Продовольственное самообеспечение России: аспекты полезности и издержек

Аренс Хайнц Диетмар
Галиев Р.Р.

На протяжении многих десятилетий повышение самообеспеченности продовольствием было важной целью политики России. Цель продовольственной независимости страны была логически неотъемлемым элементом советской политической системы. В начале 1990-х годов с переходом к рыночной экономике появилась новая цель - насколько это возможно, либерализация цен и торговли, (в том числе международной) - уже давно бесспорная почти во всех ориентированных на рынок странах мира. Продовольственная и сельскохозяйственная организация ООН (ФАО) также отмечает, что страны, демонстрирующие большую экономическую открытость, обычно растут быстрее, и разобщенности нет места в сегодняшнем все теснее взаимосвязанном мире [1, с. 26, 77]. ВТО, в которую входят 164 страны мира, успешно удалось сократить все возможные формы ограничения внешней торговли - даже в области сельского хозяйства, где несколько стран (включая ЕС) довольно медленно снижали уровень защиты.

Либеральная аграрная политика была непривычна для постсоветского общества. В последние несколько лет поведение США также помогало подорвать доверие к ВТО в России и в других частях мира [1, с. 10, 15; 2]. В российском научном и практическом аграрном сообществе «либерализация внешней торговли» до последнего времени воспринималась негативно, как идеологический инструмент Соединенных Штатов и Западной Европы в борьбе за мировые рынки. Считалось, что сельское хозяйство России не имеет сравнительных стоимостных преимуществ по отношению к США, другим западным странам, и от либерализации внешней торговли оно только пострадает. Практика последних лет по экспорту зерна показывает ошибочность такого утверждения [3, с. 33-34; 4].

Политика повышения продовольственного самообеспечения России была конкретно отражена в Доктрине продовольственной безопасности 2010 г. (далее - Доктрина), где указаны минимальные уровни самообеспечения, к которым необходимо стремиться, и соответствующие меры их реализации. Политическая цель не изменилась, даже когда Россия вступила в ВТО в 2012 г. Отныне возникло противоречие между целями Доктрины и вступлением в ВТО. Концепция ВТО заключается в принятии и использовании международного разделения труда и специализации. Проще говоря, на примере импортируемого продукта: если эффективность производства и маркетинга продукта в «остальном мире» растет быстрее, чем в России, это также должно отражаться в увеличении импорта Россией, независимо от какой-либо цели самообеспечения. Если верно обратное - российский импорт сократится. Россия, наряду с другими постсоветскими странами, является единственным членом ВТО, у которого есть конкретные цели продовольственного самообеспечения.

С 2013 г. аграрная политика России осуществлялась в рамках «Государственной программы развития сельского хозяйства 2013-2020 гг.»; основной целью было им-портозамещение, большая часть мер служила этой цели. С 2014 г. последовало продовольственное эмбарго. Политическая цель продовольственного самообеспечения получила принципиальное подтверждение в Доктрине 2020 г.

Цель настоящего исследования - выяснить (1) полезность и издержки концепции продовольственного самообеспечения России последнего десятилетия, а также (2) вопрос конфликта с целью экономической доступности продовольствия для населения. Исследование проведено по данным Организации экономического сотрудничества и развития, Всемирного банка, Росстата и Минсельхоза России, а также материалов Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН, информационных агентств «Росбизнесконсалтинг» и Thomson Reuters.

Динамика продовольственного самообеспечения

На рис. 1 показана динамика продовольственного самообеспечения основными видами продукции.

Как видно из данных рис. 1, в рассматриваемом периоде самообеспечение повышается всеми основными видами продовольствия. По сравнению с началом рассматриваемого периода значительно повысилось самообеспечение зерном, мясом и мясопродуктами, овощами, фруктами и ягодами, рыбой и рыбопродуктами. По картофелю, молоку и молокопродуктам - рост самообеспечения незначительный.

Полезность продовольственного самообеспечения

Аргументы в пользу продовольственного самообеспечения страны встречаются в целом ряде социальных и других научных дисциплин, а также в агроэкологической науке [1, с. 24]. С точки зрения экономической теории и практики они не выдерживают критики.

Экономическая полезность: предотвращение внешних рыночных угроз

Что касается внешних рыночных угроз, в тексте Доктрины перечислены следующие два вида полезности (курс. авт.):

1. «надежное обеспечение населения страны продуктами питания», что означает защиту от внезапных количественных ограничений зарубежными странами экспорта в Россию;
2. «продовольственная безопасность». Это защита от резких колебаний цен на мировом рынке [5, с. 125-126].

На наш взгляд, здесь есть теоретические и практические противоречия:

• Внезапные количественные ограничения на экспорт продуктов питания в какую-либо страну всеми странами-экспортерами вряд ли возможны. Слишком много стран желают экспортировать свою продукцию, и одной стране-экспортеру почти невозможно убедить остальные государства ввести эмбарго [6].
• Цены на внутреннем рынке колеблются больше, чем на мировом рынке, например, из-за засухи или большого урожая зерна. При относительно свободной торговле региональные «шоки» в значительной степени поглощаются остальным миром [7, с. 46].

Социальная полезность: положительные внешние эффекты

По мнению некоторых авторов [8, с. 488-498], один из элементов полезности самообеспечения продовольствием состоит в том, что развитие сельского хозяйства создает положительные внешние эффекты (экстерналии), т.е. услуги обществу, которые не учитываются или не полностью учитываются в рыночных экономических показателях.

В данном случае они включают вклад сельского хозяйства в достижение следующих целей: развитие сельских территорий, в том числе социально-экономическая жизнеспособность сельской местности; уровень занятости; социальная инфраструктура на селе; состояние окружающей среды; культурное разнообразие; развитие туризма; возможности отдыха на природе; жилищно-коммунальное хозяйство; сохранение природных ландшафтов; предотвращение потери исторических ценностей.

С точки зрения экономической теории, сельскохозяйственный сектор производит «общественные блага». Общественный товар характеризуется тем свойством, что все индивиды имеют доступ к его преимуществам. Его потребление является неисключаемым: невозможно исключить кого-либо из потребления этого блага. Кроме того, он неконкурентный: потребление одним человеком такого товара не мешает потреблению этого товара другими, поскольку его доступность при этом не уменьшается. Из-за этих особенностей общественные товары не отражаются в (более низких) рыночных ценах, так что их «предложение» меньше, чем желает общество [9, с. 172-203; 11].

В области сельского хозяйства такой провал рынка может устраняться - и во многих странах устраняется - политикой, поддерживающей развитие сектора. Одним из видов такой политики является содействие самообеспечению продовольствием [8, с. 493].

Однако этот аргумент содержит несколько недостатков.

• Предположим, что есть положительные внешние эффекты сельскохозяйственного производства. Если производство увеличится, а импорт увеличится в большей пропорции, то уровень самообеспечения уменьшится, а уровень положительных внешних эффектов увеличится. Разве это не противоречие?
• Увеличение сельскохозяйственного производства может также создавать негативные внешние эффекты, такие как загрязнение окружающей среды (например, загрязнение водных объектов из-за чрезмерного количества удобрений или химических средств защиты растений).
• Многие страны мира, в том числе страны ЕС, в течение ряда лет проводят целевую политику содействия развитию и привлекательности сельских районов, а также защите окружающей среды и биотопов в сельскохозяйственном ландшафте, не зная цели самообеспечения продовольствием. В аграрной сфере ряд таких мер региональной политики «разрешен» условиями ВТО².

В тексте Доктрины не упоминается о положительных сторонах (экстерналиях) политики самообеспечения продовольствием.

Политическая полезность: страхи и тревоги

Политическая полезность не упоминается практически ни в одной публикации. В тексте Доктрины приводится следующая интерпретация полезности: «Продовольственная безопасность Российской Федерации ... является одним из главных направлений обеспечения национальной безопасности страны в среднесрочной перспективе, фактором сохранения ее государственности и суверенитета».

В Российском общественном сознании до сих пор существуют страхи и тревоги, распространяемые из уст политиков средствами массовой информации:

• если заграничные партнеры перестанут экспортировать продукты питания, то чем мы будем питаться?
• как только национальное производство продовольствия дойдет до определенного минимума, не будут ли заграничные поставщики завышать цены?

Такие эмоции («образ врага») в России отчасти являются результатом стереотипов и установок, присущих массовому сознанию. Если рассмотреть вопрос с точки зрения экономической теории, а именно с позиции теории общественного выбора, то полезность «образа врага» можно объяснить термином «провалы государства», а поведение политиков - терминами «погони за рентой», «эффекта особых интересов» и «взаимных политических услуг» [11, с. 213, 360-363, 370-373; 12, с. 269-283; 13, с. 853].

Ограничения концепции свободной торговли

Ради справедливости следует рассмотреть, насколько это возможно, вопрос и о том, нет ли ограничений в концепции свободной торговли? Так, ФАО предупреждает об ожидаемой опасности увеличения краткосрочных колебаний цен на мировом рынке [1, с. 13].

В этом случае проблема усугубляется тем, что попытка одной или нескольких стран стабилизировать свой национальный уровень цен автоматически увеличивает нестабильность в других странах. Если, например, наблюдается резкое краткосрочное снижение цен на продовольствие на мировом рынке и, следовательно, страна сокращает импорт продовольствия, то цена на мировом рынке падает еще больше. По этой причине существуют ограничения на такие меры в соответствии с правилами ВТО.

Проблема в том, что резкие колебания внутренних цен могут повлиять на продовольственную безопасность. Что делать этой стране? Полный отказ от международной торговли не будет решением. Как уже объяснялось, национальные цены на сельскохозяйственную продукцию обычно колеблются больше, чем международные. Это также означало бы отказ от долгосрочного положительного влияния международного разделения труда на рост и доходы.

Принимая во внимание эти и другие дилеммы, имеет смысл разрешить исключения в системе существующих принципов, особенно для развивающихся стран. ФАО предложила обсудить в рамках ВТО, до какой степени следует сделать правила «Agreement on Agriculture» (Соглашения по сельскому хозяйству) и систему международного сотрудничества более гибкими, чтобы дать странам больше пространства для национальных мер, которые могут помочь уменьшить негативное влияние международной торговли на продовольственную безопасность [1, с. 61-81].

Однако разумеется, что постоянное эмбарго на поставки из-за рубежа не является частью таких мер. Оно противоречит духу ВТО даже в большей степени, чем стремление к достижению определенных национальных уровней самообеспечения.

Подводя итоги, ФАО отмечает, что в целом при более длительном горизонте планирования благоприятные последствия торговли для продовольственной безопасности, развития и доходов должны перевесить негативные, особенно в том случае, если изменения происходят постепенно, а возможные риски, возникающие в связи с повышением открытости экономики для торговли, сглаживаются за счет дополнительно принимаемых мер [1, с. 38].

Издержки продовольственного самообеспечения

Вторая цель Доктрины -«доступность», понимаемая как обеспечение экономической доступности продовольствия для всего населения. Результаты обширного эмпирического исследования показывают, что открытость торговли и рост оказывают положительное значительное влияние на потребление энергии с пищей, а также способствуют улучшению диетического разнообразия [14]. Возникает вопрос, как политика самообеспечения продовольствием повлияла на его доступность? Вначале рассмотрим динамику цен на продукты питания.

Динамика потребительских цен на продукты питания. На рис. 2 показан рост различных категорий потребительских цен.

С 2010 по 2013 г. общий индекс потребительских цен (все товары и услуги) рос умеренными темпами. Цены на продукты питания увеличивались лишь немного быстрее, чем на непродовольственные товары. В 2014 и 2015 г. из-за девальвации рубля и эмбарго общий индекс потребительских цен рос гораздо быстрее, чем раньше. Однако, по-видимому, из-за эффекта эмбарго цены на продукты питания росли значительно быстрее, чем цены на непродовольственные товары.

В 2016-2018 гг. темпы роста сходились и в некоторой степени снижались. Это показывает, что правительство РФ с определенным успехом боролось с инфляцией в эти годы. Однако стоит отметить, что в 2018 г. индекс цен на продовольственные товары был более чем на 20 проц. п. выше, чем на непродовольственные товары.

Динамика доходов

Важным фактором, определяющим «доступность», является уровень дохода, особенно беднейшей категории населения (таблица).

Таблица

Аспекты доходов и их распределения, 2010-2018 гг.

Источник: рассчитано авторами по данным Официального сайта Федеральной службы государственной статистики.

Режим доступа: https://www.gks.ru

По данным таблицы реальный доход возрос с 2010 по 2013 г., но затем сократился к 2018 г. почти до исходного уровня. Другими словами, реальный доход уменьшался в каждом из последних пяти лет. Причина в том, что номинальный доход возрос меньше, чем увеличился уровень цен за последние пять лет.

Тем не менее, нас особенно интересует группа с самым низким доходом. Если сравним номинальные доходы первой группы с доходами десятой, то увидим, что распределение доходов несколько улучшилось, поскольку номинальные доходы первой группы возросли немного быстрее. Вместе с тем потребительские цены для первой группы росли относительно быстро. Причиной этого, по-видимому, является особенно высокая доля расходов на питание в первой группе. В целом динамика реальных доходов была почти одинаковой для двух групп. Что касается первой группы, то по сравнению с 2012 г. ее реальные доходы увеличились на 5% к 2013 г., впоследствии они снизились и к 2018 г. упали ниже уровня 2012 г. на 3%. Конечно, сокращение реальных доходов особенно сильно сказывается на самых бедных. По данным таблицы доля населения, чей доход ниже уровня прожиточного минимума, определенного государством, возросла с 10,8 до 12,6% в период с 2013 по 2018 г.

В результате снижения реальных доходов для 10% беднейшего населения доля расходов на продукты питания в общих расходах на потребление увеличилась с 43,9% в 2013 г. до 48,1% в 2018 г. (для сравнения: доля расходов на продукты питания для всего населения увеличилась с 33,5 до 35,2%). Для беднейшей части этой группы населения на продукты питания приходится даже более 55% расходов³. Согласно методологии ФАО, семьи бедны и уязвимы, если домохозяйство тратит более половины всех потребительских расходов на продукты питания [7, с. 39].

Аспект распределения ресурсов

Как уже упоминалось, большая часть расходов «Государственной программы развития сельского хозяйства 2013-2020 гг.» послужила повышению самообеспечения. С 2015 г. цель импортозамещения была усилена из-за эмбарго 2014 г. в форме «ускоренного импортозамещения» на приоритетные продукты.

Инструмент поддержки инвестиций в основном использовался для достижения этой цели. До 2015 г. он имел форму процентных субсидий. Программа включала поддержку племенного животноводства и семеноводства. С целью «ускоренной замены импорта» в число приоритетных продуктов также были включены молоко, мясо, тепличные и ранние овощи, семенной картофель, фрукты и ягоды. С 2015 г. инвесторы также могли получить прямые инвестиционные гранты (от 20% до 30%) для определенных проектов вместо процентных субсидий. Это стало возможным для (а) создания или модернизации генетических центров для скота и растений, (б) строительства хранилищ для продукции садоводства, (в) строительства теплиц, (г) инвестиций в молочное животноводство и (д) улучшения оптовых распределительных центров. В 2016 г. были дополнительно включены (е) оборудование и технологии, обусловленные строящимися объектами [15, с. 61]. Этот перечень, а также обзор агропродовольственной торговой политики России показывает, что с 2015 г. все большее значение приобретает импортозамещение продуктов эмбарго [16, с. 101].

Факт, что импортозамещение было особенно поддержано с 2015 г., также отражается в том, что в рамках «Государственной программы развития сельского хозяйства на 2013-2020 гг.» доля расходов на «стимулирование инвестиционной деятельности» (Подпрограмма Л) резко возросла: с 25,5 до 43,3% в период 2015-2018 гг. (в два раза в абсолютном значении). В то же время доля расходов на «развитие отраслей агропромышленного комплекса» (Подпрограмма И) снизилась с 35,5 до 27,0%⁴. В 2015-2017 гг. около 80% инвестиционных грантов было направлено на строительство промышленных молокозаводов и теплиц⁵. Кроме того, с течением времени были увеличены несвязанные платежи за литр молока.

Нерациональное распределение ресурсов

Политика адресного продвижения импортозамещающих продуктов питания способствовала перемещению не только государственных субсидий, но и частных инвестиций из экономически более прибыльных секторов в менее прибыльные, импортозамещающие секторы. С экономической точки зрения это привело к нерациональному распределению ресурсов [1, с. 58] (рабочей силы, земли, капитала, средств производства) в российской экономике. Насколько нам известно, этот важный аспект не упоминается в научной литературе при рассмотрении вопроса о самообеспечении продовольствием в России.

Недостатки этого неправильного распределения ресурсов также называют «альтернативными издержками», потому что они являются результатом отказа от альтернативного, более эффективного использования экономических ресурсов. В международном контексте - это неиспользование сравнительных преимуществ.

Аргумент «детских отраслей»

В международной дискуссии в контексте теории внешней торговли давно существует аргумент «детских отраслей» (infant industries): может иметь смысл временно защитить отрасль, особенно с помощью ввозной пошлины. Под этим «защитным щитом» у нее будет больше времени, чтобы повысить эффективность производства и достигнуть конкурентоспособности. Однажды она больше не будет нуждаться в защите.

Правильность этого аргумента в отдельных случаях зависит от многих факторов, которые здесь не обсуждаются. Аргумент часто используется неправильно, чтобы оправдать цели, кроме как увеличение национального богатства. И опыт показывает, что отменить такие меры очень сложно из-за влияния лобби, которое выигрывает от мер, ограничивающих импорт. Главное, если производители ожидают, что защита продолжится надолго, у них меньше стимулов к повышению эффективности производства. Вместо этого они начинают утверждать, что им нужно еще больше времени, чтобы стать конкурентоспособными [17].

Следует отметить, что независимо от этих теоретических аспектов, когда Россия вступала в ВТО, как и при вступлении любой другой страны, аргументы в смысле «детских отраслей» уже были приняты во внимание. Так, переговоры России с ВТО длились 16 лет, потому что по уважительным причинам РФ была заинтересована в особой защите тех секторов, которые, по ее мнению, могли быть конкурентоспособными в будущем.

В случае российского эмбарго официальные круги, по сути, также использовали аргумент «детских отраслей»: «... снижение импорта и иностранных инвестиций, санкции и контрсанкции в конечном итоге способствуют импортозамещению и росту» (перевод авторов) [18, с. 3-4]. Однако основной целью эмбарго была цель политическая, в которой критерий долгосрочной конкурентоспособности не играл никакой роли; экономический аргумент был добавлен позже. С точки зрения авторов, вполне возможно, что у российских производителей меньше стимулов к повышению эффективности производства, если они знают, настолько эта политическая цель важна для государства, что эмбарго будет сохраняться в течение длительного времени [18].

Эмбарго и импортозамещение

Примеры молоко- и рыбопродуктов показывают, что аргумент ожидаемого успешного импортозамещения в случае эмбарго не всегда убедителен. Что касается молочных продуктов, международная конкурентоспособность не достигнута, несмотря на эмбарго и огромную государственную поддержку (см. выше).

Иностранные молочные продукты, в том числе из Новой Зеландии и Латинской Америки, остаются дешевле российских, несмотря на транспортные, страховые и таможенные пошлины. Из-за высокой цены на сырое молоко и недостаточно эффективной переработки себестоимость российских молочных продуктов относительно высока. Даже при конкурентных ценах на сырье российские молочные продукты в некоторых случаях дороже импортных. Определенное количество молочных продуктов продолжает поступать на российский рынок через Белоруссию, поднявшись в цене⁶.

Из-за низкой конкурентоспособности российских производителей, до 2018 г. включительно, несмотря на рост цен, российское производство молочных продуктов не увеличилось⁷.

К сожалению, есть много свидетельств того, что этот сектор далек от достижения международной конкурентоспособности. Одной из причин является сравнительно низкая эффективность на уровне молочных ферм. Согласно публикации Всемирного банка, типичные российские домохозяйства имеют преимущества с точки зрения стоимости земли (низкая доля аренды) и заработной платы (3 долл. США в час в России, 12-18 долл. США в других странах). Однако они характеризуются относительно высокими затратами на рабочую силу, капитальными затратами (исключая затраты на землю) и расходами на корм скоту. Производительность труда в России - примерно 30-40 кг молока (с учетом энергетической ценности) в час, тогда как в Германии -210 кг; в Новой Зеландии - 355 кг. Капитальные затраты российских молочных ферм на корову почти в два раза выше, чем в фирмах-компараторах в Европе и США, а качество кормов в России гораздо хуже, чем на фермах в Новой Зеландии и Ирландии, особенно в части калорийности и содержания белка. В то же время затраты на ветеринарию и охрану здоровья животных в России довольно низкие. В результате содержание соматических клеток в молоке относительно высокое: 0,28 млн. клеток в 1 мл молока; для сравнения: в Ирландии этот показатель составляет 0,08 млн. клеток, а в Новой Зеландии - 0,175 млн. клеток [19, с. 20-24].

Что касается рыбопродуктов, то, несмотря на эмбарго, имело место лишь частичное замещение импорта. Наиболее важной страной поставок в Россию традиционно является Норвегия, которая имеет большое конкурентное преимущество как владелец аквакультуры и поставщик рыбной продукции. Хотя Норвегия является страной, на которую наложено эмбарго, норвежские рыбные продукты продолжают поступать на российский рынок через страны Таможенного союза (Белоруссию, Казахстан, Армению) или страны Балтии. Это повышает цены: эксперты установили, что плата за легализацию норвежских рыбопродуктов составляет размер комиссии белорусских партнеров⁸.

Вышеприведенные примеры показывают, насколько сложна и дорога политика импортозамещения против рыночных сил. Как сказал бывший директор ВТО Паскаль Лами: «Может быть, политика импортозамещения сработает в плане увеличения отечественного производства. Однако, она ... подрывает общую экономическую эффективность, искажая распределение ресурсов» (перевод авторов) [20]. Как показано выше, эта эффективность является важным элементом продовольственной безопасности.

Из настоящего обзора концепции повышения продовольственного самообеспечения страны с точки зрения ее эффектов видно, что, вопреки некоторым предположениям, полезность повышения самообеспеченности продовольствием является исключительно политической. Вместе с тем стремление к этой цели привело к определенному росту потребительских цен на продукты питания, но, прежде всего, к «невидимым» и, следовательно, в значительной степени неизвестным среди неэкономи-стов расходам: искажению распределения ресурсов, которое оказывает негативное влияние на процветание страны. По этим причинам авторы считают уместным пересмотреть концепцию продовольственного самообеспечения.

¹ Позиция редколлегии может не совпадать с мнением авторов.

² Подробнее о мерах «зеленой» корзины см. в: Словарь терминов Всероссийской академии внешней торговли Министерства экономического развития Российской Федерации. Режим доступа: http://www.vavt.ru/wto/wto/Greenbox

³ Официального сайта Федеральной службы государственной статистики. https://www.gks.ru

⁴ Портал госпрограмм РФ. Ресурсное обеспечение реализации государственной программы за счет средств федерального бюджета. Режим доступа: https://programs.gov.ru/ Portal/programs/resources? gpId=25&viewType=2

⁵ OECD. Agricultural Policy Monitoring and Evaluation 2019. OECD Publishing, Paris. 476 p. https://doi.org/10.1787/928181a8-en Режим доступа: https://read.oecd-ilibrary.org/ agriculture-and-food/ agricultural-policy-monitoring -and-evaluation-2019_39bfe6f3-en#page1

⁶ Сухорукова Е. Импорт молочных продуктов достиг максимума за все годы продэмбарго // Информационное агентство «Росбизнесконсалтинг». Режим доступа: https://www.rbc.ru/ business/19/06/2019/5d08b9d 49a7947b03307d6e2

⁷ Ресурсы и использование молока и молокопродуктов по Российской Федерации // Официальный сайт Федеральной службы государственной статистики. Режим доступа: https://rosstat.gov.ru/storage/mediabank/e0in8Hro/bal_3.xls

⁸ Жаворонкова И. Запрещенный норвежский лосось попадает в Россию через Белоруссию // Информационное агентство «Росбизнесконсалтинг». Режим доступа: https://www.rbc.ru/business /23/10/2014/5448f95fcbb20f9b5a49ada5 (дата обращения 29.10.2020). [Zhavoronkova I. (2014). Zapreshchennyi norvezhskii losos' popadaet v Rossiyu cherez Belo-russiyu. Informatsionnoe agentstvo «Rosbizneskonsalting» (In Russ.)] Available at: https://www.rbc.ru/busi-ness /23/10/2014/5448f95fcbb 20f9b5a49ada5 (accessed 29.10.2020).

Литература / References

1. ФАО. Состояние рынков сельскохозяйственной продукции: 2015-2016 годы. Торговля и продовольственная безопасность: достижение оптимального баланса между национальными приоритетами и общим благом Рим. ФАО. 2015. 87 с.
2. Swanson A. Trump Cripples W.T.O. as Trade War Rages // The New York Times. December 8. 2019.
3. Продовольственная безопасность, самообеспеченность России по критериям товаров из продовольственной потребительской корзины на ближайшие годы: информ. изд. М.: ФГБНУ «Росинформагротех», 2019. 256 с.
4. Гончаров В.Д., Рау В.В. Экспортный потенциал продовольственного комплекса России // Проблемы прогнозирования. 2018. № 5 (170). С. 119-126. DOI: 10.1134/S1075700718050040. [Goncharov V.D., Rau V.V. Export Potential of Russian Food Industry // Problemy Prognozirovaniya. 2018. № 5. Pp. 119-126.]
5. Potapov A.P. Ensuring Resource Independence ofAgrarian Production in the Context ofFood Security ofRussia // Studies on Russian Economic Development. 2019. Vol. 30. № 5. Pp. 563-569] DOI: 10.1134/S1075700719050101
6. Pappe Y.S., Antonenko N.S., Polzikov D.A. Modern Approach to the Food Security ofRussia // Studies on Russian Economic Development. 2017. Vol. 28. № 3. Pp. 286-295. DOI: 10.1134/S1075700717030108.
7. Шагайда Н.И., Узун В.Я. Продовольственная безопасность в России: мониторинг, тенденции и угрозы. М.: Издательский дом «Дело» РАНХиГС, 2015. 110 c.
8. Сельская экономика: Учебник МГУ им. М.В. Ломоносова / Под ред. С.В. Киселева. М.: ИНФРА-М, 2008. 572 с. [Sel'skaya ekonomika: Uchebnik. MGU im. M.V. Lomonosova / Pod red. S.V. Kiseleva. Moskva: INFRA-M, 2008. 572 s.] (In Russ.)
9. Пигу А.С. Экономическая теория благосостояния. В 2-х т. М.: Прогресс, 1985. 968 с. [Pigou A.C. The Economics of Welfare. 4-th ed. London: Macmillan & Co., 1932. 837 p.]
10. Коуз Р. Маяк в экономической теории. Фирма, рынок и право: сб. статей /Пер. с англ. Б. Пинскера. М.: Новое издательство, 2007. С. 177-201.
11. МакКоннелл К.Р., Брю С.Л., Флинн ШМ. Экономикс: принципы, проблемы и политика. М.: ИНФРА-M. 2018.1056 с. [McConnell C.R., Bruce S.L., Flynn S.M. Economics: Principles, Problems, andPolicies. 19-th ed. New York: Mc Graw-Hill/Ir-win, 2011. 896p.]
12. Нисканен В.А. Пересмотр. Вехи экономической мысли. Экономика благосостояния и общественный выбор. Т. 4. СПб.: «Экономическая школа», 2004. 568 с.
13. Алтухов А.И., Дрокин В.В., Журавлев А.С. От стратегии обеспечения продовольственной независимости к стратегии повышения конкурентоспособности агропродовольственного комплекса // Экономика региона. 2016. Т. 12. Вып. 3. С. 852-864. DOI: 10.17059/2016-3-20. [Altukhov A.I., Drokin V.V., Zhuravlev A.S. From the Food Sovereignty Ensuring Strategy to the Strategy of Improving the Agro-Food Complex Competitiveness // Economy of Region. 2016. № 1 (41). Рр. 852-864.] (In Russ.)
14. Dithmer J., Abdulai A. Does trade openness contribute to food security? A dynamic panel analysis //Food Policy. Vol. 69. May 2017. Pp. 218-230.
15. Национальный доклад «О ходе и результатах реализации в 2016 году Государственной программы развития сельского хозяйства и регулирования рынков сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия на 20132020 годы». М., 2017. 208 с.
16. 1ФАО. 2020. Обзор агропродовольственной торговой политики в постсоветских странах 2017-2018. ФАО. Рим. 174 с. DOI.10.4060/ca7674ru Режим доступа: http://www.fao.org/3/ca7674ru/ca7674ru.pdf [FAO. 2020. Obzor agroprodovol'stvennoi torgovoi politiki v postsovetskikh stranakh 2017-2018. FAO. Rim. 174 p.] (In Russ.)
17. Suranovic S.M. International Trade: Theory and Policy / New York. Flat World Knowledge Inc., 2010. 338 p.
18. Гуриев С. Деглобализация России. Московский центр Карнеги. 2016. 6 с.
19. Bush J. Russia's import-substitution drive will take years - and may be misguided / Moscow (Reuters), October 1, 2015
20. Россия: Меры государственной политики для обеспечения конкурентоспособности агропродовольствен-ного сектора и привлечения инвестиций. Глобальная практика по сельскому хозяйству // Группа Всемирного   банка,    2017. 59   с.