Российские предприятия весной 2020 года: реакция на пандемию COVID-19 и мнения о роли государства в экономике

Кувалин Д.Б.
Зинченко Ю.В.
Лавриненко П.А.

В первой половине 2020 г. российская экономика в полной мере столкнулась с последствиями глобального кризиса, порожденного пандемией коронавируса и его последствиями - принудительной остановкой многих видов экономической деятельности, резким сокращением спроса на многие товары и услуги, падением цен на сырье и т.д.

Согласно предварительным оценкам Росстата, за первые 5 мес. 2020 г. объем промышленного производства по отношению к тому же периоду 2019 г. сократился на 2,4%, грузооборот транспорта - на 3,6%, объем платных услуг населению - на 16,6%. При этом кризисные провалы в те месяцы, когда пандемия уже пришла в Россию, оказались еще более глубокими. Сокращение промышленного производства в мае 2020 г. по отношению к маю 2019 г. составило 9,6%, сокращение грузооборота транспорта - 9,5%, платных услуг населению - 39,5%. При этом в стране значительно возросло число безработных [1]. Прогнозные расчеты ИНП РАН показали, что по итогам 2020 г. спад ВВП может составить 5,3%, спад в добыче полезных ископаемых - 4,5%, в обрабатывающих производствах - 3,8% [2].

Следует отметить, что ограничения, связанные с пандемией, серьезно повлияли и на ход опроса российских предприятий, проведенного Институтом народнохозяйственного прогнозирования РАН в апреле-мае 2020 г.² С одной стороны, приостановилась доставка писем почтой России, что не позволило провести бумажную рассылку анкет в обычных масштабах. С другой стороны, во время карантина у предприятий было меньше возможностей ознакомиться даже с уже пришедшими анкетами. В какой-то мере проблему связи с предприятиями удалось решить, резко увеличив число писем, разосланных по электронной почте, и создав респондентам возможность заполнять полученные анкеты в онлайн-режиме. В результате количественные параметры выборки оказались близки к обычным. Однако при этом резко выросла доля предприятий, ответивших на анкету впервые. Иными словами, состав участников выборки по сравнению с предыдущим опросом весьма существенно поменялся.

В то же время, несмотря на изменения в выборке, подавляющее большинство тенденций, выявленных в ходе предыдущих опросов, были подтверждены и в этот раз. Это обстоятельство позволяет утверждать, что и прежние выборки респондентов, и выборка прошедшего опроса были достаточно представительными и весьма точно отражали происходившие в российской экономике процессы.

Опрос российских предприятий реального сектора

Таблица 1

Ответы на вопрос: «Пострадало ли Ваше предприятие от событий, связанных с пандемией коронавируса?» (сумма ответов =100%)

Опрос подтвердил, что кризисные явления, связанные с пандемией, носят фронтальный характер и прямо затрагивают подавляющее большинство сфер экономической деятельности. 73,6% опрошенных предприятий сообщили, что уже пострадали от пандемии (табл. 1). Кроме того, 80,9% предприятий указали, что из-за пандемии объем реализации их продукции сократился (табл. 2).

Таблица 2

Ответы на вопрос: «Что произошло с объемом реализации Вашего предприятия?» (сумма ответов = 100%)

Так, 77,6% респондентов указали, что сократился спрос на их продукцию на внутреннем рынке, и еще 23,2% указали на сокращение спроса на внешних рынках. Кроме того, 44,6% предприятий отметили факты задержки или остановки платежей за уже поставленную продукцию (иными словами, произошел реальный всплеск неплатежей). Еще 40,8% респондентов сообщили о трудностях с выплатой налогов и 41,6% - о трудностях с выплатой заработной платы сотрудникам (табл. 3).

Таблица 3

Ответы на вопрос: «С какими основными проблемами сталкивается Ваше предприятие из-за событий, связанных с пандемией коронавируса?» (сумма ответов >100%)

Как следствие, к моменту проведения опроса 38,1% предприятий уже сократили численность своих работников (табл. 4).

Таблица 4

Ответы на вопрос: «Как изменилась численность Вашего предприятия в результате пандемии коронавируса?» (сумма ответов = 100%)

В современных условиях ключевую роль в борьбе с кризисом играет государство и его экономическая политика [3; 4]. В этой связи очень важно понять, как предприятия видят роль государства в экономике. Во время предыдущих кризисов всякий раз происходило увеличение доли предприятий, желавших усиления государственного вмешательства. На этот раз такого сдвига не произошло. Более того, по сравнению с предыдущим опросом примерно в два раза уменьшился удельный вес предприятий, ратующих за усиления прямого участия государства в экономике - с 19,2% в 2018 г. до 9,2% в 2020 г. (табл. 5). Конечно, отчасти такой сдвиг пропорций также может объясняться изменениями в выборке. Однако не исключено, что некоторые предприятия пришли к выводу об ограниченности возможностей государства в экономике.

Таблица 5

Ответы на вопрос: «Какую роль государство должно играть в российской экономике в ближайшие несколько лет?» (сумма ответов =100%)

Похожий сдвиг произошел и в оценках, которые предприятия дали государству как собственнику. Если в 2018 г. государство в качестве более эффективного собственника признавали 23,02% респондентов, то в 2020 г. - только 13,5% (табл. 6).

Таблица 6

Ответы на вопрос: «Сформулируйте, пожалуйста, Ваше отношение к государству как к собственнику предприятий?» (сумма ответов =100%)

Эффективность действий государства во время кризиса во многом зависит от уровня бюрократизма и коррупции в структурах государственной власти [5; 6]. Проведенный опрос показал, что в целом положение дел в этой сфере продолжает постепенно улучшаться, хотя в ряде частных случаев были замечены и отрицательные сдвиги. Например, заметно увеличилась доля предприятий, которые сообщили о том, что с коррупционным давлением в последние 2-3 года они практически не сталкивались. Если в 2018 г. удельный вес таких респондентов составил 48,65%, то в 2020 г. - уже 63,9%, или почти две трети (табл. 7).

Таблица 7

Ответы на вопрос: «Как за последние 2-3 года изменилась степень коррупционного давления чиновников на Ваше предприятие?» (сумма ответов =100%)

Что касается сообщений о коррумпированности отдельных уровней и структур государственной власти, то были замечены некоторые неожиданности. В частности, очень заметно увеличилась доля сообщений о коррумпированности федеральных структур - с 8,54% ответов в 2018 г. до 25,60% в 2020 г. При этом значительно снизился удельный вес жалоб на коррумпированность местных администраций -с 31,71% в 2018 г. до 17,40% в 2020 г. В остальных случаях сдвиги были менее значительными, причем как положительными, так и отрицательными (табл. 8). Впрочем, не исключено, что эти сдвиги также отчасти были обусловлены увеличением доли крупных предприятий в структуре выборки.

Таблица 8

Ответы на вопрос: «Какие органы государственной власти являются наиболее коррумпированными?» (сумма ответов > 100%)

Сходным образом выглядит и динамика сообщений о забюрократизированности государства. Структура ответов, отражающих общую динамику бюрократизма, несколько улучшилась. Доля сообщений о том, что сложностей в отношениях с государственной бюрократией стало больше, сократилась с 35,04% в 2018 г. до 26,20% в 2020 г. При этом с 8,55 до 13,80% возросла доля ответов об отсутствии сложностей бюрократического характера (табл. 9). В то же время частота жалоб на забюрократизированность ряда государственных структур возросла. Например, чаще стали упоминать бюрократизм федеральных структур власти, архитектурно-планировочных и землеустроительных служб, природоохранных органов и органов пожарного надзора.

Таблица 9

Ответы на вопрос: «Как в последние 2-3 года на деятельности Вашего предприятия сказывался бюрократизм органов государственной власти?» (сумма отве-тов=100%)

При этом реже стали жаловаться на бюрократизм местных администраций, налоговых органов и таможни (табл. 10). Также следует отметить, что в целом ситуация с бюрократизмом в России улучшается не так быстро, как ситуация с коррупцией.

Таблица 10

Ответы на вопрос: «Какие органы государственной власти являются наиболее забюрократизированными?» (сумма ответов > 100%)

Как показывает опыт предыдущих лет, одна из основных мер адаптации предприятий к кризису - сброс инвестиций. Так произошло и в этот раз: о полной остановке инвестиций сообщили 37,2% респондентов, о частичной - 31,4%. В то же время ранее запущенные инвестиционные проекты в основном доводятся до конца. В итоге при ответе на вопрос о реализации инвестиционных проектов в настоящий момент доля положительных ответов оказалась самой высокой за последние 11 лет - 59,40% (табл. 11).

Таблица 11

Ответы на вопрос: «Осуществляет ли Ваше предприятие в настоящее время какие-либо производственные инвестиционные проекты?» (сумма ответов =100%)

В то же время кризис уже охладил инвестиционные намерения предприятий. Доля предприятий, намеренных осуществлять инвестиционные проекты в ближайшие 1-2 года, в 2020 г. оказалась ниже, чем в 2018-2019 гг. (табл. 12).

Таблица 12

Ответы на вопрос: «Начнет ли Ваше предприятие осуществлять производственные инвестиционные проекты в ближайшие 1-2 года?» (сумма отве-тов=100%)

Однако кризис - это не единственный сдерживающий фактор инвестиционных намерений российских предприятий. Еще один важный фактор - величина процентной ставки по кредитам. Данные опроса показали, что 40,4% предприятий твердо намерены увеличивать свои инвестиции при снижении ставки процента (табл. 13). Это означает, что более мягкая процентная политика Банка России действительно может привести к значимому всплеску инвестиций.

Таблица 13

Ответы на вопрос: «Будет ли Ваше предприятие инвестировать больше, если снизятся ставки по банковским кредитам?» (сумма ответов =100%)

Экономический кризис обычно приводит к обострению конкуренции на рынках, и данные проведенного опроса в целом подтверждают это правило. В частности, при ответе на вопрос о конкуренции со стороны иностранных производителей доля предприятий, сообщивших о ее росте, увеличилась с 15,24% в 2016 г. и 19,05% в 2018 г. до 25,40% в 2020 г. (табл. 14).

Таблица 14

Ответы на вопрос: «Как Вы оцениваете конкуренцию со стороны производителей из дальнего зарубежья на Вашем рынке в настоящее время?» (сумма ответов =100%)

Также предприятия стали чаще сообщать и росте конкуренции со стороны производителей из постсоветских стран. Удельный вес таких сообщений возрос с 9,26% в 2016 г. и 9,45% в 2018 г. до 15,70% в 2020 г. (табл. 15).

Таблица 15

Ответы на вопрос: «Как Вы оцениваете конкуренцию со стороны производителей из постсоветских стран на Вашем рынке в настоящее время?» (сумма ответов =100%)

Фронтальный характер текущего кризиса был подтвержден и ответами предприятий о сбытовой динамике. Доля сообщений об уменьшении объемов реализации резко возросла. Если в конце 2019 г. объем реализации снизился в общей сложности у 31,47% респондентов, то весной 2020 г. - уже у 48,50% (табл. 16).

Таблица 16

Ответы на вопрос: «Как изменилась сбытовая ситуация на Вашем предприятии за последние 6 месяцев?» (сумма ответов=100%)

При этом в целях сопоставимости вопрос был сформулирован таким образом, чтобы получить информацию о динамике сбыта в предшествующее полугодие, включая докризисный период. Что же касается динамики сбыта в период после начала кризиса, то о сокращении объемов реализации в апреле-мае 2020 г. сообщили 80,9% респондентов.

Также в рамках проведенного опроса были продолжены исследования, посвященные различным аспектам политики устойчивого развития. В этот раз российским предприятиям были заданы вопросы, связанные с так называемой концепцией расширенной ответственности производителя (РОП; от англ. - extended producer responsibility - EPR). Необходимость разработки этой концепции была вызвана ростом потребления и связанным с этим ростом объема отходов.

Термин и концепция РОП возникли в начале 1990-х годов и с тех пор стали важными элементами национальной экономической политики во многих странах мира. Расширенная ответственность производителя возникает как объективная и неотъемлемая реакция на производство, приводящее к огромному количеству устаревшей продукции, попадающей в поток отходов (наиболее ярким примером такого типа продукции является электроника) [7]. ОЭСР определяет РОП как подход, при котором ответственность производителя за продукт распространяется на все стадии жизненного цикла продукта, в том числе по истечении срока его эксплуатации [8]. В России концепция РОП была законодательно закреплена федеральным законом № 458-ФЗ от 29.12.2014 г. [9], который внес поправки в ФЗ № 89 «Об отходах производства и потребления».

Как показали результаты опроса, с концепцией расширенной ответственности производителя знакома половина опрошенных предприятий, а утилизацией собственной продукции после окончания ее срока эксплуатации занимается четверть из них (табл. 17, 18).

Таблица 17

Ответы на вопрос: «Знакомы ли Вы с концепцией расширенной ответственности производителя (РОП), в соответствии с которой производитель продукции должен утилизировать ее после окончания срока эксплуатации?» (сумма ответов =100%)

Таблица 18

Ответы на вопрос: «Занимается ли Ваше предприятие утилизацией собственной продукции после окончания ее срока эксплуатации?» (сумма ответов 100%)

Отношение предприятий к возможности получить выгоды от реализации концепции РОП неоднозначное, но в подавляющем большинстве положительное: 92,9% опрошенных предприятий отметили наличие тех или иных выгод (рис. 1).

Предприятия в своих ответах указывали как на экологические, так и на социально-экономические выгоды: снижение ущерба для окружающей среды и здоровья населения (42,4%); улучшение имиджа предприятия, улучшение отношений с населением и органами государственной власти (20%) и уменьшение размера штрафных санкций (16,5%).

Тем не менее всего лишь 7,1% предприятий рассматривают реализацию мер концепции РОП как возможность повышения конкурентоспособности и выхода на зарубежные рынки, а оставшиеся 7,1% к возможности извлечения каких-либо выгод относятся либо скептически, либо их вид деятельности относится к тем, для которых реализация мер в области РОП неактуальна или неприменима (например, в фармацевтической отрасли, где продукция на 100% реализуется потребителем; или там, где продукция не имеет окончания срока эксплуатации³).

Несмотря на в целом положительное отношение к концепции РОП, предприятия указывают на такие трудности в процессе ее реализации, как увеличение себестоимости продукции (47,1% ответов), усиление бюрократической нагрузки (22,4%) и ослабление позиций по отношению к недобросовестным конкурентам (23,5%). В остальных случаях (14%) предприятия либо не сталкиваются с трудностями, поскольку не реализуют концепцию, либо трудности при ее реализации отсутствуют (рис. 2).

Поскольку в России в отличие от зарубежных стран в настоящее время концепция РОП законодательно распространяется только на такую фазу жизненного цикла продукции, как утилизация, предприятиям был задан вопрос, считают ли они целесообразным расширить ее содержание до всех фаз жизненного цикла продукции. Почти половина предприятий ответила утвердительно (45,1%, табл. 19).

Таблица 19

Ответы на вопрос: «Считаете ли Вы важным расширить содержание концепции РОП, реализуемой в России только на стадии утилизации продукции, до всех фаз ее жизненного цикла, включая фазы разработки, производства и сбыта?» (сумма ответов =100%)

Примечательно, что основная причина, по которой предприятия, считают важным расширить концепцию РОП до всех фаз жизненного цикла продукции - это снижение ущерба для окружающей среды и здоровья населения (68,7%). Для 41% предприятий важно содействие внедрению новых технологий, для 13,3% - повышение конкурентоспособности (рис. 3).

Предприятия, не считающие целесообразным расширить содержание концепции РОП, указывали на такие причины как чрезмерное увеличение себестоимости продукции (57%), увеличение бюрократической нагрузки (39,5%), незначительность реального эффекта предлагаемых мер (38,4%). Выбирая вариант ответа «другое», предприятия высказывали такие мнения как: «утилизацией должны заниматься специализированные компании»; «трудно представить, как на практике организовать реализацию концепции» (табл. 20).

Таблица 20

Ответы на вопрос: «Укажите причины, по которым Вы считаете нецелесообразным расширение содержания концепции РОП» (сумма ответов >100%)

Основные выводы опроса:

1. Отрицательное влияние пандемии коронавируса на российские предприятия носит фронтальный характер и выражается в таких явлениях как падение сбыта, всплеск взаимных неплатежей за поставленную продукцию, трудности с выплатой налогов и банковских кредитов, увольнение сотрудников и сокращение их заработной платы.
2. Ситуация с бюрократизмом и коррупцией в России в целом продолжает улучшаться. Доля ответов об отсутствии коррупционного давления на предприятие достигла 63,9% - это весьма хороший результат. Однако в отдельных структурах государственной власти ситуации складывается менее оптимистично.
3. Значительная доля предприятий - 40,4% - готова увеличивать инвестиции в случае снижения ставки банковского процента. Следовательно, дальнейшее смягчение процентной политики должно привести к достаточно масштабному росту инвестиционной активности в российской экономике.
4. С концепцией расширенной ответственности производителя знакома половина опрошенных предприятий, а утилизацией собственной продукции после окончания ее срока эксплуатации занимается четверть из них. Это свидетельствует о том, что уровень вовлеченности российских предприятий в процессы РОП существенно отстает от уровня ведущих зарубежных стран.
5. Несмотря на то, что предприятия получают реальные экологические, социальные и экономические выгоды вследствие реализации концепции РОП, указанный процесс сопряжен с рядом экономических и институциональных трудностей. Тем не менее, почти половина опрошенных предприятий считает возможным расширять содержание РОП, распространив ее на все фазы жизненного цикла продукции.
6. В то же время другая половина опрошенных предприятий считает нецелесообразным расширение содержания концепции РОП, ожидая возникновения дополнительных экономических и институциональных трудностей и считая эффект предлагаемых мер незначительным.

¹ Статья подготовлена в рамках Программы фундаментальных научных исследований государственных академий наук (проект № 168.6 «Исследование микроэкономических процессов (мониторинг, анализ, прогноз)»). В подготовке статьи участвовали также Г.П. Белякова, Л.И. Писарева, Н.И. Титова, Р.А. Галецкая, О.Ю. Галецкая.

² В опросе участвовало 136 предприятий (электроэнергетика; черная металлургия; химия; машиностроение; промышленность стройматериалов, лесная, деревообрабатывающая и целлюлозно-бумажная промышленность; легкая, пищевая и полиграфическая промышленность; сельское хозяйство; строительство; транспорт; курортно-санаторная сфера и гостиницы) из 52 регионов России.

³ К числу подобных респондентов, например, относится КАО «Азот» (г . Кемерово), крупнейший производитель азотных удобрений в России.

Литература / References

1. ФСГС России.    Социально-экономическое    положение России —    2020. Режим    Доступа: https://gks.ru/bgd/free/B20_00/Main.htm (дата обращения 16.11.2021) [FSGS Rossii. Sotsial'no-ekonomicheskoepolozhenieRossii — 2020]. Available at: https://gks.rU/bgd/free/B20_00/Main.htm (accessed 16.11.2020).
2.  Широв А. А., Говтвань О.Дж., Гусев М. С. и др. Квартальный прогноз экономики. Выпуск 47. Институт народнохозяйственного прогнозирования РАН. Режим доступа: https://ecfor.ru/publication/kvartalnyj-prognoz-vypusk-47/ (дата обращения 16.11.2021) [Shirov A. A., Govtvan' O.Dzh., Gusev M. S. i dr. Kvartal'nyi prognoz ekonomiki. Vypusk 47. Institut narodnokhozyaistvennogo prognozirovaniya RAN]. Available at: https://ecfor.ru/publication/kvartalnyj-prognoz-vypusk-47/ (accessed 16.11.2020).
3. Порфирьев Б. Н. Перспективы экономического роста России // Научные труды Вольного экономического общества России. 2020. Т. 221. № 1. С. 83-91 [Porfiriev, B. N. (2020). Russia's economic growth prospects. Nauchnye trudy Vol'nogo ekonomicheskogo obshchestva Rossii. No. 1. Vol. 221. Pp. 83-91. (In Russ.)].
4. Волконский В. А., Гаврилец Ю.Н., Кудров А.В. Либерализм и государство: экономический рост и неравенство // Экономическая наука современной России. 2020. № 2 (89). С. 147-159. [Volkonskii, V. A., Gavrilets Yu.N., Kudrov A.V. (2020). Liberalism and the State: Economic Growth and Inequality. Ekonomicheskaya nauka sovremennoi Rossii. No. 2 (89). Pp. 147-159. (In Russ.)].
5. Яременко Ю. В. Экономические беседы. М., ЦИСН, 1999, 344 с. [Yaremenko, Yu. V. (1999). Economic conversations. Moskva, TsISN. 344 p.].
6. Блохин А. А., Фонотов А.Г. Глобальные ловушки для российской инновационной системы // Мир новой экономики. 2020. Т. 14. № 2. С. 51-62. [Blokhin, A. A., Fonotov, A.G. (2020). Global traps for the Russian innovation system. Mir novoi ekonomiki. No. 2. Vol. 14. Pp. 51-62. (In Russ.)].
7.  Полтерович В.М. К общей теории социально-экономического развития. Ч.1 География, институты и ли культура? // Вопросы экономики. 2018. №11. С.5-26. [Polterovich, V.M. (2018). Towards a general theory of socio-economic development. Part 1 Geography, institutions and culture? Voprosy ekonomiki. No. 11. Pp. 5-26. (In Russ.)].
8. St0rkersen K., Thorvaldsen T., Kongsvik T., Dekker S. How deregulation can become overregulation: An empirical study into the growth of internal bureaucracy when governments take a step back. Safety Science, 2020, vol. 128, pp.1-9. DOI: 10.1016/j.ssci.2020.104772.
9. Grundler K., Potrafke N. Corruption and economic growth: New empirical evidence. European Journal of Political Economy, 2019, vol. 60, pp. 2-12. DOI: 10.1016/j.ejpoleco.2019.08.001.
10. Блохин А.А., Стерник С.Г. Институциональная рента как нерыночный механизм экономического роста // Научные труды Института народнохозяйственного прогнозирования РАН, 2019, C. 7-26. [Blokhin, A.A., Sternik, S.G. (2019). Institutional rent as a non-market mechanism of economic growth. Nauchnye trudy. Institut narodnokhozyaistven-nogo prognozirovaniya RAN. Pp. 7-26. (In Russ.)].
11. Буданов И.А. Состояние системы утилизации отходов и использования вторичных ресурсов в РФ // Научные труды: Институт народнохозяйственного прогнозирования РАН. 2019. Т. 17. С. 119-142. [Budanov, I. A. (2019).
    State of the waste disposal system and the use of secondary resources in the Russian Federation. Nauchnye trudy. Institut narodnokhozyaistvennogo prognozirovaniya RAN. Pp. 119-142. (In Russ.)].
12. Campbell-Johnston K., Calisto Friant M., Thapa Dirkjan K., Lakerveld D., Vermeulen W.J.V. How circular is your tyre: Experiences with extended producer responsibility from a circular economy perspective. Journal of Cleaner Production, 2020, vol. 270, pp. 1-14. DOI:10.1016/j.jclepro.2020.122042.
13. Andreasi Bassi S., Boldrin A., Faraca G., Thomas F. A. Extended producer responsibility: How to unlock the environmental and economic potential of plastic packaging waste? Resources, Conservation and Recycling, 2020, vol. 162, pp. 1-13. DOI: 13.1016/j.resconrec.2020.105030.
14. Борисов В. Н., Суворов Н.В. Методы оценивания вклада обрабатывающих производств в ресурсосберегающие развитие экономики РФ // Научные труды Института народнохозяйственного прогнозирования РАН. 2016. C. 176-195. [Borisov, V.N., Suvorov, N.V. (2016). Methods for assessing the contribution of manufacturing industries to resource-saving development of the Russian economy. Nauchnye trudy. Institut narodnokhozyaistvennogo prognozirovaniya RAN. Pp. 176-195. (In Russ.)].
15. OECD EPR Guidance Manual for Governments. Режим доступа: https://www.oecd.org/env/tools-evaluation/ extendedproducer-responsibility.htm (дата обращения: 16.11.2020).
16. Федеральный закон «О внесении изменений в Федеральный закон "Об отходах производства и потребления", отдельные законодательные акты Российской Федерации» от 29.12.2014 № 458-ФЗ. Режим доступа: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_172948/ (дата обращения: 01.03.2020) [Federal'nyi zakon «O vnesenii izmenenii v Federal'nyi zakon "Ob otkhodakh proizvodstva i potrebleniya", otdel'nye zakonodatel'nye akty Rossiiskoi Federatsii» ot 29.12.2014 № 458-FZ]. Available at: (accessed 16.11.2020).