Субъекты модернизации: воздействие групп интересов на стратегии развития

( Данная статья основана па материалах исследования "Субъекты модернизации: воздействие коалиций групп интересов на стратегии развития", проводившегося и рамках проекта "Стратегии социально-экономического развития России: цели, альтернативы, группы интересов (Коалиции для будущего - 2)", в выполнении которого принимали участие Л. Л. Лузин, А. А. Верведа, А. В. Золотов, В. Л. Тамбовцсв; также использовались материалы и консультации Я. С. Галухиной, Л. М. Григорьева, Е. Т. Гурвича, А. Ю. Зудина, Г. В. Калягина, А. Г. Лсвинсона, А. В. Овсянниковой, Я. Ш. Папнэ, А. Е. Шаститко.)

Все программы социально-экономического и политического развития России с начала 1990-х годов объединяет одна общая черта: над ними работали квалифицированные специалисты, программы в той или иной форме получали поддержку на самом высоком уровне, но успешность их реализации (если она действительно имела место), как правило, оказывалась недостаточной. Обычно осуществлялись только отдельные элементы программ, к тому же в сильно искаженном виде.

В этой связи обратим внимание на одно обстоятельство, которое, с нашей точки зрения, определяет важнейшую причину указанных неудач. Речь идет об игнорировании групп интересов российского общества при подготовке и выполнении программ. Как сами программы, так и инструменты их реализации затрагивают интересы различных групп, вызывая ответную реакцию: поддержку, сопротивление, безразличие. Соответственно отсутствие интереса либо прямое противодействие тех или иных влиятельных групп и обусловливает недостаточную успешность реализации программ в целом.

Под группами интересов мы имеем в виду не узкие "деловые" или "бюрократические" круги, стремящиеся получить ренту от использования финансового или административного ресурса и желающие "продавить" нужное им решение (1). Нас интересуют реальные группы российского общества: от самых широких ("студенты", "пенсионеры") до довольно узких ("региональные элиты", "интеллектуалы"), которые можно объединить на основе некоторого типического признака и главное - выделить присущий им интерес, который они готовы отстаивать.

Отметим, что интерес той или иной группы может быть выражен неявно, а недовольство политикой - накапливаться латентно, в течение длительного времени, приводя к резкой реакции (полному неприятию предлагаемых мер) при появлении триггерного (запускающего) фактора. В качестве примеров можно Привести общественное недовольство так называемой "монетизацией льгот" (2005 г.) и непопулярными (хотя, возможно, и необходимыми) мерами по ужесточению правил дорожного движения (2006-2007 гг.). Иной пример - ситуация, сложившаяся с товариществами собственников жилья (ТСЖ). Разумная и в принципе полезная мера так сформулирована в законе и вводится таким образом, что вызывает острое неприятие и фактический бойкот со стороны не только тех, на кого направлено действие закона, но и тех, кто его призван реализовывать на практике.

Разновидности групп интересов

Под группами интересов мы будем понимать совокупность агентов, которые характеризуются совпадением экономических интересов (возможно, ситуативным), при этом на агентов воздействуют избирательные стимулы к производству совместного (коллективного) блага (принятию того или иного коллективного решения).

Теория групп существует уже свыше сорока лет и более 25 лет активно применяется для решения проблем общественного развития как на страновом, так и на региональном уровнях. Анализ групп интересов в экономике был впервые представлен в работах М. Олсона (2), который противопоставлял подход с позиций ограниченной рациональности и действий в рамках малых и больших групп доминировавшей на тот момент традиции исследования действий индивида с точки зрения абсолютной рациональности. Другими словами, Олсон анализировал ситуацию, в которой коллективные блага (3) продолжают производиться (а общественно значимые решения - приниматься), в то время как с точки зрения рациональных предпочтений индивида его участие в этой деятельности (но не потреблении) экономически невыгодно или по крайней мере дести-мулировано (проблема безбилетника (4) .

Согласно Олсону, при производстве общественных благ реально действующими агентами являются именно группы, особенно малые, поскольку как минимум три фактора снижают эффективность большой организации: доля каждого индивида в получаемой выгоде невелика; труднее обеспечить взаимодействие участников; издержки координации и контроля оказываются выше. Подход Олсона был далее развит в работах П. Оливер, М. Грановеттера, М. Майей и др., описывающих поведение групп индивидов, объединенных стремлением к реализации той или иной потребности, получению того или иного блага (5) .

В данной работе мы будем оперировать большими группами российского общества, выделяя их по принципу социальной общности и/или совокупности близких интересов. Под критерием "большая" здесь понимается не только (а отчасти и не столько) размер группы как таковой, сколько ее социальная значимость и важность отстаиваемых ею интересов с точки зрения реализации той или иной стратегии развития страны. Мы предлагаем три уровня агрегирования групп интересов: "аналитические" группы (высокий уровень), "статистические" группы (средний уровень), "реальные" группы (низкий уровень).

"Аналитические" группы

"Аналитические" группы выделяются на основе занимаемого ими статусного положения (причем, как правило, закрепленного формально и признанного публично). По указанному признаку можно выделить достаточно простые группы, которые тем не менее играют важную роль в определении реальной экономической политики как в плане реформ, так и в сфере текущего регулирования. Потенциальная сила воздействия данных групп определяется их финансовыми и административными возможностями или численностью и потенциальной готовностью оказывать давление с целью защиты своих интересов, другими словами, их переговорной силой.

В составе этих групп можно выделить следующие (6): интеллектуальная элита; политический класс; федеральная власть; богатые регионы; бедные регионы; крупный бизнес; региональный бизнес; малый бизнес; высокодоходные слои населения (условно 20%); "средние" слои (условно 40%); бедные слои (условно 40%).

Предложенное деление населения на состоятельных, среднеобеспеченных (по российским меркам) и бедных не совпадает с логикой такого разграничения в европейских странах. "Средние" 40% населения в развитых странах - часть среднего класса, то есть источник стабильности. В современной России - это вполне образованные люди, часто пожилые, которые стремятся приспособиться к условиям найма в государственном аппарате, крупных компаниях и малом бизнесе. Но уровень их дохода и потребления совершенно не соответствует их представлениям о достойном существовании. Поэтому они участвуют в коалициях, требующих увеличения социальных расходов.

Чем сильнее разрыв в распределении дохода в стране, тем сложнее и интенсивнее перераспределительные конфликты. В России неравенство доходов характеризуется почти такими же разрывами, как и в мире в целом (за исключением самых развитых стран и стран Африки южнее Сахары). В частности, наблюдается явная коллизия между бедными в более развитых регионах, например в столицах, и бедными регионами. Развитые страны мира должны выбирать между помощью развивающимся странам и поддержкой собственных бедных слоев и регионов. Аналогичная ситуация и в России: бедные регионы также требуют перераспределения ресурсов и помощи, но их интересы не обязательно совпадают с общими интересами бедных слоев. Федеральные власти имеют дело как минимум с двумя группами регионов. Независимо от того, назначают губернаторов или выбирают, объективные интересы регионов сохраняются: менее развитых - перераспределять ресурсы, развитых - сохранять их для развития.

Наблюдаются различия и между группами в бизнесе, в котором выделяются крупный бизнес (частный и государственный), средний региональный и малый. Интересы двух последних в большой мере совпадают с интересами соответственно региональных и местных властей, но есть заметные отличия и в характере самого бизнеса, и в его отношениях с крупным бизнесом. В российских условиях различия интересов этих групп весьма существенны, хотя в фокусе внимания находятся прежде всего взаимоотношения федерального центра, крупного бизнеса и региональных властей.

Наряду с представленными девятью группами (по три для бизнеса, государства и населения) отметим, особую роль с точки зрения влияния на происходящие события структур гражданского общества - политического класса и интеллектуальной элиты. К первому мы относим функционеров политических партий и общественных организаций. Интеллектуальная элита - это экспертное сообщество, неправительственные организации, которые выступают индивидуально или в виде групп, и средства массовой информации.

Эти две группы оказывают огромное влияние на характер социально-политических процессов в стране. Их действия могут отражать интересы вышеупомянутых групп, но не обязательно сводятся к ним. В развитой партийной системе именно партии определяют свои позиции по ключевым проблемам, взаимодействуют с электоратом с целью осуществления общественного выбора. В нашей ситуации четкого позиционирования партий может и не произойти, поскольку политический процесс развивается по своим законам. Традиционно в странах с недостаточно развитым гражданским обществом и сильным социальным неравенством интеллектуальная независимость обеспечивает чуть ли не единственную возможность выявления и защиты интересов общества от доминирования конъюнктурных политических или экономических интересов.

Мы полагаем, что в краткосрочной перспективе переговорная сила интеллектуальной элиты невелика, но в долгосрочной - чрезвычайно важна. Интеллектуальная элита не характеризуется единством взглядов, но ее позиция в наименьшей степени подвержена изменениям в угоду специальным интересам, стремлению получить финансовые или иные выгоды, поскольку в долгосрочном плане только личная ответственность, глубина и качество профессиональной работы определяют как престиж, так и благосостояние ее представителей.

Выделенные одиннадцать групп не имеют жестких границ и в реальной жизни переплетаются. Например, состоятельные группы населения во многом сосредоточены в наиболее развитых регионах, особенно в столицах. Интересы регионального бизнеса и региональных властей в ходе взаимоотношений с федеральным центром нередко совпадают, но не идентичны внутри собственно регионов. Региональные группы в России играют большую роль, чем в менее неоднородных странах. В наших условиях вероятны острые распределительные конфликты между регионами - донорами и получателями, высокодоходными группами населения и Федеральной налоговой службой.

"Статистические" группы

"Статистические" группы выделяются методами качественной и количественной социологии и опираются на социальное стратифицирование. На основе имеющихся выборочных данных регулярных социологических исследований 2006 г., проводимых "Левадацентром", ВЦИОМ и ФОМ, можно выделить отдельные "статистические" группы российского общества: "офисные служащие" (10 - 15 млн. человек), "пенсионеры" (38 млн.), "чиновники" (1,5 млн.), "работники силовых ведомств" (4-5 млн.), "организованная преступность-криминалитет" (до 80 тыс.), "бюджетники" (4-5 млн.), "студенты" (6-7 млн.), "активные пользователи Интернета" (до 1,5 млн.), "пассионарная политизированная молодежь" (до 70 тыс.), "автолюбители" (25-30 млн. человек).

Неоднородность выбранных групп объясняется двумя причинами: спецификой выборочных социологических данных, имеющихся в распоряжении исследователей, и необходимостью выделения групп, обладающих заметной переговорной силой, то есть способных оказывать влияние на ситуацию вне группы. Анализ на уровне "статистических" групп важен прежде всего потому, что позволяет для каждой конкретной группы оценить ее переговорную силу, которая, в свою очередь, сильно влияет на устойчивость широкой коалиции (состоящей из нескольких групп) в пользу той или иной стратегии развития, а также на действия центростремительных или центробежных сил внутри групп (и коалиции в целом), то есть на способность привлекать новых членов и новые группы (или отталкивать уже имеющиеся) и, следовательно, усиливать (или ослаблять) свой ресурс.

Помимо численности группы, факторами (параметрами) переговорной силы являются: наличие у нее специфического ресурса и обеспеченность ресурсами как таковыми; равномерность распределения доходов; общность интересов, плотность связей и степень централизации группы; наличие избирательных стимулов; сила связей; высота порога участия; обучаемость; фрагментация. Рассмотрим эти факторы на примере приведенных выше "статистических" групп (см. табл.).

Прокомментируем значение каждого фактора.

Наделенностъ ресурсами и наличие специфического ресурса описывают склонность индивидов к участию в коллективных действиях и зависят от их цели: направлены ли предполагаемые коллективные действия на приобретение дополнительного блага, которого раньше у членов данной социальной группы не было, или на предотвращение угрозы лишиться уже имеющегося блага. В последнем случае, как показывает практика, индивиды в большей степени готовы отстаивать свои интересы, хотя ожидаемый доход от этого может быть равным или даже оказаться меньше ожидаемого дохода от коллективных действий, направленных на приобретение ранее не имевшихся благ (endowment effect).

При анализе равномерности распределения доходов важную роль играет корреляция между распределением доходов и заинтересованностью в благе. Если она большая и положительная, благо почти наверняка будет произведено в оптимальном объеме. Отрицательная корреляция между этими параметрами, при прочих равных условиях, затрудняет совместное производство блага. Поскольку нами рассматриваются большие группы со стабильными интересами, можно утверждать, что корреляция между доходами и интересами будет положительной.

Параметр общности интересов показывает, что чем выше гетерогенность группы по интересам, тем больше вероятность инициирования действий в условиях возрастающей отдачи, а также появления "мецената", готового самостоятельно произвести благо для всей группы, и тем меньше ожидаемая величина ее необходимой критической массы. Вместе с тем гетерогенность заинтересованности в благе может отражать слабость социальных связей в группе, а следовательно, и реакции ее членов на слова и поступки окружающих. При определенных условиях такая слабость может стать непреодолимым препятствием для успешной организации коллективных действий.

Плотность связей в группе отражает отношение количества имеющихся связей к максимально возможному их числу. В принципе, она может оказывать как положительное, так и отрицательное воздействие на эффективность совместного производства блага, что зависит от места, которое в групповой сети занимает волонтер (волонтеры) - инициатор коллективных действий, и от индивидуальной плотности его связей.

Фактор централизации группы определяется стандартным отклонением числа связей членов группы от среднего значения. Иными словами, если при принятии решения об участии в коллективных действиях индивиды в группе ориентируются друг на друга и если при этом волонтер занимает одно из центральных мест в групповой сети (то есть число его связей превосходит среднее число связей входящих в группу индивидов), то увеличение плотности связей в группе оказывает отрицательное воздействие на эффективность совместного производства блага.

Избирательные стимулы действуют следующим образом: вместо инвестирования в непосредственное производство коллективного блага некоторые члены группы могут посчитать более выгодным вложение средств в создание избирательных стимулов (selective incentives) для других ее членов. Эти стимулы, естественно, могут быть как положительными, так и отрицательными.

Параметры силы связей и высоты порога участия отражают реакцию среднего участника группы на действия других ее участников. Она имеет место прежде всего благодаря так называемому эффекту порога. В силу своей ограниченной рациональности индивиды нередко не могут адекватно оценить ожидаемые выгоды и издержки принятия тех или иных решений. Тогда они склонны ориентироваться друг на друга. При этом индивиды тем чаще принимают чужую точку зрения, чем больше людей к ней уже присоединились.

Фактор обучаемости отражает среднюю способность к обучению, присущую участникам рассматриваемой большой группы, а параметр фрагментации характеризует разделение группы на локальные подгруппы и силу связей между ними.

"Реальные" группы

На данном уровне степень агрегирования низка и группы выделяются на основе и статистического, и институционального подхода. То есть, условно, конкретные молодежные движения могут представлять собой "реальные" группы, обладающие особой конфигурацией преимуществ и недостатков, ресурсов и возможностей участия в формировании коалиций. Другими примерами "реальных" групп могут служить студенты вузов городов-миллионников или столичных вузов, бизнес-элита или группы в органах исполнительной власти России.

Именно на этом уровне можно говорить о ресурсах, находящихся в распоряжении групп, и о компенсациях, которые они могут потребовать для поддержки (или сохранения нейтральной позиции) той или иной политики. Здесь можно отслеживать перемещение материальных и нематериальных благ и статусов в целях поддержки или противодействия той или иной стратегии развития. На данном уровне осуществляется вложение частных ресурсов (фактически инвестиций) в преобразования (формируются потоки ресурсов); частных и государственных ресурсов для компенсации возможных потерь групп, повышения их лояльности изменениям (образуются компенсационные потоки).

С точки зрения потока ресурсов и влияния, генерируемого коалицией, наиболее важным является фактор ресурсообеспеченности входящих в нее групп, включая наличие специфических ресурсов и их распределение. Значимо и наличие эндаументов, то есть ценных для индивида или группы благ (прав, возможностей влияния), защита которых сама по себе может стать стимулирующим фактором для мобилизации групп и формирования коалиций (примером могут служить не только "автомобилисты", но и, например, жители домов, протестующие против "точечной" застройки и выселения их ввиду мнимой ветхости жилья без достаточных компенсаций). Соответственно, если группа (коалиция) получает поток ресурсов, можно говорить о компенсационных выплатах в ее пользу, когда она, используя свою способность к коллективным действиям и переговорную силу, добивается достаточных компенсаций для нейтрализации негативных эффектов принятия того или иного решения, выгодного другой группе.

Рассмотрим, какие компенсации реальны в российских условиях на примере групп интересов крупного бизнеса и их возможной роли в формировании экономической политики и во взаимодействии с чиновно-политическими коалициями.

Рыночные реформы в сфере строительства, девелопмента и управления недвижимостью. Если федеральная власть будет принимать меры по снижению региональных и локальных административных барьеров, то она может рассчитывать на активную поддержку большинства ведущих инвестиционно-банковских групп, а также значительного числа независимых крупных компаний. Число субъектов крупного бизнеса, реализующих или заявивших о намерениях осуществить крупные строительные и девелоперские проекты, быстро растет, равно как и их масштабы. Вместе с тем инициировать борьбу за снижение административных барьеров и тем более лидировать в ней частный бизнес не будет, поскольку в индивидуальном порядке обойти их проще. Таким образом, "размен" здесь происходит по схеме: "снижение барьеров - участие в работе", которая применима во многих других областях и способна давать высокий мультипликативный эффект.

Экологизация производства. Меры государства по снижению ресурсоемкости производства и выбросов в окружающую среду будут поддерживаться всеми отечественными компаниями, ориентированными на активное взаимодействие с мировым фондовым pi финансовым рынком и повышение капитализации. Дело в том, что экологичность бизнеса становится все более важным условием получения относительно недорогих заемных средств на внешних рынках, а также роста стоимости акций. Поэтому компании, вынужденные под давлением мирового финансового рынка следовать высоким экологическим стандартам, находятся в менее выгодном положении по сравнению с их конкурентами, не соблюдающими таких жестких норм. Возникающие конкурентные различия могут быть нивелированы путем введения единых высоких экологических стандартов. Связанный с этим рост издержек можно компенсировать за счет поддержки действий компаний на мировых рынках.

Автомобилестроение. Стратегия его развития на перспективу уже определена и заключается в привлечении мировых лидеров для создания сборочных предприятий с последующим повышением локализации производства. Роль отечественного автопрома будет постепенно уменьшаться. Главный вопрос при реализации данной стратегии - насколько внутреннее производство защищено от импорта готовых автомобилей. Представляется, что отечественные автопроизводители не станут слишком настаивать на жестких защитных мерах, поскольку практически все из них сделали ставку на развитие совместных предприятий с иностранными компаниями или производят автомобили по их лицензии. Ущемлять интересы своих старших партнеров они не решатся, поэтому степень протекционистской защиты будет определяться в ходе переговоров российских властей с иностранными компаниями (конечно, с учетом требований ВТО). Таким образом, "размен" здесь заключается в отказе от прямого и жесткого протекционизма в пользу возможностей сотрудничества с мировыми производителями и принятия относительно мягких мер но защите внутреннего рынка от импорта.

Розничная торговля. Главные игроки этого сектора - розничные сети федерального масштаба, среди которых уже около десятка с оборотом более 1 млрд долл. в год. Основное условие их успешного развития - свободный доступ к земельным участкам и/или помещениям в городах, где они намерены осуществлять экспансию. Естественными оппонентами при этом оказываются городские и, реже, региональные власти и местные сети. В борьбе с монополией на указанные ресурсы локальной бюрократии крупнейшие ритейлоры, с одной стороны, нуждаются в помощи федеральной власти, а с другой - сами готовы поддерживать ее инициативы в этом направлении. Однако если у центра не будет активной позиции, они будут продолжать распространенную сейчас практику заключения сепаратных, во многом коррупционных соглашений с местными элитами.

Еще одно требование федеральных сетей к государственной экономической политике - невмешательство в их отношения с поставщиками. В настоящее время крупнейшие ритейлоры в своем взаимодействии как с оптовыми поставщиками, так и с производителями (в том числе иностранными) выступают с позиции силы. Последние же пытаются прибегнуть к защите государства, в частности антимонопольных органов.

Отметим, что торговые сети имеют высокую социальную значимость, поскольку приносят единые стандарты потребления во все регионы страны. По сути, при условии соблюдения правил игры федеральные власти оказывают поддержку таким сетям с учетом их активного развития и инвестирования средств именно в этом направлении.

На основе проведенного анализа можно сформулировать несколько рекомендаций:

• группы интересов должны быть включены в методику подготовки программ развития; для получения адекватной оценки операционных (обеспечивающих) целей, инструментов и ресурсов анализ должен осуществляться на всех трех уровнях агрегирования;
• учитывать группы интересов можно только на основе расчета генерируемых потоков ресурсов и компенсаций; эффективная реализация любой программы развития требует компенсационных платежей группам, чье положение может ухудшиться;
• для построения профилей групп интересов российского общества, оценки их переговорной силы, ресурсообеспеченности и моделирования коалиций необходимы полномасштабные количественные и качественные социологические и экономико-математические исследования и построение соответствующих моделей;
• модернизация должна оказаться в фокусе интересов максимального количества общественных групп, то есть индивиды должны понять, что при реализации такой стратегии максимизируется их частная выгода.

1. Ситуация "захвата государства" очень важна, по эта тема выходит на рамки нашего анализа.
2. Olson M. The Logic of Collective Action: Public Goods and the Theory of Groups. Cambridge: Harvard University Press, 1971 (1964) (рус. иср.: Олсон М. Логика коллективных действий: общественные блага и теория групп / Под ред. Р. М. Нурссва. М.: Фонд экономической инициативы, 1995); Olson M. The Rise and Decline of Nations: Economic Growth, Stagflation and Social Rigidities. New Haven: Yale University Press, 1982.
3. Блага, которые являются предметом заинтересованности и потребления некой группы. Примером коллективного блага может служить, например, дорога внутри дачного поселка. которая соединяет между собой все участки.
4. Проблема участия индивида или группы индивидов в потреблении того пли иного коллективного блага, по при уклонении от участия в его оплате.
5. Oliver P. Formal Models of Collective Action // Annual Review of Sociology. 1993. Vol. 19. P. 271-300; Oliver P. Rewards and Punishments as Selective Incentives for Collective Action: Theoretical Investigations /'/ American Journal of Sociology. 1980. Vol. 85. P. 1356-1375; Granovetter M. The Strength of Weak Ties // American Journal of Sociology. 1973. Vol. 78. P. 1360 -1380; Granovetter M. Threshold Models of Collective Behavior // American Journal of Sociology. 1978. Vol. 83. P. 1420 - 1443; Mac// M. Learning Theory and (.he Logic of Critical Mass // American Sociological Review. 1990. Vol. 55. P. 809 - 826; Macy M. Chains of Cooperation: Threshold Effects in Collective Action // American Sociological Review. 1991. Vol. 56. P. 730 - 747; Macy M. Learning to Cooperate: Stochastic and Tacit Collusion in Social Exchange // American Journal of Sociology. 1991. Vol. 97. P. 808-843.
6. См.: Григорьев Л.М. Конфликты интересов и коалиции //' Pro el Contra. 2007. 4 - 5. С. 104-117.