, открытий и заблуждений. Необходимость решения социального вопроса и создания более справедливой общественной системы — в этом был дух времени. Многие экономисты, причем независимо от того, к какому направлению в политической экономии они принадлежали, обращались к соответствующей тематике. Представляющие различные школы экономической мысли Вальрас и Туган-Барановский пытались воплотить в образе социализма компромисс между экономической теорией и этикой, индивидуализмом и коллективизмом, либерализмом и коммунизмом, но при этом по-разному представляли себе социализм.

Вальрас связывал социализм с реформами в рамках капиталистической системы, конечный результат которых он даже не пытался точно представить, и в этом смысле его «модель» социализма можно считать открытой. Туган-Барановский сосредоточился на создании идеальной схемы (модели) социализма как эталона.

Несмотря на то что как «эталонная» схема Туган-Барановского, так и «реформистский» проект Вальраса оказались на периферии экономического дискурса, идея социализма долгое время оставалась востребованной. Более того, поиски компромисса между индивидуализмом и холизмом, либерализмом и коммунизмом, экономическим расчетом и справедливостью остаются актуальными, а экономическая наука претендует на роль моста между «миром идей» и «миром жизни».

¹ Не могу с уверенностью указать национальную принадлежность моих героев: для француза по рождению Вальраса, так и не сумевшего пустить корни во Франции, домом на долгие годы стала Швейцария, а научная школа, с которой ассоциируется его имя, известна как лозаннская. Среди предков Туган-Барановского были и татары, и поляки, и литовцы, и русские. Он родился на территории, входившей в состав Российской империи, учился сначала в Санкт-Петербургском, а затем в Харьковском университетах, диссертации защищал в Московском университете, работал в Санкт-Петербургском (Петроградском) университете, Санкт-Петербургском (Петроградском) Технологическом институте, регулярно приезжал в свое имение в Харьковской губернии. Последние полтора года жил в Киеве, стал видным государственным деятелем УНР, одним из основателей Академии наук Украины. За редким исключением все его научные работы были написаны на русском языке. Соглашусь с Ф. Аллисоном, который в статье о Туган-Барановском писал, что «национальность часто оказывалась сложным результатом взаимодействия различных культур, религий, языков и мест» (Allisson, 2021. Р. 20; здесь и далее перевод мой. — Н. Μ.).

² Известный современный исследователь творчества Вальраса отмечал, что в работах ученого проявилось его «желание внести свой вклад в решение так называемого социального вопроса. То, что так много людей живут в нищете, было для него неприемлемым» (Daal van, 2006. Р. 51). Эти слова с полным основанием мы можем отнести и к Туган-Барановскому.

³ Например, см. уроки 1-й и 2-й «Элементов» Вальраса (Вальрас, 2000. С. 1 — 16).

⁴ В конце 13-го урока «Элементов» он писал: «Математическая форма является для чистой политической экономии не только возможной формой, но и необходимой. Более того, полагаю, что по этому поводу ни у кого из читателей, дошедших со мной до этого места, не может остаться ни малейшего сомнения» (Вальрас, 2000. С. 121).

⁵ О ситуации в России с использованием математики в экономике с огорчением писал в 1887 г. Вальрасу студент юридического факультета Санкт-Петербургского университета В. И. Борткевич: «Насколько мне известно, до сих пор не вышло ни одной книги, написанной на русском языке, в которой бы разрабатывалось применение математики к политической экономии. Россия, мне кажется, осталась в стороне от последних достижений собственно в теории нашей науки. Причину этого легко установить. Профессора российских университетов, находящиеся под господствующим влиянием немецкой экономической науки... опасаются любых теорий, которые стремятся к открытию абсолютных законов в области политической экономии» (Аллиссон, Расков, 2012. С. 77). Замечу, что еще очень долго эти слова оставались актуальными.

⁶ Об отношении Вальраса к кооперативному движению, например, см.: Cirillo, 1984. Кооперативам посвящено несколько работ Туган-Барановского: «Социальные основы кооперации» (1916), «Экономическая и социальная природа кооперативов» (1913), «О кооперативном идеале» (1918а). Также см.: Полюбина, 2003.

⁷ Работа, которая впоследствии дала повод И. Шумпетеру назвать Вальраса величайшим экономистом-теоретиком и которую он считал заявкой Вальраса на бессмертие (Шумпетер, 2011), не привлекла внимания современников.

⁸ Изданная на 20 лет позже «Элементов», эта работа была сразу высоко оценена как в России, так и за рубежом. Ж. Лескюр писал, что этот труд «как теоретическое и как экспериментальное исследование вопроса [кризисов], очевидно является самым оригинальным и значительным произведением во всей экономической литературе настоящего времени» (Лескюр, 1908. С. 1—2), и даже отмечал, что автор уже имел свою школу в Германии, среди его последователей были такие известные ученые, как А. Шпитгофф, Л. Поле, Ф. Эйленбург, Г. Шмоллер. Позднее Э. Хансен назвал книгу Туган-Барановского «первой научной работой, целиком посвященной промышленным циклам и ставшей водоразделом между старым и новым в этой области» (Хансен, 1997. С. 21).

⁹ По вопросу о времени появления и содержании понятия «социализм» существуют различные точки зрения. Как отмечал Бертье де Савиньи, слова «социалисты» и «социализм» первыми использовали еще в XVIII в. итальянские авторы Ф. Факинеи и А. Бунофеде, затем в начале 1830-х годов эти понятия появляются во Франции у сенсимониста П. Леру и в Англии у сторонников Р. Оуэна (Bertier de Sauvigny, 1970).

¹⁰ Оба ученых высоко ценили социалистов-утопистов и прежде всего Сен-Симона, причем не только за попытку нарисовать картину будущего и за критику существующей системы, но и за вклад в развитие общественной науки в целом. Вальрас даже назвал Сен-Симона «Ньютоном общественных наук» (Walras, Walras, 2000. Р. 582). Примечательно, что примерно через 40 лет Туган-Барановский фактически повторил слова Вальраса: «Идеи Сен-Симона оплодотворили не одну какую-либо науку, а весь цикл наук, изучающих человеческое общество... Этот замечательный мыслитель с гораздо большим основанием, чем Маркс, может быть признан создателем современной науки об обществе» (Туган-Барановский, 1996. С. 118).

¹¹ Показательно, что за несколько месяцев до своей кончины, перечисляя свои достижения, Вальрас подчеркивал, что добился успехов в построении «научного, либерального и гуманного социализма» (Walras, 1987. Р. 511).

¹² В этой работе проявилась очень важная для Вальраса позиция: научное исследование требует абсолютной логической строгости, в то время как в прикладной области, то есть «на уровне политики, ради целесообразности должен иметь место компромисс, но всегда ориентированный на идеальную цель, предварительно определенную с научной строгостью» (Jaffe, 1975. Р. 810).

¹³ Пожалуй, только итальянские экономисты, хотя и не сразу, оценили его новаторский аналитический метод и концепцию равновесия (например, см.: Pareto, 1896, 1897; Pantalleoni, 1889).

¹⁴ Хотя, как отмечал редактор этого издания, статья о Леоне Вальрасе была в некотором смысле дополнением к статье о его отце Огюсте Вальрасе (Palgrave, 1913. Р. VIII).

¹⁵ В этой работе теория предельной полезности представлена в варианте австрийской школы, но упоминаются также работы Джевонса и Вальраса (Туган-Барановский, 2023).

¹⁶ Уже в 1905 г. в работе, посвященной земельному вопросу, он писал, что «приравнивание человека к материальным средствам производства есть скрытое отрицание права человеческой личности быть высшей и абсолютной целью в себе» (Туган-Барановский, 1905. С. 1).

¹⁷ Возможно, эта идея возникла у Леона Вальраса под влиянием работ хорошо ему знакомого русского экономиста и инженера Μ. С. Волкова. Например, см.: Wolkoff, 1861; Горлов, 1873.

¹⁸ Фискальная проблема, которая возникала при такой схеме, состояла в том, что если государство выкупает землю по рыночным ценам и финансирует эту операцию из заемных средств, полученных на рыночных условиях, то вряд ли оно сможет сбалансировать бюджет, поскольку и в цене земли, и в цене облигаций уже отражена ожидаемая доходность.

¹⁹ Имеется в виду: Gossen Η. Н. Entwickelung der Gesetze des menschlichen Verkehrs, und der daraus fliessenden Regeln für menschliches Handeln. Braunschweig: Friedrich Vieweg & Sohn, 1854. С этой работой Вальрас ознакомился в 1879 г. и был одним из немногих, кто ее оценил.

²⁰ В XIX в. за национализацию земли выступали представители различных общественных течений, школ и направлений от Д. Милля до марксистов, о чем Туган-Барановский писал в работе «Земельная реформа» (Туган-Барановский, 1905).

Список литературы / References

Аллиссон Ф., Расков Д. Е. (2012). Из переписки В. И. Борткевича с Л. Вальрасом: страницы истории Лозаннской школы Вестник Санкт-Петербургского университета. Экономика. № 1. С. 72 — 87. [Allisson F., Raskov D. E. (2012). From the correspondence between V. I. Bortkiewicz and L. Walras: Chapters of Lausanne School’s history. St Petersburg University Journal of Economic Studies, No. 1, pp. 72 — 87. (In Russian).]

Блауг Μ. (1994). Экономическая мысль в ретроспективе. Μ.: Дело. [Blaug Μ. (1994). Economic theory in retrospect. Moscow: Delo. (In Russian).]

Вальрас Л. (2000). Элементы чистой политической экономии, или Теория общественного богатства. Μ.: Изограф. [Walras L. (2000). Elements of pure economics, or The theory of social wealth. Moscow: Izograf. (In Russian).]

Горлов И. Я. (1873). Рецензия на “Разъяснения рациональных оснований политической экономии” Матвея Волкова Труды Императорского вольного экономического общества. Т. 1, № 4. С. 532 — 544. [Gorlov I. Y. (1873). Review of “Elucidations of rational foundations of political economy” by Μ. Wolkoff. Trudy Tmperatorskogo Volnogo Ekonomicheskogo Obshchestva, Vol. 1, No. 4, pp. 532—544. (In Russian).]

Лескюр Ж. (1908). Общие и периодические промышленные кризисы. СПб. [Lescure J. (1908). General and periodical industrial crises. St. Petersburg. (In Russian).]

Полюбина Μ. И. (2003). Туган-Барановский и кооперация Финансы и кредит. № 14. С. 58 — 64. [Polyubina Μ. I. (2003). Tugan-Baranovsky and cooperation. Finance and Credit, No. 14, pp. 58 — 64. (In Russian).]

Ронкалья A. (2018). Богатство идей. История экономической мысли. Μ.: Изд. дом ВШЭ. [Roncaglia А. (2018). The wealth of ideas. A history of economic thought. Moscow: HSE Publ. (In Russian).]

Струве П. Б. (2022). Хозяйство и цена. Μ.; СПб.: Изд-во Института Гайдара. [Struve Р. В. (2022). Economy and price. Moscow; St. Petersburg: Gaidar Institute Publ. (In Russin).]

Туган-Барановский Μ. И. (1894). Промышленные кризисы в современной Англии, их причины и ближайшие влияния на народную жизнь. СПб. [Tugan-Baranovsky Μ. I. (1894). Industrial crises in contemporary England: Their causes and influences on the life of the people. St. Petersburg. (In Russian).]

Туган-Барановский Μ. И. (1897). Жизнь и сочинения Д. Э. Кэрнса Кэрнс Д. Э. Логический метод политической экономии — Основные принципы — Ценность — Международная торговля. Μ.: Изд. К. Т. Солдатенкова. С. I—XXXI. [Tugan-Baranovsky Μ. I. (1897). Life and writings of J. E. Cairnes. In: Cairnes J. E. The character and logical method of political economy, pp. I—XXXI. Moscow: К. T. Soldatenkov Publ. (In Russian).]

Туган-Барановский Μ. И. (1903). Очерки из новейшей истории политической экономии. СПб.: Изд. ред. жури. «Мир божий». [Tugan-Baranovsky Μ. I. (1903). Essays from the modern history of political economy. St. Petersburg: Mir Bozhiy. (In Russian).]

Туган-Барановский Μ. И. (1905). Земельная реформа. СПб.: Изд. ред. журн. «Мир божий». [Tugan-Baranovsky Μ. I. (1905). Land reform. St. Petersburg: Mir Bozhiy. (In Russian).]

Туган-Барановский Μ. И. (1906). Современный социализм в своем историческом развитии. СПб. [Tugan-Baranovsky Μ. I. (1906). Modern socialism in its historical development. St. Petersburg. (In Russian).]

Туган-Барановский Μ. И. (1909). Основы политической экономии. СПб. [Tugan-Baranovsky Μ. I. (1909). Foundations of political economy. St. Petersburg. (In Russian).]

Туган-Барановский Μ. И. (1913). Экономическая и социальная природа кооперативов. Μ.: Моск. гор. ун-т им. А. Л. Шанявского. [Tugan-Baranovsky Μ. I. (1913). The economic and social nature of cooperatives. Moscow: A. L. Shanyavsky University. (In Russian).]

Туган-Барановский Μ. И. (1916). Социальные основы кооперации. Μ.: Моск. гор. нар. ун-т им. А. Л. Шанявского. [Tugan-Baranovsky Μ. I. (1916). Social basis of cooperation. Moscow: A. L. Shanyavsky University. (In Russian).]

Туган-Барановский Μ. И. (1918a). О кооперативном идеале Вестник кооперативных союзов. № 1. С. 1—22. [Tugan-Baranovsky Μ. I. (1918а). On the cooperative ideal. Vestnik Kooperativnych Soyuzov, No. 1, pp. 1—22. (In Russian).]

Туган-Барановский Μ. И. (1918b). Социализм как положительное учение. Пг. [Tugan-Baranovsky Μ. I. (1918b). Socialism as a positive doctrine. Petrograd. (In Russian).]

Туган-Барановский Μ. И. (1925). Влияние идей политической экономии на естествознание и философию. Киев: УАН. [Tugan-Baranovsky Μ. I. (1925). The influence of ideas of political economy on natural sciences and philosophy. Kiev: UAS. (In Russian).]

Туган-Барановский Μ. И. (1996). К лучшему будущему. Μ.: РОССПЭН. [Tugan-Baranovsky Μ. I. (1996). Towards a better future. Moscow: ROSSPEN. (In Russian).]

Туган-Барановский Μ. И. (2023). Учение о предельной полезности благ как причине их ценности Истоки: 150 лет маржиналистской революции Под ред. В. С. Автономова и др. Μ.: Издат. дом ВШЭ. С. 296—346. [Tugan-Baranovsky Μ. I. (2023). A doctrine of the marginal utility of economic goods as the cause of their value. In: V. S. Avtonomov et al. (eds.). The origins: 150^th anniversary of the marginalist revolution. Moscow: HSE Publ., pp. 296 — 346. (In Russian).] https: doi.org 10.17323 978-5-7598-2582-1

Хансен Э. (1997). Экономические циклы и национальный доход Классики кейнсианства: в 2-х т. Т. 2. Μ.: Экономика. [Hansen А. (1997). Business cycles and national income. In: Classics of Keynesianism, in 2 vols., Vol. 2. Moscow: Economika. (In Russian).]

Широкорад Л. Д., Дмитриев А. Л. (ред.) (2008). Неизвестный Μ. И. Туган-Барановский. СПб.: Нестор-История. [Shirokorad L. D., Dmitriev A. L. (eds.) (2008). Unknown Μ. I. Tugan-Baranovsky. St. Petersburg: Nestor-Istoria. (In Russian).]

Шумпетер Й. (2001). История экономического анализа: в 3-х т. СПб.: Экономическая школа. [Schumpeter J. (2001). History of economic analysis, in 3 vols. St. Petersburg: Ekonomicheskaya Shkola. (In Russian).]

Шумпетер Й. (2011). Десять великих экономистов от Маркса до Кейнса. Μ.: Изд-во Института Гайдара. [Schumpeter J. (2011). Ten great economists from Marx to Keynes. Moscow: Gaidar Institute Publ. (In Russian).]

Allisson F. (2014). Tugan-Baranovsky on socialism: From utopia to the economic plan. CEconomia, No. 4-1, pp. 34 — 53. https: doi.org 10.4000 oeconomia.755

Allisson F. (2021). Tugan-Baranovsky and the West. Russian Journal of Economics, Vol. 7, No. 1, pp. 19 — 33. https: doi.org 10.32609 j.ruje.7.55686

Barone Е. (1908). II ministro della produzione nello stato collettivista. Giornale degli Economists, Vol. 37, pp. 267—293, 391 — 414. [English translation: Hayek F. A. (ed.) (1935). Collectivist economic planning. London: Routledge & Kegan Paul, pp. 245-290].

Bertier de Sauvigny G. de (1970). Liberalism, nationalism, socialism. The birth of three words. Review of Politics, Vol. 3, No. 2, pp. 147—166. https: doi.org 10.1017 S0034670500013607

Bürgenmeier В. (1994). The misperception of Walras. American Economic Review, Vol. 84, No. 1, pp. 342-352.

Cirillo R. (1980). The 'socialism’ of Leon Walras and his economic thinking. American Journal of Economics and Sociology, Vol. 39, No. 3, pp. 295—303. https: doi.org 10.1111 j.1536-7150.198O.tbO1281.x

Cirillo R. (1984). Leon Walras and social justice. American Journal of Economics and Sociology, Vol. 43, No. 1, pp. 53 — 60. https: doi.org 10.1111 j. 1536-7150.1984. tb02222.x

Daal J. van (2006). Leon Walras’s economics: From pure to normative? In: J. G. Backhaus, J. A. Hans Maks (eds.). From Walras to Pareto. Boston, MA: Springer, pp. 51 — 67. https: doi.org 10.1007 978-0-387-33757-9_5

Gallois N. (2011). The French liberal school against the heterodox economist Leon Walras. L’Economie Politique, Vol. 51, No. 3, pp. 7—32.

Jacoud G., Potier J. (2020). August and Leon Walras and Saint-Simonianism. European Journal of the History of Economic Thought, Vol. 27, No. 3, pp. 368 — 387. https: doi.org 10.1080 09672567.2020.1750664

Jaffe W. (1975). Leon Walras, an economic adviser manque. Economic Journal, Vol. 85, No. 340, pp. 810-823. https: doi.org 10.2307 2230625

Menard C. (1990). Review: “Melanges d’economie Politique et Social” by Leon Walras. History of Political Economy, Vol. 98, No. 2, pp. 445—447. https: doi.org 10.1086 261689

Palgrave R. H. I. (1913). Preface. In: Dictionary of political economy, in 3 vols., Vol. 3, London: Macmillan, pp. VII—XL

Pareto V. (1896 — 1897). Cours d’economie politique, in 2 vols. Lausanne: F. Rouge.

Pantalleoni Μ. (1889). Principili de economia pura. Florence: Barbera.

Walras A. (2005 [I860]). Lettre a son fils datee du ler avril, 1860. In: A. Walras, L. Walras. CEuvres economiques completes, in 14 vols., Vol. 4. Paris: Economica, p. 400.

Walras A., Walras L. (2000). CEuvres economiques completes d’Auguste et Leon Walras. in 14 vols., Vol. 13. Paris: Academia.

Walras A., Walras L. (2005). CEuvres economiques completes d’Auguste et Leon Walras. in 14 vols., Vol. 4. Paris: Economica.

Walras L. (1874). Elements d’economie politique pure. Lausanne: Corbaz.

Walras L. (1877). Elements d’economie politique pure. Part 2. Lausanne: Corbaz.

Walras L. (1878). Theorie mathematique de 1’echange. Journal des economistes, Vol. 34, pp. 5—21.

Walras L. (1896). Etudes d’economie sociale. Theorie de la repartition de la richesse sociale. Paris: R. Pichon et R. Durand-Auzias; Lausanne: F. Rouge.

Walras L. (1898). Etudes d’economie politique appliquee ou Theorie de la production de la richesse sociale. Paris: R. Pichon et R. Durand-Auzias; Lausanne: F. Rouge.

Walras L. (1987 [1909]). Ruchonnet et le socialisme scientifique. In: A. Walras, L. Walras. CEuvres economiques completes d’Auguste et Leon Walras, in 14 vols., Vol. 7. Paris: Economica, pp. 504 — 514.

Walras L. (1926). Elements d’economie politique pure, ou Theorie de la richesse sociale. 4^th ed. Paris: R. Pichon et R. Durand-Auzias; Lausanne: F. Rouge.

Walras L. (2010a [1863]). Socialism and liberalism. In: Walras L. Studies in social economics. Abingdon: Routledge, pp. 3 — 18.

Walras L. (2010b [1896]). Theory of property. In: Walras L. Studies in social economics. Abingdon: Routledge, pp. 135 — 159.

Walras L. (2010c). Studies in social economics. Abingdon: Routledge.

Wolkoff Μ. (1861). Lectures d’e conomie politique rationale. Paris: Guilleaumin.