Модели ограниченной рациональности: пути достижения интеллектуальной конкурентоспособности

Мы можем считать себя свидетелями настоящей революции в микроэкономической теории. Исследования продемонстрировали, что необходимо разрабатывать модели фирм и рынков с ограниченной рациональностью и такие модели способны интеллектуально конкурировать с неоклассической теорией¹.

Неоклассическая исследовательская программа, под которой мы понимаем большой корпус моделей и рассуждений, основанных на предпосылке о том, что любое принятие решений в экономической сфере можно свести к (рациональной) оптимизации прибыли или полезности, по-прежнему — и справедливо — остается мейнстримом в экономической науке, в академических публикациях и в прикладном микроанализе экономической политики. На основе этой программы создана элегантная, простая, внушительная и величественная конструкция, которая не лишена способности давать точные прогнозы.

Однако ее уже нельзя больше твердо отстаивать как подходящее первое приближение к реальности. Накапливаются все более убедительные свидетельства в пользу того, что поведенческие предпосылки, положенные в основу традиционного оптимизационного подхода, неверны и могут серьезно дезориентировать исследователя, направив его по ложному пути. После более подробной разработки неоклассической теории ее серьезные недостатки стали очевидны.

Модели ограниченно рационального принятия экономических решений, как будет показано ниже, не суть нечто новое. Однако поколения ученых, предлагавших развивать соответствующие подходы в экономическом анализе, не создали связной поведенческой (в противоположность оптимизационной) теории, способной стать легитимной альтернативой неоклассике в академическом сообществе, образовании и анализе экономической политики.

В данной работе мы описываем набор взаимосвязанных задач, которые необходимо решить для этого. В наши намерения входило скорее пригласить к действию, нежели дать критический комментарий по поводу текущего положения вещей. В частности, читателям не следует ожидать обзора теоретической литературы по ограниченной рациональности и считать, что проигнорировали их любимый (или собственный) подход, если он не обсуждается ниже в явном виде². Мы считаем очевидным эмпирический факт, что модели ограниченной рациональности пока не могут угрожать главенствующей роли неоклассических моделей, скажем, в аспирантских образовательных программах или при принятии решений о финансировании в национальных научных фондах. Ниже мы цитируем авторов и книги, если будем считать необходимым либо упомянуть о конкретном вкладе данного автора, значении книги или статьи, либо проиллюстрировать определенную задачу, которую нужно решить. Однако мы не намерены очернять кого-либо из авторов или какие-то работы только потому, что в них те или иные описанные ниже задачи не решены или не поставлены. Мы искренне надеемся, что ученые, которые работали в рамках теории ограниченной рациональности и поведенческой экономики, и те, кто эту область еще не освоил, воспримут оставшиеся задачи всерьез и что взаимосвязь между этими задачами будет более наглядной, ясной и конкретной.

Конечная цель микроэкономики ограниченной рациональности — создать целостный подход к спектру проблем, столь же широкому, как и в случае неоклассической микроэкономики. Однако наши иллюстрации ограничиваются более узкой сферой приложения микроэкономического анализа, а именно задачами, с которыми сталкивается теория фирмы и (обычно несовершенно) конкурентного поведения фирм на рынках в условиях ограниченной рациональности³.

Претендент выходит на ринг: краткая предыстория

Поведенческая критика идеи оптимизационного поведения потребителей насчитывает по крайней мере 80 лет и восходит к аргументации, согласно которой решения потребителя потратить свой бюджет на сотни товаров не могут быть основаны на максимизации полезности (Mayer, 1932). (Как станет ясно ниже, современная и более убедительная версия этой критики апеллирует к размерности задач, которые, как предполагается в неоклассической теории, решают агенты⁴.) Столь же долгую историю имеет представление о том, что неоклассическая микроэкономика может беспечно игнорировать поведенческую критику, пока не будет предъявлено очевидных и систематически возникающих противоречий.

Критика идеи о том, что фирмы можно моделировать как оптимизаторов, возникла еще раньше. Например, А. С. Пигу и Д. Робертсон открыто порицают такие понятия, как предельные издержки и предельная производительность, называя их «пустыми коробками», не имеющими какого бы то ни было соответствия в деятельности реальных фирм (Pigou, Robertson, 1924). В работе о ценообразовании на основе полных издержек встречаются те же аргументы (Hall, Hitch, 1939). Неоклассики просто отмахивались от них, например Ф. Махлуп обосновывал предпосылку об оптимизации, приводя в пример водителя, бессознательно осуществляющего довольно сложные вычисления, обгоняя другую машину на дороге (Machlup, 1946)⁵.

Первым начал готовить атаку на неоклассическую теорию Г. Саймон в 1955 г. Он не довольствовался критикой (хотя некоторые из лучших его колкостей остаются неудобным элементом в сегодняшнем научном дискурсе), но сделал первые и важнейшие шаги в направлении создания альтернативной теории. Саймон рассматривал принятие решений как процесс, включающий поиск альтернатив, определение удовлетворительного решения и адаптацию желаний. Развив этот подход, он стал одним из основателей двух академических областей — теории искусственного интеллекта и когнитивной психологии.

Книга «Решение задач человеком» (Newell, Simon, 1972) по-прежнему важна для понимания того, как люди принимают решения. Идеи Саймона легли в основу «Поведенческой теории фирмы» (Cyert, March, 1963). Это направление исследований развилось настолько, что были разработаны компьютерные симуляции, способные осуществлять прогнозы за пределами выборки. Однако результаты было нелегко обобщить, даже если описательно они оказывались лучше. Р. Нельсон и С. Уинтер в своей книге по эволюционной экономике исходят из предпосылки об ограниченно рациональном поведении (Nelson, Winter, 1982). Они признают необходимость аналитических результатов и предпринимают шаги в этом направлении.

Саймон и его последователи получили много интересных результатов. Но по-прежнему нет корпуса систематической теории, столь же упорядоченной и пригодной для обучения, как неоклассическая теория фирмы. Рассмотрим теперь, как более современные исследования поставили неоклассическую теорию в еще более неудобное положение, и покажем, как действовать в такой ситуации и что требуется, чтобы предложить конкурентоспособную альтернативу неоклассической парадигме.

Эксперименты: критика становится более целенаправленной

Хотя 90% статей по экспериментальной экономике скорее всего написаны в течение последних двух десятилетий, эта область начала медленно (и долгие годы — почти незаметно) развиваться (отдельно — в Германии и в США) года через два после того, как Саймон начал публиковать модели ограниченно рационального поведения. В Германии исследования начались (и остаются) в связи с представлениями об ограниченной рациональности. Напротив, первые американские эксперименты имели целью продемонстрировать способность неоклассической теории предсказывать поведение на рынках, часто даже в большей степени, чем следовало из теории мейнстрима (например, сходимость рынков к конкурентному равновесию при наличии на рынке нескольких продавцов и покупателей, см.: Smith, 1962; 1965). Кроме того, в первых исследованиях развивались воспроизводимые методы изоляции системных эффектов и роли стимулов, иллюстрировалась способность экономических стимулов направлять поведение агентов, согласующееся с теорией оптимизации.

Методы экспериментальной экономики пригодны для того, чтобы изолировать воздействие стимулов, институтов и других экономических факторов на поведение и чтобы удовлетворить предпосылкам экономической теории в такой степени, в какой это редко удается сделать в психологических экспериментах. Неизбежным было соединение экспериментальных наблюдений с внутренними разработками неоклассической теории, приведшее к тому, что недостатки оптимизационного подхода стали настолько очевидны, что просто отмахиваться от них больше нельзя.

Наверное, самым первым важным примером был анализ обращения предпочтений (Lichtenstein, Slovic, 1971)⁶. Однако возникли подозрения, что эти результаты получены с использованием неадекватных методов: «Если рассматривать их буквально, эти данные просто не согласуются с теорией предпочтений, что имеет далеко идущие последствия для исследовательских приоритетов в экономической науке. Это несоответствие глубже, чем просто отсутствие транзитивности или даже стохастической транзитивности. Оно означает, что даже простейшие формы выбора не основаны на принципах оптимизации и что закономерности человеческого поведения при выборе, на которых основано рыночное поведение, могут быть совершенно отличными от общепринятых. В нашей статье сообщается о результатах серии экспериментов, призванных опровергнуть работы психологов применительно к экономике» (Grether, Plott, 1979. P. 623). И в самом деле, Д. Гретеру и Ч. Плотту не составило труда опровергнуть девять экспериментов, проведенных психологами, в которых описывалось обращение предпочтений; в частности, в первых экспериментах С. Лихтенштейн и П. Словика неверно специфицировались стимулы. Многие психологические эксперименты представляли собой не более чем опросы, без введения каких бы то ни было стимулов, чтобы выразить истинные предпочтения или установить более высокие оценки для лотерей, которые ценятся выше.

Однако сразу стало понятно, что нужно аккуратно применять методологию лабораторных экономических экспериментов, чтобы получать наблюдения, которые нельзя опровергнуть на каких бы то ни было схожих основаниях. Гретер и Плотт так и поступили и, к их вящему изумлению, обнаружили еще более сильную склонность к обращению предпочтений, чем Лихтенштейн и Словик. Они формулируют девять причин, по которым неоклассическая теория могла бы дезавуировать результаты психологов, но все девять случаев, при которых бремя доказательства лежит на критиках, они устранили при помощи аккуратного дизайна. Этот пример важен сам по себе, а также потому, что показывает возм жности экономического экспериментирования — наблюдать поведение, не согласующееся с неоклассической теорией, в ситуациях, когда она считается вполне адекватной⁷.

Наша простая классификация, в которой противопоставляются «неоклассический подход, а значит, оптимизация» и «ограниченная рациональность», не дает исчерпывающей характеристики двух других позиций в данной дискуссии. М. Рабин (Rabin, 2013) упоминает о подходах, в рамках которых моделируются агенты, оптимизирующие с помощью целевых функций, отличающихся от неоклассических функций полезности, но так, что нельзя признать такой анализ несостоятельным, апеллируя к данным об обращении предпочтений (Gul, 1991; Köszegi, Rabin, 2006). Кроме того, Рабин описывает подходы, в рамках которых моделируются агенты с функциями полезности, включающими межличностные сравнения и дающими предсказания, не согласующиеся с идеей обращения предпочтений (Levine, 1998; Fehr, Schmidt, 1999). В. Кроуфорд обсуждает модели k-уровня, в центре которых — поведение в играх. Единственный известный нам случай экспериментальной игры, в которой были получены данные об обращении предпочтений (Böhm, 1994), показывает, что поведение агента, обнаруживающее обращение предпочтений, невозможно согласовать с моделями оптимизации, включая модели k-уровня⁸.

Консолидированная критика

Прежде чем перейти к насущным задачам критики и выработки альтернатив оптимизации, приведем еще два примера. В первом разработка теории, эмпирические феномены и лабораторные эксперименты дополняют друг друга. Начались эти исследования с работы П. Милгрома и Н. Стоки (Milgrom, Stokey, 1982), доказавших в статической модели теорему, согласно которой общий объем чисто спекулятивной торговли в экономике с неоклассическими, рациональными торговцами равен нулю; и с работы Тироля (Tirole, 1982), показавшего, что спекулятивные пузыри не могут существовать даже в полностью динамическом равновесии с рациональными ожиданиями. И хотя на большинстве финансовых рынков трудно точно отличить полностью спекулятивные сделки⁹ от всех остальных, ясно, что в обычный торговый день предсказание об отсутствии торговли отклоняется от истины на миллиарды долларов.

Спекулятивные пузыри на финансовых рынках и на рынках недвижимости заставили наблюдателей усомниться в адекватности неоклассических прогнозов. Например, Р. Шиллер писал о том, как трудно согласовать неоклассическую теорию с наличием пузырей, наблюдаемых в предшествующее десятилетие в некоторых западных экономиках (Shiller, 2000¹⁰). Тем не менее были созданы модели рациональных пузырей; некоторые утверждали, что способность неоклассической теории предсказывать наличие торговли на рынках сохраняется вопреки всем этим свидетельствам и что никаких конкретных исследований, показывающих иррациональность индивидуального поведения, не было проведено.

Послушаем и экспериментаторов. Первоначальная версия одного из экспериментов была напрямую воспроизведена, с различными версиями проверки на устойчивость результатов, многими исследователями (Smith et al., 1988). Дизайн этого эксперимента настолько прост, что иррациональность цен, по которым осуществляются сделки, становится болезненно очевидной: торгуется абстрактный актив с конечным жизненным циклом и с общеизвестным распределением дивидендов в каждый период этого жизненного цикла; ни в один из моментов в этих экспериментах ни один трейдер не обладает какой бы то ни было частной информацией. Возникают спекулятивные пузыри, в которых актив торгуется по «невозможным» ценам — превышающим его ценность, даже если бы в каждый период выплачивались наивысшие из возможных дивиденды. Пузыри неизбежно лопаются¹¹. Насколько мы знаем, в отсутствие частной информации эти данные о формировании пузырей и кризисах трудно согласовать как с моделями поведенческой экономики и моделями k-уровня, так и с неоклассическими моделями мейнстрима.

Другие авторы считают, что агенты в этих экспериментах с пузырями, возможно, ведут себя рационально, но ожидают иррационального поведения от других (Allen et al, 1993; Abreu, Brunnermeier, 2003). Иными словами, покупка актива по любой цене может оказаться рациональной, если агент убежден, что кто-то вероятнее всего купит у него этот актив по более высокой цене. Эти особенности существенно зависят от наличия на рынке иррациональных инвесторов.

Впрочем, такие объяснительные схемы можно подвергнуть дальнейшему экспериментальному анализу. Эксперимент В. Смита и коллег был воспроизведен с одной модификацией — отменялась возможность перепродажи (Lei et al., 2001). Агенты назначаются либо продавцами, либо покупателями, и если сделка с активом была произведена, он остается у покупателя. Таким образом, покупки, построенные с расчетом на последующую выгодную перепродажу, невозможны. (Отметим, что такие данные можно получить только благодаря контролируемым экспериментам.) И тем не менее пузыри присутствовали на этом рынке — существенное число покупок было произведено по таким ценам, при которых они не могли быть прибыльными. Такие пузыри невозможно объяснить с помощью какой бы то ни было оптимизационной модели.

Рассмотрим другой пример и начнем с эмпирического наблюдения. Инженеры-нефтяники заметили, что самое рискованное предприятие, на которое может пойти вертикально интегрированная нефтяная компания, — это разведка на шельфе (Capen et al., 1971). Согласно неоклассической теории, в этом предприятии больший риск должен вознаграждаться большей средней прибыльностью. Однако данные по аукционам на шельфовые участки, начиная с первых (1954 г.) и до 1971 г., показывали обратное: среднеотраслевая прибыльность шельфовой разведки была равна нулю. Авторы приписали отсутствие прибыли «проклятию победителя»: чистую ценность нефти, которую можно добыть на шельфовом месторождении, в момент торгов очень трудно предсказать и она не зависит от того, кто выиграл аукцион. Поэтому участник аукциона, чья оценка извлекаемой ценности избыточно оптимистична, имеет непропорционально более высокие шансы на победу.

В моделях таких аукционов с общей ценностью изучается равновесный торг (Rothkopf, 1969; Wilson, 1977; Milgrom, Weber, 1982)¹². Конечно, поскольку нулевая ставка гарантирует отсутствие убытков, равновесная ставка довольно существенно корректирует «проклятие победителя» и дает положительную ожидаемую прибыль. Неоклассическая теория естественным образом расширяет сферу своего применения, включая аукционы, сочетающие конкуренцию с существенной неопределенностью относительно ценности актива; и действительно, в равновесии ожидаемая прибыль положительно зависит от уровня неопределенности.

Однако эксперименты опровергли предсказания теории аукционов с общей ценностью. «Проклятие победителя» оказалось весьма устойчивым явлением в лабораторных экспериментах с участием аспирантов бизнес-школы и факультета статистики, несмотря на присутствие ясных и немедленных реакций обратной связи (Kagel, Levin, 1986; Kagel et al., 1995). Участникам, имеющим достаточный опыт взаимодействия в аукционах с четырьмя агентами, удается заработать положительную прибыль, но это лишь небольшая доля равновесной прибыли. Обучение, порождающее положительную прибыль, зависит от контекста; анонсированный переход от четырех к семи участникам — когда агенты уже участвовали в 250 раундах, включая 100 раундов аукционов с семью агентами — вновь делает прибыль отрицательной¹³. Учитывая обычные условия продвижения по службе в корпоративном секторе, у данных участников было больше опыта и информации, получаемой через механизм обратной связи, нежели в большинстве ситуаций торга с общей ценностью.

Успехами не может похвастаться теория аукционов и в самой простой из возможных стратегической ситуации: аукционе второй цены с частными оценками¹⁴. Эти аукционы совместимы по стимулам: ваша ставка повлияет на то, выиграете ли вы, но не на то, сколько вы заплатите в случае выигрыша. Составит ли ваша ставка 50 или 60 долл. — неважно, если максимальная из соперничающих ставок будет ниже 50 или выше 60; если это важно, то стратегия ставить 50 будет доминируемой, если вы цените актив как минимум в 60 долл., а стратегия ставить 60 доминируемая, если вы оцениваете актив максимум в 50 долл. Оказывается, что даже после 90 раундов торгов и обратной связи участники систематически делают ставки выше доминирующей стратегии — делать ставку, равную своей оценке актива (Harstad, 2000). Естественные и притом исчерпывающие сигналы обратной связи не сообщают агентам логики доминирования.

Можем ли мы утверждать, что даже если участники аукционов могут не вести себя как homo oeconomicus, они тем не менее ведут себя так, как если бы они оптимизировали? В теории «проклятого равновесия» агент не может самостоятельно понять взаимосвязь между частной информацией своих конкурентов и их действиями, но в остальном вполне рационален (Eyster, Rabin, 2005). Такая теория предсказывает, что участники аукционов второй цены с частными оценками будут придерживаться доминирующей стратегии, но в аукционах с общей ценностью могут счесть оптимальным «проклятие победителя». Причина в том, что если ставка соперника ниже их ставки, они лишь частично воспринимают ее как сигнал о том, что конкурент получил частную информацию, согласно которой ценность актива ниже. Схожим образом в анализе k-уровней исследуется распределение уровней соперников (которое можно получить из экспериментальных данных) и обнаруживается, что экспериментально наблюдаемая степень агрессивности ставок в аукционах с общей ценностью может быть такой, как если бы она соответствовала оптимальному по k-yровню значению (Nagel, 1995; Crawford, 2013; Crawford et al., 2013). Конечно, ни в одной из этих моделей нельзя обосновать прогнозы как равновесия ex post. Действительно, в экспериментах эти стратегические концепции требуют, чтобы участники придерживались своих моделей (и планировали положительную прибыль в зависимости от выигрыша с теми же функциями ставок), сталкиваясь при этом с немедленными и полными сигналами обратной связи, показывающими устойчиво отрицательную прибыль¹⁵. Гораздо проще объяснять поведение агентов, устойчиво подверженных «проклятию победителя» в условиях прозрачной обратной связи, если допустить, что агенты могут быть не способны (или даже не пытаться) реагировать оптимальным образом¹⁶.

Что нужно для эффективной критики?

По мере того как экспериментальная экономика вышла из детского и вступила в подростковый интеллектуальный возраст, аргументы против неоклассического подхода стали резче и проницательнее. В этот новый созданный ею контекст ограниченная рациональность или иные модели, не основанные на оптимизации, вписываются лучше, чем когда бы то ни было. Доминирующая парадигма явно находится под угрозой.

Почему же тогда неоклассическая экономическая теория сохраняет главенствующее положение в ведущих журналах и в списках литературы для магистров и аспирантов ведущих экономических факультетов? Ответ, очевидно, в том, что задача превратить альтернативу в серьезного соперника пока не решена. Ниже мы опишем некоторые преимущества неоклассического подхода, которые затрудняют его критику, а уж тем более — вытеснение его с лидирующих позиций. Ни один из обсуждаемых здесь аспектов не является чем-то новым, но понять их совместный эффект легче, если собрать их и изложить компактно.

Спектр применимости. Один-единственный базовый набор инструментов оптимизации позволяет применять неоклассическую теорию (с учетом простой переделки) к разнообразным темам, начиная от самых серьезных и заканчивая менее значимыми: переговоры об ограничении вооружений, международная торговля, политическая конкуренция, антропология и эволюция, расположение домов и культурная и экономическая сегрегация, преступления и зарплаты рядовых исполнителей в наркокартелях, экономическая теория подбора рабочих мест для ординаторов, теория брака и внебрачных отношений.

Конечно, эта способность неоклассической экономической теории распространять свою власть на множество тем и дисциплин отчасти обусловлена достигнутым в ней уровнем абстракции, а отчасти — соответствующим уровнем строгости. Теория удовлетворяющего решения (satisficing) с учетом желаний агентов, которая восходит к Саймону (и была дополнена, например, в: Sauermann, Selten, 1962; Selten, 1998), предполагает широкий спектр применений и сопряжена с довольно существенным уровнем абстракции. Но до сих пор в ее рамках не удалось четко сформулировать требования и предпосылки по поводу базовых понятий, при выполнении которых та или иная проблема должна решаться с помощью определенной теории. Напротив, теоретик-неоклассик уверенно спрашивает: «Можем ли мы предположить, что лицо, принимающее решения, ведет себя так, как если бы оно имело порядок предпочтений? Да? Хорошо, можем ли мы считать этот порядок квазивыпуклым? Вы не знаете точно, что это означает в вашем контексте? Не волнуйтесь. Можем ли мы предположить, что допустимые множества выпуклы и меняются как полунепрерывная сверху функция в зависимости от ключевых экзогенных параметров? Вы говорите: может быть? Тогда мы идем к вам!» Конечно, в этом диалоге не всегда употребляются такие сложные термины, но более или менее простой набор подобных вопросов позволяет экономистам-неоклассикам использовать соответствующие теоремы и утверждать, что их методы адекватны рассматриваемой задаче. Моделям ограниченной рациональности еще далеко до такого уровня конкретности по поводу заявленных границ их применимости.

Последовательность, внутренняя структура и обучаемость. К. Бордер рассказывает, как он вел занятия по основам экономики в Калифорнийском технологическом институте. Он прошелся по элементарным понятиям, рассказал о роли рынков и индивидуального принятия решений фирмами и домохозяйствами и привел два примера, иллюстрирующие взаимосвязи между рынками. В конце занятия студент спросил: «А нельзя ли всю эту путаницу прояснить с помощью пары неподвижных точек?»

Неоклассическая экономическая теория обладает огромным преимуществом благодаря своей простоте и единой внутренней структуре¹⁷. Это упрощает развитие теории, более или менее стандартизируя процесс рецензирования и публикации статей, и помогает разоблачить экономистов-«шарлатанов» (которые требуют экономической поддержки для политики, благотворно сказывающейся на их кошельках или на благосостоянии их нанимателей либо клиентов, не утруждая себя проверкой надежности собственных выводов). Но прежде всего это невероятно упрощает тесно взаимосвязанные процессы преподавания и обучения студентов «мыслить как экономист» — начиная со студентов бакалавриата и заканчивая профессорами.

Изолированное рассмотрение экономических факторов и определенность. Инструменты неоклассической экономической теории позволяют ее представителям идентифицировать и изолировать ключевые экономические факторы. Хотя примеров много, наиболее очевидный и один из важнейших — это сравнительная статика. Можно параметризовать задачу оптимизации (например, решения относительно чистого выпуска как функцию от экзогенно заданных уровней ставки заемного капитала и зарплаты), а затем просто указать производные решения по параметрам как индикаторы этих конкретных факторов, изолированных от всех остальных (рост стоимости заемного капитала или снижение затрат на услуги по поставке).

Оптимизация не только позволяет ее «пользователям» быстро и четко рассматривав значимость факторов и параметров в чистом виде, а значит — предлагать простые ответы на вопросы, но и сама форма и определенность ответов привлекают внимание к результату некоторого процесса подстройки (оптимизации или уравновешивания) и отвлекают внимание от деталей подстройки, с помощью которых, как предполагается, достигаются эти цели. Тех, кто разрабатывает неоптимизационные поведенческие подходы, вынуждают делать то же самое. Однако в условиях ограниченной рациональности речь идет о процессах, поэтому сформулировать предсказания об изолированной значимости отдельных экономических факторов, не «увязающие» в этих процессах, будет сложнее.

Концепции решения и стационарность. Оптимизация, гладко подстраивающаяся под параметры, может характеризоваться через общие равновесия, равновесия по Нэшу или какое-то из их уточнений. Этот подход явным образом позволяет через предпосылки относительно отдельных акторов — выпуклость множеств предпочтений и технологий — получить анализ экономики в целом или изучаемой игры, а также взаимодействий внутри них. Спустя десятилетия работы с равновесиями представляется, что система остается в стационарном состоянии до тех пор, пока не изменятся фундаментальные параметры, например пока фирмы не смогут ускорить выплаты амортизационных вычетов из налогов.

В моделях ограниченной рациональности особенно необходимы концепции стационарности, которые будут вполне определенными независимо от конкретных приложений. В идеале одна концепция стационарности должна быть применима к возможно более широкому спектру моделей. Это может быть точка покоя или область притяжения аттрактора для некоторой системы уравнений, служащей индикатором поведенческой динамики. Концепция, связанная со множеством значений, имеет аналитические недостатки: каким образом некоторое множество реагирует на изменение параметров, описать труднее, чем когда это изменение воздействует на вектор, и потому такая концепция окажется менее привлекательной и полезной.

Структурирование и определение приоритетов эмпирических и эконометрических исследований. Неоклассическая микроэкономика преобладает не только в базовых микроэкономических курсах, но и в магистерской и аспирантской подготовке по эконометрике и эмпирическим методам. Предполагается, что поведение, генерирующее данные, есть результат оптимизации, — это упрощает и структурирует регрессионный анализ; зачастую уравнение регрессии обосновывается ссылкой на теорему об огибающей. Эмпирически оценивать влияние увеличения минимальной зарплаты на безработицу будет гораздо сложнее, если считать, что безработные ищут удовлетворяющее решение с учетом своих желаний, а действия по найму и увольнению начинаются с решений, имеющих качественный характер.

Эффективность и минимальные ценностные суждения. В микроэкономической теории удалось прийти к выводам относительно аллокативной эффективности, поскольку предполагается, что вся лежащая в ее основе деятельность обусловлена параметрической оптимизацией. Мы все читали неоклассические работы с анализом и обоснованием той или иной политики, в которых указывалось на аллокативную эффективность принятия той или иной точки зрения, возможно, со ссылкой на суверенитет потребителя, и утверждалось, что ценностные суждения, используемые для того, чтобы рекомендовать некую точку зрения, действительно минимальны и сводятся лишь к сравнениям по Парето.

Ключевая дихотомия

Один аспект внутренней структуры неоклассической теории заслуживает особого внимания: редуцируя все решения к оптимизационным, неоклассическая теория рассматривает любые процедуры принятия решений как количественные¹⁸. Качественное принятие решений явно относится к той важнейшей области поведения, которую стремятся объяснить поведенческие экономисты. Потребители ожидают, что стоимость авиабилетов и цены на акции и доли паевых фондов часто меняются, в отличие от цен на большинство товаров и услуг. В большинстве отраслей фирма, производящая продукт или услугу на протяжении некоторого времени, не пересматривает постоянно его/ ее цену; ей известно, что изменение цены влечет за собой издержки подстройки и порождает сходные издержки для розничных торговцев и конечных потребителей (эти изменения цены могут спровоцировать пересмотр привычных заказов и покупок, что негативно сказывается на продажах). Таким образом, рассматривая возможное изменение цены, фирма обычно начинает с качественных решений. Будет ли сохранение прежней цены предпочтительнее по сравнению с ее небольшим изменением? Сколько времени прошло с момента последнего изменения цены? Насколько вероятно, что в ближайшем будущем существенно изменятся условия и значит, откладывая изменение цены, мы, возможно, принимаем решение под влиянием новой информации? Нужно ли консультироваться с розничными торговцами или предупреждать их заранее? Нужно ли сопровождать значительное повышение цены временным увеличением рекламных расходов и будет ли оно в таком случае по-прежнему положительно сказываться на прибыли? Как обосновать подорожание товара в СМИ, а также в ответ на запросы и жалобы розничных торговцев и конечных потребителей? С учетом верных ответов на эти вопросы в результате может возникнуть количественное решение — «насколько», но это может быть десятым или двенадцатым этапом в процессе принятия решения. Точно так же было бы безумием воображать, что решения правительственных органов носят количественный характер, даже когда ФРС решает, менять ли процентные ставки.

Разработка внутренне непротиворечивой модели, в которой конкретные типы решений носят количественный характер, а остальные — качественный (или наоборот — определяется, какие решения качественные), — это сложная проблема, которую все еще нужно решать напрямую, и едва ли удастся это сделать сразу.

Среди важнейших причин столь высокой значимости дихотомии — необходимость и польза агрегирования. Ошибки агрегирования (когда мы, сбегая от толпы, уходим на дальний пляж или едем домой и на работу раньше часа пик, мы в обоих случаях ничего не добьемся, если все последуют нашему примеру) можно распознать и объяснить, поскольку легкость, с какой осуществляется агрегирование в рамках количественного принятия решений, существенно (быть может, несопоставимо) выше возможностей порождать связные агрегированные эффекты, присутствующие при качественном принятии решений.

В неоклассической микроэкономике, как известно, агрегирование ведет к теоретической неполноте (ср.: Debreu, 1970 о возможной множественности общих равновесий и Sonnenschein, 1972 о потерях характеристик при агрегировании соответствий чистого спроса), но даже такое положение дел лучше ситуации с агрегированием в рамках моделей ограниченной рациональности¹⁹.

Подходы, кажущиеся возможными: элементарное изложение

Рассмотрим кратко несколько аспектов, присутствующих в моделях ограниченной рациональности, которые, как представляется, могут сыграть ключевую роль в развитии (или дать импульс развитию) такой версии всеобъемлющей теории ограниченной рациональности, которая способна соответствовать изложенным выше требованиям.

Фундаментальный инструмент неоклассической экономической теории — это целевая функция, ставящая в соответствие пространству всех значимых переменных, по которым принимается решение, действительный скаляр. Таким образом, прибыль (текущее дисконтированное значение ожидаемой прибыли) выражается как функция от вектора, размерность которого покрывает все количества, качества и характеристики затрат и выпусков, все распределительные решения внутри фирмы, все формы использования и источники ликвидности, все возможности хеджирования и управления риском, все представления о позиционировании, ценах и маркетинге продукции конкурентов, в настоящее время и для всех будущих периодов²⁰.

Главной характеристикой почти всех моделей ограниченной рациональности и отдельных поведенческих моделей является процесс принятия решения, который не ставит в соответствие всем этим переменным один скаляр. Доказательство реалистичности и полезности таких процессов — в этом аспекте выступающее как развитие теоретических подходов Саймона (Simon, 1955) и Зельтена (Selten, 1998) или альтернативных вариантов — может стать важнейшим шагом на пути к интеллектуальной конкурентоспособности.

В лабораторном исследовании, при реалистичных предпосылках о структуре информации и в условиях динамической монополии, было показано, что агенты даже не пытаются задавать цели по прибыли, если их не сформулировать непосредственно, причем в стиле учебника (Selten et al., 2012). Результаты этого эксперимента убедительно показывают, что почти каждый агент для принятия текущего решения отбирает небольшое число краткосрочных целей и планирует достичь их. Каждая отобранная цель (например, краткосрочная прибыль, качество, узнаваемость бренда) сама по себе менее всеобъемлюща, нежели обычная функция прибыли²¹. Самое главное: в любой момент в процессе принятия решений агент выбирает одну цель в качестве одной точки, на которой он временно сосредоточен и в соответствии с которой меняет деятельность фирмы, временно игнорируя другие цели. Компьютер вычисляет, является ли предлагаемое изменение уровня для данной цели допустимым, и если да, то какие дальнейшие изменения возможны. В первый раз, когда компьютер сообщает, что текущий список целевых уровней допустим и технологически эффективен (дальнейших допустимых улучшений нет), мы видим, что агент поручает компьютеру использовать данный список, не занимаясь больше поиском альтернативных допустимых и технологически эффективных профилей целевых уровней. Возможные сопоставления разных вариантов и поиск компромиссов, характерные для максимизации прибыли, напрямую никогда не используются.

Только экономисту это покажется странным. Возьмите для примера любую корпорацию и изучите расписание совещаний, в ходе которых взаимодействуют подгруппы из сотни высших менеджеров. Темами встреч могут быть: использование внутреннего рынка капитала, пересмотр процедур поставок, обсуждение выхода на новые рынки, создание адаптированных вариантов текущей продукции с целью получить больше пространства на полках розничных магазинов, контроль затрат на медицинское страхование сотрудников и т. п. Все это проблемы гораздо более низкой размерности, чем оптимизация в целом. Было ли когда-нибудь совещание по теме: «Максимизация дисконтированной суммы ожидаемой чистой прибыли»?

Один из примеров ключевой задачи моделей ограниченной рациональности, иллюстрирующий задачи многих исследовательских направлений, непосредственно вырастает из этих результатов. Насколько обща характеристика поведения менеджмента фирмы, так красноречиво и убедительно описанная в экспериментах с монополией (Selten et al., 2012)? Согласно классическому определению, монополия не должна предвидеть или реагировать на поведение конкурентов. Можно ли распространить на олигополии феномен концентрации на одной цели при наличии многих? Если это так, то каким образом меняется анализ (если вообще меняется), чтобы адекватно отражать несовершенно конкурентную среду?

Имеются и другие, столь же описательные вопросы: как можно охарактеризовать монопольное ценообразование, если эта модель характеризует принятие решений монополией? Какую сравнительную статику можно ожидать, исходя из этой модели? Если станет ясно, что модель адаптации и удовлетворения желаний нельзя специфицировать так, чтобы генерировать отчетливую сравнительную статику, то, вероятно, наилучшей заменой были бы сопоставимые сравнительные закономерности на основе воспроизводимых экспериментов.

В теоретической модели сложной игры, которую можно интерпретировать как упрощенную симметричную олигополию на нескольких рынках, используется упрощение, позволяющее снизить размерность (Arad, Rubinstein, 2012). Эта модель хорошо согласуется с поведением двух групп агентов, одна из которых набирается онлайн, а каждая насчитывает несколько тысяч человек. В модели игрок а преобразует пространство стратегий в набор из нескольких измерений/параметров, составляющих аспекты стратегии, которые он в дальнейшем учитывает. В каждом таком измерении существует эвристический способ концентрации на «правильном ответе», который приблизительно равен наилучшему ответу в случае, когда конкуренты выберут из многообразия стратегий подпадающие под данное измерение. Затем игрок b решает свою задачу, сначала выбирая значение по каждому измерению, возможно, путем рекурсивного анализа, похожего на модел. «k-уровней» (Nagel, 1995; Crawford et al., 2013). Вслед за этим b выбирает стратегию, которая соответствует значениям по каждому измерению (возможно, на этой конечной стадии методом ad hoc). В этой модели даются чрезвычайно удачные прогнозы по соревнованию 250 млн стратегий. Гипотезы таковы:

1. агенты сначала концентрируются на том, в каких областях они будут конкурировать;
2. агенты думают о том, какой уровень конкуренции будет там, где они будут конкурировать больше всего, какого рода символическая конкуренция (если в нее имеет смысл включаться) должна быть в других местах;
3. агенты распределяют свои силы по разным областям в соответствии с гипотезами (1) и (2).

Умелый дизайн эксперимента позволяет регистрировать, сколько секунд тратится на принятие решений, и отслеживать действия игроков в более простой игре, где преобладало поведение в соответствии с k-уровнем. Это дает возможность делать выводы об уровне когнитивных способностей того ли иного игрока: оказывается, что поведение очень точно соответствует рассуждениям, которые они моделируют, и описанным выше шагам. Это поведение полностью противоположно подходам к равновесию по Нэшу — как с точки зрения рассуждений и выводов (eductive), так и в эволюционном смысле (evolutive) (Binmore, 1987; 1988). Успех модели Арад и Рубинштейна может быть связан с тем, что хотя у этой игры миллионы стратегий, ее на самом деле довольно легко описать.

Сегментация решений, описанная в модели Арад и Рубинштейна, с когнитивной точки зрения довольно близка к разбивке поведения по более мелким целям в обсуждавшейся выше модели монополии. В обоих случаях поведение противоречит неоклассической теории.

Модель Арад—Рубинштейна можно рассматривать как приглашение к действию, вдохновляющее исследователей изучать асимметричные и многопериодные игры, чтобы понять границы применимости такой модели. Вполне могут существовать другие модели ограниченной рациональности, описывающие поведение в различных классах игр (возможно, с меньшим количеством стратегий или с более динамической структурой). Было бы полезно попытаться точнее очертить сферу применимости всех подобных моделей, вырастающих из определенных классов игр. Если распространить в сообществе множество моделей ограниченной рациональности, для каждой из которых будет сформулирована каноническая игра (или в этом контексте каноническая задача конкурентного принятия решений), где модель выдает удачные прогнозы, а неоклассическая теория — неудачные, то будет проще понять, как устроена конкуренция между этими моделями, и определить сферы их применимости.

Агрегирование неизбежно оказывается гораздо более проблематичным, если руководствоваться не оптимизацией, а выбором параметров на основе эмпирических исследований. Это верно в случае агрегирования рынков в макроэкономические показатели, стратегий игроков — в равновесие или одноходовых игр — в динамические конфигурации. Прогнозы по модели импульсного баланса — это шаг в сторону большей общности, и они, по крайней мере, столь же успешны, как и четыре альтернативных варианта игр, в которых не существует равновесия по Нэшу в чистых стратегиях (Selten, Chmura, 2008)²². Это успех вопреки тому, что три конкурирующих поведенческих прогноза зависят от параметров, причем были использованы наилучшие параметры. Импульсный баланс не зависит от параметров, он может использоваться как концепция равновесия, применяться к изучению того, как прогнозы по однопериодным играм могут меняться в повторяющейся игре, а также способен служить механизмом аккуратного описания агрегированного поведения игроков на одной стороне рыночной игры²³. Вопрос, насколько всеобъемлюща предсказательная сила такой модели, можно решать экспериментально.

Аллокативная эффективность

Можно утверждать, что венцом достижений неоклассической экономической теории является ее способность во множестве ситуаций формулировать предпосылки, необходимые, чтобы считать равновесие аллокативно эффективным. Однако многие экономисты-неоклассики считают, что эти теоремы свидетельствуют о строгости предпосылок, необходимых для эффективности, а не о том, что эффективность достижима. Самыми важными примерами можно считать две фундаментальные теоремы экономики благосостояния и теорему об эквивалентности доходов в теории аукционов. Однако у исследователя есть естественная склонность привыкать к предпосылкам, которые он использует постоянно десятки лет, и утрачивать понимание того, насколько они специфичны. Эта склонность приводит к тому, что экономисты считают эффективность осмысленной и как минимум правдоподобной характеристикой.

Мы полагаем, что аллокативная эффективность — это самый важный пример того, что приверженцам подходов с точки зрения ограниченной рациональности нужно быть подготовленными ко встрече с неоклассиками, и здесь речь идет об абсолютно едином для всех пространстве. По-видимому, потребуется сочетание набора моделей ограниченной рациональности, менее пестрого и более цельного, с четким осознанием границ применимости теории.

Трудно понять, как те или иные аллокативные механизмы или менее формальные установления, задающие стимулы, можно теоретически охарактеризовать как достигающие аллокативной эффективности, если начать с моделей, в которых отрицается примат оптимизации единственной целевой функции. Таким образом, чтобы оценивать или анализировать эффективность, вероятно, в арсенале альтернативной экономической науки нам потребуются наряду с моделями ограниченной рациональности широко распространенные и общепринятые экспериментальные процедуры.

В лабораторных экспериментах, в которых используется стандартная техника индуцирования оценок абстрактных товаров, можно использовать индуцированные оценки в качестве критерия аллокативной эффективности. Аксиоматический метод для этого был разработан Ж. Дебре (Debreu, 1951). Когда предельные оценки не зависят от дохода (а значит, в экспериментах, где предельные оценки не зависят от выгод и потерь), метод Дебре — это стандартный подход к сравнению совокупных выигрышей агентов с максимально возможным их значением. В более общем смысле необходимо напрямую вычислять коэффициент использования ресурсов по Дебре (пример см. в: Harstad, Marrese, 1982).

Однако в такой методике эффективность измеряется так, как будто индуцированные оценки составляли бы (исчерпывающую) основу для оптимизации агентами ожидаемой полезности. Если появляются данные, согласно которым методики принятия решений агентами систематически отличаются от такой оптимизации, то неясно, корректны ли меры эффективности, полученные из индуцированных оценок. В работе Харстада предлагается и демонстрируется общая методика получения выводов об эффективности исключительно из наблюдений за поведением в контролируемых контекстах, в лаборатории или в полевых условиях (Harstad, 2012). Этот метод предполагает оценку поведенческой эффективности исхода, наблюдаемого в экспериментальной сессии, путем использования соответствующим образом сконструированного дополнительного рынка и наблюдения за объемом взаимовыгодных перераспределений на этом рынке, которые в предыдущем раунде не были осуществлены.

---

Конечно, если руководствоваться целью данной работы, то странно было бы называть эти замечания «заключительными». Логически возможно, что дескриптивно точные модели принятия экономических решений с ограниченной рациональностью, по сути своей, фрагментированы и что их нельзя представить в одной связной модели. Однако мы полагаем, что, следуя по правильному пути развития, мы должны считать такое допущение преждевременным, преодолеть недоверчивость и взяться за решение трудных задач, что может послужить созданию экономической теории ограниченной рациональности, способной непосредственно и более основательно потрясти устои неоклассики²⁴. Исследования, которые описаны в этой статье, не потеряют ценности, даже если в результате не удастся создать их «единое поле». В той мере, в какой теоретические модели могут ясно показать, какие эмпирические закономерности способны привлечь наше внимание к стационарным состояниям, сравнительной статике или агрегированию, они дают возможность другим исследователям (обычно экспериментаторам) изучать эти закономерности. В той мере, в какой экспериментальные исследования фальсифицируют прогнозы неоклассической теории, дизайн или расширение этих исследований, призванное прояснить проблемы стационарных состояний, сравнительной статики, агрегирования или эффективности, может уточнить и усилить модели, предлагаемые другими исследователями.

Перевод с английского И. Болдырева

---

¹ Альтернативу неоклассической микроэкономике, которую мы весьма упрощенно описываем в единственном числе, можно представить в более общем виде как моделирование и наблюдение за поведением вне рамок парадигмы оптимизации. Поэтому многих, кто называет себя «поведенческими экономистами», придется вывести за пределы этой альтернативы -в лагерь неоклассиков в той степени, в какой они принимают в своих моделях полную рациональность, а это может не соответствовать автохарактеристикам (например, см.: Köszegi, Rabin 2006; Crawford et al._T 2013 и др.). Критика, приведенная в нашей статье, направлена против оптимизации как методологии, а не против каких-то конкретных аргументов используемой целевой функции.

² Отбор тем, статей и авторов, которых мы цитируем, основан на их адекватности тезисам, которые мы хотим обосновать, а также на том, насколько мы знакомы с той или иной интересующей нас работой и насколько просто изложены результаты в данной — соответствующей нашей тематике — статье.

³ Полезное введение в этот аспект поведенческой экономики см. в: Armstrong, Huck, 2010,

⁴ К началу 1990-х годов стало понятно, что, если какие-то решения потребителей или величина чистого выпуска фирм имеют целочисленное значение (покупка одинарных или двойных окон, удовлетворение постоянных транспортных потребностей с помощью частного или общественного транспорта, решение — отдавать торговую точку с непостоянным бизнесом в управление корпорации или передать ее на франшизу), соответствующая оптимизационная задача оказывается NP-полной, то есть не имеет эффективного численного решения.

⁵ Частота ДТП ставит под сомнение успешность оптимизации Махлупова водителя. Можно утверждать, что хорошие водители в основном полагаются на такие эмпирические правила, как двухсекундная дистанция при сухом покрытии, или на упрощение общей картины потока машин, согласно которому на скоростной автомагистрали вдали от выездов каждая машина в зеркале заднего обзора — либо та, которую ты обогнал, либо та, которая обгонит тебя.

⁶ Это явление устойчивого предпочтения менее рискованной лотереи более рискованной, при котором менее предпочтительная лотерея устойчиво оценивается выше.

⁷ Способность экспериментальных экономических исследований изолировать отдельные факторы внутри микроэкономической теории и ее аспекты соотносятся с простотой и универсальностью общей теории, построенной на идее оптимизации.

⁸ Данные в этом исследовании свидетельствуют об обратном: в небольшой выборке случаи обращения предпочтений заметно менее распространены, если предпочтения касаются не абстрактных лотерей, а реальных благ, ценность которых не определена (подержанных машин).

⁹ В исследовании конкретного рынка товарных фьючерсов (15-дневных форвардов на нефть марки Brent) показано, что 95% объема торгов можно назвать чисто спекулятивными (подробнее см.: Phlips, 1998).

¹⁰ В этой книге сформулированы проблемы, о которых он и другие говорили на протяжении более двух десятилетий.

¹¹ В некоторых экспериментах продемонстрировано, что масштаб пузырей уменьшается по мере того, как повторения одного и того же конечного жизненного цикла одинаково параметризованной ценной бумаги позволяют агентам приобрести больший опыт, очевидно связанный с неизбежностью кризиса. При этом оказывается, что пузыри маловероятны, если, во-первых, у некоторых трейдеров накоплен существенный опыт в экспериментах с пузырями и кризисами, и во-вторых, на рынок выходят неопытные трейдеры, знающие, что они будут взаимодействовать с опытными агентами (Dufwcnberg et al., 2005).

¹² На аукционах с общей ценностью торгуется актив, ценность которого неизвестна, но одинакова для всех. Каждый участник торгов частным образом наблюдает собственную оценку ценности актива. При (незначительном) упрощении для случая прав на разработку полезных ископаемых оценки участников независимы при неизвестной общей ценности актива.

¹³ Чрезвычайно опытные профессиональные участники главных аукционов в строительной отрасли, будучи помещены в лабораторные условия, оказываются подвержены «проклятию победителя», причем эта закономерность статистически неотличима от наблюдаемой в случае опытных аспирантов (Dyer et aL, 1989).

¹⁴ Согласно правилам аукциона второй цены, участник, назвавший максимальную ставку, выигрывает и платит цену, равную второй по величине (максимальной из проигравших) ставке; частные оценки означают, что каждый агент частным образом информирован о том, какую ценность представляет для него торгуемый актив, и знает распределения, из которых получаются частные оценки его конкурентов. Подробнее см.: Vickrey, 1961.

¹⁵ В одном эксперименте агенты участвовали в 250 раундах торгов с общей ценностью, с теми же базовыми статистическими распределениями и с постоянными убытками в присутствии более трех соперничающих агентов (Kagel et al., 1995). В другом эксперименте агенты участвовали в 500 раундах наблюдений, постоянно циклически выходя из отрицательных прибылей и возвращаясь к ним в английском аукционе с общей ценностью и пятью участниками (Albers, 1994). В обоих экспериментах в конце каждого раунда на экран выводился отчет, содержащий все ставки. В отчете показана частная информация конкретного агента для каждой ставки и публично вычислена прибыль или убыток.

¹⁶ В аукционах на участки шельфа (Capen et al., 1971), издательском бизнесе с участием звезд (Harstad, частные разговоры с руководителями издательств) и в некоторых других областях (Smith, 1990) участники утверждают, что альтернативой более или менее регулярному выигрышу аукционов (с общей ценностью) является отрицательная прибыль - убеждение, которого придерживаются при наличии постоянной проблемы «проклятия победителя» на аукционах.

¹⁷ Вопрос о том, насколько совершенна внутренняя структура рациональности, задавался, в частности, в контексте теории игр (Binmorc, 1987; 1988). Мотивы и основания для использования моделей ограниченной рациональности см. в: Conlisk, 1996. Проблемы полноты и внутренней последовательности возможных моделей ограниченной рациональности убедительно исследованы в: Rubinstein, 1998.

¹⁸ Конечно, здесь возникает вопрос, ответ на который может служить практически лакмусовой бумажкой: сколько людей из семи миллиардов живущих на Земле, не будучи экономистами, считают, что все их решения принимаются на основе количественного анализа?

¹⁹ В неоклассической традиции много авторов, находящихся в блаженном неведении относительно неединственности равновесия (см., например, модели оптимального налогообложения в литературе, начиная с работы: Diamond, Mirrlees, 1971) и границ агрегируемости (например, вычислимые модели общего равновесия).

²⁰ В конце XX в. одному из коллег Р. Харстада некая корпорация предложила доказать, что с помощью суперкомпьютера можно решить подзадачу (для одного месяца) максимизации прибыли, в которой было более 100 тыс. целочисленных переменных и около 73 млн ограничений.

²¹ Набор целей может оказаться неудачным, если он структурно не соответствует соображениям долгосрочной прибыльности.

²² Оценку надежности этих выводов см. в: Brunner et al., 2011; Selten et al., 2011.

²³ Концепция импульсного баланса основана на предположении о том, что, во-первых, если повышение могло бы привести к большему платежу, то возникает импульс скорректировать выбранное действие в сторону повышения; во-вторых, если понижение могло бы привести к большему платежу, то возникает импульс скорректировать выбранное действие в соответствующем направлении; в-третьих, если некое действие привело к отрицательному выигрышу, которого можно было бы избежать снижением, то есть импульс к соответствующей корректировке действий. Равновесие и есть действие, при котором эти три импульса сбалансированы. Если не оценивать на данных, а считать, что эти три импульса а priori одинаково сильны, то равновесие в модели импульсного баланса можно рассматривать как модель без параметров. (А если надеяться на агрегирование, то она и должна быть такой.)

²⁴ Мы не утверждаем, что экономисты, считающие такие цели осмысленными, должны прекратить использование неоклассических инструментов и ждать, когда эти захватывающие и заманчивые задачи будут успешно решены. Многие вопросы экономической политики таковы, что с экономическим анализом нельзя медлить. Намеренно преувеличенное суждение П. Самуэльсона - любой экономический анализ дает рекомендации, превосходящие любые из тех, которые может дать неэкономист, — не было пустым бахвальством. Когда каждый из нас консультировал участников аукционов за частоты, мы не пренебрегали неоклассическим анализом, но и не зацикливались на нем. Исследования Харстада часто стимулируются задачами из контекста экономической политики или другими прикладными проблемами. Обычно модели ограниченной рациональности, позволяющей исчерпывающим образом проанализировать определенную проблему, просто нет; тогда он работает с неоклассическими моделями, при этом целенаправленно взвешивая и балансируя общность и адекватность анализа. Есть надежда, что экспериментальные инструменты, не слишком зависящие от оптимизации, смогут в основном заменить неоклассический анализ; неприемлемые, но неизбежные предпосылки (самый показательный пример — взаимная независимость распределения оценок, издержек или типов агентов) можно будет ясно обозначить именно в таком качестве; заключительные замечания смогут стать действительно продуманными, если иметь в виду веские причины для недовольства анализом, основанным исключительно на оптимизации.

---

Список литературы

Abreu D., Brunnermeier М. К. (2003). Bubbles and Crashes // Econometrica. Vol. 71, No 1. P. 173-204.

Albers W. (1994). Extensi з Subject Experience in Laboratory Common-Value English Auctions. Unpublished.

Allen F., Morris S., Postlewaite A. (1993). Finite Bubbles with Short Sale Constraints and Asymmetric Information // Journal of Economic Theory. Vol. 61, No 2. P. 206-229.

Arad A.₇ Rubinstein A. (2012). Multi-dimensional Iterative Reasoning in Action: The Case of the Colonel Blotto Game // Journal of Economic Behavior and Organization. Vol. 84, No 2. P. 571-585.

Armstrong MHuck S. (2010). Behavioral Economics as Applied to Firms: A Primer // Competition Policy International. Vol. 6, No 1. P. 3 — 45.

Binmore K. (1987). Modeling Rational Players: Part 1 // Economics and Philosophy. Vol. 3, No 2. P. 179-214.

Binmore K. (1988). Modeling Rational Players: Part II // Economics and Philosophy. Vol. 4, No 1. P. 9-55.

Böhm P. (1994). Behaviour under Uncertainty without Preference Reversal: A Field Experiment // Experimental Economics / J. Hey (ed.). Heidelberg: Physica.

Brunner Ch.y Camerer С. F., Goeree J. K. (2011). Stationary Concepts for Experimental 2x2 Games: Comment // American Economic Review. Vol. 101, No 2. P. 1029-1040.

Capen E. C., Clapp R. V„ Campbell W. M. (1971). Competitive Bidding in High-Risk Situations // Journal of Petroleum Technology. Vol. zJ, No 6. P. 641 — 653.

Conlisk J. (1996). Why Bounded Rationality? // Journal of Economic Literature. Vol. 34, No 2. P. 669-700.

Crawford V. P. (2013). Boundedly Rational versus Optimization-Based Models of Strategic Thinking and Learning in Games // Journal of Economic Literature. Vol. 51, No 2. P. 512—527. [Рус. пер.: Кроуфорд В. (2014). Модели ограниченной рациональности vs. оптимизационные модели стратегического мышления и обучения в играх // Вопросы экономики. 2014. № 5. С. 27—44.]

Crawford V. P., Costa-Gomes М. A., Iriberri N. (2013). Structural Models of Non-equilibrium Strategic Thinking: Theory, Evidence, and Applications // Journal of Economic Literature. Vol. 51, No 1. P. 5 — 62.

Cyert R. M., March J. G. (1963). A Behavioral Theory of the Firm. N. Y.: Prentice Hall.

Debreu G. (1951). The Coefficient of Resource Utilization // Econometrica. Vol. 19, No 3. P. 273-292.

Debreu G. (1970). Economies with a Finite Set of Equilibria // Econometrica. Vol. 38, No 3. P. 387-392.

Diamond P. A., Mirrlees J. A. (1971). Optimal Taxation and Public Production I: Production Efficiency // American Economic Review. Vol. 61, No 1. P. 8—27.

Dufwenberg M., Lindqvist Т., Moore E. (2005). Bubbles and Experience: An Experiment // American Economic Review. Vol. 95, No 5. P. 1731 — 1737.

Dyer D., Kagel J. #., Levin D. (1989). A Comparison of Naive and Experienced Bidders in Common Value Offer Auctions: A Laboratory Analysis // Economic Journal. Vol. 99, No 394. P. 108-115.

Eyster E. Rabin M. (2005). Cursed Equilibrium // Econometrica. Vol. 73, No 5. P. 1623-1672.

FehrE., Schmidt К. M. (1999). A Theory of Fairness, Competition, and Cooperation // Quarterly Journal of Economics. Vol. 114, No 3. P. 817—868.

Grether D. M., Plott Ch. R. (1979). Economic Theory of Choice and the Preference Reversal Phenomenon // American Economic Review. Vol. 69, No 4. P. 623 — 638.

Gul F. (1991). A Theory of Disappointment Aversion // Econometrica. Vol. 59, No 3. P. 667-686.

Hall R. L., Hitch C. J. (1939). Price Theory and Business Behavior // Oxford Economic Papers. Vol. 2, No 1. P. 12-45.

Harstad R. M. (2000). Dominant Strategy Adoption and Bidders' Experience with Pricing Rules // Experimental Economics. Vol. 3, No 3. P. 261—280.

Harstad R. M. (2012). Behavioral Efficiency: Definition, Methodology, Demonstrations. Mimeo. University of Missouri.

Harstad R. M., Marrese M. (1982). Behavioral Explanations of Efficient Public Good Allocations // Journal of Public Economics. Vol. 19, No 3. P. 367—383.

Kagel J. H., Levin D. (1986). The Winner's Curse and Public Information in Common Value Auctions // American Economic Review. Vol. 76, No 5. P. 894-920.

Kagel J. H., Levin D., Harstad R. M. (1995). Comparative Static Effects of Number of Bidders and Public Information on Behavior in Second-Price Common Value Auctions // International Journal of Game Theory. Vol. 24, No 3. P. 293-319.

Köszegi B. Rabin M. (2006). A Model of Reference-Dependent Preferences // Quarterly Journal of Economics. Vol. 121, No 4. P. 1133-1165.

Lei V., Noussair Ch. N., Plott Ch. R. (2001). Nonspeculative Bubbles in Experimental Asset Markets: Lack of Common Knowledge of Rationality vs. Actual Irrationality // Econometrica. Vol. 69, No 4. P. 831-859.

Levine D. K. (1998). Modeling Altruism and Spitefulness in Experiments // Review of Economic Dynamics. Vol. 1, No 3. P. 593-622.

Lichtenstein S. Slovic P. (1971). Reversals of Preference between Bids and Choices in Gambling Decisions // Journal of Experimental Psychology. Vol. 89, No 1. P. 46-55.

Machlup F. (1946). Marginal Analysis and Empirical Research // American Economic Review. Vol. 36, No 4. P. 519-554.

Mayer H. (1932). Der Erkenntniswert der funktionellen Preistheorien // Wirtschaftstheorie der Gegenwart. Bd. II. S. 147-239.

Milgrom P. R., Stokey N. (1982). Information, Trade and Common Knowledge // Journal of Economic Theory. Vol. 26, No 1. P. 17-27.

Milgrom P. R., Weber R. J. (1982). A Theory of Auctions and Competitive Bidding // Econometrica. Vol. 50, No 5. P. 1089-1122.

Nagel R. (1995). Unraveling in Guessing Games: An Experimental Study // American Economic Review. Vol. 85, No 5. P. 1313-1326.

Nelson R. R., Winter S. G. (1982). An Evolutionary Theory of Economic Change. Cambridge, MA and London: Harvard University Press. [Рус. пер.: Нельсон P., Уинтер С. (2002). Эволюционная теория экономических изменений. М.: Дело.]

Newell А., Simon Н. А. (1972). Human Problem Solving. N. Y.: Prentice Hall.

Phlips L. (ed.) (1998). Applied Industrial Economics. Cambridge; N.Y.; Melbourne: Cambridge University Press.

Pigou A. C., Robertson D. H. (1924). Those Empty Boxes // Economic Journal. Vol. 34, No 133. P. 16-31.

Rabin M. (2013). Incorporating Limited Rationality into Economics // Journal of Economic Literature. Vol. 51, No 2. P. 528-543.

Rothkopf M. H. (1969). A Model of Rational Competitive Bidding // Management Science. Vol. 15, No 7. P. 362-373.

Rubinstein A. (1998). Modeling Bounded Rationality. Cambridge, MA; London: MIT Press.

Sauermann H., Selten R. (1962). Anspruchsanpassungstheorie der Unternehmung // Zeitschrift für die gesamte Staats Wissenschaft. Bd. 118, Hf. 4. S. 577-597.

Selten R. (1998). Aspiration Adaptation Theory // Journal of Mathematical Psychology. Vol. 42, No 2-3. P. 191-214.

Selten R., Chmura Th. (2008). Stationary Concepts for Experimental 2x2 Games // American Economic Review. Vol. 98, No 3. P. 938 — 966.

Selten R., Chmura Th._t Goerg S. J. (2011). Stationary Concepts for Experimental 2x2 Games: Reply // American Economic Review. Vol. 101, No 2. P. 1041-1044.

Selten R., PittnauerS., Hohnisch M. (2012). Dealing with Dynamic Decision Problems when Knowledge of the Environment Is Limited: An Approach Based on Goal Systems // Journal of Behavioral Decision Making. Vol. 25, No 5. P. 443-457.

Shiller R. J. (2000). Irrational Exuberance. Princeton; London: Princeton University Press.

Simon H. Л. (1955). A Behavioral Model of Rational Choice // Quarterly Journal of Economics. Vol. 69, No 1. P. 99-118.

Smith Ch. W (1990). Auctions: The Social Construction of Value. Berkeley; Oxford: University of California Press.

Smith V. L. (1962). An Experimental Study of Competitive Market Behavior // Journal of Political Economy. Vol. 70, No 2. P. 111-137.

Smith V. L. (1965). Experimental Auction Markets and the Walrasian Hypothesis // Journal of Political Economy. Vol. 73, No 4. P. 387-393.

Smith V. L., Suchanek G. L., Williams A. W. (1988). Bubbles, Crashes, and Endogenous Expectations in Experimental Spot Asset Markets // Econometrica. Vol. 56, No 5. P. 1119-1151.

Sonnenschein H. (1972). Market Excess Demand Functions // Econometrica. Vol. 40, No 3. P. 549-563.

Tirole J. (1982). On the Possibility of Speculation under Rational Expectations // Econometrica. Vol. 50, No 5. P. 1163-1181.

Vickrey W. (1961). Counterspeculation, Auctions, and Competitive Sealed Tenders // Journal of Finance. Vol. 16, No 1. P. 8—37.

Wilson R. (1977). A Bidding Model of Perfect Competition // Review of Economic Studies. Vol. 44, No 3. P. 511-518.