|
В.Н. Лексин
Б.Н. Порфирьев
Постановка проблемы
Современная Арктика - динамично функционирующий макрорегион России, и это никоим образом не связано с тем, что параметры развития этой огромной территории начинаются «с нуля». Напротив, здесь крайне велика доля накопленного за предыдущие десятилетия и не растраченного по сию пору «советского наследия», которое во многом остается базой и ресурсом осуществления современных динамичных и масштабных перемен в этом макрорегионе. Именно поэтому несколько лет назад авторы квалифицировали упомянутые процессы не как «освоение», а как «переосвоение» этой огромной части территории страны [1].
|
|
|
Н.А. Ганичев
О.Б. Кошовец
В течение последних лет цифровизация стала новым глобальным трендом технологического и экономического развития - программы развития цифровой экономики (ЦЭ) были приняты во многих странах мира, включая РФ. Кроме того, эта тема получила широкую поддержку на международном уровне - начиная с саммитов G-20 и Всемирного экономического форума в Давосе и кончая такими международными институтами развития, как Всемирный банк и Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). Теперь этот глобальный технологический проект продвигается как новая парадигма ускорения роста мировой экономики. Однако может ли глобальное развитие ЦЭ «перезапустить» мировой экономический рост?
|
|
Б. А. Замараев
А. М. Киюцевская
Режим инфляционного таргетирования успешно используется на протяжении почти 30 лет монетарными властями многих стран. Объективной предпосылкой его распространения стали процессы глобализации, приведшие к существенному возрастанию трансграничных товарных и финансовых потоков. Важную роль сыграли гибкость и адаптивность подходов и инструментария инфляционного таргетирования. Россия перешла на этот режим позже большинства стран — только в конце 2014 г., что обусловлено коренной трансформацией социально-экономических и институциональных условий развития национального хозяйства в предшествующие десятилетия.
|
|
В.A. May
На 2018—2019 гг. пришлась череда своеобразных юбилеев: исполнилось 30 лет после распада коммунистической системы, 20 лет с начала азиатского экономического кризиса, 20 лет после введения евро (новая валюта была введена в безналичный оборот 1 января 1999 г.), 10 лет с развертывания глобального структурного кризиса. Есть и специфическая дата, важная в истории российской экономики и экономической политики: в 1999 г. десятилетний спад сменился экономическим ростом, который привел к удвоению ВВП и восстановлению докризисного уровня к 2008 г.
|
|
А. Н. Буренин
Западная экономическая наука достигла высокого уровня знаний. Однако каждый новый экономический кризис проверяет их на достоверность и практическую значимость. Можно констатировать, что до настоящего момента экономическая наука не смогла выработать рецепты для исключения из жизни общества такого явления, как экономические кризисы, которые на протяжении двухсот лет повторяются с большей или меньшей регулярностью. После очередного кризиса обычно появляется надежда, что новый опыт откроет дверь к бескризисному развитию в будущем. Как отмечает Брендан Браун, экономисты «в 1960-х годах думали, что кейнсианская экономика исключила бизнес-цикл, но были высмеяны спадами 1969-1970 и 1973-1975 годов. Более позднее поколение энтузиастов Великой модерации верило, что они почти убили бизнес-цикл, но были огорошены Великой рецессией 2007-2009 годов» (цит. по: [Pollock, 2016. P. 387]). Например, как отмечает Томаш Седлачек1, «в 2007 году перед американским кредитным кризисом была <...> вера в то, что мы вышли из цикла бумов и спадов; больше никаких колебаний не будет — благодаря Алану Гринспену; мы наконец-то изобрели экономику роста. И вдруг, совершенно неожиданно, инфляция пошла вверх, центральные банки ударили по тормозам, процентная ставка выросла и экономика рухнула» [Экономическая наука.., 2017. С. 265].
|
|
|
|
|
|
|
Страница 2 из 10 |
