Влияние отраслевой структуры производства на формирование и распределение рабочих мест

Единак Е.А.

Взаимосвязь экономического роста и изменения структуры экономики является объектом исследования многих отечественных и зарубежных научных школ. При этом не раз отмечалась важность учета структурных факторов при формировании экономической политики: сбалансированность структуры производства, доходов и цен обеспечивает экономическому росту устойчивость и качественные характеристики, что является основой повышения уровня жизни населения страны.

Характеристики занятости и уровень жизни населения напрямую зависят от отраслевой и технологической структуры экономики, сложившейся системы кооперации и уровня эффективности производства.

Период турбулентности, в котором находится российская (и мировая) экономика, меняет сложившиеся в ней производственные связи, ценовые пропорции, структуру доходов и потребляемой продукции. Россия под воздействием оказываемого внешнего давления находится в состоянии формирования новых структурных пропорций в экономике и выстраивания в ней удлиненных производственных цепочек с учетом процесса импортозамещения, необходимости достижения технологического суверенитета, переориентации внешнеэкономических торговых отношений, реализации механизмов климатической политики и решения других задач, направленных на модернизацию и развитие экономики страны [1-3]. И от того, какой она будет, во многом зависит благосостояние российского населения в перспективе.

Стагнация доходов населения в условиях роста экономики — новая нормальность?

За период 2014-2021 гг. рост объема реального ВВП России составил 7,1%, за этот же период показатель суммарной оплаты труда наемных работников, скорректированный на уровень ИПЦ, возрос на 5,9% (рис. 1). При этом наибольший рост оплаты труда фиксировался в таких отраслях, как добыча полезных ископаемых (на 20,3%), деятельность в области информации и связи (55,8%), деятельность административная и сопутствующие дополнительные услуги (35,8%). На 2021 г. доля занятых в этих отраслях составляла 6,6% общей численности занятых, а в отраслях с отрицательными темпами роста оплаты труда - 11,9%.

Экономический рост не всегда трансформируется в рост доходов и уровня потребления населения. Например, на протяжении указанного периода темпы роста реальных располагаемых доходов населения росли более медленно, чем ВВП, а «проваливались» - быстрее, в результате чего многие эксперты отмечали отсутствие связи между экономическим ростом и ростом доходов населения из-за нарушения перераспределительных процессов [4]. Ситуация была еще более драматичной в разрезе децильных доходных групп населения. Как было отмечено в [5], за период 2015-2018 гг. рост реального среднего денежного дохода наблюдался только у 10-й децильной группы (11,2%), в то время как у остальных групп населения реальные доходы сокращались (причем в наибольшей степени у наименее обеспеченных групп).

Подобная ситуация в отдельные периоды времени наблюдалась не только в российской экономике. Как отмечается в [6], в американской экономике в период 20002014 гг. ВВП возрос на 27%, в то время как темпы прироста фонда оплаты труда, скорректированные на инфляцию, составили всего 14% при их сильной дифференциации по секторам. Однако в отраслях, связанных с работой транснациональных компаний, сохранялась положительная динамика заработной платы. Этот факт объясняется тем, что рост добавленной стоимости высокоэффективной американской экономики концентрировался у группы населения, связанной с процессами глобализации, в то время как доходы среднего класса вместе с масштабом производственного сектора экономики - сокращались [7].

Наиболее явно эта ситуация была заметна в отдельных крупных городах (Нью-Йорк, Лос-Анжелес, штат Калифорния), трансформировавшихся за последние 30 лет из промышленных в высокотехнологичные центры с самыми высокооплачиваемыми рабочими местами в IT-секторе и науке. Само же производство перемещалось в ЮгоВосточную Азию. В результате к концу 2010-х годов произошла поляризация рынка труда: относительно небольшая доля занятых с высокими доходами (занятые в IT-секторе, науке и индустрии развлечений и секторах, их обслуживающих - финансы, недвижимость, медицина) и большой пласт низкооплачиваемых и низкоквалифицированных рабочих мест (водители, официанты, сиделки, няни, садовники, работники торговли, уборщики и т. д.) [8].

Таким образом, наблюдался внешне схожий с российским парадокс: экономический рост приводил к стагнации доходов среднего класса, и, как следствие, - к росту социального неравенства. В его основе лежал чисто экономический эффект, связанный с воспроизводством определенной структуры экономики, характеризующейся уменьшением значимости реального сектора при сохранении лидирующих позиций страны в технологической сфере [9].

Конечно, при схожих видимых симптомах «болезни» причины сложившейся ситуации в российской и американской экономиках разные. Однако схожими их делают два момента. Во-первых, речь идет о том, что любая модель экономического развития формирует соответствующую ей структуру рабочих мест, которые по-разному включены в процесс распределения создаваемой добавленной стоимости в стране в зависимости от сектора экономики (например, ориентирован ли сектор на внутренний или внешний рынок) или профессионально-квалификационного уровня рабочего места. И, во-вторых, в особенностях механизма перераспределения доходов внутри общества.

Задача достижения технологического суверенитета, которая оформилась, в том числе, в виде утвержденной Правительством РФ Концепции технологического развития на период до 2030 г., подразумевает увеличение инвестиций в сектор исследования и разработок и ускоренное развитие высокотехнологичных видов продукции и отраслей [10; 11]. Для измерения масштаба технологичности и наукоемкости экономики российская статистика, основываясь на международном опыте, выделяет среди видов экономической деятельности три подгруппы - высокотехнологичные виды экономической деятельности (включающие 3 ВЭД), среднетехнологичные высокого уровня (7 ВЭД) и наукоемкие виды деятельности (20 ВЭД)². Доля валовой добавленной стоимости (ВДС) всех трех подгрупп в общем ее объеме, по состоянию на 2021 г., составила 23%, постепенно увеличившись с 19,6% в 2011 г. (рис. 2). При этом наибольший вклад в создаваемый общий объем ВДС вносят наукоемкие виды деятельности: за 2011-2021 гг. их вклад увеличился на 2 проц. п.

Отраслевая структура экономики и качество рабочих мест: методология оценивания

Для принятия обоснованных решений в области экономической политики важно понимать, как сложившаяся отраслевая структура экономики влияет на объемы, межотраслевые пропорции занятости и качество рабочих мест [12]. Эти вопросы тесно связаны с текущим уровнем жизни населения и потенциалом его повышения в перспективе, поскольку они напрямую влияют на оплату труда - основой источник формирования доходов населения. Несмотря на все имеющиеся ограничения, эти вопросы могут быть исследованы с использованием данных в рамках системы национальных счетов.

Межотраслевая структура рабочих мест является производной от сложившихся в экономике межотраслевых взаимодействий³. Изменение структуры российской экономики в процессе снижения зависимости от поставок технологического импорта на базе увеличения доли наукоемких, высоко- и среднетехнологичных видов деятельности ведет к активному изменению структуры рынка труда и относительной заработной платы.

К сожалению, российская официальная статистика пока не позволяет провести расчеты полных затрат труда в разрезе детализированных секторов экономики. Однако для ряда стран такие оценки возможны. Например, в США публикуются ежегодные таблицы полных затрат труда («Employment requirements tables»⁴), которые рассчитываются на базе официальных таблиц «затраты-выпуск» [13] как в текущих, так и в постоянных ценах (2012 г.) в разрезе 205-ти видов деятельности с учетом импортной составляющей и без нее [14]. Эти таблицы предоставляют обширный аналитический материал по межотраслевым затратам труда в экономике. Оценки, содержащиеся в них, зависят только от двух параметров: структуры промежуточных затрат в отраслях экономики (т. е. оценок технологических коэффициентов в ежегодных таблицах «затраты-выпуск») и уровня отраслевых трудоемкостей.

Имеющиеся данные в таблицах позволяют проанализировать для трех групп отраслей (высокотехнологичные, среднетехнологичные высокого уровня и наукоемкие виды деятельности) два важных взаимосвязанных вопроса: в какой степени эти отрасли способны продуцировать рабочие места в смежных отраслях в экономике, и в каких именно. Первый вопрос позволяет определить для американской экономики вклад соответствующих групп отраслей в создание рабочих мест на страновом рынке труда, связанный со структурой промежуточных затрат в экономике и уровнем отраслевой производительности труда. Второй вопрос раскрывает распределение этих рабочих мест по отраслям. Кроме того, наличие рядов данных за период 2000-2018 гг. дает возможность проследить изменения этих параметров во времени.

Некоторые результаты для экономики США

Для проведения соответствующих расчетов из 205-ти отраслей американской экономики были сформированы три исследуемые подгруппы, в первую из которых (высокотехнологичные виды деятельности) вошли 8 отраслей, во вторую (среднетехнологичные высокого уровня) - 14 отраслей, и в третью (наукоемкие виды деятельности) - 31⁵. На рис. 3 представлены рассчитанные для 2000 г. и 2018 г. коэффициенты, показывающие количество рабочих мест в смежных отраслях, связанное с производственной деятельностью каждой отрасли (в расчете на 100 рабочих мест). Таким образом, если высота столбца превышает значение 100, значит, соответствующая отрасль продуцирует больше рабочих мест в смежных отраслях, чем занято людей в самой отрасли, что говорит, во-первых, о том, что в структуре затрат отрасли высока доля продукции смежных отраслей, во-вторых, что, возможно, трудоемкость производства потребляемой промежуточной продукции высокая. В Приложении представлена отраслевая структура распределения рабочих мест в смежных отраслях, в разрезе укрупненных групп (9 шт.) отраслей для экономики США.

В первой группе для 5 из 8 отраслей в 2000 г. характерно превышение числа рабочих мест в смежных отраслях над рабочими местами в самой отрасли. К 2018 г. в целом все отрасли, кроме одной, стали продуцировать меньше рабочих мест по сравнению с 2000 г. и только 2 отрасли из 8 (фармацевтическое и медицинское производство; изготовление и воспроизведение магнитных и оптических носителей) продуцировали больше рабочих мест в смежных отраслях, чем было рабочих мест (занятых) в самой отрасли (рис. 3-а).

В 2000 г. от 25% до 50% рабочих мест в смежных отраслях было сосредоточено в группе отраслей, относящихся к сфере производства (Приложение А). К 2018 г. доля производства в отраслевом распределении смежных рабочих мест сократилась. Увеличились доли транспортировки и хранения, профессиональных, научных и технических услуг, а также возросла «управленческая» компонента («Управление компаниями и предприятиями»).

В группе среднетехнологичных видов деятельности высокого уровня в 2000 г. для 11 (из 14 ВЭД) было характерно превышение числа рабочих мест в смежных отраслях над численностью рабочих мест в самой отрасли. К 2018 г. коэффициент продуцирования рабочих мест в смежных отраслях в среднем остался на уровне 2000 г. (рис. 3-б). Однако число отраслей, для которых коэффициент продуцирования превышает отметку 100, сократилось до 7.

Большая доля рабочих мест в смежных отраслях была сосредоточена в сфере производства (для ряда отраслей она составляла около 50%) (Приложение Б). К 2018 г. доля производства в отраслевом распределении смежных рабочих мест несущественно, но сократилась. Увеличились доли транспортировки и хранения, профессиональных, научных и технических услуг, возросла «управленческая» компонента, а также административные и вспомогательные услуги.

И, наконец, в группе наукоемких видов деятельности только для трети (10 из 31) отраслей в 2000 г. было характерно превышение числа рабочих мест в смежных отраслях над их количеством в самой отрасли (рис. 3-в). К 2018 г. коэффициент продуцирования рабочих мест в смежных отраслях для большинства отраслей приближенно остался на уровне 2000 г.

Доля смежных рабочих мест в сфере производства значительно ниже, чем в высокотехнологичных или среднетехнологичных видах деятельности высокого уровня (Приложение В). К 2018 г. доля производства в отраслевом распределении смежных рабочих мест сократилась. Увеличились доли транспортировки и хранения, профессиональных, научных и технических услуг.

Итак, высокая доля продуцируемых рабочих мест в сфере производства характерна для высокотехнологичных и среднетехнологичных видов деятельности высокого уровня. Тем не менее, сокращение ее доли в совокупности смежных секторов и рост доли рабочих мест в секторе услуг, в той или иной степени характерный для трех рассматриваемых подгрупп за период 2000-2018 гг., отражают общее сокращение производственного сектора экономики и его частичное перемещение за пределы американской территории.

Возможное расширение системы оценок

Проведенные расчеты дают общее представление о значимости высокотехнологичных секторов при формировании занятости, но они не позволяют ответить на вопрос о качестве вновь создаваемых рабочих мест. В вопросе межотраслевой занятости важно не только и не столько количество и отраслевая структура продуцируемых рабочих мест, сколько их качество, которое определяется уровнем оплаты труда и профессионально-квалификационными требованиями к рабочей силе. Поэтому было бы интересно, во-первых, изучить квалификационный состав американской рабочей силы и ее отраслевое распределение, чтобы проанализировать, рабочие места какого уровня квалификации продуцируются высокотехнологичными, среднетехнологичными высокого уровня и наукоемкими видами деятельности; и, во-вторых, рассчитать мультипликаторы трудовых доходов⁶ в американской экономике и проанализировать, как они менялись во времени. Это позволило бы исследовать вопросы, связанные с влиянием высокотехнологичных отраслей на формирование трудовых доходов в смежных отраслях и их изменение с течением времени под воздействием трансформации распределения структуры рабочих мест. Не менее интересным является и пространственный аспект этого вопроса: возможно, что описанные в начале статьи тенденции характерны только для крупных городов - IT-центров, тогда как на страновом уровне эти тенденции менее очевидны. Но на текущий момент не хватает детализированной информации о квалификационном составе американской рабочей силы в отраслях, а также о величине оплаты труда в отраслевом и квалификационном разрезе, которая бы позволила провести соответствующие расчеты.

Однако, даже если бы такие расчеты были реализованы, что было бы интересно не только российским, но и американским экономистам, проводить прямую аналогию с российской экономикой было бы некорректно. Это обусловлено, прежде всего, различиями в отраслевой структуре экономик, определяемой, в том числе, географической локализацией производства продукции и сложившейся системой промежуточных затрат высокотехнологичных, среднетехнологичных высокого уровня и наукоемких видов деятельности, а также зависимостью от импорта. Кроме того, важен уровень отраслевой производительности труда, который сильно отличается в двух экономиках.

Некоторые оценки для экономики России

Как уже отмечалось, официальная российская статистика не позволяет провести аналогичные расчеты для РФ. В этой связи для соответствующих расчетов были привлечены разработанные в ИНП РАН симметричные таблицы «затраты-выпуск» в разрезе 44-х видов деятельности за период 19802017 гг. в постоянных ценах (с исключением импортной составляющей из промежуточного и конечного потребления), а также гармонизированные с их отраслевой разбивкой временные ряды занятости. Методика построения этих балансов и примеры их использования представлены в [15-17]. Такой уровень отраслевой детализации вызывает сложности с их разбивкой на группы высокотехнологичных, среднетехнологичных высокого уровня и наукоемких видов деятельности, что ограничивает их сопоставимость с данными американской экономики. Тем не менее, на рис. 4 представлены рассчитанные для двух лет коэффициенты мультиплицирования рабочих мест в смежных отраслях для трех сформированных из имеющихся данных подгрупп отраслей.

Как видно из рисунка, только в группе среднетехнологичных видов деятельности высокого уровня у двух отраслей коэффициент мультиплицирования был стабильно выше 100 (химическое производство за исключением фармацевтики; производство транспортных средств и оборудования). Причем за период 2000-2017 гг. значение коэффициента для этих двух отраслей возросло.

В двух других группах значение коэффициента было стабильно меньше значения 100. Причем в группе «высокотехнологичные виды деятельности» значение коэффициента к 2017 г. снизилось по сравнению с 2000 г.; в группе «наукоемкие виды деятельности», напротив, для ряда отраслей повысилось. Таким образом, в 2017 г. фиксировалось только три отрасли (все они в группе среднетехнологичных видов деятельности высокого уровня), которые создавали больше рабочих мест в смежных секторах, чем было занято в них самих.

Как и в случае с американской экономикой, более глубокое исследование предполагает изучение вопроса качества продуцируемых рабочих мест этими тремя группами отраслей, но отсутствие соответствующей статистики (данных о квалификационном составе занятости в отраслях, а также их трудовых доходах, в разрезе хотя бы 44-х ВЭД) не позволяет, к сожалению, это сделать.

В представленном исследовании объем продуцируемых рабочих мест, как для американской, так и для российской экономик считался на базе отраслевой производительности труда, отраслевой структуры экономики и системы межотраслевых взаимодействий, количественно выраженных в технологических коэффициентах (коэффициентах прямых затрат). Такой подход подразумевает оценку только прямых и косвенных эффектов, связанных с полными затратами (см., например, [18; 19]). Соответственно, соотношение рабочих мест в отрасли и смежных отраслях, а также их распределение отражает, прежде всего, технологический уровень экономики [20]. Между тем, для более глубокого понимания механизма формирования рабочих мест в экономике под влиянием развития отдельных отраслей (групп отраслей), их распределения по видам экономической деятельности, квалификационного уровня и уровня оплаты труда необходимо учитывать и индуцированные эффекты. Эти эффекты складываются под воздействием формирования дополнительных доходов и их дальнейшего перераспределения в экономике экономическими агентами (государством, бизнесом и населением). Они зависят как от доли дополнительных расходов в величине добавленной стоимости, так и от объемов и структуры элементов конечного потребления и накопления.

Есть основание предполагать, что фиксируемый в американской экономике в отдельных регионах, а также центрах развития IT -секторов эффект формирования большого числа низкоквалифицированных и низкооплачиваемых рабочих мест напрямую не связан со структурой промежуточных затрат этого сектора (т. е. с прямыми и косвенными эффектами). Как было показано в таблице (Приложение А), такие виды экономической деятельности, как производство компьютеров и периферийного оборудования, производство оборудования связи, формируют около 25% смежных рабочих мест в производственной сфере и 25% - в управленческой и административной сферах (2018 г.).

Скорее, феномен формирования большого числа низкоквалифицированных и низкооплачиваемых рабочих мест возникает под воздействием конечных расходов в экономике, оцениваемых через индуцированные эффекты. Более того, есть основания предполагать, что он порождается и поддерживается конечными расходами населения, дифференцированными по уровню доходов. Иными словами, именно потребительские расходы высокооплачиваемых групп населения и их структура создают низкооплачиваемые и низкоквалифицированные рабочие места в сферах обслуживания, общепита, торговли (официанты, сиделки, няни, садовники, работники торговли, уборщики и т. д.).

Для российской экономики характерна высокая дифференциация населения по уровню доходов, следствием которой является высокая дифференциация структуры потребления домашних хозяйств в зависимости от принадлежности к той или иной доходной группе. Для низкодоходных групп населения характерна высокая доля расходов на продовольствие в структуре потребительских расходов (от 40,4% до 47,5% в пятой-первой децильной группе, соответственно), в то время как в десятой эта доля составляет 19,2% (данные за 2021 г.)^{7 8}.

На следующих двух графиках представлены результаты расчетов, выполненных на базе официальных таблиц ресурсов и использования за 2017 г., укрупненных до 19 ВЭД. На рис. 5 представлены коэффициенты, отражающие потребность в увеличении выпуска отдельных отраслей при росте на единицу потребительских расходов каждой из децильных групп домашних хозяйств (под потребительскими расходами имеются в виду только те, которые обеспечены трудовыми доходами).

Объем выпуска в указанных на рис. 5 секторах сферы услуг в значительной степени зависит от расходов в верхних децильных группах (7-10) и в меньшей степени - от расходов нижних децильных групп. А выпуск продукции сельского хозяйства, напротив, в большей степени зависит от расходов населения в нижних децильных группах.

На рис. 6 показано влияние прироста конечного спроса в ряде отраслей на фонд оплаты труда в разрезе децильных групп.

Как видно из рис. 6, рост конечного спроса на продукцию отраслей сферы услуг и развития человеческого капитала сказывается на росте трудовых доходов, прежде всего, верхних децильных групп. Причем высокий разрыв между изменением трудовых доходов крайних децильных групп сохраняется во всех отраслях.

Конечно, как и в случае с оценкой качества продуцируемых различными отраслями рабочих мест, здесь требуются более детализированные оценки и коэффициентов полных потребностей в выпусках отраслей на единицу потребительских расходов децильных групп домашних хозяйств, и коэффициентов прироста фонда оплаты труда различных децильных групп работников на единицу прироста конечного спроса на продукцию и услуги отраслей. Однако для этого пока не хватает статистических данных. Кроме того, соответствующие расчеты приведены только на данных за один год. Что касается результатов в динамике, следует упомянуть работу [21]. В ней обосновывается, что происходившие в период 2000-2008 гг. структурные сдвиги в российской экономике способствовали улучшению структуры рабочих мест (т. е. вызывали процесс замещения «худших» по качеству рабочих мест «лучшими»), в то время как в период после кризиса 2008-2009 гг. эти изменения существенно затормозились. Этот вывод связывает структурные изменения (вызванные технологическими сдвигами) с изменением качества рабочих мест и обосновывает их положительную взаимосвязь в динамике для российской экономики. Его важность состоит в том, что он дополняет ранее обоснованный тезис, что структурные сдвиги являются проводником и «неотъемлемой составляющей экономического развития» [6, с. 24, рис. 2.1].

Выводы

Проведенный анализ был нацелен в более широком плане на исследование влияния отраслевой структуры экономики на пропорции формирования и распределения в ней рабочих мест. Вместе с тем, на основе доступной на сегодняшний день статистики был представлен анализ влияния трех групп секторов (высокотехнологичные, среднетехнологичные высокого уровня и наукоемкие виды деятельности) на формирование и отраслевое распределение в экономике рабочих мест. На примере американской экономики показано, что, во-первых, ряд отраслей, входящих в каждую из трех групп, обладает способностью создавать больше рабочих мест в смежных отраслях, чем занято в них самих. Кроме того, для начала 2000-х годов характерна высокая доля производственных отраслей в структуре распределения этих рабочих мест по смежным отраслям. К сожалению, доступная статистика не позволяет приблизиться к исследованию качества этих рабочих мест, характеризуемого уровнем оплаты труда и квалификационными требованиями к рабочей силе.

В исследовании также выдвигается гипотеза, что развитие секторов, производящих высокотехнологичные виды продукции и услуг, влияет на рост числа низкоквалифицированных и низкооплачиваемых рабочих мест во многом через индуцированные эффекты, возникающие в результате дифференциации доходов населения.

В российской экономике складывается ситуация избыточной дифференциации (трудовых) доходов и потребления населения. Причем более высокая децильная группа в большей степени формирует спрос на продукцию и услуги отраслей сферы услуг, что обусловливает поддержание в них рабочих мест, которые не всегда требуют высокой квалификации, но являются высокооплачиваемыми и производительными. Прирост конечного спроса во всех отраслях, кроме сельского хозяйства, поддерживает дифференциацию (трудовых) доходов и потребления населения.

Воспроизводство сложившейся структуры спроса на труд и внутриотраслевого неравенства в оплате труда может стать препятствием для трансформации будущего экономического роста в повышение доходов населения и уменьшение неравенства трудовых доходов. Более того, как показывает опыт развития американской экономики, опережающее развитие наукоемкого сектора само по себе может изменять структуру занятости и усиливать ее в пользу менее квалифицированных и низкооплачиваемых рабочих мест. Структурная перестройка российской экономики в соответствии с требованиями импортозамещения и технологического суверенитета повышает актуальность вопроса сбалансированности ее развития с точки зрения качества формируемых рабочих мест, их производительности и уровня оплаты труда, позволяющих устойчиво поддерживать и наращивать доходы среднего класса. Таким образом, качество занятости, а также уровень доходов населения становятся не только результатом, но и одним из целевых требований к формированию новой конфигурации структуры российской экономики, обеспечивающей сбалансированность и устойчивость ее развития.

¹ Статья подготовлена при поддержке Российского научного фонда (в рамках научного проекта № 23-1800672 «Влияние глобальных цепей создания стоимости на российский рынок труда и доходы населения»).

² Росстат. URL: www.gks.ru

³ Основой расчета межотраслевой структуры рабочих мест (или межотраслевой структуры затрат труда) в экономике являются коэффициенты полных затрат труда, методика оценки которых описана в работе: Единак Е.А. Оценка полных затрат труда для обоснования решений в области экономической политики // Проблемы прогнозирования. 2020. № 6. С. 92-103.

⁴ url: https://stats.bls.gov/emp/data/emp-requirements.htm

⁵ Соответствующие расчеты реализовывались на матрицах «Employment requirements tables», рассчитанных в постоянных ценах без учета импорта.

⁶ Описание мультипликаторов трудовых доходов и их расчет на данных российского МОБ представлен в статье: Единак Е.А. Влияние межотраслевых экономических факторов на занятость и оплату труда // Социально-трудовые исследования. 2021. № 44 (3). С. 73-83. DOI: 10.34022/2658-3712-2021-44-3-73-83

⁷ См., например, Широв А.А., Единак Е.А.: «Оценки взаимосвязи квалификационной структуры занятости и потребления домашних хозяйств (с использованием таблиц «затраты-выпуск»)». Семинар по макроэкономическим исследованиям, НИУ ВШЭ. 14.03.2023. URL: https://ecfor.ru/publication/struktura-zanyatosti-i-potreblenie-domashnih-hozyajstv/

⁸ Более подробно описание коэффициентов, отображенных на рис. 5 и 6 и методика их расчета представлены в работе: Единак Е.А., Саяпова А.Р., Широв А.А. Эндогенизация потребления домашних хозяйств в расширенной модели «затраты-выпуск» // Проблемы прогнозирования. 2022. № 1 (190). С. 6-18. DOI: 10.47711/08686351-190-6-18.

Приложение А

Отраслевая структура распределения рабочих мест в смежных отраслях, продуцируемых группой отраслей высокотехнологичные виды деятельности, 2000 г., 2018 г., %

Приложение Б

Отраслевая структура распределения рабочих мест в смежных отраслях, продуцируемых группой отраслей среднетехнологичные высокого уровня виды деятельности, 2000 г., 2018 г., %

Приложение В

Отраслевая структура распределения рабочих мест в смежных отраслях, продуцируемых группой отраслей наукоемкие виды деятельности, 2000 г., 2018 г., %

Литература / References

1. Клепач А.Н. Российская экономика в новой геоэкономической реальности // Экономическое возрождение России. 2022. № 3 (73). С. 45-51. DOI 10.37930/1990-9780-2022-3-73-45-51. [Klepach A.N. Rossijskaja jekonomika v novoj geojekonomicheskoj real'nosti // Jekonomicheskoe vozrozhdenie Rossii. 2022. No. 3 (73). Pp. 45-51. (1n Russ.)]
2. Порфирьев Б.Н., Широв А.А. Стратегии социально-экономического развития с низким уровнем выбросов парниковых газов: сценарии и реалии для России // Вестник Российской академии наук. 2022. Т. 92. № 5. С. 415-423. DOI 10.31857/S086958732205005X. [Porfir'ev B.N., Shirov A.A. Strategii social'no-jekonomich-eskogo razvitija s nizkim urovnem vybrosov parnikovyh gazov: scenarii i realii dlja Rossii // Vestnik Rossijskoj akademii nauk. 2022. T. 92. No. 5. S. 415-423. (1n Russ.)]
3. Полтерович В.М. Еще раз о том, куда идти: к стратегии развития в условиях изоляции от Запада // Журнал Новой экономической ассоциации. 2022. № 3 (55). С. 238-244. DOI: 10.31737/2221-2264-202255-3-17. [Polterovich V.M. Eshhe raz o tom, kuda idti: k strategii razvitija v uslovijah izoljacii ot Zapada // Zhurnal Novoj jekonomicheskoj associacii. 2022. No. 3 (55). S. 238-244. (1n Russ.)]
4. Трушин А. До людей не доходит // Эксперт. № 5 (1192). 2021. С. 44-48. [Trushin A. Do lyudej ne dohodit // Ekspert. No. 5 (1192). S. 44-48. (1n Russ.)]
5. Широв А.А., Потапенко В.В. Парадокс российского потребления // ЭКО. 2020. № 6. С. 8-25. DOI: 10.30680/ЕСО0131-7652-2020-6-8-25. [Shirov A.A., Potapenko V.V. The Russian Consumption Paradox // ЕСО. 2020. No. 6. Pp. 8-25. (In Russ.)]
6. Трансформация структуры экономики: механизмы и управление: монография / А.А. Широв (ред.); Институт народнохозяйственного прогнозирования РАН. М., МАКС Пресс. 2018. 263 c. [Transformation of the structure of the economy: mechanisms and management: monograph / ed by A.A. Shirov. M., MAKS Press. 2018. 263 р. (In Russ.)]
7. Lazonick William. 2009. Sustainable Prosperity in the New Economy? Business Organization and High Tech Employment in the United States. Kalamazoo, MI: W.E. Upjohn Institute for Employment Research. URL: https://doi.org/10.17848/9781441639851
8. Обухова Е. Ловушка для богатых. Экономика и финансы // Эксперт. 2020. № 45 (1183). [Obukhova E. Lovushka dlya bogatykh. Ekonomika i finansy // Ekspert. 2020. No. 45 (1183). (In Russ.)]
9. Herzenberg S.A., Alic J.A., Wial H. New rules for a new economy: Employment and opportunity in post-industrial America. Cornell University Press, 2019.
10. Белоусов Д.Р. Противоречия перспективного периода: к выработке повестки дня на среднюю и долгосрочную перспективу // Экономическое возрождение России. 2021. № 1 (67). С. 72-80. DOI 10.37930/19909780-2021-1-67-72-80. [Belousov D.R. Protivorechija perspektivnogo perioda: k vyrabotke povestki dnja na sred-njuju i dolgosrochnuju perspektivu // Jekonomicheskoe vozrozhdenie Rossii. 2021. No. 1 (67). S. 72-80. (In Russ.)]
11. Gusev M.S. Russian Economic Development Strategy — 2035: Ways to Overcome Long-Term Stagnation // Studies on Russian Economic Development. 2023. Vol. 34. No. 2. Pp. 167-175. DOI: 10.1134/S107570072302003X.
12. Baily M N., Bosworth B.P. US manufacturing: Understanding its past and its potential future // Journal of Economic Perspectives. 2014. Vol. 28. No. 1. Pp. 3-26.
13. Miller R.E., Blair P.D. Input-Output Analysis. Foundations and Extensions // 3-nd edition. Cambridge. Cambridge University Press. 2021. 850 p.
14. Henderson R. Industry employment and output projections to 2024 // Monthly Lab. Rev. 2015. Vol. 138. P. 1.
15. Узяков М.Н., Маслов А.Ю., Губанов А.Ю. О разработке обновленной версии рядов межотраслевых балансов РФ в постоянных и текущих ценах за 1980-2004 гг. // Научные труды: Институт народнохозяйственного прогнозирования РАН. М., МАКС Пресс. 2006. С. 648-655. [Uzyakov M.N., Maslov A.Yu., Gubanov A.Yu. O raz-rabotke obnovlennoj versii ryadov mezhotraslevyh balansov RF v postoyannyh i tekushchih cenah za 1980-2004 gg. // Scientific Works. Institute of Economic Forecasting RAS. M., MAKS-Press. 2006. S. 648-655. (In Russ.)]
16. Саяпова А.Р., Широв А.А. Основы метода «затраты-выпуск»: Учебник для вузов. М., МАКС Пресс. 2019. 336 с. DOI: 10.29003/m801.978-5-317-06263-7. [Sajapova A.R., Shirov A.A. Osnovy metoda «zatraty-vypusk»: Uchebnik dlja vuzov. M., MAKS Press, 2019. 336 p. (In Russ.)]
17. Ksenofontov M.Yu., Polzikov D.A. Retrospective Structural Shifts in the Russian Economy // Studies on Russian Economic Development. 2018. No. 6. Pp. 625-636. DOI: 10.1134/S1075700718060084.
18. Пономарев Ю.Ю., Евдокимов Д.Ю. Оценка расширенных мультипликативных социально-экономических эффектов на основе модели межотраслевого баланса // Экономическое развитие России. 2020. Т. 27. № 7. С. 30-45. [Ponomarev Yu.Yu., Evdokimov D.Yu. Ocenka rasshirennyh mul'tiplikativnyh social'no-jekonomich-eskih jeffektov na osnove modeli mezhotraslevogo balansa // Jekonomicheskoe razvitie Rossii. 2020. T. 27. No. 7. S. 30-45 (In Russ.)]
19. Ksenofontov M.Yu., Shirov A.A., Polzikov D.A., Yantovskii A.A. Assessing Multiplier Effects in the Russian Economy: Input-Output Approach // Studies on Russian Economic Development. 2018. No. 2. Pp. 109-115. DOI: 10.1134/S1075700718020089.
20. Воскобойников И.Б., Гимпельсон В.Е. Рост производительности труда, структурные сдвиги и неформальная занятость в российской экономике // Вопросы экономики. 2015. № 11. С. 30-61. DOI: 10.32609/0042-8736-2015-11-30-61. [Voskobojnikov I.B., Gimpel'son V.E. Rost proizvoditel'nosti truda, strukturnye sdvigi i neformal'naja zanjatost' v rossijskoj jekonomike // Voprosy jekonomiki. 2015. No. 11. S. 3061. (In Russ.)]
21. Гимпельсон В.Е., Капелюшников Р.И. Эволюция структуры рабочих мест в России: поляризация, улучшение, застой? // Вопросы экономики. 2023. № 1. С. 59-85. DOI: 10.32609/0042-8736-2023-1-59-85. [Gimpel-son V.E., Kapeliushnikov R.I. Job structure evolution in Russia: Polarization, upgrading, stalemate // Voprosy Ekonomiki. 2023. No. 1. Pp. 59-85. (In Russ.)]