Экономическая теория - Статьи - Публикации

Моисеев С.Р.
д.э.н.
советник первого заместителя
Председателя Банка России

Как официальный представитель ФРС, я хотел бы сказать Милтоиу [Фридмеиу] и Анне [Шварц] насчет Великой депрессии. Вы правы, мы [центральный банк] в ней виноваты. Мы очень сожалеем. И благодаря вам мы не ошибемся вновь.

Б. Бернанке
член Совета управляющих ФРС США на праздновании 90-летия
М. Фридмена в Чикагском университете, 2002 г.

Волкова О. Я.

(случай «бухгалтерского» учета)

Интерес к дисциплинарной структуре науки, к демаркации границ дисциплин и их преодолению возрос с начала 1990-х годов, в период дебатов о методологии науки в целом, об эпистемологических и институциональных основаниях отдельных дисциплин (см., например: Дмитриев, Савельева, 2015; Abbot, 2001). Попытки очертить границы некоторых областей в рамках экономических наук предпринимались неоднократно (Ананьин, 2005; Ефимов, 2007; Тамбовцев, 2007; Юдин, 2010; Кирчик, 2011; Hann, Hart, 2011; Serenko, Bontis, 2013). Почти все эти работы касаются экономико-теоретических дисциплин, а прикладные дисциплины и теоретические основы экономических практик (к числу которых можно отнести все виды учета и, в первую очередь, учет бухгалтерский) привлекают гораздо меньше внимания¹. Российские экономисты, в том числе работающие в области бухгалтерского учета, его считают, по умолчанию, чисто технической дисциплиной, обслуживающей отношения организации с некоторыми группами заинтересованных лиц, «дебет и кредит». Представление о его предметном поле², как правило, довольно ограничено. В зарубежной академической практике учет (Accounting) — активно развивающаяся и сложно структурированная дисциплина, уже достаточно давно, в последней четверти XX в., вышедшая из традиционных границ экономических дисциплин и ставшая дисциплиной социальной. Попыток исследования природы, содержания и структуры отдельных областей учета в зарубежной научной литературе достаточно много (Rikhardsson et al., 2005; Badua et al., 2011; Brown, Jones, 2015; Walker, 2016), но нам неизвестны работы обобщающего характера.

Капелюшников Р.И.
член-корр. РАН, д. э. н.
гл. н. с. Национального исследовательского института мировой экономики
и международных отношений (ИМЭМО) имени Е. М. Примакова РАН
замдиректора Центра трудовых исследований (ЦеТИ)
Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики»

В последние годы широкая публика столкнулась с лавиной апокалиптических предсказаний о сокрушительном ударе по занятости, который неминуемо нанесет так называемая Четвертая промышленная революция, связанная с новейшими технологическими достижениями — роботизацией, «цифровизацией», созданием искусственного интеллекта и т. д. С катастрофическими прогнозами на этот счет выступают политики, публицисты, социологи, футурологи, инженеры и др. Хотя большинство экономистов по традиции сохраняют по отношению к таким пророчествам известный иммунитет, но и среди них сегодня обнаруживается немало алармистов. Нам сообщают, что в результате внедрения новых технологий огромная масса людей останется не у дел — в гонке между машинами и людьми окончательно победят машины (Brynjolfsson, McAfee, 2014); что мир вступает в эпоху беспрецедентно высокой технологической безработицы (Frey, Osborne, 2013); что традиционное государство благосостояния неспособно помочь ее жертвам и поэтому необходимо вводить налог па роботов (предложение Б. Гейтса), а также немедленно приступать к практической реализации идеи безусловного универсального дохода (Ford, 2015); что уже в ближайшие десятилетия отомрет примерно половина всех существующих профессий (Frey, Osborne, 2013); что скорость технологических изменений будет настолько высокой, что работники просто физически не смогут переучиваться на новые специальности, непрерывно пополняя таким образом армию безработных (Ford, 2015); что нужно быть готовыми к полному исчезновению множества не только мало- или средне-, но и высококвалифицированных рабочих мест, так как новые технологии будут во все большей степени брать на себя выполнение интеллектуальных функций, до сих пор остававшихся исключительным достоянием человека (Brynjolfsson, McAfee, 2014); что главная экзистенциальная проблема, с которой уже вскоре столкнется человечество, — чем занять себя в условиях вынужденного бездействия, когда само понятие «работа» уйдет в прошлое и все за нас будут делать умные машины (Summers, 2013).

Полтерович В.М.
академик РАН
завлабораторией Центрального экономико-математического института (ЦЭМИ) РАН
замдиректора Московской школы экономики МГУ имени М.В. Ломоносова

В работах: Полтерович, 2015; 2016, мы попытались показать, что со временем в развитых странах соотношение между основными механизмами координации — конкуренцией, властью и сотрудничеством — меняется в пользу сотрудничества. Эта тенденция проявилась сравнительно недавно, хотя и не одновременно, и в сфере внешнеполитических взаимодействий, и во внутренней политике и экономике. Создание системы международных организаций во главе с ООН, формирование консенсусных демократий и усиление роли парламентских комитетов, эволюция антимонопольного законодательства и законов о банкротстве, становление гражданского общества свидетельствуют об увеличении роли позитивного (не направленного против третьих лиц) сотрудничества, при этом значимость механизмов конкуренции и власти уменьшается. Эта тенденция стала возможной благодаря техническому прогрессу, росту благосостояния, совершенствованию человеческого капитала и глубоким изменениям массовой культуры.