Общее экономическое равновесие: теория и реальность

А.Д. Чигрин

Теория общего экономического равновесия (ТОЭР) не без оснований считается краеугольным камнем в фундаменте экономической науки. С ней связаны представления об экономике как о саморегулируемой, живущей и развивающейся по собственным законам системе. «Анализ равновесия... являлся основанием, на котором экономическая теория смогла построить свои отнюдь не малые претензии на „научный“ статус» (Милгейт, 2004. С. 285). Й. А. Шумпетер считал ТОЭР единственной во всей экономической науке, которая выдерживает сравнение с достижениями теоретической физики (Schumpeter, 1954).

Но методологический статус ТОЭР остается спорным. М. Блауг затрудняется «оправдать употребление самого термина „теория“», поскольку она «не имеет эмпирического содержания» (Блауг, 2004. С. 259). Нобелевский лауреат М. Алле высказался более жестко: «Какая бы теория ни была, если она не подтверждается данными опыта, она не имеет никакой научной ценности и должна быть отвергнута. Это, в частности, относится к современным экономическим теориям общего равновесия...» (Алле, 1994. С. 12).

Для анализа ОЭР необходимы объективные критерии его наличия или нарушения, которых современная теория не дает. «Анализ фактов не позволяет ни подтвердить теорию равновесия, ни опровергнуть ее, поскольку она совместима с любым ходом событий» (Лихачев, 2008), что ставит под сомнение ее практическую пользу и теоретический смысл. Она нефальсифицируема, следовательно, по критерию К. Поппера не может относиться к науке. «Наука существует только там, где есть закономерности, которые можно изучить и предсказать» (Алле, 1994. С. И). Нет закономерностей — нет науки! Существующая концепция мало кого удовлетворяет, поток ее критики не иссякает, и поиск альтернативной идет достаточно активно.

Причины и следствия

Будем считать, что если за событием А необходимо следует событие В, то они связаны устойчивой и однозначной причинно-следственной связью (далее будем обозначать ПСС). Если за событием А необходимо следует одно из событий В, С, D..., то они связаны устойчивой, но неоднозначной ПСС. Если за событием А события В, С, D... могут следовать, а могут не следовать, то их связь неоднозначна и неустойчива. Частным случаем последнего варианта служат единичные случайные события.

Законы и закономерности — это выявленные и формализованные устойчивые и однозначные ПСС между явлениями реального мира. Возможны закономерности, основанные на неоднозначных ПСС, если наступление каждого из следствий характеризуется некоей устойчивой вероятностью.

Изыскание научного знания, выделение явлений закономерных требуют фильтрации явлений случайных, преходящих и квазизаконо-мерных. События в экономике являются следствием трудно обозримого набора закономерных и случайных, объективных и субъективных, устойчивых и преходящих причин и факторов. Исследовательская практика экономической и других социальных наук не включает проверки исследуемых явлений на устойчивость и направление ПСС. Па это имеются свои причины.

Сравнение подхода Л. Вальраса с теоретической физикой знаковое. Аналогия между выводом поведения экономических систем из поведения составляющих их агентов, а также выводом поведения физических систем из законов взаимодействия их элементов (планет, молекул, частиц) очевидна. Она служит ключом к пониманию причин плодотворности подхода в случае физики и бесплодности в случае экономики. Закон всемирного тяготения, законы взаимодействия молекул и частиц неизменны и однозначны в пространстве и времени. Поэтому однозначны и неизменны законы поведения состоящих из них систем. Существуют ли законы взаимодействия экономических агентов и насколько они устойчивы?

В основе вальрасианского подхода к ТОЭР¹ лежит предпосылка об устойчивой рациональности независимого агента. «Связанные воедино предположения о максимизирующем поведении, рыночном равновесии и стабильности предпочтений... образуют сердцевину экономического подхода... Они лежат в основе многих теорем» (Беккер, 1993). Традиция рассматривать рациональность и предпочтения как явления стабильные на уровне «проявления природы человека» (Автономов, 2000. С. 744) восходит к Вальрасу и К. Менгеру. Она формализована в базовых постулатах принципа методологического индивидуализма (ПМИ), лежащего в основе концептуального ядра мейнстрима. Однако доверие экономистов к этим установкам не высоко. По мнению Л. Роббинса «в каждый момент времени разные цели обладают различной важностью» (Роббинс, 1993), ценность (полезность) любого блага в системе предпочтений «плывет». Одной из проблем устойчивости равновесия считается «непредсказуемый характер индивидуальных предпочтений» (Ackerman, 2004. Р. 15; здесь и далее перевод мой. — А. Ч.).

Осознание неизмеримости субъективной полезности привело к отказу от кардиналистского подхода в пользу ординалистского уже у Ф. Эджуорта и В. Парето. В сущности, это было признанием коренного порока субъективистского подхода. «Как только мы отказываемся от идеи количественного измерения полезности, само понятие предельной полезности [лежащее в основе ТОЭР] как однозначно определенной величины теряет свой смысл» (Блауг, 1994. С. 326; курсив мой. — А. Ч.). Это серьезно ослабляет логику ТОЭР Вальраса. Кроме того, ординалистский подход не решает проблему устойчивости и однозначности ПСС.

Доказательств, что потребительский выбор есть однозначное следствие воспроизводимого набора причин и в равных условиях он будет повторен, не существует. Напротив, идентичность условий субъективного выбора, как известно, практически недостижима. Субъективность включает часто неосознаваемые внутренние мотивы в виде невоспроизводимого сочетания физиологических потребностей, настроения, опыта, фантазии, жадности, зависти и других эмоций. На них накладывается индивидуальная реакция на социальные, экономические и культурные условия и события, которую трудно признать детерминированной. Впрочем, чувство жадности (реализация инстинктов самосохранения и самоутверждения), характерное для многих животных, включая мелких грызунов, выглядит ближе всего к «природной составляющей» рациональности, приписываемой homo oeconomicus.

Согласно теории, ОЭР есть результат решения всеми участниками своих оптимизационных задач. Но решены ли задачи? Критериев оптимальности нет. Получить оптимальное решение, учитывающее все факторы, в условиях плывущих предпочтений, недостатка информации и ограниченных возможностей мозга невозможно и невыгодно в плане затрат времени и сил. Недостижимость оптимума означает недостижимость равновесия в вальрасианском смысле.

Осознанный выбор — граница между закономерным, причинно обусловленным и непредсказуемым, спонтанным, между объект-ностью и субъектностью. Выбор — как минимум нарушение однозначности и устойчивости. Кто-то максимизирует полезность, тратя время и силы на «оптимизацию», кто-то удовлетворяется первым из доступных вариантов, кто-то применяет разные подходы в разных случаях. Поведение субъектов не детерминировано. Поэтому расширение области рационального предполагает сокращение сферы «необходимого» (устойчивых ПСС). Физика имеет дело с объектами, неоклассическая ТОЭР — с субъектами.

Мало обсуждается адаптационная функция рациональности, определившей преимущества человека перед другими животными. С позиции адаптации текущая рациональность индивидуума — результат отбора непрерывно генерируемых и корректируемых программ приспособления к внешним условиям (осмысления опыта). Алгоритмы генерации программ, их отбора и коррекции индивидуальны.

Психологическая наука пока далека от доказательного и предсказательного уровня там, где выходит за пределы рефлексов (биологии). Причины, вероятно, те же — индивидуальность и подвижность рациональности, зависимость от контекста и неотделимость от эмоциональности. Адаптационные механизмы рациональности подобны механизмам естественного отбора Дарвина: мутация — отбор. Они объяснимы, но непредсказуемы. ПСС неоднозначны, число вариантов не ограничено. Рациональность ускоряет процесс адаптации, не меняя ее принципов. Процесс несовместим с предпосылкой об устойчивости и однозначности рационального выбора. Понимание рациональности как механизма адаптации к внешним условиям предполагает первичность условий и вторичность рациональности, что означает каузальную инверсию в ПМИ и неоклассическом подходе.

О том же говорят злоключения «homo oeconomicus» — модели устойчивой и универсальной составляющей личности, определяющей ее свойства как элемента экономической системы. «Поведенческая экономика начала поставлять в промышленных масштабах Homo oeconomicus’ов со всевозможными встроенными дефектами — разнообразными отклонениями (biases) от идеала совершенной рациональности» (Капелюшников, 2019. С. 164). Отклонения оказываются нормой. Закономерности на уровне «природы человека» не подтверждаются.

Попытки спасти рационального экономического агента вызвали создание гибридных моделей. «В рамках подхода переменной рациональности можно добавить дополнительного экономического агента, который как бы возьмет наблюдаемые отклонения от рационального поведения на себя... расщепить цельного экономического агента на отдельные су б личности... сделать рациональность ...переменной и непрерывной, зависящей от обстоятельств» (Автономов, 2017. С. 142). Заметим, каждый последующий вариант предполагает все меньший вес устойчивой и универсальной компоненты. Идея «зависимости от обстоятельств» весьма конструктивна и продолжает идею адаптивности. Для ОЭР она означает вывод состояния системы из свойств элементов, зависящих от состояния системы. Цепь ПСС зацикливается, теряется независимость агента.

По мере накопления наблюдений за потребительским поведением и процессом принятия решений представление о рациональности агента заметно эволюционировало. «К концу XX века накопилось столь большое количество различных трактовок рациональности, что какая-либо строгая их систематизация представляет большую сложность» (Раквиашвили, 2010. С. 48). Множественность трактовок свидетельствует об отсутствии доказанных закономерностей, что намекает на отсутствие устойчивых ПСС. Современное понимание экономической рациональности включает неизмеримую, но неотъемлемую долю иррациональности. Предпосылка о рациональности агента в общем случае не выполняется. Осознание невозможности выделить устойчивую компоненту привело некоторых экономистов к предложению считать теорию рационального выбора нормативной (Хэнде, 2012). Но позитивная ТОЭР при этом лишается базового компонента.

Замена, начиная с Парето, каузального подхода функциональным сняла вопрос о первичности и вторичности экономических категорий, отменила представления о причинности классического подхода. Считается, что это сделало методологический инструментарий маржинализма важнейшим средством превращения экономики в точную науку. Однако именно точность современного экономического прогноза и адекватность экономических моделей — одна из основных ее уязвимостей. В основе реального прогноза чаще лежат экспертные мнения (интуиция), чем научный расчет.

Одной из причин этого видится отказ от каузального подхода. Функциональный подход может скрывать каузальную инверсию, что требует отдельной проверки причинности, но не заменяет его. «Ибо в основе закономерностей и законов лежат отношения причины и следствия... Что касается функционального анализа, то он нисколько не отменяет каузальное объяснение. В лучшем случае его применение (в силу рассмотрения под иным углом зрения) дает возможность уточнить результаты, полученные каузальным способом» (Шабага, 2009. С. 15). Похоже, экономисты почти век решают обратную задачу, оставаясь в уверенности, что решают прямую. Отсутствие удовлетворительных результатов заставляет их все глубже погружаться в тонкости душевной организации агентов, все дальше вторгаясь на территорию психологов. Понимание предмета экономической науки дрейфует от изучения объективных законов системы к науке о «принятии решений», то есть о явлениях субъективных, невоспроизводимых, неустойчивых, ситуационных. Этот дрейф — естественное следствие примата субъективного.

Основной смысл фальсификационизма К. Поппера состоит в исключении из рассмотрения явлений с неустойчивыми ПСС. Но на поле субъективных явлений устойчивые однозначные связи встречаются редко. В работах Т. Куна, М. Фридмена, И. Лакатоша, Б. Колдуэлла методология последовательно смягчала требования верификации. Теории научных революций, научных парадигм, исследовательских программ проводят, в сущности, идею множественности и изменчивости истин. Вершиной этого дрейфа стал методологический плюрализм, исповедующий принцип «пусть расцветают сто цветов». Укрепляется мнение, что «экономическая наука по природе своей обречена на методологический плюрализм» (Автономов, 2013. С. 59). Переход к последнему действительно неизбежен при теоретизации явлений с неустойчивыми ПСС. Понятны причины, по которым естественные науки интереса к данному принципу не проявляют.

Два подхода к общему равновесию

Классический подход

Понятие «равновесие» возникло в работах Дж. Стюарта в 1767 г. А. Смит, не употребляя этот термин, развил представления об экономике как о естественной системе, развивающейся по собственным законам и стремящейся к некоему оптимальному, сбалансированному состоянию. «Его „невидимая рука“ есть не что иное, как автоматический равновесный механизм конкурентного рынка... Он показал, что конкуренция, уравнивая нормы прибыли и снимая ее излишки, приводит к оптимальному распределению труда и капитала между отраслями» (Блауг, 1994. С. 51). Тут и главная цель — оптимальность, и объективный критерий — равенство рентабельности, и механизм. Но хотя основные элементы и механизмы его были описаны, компактной теории общего равновесия классики не оформили.

Схема классического механизма «уравновешивания» системы хрестоматийна. В соответствии с законом Сэя, производство создает спрос на произведенную продукцию. Однако равномерного распределения спроса по отраслям и, следовательно, соответствия цен издержкам производства закон не гарантирует². Механизм, приводящий систему в состояние равновесия, — перевод капитала из низкорентабельных сегментов³ (признак перепроизводства) в высокорентабельные (признак дефицита), как следствие, выравниваются средняя рентабельность и затраты на единицу стоимости.

Если структура производственных мощностей не соответствует структуре спроса⁴, то рыночное равновесие достигается при недогрузке одних сегментов и перегрузке других. Структура выпуска под влиянием рыночных стимулов может в некоторых пределах меняться и без перестройки производственной структуры. С одних мощностей можно получить разный объем продукции. Однако минимальных издержек на единицу продукта и, следовательно, максимальной рентабельности предприятия достигают при выпуске, соответствующем мощности и оптимальному сочетанию факторов. Именно этот случай соответствует ОЭР и в классическом, и в вальрасианском смысле. В других случаях цена спроса—предложения не служит признаком ОЭР и оптимальности.

Классический механизм приведения экономической системы к состоянию ОЭР представляется как постоянная подстройка структуры производственного капитала к структуре спроса. В общем случае обе «плывут». Следуя за структурой спроса, система находится в состоянии перманентного неравновесия. Инерционность системы может стать причиной «заноса» — «пролета» ее мимо точки равновесия. Центр притяжения в данном случае означает не долгосрочное среднее, а траекторию, тренд.

Почему классики не интересовались субъективной составляющей спроса? Потому что спрос создается производством. Классический подход фиксирует не степень удовлетворения желаний потребителя, а вектор совокупного спроса. Агрегирование усиливает относительно устойчивую компоненту объективных потребностей и подавляет компоненту разнонаправленных субъективных капризов. Роль потребителя сводится к подтверждению удовлетворительного соотношения цены и сиюминутной ценности фактом покупки. Рентабельность учитывает в том числе соответствие предложения спросу. Выравнивание прибыли означает выравнивание структуры спроса и структуры производства. Цена тянется за усредненной текущей ценностью, рентабельность — за ценой, капитал — за рентабельностью. В итоге цена тянется к издержкам. Цена — передаточное звено, связывающее ценность с издержками, но в отрыве от издержек не является действующим стимулом.

В отличие от индивидуальных потребителей свойства предприятий как элементов системы однородны и неизменны, не зависят от ее состояния: у них всегда одни цели производства, таинственным образом совпадающие с объективным критерием оценки деятельности. Предприятие — объект управления. Деятельность участвующих субъектов — управляющего персонала — их рациональность, произвол управленческих решений подчинены экономической необходимости.

С точки зрения устойчивости и закономерности классическая модель имеет три слоя:

1. относительно устойчивая и закономерная сфера производства, определяющая объемы совокупного спроса и предложения, объективно влекомая к ОЭР максимизацией прибыли;
2. сфера индивидуального потребления, как черный ящик, транслирующий доходы в спрос, с неизвестными и, вероятно, несуществующими законами, вариации передаточной функции которого служат источником нарушения равновесия;
3. сферы обращения с ее системой наценок, скидок, списаний, рекламы, кредитов и других форм согласования спроса и предложения, служащей демпфером между первыми двумя. Этот слой непосредственно измеряет спрос и подстраивает под него предложение вместо вальрасовского аукциониста. Формируемое им рыночное равновесие далеко не тождественно ОЭР, однако избыточные спрос и предложение в некоторых пределах компенсируются, демпфируя шоки и давая ориентиры производителям.

«Общность» модели состоит в том, что все сегменты делят «общий пирог» спроса на товары и факторы, согласуй их относительные цены и объемы. Отклонения рентабельности сегментов дают объективный критерий, меру и направление отклонения от центра равновесия, одновременно служащую стимулом механизма «притяжения» системы к нему. Те же критерии и мерила годятся для оценки внешнего ОЭР, служащего для открытой экономики необходимым условием внутреннего.

Неоклассический подход

В теории общего равновесия Вальраса (ТОРВ) первым звеном цепи ПСС считается экономика обменов. ОЭР достигается автоматически на микро- и макроуровне, механизмы связи между которыми не выявлены. «Мы почти так же, как и Вальрас, далеки от выявления реальных аналогов тех сил, которые в теории ОР ведут к достижению равновесия» (Блауг, 2004. С. 258). Равновесие выражается в векторе равновесных цен, при котором предложение на каждом рынке равно спросу, прибыль нулевая (исключая плату за факторы), стимулы к изменению ситуации отсутствуют. Нарушения равновесия корректируются изменением цен.

Несмотря на многочисленные ссылки в труде Вальраса на классиков, его модель ПСС принципиально отличается от их прежде всего поставленными во главу угла субъективными факторами (экономика обмена), иной последовательностью ПСС. С классических позиций при несоответствии структур спроса и капитала ОЭР невозможно: либо рыночное равновесие, либо полная загрузка мощностей. Теория капитала Вальраса не прописывает механизм согласования структуры спроса и производственного капитала, а мгновенность изменений говорит о том, что ОЭР достигается при любом изначально заданном наборе благ, включая производственные фонды. В первых доказательствах существования ОЭР проблема формально решается допущением о субституции благ. В отношении производственных фондов это нереалистичный паллиатив, не решающий проблему.

Современная концепция межвременного ОЭР в стиле Эрроу-Дебре — уход от собственно ОЭР. Ее условия далеки от «центра притяжения параметров системы», а значит, от механизмов саморегуляции. Цена товара зависит от времени, места и условий поставки. Условия равной рентабельности и оптимальности сняты. Ситуация относится к «новому классу случаев — неравновесных с точки зрения полного межвременного равновесия» (Милгейт, 2004. С. 292; курсив мой. — А. Ч.). Случай далеко не общий.

Доказательства существования ОЭР основывались на теореме о неподвижной точке. Есть мнение, что «отображения, используемые в этих доказательствах, математически удобны, но экономически бессмысленны: они не соответствуют никакому правдоподобному процессу изменения цен» (Benetti et al., 2004. Р. 69). Добавим, они не включают соответствие производственного капитала структуре спроса. «Недавние работы по теории ОР обычно предполагали чистую экономику обмена, без производства» (Ackerman, 2004. Р. 31).

«В широком обобщении теоремы SMD Кирман и Кох... доказали, что результатом может стать весь спектр нестабильности... практически любая непрерывная динамика цен» (Ackerman, 2004. Р. 17). Эти доказательства, радикально расходящиеся с вполне устойчивой реальностью, могут свидетельствовать о том, что принятая в теории модель реальности не соответствует самой реальности.

Вальрас ставил задачу учесть все силы, действующие на рынках, дать более полную и точную картину происходящего в экономике. Однако результат привел к совместному рассмотрению и, следовательно, приравниванию весов разнородных элементов, движимых разными силами и законами. Сфера производства, основанная на единых целях и относительно устойчивых ПСС, объединена на общих основаниях с непредсказуемой стихией субъективного выбора, с неизмеримыми полезностью и степенью оптимизации, неустойчивыми и неоднозначными ПСС. Объекты смешаны с субъектами, измеримая часть экономики —  с неизмеримой. Равнодействующей сил разной природы, влияющих на разнородные элементы, не существует. Влиянием движущих сил разных частей системы нельзя объяснить движение системы в целом. Критерии равновесия, применимые к одной составляющей системы, неприменимы к другой.

Классическое и современное неоклассическое О ЭР — очень разные понятия. Однако условия в классическом и вальрасианском понимании значительно ближе.

Их объединяет:

1. «общий пирог» спроса на продукцию и факторы;
2. условие равенства прибыли по сегментам, если смягчить до него требование нулевой прибыли в ТОРВ;
3. отсутствие в состоянии ОЭР стимулов к изменению ситуации, сводящееся в классическом подходе к равенству рентабельности;
4. требование полной занятости мощностей.

Основные различия — субъективная часть и разная последовательность ПСС. Результат — ненаблюдаемость неоклассического ОЭР и очевидная измеримость классического. Для «синтеза» общего подхода достаточно «отсечь» от неоклассического субъективную составляющую (микроэкономику обменов), что неизбежно приведет к изменению последовательности ПСС. Это потребует отказа от некоторых базовых предпосылок мейнстрима, в частности ПМИ. Потеряет смысл значительная часть трудов экономистов XIX—XXI вв., оперирующая субъективными категориями. Награда — возврат к науке об объективных законах системы. Но это выходит далеко за пределы проблемы ОЭР.

Неравновесие в жизни

В современной экономической теории сложилось странное положение: абстрактные неоклассические представления о ненаблюдаемом, но всеобъемлющем ОЭР блокируют применение давно известных, но хорошо забытых признаков его нарушения. Приведем несколько примеров таких коллизий.

Рента. И классическая, и неоклассическая теория считают причиной образования ренты ограниченность ресурса и неэластичность предложения. Оба подхода не связывают явление с нарушением ОЭР. Классики — потому что не знали этого понятия, неоклассики — за отсутствием меры нарушения. Очевидно, однако, что рента — мера дефицита, а дефицит — нарушение равновесия.

Земельная рента служит мерой дефицита сельхозпродукции и средством частичного восстановления ОЭР. Дифференциальная рента опускает рентабельность земледелия на разных землях до средней по экономике, то есть уравнивает рентабельность отраслей, приближая национальную экономику к внутреннему ОЭР. Импорт сельхозпродукции земледефицитными странами из землеизбыточных снижает ее дефицитность и земельную ренту. Таким образом, земельная рента — неотъемлемая часть механизмов и внутреннего, и внешнего ОЭР.

Ресурсная (горная, минеральная и т. д.) рента принципиально отличается от земельной. Стран, не имеющих сельскохозяйственных угодий, крайне мало, а не имеющих многих сырьевых факторов — большинство. Фактор (набор месторождений), избыточный для одной страны, для мирового рынка дефицитный. Цена сырья, на внутреннем рынке определяющаяся издержками добычи, на мировом рынке может значительно их превосходить, генерируя ренту (стоимость, создаваемую с нулевыми издержками). Внутренняя рента перераспределяет блага внутри страны, экспортная — между странами. Страны — импортеры сырья оплачивают ренту странам-экспортерам. В результате в странах-плательщиках и странах — получателях ренты меняются соотношение производства и потребления, относительная стоимость и рентабельность производства. Земельная рента — в основном внутренняя, ресурсная — внешняя.

Классики определили два источника стоимости: труд и редкость. Маржинальная революция позволила обойти дуализм источников стоимости, переключившись на единообразную, но субъективную и неустойчивую категорию полезности. Следствием стала невозможность деления рынков на равновесные и неравновесные. Но неравновесные рынки остались. На них выполняются не все теоремы о факторах. Наличие двух типов рынков и неустранимая неравновесная компонента не укладываются в неоклассическую парадигму и концепцию ОЭР.

Глобальными дисбалансами обычно обозначают дисбалансы счета текущих операций между развитыми и развивающимися странами вообще и между США и Китаем в частности. Отношение к ним неоднозначно. Часть авторов «полагает, что дисбалансы представляют собой равновесное и устойчивое явление, и приводят целый ряд объясняющих гипотез» (Апокин, 2008. С. 52). Специалисты МВФ считают их «устойчивым, но неравновесным явлением, которое возникло в результате совокупности макроэкономических факторов в разных странах» (Апокин, 2008. С. 54). Позиция МВФ более популярна, однако определенности в вопросе нет.

С классических позиций нарушение внешнего равновесия вследствие торговых дисбалансов очевидно. Как и с рентой, нарушается соотношение производства и потребления, относительная стоимость и рентабельность производства. Китай искусственно занижает курс собственной валюты, внутреннее потребление и относительные издержки производства. США финансируют дефицит бюджета, повышая общее потребление и стоимость производства. Итог — бегство капитала в страну с более низкими относительными издержками.

Мейнстрим воспринимает глобальные дисбалансы как парадокс. Возникла метафора: «Капитал течет в гору», то есть «вопреки экономической логике, из стран бедных капиталом (Юг) в страны богатые им (Запад)» (Попов, 2013. С. 69). Парадокс связан с ненаблюдаемостью неоклассического ОЭР и неотделимостью в мейнстриме субъективного от объективного, манипуляций властей от действий рыночных сил. С классической позиции гидрологическая метафора выглядит закачкой на гору капитала политическим насосом (нарушение баланса внеэкономической силой). Рыночные силы восстанавливают равновесие системы, притягивая частный капитал заниженными издержками производства.

«Голландская болезнь» (ГБ) — эффект деиндустриализации стран — экспортеров сырья. Существует несколько объяснений эффекта: теория ГБ (Corden, Neary, 1982), эффект Балассы—Самуэльсона (Гурвич и др., 2008), теория сравнительных преимуществ. Все они в соответствии с мейнстримом предполагают переход из одного равновесного состояния в другое. Рента как продукт нарушения ОЭР не рассматривается, ее негативное влияние воспринимается как парадокс: «Сверхприбыль катализирует экономическое развитие, поскольку обеспечивает необходимое для этого аккумулирование капиталов» (Кордонье, 2004. С 50). Широкий круг авторов не признают на этом основании ГБ как явление (Некипелов, 2015).

Суть эффекта ГБ с классической точки зрения описана в подразделе «рента». Экспортная рента служит мерой перераспределения благ и изменения стоимости производства в разных странах. Добыча низкорентных ресурсов не вызывает «болезнь». Китай, достигший 46% мировой добычи угля (ВР, 2020), от ГБ не страдает. Влияние месторождений нефти с высокой стоимостью извлечения (низкой рентой) значительно мягче (Великобритания, Канада, Норвегия). Существует практический запрос на критерии ГБ, неразрешимый в рамках мейнстрима. С классических позиций критерием служит положительный баланс полученной страной и выплаченной другим странам экспортной ренты.

Конкурентоспособность вообще, а национальная особенно — одно из трудно определимых в рамках мейнстрима понятий. Существует масса конкурирующих определений, однако специалисты часто сходятся к тавтологии, что конкурентоспособность — это способность конкурировать. На практике, как правило, это способность долгосрочно иметь меньшие издержки на единицу стоимости (более высокая рентабельность). П. Кругман считает, что «конкурентоспособность является бессмысленным словом, когда прилагается к национальной экономике» (Krugman, 1994. Р. 44). Это верно в условиях внешнего ОЭР. Нарушение его означает разную стоимость производства в разных странах, следовательно, разную конкурентоспособность. Это относится к отраслевым, региональным и другим групповым преимуществам, связанным с нарушением ОЭР.

Заключение

Приведенные примеры показывают, что существует и может применяться классическая ТОЭР, возможно нуждающаяся в более строгом оформлении. Ее применение дает принципиально иные по сравнению с существующей динамическую картину экономического мира и инструменты анализа дисбалансов, что представляет значительно больший практический и научный интерес, чем неоклассическая ТОЭР. Последняя объяснительной силой в рассмотренных примерах не обладает и служит очевидным препятствием к созданию динамической теории.

Научный статус экономики вообще и ТОЭР в частности зависит от наличия и выявления реальных законов, присущих изучаемой реальности. Следует признать, что рациональность, предпочтения, полезность и ее максимизация не имеют признаков устойчивости и однозначности. Методология включает анализ устойчивости и направления ПСС рассматриваемых явлений. Но когда каузальные инверсии и неустойчивые ПСС «зашиты» в базовые предпосылки теории, эти проверки всегда дают один результат и теряют смысл.

Шумпетер считал, что Вальрас указал современной экономической науке путь, по которому она идет и сегодня (Schumpeter, 1954. Р. 827). Во многом это остается актуальным. Мировоззренческие основы вальрасианской ТОЭР и маржинализма легли в основу неоклассики. В результате стоит вопрос «как экономистам удалось потратить столько времени и сил на исследование ОЭР только для того, чтобы зайти в математический тупик?» (Ackerman, 2004. Р. 23). К сожалению, логическая стройность и математическая строгость модели не гарантируют ее соответствие реальности, устойчивость ПСС и отсутствие каузальных инверсий.

¹ В работе не обсуждаются 1) кейнсианская модель, представляющая специфическое решение частного случая нарушения ОЭР, на что будет обращено внимание ниже; 2) модели вычислимого OP (CGE), не представляющие самостоятельной теоретической концепции, а использующие существующие в прикладных целях.

² Колебания нормы сбережений представляют отдельный вид нарушения ОЭР и корректируются другими механизмами. Данный вид нарушения рассматривается кейнсианской теорией.

³ Под сегментом здесь и далее понимается отраслевое деление, но возможно также территориальное, страновое и т. д.

⁴ Структурой спроса будем называть распределение совокупного спроса на продукцию сегментов при ценах, равных средним издержкам.

Список литературы / References

Автономов В. С. (2000). Из истории методологических дискуссий: от споров о предмете и задачах к проблеме критерия истинности теории // История экономических учений: Учеб, пособие Под ред. В. Автономова, О. Ананьина, И. Макашевой. М.: Инфра-М. С. 742—755. [Avtonomov V. М. (2000). The history of methodological discussions: from disputes about the subject and tasks to the problem of the criterion of the theory validity. In: V. Avtonomov, O. Ananyin, N. Makasheva (eds.). History of economic thought. Moscow: Infra-M, pp. 742—755. (In Russian).]

Автономов В. C. (2013). Абстракция — мать порядка? (историко-методологические рассуждения о связи экономической науки и экономической политики). Вопросы экономики. № 4. С. 4—23. [Avtonomov V. S. (2013). Abstraction as a mother of order? Voprosy Ekonomiki, No. 4, pp. 4—23. (In Russian).] https: doi.org 10.32609 0042-8736-2013-4-4-23

Автономов В. С. (2017). Постоянная и переменная рациональность как предпосылка экономической теории // Журнал Новой экономической ассоциации. № 1. С. 142 — 146. [Avtonomov V. S. (2017). Constant or variable rationality as an assumption of economic theory. Journal of the New Economic Association, No. 1, pp. 142-146. (In Russian).] https://doi.org 10.31737 2221-2264-2017-33-1-6

Алле M. (1994). Современная экономическая наука и факты // THESIS. Вып. 4. С. 11 — 19. [Allais М. (1994). Contemporary economic science and facts. THESIS, No. 4, pp. 11 — 19. (In Russian).]

Апокин А. (2008). Проблема глобальных дисбалансов в мировой экономике Вопросы экономики. № 5. С. 51 — 61. [Apokin А. (2008). Global imbalances in the world economy. Voprosy Ekonomiki, No. 5, pp. 51 — 61. (In Russian).] https: doi.org 10.32609 0042-8736-2008-5-51-61

Беккер Г. С. (1993). Экономический анализ и человеческое поведение // THESIS. Вып. 1. С. 24 — 40. [Bekker G. S. (1993). Economic analysis and human behavior. THESIS, No. 1, pp. 24-40. (In Russian).]

Блауг M. (1994). Экономическая мысль в ретроспективе. 4-е изд. М.: Дело. [Blaug М. (1994). Economic theory in retrospect. Moscow: Delo. (In Russian).]

Блауг M. (2004). Методология экономической науки, или Как экономисты объясняют. М.: Вопросы экономики. [Blaug М. (2004). The methodology of economics or how economists explain. Moscow: Voprosy Ekonomiki. (In Russian).]

Гурвич E., Соколов В., Улюкаев A. (2008). Оценка вклада эффекта Балассы-Самуэльсона в динамику реального обменного курса рубля. Вопросы экономики. № 7. С. 12 — 30. [Gurvich Е., Sokolov V., Ulyukaev А. (2008). The impact of the Balassa—Samuelson effect on the real ruble exchange rate: The assessment. Voprosy Ekonomiki, No. 7, pp. 12 — 30. (In Russian).] https://doi. org 10.32609 0042-8736-2008-7-12-30

Капелюшников P. И. (2019). Кто такой Homo oeconomicus? (Препринт № WP3 2019 07 ). M.: НИУ ВШЭ. [Kapeliushnikov R. I. (2019). Who is Homo oeconomicus? (Preprint No. WP3 2019 07). Moscow: HSE University. (In Russian).]

Кордонье К. (2004). Россия: природная рента и конкурентоспособность. // Доклады Российско-Европейского центра экономической политики. № 4. [Cordonnier С. (2004). Russia: Natural resource rent and competitiveness. RECEP Reports, No. 4. (In Russian).]

Лихачев M. O. (2008). Теория макроэкономического равновесия в контексте методологических проблем современной экономической науки. Вопросы экономики. № 7. С. 77—88. [Likhachev М. О. (2008). Macroeconomic equilibrium theory in the context of methodological problems of contemporary economic science. Voprosy Ekonomiki, No. 7, pp. 77-88. (In Russian).] https://doi.org 10.32609 0042-8736-2008-7-77-88

Милгейт M. (2004). Равновесие: развитие концепции // Итуэлл Дж., Милгейт М., Ньюмен П. (ред.). Экономическая теория. М.: Инфра-М. С. 285—293. [Milgate М. (2004). Equilibrium: Development of the concept. In: J. Eatwell, M. Milgate, P. Newman (eds.). The world of economics. Moscow: Infra-M, pp. 285—293. (In Russian).]

Некипелов А. Д. (2015). О ресурсном проклятии и его влиянии на тактику и стратегию экономического развития. Журнал Новой экономической ассоциации. № 2. С. 205—210. [Nekipelov A. D. (2015). On the resource curse and its effect on tactics and strategy of economic development. Journal of the New Economic Association, No. 2, pp. 205—210. (In Russian).]

Попов В. В. (2013). Глобальные дисбалансы — нетрадиционная трактовка. Вопросы экономики. № 1. С. 69 — 80. [Popov V. V. (2013). Global imbalances: An unconventional view. Voprosy Ekonomiki, No. 1, pp. 69 — 80. (In Russian).] https:/ doi.org 10.32609 0042-8736-2013-1-69-80

Раквиашвили A. A. (2010). Эволюция концепции рациональности в экономической теории // Журнал экономической теории. № 1. С. 45—57. [Rakviashvili А. А. (2010). The evolution of the concept of rationality in economic theory. Zhurnal Ekonomicheskoy Teorii, No. 1, pp. 45 — 57. (In Russian).]

Роббинс Л. (1993). Предмет экономической науки У THESIS. Вып. 1. С. 16 — 18. [Robbins L. (1993). The subject-matter of economics. THESIS, No. 1, pp. 16 — 18. (In Russian).]

Хэнде У. (2012). Нормативная теория рационального выбора: прошлое, настоящее и будущее. Вопросы экономики. № 10. С. 52—75. [Hands W. (2012). Normative rational choice theory: Past, present, and future. Voprosy Ekonomiki, No. 10, pp. 52—75. (In Russian).] https: doi.org 10.32609 0042-8736-2012-10-52-75

Шабага А. В. (2009). Сравнительный анализ каузального и функционального подхода в исследовании социального пространства. Вестник РУДН. Серия: Философия. № 4. С. 13—21. [Shabaga А. V. (2009). The comparative analysis of the causal and functional approach in research of social space. RUDN Journal of Philosophy, No. 4. pp. 13—21. (In Russian).]

Ackerman F. (2004). Still dead after all these years: Interpreting the failure of general equilibrium theory. In: F. Ackerman, К. P. Gallagher, A. Nadal (eds.). The flawed foundations of general equilibrium theory: Critical essays on economic theory. London: Routledge, pp. 14 — 32.

Benetti C., Nadal A., Salas C. (2004). The law of supply and demand in the proof of existence of general competitive equilibrium. In: F. Ackerman, К. P. Gallagher, A. Nadal (eds.). The flawed foundations of general equilibrium theory: Critical essays on economic theory. London: Routledge, pp. 68 — 85.

BP (2020). Statistical review of world energy 2020. London.

Corden W., Neary J. (1982). Booming sector and deindustrialization in a small open economy. Economic Journal, Vol. 92, No. 368, pp. 825 — 848. https: doi.org 10.2307 2232670

Krugman P. (1994). Competitiveness: A dangerous obsession. Foreign Affairs, Vol. 73, No. 2, pp. 28-44. https: doi.org 10.2307 20045917

Schumpeter J. A. (1954). History of economic analysis. New York: Oxford University Press.