Взаимосвязь экономической теории и стратегии государства

А. Сидорович

Прошло 10 лет с августа 1998 г., когда объявление правительством дефолта стало признанием несостоятельности либеральной модели преобразований экономики России. Сейчас нередко тиражируется отстраненная оценка причин и роли тогдашнего коллапса. Упор, как правило, делается на оздоровительную роль кризиса для экономики, отмечаются отдельные ошибки в приватизации, кредитно-денежной политике, стабилизационных действиях. При этом замалчиваются последствия и экономические потери либерального этапа, выразившиеся в разрушении производственной структуры, утрате промышленного капитала, катастрофическом падении инвестиций и жизненного уровня населения, ухудшении геополитического положения страны и т.д.

Но для общества уроки истории имеют непреходящее значение. Не случайно дефолт вызвал крупный международный резонанс и широкую научную полемику. Десятилетие краха иллюзии «марш-броска» в демократическое общество и свободную рыночную экономику требует особого осмысления. Для современной практики это вопрос о том, в какой степени меры экономической политики прошедшего после августа 1998 г. десятилетия учитывали коренные пороки либерального этапа преобразований, все ли было сделано для определения оптимальных путей корректирующей трансформации.

Фундаментальность против односторонности. Экономическая теория независимо от направлений и школ обладает, как и любая фундаментальная наука, рядом свойств и признаков; в их числе: свойство системности (вне системы нет и не может быть теоретической науки); абстрактно-теоретический анализ реальности (научное абстрагирование - свойство научности исследования); специфические для экономической теории способы анализировать и воспроизводить в соответствующей принципам науки форме реальные экономические процессы в обществе (анализ реальных условий экономической жизни; выделение структурных уровней и функциональных связей в экономике); возможность моделирования и фактического подтверждения выводов экономической теории (единство качественного и количественного анализа) и др.

Фундаментальность экономической теории предопределена целостностью и единством объекта и предмета исследования. Сложность исследования экономической жизни (сферы) общества объясняется рядом обстоятельств: столкновением частных материальных интересов людей; преобладанием обыденных представлений над научными, скрытыми за повседневно наблюдаемыми фактами и, следовательно, распространением эмпирического жизненного опыта людей на решение экономических проблем в целом.

Принципиальная особенность экономической теории в отличие от естественных наук - сам объект (экономика) стремительно изменяется во времени. Постижение, осмысливание внутренних связей и процессов (как и в естественных науках) существенно усложняются в экономической теории в связи с эволюцией и особенностями самого объекта. Отсюда сложнейшая задача экономической теории - исследовать и отражать изменения в экономике и одновременно осуществлять ее целостный системный анализ. Противоречия между целостностью экономической теории и ее дифференциацией по отдельным направлениям и программам исследования - основное противоречие развития экономической теории. Фактические это и есть противоречие фундаментальности и односторонности в экономической теории.

Одно из следствий усложнения экономических отношений, многообразия национальных моделей и типов экономических систем - увеличение числа направлений, школ и подходов к изучению экономики. Уже в прошлом веке это дало определенное основание говорить об утрате единого предмета западной экономической теории. Так, фиксируя ситуацию середины XX в. Й. Шумпетер писал: "Индивиды и группы следовали за своими лидерами, разрабатывали собственные методы, увлекались конкретными проблемами, их работа пересекалась с исследованиями, проводимыми в других странах. В результате границы большинства наук непрерывно сдвигались, и бесполезно определять их исходя из предмета или метода. В особенности это относится к экономической науке, не являющейся (в отличие от, например, акустики) строгой наукой, а скорее представляющей собой совокупность плохо упорядоченных и пересекающихся между собой областей знания" [1].

В контексте подхода Й. Шумпетера к науке по критериям "эмпирической науки" или "знанию вооруженного инструментами" большую трудность представляет даже постановка вопроса о времени зарождения науки и этапах ее развития, а также о господствующих направлениях науки на том или ином этапе. С точки зрения применяемого им методологического подхода к анализу экономической теории его взгляд на единство науки объясним, хотя и не может быть принят, так как он заведомо отбрасывает главную проблему любой науки -примат подхода в отношении предмета исследования. Хотя Й. Шумпетер и признавал связь границы науки с выделением особого объекта ее изучения, однако его подход к содержанию экономической науки фактически снимал проблему единства предмета экономической теории из-за неизбежной абсолютизации инструментального подхода к специализации исследований. В результате исчезает представление об экономической теории как целостной и развивающейся системе.

Традиция отрицания единства экономической теории сегодня опирается на другие методологические особенности анализа. Вторая половина XX в. внесла много нового в развитие экономического мира. Обнаружились признаки поиска совместных практических решений в области экономики; все более проявлялись внутренние методологические изъяны неоклассического направления; выделилось институциональное направление; противоборство сторонников регулирования экономики и либерального подхода к ее функционированию приобрело новые и острые формы; в странах распавшейся социалистической системы произошел отказ от марксизма как основы экономической идеологии.

Имеется еще один аспект отрицания единства экономической теории в современных условиях - эффект активного распространения институциональной теории во второй половине XX в. Он неявно способствует распространению идей плюрализма экономической теории как таковой. Институциональное направление неоднородно по своей природе, так как институты и организации, взятые в единстве с экономическими процессами, неизбежно "обслуживают" разнопорядковые отношения. В силу этих причин данное направление экономической теории с содержательной стороны является своеобразным слепком всей структуры отношений в экономике, взятым в единстве с совершенно другими социальными отношениями (психологией, политологией, социологией, историей экономики и т. д.), что создает дополнительные трудности для единого подхода к анализу экономики.

Однако, отрицание особого общего предмета экономической теории и ее единства далеко не безобидно для выработки основ экономической политики и стратегии развития общества.

Это особенно проявляется в условиях трансформации. В случае признания тезиса о "беспредметности" возникает особая опасность односторонности и ошибочных шагов в политике и конкретных действиях государства. Только опираясь на целостную систему знаний об экономике возможно выработать правильную и перспективную политику. Последнее дается не отдельным направлениям теории, а ее способности адекватно оценить в целом устройство национальной экономики (экономический строй) и на этой основе выработать правильные методы управления экономическим развитием и его приоритетами.

Говоря о силе экономических идей, Дж.М. Кейнс подчеркивал, что идеи экономистов и политических философов, - и когда они верны, и когда они ошибочны, - гораздо более могущественны, чем это может показаться. Сила закрепленных законом имущественных прав ничто по сравнению с силой распространения идей. История экономики многими фактами подтверждает этот вывод о связи идей и реальной практики выбора экономического курса страны. Идеи, которые основаны на научном системном исследовании состояния противоречий экономики, становятся востребованными жизнью в определенных исторических условиях, когда в них возникает острая общественная потребность. Примером может служить та же кейнсианская теория, которая положила начало обоснованию необходимости участия государства в регулировании капиталистической экономики в условиях после Великой депрессии 1929-1932 гг.

История знает много других примеров подобного рода. Так, экономическое учение А. Смита пришло на смену учению меркантилистов, которые провозглашали идею денежного богатства и протекционизма. В противоположность этому, отражая базовые законы развития разделения труда и товарного производства, А. Смит создал учение о товарном наполнении "богатства народов", которое управляет экономическими отношениями. Его учение уже сотни лет служит обоснованию решений, направленных на углубление разделения труда и повышения степени кооперации между его звеньями.

Примером силы экономических идей являются исторические судьбы марксизма, который лежал в основе идеологии строительства социализма, служил теоретическим основанием революционных движений XX в. и демонстрирует свой потенциал теперь, в условиях мирового финансового кризиса.

С другой стороны, история знает много случаев, когда ошибочные идеи, положенные в основу экономической политики, в течение короткого времени могли привести страну к экономическому краху (например, опыт Джона Ло).

Логика реализации экономических идей имеет важную особенность - по мере изменения экономических условий они устаревают и требуют обновления, а в ряде случае - отказа от них. В то же время по мере развития экономики идеи могут "оживать" и вновь становиться основой экономической политики. Теоретические взгляды неоконсервативного течения были востребованы в 1970-х гг. в форме политики "тэтчеризма" и "рейганомики". Обострение противоречий экономического развития в современных условиях вновь повышает интерес к идеям неокейнсианцев, регулированию экономических процессов. Сложность проблемы выбора экономического курса объясняется тем, что преобладающие на том или ином этапе идеи, как правило, противоречат друг другу и существует общественная полемика по вопросу о возможности их применения, опосредованная политическими интересами.

Правительство становится перед острой необходимостью основывать свою экономическую политику на истинной, отражающей объективные тенденции развития общества теории и такой концепции национального экономического развития, которая позволяет осуществлять прогресс экономики во имя интересов своей страны. При этом условия каждой страны специфичны. Требуется учет исторических традиций. Поэтому выбор экономического курса всегда предполагает определение конкретных условий развития страны и периода, который она переживает.

Следует различать условия сложившейся национальной экономической системы и ее формирования в период трансформации. В первом случае экономическое устройство (строй) общества определены, и все изменения экономического курса осуществляются в рамках данной системы. Хотя при переходе к качественно новому этапу формы и методы экономической политики претерпевают существенные изменения, однако данные изменения находятся в пределах типа данной системы. Становление современной смешанной экономики в развитых странах Запада, например, привело к новой роли государства в экономике независимо от господства или "моды" на ту или иную концепцию на всех этапах современной теории этих стран, в том числе, заметим, и в условиях преимущественного использования либеральных принципов.

Другое дело - экономическая трансформация общества в переходных условиях. Здесь и обнаруживаются коренные противоречия между фундаментальностью и односторонностью экономической теории и путях использования ее выводов. Применение методов и форм политики должно быть основано, во-первых, на ясном понимании содержания формируемой экономической системы (какая экономическая система создается) и, во-вторых, на адекватных конкретным условиям страны системе методов и инструментов экономической политики. Ошибки в данном вопросе чреваты для страны движением в направлении исторического тупика.

Экономическая жизнь многопланова и неоднородна. Независимо от типов экономических систем, стадии и этапов их развития общим для динамики является то, что это сфера отношений людей. На первый взгляд это бесспорное положение. Однако по данному принципиальному вопросу, определяющему единство предмета экономической теории, мнения существенно различаются. Если для социально-экономического подхода утвердительный ответ на данный вопрос очевиден, то неоклассики, представители "мейнстрима" исходят из другого понимания сути экономической сферы и предмета теории. Для них это сфера индивидуального выбора: вся система экономических оценок и принятия решений основана якобы на врожденных психологических особенностях независимой личности.

Д. Ходжсон удачно называет эти основы теории "ультрасубъективизмом", "изоляционистскими отношениями". "Главная причина здесь в том, - подчеркивает Д. Ходжсон, - что ортодоксальная экономическая теория неразрывно связана с классической либеральной идеологией, в соответствии с которой индивид является независимой и фундаментальной единицей" [2]. Сторонники неоклассики признают факт взаимодействия людей в экономике, но оно рассматривается ими не в качестве предмета специального анализа экономической теорией, а как результат и момент микроэкономического синтеза разнородных действий людей [3].

Институциональная экономическая теория в определении предмета экономической теории стоит на существенно отличной от неоклассики позиции. Для нее исходный пункт - общественное хозяйство; не индивид, а общественная система. Сам термин "социально-экономическая система", полагает Дж. Ходжсон, употребляется с целью подчеркнуть неразрывную связь экономики с множеством социальных и политических институтов, имеющихся в обществе в целом.

Это сближает понимание предмета экономической теории сторонниками институционализма и социально-экономического направления, но не может устранить их различия в данном вопросе. Если социально-экономические направления теории делают акцент на взаимодействие людей в экономических отношениях, то для институционалистов на первый план выходит опосредование этого взаимодействия институтами.

При общем предмете исследования - экономические отношения людей в процессе человеческой деятельности - ближайший предмет исследования основных направлений экономической теории, следовательно, не может не различаться в силу нескольких объективных причин.

Во-первых, человеческая деятельность по созданию и использованию благ, воспроизводству человеческой жизни и общества осуществляется в различных формах. При этом люди одновременно вступают в отношения друг с другом, осуществляя экономический выбор, создавая блага и опосредуя свою деятельность институтами и организациями.

Во-вторых, хотя эти формы человеческой деятельности разнородны (отсюда отличие принципов их анализа), они объединены тем, что в этих процессах одновременно выступают одни и те же субъекты экономики.

В-третьих, логика развития экономической теории показывает, что социально-экономический анализ, теория рационального выбора ресурсов, институционализм развиваются и через реальные противоречия экономической жизни, экономических систем, и через внутренние противоречия самой науки. Ни одно из данных направлений не может претендовать на всесторонний анализ экономики.

Стремление представить развитие современной экономической теории как торжество идей одного направления, а именно теории рационального использования ограниченных ресурсов ("мейнстрима"), и даже увидеть в этом направлении универсальную и единственно научную теорию современности, вступает в прямое противоречие с реальными фактами развития современной экономической науки и практики, а также односторонне представляет предмет науки, что несовместимо с научной логикой.

Кризис данного направления находит множество проявлений, большинство из которых связано с тем, что теория отражает сложный мир экономических отношений и явлений, которые не вписываются в рамки чисто рыночной экономической системы. Поэтому в принципе невозможно объяснить многие социально-экономические процессы исходя из подходов, которые описаны в стандартных курсах микроэкономики и макроэкономики. Соответственно, рецепты экономической политики, основанные на этой доктрине, не срабатывают даже в западных странах.

Выход из данной ситуации сторонники "мейнстрима" видят не только в развитии традиционных подходов, но и в отказе от ограниченного понимания экономической теории. Это находит выражение в становлении теории экономического развития, которая "наряду с эффективным использованием дефицитных ресурсов, производственных ресурсов и обеспечением их устойчивого роста имеет дело с экономическими и социальными, политическими и институциональными механизмами" [4]. В оборот широко запускается "новая политическая экономия", которая исходит из того, что с помощью только экономических факторов нельзя понять и объяснить современные процессы, что необходимо включать в анализ социальные, политические и институциональные факторы. Все большую популярность получают поведенческие подходы. Однако отчетливо видно, что все эти попытки не выходят за пределы "мейнстрима".

Односторонний подход как раз и состоит в том, что одно из направлений берет на себя миссию спасения человечества и сама себе присваивает право быть единственно правильной теорией. Очевидно, экономическая политика должна опираться на выводы всех основных направлений экономической теории одновременно, т. е. экономической теории во всей ее полноте. Только на этой основе экономическая теория реализует свою функцию в обществе (а общество получает основу для своей экономической политики) и способна в присущей ей форме воспроизводить реальность и явления практической жизни, - быть наукой, опирающейся в своих выводах на всю сумму фактов.

Переходная экономика является таким состоянием общества, когда совершается переход от одной экономической системы к другой. Глубина и масштабность перехода очевидна. Россия уже живет в новой социально-экономической реальности.

Формируя экономическую систему перехода, общество обязано иметь ее концепцию, которая должна служить научной базой для стратегии, тактики и системы мер эффективного перехода, определять, в каком обществе, при какой социально-экономической системе будет жить страна в результате перехода.

Нелинейный подход к развитию говорит о возможности многовариантности судеб страны. Ориентация экономики на современную модель смешанной экономики с социальной устроенностью граждан на базе высокотехнологичной индустрии или на развитие, основанное на сырьевой ориентации и социальной поляризации общества - это две полярные и возможные альтернативы развития. Только экономическая теория исходя из социально-экономического подхода позволяет определить основные черты перспективной модели национальной экономической системы.

В силу того что создание основ конкурентной экономики - первоочередная задача трансформации, на передний план неизбежно выходят меры, связанные с формированием новых субъектов экономики и ее институтов, адекватных форм экономической политики. Баланс либерализации и регулирования, структуризация преобразований, стабилизация - приоритетные и закономерные действия правительства в условиях перехода. В этом отношении выводы и социально-экономической, и неоклассической, и институциональной теорий, т. е. экономической теории во всей ее полноте, не могут не совпадать.

Различия начинаются не в этом вопросе, а в подходе к определению теоретических основ содержания новой экономической системы России. Если ограничить концепцию перехода и представление о новом обществе границами рыночной системы, то экономическая политика неизбежно будет иметь результатом развития разрушение нерыночных субъектов, социальную поляризацию, доминирование дифференциации нерыночного типа и т. д. Важно подчеркнуть: при трансформирующемся государстве и вакууме новых институтов это закономерное следствие такой политики, а не просто просчет в конкретных мерах.

Как известно, на первом этапе за основу экономической политики России были приняты рекомендации "Вашингтонского консенсуса" и теоретические выводы неоклассического направления экономической теории. Выводы не экономической теории в целом, а только "мейнстрима", лишь одного направления экономической теории, претендующего на описание только рыночной системы, были применены к нерыночным условиям России. Односторонность теории, а не ее фундаментальность, стала основой преобразований. Последствия этого шага столь значительны, что и на современном этапе они являются препятствием для осуществления действительно эффективной политики.

В этой связи важен вывод, который сделал крупнейший знаток современной западной, социалистической и постсоциалистической экономики профессор Гарвардского университета Я. Корнай. Цитируем: "Все, что требуется сейчас после обретения того огромного опыта, который дала нам постсоциалистическая трансформация, так это более четкое признание нормальной наукой "мейнстрима" своих ограничений. Ее последователи должны лучше понимать, что они могут делать, а что - нет. Складывается впечатление, возможно ошибочное, что лишь немногие экономисты сегодня готовы разделять такое суженное, более скромное представление об области применимости парадигмы "мейнстрима". Более того, есть специалисты, сделавшие прямо противоположные выводы из трансформации социалистической системы в 1990-е гг. Они ошибочно приняли победу реального капитализма над реальным социализмом за победу экономики "мейнстрима" над всеми другими альтернативными парадигмами" [5].

Данный вывод знаменателен. Он корреспондируется с практической и теоретической критикой осуществленных в России реформ лауреатом Нобелевской премии Дж.Э. Стиглицем, Дж.К. Гэлбрейтом и другими крупнейшими экономистами Запада. Окончательное преодоление односторонности экономической теории, опора на ее выводы в единстве, если воспользоваться термином Я. Корнай "альтернативных парадигм", социально-экономической, неоклассической и институциональной теории - ключ к выработке сбалансированной политики, позволяющей преодолеть негативные последствия первого этапа преобразований в современных условиях.

На втором этапе преобразования (после 1998 г.) многое сделано для преодоления одностороннего подхода к формированию национальной экономической системы смешанного типа - повышению роли государства, устранению деформации социального развития путем выделения национальных проектов, защите конкуренции. Эти шаги, несмотря на преобладание либеральных подходов, несколько сгладили деформации первого этапа, но не устранили их.

В этом отношении на новом, современном этапе принципиальное значение имеет однозначное признание промышленной политики, ориентированной на инновационное развитие, как ведущей формы политики, а также переход к новой социальной политике. Принципиальная особенность последней состоит не только в борьбе с последствиями рыночных преобразований, но и определении новой целостной системы мер, которая сочетает системные преобразования с социальной устойчивостью всех слоев населения. Только на этом пути Россия может создать экономику нового типа - смешанную экономическую инновационную систему.

Уроки теории национальной экономики. Переосмысливание мировой экономической теорией уроков либерального этапа преобразований и дефолта в России имело большое теоретическое значение. Оно не только дало дополнительную аргументацию сторонникам ограниченности основных постулатов неоклассической теории и доказательства того, что таковая не является единственной основой экономической политики, но показало значимость выводов теории национальной экономики при осуществлении экономической политики любой страны. Это стало понятно даже наиболее радикально и либерально настроенным экономистам и политикам 1990-х гг. Один из них, ведущий советник российского правительства реформаторов Дж. Сакс, в 1999 г. признал, что его общие рекомендации по развитию экономики в Польше, Эстонии, Словении дали результаты, а в России - нет. Причина в том, что применение выводов неоклассики не учитывало специфики национальной экономики России, которая кардинально отличалась от других стран.

Наиболее емко всю ошибочность подхода к экономике вне учета ее национальных особенностей и конкретных условий стран выразил Дж. Стиглиц. В своем специальном докладе тогда еще старший вице-президент и главный экономист Всемирного банка в 1999 г. писал: "Западные консультанты предписывали свои рецепты реформ в условиях конкретного общества: с собственной историей, достигнутым уровнем социального капитала, совокупностью политических институтов, политическими процессами, на которые влияли (если не определяли их) те или иные политические силы. Экономисты не могут так просто отмахнуться от того, как эти рекомендации используются. Докторам пора пересмотреть свои рецепты. Однако при этом им придется принимать пациента таким, каков он сегодня, а не таким, каким он был бы, если бы история пошла по иному пути" [6].

Как известно, выводы экономической теории прямо не могут быть перенесены на практику. Экономическая политика, реализуя те или иные принципы, основанные на теоретических концепциях, всегда оперирует конкретными методами и инструментами. Только в этом случае экономическая политика может быть успешной. При этом каждый раз объектом воздействия является не просто экономика страны, а национальная экономическая система или экономическая система конкретной страны. Учет особенностей этой системы - условие успешности экономической политики и реализации стратегии развития страны.

Первое систематическое обоснование необходимости для теории избрать своим предметом национальную экономику содержалось в знаменитом труде Фридриха Листа "Национальная система политической экономию!" (1841 г.). Историческая школа возникла в противовес классической политической экономики, которая делала упор на универсальности экономических законов. В противоположность этому сторонники национальной экономики выступали с позиции "национальной точки зрения на развитие".

Наиболее последовательно высказался С.Ю. Витте в своем труде "По поводу национализма. Национальная экономика и Фридрих Лист". Он писал: "Творцы классической политической экономии, если не всецело, то преимущественно, в своих логических построениях имели в виду не нацию, а человечество. Они создали науку, которую было бы правильнее назвать не политической (общественной), а космополитической экономикой ... Наши экономисты возымели мысль кроить экономическую жизнь Российской империи по рецептам космополитической экономики. Результаты этой кройки налицо. Отдельным голосам, восставшим против такого сумасбродства, наши проповедники, облекшись в тогу попугайской учености, возражали теоремами из учебников политической экономии ... Политическая же, или национальная, экономия должна принимать идею национальности за точку отправления и поучать, каким образом данная нация при настоящем положении всего света и при наличности особых условий, в которых она находится, может сохранять и улучшать свое экономическое положение" [7].

И по сей день сторонники одностороннего подхода, абсолютизирующую роль "мейнстрима", крайне враждебно воспринимают как сам термин "национальная экономика", так и возможность преподавания данного учебного курса в высших учебных заведениях России.

Имеется и другая крайность. Сторонники абсолютизации "национальной точки зрения" неизбежно скатываются к другой односторонности - призывам к автаркии экономики России в современном мире в силу ее специфики. Обе крайние позиции теоретически и практически несостоятельны, так как их объединяет односторонность в подходе к экономике - выпячивание либо общих для всего капиталистического хозяйства закономерностей как универсальных, либо игнорирование этих закономерностей. Проблема учета специфики национальной экономики также не может быть сведена к преувеличению роли одного из факторов, например географического, исторического, культурного и т. п. Сложность национальной экономической системы состоит в том, что она представляет собой целостность, в которой присутствуют все неэкономические факторы в единстве с универсальными закономерностями. В силу этого последняя и становится национальной экономической системой.

В национальной экономической системе, следовательно, теоретически можно выделить два уровня: тип экономической системы, который воспроизводится в стране; совокупность неэкономических факторов, которые предопределяют (даже в условиях одной и той же экономической системы и одного и того же технологического базиса) различия в устройстве или экономическом строе различных государств.

Например, в США, Швеции, Германии, развивающихся на базе современной смешанной экономики, существенно различается доля государственных расходов. Доля общих государственных расходов составила в 1996 г. 32, 64 и 49% ВВП соответственно. В ряде стран Западной Европы при примерно одинаковом технологическом базисе и системе смешанной экономики имеют место различные системы социальной защиты. Не случайно в этих странах существенно различаются соотношение денежных доходов наиболее богатой и самой бедной частей населения, доля бедного населения и степень неравенства. Так, в середине 1990-х гг. в странах Западной Европы коэффициент Джини составил: в Финляндии - 0,18, Швеции - 0,24, Германии - 0,28, в Великобритании - 0,36. Различаются и национальные модели финансового рынка, роль Центрального банка и т. д.

Указанные различия - продукт особенностей национальных экономических систем как результата исторической специфики страны. Ряд стран, которые находятся примерно на одном уровне развития, зачастую имеют схожие, однотипные национальные экономические системы. Как правило, они похожи своими системами социальной защиты, экономическими институтами, принципами государственной экономической политики и т. д. В данном случае принято считать, что эти страны имеют одну и ту же модель развития, или национальную модель экономики.

Таким образом, данное понятие выражает тот объективный факт, что группе стран, развивающихся на основе одной и той же экономической системы, присущи (несмотря на страновые отличия) одни и те же свойства и признаки национальной экономики. В результате все национальные экономические системы мира могут быть классифицированы по сходным группам (моделям), а на базе одного и того же экономического строя не только существует многообразие национальных экономических систем, но могут существовать и различные национальные экономические модели. При этом число национальных моделей экономики неизбежно оказывается меньше числа национальных экономических систем.

Примером может служить наличие ряда национальных экономических моделей в Европе. Принято выделять национальную модель экономики северных стран (Швеция, Финляндия, Норвегия, Дания), немецкую модель (ФРГ, Австрия), южноевропейскую модель (Португалия, Италия, Греция). Различаются национальные модели экономики и в странах Латинской Америки. При этом латиноамериканская модель развития в целом отличается от европейских моделей значительной степенью социального неравенства. В связи с бурным прогрессом стран Юго-Восточной Азии все чаще в исследованиях начали выделять азиатскую модель, охватывающую ряд динамично развивающихся стран Азии. Безусловно, большинство стран Африки могут быть отнесены к особому типу африканской национальной экономической модели.

Выделение национальных моделей экономики позволяет систематизировать и определить не только особенности экономического развития ряда стран, но и общее в их экономиках и экономическом строе, взглянуть на проблему выработки экономической стратегии государства.

Урок первый состоит в том, что обществом и государством с самого начала не был ясно определен и поставлен вопрос о типе формируемой национальной экономической системы России и ее основных закономерных свойствах. Хотя вопросы о национальной идее, путях развития России и являлись предметом неоднократных дискуссий, однако в силу того, что возобладал теоретически односторонний подход к анализу экономики, представления о новой системе сводились к упрощенным оценочным суждениям. Утверждения о строительстве социальной экономики, социального рыночного хозяйства, социального государства и даже капитализма носили, как правило, чисто нормативный характер и не были подкреплены глубоким анализом реализации универсальных закономерностей развития в условиях России. Неизбежное и объективное выдвижение на передний план процесса становления конкурентной системы создало иллюзию того, что новая национальная экономическая система России и есть рыночная экономика, обладающая сама по себе положительными социальными свойствами. Однако любому серьезному исследователю известно, что рыночная экономическая система сама по себе не ведет к социальной устойчивости. Только смешанная экономика ориентирует экономическое развитие на цели социальной устойчивости.

Развитие экономических систем на рубеже XXI в. связано с формированием новой основы развития, которая включает в себя систему экономических методов координации и конкурентные принципы функционирования экономики, регулирование экономики при активном участии государства, а также социальную стабильность со специфическими для каждой экономики формами ее обеспечения. В зависимости от социальной модели страны формируется не только доля государственных расходов, но и соответствующая система налогообложения, система трансфертов, параметры занятости, система социального обеспечения. Об этом свидетельствует сравнительный анализ различных европейских национальных экономических систем. Все они основаны на однотипной смешанной экономике, но имеют значительные отличия по национальным особенностям.

Анализ также показывает, что в зависимости от типа социальной организации изменяется потребность в доле государственных расходов на социальные нужды, доля общих государственных расходов в экономике и, следовательно, степень регулирования государством экономической и социальной жизни.

Выбор модели социального устройства сейчас обусловливает выбор национальной модели развития. Именно в социальном устройстве, определяющем положение семьи, занятость женщин, справедливость распределения, характер дифференциации доходов, в первую очередь отражаются национальные особенности общественного устройства. Именно через эти параметры задаются границы роли государства при той или иной модели. В североевропейской модели (наиболее яркий пример - Швеция) роль государства как социального и экономического фактора, безусловно, выше. Она значительно ниже в Греции и других государствах (южноевропейская модель), где социальное устройство ориентировано на большее самообеспечение граждан и дифференциацию их положения.

Таким образом, переходные экономики для определения характера своей модели должны не только определить направления стимулирования реального сектора, но и решить проблему - как сочетать этот процесс с оптимальной линией социального развития. Лишь на этой основе может быть сформулирована реальная концепция национальной экономики. Чисто технологический подход исходя из выбора приоритетов той или иной сферы экономики (сырьевой ориентации, приоритетного развития современных технологий и т. д.) приводит к односторонности и, следовательно, невозможности определить социально устойчивую и прогрессивную модель развития России.

Применение выводов теории национальной экономики при исследовании национальной модели экономики России требует учета особого характера и механизмов трансформации неэкономических факторов в экономические. В этом состоит второй урок теории национальной экономики. В системе неэкономических факторов принято выделять три группы крупных факторов: естественно-географические, исторические и социокультурные. Среди последних особую роль занимают цивилизационные факторы.

Первая группа факторов, как правило, непосредственно трансформируется в более высокие затраты на создание продукта или ведет к их экономии по сравнению со стандартными национальными экономическими моделями. Суровые климатические условия на большей части территории страны и разнообразие природных зон - важнейшие характеристики России.

Экономическими следствиями этого являются неприемлемость однообразных, стандартных форм хозяйствования, повышение энергоемкости и в целом ресурсоемкости производства, а также обстоятельства, действующие на снижение производительности труда и конкурентоспособности продукции, необходимость больших резервов (ресурсных и продовольственных) и экономической поддержки многих регионов. На увеличение затрат экономики, ее капиталоемкости огромное влияние оказывает территориальный фактор, в том числе транспортный, а также преобладание доли сырьевых отраслей. Расстояние от нефтегазовых месторождений Западной Сибири до регионов основного потребления в центре европейской части России составляет 2500-4000 км. Даже в Канаде это расстояние не превышает 1500 км. Если взять суммарные издержки (т. е. учитывающие нормативно-законодательные отчисления) на добычу и доставку ямальского газа от месторождения до границы с Германией, то структура издержек такова: транзит - 19%, добыча - 22,2, транспорт - 58,8%. При этом расстояние доставки газа, например, на Северный Кавказ, превышает расстояние до западных границ России.

Другая группа факторов действует на экономические затраты общества более сложным образом, определяя направления международных экономических связей страны, потоки ресурсов и продукции, а также место страны в международном разделении труда.

Группа социокультурных факторов тесно связана с институциональными особенностями экономики России.

Третий урок теории национальной экономики состоит в недооценке на первом этапе особенностей институциональной матрицы России, определяемым соотношением формальных и неформальных институтов, а также специфической структуры организаций. Это обстоятельство получает все большее признание в связи с исследованием роли российских ценностей в трансформации экономики России. Особая роль государства в экономике и в жизни общества в России имеет ряд оснований, которые связаны не только с территориальной структурой страны, но и многовековыми ценностями общества.

Судьба трансформации и успехи российской экономики будут зависеть от того, в какой степени традиционные "непродуктивные ценности" будут заменены на другие, способствующие прогрессу России. Конечно, с данными односторонними подходами, как и абсолютизацией специфики российских ценностей и условий, согласиться нельзя. Опыт мирового развития показывает, что при определенных исторических условиях и при создании должной институциональной матрицы развития страна может достичь больших успехов и прогресса при самых разнообразных условиях цивилизации, о чем свидетельствует опыт США, Японии, Китая, Советского Союза и других стран.

Использование выводов национальной экономики на современном этапе развития позволяет внести значительные коррективы в экономический курс страны, которая может достичь успехов, лишь опираясь на традиции фундаментальной экономической науки и творческий подход к применению этих выводов на практике.

1 Шумпетер Й.А. История экономического анализа. - СПб., 2001. С. 12.

2 Ходжсон Дж. Экономическая теория и институты. - М.: Дело. 2003. С. 46.

3 Экономика - общественная наука. Это следует из того, что экономика изучает действия людей. Как мы видим, в этом проявляется недостаток экономики по сравнению с естественными науками, изучающими различные аспекты окружающей среды, в которой живет и действует человек. Харвей Дж. Современная экономическая теория. - М.: ЮНИТИ. 2003. С. 23.

4 См.: Торадо М.П. Экономическое развитие. - М., 1997. С. 22.

5 Корнай Я. Системная парадигма // Вопросы экономики. 2002. N 4.

6 Дж. Стиглиц. Куда ведут реформы? (К десятилетию начала переходных процессов) // Вопросы экономики. 1999. N 7.

7 Фридрих Лист. Национальная система политической экономии. - М.: Европа. 2005. С. 260, 262, 266.