Стратегия экономического развития России: от референции к референту

Ерзнкян Б.А.
д. э. н., проф.
авлабораторией ЦЭМИ РАН

(О книге Л. П. и Р. Н. Евстигнеевых «Стратегия экономического развития России: теоретический аспект»)

«Стратегия экономического развития России» — так называется последняя книга Л. П. и Р. Н. Евстигнеевых (2016), на протяжении многих лет последовательно разрабатывающих концепцию создания в России экономики будущего, в авторской терминологии — экономической синергетики. Книга имеет подзаголовок «теоретический аспект», что соответствует действительности в смысле теоретизирования; вместе с тем использованное авторами единственное число свидетельствует об их скромности, а не о скудости мыслей, переполняющих книгу, — и это не должно вводить читателя в заблуждение.

Развиваемая в книге парадигма экономической синергетики перекликается отчасти с технико-экономической парадигмой К. Перес (2011): истоки обеих парадигм восходят к трудам Н. Д. Кондратьева и Й. Шумпетера, и обе они находятся в русле неортодоксальных воззрений на экономику, ее статику и динамику, включая технологическое развитие. Их современных представителей, которых можно отнести к другому канону, предлагающему альтернативное стандартному объяснение многих экономических явлений, в частности, мировой экономики, богатства и бедности стран (Райнерт, 2011), объединяет неприятие аксиоматики неоклассической экономической теории, а также стремление избежать присущих ей системных пороков (Ерзнкян, 2012. С. 92). Вместе с тем парадигма Евстигнеевых выходит далеко за рамки парадигмы Перес, и относить их новый труд к другому канону оправданно лишь в той мере, в какой она противопоставляется ортодоксальной экономической теории.

А теперь, отталкиваясь от теоретического аспекта мирового экономического развития, попробуем поразмышлять о книге в оригинальных авторских терминах, «разбавленных» предварительно семиотической терминологией. Такой подход поможет более зримо представить замысел книги и ее структуру.

По своему замыслу книга посвящена закономерностям социально-экономического развития и проявляющимся в мире современным тенденциям, которые заключаются в переходе от техногенной цивилизации с приоритетом объекта над субъектом к цивилизации гуманитарной, в которой активный и ответственный субъект деятельности берет верх над пассивным и управляемым объектом. Здесь присутствует констатация того, что есть, того, что нарождается, и того, что должно быть сформировано. В семиотических терминах им соответствуют:

• референт (которого в реальности пока нет — парадигма, соответствующая находящейся в процессе становления гуманитарной цивилизации);
• символ (означающее, или имя вещи, пусть и нереальной пока, — экономическая синергетика);
• референция (означаемое, или то, что передается посредством символа, — модельные характеристики экономической синергетики).

Приведенные выражения отсылают к вершинам известного в семиотике треугольника Ч. Огдена и А. Ричардса (см.: Эко, 2004. С. 62), связывающего в наглядной форме референта, символ и референцию. Евстигнеевы предлагают новую экономическую парадигму (референт), которой еще предстоит состояться, именовать экономической синергетикой (символ), что выступает если и не «наиболее адекватным научным термином», как считают авторы, то вполне подходящим, благо их предыдущие работы (см., в частности: Евстигнеева, Евстигнеев, 2010; 2011) уже подготовили почву для восприятия читателем связанных с экономической синергетикой авторских идей. Но дело здесь — при всей важности для новой парадигмы экономики удачного названия — не только в нем, ведь с семиотической точки зрения название условно: «Связь между символом и референтом остается сомнительной» (Эко, 2004. С. 63). Важно понять связь, которую авторы устанавливают между символом и референцией, — именно она непосредственная, взаимная и обратимая, именно она призвана донести до читателя информацию, благодаря которой может возникнуть образ реального или мнимого референта.

Референция, при всей ее важности, прояснению которой авторы посвятили не одно исследование, сама по себе не выступает для них самоцелью, их цель — референт. Как уже было сказано, «наличие или отсутствие референта», равно как и его «реальность или нереальность, несущественны для изучения символа», используемого обществом при включении «его в те или иные системы отношений» (Эко, 2004. С. 64). Семиотику это не волнует; иное дело — экономика. Цель авторов или их сверхзадача, как мы ее понимаем, это — с опорой на введенный ими термин «экономическая синергетика» и изложением ее сути — подготовить почву для формирования, пусть не сразу, шаг за шагом, но главное — вполне целеустремленно и осознанно, новой парадигмы. Иными словами, с опорой на символ и референцию подготовить почву для создания референта — теоретического конструкта (отсюда подзаголовок книги), который может быть воплощен на практике и непременно подлежит такому воплощению.

Структура книги такова:

• в главах I и II излагаются эпохальные изменения в экономике, включая рыночные эпохи, что подготавливает читателя к мысли о вершинах треугольника, правда не в семиотических (референт, символ, референция), а в авторских терминах;
• в главе III вводится термин «экономическая синергетика» (символ) для обозначения еще не существующей, но уже возникающей парадигмы и дается ее характеристика, которая несет информацию, сообщаемую читателю этим символом (референция);
• в продолжение темы референции в главе IV дано указание на грядущую (новую) экономическую парадигму, начинающую «робко прорастать уже сегодня» (Евстигнеева, Евстигнеев, 2016. С. 6) (речь идет о референте);
• в главе V обсуждаются некоторые дискуссионные вопросы, связанные с референцией и способами перехода от нее к референту — новой парадигме экономики, в которой она становится центром культурного развития;
• глава VI посвящена референту — как в теоретическом плане, так и в смысле его практического построения.

Прежде чем перейти от семиотического представления структуры книги к ее содержательному изложению, обратим внимание читателя на сам термин «экономическая синергетика». Традиционно понятие синергии применительно к экономике встречается в рамках синергетической экономики — экономической теории, формулируемой в терминах и/или рассматриваемой через призму синергетики — науки о коллективных статических и динамических явлениях в закрытых и открытых многокомпонентных системах с кооперативным взаимодействием их элементов (см.: Хакен, 1980; 1985; Занг, 1999).

При таком подходе экономика выступает объектом приложения синер-гетических понятий и идей: ход мышления, если свести его к формуле, идет от синергетики к экономике. Иными словами, все термины и понятия синергетики (бифуркация, странный аттрактор, диссипативная структура, катастрофа, энтропия и др.) используются исключительно для представления экономических явлений на языке синергетики. В отличие от этого, авторская идея об экономической синергетике базируется на иной, прямо противоположной традиционному подходу логике — от экономики к синергетике (Ерзнкян, 2010).

А теперь обратимся к содержательному рассмотрению книги, пользуясь не семиотическими, а авторскими терминами и понятиями. В главе I экономика рассматривается в динамике с выделением четырех эпох по мере ее превращения в центральное звено современной культурной эпохи:

• характерной особенностью первой эпохи — классической — выступает социализация;
• вторая эпоха — неоклассическая — характеризуется доминированием коммерциализации;
• в третьей эпохе — глобализации — на первый план выходит политизация;
• ключевым элементом четвертой эпохи — финансовой экономики — становится синергетика.

Рассматривая культурное поле как сферу широкой эволюции, авторы прослеживают в ней линию социализации, коммерциализации, политизации и синергетики. Применительно к человеку эволюция выглядит следующим образом: 1) социальное (деятельное, изобретательное) существо — носитель нового сознания, пронизывающего все слои общества; 2) проникнутый коммерческим духом человек при возможности его увлечения в молодости make-love-not-war субкультурой; 3) потребитель и носитель чужой воли; 4) новый тип человека-созидателя. Такое внимание к культурному полю имеет большое стратегическое значение для переориентации векторов социально-экономического развития и формирования новой идентичности с человеком-созидателем в главной роли: «Каждое общество развивается по уникальному сценарию, поэтому для глубокого понимания трансформаций нужно избегать широких обобщений и фокусироваться на осмыслении деталей культурного наследия этого конкретного общества» (Норт и др., 2011. С. 449).

Глава II посвящена истории становления рынка. Она начинается с критики парадигмы «государство — рынок», после чего прослеживается история больших конъюнктурных волн, рассматриваемая как с позиций математического аппарата, так и с точки зрения экономического феномена как такового. Выделяя и конкретизируя рыночные эпохи, авторы концентрируются на квантовой природе четырех рынков-целостностей — труда, капитала, государства и финансово-денежного рынка.

Обращение к квантовой терминологии может показаться необычным, но для авторов оно имеет принципиальное значение из-за особой смысловой нагрузки, которую привносит понятие кванта в экономику. Так, анализируя причины нынешнего экономического спада, авторы высказывают убеждение, что они «лежат в природе квантового уровня рыночной системы», при этом сам факт такого обращения «говорит о новом уровне сложности современной экономики», степень которой «не совпадает со степенью сложности техники и технологии и не определяется в рамках расширенного воспроизводства основного капитала». При этом в силу усложняющегося характера рынка он имеет тенденцию превращаться в открытую систему: сверху открытость достигается «на базе самой сложной — ментальной — структуры, устремляющей рынок к мировым взаимодействиям», снизу она проникает «в глубины квантовой системы рынков, в которой раскрывается его содержание как множества, сформированного на уровне элементарных частиц» (Евстигнеева, Евстигнеев, 2016. С. 42, 43, 51).

Говоря о волновых процессах экономического роста, рассматриваемых как функция научно-технического прогресса, авторы справедливо упоминают В. М. Полтеровича и С. Ю. Глазьева. Было бы уместно отметить также и Д. С. Львова, который дополнил разработанную совместно с Глазьевым концепцию технологических укладов (Львов, Глазьев, 1987) сопровождающими их укладами институциональными, открыв тем самым возможность для трактовки экономического развития как функционального единства технологического и институционального феноменов (см., например: Ерзнкян, 2012).

Об этом говорит и В. Е. Дементьев: при формировании длинноволнового цикла инновационной активности важна роль не только «технологической инерции, обусловленной длительным сроком службы и капиталоемкостью основных капитальных благ», но и «инерции экономических институтов», равно как и «накопления комплекса открытий и изобретений для широкого использования новых технологий» (Дементьев, 2015. С. 55). Обратим также внимание на высказывание Г. Б. Клейнера о приоритетном значении институтов: «На первое место должны быть поставлены именно институты, способствующие достижению и поддержанию» движения по пути к наступлению «более или менее долгосрочной фазы относительно устойчивого развития экономики страны» (Клейнер, 1999. С. 6).

Еще раз подчеркнем важность совместного учета технологий и институтов, как и культурного ландшафта, наделяющего экономическое пространство только ему свойственным своеобразием. Признание уникальности каждой страны, «ненужность (по сути — вредность) широких, некритических обобщений и, напротив, необходимость осмысления собственного культурного наследия как основы для дальнейшего продвижения — вот что предопределяет успех, помимо определяющих (необходимых, но далеко не достаточных) технологий и институтов, модернизации социальных порядков вообще и российских в частности» (Ерзнкян, 2014. С. 89). Завершается глава формальным представлением авторского подхода.

Тема главы III — особенности различных моделей роста и пути перехода от традиционного линейного экономического роста к нетрадиционному и вместе с тем желательному синергетическому росту экономики. Здесь вводится противопоставление бифуркации и политической революции, раскрывается логика становления глобализации, обсуждаются проблемы усложнения рынка и намечаются стратегические векторы развития. Заслуживают внимания две логические линии понятий, связанных с 1) бифуркацией и 2) революцией:

1. социальный подъем — проект — отсутствие временного лага (между началом и завершением бифуркации) — увеличение социальной энергии — массовый субъект (человек как субъект аналитики, свободного выбора, (само)критики и ответственности) — иррациональное мышление — взрыв со знаком «плюс»;
2. состояние обеднения — партия — временная оценка (сначала революция, потом ее плоды) — расход социальной энергии — управляемый объект (человек как объект действия партийных механизмов) — рациональное мышление — взрыв со знаком «минус» (Евстигнеева, Евстигнеев, 2016. С. 88-89).

В главе IV аргументируется, что догоняющее развитие ограничивает экономический рост. Оно представлено двумя типами — в традиционном понимании (предполагающем выравнивание уровней развития путем повторения опыта других стран) и нетрадиционном (считающем его проблемой не национальных рынков, а мирового). Оба типа догоняющего развития исследуются как в контексте теорий экономического роста, так и с позиций его трактовки как внутригосударственной проблемы. В завершение главы авторы подводят читателя к мысли о необходимости использовать качественно новую — синергетическую — модель, не упуская из виду подстерегающие риски, точнее — систему рисков:

1. секьюритизации;
2. утраты единого инвестиционного рынка;
3. кризиса ментальности и возможности столкновения цивилизаций.

В главе V рассматриваются некоторые дискуссионные вопросы, включая сетевые структуры, основной и финансовый капитал и стратегическую природу экономической синергетики. Так, авторы отмечают, что в условиях глобализации «гуманитарное содержание цивилизации вновь выдвигается на передний план — но будучи имманентной частью эндогенной эволюции» — понятие, введенное ими ранее, — «на принципах рыночной самоорганизации». При этом, что важно, новая, культурно-нравственная цивилизация «превращается из традиционной — локальной и зачастую декларативной — в глобальную и конструктивную. Это превращение совершается, по существу, на началах синергетического подхода к экономике и обществу» (Евстигнеева, Евстигнеев, 2016. С. 183). Но это утверждение также можно считать декларативным.

Другой пример. По мысли авторов, «гуманитарное общественное сознание... представляет собой проектное мышление, являющееся нормой стратегической экономики». Термин «стратегия», — пишут авторы, — «подменил собой прогнозирование, оставаясь им по существу»; этому они противопоставляют свое понимание стратегии, подразумевающее «активное непрерывное воздействие на формирование качественно новой, синергетической структуры экономики» (Евстигнеева, Евстигнеев, 2016. С. 186). Соглашаясь с авторами, отметим, что такое разграничение методов прогнозирования — изыскательского и нормативного — известно давно (см.: Янч, 1970).

В заключительной главе представлены контуры нового экономического пространства. Напомнив об экономике как о части культурного ландшафта, авторы убеждают читателя в необходимости переориентировать российскую экономику, чтобы обеспечить квантованный экономический рост. Размышлениями о многомерности экономического пространства с акцентом на особую значимость финансового капитала завершаются глава и книга «Стратегия экономического развития России».

На ключевой для понимания экономической синергетики роли финансового капитала остановимся подробнее. Во-первых, если бы авторы учитывали альтернативные теории воспроизводства основного капитала, возможно, их выводы могли бы оказаться несколько скорректированными. В частности, речь идет о переключающемся режиме воспроизводства, согласно которому основной капитал представлен разными поколениями, существующими одновременно и следующими друг за другом, скрывая за младшими и старшими поколениями разные интересы его собственников. Пока первые, обновившие свой капитал, применившие новые технологии и добившиеся определенных результатов, не хотят изменений, вторые, напротив, горят желанием обновлений, изменений и завоевания новых позиций. Такие объективные по своей природе противоречия между поколениями несут огромные риски, проблема которых решается посредством координации в динамике (Маевский, Малков, 2013).

Во-вторых, проблема рисков присутствует и в связи с финансовым капиталом, имеющим более глубокую социальную природу и представляющим «собой системный каркас развития общества как социума». К такому утверждению подводит логика авторского исследования. Но ведь как субъект свободы он не может не порождать риски, чреватые для общества серьезными потрясениями. К чести авторов, эту возможность они предвидят; более того, в работе утверждается, что компонентом свободы, помимо идентификации финансового капитала с ее субъектом, выступает «способность социума (человека, экономики, государства и социума в целом) к риску». Сама свобода трактуется как «познанная необходимость плюс способность к риску» (Евстигнеева, Евстигнеев, 2016. С. 204). Очевидно, под такой способностью понимается умение в экономике грядущей парадигмы предвидеть и/или решать проблемы минимизации всевозможных рисков. Разделяя энтузиазм авторов в отношении новой — многомерной — экономики, мы не можем избавиться от впечатления декларативности этого утверждения. Сказанное касается исключительно референта, представленного в книге — и авторы этого не скрывают — пока только контурами желательного, но еще не наступившего будущего.

В завершение отметим, что было бы интересно сопоставить авторскую версию стратегического развития России и выстраивания контуров нового экономического пространства с иными версиями, в частности с трудами Д. С. Львова, посвященными стратегии развития России, ее миссии и будущему облику (см., например: Львов, 2008). Естественно, для этого необходимо учитывать различия в языке описания, которые — наряду с иными объективными и субъективными факторами — могут привести к разнобою, но вместе с тем и к более рельефному представлению формирующегося и нуждающегося в своем воплощении образа желательной для человечества гуманитарной цивилизации.

Список литературы / References

Дементьев В. Е. (2015). Факторы цикличности радикальных инноваций // Эволюция экономической теории: воспроизводство, технологии, институты. Материалы X Международного симпозиума по эволюционной экономике и методологического семинара по институциональной и эволюционной экономике. СПб.: Алетейя. [Dementiev V. Е. (2015). Factors of radical innovations cyclicity. In: Evolution of economic theory: Reproduction, technologies, institutions. Proceedings of the X International symposium on evolutionary economics and methodological seminar on institutional and evolutionary economics. St. Petersburg: Aleteiya. (In Russian).]

Евстигнеева Л. П., Евстигнеев P. Н. (2010). Экономика как синергетическая система. М.: Ленанд; URSS. [Evstigneeva L. P., Evstigneev R. N. (2010). Economics as a synergetic system. Moscow: Lenand; URSS. (In Russian).]

Евстигнеева Л. П., Евстигнеев P. Н. (2011). Новые грани ментальности. Синергетичес-кий подход. М.: Ленанд; URSS. [Evstigneeva L. P., Evstigneev R. N. (2011). New sides of mentality. A synergetic approach. Moscow: Lenand; URSS. (In Russian).]

Евстигнеева Л. П., Евстигнеев P. Н. (2016). Стратегия экономического развития России: теоретический аспект. М.: Ленанд; URSS. [Evstigneeva L. P., Evstigneev R. N. (2016). The strategy of Russia's economic development: A theoretical aspect. Moscow: Lenand; URSS. (In Russian).]

Ерзнкян Б. A. (2010). От синергетической экономики к экономической синергетике // Экономическая наука современной России. № 2. С. 161 — 171. [Yerznkyan В. Н. (2010). From synergetic economics to economic synergetics. Ekonomicheskaya Nauka Sovremennoi Rossii, No. 2, pp. 161 — 171. (In Russian).]

Ерзнкян Б. A. (2012). Технологическое и институциональное развитие социально-экономической системы в гетерогенной среде // Журнал институциональных исследований. Т. 4, № 3. С. 79 — 94. [Yerznkyan В. Н. (2012). Technological and institutional development of socio-economic system in heterogeneous environment. Zhurnal Institutsionalnykh Issledovanii, Vol. 4, No. 3, pp. 79 — 94. (In Russian).]

Ерзнкян Б. (2014). Модернизация социальных порядков и возможности экономической науки // Мир перемен. № 4. С. 73 — 89. [Yerznkyan В. (2014). Modernization of social orders and capabilities of economic science. Mir Peremen, No. 4, pp. 73 — 89. (In Russian).]

Занг В.-Б. (1999). Синергетическая экономика: время и перемены в нелинейной экономической теории. М.: Мир. [Zhang W.-B. (1999). Synergetic economics. Moscow: Mir. (In Russian).]

Клейнер Г. Б. (1999). Политика социально-экономической стабилизации: условия, содержание, институты (вместо предисловия) // Пути стабилизации экономики России. М.: Информэлектро. [Kleiner G. В. (1999). The policy of social and economic stabilization: Conditions, essence, institutions (instead of introduction). In: Ways of stabilization of Russia's economy. Moscow: Informelektro. (In Russian).]

Львов Д. С., Глазьев С. Ю. (1987). Теоретические и прикладные аспекты управления научно-техническим прогрессом // Экономика и математические методы. Т. 23, № 5. С. 793-804. [Lvov D. S., Glaziev S. Yu. (1987). Theoretical and applied aspects of management of scientific and technical progress. Ekonomika і Matematicheskie Metody, Vol. 23, No. 5, pp. 793 — 804. (In Russian).]

Львов Д. С. (2008). Миссия России: сб. науч. тр. / Под ред. С. Ю. Глазьева, Б. А. Ерзнкяна. М.: ГУУ. [Lvov D. S. (2008). Russia's mission: Collection of scientific papers. S. Yu. Glaziev, В. H. Yerznkyan (eds.). Moscow: GUU. (In Russian).]

Маевский В. И., Малков С. Ю. (2013). Новый взгляд на теорию воспроизводства. М.: ИНФРА-М. [Mayevsky V. I., Malkov S. Yu. (2013). New look at the reproduction theory. Moscow: INFRA-M. (In Russian).]

Норт Д., Уоллис Д., Вайнгаст Б. (2011). Насилие и социальные порядки. Концептуальные рамки для интерпретации письменной истории человечества. М.: Изд-во Института Гайдара. [North D., Wallis J., Weingast В. (2011). Violence and social orders. A conceptual framework for interpreting recorded human history. Moscow: Gaidar Institute Publ. (In Russian).]

Перес К. (2011). Технологические революции и финансовый капитал. Динамика пузырей и периодов процветания. М.: Дело. [Perez С. (2011). Technological revolutions and financial capital: The dynamics of bubbles and golden ages. Moscow: Delo. (In Russian).]

Райнерт Э. С. (2011). Как богатые страны стали богатыми, и почему бедные страны остаются бедными. М.: Изд. дом ВШЭ. [Reinert Е. S. (2011). How rich countries got rich... and why poor countries stay poor. Moscow: HSE Publ. (In Russian).]

Хакен Г. (1980). Синергетика. M.: Мир. [Haken Н. (1980). Synergetics. Moscow: Mir. (In Russian).]

Хакен Г. (1985). Синергетика. Иерархия неустойчивостей в самоорганизующихся системах и устройствах. М.: Мир. [Haken Н. (1985). Advances synergetics. Moscow: Mir. (In Russian).]

Эко У. (2004). Отсутствующая структура. Введение в семиологию. СПб.: Симпозиум. [Eco U. (2004). The absent structure. Introduction to semiotics. St. Petersburg: Symposium. (In Russian).]

Янч Э. (1970). Прогнозирование научно-технического прогресса. М.: Прогресс. [Jantsch Е. (1970). Technological forecasting in perspective. Moscow: Progress. (In Russian).]